Миллион галлеонов (джен)

Глава 1.

Хэтти Грин, Ведьма с Уолл-стрит, Скряга Хэтти — как только её не называли. Хэтти было всё равно. Главная тайна хранилась в её подвале, прямо под лестницей.

«А что в этом такого? — думала она всякий раз. — Любая женщина хочет иметь всё, и неважно, колдунья она или маггла».

С гордо поднятой головой она выходила на улицы Нью-Йорка, стараясь не обращать внимания на выкрики прохожих.

«Пусть кричат, — считала она. — Если живешь с магглами, приходится терпеть их глупость. Проклятые бродяжки и бедняки, пустышки без гроша за душой! Зато я могу получить всё».

Про неё говорили разное: одежда нищенки, дом нищенки, стиль жизни нищенки — такой позор при её миллионах. Хэтти было наплевать. Пришлось через суд возвращать те деньги, что её полоумная тетушка отдала на благотворительность.

Шкатулка, украшенная камнями, — стеклянными, конечно стеклянными, ведь тратить драгоценные сбережения на безделушку она не планировала — стояла на столе, всегда перед глазами. Заклинания Хэтти плела долго, то подглядывала в книги, то черпала слова из памяти. Славный получится артефакт. Когда последние чары были наложены и шкатулка засветилась золотым блеском, Хэтти опустила в неё галлеон на память и унесла артефакт в подвал, где среди пыли и трухлявых досок были разложены сотни, тысячи, миллионы золотых монет. Шкатулку она оставила у выхода.

— Смейтесь, смейтесь… Деньги любят заботу.

(Из сказки «Ведьмина шкатулка», автор неизвестен)

На платформе 9 и 3/4 царила привычная суматоха. Дети прощались с родителями, выслушивали материнские нотации и нравоучения, а потом пытались затащить свои чемоданы в поезд. Самые большие сумки, как казалось Люциусу, принадлежали магглорожденным волшебникам. В их семьях даже зачаровать багаж было некому. Родители-магглы стояли тут же. Как унизительно, что таким, как они, позволено лично провожать детей на магическую платформу! И самое неприятное — законы менять никто не планировал.

— Драко, как только пройдешь распределение, сразу же отправь нам письмо. Ты ведь понимаешь, насколько это важно, — Нарцисса говорила вполголоса и сжимала руку сына тонкими пальцами. Люциус старался не мешать: в конце концов Драко она увидит только на зимних каникулах, так что имеет право побаловать его своим вниманием. Тот улыбался, но выглядел спокойным и независимым, что радовало Люциуса: сыном можно было гордиться.

Однако, помимо прощания с Драко, было еще одно важное дело — он оглядывался по сторонам в поисках невысокой худощавой фигуры Элвина Монтегю, пожилого сквиба. Абраксас Малфой предпочитал именно с ним вести финансовые дела семьи.

— Ладно, мама, — Драко сегодня выглядел очень взрослым, и лишь взгляд выдавал его истинный возраст. Глаза сияли, и казалось, что он вот-вот сорвется с места и запрыгает от восторга. В безупречной осанке и тонких чертах лица Люциус узнавал себя. Это согревало душу.

— Отец, вон там Гарри Поттер! — Драко указал пальцем на мальчика в очках и изрядно поношенной клетчатой рубашке.

— Что я тебе говорил? Показывать пальцем невежливо, — Люциус поморщился, изучая мальчишку со шрамом заинтересованным взглядом. Совсем не похож на Лили Поттер, да и от Джеймса, видимо, досталась лишь близорукость. Подумать только, этот заморыш уничтожил Темного Лорда. А уничтожил ли?

— Простите, — Драко расстроено нахмурился. Нарцисса бережно обняла сына и посмотрела на Люциуса с упреком. Он давно перестал обращать внимание на этот взгляд — её частенько что-то не устраивало. Выяснять отношения Люциус не любил, а уж выставлять личную жизнь напоказ не стал бы никогда. Да и Нарцисса обычно не позволяла себе большего, только взгляды и молчаливый укор. В остальном её можно было считать идеальной супругой.

Люциус бросил на жену ответный взгляд и повернулся к Драко:

— Тебе пора, поезд скоро отправится, — он нетерпеливо постучал тростью по ботинку из драконьей кожи.

Монтегю всё не появлялся. Он должен был принести бумаги, которые Люциус ждал несколько недель, а драгоценное время уходило. Терпения не хватало, еще немного — и он был готов аппарировать к дому Монтегю, чтобы напомнить о своем истинном положении в магическом мире.

Драко нахмурился, очевидно, решив, что Люциус хочет отделаться от него поскорее. Переубеждать сына было некогда.

— Да, до встречи, мама…

Нарцисса обняла его и поцеловала в щеку. Невинный жест, но сын покраснел, похоже, считая это унизительным в обществе потенциальных друзей. В подобной ситуации он всегда был осмотрителен, а вот его матери следовало бы лучше сдерживать свои чувства, особенно на людях. Но говорить об этом Люциус не стал. Только не сейчас и не здесь. Сегодня их сын впервые отправлялся в Хогвартс, Драко наверняка огорчили бы взаимные упреки родителей.

— Я надеюсь, что ты попадешь на Слизерин, как и многие поколения наших предков, — вышло немного высокопарно, с нажимом, но Драко, по-видимому, не придал этому особого значения. Судя по тоскливому взгляду, сын явно огорчился и теперь ничего не слушал.

— Конечно, отец, вы можете во мне не сомневаться.

Чемодан Драко был легким. Нарцисса лично зачаровывала его вчера, чтобы сын не утомился. Драко взял его за ручку и покатил за собой к вагону, поднялся по ступенькам и, даже не обернувшись, исчез в тамбуре.

— Мистер Малфой?

— Да? — Люциус обернулся, мысленно ликуя. Не узнать собеседника было нельзя. Стоило однажды услышать этот скрипучий голос, как он западал в память на всю жизнь. — Мистер Монтегю… — он выдержал паузу, смакуя собственное превосходство. — Надеюсь, вы принесли то, что я просил?

На Монтегю, похоже, его тон не произвел никакого эффекта. Он всё так же стоял напротив — приземистый, в больших очках с толстыми линзами. Дурацкий галстук-бабочка, завязанный неровно, делал его внешний вид ещё более неряшливым. Люциус в жизни не связался бы с этим человеком, если бы не знал абсолютно точно: Абраксас доверял только ему.

— Конечно, Люциус. Я принес.

Связка документов в толстой кожаной папке перекочевала в руки Люциуса. Слишком тяжелая — кто-то не пожалел времени, выписывая запрещающие акты один за другим.

— Прекрасно.

— Поздравляю, миссис Малфой, юный Драко кажется совсем взрослым, — Монтегю вежливо поцеловал руку Нарциссы и раскланялся, чуть пошатываясь. Очки едва не слетели с его носа. Люциус поймал себя на мысли, что хотел бы знать, способен ли Монтегю видеть что-то без толстых линз. Наверняка слеп как крот. Это несоответствие его прыткого ума и внешности всегда забавляло Люциуса.

— Благодарю вас, мистер Монтегю. Дети растут слишком быстро, — тихо ответила Нарцисса и поправила накидку из белого меха.

— Простите, дорогие, но мой внук уезжает в школу сегодня. Хотелось бы проводить его, — просипел Монтегю и неловко пожал плечами, раскланялся и направился к соседнему вагону. Люциус с трудом стерпел подобное обращение. Он помолчал немного и перевел взгляд на Нарциссу. Она отошла чуть в сторону и теперь смотрела через окно на сына с тоской и обожанием. Ее глаза блестели, на мгновение Люциусу показалось, что она плачет. Ощущая неловкость момента, он отвернулся и вынул из кармана платок. Но она не взяла его, лишь качнула головой в знак признательности.

— Идем?

— Давай подождем, пока поезд отправится, — попросила Нарцисса.

— Вот еще… Драко уже не маленький. И никуда не денется.

Зато Люциус очень спешил. Несколько недель тянулась волокита с маггловским бизнесом отца, и теперь, наконец, в его руках был ответ — в этой самой кожаной папке.

Нарцисса все смотрела на Драко, болтающего с отпрысками Крэббов и Гойлов, и не двигалась с места. Люциус нетерпеливо взглянул на часы: две минуты — и Хогвартс-экспресс побежит прочь по сияющим рельсам, увозя их сына в новый мир. Наверняка правильнее сейчас было думать именно об этом, да только из головы всё не шел бизнес.

Поезд нетерпеливо загудел и тронулся, выпуская облако пара. Проводы завершены, теперь требовалось подыскать удачное для аппарации место. Он нахмурился и зашагал по платформе, стремясь поскорее выбраться из толпы.

Нарцисса пошла следом, послушно и достаточно быстро, чтобы нагнать его, но не показать окружающим, что спешит. К этому Люциус привык. Личные споры не должны становиться достоянием общества.

* * *

В поместье ничего не изменилось, только тишина стала еще глубже, насыщеннее. Если бы тишина могла звучать, то сейчас в доме все затыкали бы уши. Но она молчала. Давила на плечи неприятным грузом. Казалось, изменилась одна лишь деталь — его сын уехал учиться, он вернется лишь к Рождеству — а в мэноре стало на удивление некомфортно.

