Миллион галлеонов (джен)

Глава 1.

Хэтти Грин, Ведьма с Уолл-стрит, Скряга Хэтти — как только её не называли. Хэтти было всё равно. Главная тайна хранилась в её подвале, прямо под лестницей.

«А что в этом такого? — думала она всякий раз. — Любая женщина хочет иметь всё, и неважно, колдунья она или маггла».

С гордо поднятой головой она выходила на улицы Нью-Йорка, стараясь не обращать внимания на выкрики прохожих.

«Пусть кричат, — считала она. — Если живешь с магглами, приходится терпеть их глупость. Проклятые бродяжки и бедняки, пустышки без гроша за душой! Зато я могу получить всё».

Про неё говорили разное: одежда нищенки, дом нищенки, стиль жизни нищенки — такой позор при её миллионах. Хэтти было наплевать. Пришлось через суд возвращать те деньги, что её полоумная тетушка отдала на благотворительность.

Шкатулка, украшенная камнями, — стеклянными, конечно стеклянными, ведь тратить драгоценные сбережения на безделушку она не планировала — стояла на столе, всегда перед глазами. Заклинания Хэтти плела долго, то подглядывала в книги, то черпала слова из памяти. Славный получится артефакт. Когда последние чары были наложены и шкатулка засветилась золотым блеском, Хэтти опустила в неё галлеон на память и унесла артефакт в подвал, где среди пыли и трухлявых досок были разложены сотни, тысячи, миллионы золотых монет. Шкатулку она оставила у выхода.

— Смейтесь, смейтесь… Деньги любят заботу.

(Из сказки «Ведьмина шкатулка», автор неизвестен)

На платформе 9 и 3/4 царила привычная суматоха. Дети прощались с родителями, выслушивали материнские нотации и нравоучения, а потом пытались затащить свои чемоданы в поезд. Самые большие сумки, как казалось Люциусу, принадлежали магглорожденным волшебникам. В их семьях даже зачаровать багаж было некому. Родители-магглы стояли тут же. Как унизительно, что таким, как они, позволено лично провожать детей на магическую платформу! И самое неприятное — законы менять никто не планировал.

— Драко, как только пройдешь распределение, сразу же отправь нам письмо. Ты ведь понимаешь, насколько это важно, — Нарцисса говорила вполголоса и сжимала руку сына тонкими пальцами. Люциус старался не мешать: в конце концов Драко она увидит только на зимних каникулах, так что имеет право побаловать его своим вниманием. Тот улыбался, но выглядел спокойным и независимым, что радовало Люциуса: сыном можно было гордиться.

Однако, помимо прощания с Драко, было еще одно важное дело — он оглядывался по сторонам в поисках невысокой худощавой фигуры Элвина Монтегю, пожилого сквиба. Абраксас Малфой предпочитал именно с ним вести финансовые дела семьи.

— Ладно, мама, — Драко сегодня выглядел очень взрослым, и лишь взгляд выдавал его истинный возраст. Глаза сияли, и казалось, что он вот-вот сорвется с места и запрыгает от восторга. В безупречной осанке и тонких чертах лица Люциус узнавал себя. Это согревало душу.

— Отец, вон там Гарри Поттер! — Драко указал пальцем на мальчика в очках и изрядно поношенной клетчатой рубашке.

— Что я тебе говорил? Показывать пальцем невежливо, — Люциус поморщился, изучая мальчишку со шрамом заинтересованным взглядом. Совсем не похож на Лили Поттер, да и от Джеймса, видимо, досталась лишь близорукость. Подумать только, этот заморыш уничтожил Темного Лорда. А уничтожил ли?

— Простите, — Драко расстроено нахмурился. Нарцисса бережно обняла сына и посмотрела на Люциуса с упреком. Он давно перестал обращать внимание на этот взгляд — её частенько что-то не устраивало. Выяснять отношения Люциус не любил, а уж выставлять личную жизнь напоказ не стал бы никогда. Да и Нарцисса обычно не позволяла себе большего, только взгляды и молчаливый укор. В остальном её можно было считать идеальной супругой.

Люциус бросил на жену ответный взгляд и повернулся к Драко:

— Тебе пора, поезд скоро отправится, — он нетерпеливо постучал тростью по ботинку из драконьей кожи.

