Правила (гет)

— Сириус, вставай.

Я застонал и только уютнее устроился в моей мягкой постели. Да он просто-напросто завидует моим отношениям с моей обожаемой кроваткой.

— Нет.

— Хватит видеть сны о Марлин и вставай.

Мне пришлось вновь проигнорировать настырный голос, тщательно пытаясь поймать за хвост ускользающие от меня сновидения.

— Сириус, вставай, я сказал. Мы уходим на завтрак.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Да!

— Нет.

— Да!

— Нет.

Лунатик раздражённо вздохнул и огрел меня подушкой по голове, вновь рявкнув: «Поднимайся!»

— Слушай ты! — взревел я, садясь на постели и бросая в него подушку раза в два сильнее.

Он крякнул, так как орудие ударило его в живот, и посмотрел на меня.

— Хватит вести себя как ребёнок, Бродяга.

— Я? Ты бросил первым!

Он пожал плечами, и я отвернулся, намереваясь залезть обратно под одеяло и оставить Римуса в его полузастёгнутой рубашке в мире проснувшихся. Может, я мог бы избавиться от остальных его пуговиц, чтобы точно получить одобрение со стороны дам... хотя Лунатику просто нужно самому измениться. Может быть, я уберу половину моих собственных пуговиц, а затем обвиню Римуса! Это, возможно, доведёт дам до обморока. От восторга, естественно. Да, это будет планом номер один в моём сегодняшнем графике... как только я встану. Во второй раз.

Теперь обратите внимание, что я сказал «намереваясь залезть». Да, «намереваясь» является ключевым словом в этой фразе.

Знаете, я не держу обиды на завтрак за то, что он начинается так рано, мне это просто не нравится. Вообще я предпочитал обеды, после которых можно было загнать в угол девчонку, с которой ты заигрывал весь день, и запереться с ней в кладовке, чтобы целовать её и... ну неважно. Вот почему обед — это неплохо. Если честно, я бы даже не проснулся ещё минут десять, а то и двадцать. Как раз успею закинуть что-нибудь в рот и заодно послушать, о чём говорит Джим, если он будет там.

Хотя с чего бы ему там не быть?

Я же знаю, что он не может прожить ни дня без утренней дозы Эванс.

Итак, как раз когда, поразмышляв, я собрался заснуть, мне на спину опустилась подушка. Я ахнул и развернулся: Римус спокойно глядел на стену, на его лице играла легкая улыбка.

— Лунатик! — закричал я.

— Да? — спросил он, изогнув бровь. — Что случилось?

— Что случилось? — недоверчиво повторил я, зарычал и начал носиться по комнате, пока не опрокинул Римуса на пол. — Ты... как... же ты... раздражаешь!

Римус перекатился, оказавшись сверху, прижал мои руки с удивительной силой.

— Какой же ты ленивый.

Я сдался и направился к ящикам, выбрав первые попавшиеся вещи. Брюки и рубашка. Вспоминая мой план, я сердито посмотрел на Римуса, который счастливо развалился на своей кровати, и тихо произнёс заклинание, направив палочку на собственные пуговицы.

— Лунатик! — сразу же позвал я жалобно. — Что ты сделал с моими пуговками?

— Извини? — переспросил он.

— Ты испортил мою рубашку!

— Что-о? Я не...

— Ну что ж, я тебе это ещё припомню, — хмыкнул я, пожимая плечами. — Пойдем.

Римус, чуть ли не брызгая слюной, пытался остановить меня, когда я обернулся. А потом его взгляд задержался на моём прессе, и его взгляд чуть-чуть смягчился.

— Ты не можешь пойти вниз вот так, — возразил он.

— Как так? Как самый желанный парень в школе? Упс, слишком поздно, я уже им являюсь.

— Сириус, — вздохнул Римус. — Ты просто смешон.

Я поднял брови, возмущаясь таким невинным оскорблением, но тут же нашёлся, как возразить:

— Я горяч.

— Но ты не сделаешь этого, — настаивал он.

— Да, сделаю.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Да!

— Неужели мы снова начинаем этот дурацкий спор? — спросил он, скрестив руки на груди.

Я ухмыльнулся, прежде чем ответить "Да".

Римус закатил глаза, но признал заведомо провальную битву, после чего направился к двери. Да, я один из мародёров, и мы нарушаем все правила, даже насчёт дресс-кода. Почему бы и нет, один раз живём, всё-таки.