Драко всегда был тихим ребенком, не носился по коридорам, не рвался проказничать, когда никто не видит. Люциусу хотелось надеяться, что он дает ему правильное воспитание. И вот теперь воспитывать его будет школа… В душе было пусто, словно что-то важное изъяли, а заменить это теперь нечем.

Домовой эльф опустил голову и потянул его за мантию. Люциус фыркнул и ткнул того тростью.

— В чем дело?!

— Хозяин… сэр, Добби не хотел мешать. Добби просто думал взять вашу мантию.

Только в этот момент Люциус осознал, что стоит посреди холла, сжимая в руках мантию. Нарцисса даже не шелохнулась, видимо, и она слышала то, что слышал он. Звон навязчивой тишины, её дыхание.

— Добби, подай чай в малую гостиную и захвати бутылочку «Дом Периньон», — Нарцисса выпрямила спину и вздохнула поглубже. Она казалась расстроенной. Угадать её мысли было несложно — она почти всё время проводила с Драко, и теперь ей будет одиноко. — Ты не против, Люциус?

Он прошел в гостиную и огляделся. Кругом царил безупречный порядок. Большие часы на каминной полке отсчитывали мгновения жизни, маятник покачивался. В какой-то момент ему показалось, что они стучат так же, как его сердце — размеренно и глухо. Интересно, Абраксас чувствовал то же самое, когда проводил его в Хогвартс? Родственные нити натягивались, вызывая неприятное чувство сродни боли. Будто мигрень вот-вот должна начаться, но организм пока борется — к таким ощущениям он не привык.

— Не против чего? — он ответил чуть заторможенно.

— Выпить со мной чаю.

— Я не пью чай. Пора бы запомнить.

— Я велю Добби подать кофе. Честно говоря, я думала, мы выпьем по бокалу шампанского за поступление Драко в Хогвартс.

— Отмечать пока нечего.

Куда важнее было знать, что сын попадет на Слизерин. Не то чтобы он в этом сомневался, но история Сириуса Блэка не давала покоя. Белая ворона в чистокровном семействе — Люциус искренне надеялся, что подобное не повторится.

— Люциус… Ты ведь не думаешь, что Драко может…

Чтобы отвлечься от неприятных размышлений, проще всего было сконцентрироваться на делах. Пальцы всё еще сжимали кожаную папку, набитую документами, так что путь к отступлению был — по лестнице наверх, в кабинет. Люциус взглянул на жену. Опасения беспочвенны. Драко твердил каждый день, что мечтает учиться на Слизерине, что бросит эту школу, если Шляпа предложит ему барсучий факультет или…

— Не в Гриффиндор же он попадёт, как твой чокнутый брат, — слова вырвались сами собой, но Нарцисса ничего не сказала. Она молча села на диван, положила ладони на колени и от этого показалась ему одинокой и потерянной.

— Мне нужно работать.

Люциус прорвался сквозь пелену неприятных мыслей, лишь когда преодолел лестницу и остановился у двери из английского дуба.

Папка так и жгла руки. Еще бы, в ней был ответ на вопрос, почему казавшийся великолепным план провалился на раннем этапе.

С самого начала было очевидно, что виновато в его неудачах лишь одно — чертово помешательство отца. Может быть, Абраксас был болен в тот момент, когда затеял дерзкую аферу, хоть врач и твердил, что драконья оспа протекает быстро и на разум не влияет. Все равно… Дело, доставшееся по наследству и показавшееся ему простым, вдруг превратилось в кромешный ад и отнимало всё время. Воистину, дьявол кроется в мелочах.

Он опустился в кресло и глянул на папку, не решаясь её открыть. В первое время, получив по завещанию маггловский бизнес, Люциус не воспринимал корпорацию всерьёз. Это дело он считал бесперспективным до тех пор, пока Игорь Каркаров не свел его с инвесторами — болгарами, прибывшими в Англию в начале шестидесятых годов и разбогатевшими на вложении акций. Оценив потребности рынка, Люциус пришел к выводу, что из пакета акций фармацевтической компании можно выжать хорошую прибыль. Но стоит начать с начала, не так ли?

Когда эта идея околдовала отца, Драко было уже девять лет. Он бредил Хогвартсом, каждый вечер заставляя Люциуса рассказывать ему про Слизерин. А Абраксас наступал с другой стороны, с таким же блеском в глазах расписывая открывающиеся перспективы и не забывая добавлять, что бизнес с магглами — это не брак с магглами. Это прибыльно, выгодно, а значит — не возбраняется. Он твердил, что деньги не пахнут. И неважно, будут это маггловские бумажки или золотые магические галлеоны, в Гринготтсе примут любой тип валюты.

Через пару недель после начала всех этих безумств Абраксас купил долю акций в маггловском бизнесе. Корпорация носила название «Бритиш фарма» и имела широкую известность среди магглов. Она занималась созданием и выведением на рынок маггловских лекарственных препаратов — в сущности, тех же зелий, но в иной форме. Маленькие белые таблетки, цветные капсулы и пилюли. Люциус этого не понимал. Зачем глотать пилюли, если можно выпить зелье и через пару часов выздороветь. Кроме того, маггловские технологии всегда уступали магическим. Так что он был готов к тому, что отец, с его неугомонным характером и деловой хваткой, рано или поздно доберется и до этого вопроса.

Всё началось с того, что Абраксас Малфой на одном из приемов был вовлечен в спор с пожилым лекарем из госпиталя Святого Мунго. Его собеседника очень раздражало, что магглы неспособны оказывать себе достойную медицинскую помощь. Они умирают от самых разнообразных болезней, которые с такой легкостью лечатся в магическом мире. И если бы в их больницах был хотя бы Животворящий эликсир, то они наверняка жили бы не меньше, чем волшебники. Лекарь, конечно, рвался спасать любую живую душу, забывая о догме Чистой крови, зато Абраксас обладал природным даром из любой беседы вычленять только самые важные детали.

После приема он вызвал Люциуса к себе в кабинет и рассказал об идее продавать зелья внутри прозрачных капсул из желатина. Он даже продемонстрировал коробочку с каким-то препаратом. Люциус и знать не хотел, как и где её мог достать чистокровный маг.

Идея изначально была рискованная, ведь Статут о магической секретности никто не отменял, а значит, попадись Абраксас на такой затее, дело могло дойти и до Азкабана. Но одна черта характера передавалась в семье Малфоев из поколения в поколение: они не боялись риска, если тот сулил неплохие дивиденды.

Договориться с Каркаровым оказалось несложно. Тому идея понравилась, и через одну из лабораторий компании «Бритиш фарма» Абраксас начал продвигать препарат под кодовым названием МЕ-102. В сущности, он и представлял собой капсулы с Животворящим эликсиром. Препарат действовал мгновенно, а при длительном приеме мог вылечить даже те болезни, которые магглы всё еще считали неизлечимыми. Такой препарат ждали на рынке с нетерпением, инвесторы уверяли, что за МЕ-102 выстроятся очереди, и деньги потекут рекой.

Чтобы скрыться от Аврората, Абраксас постарался убрать свое имя из всех бумаг. Производство препарата для исследовательских целей он начал на независимой территории, в Болгарии. Животворящий эликсир перевозили в Англию маггловскими способами. На заводе «Бритиш фарма» его заключали в желатиновую оболочку, там и выходил готовый продукт. Уникальный рецепт хранился в секрете, патент был выдан на имя Авессалома Джонса и по завещанию переходил к его сыну, то есть к самому Люциусу. В Болгарии производство контролировал Игорь Каркаров.

Увы, при жизни отца препарат так и не вышел на рынок, а значит, бизнес не приносил планируемого дохода. Виной тому были маггловские бюрократические издержки. Оказалось, для того, чтобы выпустить препарат на рынок, требовалось провести дорогостоящие исследования на животных, на группах магглов-добровольцев (да ещё и заплатить им за это!). Использовать магию в целях бизнеса Абраксас опасался, за ним по пятам ходил Аврорат, рыл носом землю по чьей-то анонимной наводке, только отыскать какие-то следы незаконной деятельности Малфоев не получалось. Связи с министром не были настолько прочными, чтобы позволять себе вольности, да и тому тоже было чего бояться — Визенгамота.

Абраксас так и не дождался выпуска МЕ-102, но в бреду, умирая от оспы, он молил Люциуса закончить его дело. Люциус понимал, что в предсмертной агонии отец мало что соображал, но сыновний долг никак не позволял бросить дело, до сих пор приносящее только убытки. И всё это при том, что Люциус сам бы посмеялся над любым магом, оказавшимся в его ситуации. Но спать спокойно, пока бизнес-афера отца не заработала, он не мог.

Какое-то время он появлялся на заседаниях совета директоров, пытаясь отловить крупицы информации о судьбе МЕ-102. Дело отца продвигалось. Клинические испытания препарата подходили к концу, и лицензия на производство должна была вот-вот лечь на его стол. Обнадеженный новостью, Люциус несколько раз встретился с инвесторами, готовыми заняться распространением и продажей капсул — втридорога, представляя лекарство как панацею от любых болезней. И в тот момент, когда казалось, что остается лишь придумать броское название, случился казус: Люциус получил предписание перенести выпуск препарата, так как одно из исследований было оформлено неверно. Разочарованный, Малфой с трудом сдержался, чтобы не применить Круцио к каждому из сотрудников лаборатории. Но выхода не было: акт с соответствующим предписанием уже был доставлен по адресу — в центральный офис «Бритиш фарма».