Монтегю всё не появлялся. Он должен был принести бумаги, которые Люциус ждал несколько недель, а драгоценное время уходило. Терпения не хватало, еще немного — и он был готов аппарировать к дому Монтегю, чтобы напомнить о своем истинном положении в магическом мире.

Драко нахмурился, очевидно, решив, что Люциус хочет отделаться от него поскорее. Переубеждать сына было некогда.

— Да, до встречи, мама…

Нарцисса обняла его и поцеловала в щеку. Невинный жест, но сын покраснел, похоже, считая это унизительным в обществе потенциальных друзей. В подобной ситуации он всегда был осмотрителен, а вот его матери следовало бы лучше сдерживать свои чувства, особенно на людях. Но говорить об этом Люциус не стал. Только не сейчас и не здесь. Сегодня их сын впервые отправлялся в Хогвартс, Драко наверняка огорчили бы взаимные упреки родителей.

— Я надеюсь, что ты попадешь на Слизерин, как и многие поколения наших предков, — вышло немного высокопарно, с нажимом, но Драко, по-видимому, не придал этому особого значения. Судя по тоскливому взгляду, сын явно огорчился и теперь ничего не слушал.

— Конечно, отец, вы можете во мне не сомневаться.

Чемодан Драко был легким. Нарцисса лично зачаровывала его вчера, чтобы сын не утомился. Драко взял его за ручку и покатил за собой к вагону, поднялся по ступенькам и, даже не обернувшись, исчез в тамбуре.

— Мистер Малфой?

— Да? — Люциус обернулся, мысленно ликуя. Не узнать собеседника было нельзя. Стоило однажды услышать этот скрипучий голос, как он западал в память на всю жизнь. — Мистер Монтегю… — он выдержал паузу, смакуя собственное превосходство. — Надеюсь, вы принесли то, что я просил?

На Монтегю, похоже, его тон не произвел никакого эффекта. Он всё так же стоял напротив — приземистый, в больших очках с толстыми линзами. Дурацкий галстук-бабочка, завязанный неровно, делал его внешний вид ещё более неряшливым. Люциус в жизни не связался бы с этим человеком, если бы не знал абсолютно точно: Абраксас доверял только ему.

— Конечно, Люциус. Я принес.

Связка документов в толстой кожаной папке перекочевала в руки Люциуса. Слишком тяжелая — кто-то не пожалел времени, выписывая запрещающие акты один за другим.

— Прекрасно.

— Поздравляю, миссис Малфой, юный Драко кажется совсем взрослым, — Монтегю вежливо поцеловал руку Нарциссы и раскланялся, чуть пошатываясь. Очки едва не слетели с его носа. Люциус поймал себя на мысли, что хотел бы знать, способен ли Монтегю видеть что-то без толстых линз. Наверняка слеп как крот. Это несоответствие его прыткого ума и внешности всегда забавляло Люциуса.

— Благодарю вас, мистер Монтегю. Дети растут слишком быстро, — тихо ответила Нарцисса и поправила накидку из белого меха.

— Простите, дорогие, но мой внук уезжает в школу сегодня. Хотелось бы проводить его, — просипел Монтегю и неловко пожал плечами, раскланялся и направился к соседнему вагону. Люциус с трудом стерпел подобное обращение. Он помолчал немного и перевел взгляд на Нарциссу. Она отошла чуть в сторону и теперь смотрела через окно на сына с тоской и обожанием. Ее глаза блестели, на мгновение Люциусу показалось, что она плачет. Ощущая неловкость момента, он отвернулся и вынул из кармана платок. Но она не взяла его, лишь качнула головой в знак признательности.

— Идем?

— Давай подождем, пока поезд отправится, — попросила Нарцисса.

— Вот еще… Драко уже не маленький. И никуда не денется.

Зато Люциус очень спешил. Несколько недель тянулась волокита с маггловским бизнесом отца, и теперь, наконец, в его руках был ответ — в этой самой кожаной папке.

Нарцисса все смотрела на Драко, болтающего с отпрысками Крэббов и Гойлов, и не двигалась с места. Люциус нетерпеливо взглянул на часы: две минуты — и Хогвартс-экспресс побежит прочь по сияющим рельсам, увозя их сына в новый мир. Наверняка правильнее сейчас было думать именно об этом, да только из головы всё не шел бизнес.