— Эй, а где Джейми и Хвостик? — спросил я, оглядывая, наконец, почему-то пустую комнату.

Римус фыркнул:

— Какой ты наблюдательный, Бродяга, я же сказал, что они спустились на завтрак, когда потеряли надежду, что ты проснёшься.

— А ты остался? О, Лунатик, я так тронут!

Он посмотрел на меня краем глаза и довольно хмыкнул, но потом добавил:

— Мне досталась самая длинная хворостинка, ничего не поделаешь.

К тому времени как мы были в общей комнате, как и ожидалось, девушки как-то даже немного похотливо смотрели на меня. Не могу дождаться, чтобы увидеть, что МакКиннон будет делать, когда увидит мои мускулы.

— Говорил же тебе, — прошептал я Римусу, широко улыбаясь.

Он проигнорировал меня. То же мне, нашёлся. Завидовать плохо, между прочим. Ну ладно, я, пожалуй, не буду держать на него обиды, он же всё-таки не бросил меня утром, как эти двое.

— Так стоп. Вы тянули хворостинки из-за меня? — внезапно осознал я его слова.

Он ничего не ответил. Надувшись, я молча преодолел оставшуюся часть пути в Большой зал.

Когда мы вошли, с губ моих сорвался судорожный стон:

— Почему она теперь всегда ест с нами?

— Мэри ест не с нами, а с Питером, — вздохнул Римус.

Я согнулся пополам от смеха, привлекая ещё больше внимания, чем раньше (хотя, куда уж больше), и еле выдавил:

— Питером?

-Да, именно так. Он ей нравится.

Думаю, мои глаза буквально выпали из моего черепа, упали на пол, а затем отскочили от пола вверх и вернулись обратно на своё законное место. Я, конечно, не мастер сравнений, но суть моей реакции понятна.

— Ты шутишь? У Питера действительно будет девушка, тогда как ни у кого из нас её нет? — я нервно провёл рукой по шее. — Этого не может быть. Мне нужно найти подружку!

Я тут же стал оглядываться по сторонам в поисках жертвы, и пришла очередь Римуса разразиться смехом:

— Расслабься, Бродяга. Ему столько нервов нужно, чтобы попросить её встречаться, а их у него явно нет.

— А что, если она попросит его? — поинтересовался я, с отчаянием разглядывая девчонок за столами.

Улыбка Римуса исчезла, а брови поднялись. Конечно, он и не задумывался над этим. Кто бы сомневался. А ещё «мозг группы», то же мне.

— Я попрошу Марлин встречаться! — возбужденно воскликнул я.

Он устало вздохнул:

— Ты не можешь. Ты уже пробовал на пятом курсе.

— Ах да, ты прав.

Тут мне отчего-то стало совсем тоскливо. Как же могло так случиться, что я не заметил раньше? Надо быть внимательнее, намного внимательнее. Чтобы не допустить такого вновь. Хотя меня намного больше беспокоило то, что происходило сейчас, а это, по-видимому, уже не исправить. А Марлин... чёрт бы побрал этот пятый курс, а.

— Не понимаю, почему ты не можешь просто встречаться с кем-то по второму разу?

— Нет, — пробормотал я. — Это против правил.

Он пробормотал что-то вроде «а, ну да, тогда удачи», уткнувшись взглядом в пол, я всхлипнул и встряхнул головой, чувствуя некоторый дискомфорт. Если у Питера будет девушка, что же делать тогда мне?

Я начал вслух перечислять тех, кого видел:

— Бывшая, бывшая, бывшая, бывшая, никогда на свете, бывшая, бывшая, занята, бывшая, она меня пугает, бывшая... чёрт, Лунатик! Мне придется войти на территорию Слизерина!

Римус громко фыркнул и проигнорировал меня. Я показал ему язык за его спиной, когда мы приземлились на наши обычные места. Пит, кажется, даже и внимания особо не обратил, а вот Джеймс посмотрел на меня.

— Наконец-то ты прос... Что ты сделал с рубашкой?

— Улучшил её немного, — я подмигнул ему, пытаясь — крайне неудачно — игнорировать громкое хихиканье Мэри на что-то, что сказал Питер. Как Питер может быть смешнее, чем я? — Хочешь, чтобы я сделал то же самое с твоей? — спросил я. — Дамы мигом потянутся.

Он покачал головой, сдерживая улыбку.

— Я думаю, что прекрасно выгляжу такой, какой я есть.