На следующий же день Люциус отправился улаживать конфликт с помощью денег, но всё оказалось не так просто. Вслед за первым предупреждением последовало второе, за вторым — третье. Выпуск препарата откладывался уже несколько месяцев, словно кто-то намеренно мешал ему, Люциусу. Каркаров, рассчитывавший получить немалые дивиденды от продажи МЕ-102, пригрозил, что еще пара таких запретов, и он перестанет тратить драгоценное время на «сомнительные аферы Малфоев».

Наконец Монтегю удалось получить копии всех высланных на адрес руководства «Бритиш фарма» документов, и вот теперь Люциус внимательно просматривал их.

«Мистер Малфой!

В этот раз нам действительно придется отложить выпуск препарата на неопределенный срок. Прилагаю документы, полученные совсем недавно. Полагаю, вы сами понимаете, что подпись одного из членов Палаты общин вынуждает нас…»

Дочитывать записку Монтегю он не стал. Открыл пакет документов и принялся их изучать. Чем дальше он углублялся в чтение, тем больше понимал, что над делами корпорации нависла вполне реальная угроза. И деньги здесь не помогут. Или помогут, но потраченных средств может оказаться куда больше, чем вырученных.

Он в очередной раз пробежался взглядом по маггловским «бумажкам» и фыркнул. Требования были беспочвенными, они звучали размыто, но безупречно и смотрелись внушительно. Люциус пролистал документы, сравнивая подписи. Везде одно и то же имя — Бердукус Грабс. И, судя по печати, этот господин являлся членом Палаты общин Великобритании. Стало быть, в деле замешана политика.

— Мистер Малфой, — Добби прижал уши и посмотрел на хозяина с опаской. — Простите Добби, но хозяйка зовет вас вниз, чтобы выпить с ней кофе. Добби принес пирожные и…

— Вон! — прикрикнул он, убирая бумаги в стол. Эльф тотчас исчез.

Задвинув ящик, Люциус откинулся на спинку кресла. Следовало навестить мистера Грабса, и как можно быстрее. Чем именно он насолил незнакомому ему маггловскому политику, Люциус понять не мог. Да и где это видано, чтобы члены Палаты общин лично просматривали бумаги, относящиеся к фармацевтической отрасли?

— Люциус… — Кажется, он выпал из реальности, размышляя над сложившейся ситуацией, потому что и не заметил, как Нарцисса появилась в кабинете сама. — Ты спустишься?

— Я занят.

Такое количество придирок деньгами не загладить. Не задумал ли этот маггл нечто особенное? Может быть, желает получать постоянный доход за счет средств от его компании?

— Я полагала, мы проведем вместе хотя бы полчаса.

— Что в моих словах тебе непонятно?

Нарцисса чуть побледнела и посмотрела холодно.

— Разумеется.

Она покинула комнату, прикрыв дверь нарочито тихо, словно пытаясь показать, что пока играет по его правилам. Люциус мысленно поблагодарил её за это.

Обмакнув перо в чернила, он задумался над ответом для мистера Монтегю. Что написать? Что завтра же он посетит некого мистера Грабса и попытается во всём разобраться? Это казалось самым разумным.

«Мистер Монтегю!

Я ознакомился с представленными документами и завтра же добьюсь встречи с мистером Грабсом. Надеюсь, мне удастся выяснить причину затянувшегося конфликта. Прошу вас поучаствовать завтра в заседании совета директоров и порекомендовать не переносить срок начала выпуска препарата.

Люциус Абраксас Малфой.»

Сова выпорхнула из клетки и не без удовольствия зашагала по столу.

— Отнесешь Монтегю, — Люциус протянул ей письмо и открыл окно. Сгущались сумерки, солнце готово было скрыться за горизонтом — на подоконнике лежала узкая полоса света. Невероятно, как быстро пролетело время. Казалось, он проработал всего полчаса, а уже полдня миновало.

Пожалуй, не стоило отмахиваться от Нарциссы. Её можно было понять. Почти всё свое время она посвящала сыну, а теперь придется подыскивать себе новое дело.

Он поднялся и вышел из кабинета.

В малой гостиной горели свечи. Нарцисса сидела на диванчике с книгой в руках. Чай уже давно остыл, но и к своей чашке она не притронулась. Шампанское стояло на столике — его так никто и не открыл.

— У меня было много работы, — Люциус попытался придать голосу как можно больше участия, но, видимо, перестарался. Даже на расстоянии он ощутил, как Нарцисса поморщилась.

— Я просто хотела обсудить отъезд Драко. Думала, что уделишь мне хоть пару минут, — она привычно вздернула носик и перевернула страницу.

— Драко написал?

— Да, — Нарцисса указала на письмо, лежащее на столике.

— Почему не сказала? — Люциус принялся жадно разыскивать строчки о факультете, который выбрала Шляпа для его сына. Неровный детский почерк стремился завалиться то вправо, то влево. — Слизерин, — с души словно свалился камень. Вдруг стало так легко дышать, что он невольно улыбнулся.

— Посчитала, что для тебя это не имеет значения, — бросила Нарцисса через плечо, не отрывая взгляда от книги. Легкость, появившаяся после приятной новости, вдруг испарилась. Навалилось неопределенное чувство, названия которому подобрать он не мог. Не то раздражение, но то обида, а может быть, это совесть взывала к нему.

— Позволь мне самому решать, что важно, а что нет. Не нашла себе других дел, кроме чтения?

— Не слышала, чтобы в нашем доме было запрещено читать, Люциус.

Супруга на его нападки не отреагировала. Огонь камина отбрасывал блики на стены и пол. В его свете Нарцисса казалась совсем девочкой, едва ли старше Драко. Люциус присел в кресло напротив и сделал глоток из фарфоровой чашки. Тонкий аромат бергамота заставил его закрыть глаза.

В сущности, говорить было больше не о чем. А продолжать эти взаимные придирки настроения не было.

— Что ты собираешься делать после отъезда Драко? — вопрос, кажется, пришелся к месту, потому что Нарцисса замерла, а он осознал, что и сам не знает, как вести себя теперь. Между ними явно что-то сломалось. Драко был невидимой силой, держащей их вместе, а теперь он уехал, и всё разваливалось на глазах.

— Быть твоей женой, — парировала Нарцисса, откладывая книгу и тоже глядя на огонь.

Он и сам не понял, что в этой фразе его так испугало. Может быть, сама суть? Ведь все эти годы им как-то удавалось продержаться друг подле друга, не слишком сближаясь, но и не отдаляясь. Брак по расчету, чтобы поддержать чистоту крови двух самых могущественных семейств Британии. Нарцисса вышла за него, потому что она — Блэк. Дочери Сигнуса еще не отправились в Хогвартс, а предприимчивый отец уже пообещал одну из них отдать в жены Малфою. Оставалось лишь выбрать, кого именно. Нарциссу тогда никто не спрашивал. Зато Люциуса отец спросил, только тому было всё равно. Он подумал и выбрал самую красивую из сестёр, он был молод, и остальное не казалось таким уж важным. Только вместе с красотой Нарциссы ему досталась её гордость и независимость, ум и расчетливость, и еще множество черт характера, которые так… нравились или раздражали?

Люциус всегда знал, что не ошибся, но иногда казалось, что ему и вовсе не следовало брать в жены одну из Блэков. Особенно когда Сириус — двоюродный братец его супруги — сбежал прочь из дома, из семьи. Узнав об этом, Абраксас долго не выходил из своей спальни — размышлял, не разорвать ли многолетнюю помолвку. Люциус и Нарцисса поженились только потому, что Сигнус предложил неприлично большую сумму в качестве «приданого» — как говорил он сам. «Взятка», — твердил Люциусу отец.

Временами они с Нарциссой казались слишком разными. И вся семейная жизнь сводилась к угадыванию: как подобрать то лицо, что совпадет с выбранным Нарциссой образом. Потом родился Драко, и пока он взрослел, им как-то удавалось совпадать, угадывать, терпеть...

Сын помогал балансировать на грани между ссорой и благопристойной сдержанностью. Порой они неделями не оставались наедине — ведь беседы втроем всегда проще диалогов. Даже когда Люциус нанял для сына частного учителя и Драко проводил по несколько часов в день, изучая английскую литературу или высчитывая расстояния между звездами, им с Нарциссой удавалось находить по крайней мере одну общую тему: «Капризы и шалости юного наследника и первого ребенка». О том, чтобы завести еще одного, они даже не думали.

Не то чтобы Люциус был безупречно верным мужем, их семье было достаточно верности супруги. Сначала он полагал, что Нарцисса ни о чем не догадывается, потом — что знает, но терпит, и наконец ему начало казаться, что ей все равно. Сейчас он уже ничего не мог сказать со стопроцентной уверенностью.