Поезд нетерпеливо загудел и тронулся, выпуская облако пара. Проводы завершены, теперь требовалось подыскать удачное для аппарации место. Он нахмурился и зашагал по платформе, стремясь поскорее выбраться из толпы.

Нарцисса пошла следом, послушно и достаточно быстро, чтобы нагнать его, но не показать окружающим, что спешит. К этому Люциус привык. Личные споры не должны становиться достоянием общества.

* * *

В поместье ничего не изменилось, только тишина стала еще глубже, насыщеннее. Если бы тишина могла звучать, то сейчас в доме все затыкали бы уши. Но она молчала. Давила на плечи неприятным грузом. Казалось, изменилась одна лишь деталь — его сын уехал учиться, он вернется лишь к Рождеству — а в мэноре стало на удивление некомфортно.

Драко всегда был тихим ребенком, не носился по коридорам, не рвался проказничать, когда никто не видит. Люциусу хотелось надеяться, что он дает ему правильное воспитание. И вот теперь воспитывать его будет школа… В душе было пусто, словно что-то важное изъяли, а заменить это теперь нечем.

Домовой эльф опустил голову и потянул его за мантию. Люциус фыркнул и ткнул того тростью.

— В чем дело?!

— Хозяин… сэр, Добби не хотел мешать. Добби просто думал взять вашу мантию.

Только в этот момент Люциус осознал, что стоит посреди холла, сжимая в руках мантию. Нарцисса даже не шелохнулась, видимо, и она слышала то, что слышал он. Звон навязчивой тишины, её дыхание.

— Добби, подай чай в малую гостиную и захвати бутылочку «Дом Периньон», — Нарцисса выпрямила спину и вздохнула поглубже. Она казалась расстроенной. Угадать её мысли было несложно — она почти всё время проводила с Драко, и теперь ей будет одиноко. — Ты не против, Люциус?

Он прошел в гостиную и огляделся. Кругом царил безупречный порядок. Большие часы на каминной полке отсчитывали мгновения жизни, маятник покачивался. В какой-то момент ему показалось, что они стучат так же, как его сердце — размеренно и глухо. Интересно, Абраксас чувствовал то же самое, когда проводил его в Хогвартс? Родственные нити натягивались, вызывая неприятное чувство сродни боли. Будто мигрень вот-вот должна начаться, но организм пока борется — к таким ощущениям он не привык.

— Не против чего? — он ответил чуть заторможенно.

— Выпить со мной чаю.

— Я не пью чай. Пора бы запомнить.

— Я велю Добби подать кофе. Честно говоря, я думала, мы выпьем по бокалу шампанского за поступление Драко в Хогвартс.

— Отмечать пока нечего.

Куда важнее было знать, что сын попадет на Слизерин. Не то чтобы он в этом сомневался, но история Сириуса Блэка не давала покоя. Белая ворона в чистокровном семействе — Люциус искренне надеялся, что подобное не повторится.

— Люциус… Ты ведь не думаешь, что Драко может…

Чтобы отвлечься от неприятных размышлений, проще всего было сконцентрироваться на делах. Пальцы всё еще сжимали кожаную папку, набитую документами, так что путь к отступлению был — по лестнице наверх, в кабинет. Люциус взглянул на жену. Опасения беспочвенны. Драко твердил каждый день, что мечтает учиться на Слизерине, что бросит эту школу, если Шляпа предложит ему барсучий факультет или…

— Не в Гриффиндор же он попадёт, как твой чокнутый брат, — слова вырвались сами собой, но Нарцисса ничего не сказала. Она молча села на диван, положила ладони на колени и от этого показалась ему одинокой и потерянной.

— Мне нужно работать.

Люциус прорвался сквозь пелену неприятных мыслей, лишь когда преодолел лестницу и остановился у двери из английского дуба.

Папка так и жгла руки. Еще бы, в ней был ответ на вопрос, почему казавшийся великолепным план провалился на раннем этапе.

С самого начала было очевидно, что виновато в его неудачах лишь одно — чертово помешательство отца. Может быть, Абраксас был болен в тот момент, когда затеял дерзкую аферу, хоть врач и твердил, что драконья оспа протекает быстро и на разум не влияет. Все равно… Дело, доставшееся по наследству и показавшееся ему простым, вдруг превратилось в кромешный ад и отнимало всё время. Воистину, дьявол кроется в мелочах.