Я закатила глаза.

— Я и забыл, что ты таскаешься за Эванс. То есть, ты думаешь, что сможешь сопротивляться, если кто-то типа Марлин МакКиннон влюбится в тебя? Ох... это напомнило мне... — я положил голову на стол. — Сохатый, мне нужна подруга раньше... ну, ты знаешь...

Он нахмурился, явно не понимая. Я дернул головой в сторону Питера.

— Прежде, чем они...

— Что?

— До того как Питер станет встречаться, — прошипел я громко.

Джеймс начал смеяться, я не соизволил присоединиться, добавив, что это уже совсем скоро может случиться, и он постепенно остановился.

— Подожди-ка, что?!

— Я знаю, — заскулил я. — А я уже повстречался с большинством! Не могу же я думать о...

— Но с ними ты как раз и не встречался никогда, — Римус с невозмутимым видом откусил от тоста.

— Что ты такое говоришь? Конечно, да! — сказал я, глядя на Лунатика с беспокойством.

— Нет, ты просто спал с ними в течение двух недель подряд, — сообщил он.

Джеймс начал смеяться и чуть не поперхнулся тыквенным соком, выливая содержимое своего стакана на стол. Я нахмурился и бросил кусок собственного тоста в Римуса. «Вы, ребята, ещё такие незрелые», — тихо сказала Мэри Питеру. Я не незрелый. Я самый зрелый из всех них, Мерлиновыми подштанниками клянусь! Если Питер и будет когда-либо с этой девушкой, я уверен, что они расстанутся в тот же час.

— Это правда, — настаивал Римус.

— Хочешь, я расскажу тебе ещё одну правду? — спросил Джим, толкая меня в бок. — МакКиннон смотрит на тебя.

— Ну естественно, — хмыкнул я, намазывая маслом новый тост. — Очевидно, у неё остались ещё чувства ко мне.

— Через два года после того, как вы расстались? — недоверчиво спросил Римус. — Я думаю, что как раз наоборот.

Мой обозлённый взгляд обратился к нему. Не ожидал от него такого, не ожидал. Уж кто-кто, а Лунатик раньше не сыпал мне соль на раны. Мне нужен новый план мести — безобидный, но действенный.

— Эй, я её не люблю... так сильно. А у Сохатого были чувства к мисс Умнице четыре с половиной года! — провозгласил я, пытаясь перевести тему.

— Мисс Умница? — Джеймс посмотрел на меня с тревогой. — А, проехали. Рем, как думаешь, какая у него ситуация с Марлин?

— Хм... Думаю, она просто считает, что ты выглядишь смешно.

— Почему ты так говоришь? — спросил я, хмурясь на слова Лунатика. — Ты мне отвратителен, знаешь.

— Я тебе отвратителен? Напомнить тебе о том разе, когда я вошел в спальню и обнаружил тебя пристающего к Бетти Марш... на моей кровати!

— Но ведь...

— ДЖЕЙМС ПОТТЕР!

Мы все оглянулись в направлении выхода, чтобы узреть, как Эванс в подобии шторма несётся к нам с раскрасневшимся от гнева лицом (и, вероятно, от смущения, ведь взгляды всех студентов в Большом Зале были устремлены на неё).

Джеймс побледнел.

— О нет, — пробормотал я.

Она практически подлетела к нему, шипя сквозь зубы:

— Как ты мог, злое, несчастное, низшее существо!

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, проводя рукой по волосам. О, он точно знал, что она имела в виду... Жаль только, что я не знал.

— Будто ты не знаешь, — саркастически усмехнулась она. — Ты рассказал ему!

— Ну конечно, я рассказал! — воскликнул Джим, вставая, чтобы быть с ней примерно на одном уровне. — Почему бы и нет?

— Как ты мог?

— Как я мог? Ну, это довольно легко: я просто сказал ему правду.

— Ты казался мне тем, кому можно доверять! А что ты? Сколько восхищения тебе нужно, ловелас? — закричала она так, что ушам стало больно. — Я тебя ненавижу!

И тут он засмеялся, и мне подумалось, что он окончательно и бесповоротно спятил.

— Ты меня ненавидишь? — спросил он, по-прежнему громко смеясь. — В этом нет ничего нового.

Весь Большой зал молчал. Профессор Слизнорт спешно пытался пробраться к ним и разнять, но безуспешно. Я чуть не рассмеялся, так как его живот оказался явно большой помехой, а вместо этого продолжил слушать Джеймса и Эванс.