А ведь когда-то не было смысла в изменах, они не всегда спали в разных комнатах. Сначала был страх, недоверие, потом… Что-то изменилось на один-единственный год. Тогда Темный Лорд всё больше укреплял свое влияние, стычки с аврорами становились неизбежными, а газеты в маггловском мире пестрели некрологами. Тогда ему казалось, что между ним и Нарциссой вспыхнули какие-то чувства. Правда, и чувствами это назвать было нельзя — мучительная и безумная страсть, скрепляемая страхом, что следующий день станет последним.

Нарцисса поддерживала эту игру — не то боялась его потерять, не то опасалась за собственную жизнь. Под давлением опасности они оба оживали, сбрасывали маски и познавали друг друга. Ту Нарциссу было проще понять, под неё было возможно подстроиться, она становилась такой же, как многие девушки её возраста — нежной, доверчивой, желанной. А уж с такими Люциус умел находить общий язык.

Ночами, в его постели, она становилась настоящей Блэк, оставаясь абсолютной Малфой на собраниях Пожирателей смерти. Наверное, он просто стыдился признавать, что Нарцисса куда сильнее и бесстрашнее его. Потому что именно он плакал по ночам от страха за свою семью, когда Лорд узнал о Пророчестве. Нарцисса и эту новость перенесла с достоинством, хоть ей и предстояло совсем скоро рожать. Те месяцы были самыми жуткими в его жизни, и, пожалуй, он никогда не был настолько предан Лорду, как тогда. Делал для него всё, брался за любые, даже самые опасные поручения, только чтобы сохранить семью, не позволить Тому Реддлу даже мысли допустить о том, что в Пророчестве говорилось о Драко.

…Он так радовался, когда Лорд начал разыскивать Поттеров.

Что разлучило их с Нарциссой? Исчезновение угрозы? Что развело их по разным спальням и заставило изображать супругов только на людях и при сыне?

Он вздохнул и лишь сейчас осознал, что Нарцисса не сводит с него взгляда в ожидании ответа, словно брошенная ею фраза представляла собой вопрос.

И Люциус струсил.

— У меня много дел, — отец давно научил его, что иногда лучший выход из сложной ситуации — это отступление.

Нарцисса промолчала.

…Не то чтобы это было целью моей жизни — Малфоям хватает прожектов, приносящих немалый доход, — но я чувствую, что нельзя упускать такого шанса. Знаю, когда ты прочтешь письмо, меня уже не будет в живых, я слабею с каждым часом. Мне недолго осталось. Я не люблю незаконченных дел. Ненавижу незаконченные дела. Каркаров наседает, я вижу, как деньги утекают сквозь пальцы… Как темно и тесно в этой комнате, Люциус.

(из прощального письма Абраксаса Малфоя)

— Мистер Джонс? Бердукус Грабс к вашим услугам, — рука у собеседника была неприятно горячая, а ладонь совершенно сухая. Словно ничего не могло вывести Грабса из себя. Люциус нахмурился. Джонс… Эта придуманная Монтегю фамилия раздражала его едва ли не больше всего, творившегося вокруг — всего плохого, собранного в одном месте и приправленного словом «слишком».

— Не скажу, что очень уж рад знакомству. В моем положении хотелось бы встречаться реже, — у Люциуса не было настроения для взаимной лести.

— Прекрасно вас понимаю, — пропел Грабс, сел в плетеное кресло и потянулся.

Несмотря на ужасное настроение, Люциусу пришлось признать, что ресторан был не так уж плох: большие помещения, тихая музыка и очень мало посетителей. Неудивительно, ведь для завтрака было уже слишком поздно, а для ленча — чересчур рано. Доброжелательная официантка принесла меню и теперь поглядывала в их сторону, очевидно пытаясь угадать, готовы ли клиенты сделать заказ.

Люциус пробежался взглядом по списку и попросил принести мокко. А Грабс не погнушался заказать яичницу с томатами и беконом.

— Надеюсь, вы не против? Я с утра ничего не ел.

Неряшливый внешний вид собеседника не просто раздражал, он бесил, выводил из равновесия, но держать свои эмоции под контролем Люциус умел с детства. Грабс не потрудился даже галстук надеть — простая голубая рубашка, золотые запонки, никакого пиджака нет и в помине, светлые брюки, которые в это время года носили лишь туристы. Словно пришел сюда на отдых, а не для того, чтобы уладить дела.

— Разумеется, — Люциус вздохнул. И правда, что его так разозлило? К любому человеку можно найти подход. Нужно только знать примерную сумму, а значит, они всё уладят. Только неясное предчувствие чего-то нехорошего беспокоило с самого утра — пока он пил в одиночестве кофе, ел свой завтрак. Нарцисса не спустилась, а значит, либо злилась, либо чувствовала себя неважно. В любом случае, он не собирался за ней бегать.

— Видите ли, мистер Джонс, в этом ресторане действительно вкусно готовят. Я специально выпил утром только кофе — не смог отказать себе в искушении позавтракать здесь.

— Я могу вас понять, мистер Грабс, — Люциус холодно улыбнулся, надеясь показать всем своим видом, что он пришел по делам и завязывать дружбу с политиками в его планы не входит.

— Чудно.

Официантка, похоже, с обслуживанием не спешила.

— Разделяю ваше недовольство. Если бы можно было вынуть из кармана волшебную палочку, взмахнуть ею… — несоразмерно пухлая ладонь Грабса прочертила в воздухе кривой пасс, даже отдаленно не напоминающий колдовство.

Люциус и бровью не повел. Маггловские сказки временами были очень близки к истине, но это еще совсем ничего не значило. Однако его сердце забилось чаще. Трость, стоящая рядом, манила взгляд, и чтобы успокоиться, Люциус по привычке погладил набалдашник.

— Но, увы, волшебные палочки бывают лишь в сказках.

Тонкие губы Грабса расплылись в лукавой усмешке.

— Считаете, мистер Малфой?

Дурное предчувствие на сей раз не обмануло. Очевидно, Грабс знал о нем куда больше, чем казалось поначалу. Ситуация складывалась неприятная, однако инстинкт подсказывал, что Грабс не зря привел его в маггловский ресторан. Значит, пока никакой угрозы нет.

— Мне кажется, вы меня с кем-то спутали, — Люциус небрежно сдвинул в сторону вилку и нож, завернутые в кружевную салфетку.

— Напротив, я уверен, что не ошибся. Скажем так, я имел честь знать вашего отца.

Люциус попытался прикинуть, сколько лет собеседнику. На вид ему было чуть больше сорока, однако он выглядел подтянутым и полным жизни, чего и у молодых людей иногда не увидишь.

— Авессалома Джонса? Его знали многие. Не вижу в этом ничего удивительного.

— Абраксаса Малфоя. Может быть, сбросим маски?

Заказ наконец принесли, и это было очень к месту. Люциус взял ложечку, неторопливо и чопорно. Положил в чашку две ложки сахара, хоть и предпочитал несладкий кофе. Это давало дополнительное время, чтобы осмыслить происходящее. Грабсу, очевидно, было известно о магическом мире, при этом пост, который он занимал, не позволял ему быть посвященным в Международный Статут о магической секретности. А значит, он узнал обо всём из вторых уст. Кто-то проговорился? Кто-то из его детей родился волшебником? А может…

— Полагаю, вы знаете обо мне несколько больше, чем я о вас. Вам не кажется такое положение дел не совсем честным по отношению ко мне? Особенно со стороны человека, который предпочел явиться на переговоры в таком… неофициальном виде и даже без палочки?

Грабс рассмеялся и откинулся на спинку кресла.

— О, простите меня, мой друг. Я вовсе не хотел вас задеть. Разумеется, следовало сначала представиться, да немного рассказать о себе… Я — сквиб, — он лукаво улыбнулся. — Видите ли, так вышло, что в чистокровном семействе родился человек крайне… неподготовленный для жизни в магическом обществе.

— Грабс? — историю магии Люциус знал, как свои пять пальцев. Такую фамилию не носил ни один представитель магического рода в Британии. — Вы изменили фамилию или лжете мне.

— Еще бы… Когда ты рождаешься в семье, где с нетерпением ждут чистокровного мага, а тут случается такой эксцесс, иногда лучше добиться чего-то в мире магглов, чем остаться неудачником среди своих.

— И как звучит ваша настоящая фамилия? — Люциус присмотрелся к тонкому изгибу бровей и широкой переносице Грабса, стараясь понять, чей потомок сидит перед ним. Только схожести со знакомыми не нашел.

— Полагаю, что я не имею права открыть вам тайну, которую мой род скрывает уже много лет. Это будет несколько некорректно по отношению к моей ныне покойной матушке. И к брату.

Люциус задумался над его словами, перебирая в памяти генеалогические древа всех известных чистокровных семей.

— …или сестре? — съязвил Грабс. — Однако мы встретились здесь вовсе не из-за моего происхождения, верно?

Люциус кивнул, раздумывая, какой еще фортель может выбросить его собеседник.

— Верно. Мне было важно понять, что именно в препарате МЕ-102 не устраивает ваших уважаемых политиков, — в голосе мелькнула язвительность, впрочем, он и не старался её скрыть.

— Видите ли, Люциус… Я член Палаты общин уже многие годы. Признаться, место досталось мне не так, как многим другим, не в наследственном порядке. Я думаю, вы понимаете, сколько бумаг мне пришлось оформить.