Он опустился в кресло и глянул на папку, не решаясь её открыть. В первое время, получив по завещанию маггловский бизнес, Люциус не воспринимал корпорацию всерьёз. Это дело он считал бесперспективным до тех пор, пока Игорь Каркаров не свел его с инвесторами — болгарами, прибывшими в Англию в начале шестидесятых годов и разбогатевшими на вложении акций. Оценив потребности рынка, Люциус пришел к выводу, что из пакета акций фармацевтической компании можно выжать хорошую прибыль. Но стоит начать с начала, не так ли?

Когда эта идея околдовала отца, Драко было уже девять лет. Он бредил Хогвартсом, каждый вечер заставляя Люциуса рассказывать ему про Слизерин. А Абраксас наступал с другой стороны, с таким же блеском в глазах расписывая открывающиеся перспективы и не забывая добавлять, что бизнес с магглами — это не брак с магглами. Это прибыльно, выгодно, а значит — не возбраняется. Он твердил, что деньги не пахнут. И неважно, будут это маггловские бумажки или золотые магические галлеоны, в Гринготтсе примут любой тип валюты.

Через пару недель после начала всех этих безумств Абраксас купил долю акций в маггловском бизнесе. Корпорация носила название «Бритиш фарма» и имела широкую известность среди магглов. Она занималась созданием и выведением на рынок маггловских лекарственных препаратов — в сущности, тех же зелий, но в иной форме. Маленькие белые таблетки, цветные капсулы и пилюли. Люциус этого не понимал. Зачем глотать пилюли, если можно выпить зелье и через пару часов выздороветь. Кроме того, маггловские технологии всегда уступали магическим. Так что он был готов к тому, что отец, с его неугомонным характером и деловой хваткой, рано или поздно доберется и до этого вопроса.

Всё началось с того, что Абраксас Малфой на одном из приемов был вовлечен в спор с пожилым лекарем из госпиталя Святого Мунго. Его собеседника очень раздражало, что магглы неспособны оказывать себе достойную медицинскую помощь. Они умирают от самых разнообразных болезней, которые с такой легкостью лечатся в магическом мире. И если бы в их больницах был хотя бы Животворящий эликсир, то они наверняка жили бы не меньше, чем волшебники. Лекарь, конечно, рвался спасать любую живую душу, забывая о догме Чистой крови, зато Абраксас обладал природным даром из любой беседы вычленять только самые важные детали.

После приема он вызвал Люциуса к себе в кабинет и рассказал об идее продавать зелья внутри прозрачных капсул из желатина. Он даже продемонстрировал коробочку с каким-то препаратом. Люциус и знать не хотел, как и где её мог достать чистокровный маг.

Идея изначально была рискованная, ведь Статут о магической секретности никто не отменял, а значит, попадись Абраксас на такой затее, дело могло дойти и до Азкабана. Но одна черта характера передавалась в семье Малфоев из поколения в поколение: они не боялись риска, если тот сулил неплохие дивиденды.

Договориться с Каркаровым оказалось несложно. Тому идея понравилась, и через одну из лабораторий компании «Бритиш фарма» Абраксас начал продвигать препарат под кодовым названием МЕ-102. В сущности, он и представлял собой капсулы с Животворящим эликсиром. Препарат действовал мгновенно, а при длительном приеме мог вылечить даже те болезни, которые магглы всё еще считали неизлечимыми. Такой препарат ждали на рынке с нетерпением, инвесторы уверяли, что за МЕ-102 выстроятся очереди, и деньги потекут рекой.

Чтобы скрыться от Аврората, Абраксас постарался убрать свое имя из всех бумаг. Производство препарата для исследовательских целей он начал на независимой территории, в Болгарии. Животворящий эликсир перевозили в Англию маггловскими способами. На заводе «Бритиш фарма» его заключали в желатиновую оболочку, там и выходил готовый продукт. Уникальный рецепт хранился в секрете, патент был выдан на имя Авессалома Джонса и по завещанию переходил к его сыну, то есть к самому Люциусу. В Болгарии производство контролировал Игорь Каркаров.