— Т-ты... ты маленький обманщик! — девушка схватила тарелку с кашей из-под носа у Питера и опрокинула Джиму на голову. — Я никогда не заговорю с тобой снова!

— Отлично!

— И кстати, Блэк, — ух, её голос был просто переполнен ядом. Я подскочил на месте, не ожидав того, что буду втянут в разговор. — Сад должен остаться снаружи!

С этими словами она повернулась и выбежала из Большого зала, выкрикивая оскорбления через плечо.

— Смотри, если я когда-нибудь попытаюсь помочь тебе снова! — Джеймс заорал вслед ей. Раздраженный крик дошел до наших ушей, и Джеймс упал на свое место, проклиная и вытирая кашу с волос и одежды.

Мэри так яростно глядела на Джима, что я даже немного испугался. Алиса и Марлин обе стояли, перешёптываясь. Наконец, Алиса вышла из зала, а Марлин снова села, выглядя крайне обеспокоенной. Она никогда так не выглядит, никогда, она всегда относится ко всему рассудительно. Хотя когда мы встречались, я сказал ей, что меня укусила дикая белка и мне осталось жить шесть секунд, потому что укус был ядовитым. Она целовала меня в течение шести секунд, а затем сказала мне в следующий раз использовать более правдоподобную ложь.

Но я отвлекся.

Слизнорт уже почти подошёл к нам. Он выглядел взволнованным, голодным, злым и обиженным одновременно. Удачно так получилось, что именно этот учитель души не чаял в Лили.

— Просто самая глупая вещь, которую ты когда-либо делал, — пробормотал Римус, качая головой.

— Согласен, — фыркнул я. — Э-э... но и она тоже наговорила глупостей. Я имею в виду... сад должен остаться снаружи? Что? Это не имеет смысла вообще!

Питер прокашлялся:

— Ты... твоя рубашка... возможно, стоит что-то с ней сделать.

Я посмотрел вниз впервые с тех пор, как заколдовал её, и раскрыл рот от удивления: яркие цветы прорастали прямо по швам из моей же кофты. Прямо оттуда, понимаете?

— Что за... Почему ты не сказал раньше? — рыкнул я.

Питер забавно пискнул и спрятался за Мэри. Ах, настоящий мужчина. Ты такой классный, Пит.

— Измени меня обратно! Римус, измени меня обратно!

Он вздохнул и, как по щучьему велению, цветы исчезли, после чего пожал плечами и повернулся к Джеймсу.

— Не затруднит ли тебя ответить, что именно ты сделал?

— Мистер Поттер, — прервал Слизнорт. — Проследуйте за мной, пожалуйста.

Джеймс встал из-за стола, засунул руки в карманы и, бросив на нас скучающий взгляд, пошёл за профессором из зала. Мне безумно интересно даже, что он ему такое скажет. Джим же не виноват, так? Так. Ну а всё остальное и так понятно.

— Как вы думаете, что это было? — спросил Питер немного жеманно, наблюдая за удаляющимся другом.

Я закатил глаза на его наивность и ответил, как будто это было самой очевидной вещью в мире (хотя так, вроде, и было), что Джейми, очевидно, сказал правду, чем только разозлил Эванс. Римус хлопнул рукой по лбу и громко застонал.

— Что-о? Пит был единственным, кто спросил, что случилось! — возмутился я.

— Я...

— Сириус, могу я поговорить с тобой?

Я подскочил от неожиданности, услышав звук женского голоса, адресованный мне, и обернулся, обнаружив Марлин, которая с беспокойством смотрела на меня. Я чувствую своей обязанностью ещё раз подчеркнуть, что МакКиннон никогда не волновалась, никогда.

— Э-э...

— Пожалуйста, — она практически умоляла.

По необъяснимым причинам, это несколько напрягло меня... хотя и не должно было, потому что я Сириус Блэк, а Сириус Блэк привык к девочкам у него в ногах. Во всех смыслах, да. Но на данный момент — просящим что-то, вот так.

К счастью, Лунатик взял инициативу разговора на себя.

— Вот эти его жалкие всхлипывания сейчас на самом деле означают «да». Извини его, дело в том, что он забыл утром принять дозу своего зелья для улучшения произношения и дикции.

Придурок. Я зло покосился на него и стёр все мысленные благодарности ему из своего сознания.