Люциус примерно представлял, как «оформляют бумаги» и сколько галлеонов утекает в маггловский мир ежедневно. Конечно, всё это делалось неофициально, минуя Гринготтс и Министерство магии. Только сейчас его куда больше интересовали не детали биографии Грабса, а истинное положение вещей.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Что ж… Дело в том, что мне очень хочется, наконец, занять место спикера. Пришлось потрудиться, чтобы меня выдвинули на следующем голосовании. Но есть и конкуренты. И некоторые из них находятся в лучшем положении. Сейчас за меня готовы голосовать тридцать процентов членов Палаты общин. Но этого недостаточно. Еще процентов десять, и тогда место спикера станет моим, — Грабс выдержал паузу. — Вашего отца я знаю довольно давно. Скажем, у нас были общие знакомые среди магов, и судя по их словам, раньше он оказывал магглам кое-какие не совсем законные услуги. Но так как он, к моему глубокому сожалению, почил этой весной, я подумал, а не обратиться ли к вам. Я слышал о маггловском бизнесе Абраксаса. За пару недель до кончины он носился с МЕ-102 как с писаной торбой. Потому мне и показалось, что вы непременно займетесь продвижением препарата, ведь все клинические исследования подошли к концу.

По спине Люциуса пробежал холодок. Акции «Бритиш фарма» были оформлены отцом на чужое имя. Кто, кроме Монтегю, мог знать об этом? С другой стороны, Абраксас говорил, что консультировался с несколькими магами, имеющими опыт в подобных маггловских проектах. Вполне возможно, что кто-то из них проговорился.

Граббс замолчал, с аппетитом поедая завтрак. Он смаковал яичницу, словно редкий деликатес. Ожидание извело Малфоя окончательно, и он откашлялся.

— Так и есть. Мои люди заметили вас входящим в здание «Бритиш фарма». А уж поднять документы, которые вы подали на утверждение, оказалось совсем несложно. Равно как и найти множество процессуальных нарушений, мелких, но серьезных, — пробормотал Грабс, поспешно пережевывая кусочек бекона.

— Значит, вы думали привлечь мое внимание с помощью шантажа? Решили, что я окажу вам… услугу по устранению конкурентов?

— Бог с вами, Люциус! Не нужно никого убивать. Я миролюбив. И тем более, не желал ничего плохого вашему бизнесу. Напротив, это очень похвально — оказывать помощь магглам.

От этой формулировки Люциус поморщился еще больше, борясь с желанием здесь и сейчас применить одно из непростительных заклинаний.

— Что в таком случае вам нужно?

— Я хочу, чтобы вы убедили Палату общин проголосовать за меня на следующих выборах спикера.

— Я не собираюсь помогать вам. И уж тем более с использованием непростительных заклинаний, — Люциус сделал пару глотков кофе и попросил счет. — Боюсь, вы ошиблись. Я не стану оказывать сомнительные услуги, к тому же человеку, пытающемуся меня шантажировать. Боюсь, вы точно перепутали меня с кем-то, мистер Грабс… Работать на сквиба? — он поморщился, вытирая губы салфеткой.

— Мистер Малфой… Мы неправильно поняли друг друга, — глаза Грабса округлились, он чуть побледнел и отодвинул тарелку в сторону. — Я вовсе не собирался обидеть вас. Просто мне нужно было найти способ с вами встретиться. Напротив, я ничего не требую. Я прошу об услуге. Мы официально оформим все бумаги о сотрудничестве, я посодействую, чтобы МЕ-120 через пару недель начали производить для широкого рынка. К тому же одобрение и рекомендация спикера Палаты общин может поспособствовать развитию вашего бизнеса. Давайте поможем друг другу? Я щедро заплачу. И… думаю, мы найдем иной способ, без использования этих ужасных заклятий. Я действительно в тупике.

— Сколько?

— Двести тысяч галлеонов. Никто ничего не узнает. И, если вам это важно, после голосования вы можете применить ко мне Обливиэйт.

— Я подумаю над вашим предложением, мистер Грабс… когда пойму, что вашим словам действительно можно верить. Завтра вы снимете запреты на производство препарата, а в понедельник — получите сову с проектом договора.

— Благодарю вас.

Люциус поднялся, проигнорировав рукопожатие и оставив на столе несколько фунтов.

— Завтра же я всё исправлю. И… придумайте, наконец, препарату красивое название! — сказал Граббс напоследок.

Красивое название! Это волновало его сейчас меньше всего.

Председателем Палаты общин — нижней палаты парламента Великобритании — является спикер. Он избирается из числа старейших и наиболее уважаемых ее членов в начале работы парламента нового созыва, либо при возникновении соответствующей вакансии. Кандидатура спикера должна быть согласована лидерами политических партий, представленных в Палате, и одобрена монархом. Голосование за спикера осуществляется на общем заседании в устном порядке, победа присуждается согласно голосам большинства. Спикер остается в должности до тех пор, пока не уйдет в отставку по собственной инициативе. По окончании полномочий спикер по традиции получает титул барона и членство в Палате лордов.

(Из большой Британской энциклопедии)

— Мистер Малфой, сэр… Добби принес счета!

Люциус оторвался от просмотра огромной пыльной книги. Как же давно он её не открывал. На страницах «Истории магических семейств» он рассчитывал найти хотя бы упоминание о рождении Грабса, ведь иметь лишние козыри в рукаве всегда полезно. Только, похоже, родственники Граббса заплатили очень много, чтобы навсегда стереть его имя.

— Что за счета? — он взглянул на домовика в порванной наволочке.

— Миссис Малфой заказала саженцы роз. Добби принес документы вам, потому что хозяйка так сказала.

— Саженцы роз? — Люциус нахмурился. Домовик тихонько подкрался к столу, встал на цыпочки и вытянулся, чтобы водрузить стопку пергаментов на его поверхность.

— Где миссис Малфой?

— Она в саду… сэр. Сажает розы, сэр.

Люциус не сдержал ухмылки. Сажать розы самостоятельно, без помощи домовиков? Возиться в грязи? На это способна только Нарцисса! Спорить с женой с самого начала было бесполезно. Что именно у неё на уме, Люциус не представлял никогда. Она ему предана, чего еще можно было желать? Послушания?

Люциус вздохнул и отложил фолиант в сторону. Облачко пыли поднялось в воздух, а книга закрылась, повинуясь взмаху волшебной палочки. Никакой информации о Грабсе.

— Подай кофе в малую гостиную.

Добби поспешно раскланялся и исчез с тихим хлопком.

Предстоящая сделка сулила неплохие деньги. Главное было провернуть всё очень тихо. Только как? Империо? Не хотелось мараться. Конфундус? Явно не для этой ситуации. Следы темной магии и вовсе легко разыскать. Поговорить со Снейпом, может быть, поможет зельем, но как заставить целую толпу магов выпить его?

Так ни до чего и не додумавшись, Люциус прошел в малую гостиную. Осмотрелся по сторонам, но с их последней встречи с супругой, кажется, ничего не изменилось. Подумать только, прошло два дня, а они умудрились не пересечься ни разу, даже в коридорах. Этот дом теперь слишком велик для двоих.

На диване лежал свежий «Ежедневный пророк», видимо, Добби позаботился доставить газету вовремя. Как всегда, ничего интересного. Которую неделю Рита Скитер обхаживала Гринготтс, выуживая всё новые и новые подробности об ограблении. Или не ограблении. Ничего не пропало, но воры каким-то образом проникли в особо охраняемый сейф гоблинского банка.

Люциус, как и большинство магов, хранил семейный капитал в Гринготтсе, однако волноваться за свои средства не стал. Так или иначе, страховка должна была покрыть возможную утрату.

На второй странице «Пророка» интервью давал один из гоблинов. С непроницаемым лицом он твердил, что все счета в безопасности, охранные заклинания усилены, ужесточен контроль, активизированы чары «Гибель воров».

Интервью показалось слишком пафосным и скучным, Люциус пролистал газету до конца, отмечая, что курс обмена маггловских фунтов на галлеоны играет в его пользу, так что совсем скоро он получит кругленькую сумму. Осталось только найти способ заставить магглов проголосовать за Грабса без непростительных заклинаний и темной магии.

Может быть, ответ проще, чем он думает? Может, он лежит на поверхности, и нужно только…

Его семья временами оказывала услуги магглам. Люциус давно знал об этом. Однажды отец вызвал его в свой кабинет и пригласил на особенную прогулку. Тогда он оказался в здании парламента впервые. Скрыть свое отношение к магглам было сложнее всего. Но Абраксас снова и снова твердил, что у бизнеса нет нации или принадлежности к роду. В бизнесе главное деньги. А уж кому они принадлежали раньше — неважно. Абраксас всегда рисковал, не боясь последствий, изворачивался, запугивал, но почти никогда не лгал. Люди с большей охотой клюют на правду, а Обливиэйт всегда может подправить детали. В сложившейся ситуации тактика отца казалась наиболее подходящей.

Добби появился спустя пару минут.