Увы, при жизни отца препарат так и не вышел на рынок, а значит, бизнес не приносил планируемого дохода. Виной тому были маггловские бюрократические издержки. Оказалось, для того, чтобы выпустить препарат на рынок, требовалось провести дорогостоящие исследования на животных, на группах магглов-добровольцев (да ещё и заплатить им за это!). Использовать магию в целях бизнеса Абраксас опасался, за ним по пятам ходил Аврорат, рыл носом землю по чьей-то анонимной наводке, только отыскать какие-то следы незаконной деятельности Малфоев не получалось. Связи с министром не были настолько прочными, чтобы позволять себе вольности, да и тому тоже было чего бояться — Визенгамота.

Абраксас так и не дождался выпуска МЕ-102, но в бреду, умирая от оспы, он молил Люциуса закончить его дело. Люциус понимал, что в предсмертной агонии отец мало что соображал, но сыновний долг никак не позволял бросить дело, до сих пор приносящее только убытки. И всё это при том, что Люциус сам бы посмеялся над любым магом, оказавшимся в его ситуации. Но спать спокойно, пока бизнес-афера отца не заработала, он не мог.

Какое-то время он появлялся на заседаниях совета директоров, пытаясь отловить крупицы информации о судьбе МЕ-102. Дело отца продвигалось. Клинические испытания препарата подходили к концу, и лицензия на производство должна была вот-вот лечь на его стол. Обнадеженный новостью, Люциус несколько раз встретился с инвесторами, готовыми заняться распространением и продажей капсул — втридорога, представляя лекарство как панацею от любых болезней. И в тот момент, когда казалось, что остается лишь придумать броское название, случился казус: Люциус получил предписание перенести выпуск препарата, так как одно из исследований было оформлено неверно. Разочарованный, Малфой с трудом сдержался, чтобы не применить Круцио к каждому из сотрудников лаборатории. Но выхода не было: акт с соответствующим предписанием уже был доставлен по адресу — в центральный офис «Бритиш фарма».

На следующий же день Люциус отправился улаживать конфликт с помощью денег, но всё оказалось не так просто. Вслед за первым предупреждением последовало второе, за вторым — третье. Выпуск препарата откладывался уже несколько месяцев, словно кто-то намеренно мешал ему, Люциусу. Каркаров, рассчитывавший получить немалые дивиденды от продажи МЕ-102, пригрозил, что еще пара таких запретов, и он перестанет тратить драгоценное время на «сомнительные аферы Малфоев».

Наконец Монтегю удалось получить копии всех высланных на адрес руководства «Бритиш фарма» документов, и вот теперь Люциус внимательно просматривал их.

«Мистер Малфой!

В этот раз нам действительно придется отложить выпуск препарата на неопределенный срок. Прилагаю документы, полученные совсем недавно. Полагаю, вы сами понимаете, что подпись одного из членов Палаты общин вынуждает нас…»

Дочитывать записку Монтегю он не стал. Открыл пакет документов и принялся их изучать. Чем дальше он углублялся в чтение, тем больше понимал, что над делами корпорации нависла вполне реальная угроза. И деньги здесь не помогут. Или помогут, но потраченных средств может оказаться куда больше, чем вырученных.

Он в очередной раз пробежался взглядом по маггловским «бумажкам» и фыркнул. Требования были беспочвенными, они звучали размыто, но безупречно и смотрелись внушительно. Люциус пролистал документы, сравнивая подписи. Везде одно и то же имя — Бердукус Грабс. И, судя по печати, этот господин являлся членом Палаты общин Великобритании. Стало быть, в деле замешана политика.

— Мистер Малфой, — Добби прижал уши и посмотрел на хозяина с опаской. — Простите Добби, но хозяйка зовет вас вниз, чтобы выпить с ней кофе. Добби принес пирожные и…

— Вон! — прикрикнул он, убирая бумаги в стол. Эльф тотчас исчез.

Задвинув ящик, Люциус откинулся на спинку кресла. Следовало навестить мистера Грабса, и как можно быстрее. Чем именно он насолил незнакомому ему маггловскому политику, Люциус понять не мог. Да и где это видано, чтобы члены Палаты общин лично просматривали бумаги, относящиеся к фармацевтической отрасли?

— Люциус… — Кажется, он выпал из реальности, размышляя над сложившейся ситуацией, потому что и не заметил, как Нарцисса появилась в кабинете сама. — Ты спустишься?

— Я занят.