— Он шутит, — сказал я ей быстро. — Начинай уже со своим разговором.

— Не здесь, — тихо сказала Марлин, кивая на вход в Большой зал.

— МакКиннон, — проворчал я, вставая и следуя за ней. — Лучше бы этому разговору иметь важное значение. Потому что он лишает меня принятия одного из самых важных приёмов пищи.

Она повернулась, чтобы я увидел ухмылку на её лице.

— Чем ужин хуже завтрака?

Я усмехнулся её затылку:

— Ты всегда знала, как уничтожить гордость человека.

— Гордость? Ты гордишься тем, что лжёшь насчёт того, какой приём пищи для тебя важнее? — спросила она, останавливаясь перед доспехами и поворачиваясь лицом ко мне.

Я пожал плечами.

— Не совсем. Тот факт, что ты только что признала, что я мужчина, заставляет меня чувствовать себя намного более гордым.

Марлин не ответила, наделив вдруг своим вниманием пол. Я терпеливо ждал. Долго. Правда долго. Около двух секунд.

— Знаешь, если тебе действительно нечего сказать, то...

— Нет, нет, я сейчас, — сказала она быстро, позволяя светлым волосам упасть на лицо. — Просто это очень неудобно.

Такая забавная. Только вот я её не понимаю, совсем не понимаю. Чего она хочет? И почему вдруг стала такой печально-напуганной? Странно. И вдруг мне в голову пришла ужасная мысль...

— Ты беременна?

— Нет.

— Ты вынашиваешь моего ребёнка?

— Сириус, это то же самое!

— Ты...

— Просто прекрати гадать, — пробормотала Марлин, пресекая мою следующую реплику.

Я послушался её и прислонился к каменной стене, пристально вглядываясь в её прелестное личико.

— То, что Джеймс сказал тебе, — выпалила она, — это неправда.

Я поджал губы.

— Что именно? В том случае, если ты не знаешь, Джим говорит мне много, много всего, и действительно трудно сейчас понять, что ты имеешь в виду...

— Сириус, заткнись.

Я удивлённо ахнул, сильно обиделся на неё, но тем не менее, перестал говорить. Не надо думать, что я сделал это потому, что она сказала. Просто так. Ясно? Просто так.

— Ты прекрасно знаешь, о чём я!

— Я уверен, что нет, но можешь продолжать болтать, — пробормотал я, глядя на неё с некоторым раздражением.

— Он должен был сказать тебе, наверное... Я даже не знаю, зачем Лили и Джеймс поставили на это. Это просто смешно. Я-я просто...

— Ты очень милая, когда волнуешься, — сказал я ей, широко улыбаясь.

— Видишь! Ты знаешь и сейчас просто ведешь себя, как болван! — она со злостью ударила меня в грудь рукой? и я инстинктивно схватил её, твёрдо удерживая напротив себя, чтобы она не могла больше навредить мне.

— Ч-что ты делаешь? — спросила она дрожащим голосом.

— Позирую для портрета, — отрезал я. — А на что это похоже? Что случилось с твоей палочкой этим утром, МакКиннон?

Она издала раздраженное рычание (что я нашел очень очаровательным) и изо всех сил попыталась вырвать свою руку из моей железной хватки.

— Ты невероятный, Сириус Блэк! Невыносимый! Ты знаешь, что я чувствую к тебе, и ты всё ещё стоишь здесь, играя в игры, когда ты должен загнать меня в чулан и целовать, пока нас не поймают, после чего ты будешь несколько дней заниматься сексом с Эммелиной Вэнс или с другой в совершенстве удовлетворяющей тебя девчонкой, которую используют такие, как ты! Это именно то, что происходит в последнее время! Боже, я такая идиотка! Знаешь, я думала, что ты вырос.

— Стоп-стоп-стоп. Что ты сказала!?

Она свирепо посмотрела на меня из-под своей челки и прорычала:

— Джеймс сказал тебе, что ты мне нравился, и ты побыстрее пригласил меня на свидание, а он теперь выиграет пари и сможет купить глупую метлу!

Я отпустил её руку, пребывая в шоке, пока она продолжала смотреть на меня со злобой в глазах. Если бы я не был так смущен, я, вероятно, нашел бы это безумно горячим и возбуждающим.

Через некоторое время я смог сформировать связные слова и начал медленно говорить:

— Ты... можешь себе представить меня... и Джеймсу может потребоваться новая метла... и он и мисс Злюка, возможно, делали ставки на нас... но я могу заверить тебя, что он ничего мне не говорил.