Плавая в собственных мыслях, Люциус не сразу заметил, что в комнату вошла Нарцисса. Он поднял взгляд, лишь когда увидел подол её новой мантии прямо перед собой. Супруга выглядела уставшей и бледной, волосы растрепались, но, несмотря на это, на губах играла улыбка. Захотелось поинтересоваться, что в саду могло настолько её обрадовать, но Люциус промолчал.

— Добби, принеси мне чаю! — Нарцисса опустилась в кресло и сбросила с ног туфельки.

— Ты купила розы?

Люциус проследил за её действиями, пытаясь отыскать следы грязи на светлой мантии или туфлях. Очевидно, воспользоваться бытовой магией без помощи домовиков она не побрезговала.

— Да. Решила разбить в саду розарий. Домовики отгородили небольшой участок. Я посадила сегодня несколько сортов белых, персиковых, алых роз. И даже голубые. Скоро там станет очень красиво, Люциус. Ты бы прогулялся по саду. Слишком много времени проводишь в четырех стенах.

— Когда я говорил, что тебе нечем заняться, я не имел в виду, что необходимо занимать себя работой домовиков, — слова Нарциссы его отчего-то разозлили. Понять, что, собственно, не так, не удавалось. Но «не так», похоже, было абсолютно всё. На него валилось сразу столько проблем, а Нарцисса улыбалась, высаживая цветы.

Та вздохнула и выпрямилась.

— Люциус, у тебя что-то происходит? Я могу помочь? — в её глазах читалось искреннее участие, непривычное тепло, и он окончательно запутался.

— Занимайся своими розами, — бросил он, отложив в сторону газету. Нарцисса смотрела всё так же.

— Люциус…

— Что?

— Что происходит? С нами? — она поднялась, не сводя с него взгляда. И Люциус смутился. — С тех пор как уехал Драко, всё стало ещё хуже. Может быть, мы обсудим происходящее?

— Я не хочу ничего обсуждать. Что именно не так, дорогая? Тебе скучно? Проведай подруг или загляни в магазинчик мадам Малкин.

В то же мгновение что-то в лице Нарциссы резко переменилось. В глазах появилась смертельная усталость, а плечи опустились. Её губы дрогнули, от этого Люциусу вдруг стало очень паршиво. Похоже, ей просто не хватало общения. Он мог бы рассказать ей о работе, но финансовые дела не для женщин. Она могла бы поведать о розах, но он ненавидит эти цветы из-за острых шипов и приторно-сладкого аромата.

— Всё нормально, дорогой.

— Вот и чудно, — пробормотал он, пытаясь отыскать её притворную улыбку, но Нарцисса смотрела в пол, как провинившийся ребенок, и казалась такой маленькой и несчастной, что радость от победы вмиг улетучилась.

В это мгновение Люциус осознал одно: происходящее в последнее время между ними ведет к чему-то страшному. К ссоре, к скандалу? Так или иначе — к выяснению отношений, а этого он не любил. Гораздо лучше, когда она молчит, когда между ними тишина. И всё нормально, как и все эти годы с первого дня свадьбы и до отъезда Драко. Нормальная жизнь чистокровной семьи. Ночи в разных спальнях, но незримая поддержка супруги во всем — правильное воспитание семьи Блэк. Они ведь не обязаны говорить о чем-то? Они не обязаны иметь общие темы для этих самых разговоров. Лишь бы она прекратила пытаться изменить установленный порядок вещей.

Люциус оставил осторожный поцелуй на щеке жены, на миг встречаясь с ней взглядом.

— Монтегю оплатит счета завтра.

— Ты посмотришь на розы? — показалось, что Нарцисса хотела спросить что-то другое, но замялась.

— У меня нет времени.

Ложью это не было, но и правдой тоже. Люциус направился в спальню, всё еще ощущая на себе взгляд жены — не холодный, а какой-то обреченный, усталый, по крайней мере, спина под белой рубашкой вдруг покрылась мелкими мурашками. Словно он сделал что-то не так. Но разбираться в женских капризах не было ни желания, ни времени.

На спинке кровати сидела сова. Хорошие манеры в этом доме привили даже птице — она терпеливо ждала, когда появится хозяин. В лапке был зажат лист бумаги с цветными печатями. Быстро же сработал Грабс! Лицензия на МЕ-102 легла в руки Люциуса. Отец бы им гордился.

* * *

— Мне нужно, чтобы вы приготовили несколько ящиков шампанского, — Люциус шагал по коридору, стараясь хоть на шаг, но быть впереди Грабса. На том красовался элегантный черный костюм и галстук в тон. Волосы растрепались, зато на губах сияла удовлетворенная улыбка. Так и хотелось ударить его тростью по челюсти, чтобы эта улыбка исчезла навсегда.

— Шампанского? Что вы задумали?

— Расскажу им о себе. Это единственный способ. Попытаюсь убедить, что если место спикера займете вы, то магический мир будет на вашей стороне, а магглов ждет волшебная жизнь, — Люциус натянул кожаные перчатки и поправил волосы.

— А Статут о секретности? Люциус, это очень рискованно и несколько… странно, — Грабс поздоровался со встретившимся по пути мужчиной. Коридоры Вестминстерского дворца — хорошо освещенные, с алыми коврами на полу — в это время дня пустовали. Все наверняка были на обеде.

— Их всех ждет Обливиэйт. Сразу же после голосования.

— А если они задумают сбежать?

Люциус рассмеялся.

— Не задумают. А ваше шампанское нам очень поможет. Используем Снотворное зелье.

— Так как же тогда вы их убедите?

Коридор свернул влево и вывел их в широкий холл перед залом заседаний Палаты общин.

— Превращу особо неверующих в лягушек. Это поможет.

Грабс неуверенно кивнул, словно пытаясь понять, шутка это или правда. Малфоя ситуация развеселила, он провернул трость в руках и сжал набалдашник.

— Мне всё равно, как вы станете действовать. Мне нужны голоса. Шестьдесят голосов за меня, ни голосом меньше. Этого будет достаточно, чтобы моя кандидатура прошла.

— Лицензию я получил. Не забудьте приготовить деньги, — напомнил Люциус и шагнул вперед. Дверь в комнату заседаний открылась беззвучно. Члены Палаты общин еще только собирались на очередное заседание, так что помещение было полупустым. Люциус огляделся и направился к свободным местам в проходе. Кто-то толкнул его в плечо с такой силой, что Люциус с трудом удержался на ногах. Осознав наконец, что позорного падения с лестницы не будет, он обратил гнев на незнакомца, собираясь заставить его трижды пожалеть о своей неуклюжести. Рука привычно сжала набалдашник трости.

— Люциус, ты стал невнимательным.

Перед ним стоял Яксли, в маггловском костюме-тройке. Седые волосы собраны на затылке, а на лице было написано искреннее удивление.

— Яксли?

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — Яксли поднялся на пару ступенек, лукаво улыбаясь. — Заинтересовался маггловской политикой, Малфой?

— Не настолько, чтобы занять место в Палате общин. Сыну потребовалась информация о политической системе, на маггловедении.

— Драко Малфой не пропускает уроки мисс Бербидж? Верится с трудом…

— Как видишь, — Люциус скопировал улыбку собеседника, мысленно раскладывая все факты по полочкам — а что ищет в нижней палате парламента представитель одного из древнейших родов?

— А я, знаешь ли, раздумываю над тем, чтобы купить себе место в парламенте. Признаюсь честно, Малфой. Кто, как не ты, сможет меня понять? В мире магов мне теперь не рады.

— Нарушаешь Статут?

— Видишь ли… В моей нелегкой ситуации лучше показать всем, что я готов вести дела с магглами, а не мечтаю, чтобы они все вымерли. Авроры слишком часто заглядывают на чай после того, как мне удалось избежать Азкабана. Я на длительной опеке, уже десять лет. Скоро слежку снимут — забегай на огонек, отметим. Буду тебе рад как непосредственному виновнику ежедневных отчетов в Аврорате, — пробормотал он и оскалился.

Люциус выдавил из себя ответную презрительную улыбку. После гибели Темного Лорда Яксли пришлось едва ли не тяжелее всех, но ведь выпутался? Даже после того как он, Малфой, убедил Визенгмот, что именно Яксли наложил на него Империо, заставив плясать под дудку Волдеморта.

— Раз мы столь искренни друг с другом: я здесь почти для того же самого. Хочу приглядеться, понять, какую выгоду можно извлечь из знакомств такого рода.

Заседание начиналось. Спикер занял свое место, и Люциус шагнул к креслу, не сводя взгляда с Яксли.

— Значит, еще встретимся, Люциус? — поинтересовался тот.

— Не исключено.

Яксли пожал его руку и направился к выходу. Странное гнетущее чувство рождалось где-то в душе, Люциусу никак не удавалось понять, что это. Беспокойство? Он, как и все, ненавидел совпадения. А в этом деле их было слишком много. Только бы всё выгорело.

«Люциус!

При всем моем уважении к твоей семье хочу напомнить о сроках. Нанятые мной маги требуют достойной оплаты! Животворящий эликсир не может храниться долго. Сроки, Малфой, сроки!»

(из письма Игоря Каркарова)

Дни пролетели слишком быстро — в работе и размышлениях над речью перед членами Палаты общин, в переписке с Монтегю и Грабсом. Пришел октябрь с его холодными ветрами — предвестниками скорой зимы. Наконец примерная концепция предстоящего собрания была выработана.