Такое количество придирок деньгами не загладить. Не задумал ли этот маггл нечто особенное? Может быть, желает получать постоянный доход за счет средств от его компании?

— Я полагала, мы проведем вместе хотя бы полчаса.

— Что в моих словах тебе непонятно?

Нарцисса чуть побледнела и посмотрела холодно.

— Разумеется.

Она покинула комнату, прикрыв дверь нарочито тихо, словно пытаясь показать, что пока играет по его правилам. Люциус мысленно поблагодарил её за это.

Обмакнув перо в чернила, он задумался над ответом для мистера Монтегю. Что написать? Что завтра же он посетит некого мистера Грабса и попытается во всём разобраться? Это казалось самым разумным.

«Мистер Монтегю!

Я ознакомился с представленными документами и завтра же добьюсь встречи с мистером Грабсом. Надеюсь, мне удастся выяснить причину затянувшегося конфликта. Прошу вас поучаствовать завтра в заседании совета директоров и порекомендовать не переносить срок начала выпуска препарата.

Люциус Абраксас Малфой.»

Сова выпорхнула из клетки и не без удовольствия зашагала по столу.

— Отнесешь Монтегю, — Люциус протянул ей письмо и открыл окно. Сгущались сумерки, солнце готово было скрыться за горизонтом — на подоконнике лежала узкая полоса света. Невероятно, как быстро пролетело время. Казалось, он проработал всего полчаса, а уже полдня миновало.

Пожалуй, не стоило отмахиваться от Нарциссы. Её можно было понять. Почти всё свое время она посвящала сыну, а теперь придется подыскивать себе новое дело.

Он поднялся и вышел из кабинета.

В малой гостиной горели свечи. Нарцисса сидела на диванчике с книгой в руках. Чай уже давно остыл, но и к своей чашке она не притронулась. Шампанское стояло на столике — его так никто и не открыл.

— У меня было много работы, — Люциус попытался придать голосу как можно больше участия, но, видимо, перестарался. Даже на расстоянии он ощутил, как Нарцисса поморщилась.

— Я просто хотела обсудить отъезд Драко. Думала, что уделишь мне хоть пару минут, — она привычно вздернула носик и перевернула страницу.

— Драко написал?

— Да, — Нарцисса указала на письмо, лежащее на столике.

— Почему не сказала? — Люциус принялся жадно разыскивать строчки о факультете, который выбрала Шляпа для его сына. Неровный детский почерк стремился завалиться то вправо, то влево. — Слизерин, — с души словно свалился камень. Вдруг стало так легко дышать, что он невольно улыбнулся.

— Посчитала, что для тебя это не имеет значения, — бросила Нарцисса через плечо, не отрывая взгляда от книги. Легкость, появившаяся после приятной новости, вдруг испарилась. Навалилось неопределенное чувство, названия которому подобрать он не мог. Не то раздражение, но то обида, а может быть, это совесть взывала к нему.

— Позволь мне самому решать, что важно, а что нет. Не нашла себе других дел, кроме чтения?

— Не слышала, чтобы в нашем доме было запрещено читать, Люциус.

Супруга на его нападки не отреагировала. Огонь камина отбрасывал блики на стены и пол. В его свете Нарцисса казалась совсем девочкой, едва ли старше Драко. Люциус присел в кресло напротив и сделал глоток из фарфоровой чашки. Тонкий аромат бергамота заставил его закрыть глаза.

В сущности, говорить было больше не о чем. А продолжать эти взаимные придирки настроения не было.

— Что ты собираешься делать после отъезда Драко? — вопрос, кажется, пришелся к месту, потому что Нарцисса замерла, а он осознал, что и сам не знает, как вести себя теперь. Между ними явно что-то сломалось. Драко был невидимой силой, держащей их вместе, а теперь он уехал, и всё разваливалось на глазах.

— Быть твоей женой, — парировала Нарцисса, откладывая книгу и тоже глядя на огонь.