Гнев сменился недоумением, и её щеки начали униженно краснеть.

— Ты должен просто проигнорировать всё, что я тогда сказала... Забыть. Я не думала...

— Я всё ещё нравлюсь тебе, Маккиннон? — спросил я с ухмылкой, пытаясь справиться с первоначальным шоком.

Она прокашлялась, но оказалась не способной ответить мне. Я стоял, рассматривая её, пока мой мозг, казалось, вступал в тяжелейший мыслительный процесс. Тишина угрожала раздавить меня, пока не была разломлена смехом Марлин.

— Я не могу поверить в это! — она хихикнула. — Ты тоже хочешь меня обратно!

— П-прости? Что?

Она подняла бровь.

— Для рекорда, — пробормотала она, подходя ближе ко мне. — Ты тоже очень милый, когда волнуешься.

— Я? — спросил, оступившись назад и ударившись о доспехи. — Я не... я никогда не волнуюсь.

Я выплюнул эти слова с угрозой, словно это было имя слизеринца, которого я проклял на прошлой неделе.

Марлин облизнула губы.

— Ты выглядишь довольно взволнованным в данный момент. Или, может, ты просто нервничаешь, ведь ты неделями не имел девушку. Боишься, что потерял сноровку?

Мой рот приоткрылся, и она сморщила носик.

— Я думаю, да. В последний раз твой рот не открывался, когда я пыталась поцеловать тебя.

Она была очень близко, если бы я хотел, то мог бы посчитать все её длинные ресницы. Однако, в тот момент я был слишком занят её губами и тем, насколько они близки к моим.

— Я не терял сноровку, — с вызовом произнес я, двинувшись так внезапно, что она была застигнута врасплох, и я прижал её к стене.

Её губы сейчас были в паре миллиметров от моих, чуть ли не щекоча их. Она прошептала:

— Докажи это.

— Я не могу, — пробормотал я, немного растерявшись, когда её глаза впились в мои.

— О, хорошо, — сказала она, закатывая глаза. — Ты маленький хитрюга, не имеющий одну девушку несколько раз.

Но я хотел этого. Ох, как же я хотел этого именно тогда.

— Правила есть правила, — выдавил я.

— Я разочарована, — вздохнула она. — Правила предназначены для того, что нарушать их, господин Мародёр.

Я взглянул на неё, колеблясь в размышлениях, что правильно, а что неправильно.

— Поцелуй меня.

Так я и сделал. Потому что Сириус Блэк никогда не отступает от проблем. Марлин МакКиннон не проблема, но и от неё я отступать не собирался.

Я напал на её губы со свирепостью, которая появилась неизвестно откуда. И хотя это и было неправильным, если исходить из моих ранних выводов, это было самым правильным, что я чувствовал сейчас. Она былв столь же замечательна, как я и помнил, языком боролась с моим, закручивая меня в сногсшибательный водоворот эмоций, который всегда сопровождал поцелуи Марлин. Её пальцы зарылись в мои волосы, и впервые я не возражал, что прическа испорчена. Мои пальцы выписывали узоры на её щеке, пока она обвила меня ногой.

Хлопанье и гиканье сзади заставило нас оторваться друг от друга.

Я отскочил от неё, глядя мутными глазами, и онемел. Джеймс стоял здесь с Лунатиком, Эванс и Алисой, и все они улыбались так, будто выиграли в лотерею, например, ту, о которой недавно упомянула Марлин.

Она как раз и первая пришла в себя и громко прокашлялась:

— Я думала, Лили и Джеймс снова ненавидят друг друга, — недоуменно пробормотала она.

Джеймс небрежно махнул рукой в воздухе:

— Мы должны были придумать план, чтобы вы двое снова были вместе.

— Вы спланировали это? — спросил я, слегка возмущенно и пораженно.

Мои друзья-мародёры были более коварными, чем я думал раньше.

Римус пожал плечами, всё ещё лукаво улыбаясь:

— Это расплата за кормление Гигантского кальмара моей книгой по зельям.

Я раздраженно закатил глаза:

— Лунатик! Нельзя мстить другу-мародёру! Это есть в своде правил, который мы сделали на прошлой неделе!

Он фыркнул, неприлично подмигнул мне. Никогда больше не хочу видеть этого, серьёзно.

— Правила предназначены для того, чтобы их нарушать, не так ли?