На улице шел дождь, везде, кроме сада. Там погода подчинялась настроению хозяина поместья, а в душе он ликовал. Слабые лучи солнца пробивались сквозь шторы. Люциус поднялся и распахнул створку, впуская в комнату ароматы осени. Нарцисса возилась в розарии. Поливала цветы с задумчивым видом, то хмурилась, то улыбалась. Кажется, она разговаривала с этими проклятыми розами.

Люциус прикрыл глаза, мысленно возвращаясь на много лет назад, когда его родители спланировали самую долгожданную во всем магическом мире свадьбу. Заголовки газет кричали об идеальной паре — счастливой, влюбленной, богатой. О придуманной паре, коей они не являлись. На свадьбе Нарцисса улыбалась. Он смотрел в её глаза и пытался понять, счастлива ли она или всё это напускное, чтобы потешить журналистов. Мать тихонько сказала Люциусу: «Нарцисса влюблена». Только ему тогда показалось, что не в него. Малфой и любовь — противоположные понятия, которые никогда не сходятся. Словно две параллельные прямые в пространстве. На свадьбе Нарцисса сияла… Через пару месяцев сияние угасло.

Он фыркнул, расправляя платок, скрепленный брошью-змеей на шее. Может, и впрямь сходить в розарий, посмотреть, как она в нарядном платье копается в земле?

В розарий он не пошел. Долго наблюдал, как Нарцисса заканчивает работу, очищает одежду магией и распускает волосы. Шпильки с жемчугом зафиксировали пряди, не позволяя им падать на лицо. Она обернулась и посмотрела ему в глаза. Тонкая рука чуть дрогнула, будто собираясь сделать что-то важное, показать или позвать, но так и не поднялась. Люциус отвернулся. Она привыкла к богатству, а его дело — преумножать доставшиеся от предков галлеоны. Это важнее пустых бесед.

* * *

Весь день Люциус провел в библиотеке, освежая собственные знания по истории маггловского мира, подбирал подходящие факты: объяснить членам Палаты общин, что случилось в Норфолке? Рассказать о личности Джека-Потрошителя? Раскрыть, что королева Мэри Кровавая была Темной ведьмой, поведать, какие истинные мотивы побудили её сжечь триста протестантов-магглов?

Он откинулся на спинку кресла, стянул надоевший галстук и расстегнул пару пуговиц на рубашке.

На письмо Снейп ответил не сразу, сова вернулась только сейчас. Друг утверждал, что помимо «прихоти Малфоя» у него имеются и другие «важные дела на факультете, где, кстати, обучается и твой сын». Люциус пробежался взглядом по короткому ответу и бросил взгляд на старые часы с маятником. Снейп обещал появиться вечером, а значит, у Люциуса еще было время подобрать нужные аргументы, чтобы убедить его помочь с магглами.

Нарцисса вошла без стука и осторожно поставила перед ним поднос с чашкой кофе и пирожными.

— Добби! — выкрикнул Люциус, втайне надеясь, что его тон напугает не только эльфа, но и Нарциссу.

Домовик появился перед ним с тихим хлопком и прижал уши.

— Почему миссис Малфой сама носит мне кофе? — голос прозвучал угрожающе.

— Мистер Малфой, сэр…Добби не хотел, Добби сказал…

Нарцисса вздохнула и глянула на Люциуса с упреком.

— Ты почти ничего не ешь и постоянно работаешь. Я подумала, что тебе будет приятно, если я принесу хотя бы пирожные.

— Ты ошиблась. Это работа для домовиков!

— Тогда зачем тебе я, Люциус? — во взгляде Нарциссы проступила горечь. — Я что — вещь? Украшение мэнора? Что здесь должна делать я?! Розы разводить нельзя, кофе принести — тоже. Зачем я живу? Если читаю книги, ты считаешь, что я бездельничаю, а если начинаю что-то делать… — она опустилась на кресло, как марионетка, у которой мигом порвались все нити. Щеки чуть порозовели, а глаза заблестели. Люциус поморщился, надеясь, что плакать она не станет. Женские слезы он не просто не любил, он их ненавидел, не понимал, боялся.

— Прекрати истерику, — голос прозвучал спокойно и сдержанно, хоть это и потребовало значительных усилий.

— Я устала, Люциус. Я брожу по этому дому из угла в угол. Мне тесно. Одиноко. Ты даже словом со мной не перемолвишься ни разу за день. Как будто я ваза или стол.

— Раньше всё было нормально.

— Никогда ничего не было нормально! Раньше просто был Драко, а сейчас… Я здесь задыхаюсь. Я как кукла, которую держат для красоты.

— Хватит говорить эти глупости. Успокойся и иди к себе, — Люциус постарался придать голосу как можно больше спокойствия. — Сегодня к нам может заглянуть Северус. Прикажи домовикам приготовить ужин на троих.

Нарцисса поднялась, вздрагивая, словно ей было холодно, и молча направилась в коридор.

Дверь за ней закрылась беззвучно.

* * *

— Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязываешься? На твоем месте я бы и слушать этого… Грабса не стал, — Северус отложил бумаги в сторону и посмотрел на него темным, ничего не выражающим взглядом. Люциус сел в кресло, небрежным жестом убирая пергаменты в стол, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

— На моём месте ты бы и за десять лет не заработал таких денег. А я заработаю их за пару часов.

Северус фыркнул, всем своим видом давая понять, что обсуждать его способности к ведению бизнеса не собирается.

— Хорошо, — настроение Малфоя ухудшалось. — Ты же понимаешь, это дело для меня важно. Мы друзья или я ошибаюсь?

— Не начинай, — Северус взглянул почти обреченно. — Чего ты хочешь?

— Мне нужно, чтобы ты помог наложить Обливиэйт на членов Палаты общин. И не думай отказываться. Механизм уже запущен.

Северус замер.

— Я не собираюсь тебе помогать, Малфой. Все эти махинации… Умоляю, избавь меня от них!

— Лицензия на МЕ-102 лежит на моем столе, — он демонстративно помахал бумагой перед лицом Снейпа. — Понимаешь, что это значит? Значит, деньги скоро потекут, Каркаров перестанет раздражать меня угрожающими письмами.

— Люциус… Что, Мордред побери, ты задумал?

— Завтра я расскажу магглам о магическом мире. Нарушу Статут.

— С ума сошел? А если информация просочится в Аврорат? Или в Министерство? — Северус уставился на него как на полоумного.

— Не просочится. Мы не выпустим их из зала заседания. В нем четыре двери. Именно их и стоит заблокировать в первую очередь, а потом мы поговорим. Твоя помощь нужна мне не только в чарах. Необходимо, чтобы ты сварил Снотворное зелье. После голосования мы предложим всем выпить шампанского, а потом наложим заклятие забвения на спящих. Так будет проще.

— Безумие какое-то. Я полагал, что ты-то способен думать головой! Представляешь, что произойдет, если магглы скажут хоть слово прессе?

— Не скажут, Сев. Они же магглы и потому безумно боятся всего, что связано с необъяснимым. Страх — вот что движет людьми. Завтра они проголосуют за Грабса и забудут всё после Обливиэйта.

Снейп покачал головой.

— Я в этом не участвую. Исключено.

Люциус ожидал чего-то такого и заготовил аргументы.

— Ты помнишь, как я появился в Хогвартсе через несколько лет после нашего знакомства? Без меня ты был забитым, хоть и очень талантливым подростком. Только никто и не пытался развивать твой талант. А всё потому что ты полукровка.

Северус и не шелохнулся, он слушал молча.

— А я знал, что, несмотря на происхождение, ты способен на многое. Ты превзошел меня в легилименции за пару недель, в защите от темных сил — за месяц, в зельеварении тебе и вовсе не было равных уже тогда. Как думаешь, какой была бы твоя жизнь, выбери я кого-то другого?

Снейп молчал. Тишина становилась давящей, часы пробили восемь раз. Люциус ждал, осознавая лишь сейчас, что его слова прозвучали излишне грубо и могли сильно ранить Северуса. Уж он-то знал, как может болеть уязвленная гордость…

— Хорошо. Где мне необходимо появиться и в какое время? — Снейп посмотрел спокойно и безразлично. О чем он думал, сказать было сложно. Люциус кивнул и выдохнул. Интуиция не обманывала: обиды со стороны друга не было, но недоговоренность всё еще витала в воздухе.

— Вестминстерский дворец, зал заседаний на первом этаже.

— Думаешь, авроры не засекут нас?

— Может, и засекут, но им потребуется время, чтобы всё утрясти. Маггловские политики опасаются магического вмешательства, на всё требуют особое разрешение, пропуск, — заметил Люциус. — Мы поставим защиту. Никто ни о чем не догадается.

— Сколько там человек?

— Больше шестидесяти. И работы будет много.

— Люциус, это безумие. Я поверить не могу, что они все будут молчать.

— Иногда нужно рисковать, — Люциус улыбнулся, ощущая, как по телу пробегает привычный жар. Адреналин будоражил каждый нерв, как когда-то раньше, когда он служил Лорду.