Он и сам не понял, что в этой фразе его так испугало. Может быть, сама суть? Ведь все эти годы им как-то удавалось продержаться друг подле друга, не слишком сближаясь, но и не отдаляясь. Брак по расчету, чтобы поддержать чистоту крови двух самых могущественных семейств Британии. Нарцисса вышла за него, потому что она — Блэк. Дочери Сигнуса еще не отправились в Хогвартс, а предприимчивый отец уже пообещал одну из них отдать в жены Малфою. Оставалось лишь выбрать, кого именно. Нарциссу тогда никто не спрашивал. Зато Люциуса отец спросил, только тому было всё равно. Он подумал и выбрал самую красивую из сестёр, он был молод, и остальное не казалось таким уж важным. Только вместе с красотой Нарциссы ему досталась её гордость и независимость, ум и расчетливость, и еще множество черт характера, которые так… нравились или раздражали?

Люциус всегда знал, что не ошибся, но иногда казалось, что ему и вовсе не следовало брать в жены одну из Блэков. Особенно когда Сириус — двоюродный братец его супруги — сбежал прочь из дома, из семьи. Узнав об этом, Абраксас долго не выходил из своей спальни — размышлял, не разорвать ли многолетнюю помолвку. Люциус и Нарцисса поженились только потому, что Сигнус предложил неприлично большую сумму в качестве «приданого» — как говорил он сам. «Взятка», — твердил Люциусу отец.

Временами они с Нарциссой казались слишком разными. И вся семейная жизнь сводилась к угадыванию: как подобрать то лицо, что совпадет с выбранным Нарциссой образом. Потом родился Драко, и пока он взрослел, им как-то удавалось совпадать, угадывать, терпеть...

Сын помогал балансировать на грани между ссорой и благопристойной сдержанностью. Порой они неделями не оставались наедине — ведь беседы втроем всегда проще диалогов. Даже когда Люциус нанял для сына частного учителя и Драко проводил по несколько часов в день, изучая английскую литературу или высчитывая расстояния между звездами, им с Нарциссой удавалось находить по крайней мере одну общую тему: «Капризы и шалости юного наследника и первого ребенка». О том, чтобы завести еще одного, они даже не думали.

Не то чтобы Люциус был безупречно верным мужем, их семье было достаточно верности супруги. Сначала он полагал, что Нарцисса ни о чем не догадывается, потом — что знает, но терпит, и наконец ему начало казаться, что ей все равно. Сейчас он уже ничего не мог сказать со стопроцентной уверенностью.

А ведь когда-то не было смысла в изменах, они не всегда спали в разных комнатах. Сначала был страх, недоверие, потом… Что-то изменилось на один-единственный год. Тогда Темный Лорд всё больше укреплял свое влияние, стычки с аврорами становились неизбежными, а газеты в маггловском мире пестрели некрологами. Тогда ему казалось, что между ним и Нарциссой вспыхнули какие-то чувства. Правда, и чувствами это назвать было нельзя — мучительная и безумная страсть, скрепляемая страхом, что следующий день станет последним.

Нарцисса поддерживала эту игру — не то боялась его потерять, не то опасалась за собственную жизнь. Под давлением опасности они оба оживали, сбрасывали маски и познавали друг друга. Ту Нарциссу было проще понять, под неё было возможно подстроиться, она становилась такой же, как многие девушки её возраста — нежной, доверчивой, желанной. А уж с такими Люциус умел находить общий язык.

Ночами, в его постели, она становилась настоящей Блэк, оставаясь абсолютной Малфой на собраниях Пожирателей смерти. Наверное, он просто стыдился признавать, что Нарцисса куда сильнее и бесстрашнее его. Потому что именно он плакал по ночам от страха за свою семью, когда Лорд узнал о Пророчестве. Нарцисса и эту новость перенесла с достоинством, хоть ей и предстояло совсем скоро рожать. Те месяцы были самыми жуткими в его жизни, и, пожалуй, он никогда не был настолько предан Лорду, как тогда. Делал для него всё, брался за любые, даже самые опасные поручения, только чтобы сохранить семью, не позволить Тому Реддлу даже мысли допустить о том, что в Пророчестве говорилось о Драко.

…Он так радовался, когда Лорд начал разыскивать Поттеров.

Что разлучило их с Нарциссой? Исчезновение угрозы? Что развело их по разным спальням и заставило изображать супругов только на людях и при сыне?

Он вздохнул и лишь сейчас осознал, что Нарцисса не сводит с него взгляда в ожидании ответа, словно брошенная ею фраза представляла собой вопрос.

И Люциус струсил.

— У меня много дел, — отец давно научил его, что иногда лучший выход из сложной ситуации — это отступление.

Нарцисса промолчала.