Перемены в британском парламенте: новым спикером Палаты общин стал Бердукус Грабс — уже не молодой, но успешный политический деятель, чей путь к столь высокой должности был связан с рекордным количеством скандалов. Зато это первый спикер за двадцать лет, избранный не из круга членов нижней палаты, унаследовавших место в парламенте. Великобритания делает очередной большой шаг к истинной демократии…

(из материалов независимой газеты «Independent»)

В просторном помещении с балконами и балюстрадами было шумно. Магглы занимали привычные места, переглядывались и раскладывали на столах какие-то бумаги. Стены с деревянными панелями, удобные кресла — этот зал обычно использовали для проведения заседаний Палаты общин. Очень разношёрстная публика — пожилые и молодые женщины и мужчины, белые и чернокожие. Казалось, их не связывает ничего, кроме того, что все они — члены Палаты общин, нижней палаты парламента Великобритании.

В сущности, маггловские политики ничем особенно от политиков-магов не отличались: те же взгляды, независимый и властный вид, лживые улыбки, всё это — театральное представление длительностью в десятки лет. Почти все они получили место в правительстве по наследству от отцов или дедов. Многих давно следовало бы сменить на молодых, успешных личностей, но, увы, закон есть закон. Некоторые, казалось, могли умереть от старости прямо на заседании.

Действующий спикер — пожилой мужчина с седыми волосами — поднялся на трибуну, вещая о начале заседания Палаты общин. Люциус с Северусом заняли места в конце зала, стараясь не привлекать внимание. Не тут-то было, окружающие поглядывали на них с интересом, возмущением и беспокойством. Присутствие сторонних наблюдателей на заседании было допустимо в очень редких случаях, но Грабс, очевидно, уладил эту проблему.

Час вопросов затягивался, и Люциус откровенно скучал, впрочем, выражение лица Снейпа говорило о том же. Наконец спикер зачитал текст положения о снятии полномочий и вынес предложение о голосовании за нового кандидата. Грабс поднялся со своего места, привлекая внимание спикера и получая слово. Он произнес долгую речь, насыщенную саморекламой и местами пафосную. Люциус, как и многие другие, присутствующие в зале, предпочитал не слушать. Когда Грабс прервался, Малфой поднялся с места и прошел к трибуне под перешептывания магглов.

— Дамы и господа! Я хочу представить вам одного человека… — в зале зашептались снова, а спикер покосился неодобрительно. — И прежде чем поучаствовать в голосовании за такую важную должность, я хочу, чтобы вы узнали правду, которую от нас скрывают многие годы.

Шум только усилился. Люциус задумался. В содержание Статута о секретности посвящены лишь избранные, и почти все они входят в состав Палаты Лордов — исключительно наследственное положение в которой позволяет хранить тайну уже многие годы. Он сглотнул, ощущая, как быстро забилось сердце. За подобное нарушение ему мог бы грозить нешуточный срок в Азкабане.

— Это мистер Л…

Люциус откашлялся и посмотрел на Грабса.

— Мое имя не имеет значения, — он вынул палочку и взмахнул ею, шепча защитные заклинания. Не хватало еще, чтобы эту беседу услышал посторонний. Все воззрились на его пассы с интересом. Северус поднялся и принялся накладывать защитные чары на двери.

— Что за шарлатанство? Что происходит? — Люциус не отреагировал на выкрики. С самого начала план был продуман досконально, и теперь оставалось лишь разыграть действо без ошибок.

Когда защита была наложена, он, наконец, повернулся к галдящей толпе.

— Нет никакого шарлатанства. Я хочу, чтобы сегодня, здесь, вы узнали правду, которую от вас скрывали многие годы люди, считавшие вас недостойными этого знания, — Люциус начал свою речь, растолковывая правду о магическом мире и стараясь не обращать внимания на выкрики из аудитории. Когда он замолчал, в зале какое-то время стояла гнетущая тишина. Все смотрели с недоверием, кто-то и вовсе посмеивался.

— Я в это не верю, — пробормотал рослый мужчина в сером пиджаке. Он вытер губы клетчатым платком и фыркнул: — Бред! Вы смеете нести этот бред? Мистер Грабс, извольте объяснить нам, о чем говорит этот… шизофреник?!

Люциус язвительно улыбнулся и направил на нетерпеливого маггла палочку. Как давно он не освежал знания по трансфигурации! Пришло время продемонстрировать магглам доказательства. Четко произнесенное заклинание, выверенное движение руки — и господин с носовым платком превратился в зеленую жабу с огромными бородавками. Люциус с трудом сдержал смешок. Вспомнились все те мелкие пакости, что он любил вытворять на младших курсах в школе. Северус посмотрел с явным неодобрением, но вмешиваться не стал. Несколько пассов, и сидящий впереди старичок взмыл в воздух и принялся летать по залу, крича от ужаса.

Члены Палаты общин вскочили со своих мест и рванулись к выходу. Защита пригодилась как никогда. Открыть дверь было невозможно, и пока Грабс пытался успокоить паникующую толпу, Люциус терпеливо ждал, когда в зале воцарится хотя бы подобие тишины. Жаба смотрела в его сторону с ужасом и сдавленно квакала, словно умоляя снова сделать её человеком. А старик, парящий под потолком, похоже, молился.

— Вам придется подождать, господа, — Люциус рассмеялся. — Я еще не закончил с вашими коллегами.

Потребовалось несколько минут, прежде чем политики, поддавшись уговорам Грабса, заняли свои места и успокоились. Теперь кто-то поглядывал на Люциуса со страхом, кому-то и вовсе стало плохо. А некоторым никак не удавалось поверить в происходящее.

— Надеюсь, теперь мы можем перейти к конструктивной беседе? В противном случае я могу трансфигурировать любого недоверчивого господина, например, в барана, — Люциус взмахнул палочкой, возвращая мужчине с носовым платком человеческий облик и опуская, наконец, старика на пол.

— Знаете, что именно я хочу донести до вас? Магия должна принадлежать всем, независимо от происхождения. Каждый должен иметь право воспользоваться магическими артефактами или зельями! Не должно быть никаких границ между нашими мирами, а для этого вам нужен мистер Грабс, будущий спикер, рожденный в магической семье. Только он способен что-то изменить, — Люциус твердил заранее заготовленные слова и прилагал весь свой актерский талант к тому, чтобы не морщиться. Но магглы, похоже, верили, по крайней мере, никто больше не пытался сбежать.

— И последнее. Вам известно, что может произойти, если вы не поддержите кандидатуру мистера Грабса? — он постарался вложить в эти слова как можно больше угрозы, уверенности.

Подействовало безотказно, потому что по залу прокатился вздох ужаса. Сердце Люциуса затрепетало. Вот где настоящая власть…

— Но…это давление на членов парламента Великобритании! — действующий спикер посмотрел на Малфоя. — Я не могу допустить такого произвола! Есть ведь другие кандидаты!

Но кандидаты молчали.

— Время дебатов, мистер Биджер, — пробормотал мужчина с носовым платком, снова вытирая со лба капли пота. Он дышал часто и встревожено. Какое-то время Люциус с интересом наблюдал, как спикер сверлит взглядом произнесшего эти слова, но противиться он всё же не рискнул.

— Объявляю начало дебатов. Если есть желающие высказаться против или в поддержку кандидатуры мистера Грабса, прошу сделать это сейчас.

Желающих поспорить не было. Спикер выждал какое-то время и объявил о начале голосования за единственного кандидата на его место. Первым поднялся мужчина с клетчатым носовым платком и выкрикнул:

— Да.

Сначала все молчали, словно не решаясь начать голосование, но уверенность во взгляде Люциуса, палочка в его руке наверняка сыграли свою роль. Члены Палаты общин начали неуверенно подниматься со своих мест. Желающих поддержать кандидатуру мистера Грабса было большинство. На сказавшего «нет» смотрели, как на белую ворону в стае черных собратьев. Грабс вышел на трибуну и произнес очередную речь. Окружающие вяло поаплодировали.

— Я предлагаю выпить за избрание нового спикера, — произнес Люциус, наблюдая, как помощники Грабса разливают шампанское по бокалам. Снотворное зелье давно уже было в бутылках. Правда, открытое заранее шампанское немного выдохлось.

Послышался неуверенный звон бокалов, и зелье подействовало быстро. Все, кто пил, тут же опустились на свои места, засыпая сладким сном. Об остальных можно было не беспокоиться. Чтобы предотвратить панику, Люциус шагнул к особенно громкоголосой девице, шепча заклятие забвения. Она улыбнулась послушно и доверчиво. Люциус посмотрел на Северуса — тот прошёл по залу, выводя палочкой стройные пассы. Некоторых бойких политиков пришлось сначала угомонить Петрификусом. Люциус склонился над обездвиженным мужчиной в жаккардовом пиджаке и собирался было наложить на него заклятие, но странный звук привлек его внимание. Хлопки? Кто-то аплодировал.

— Яксли?

Малфой замер. Яксли смотрел на него с высокомерной улыбкой. Седые волосы разметались по плечам, а в руке была палочка. Сердце бешено забилось, разгоняя по крови адреналин. Главное успеть! Люциус поднял палочку, словно наблюдая за собой со стороны. Слишком медленно, слишком…

— Послушай…

Договорить Люциус не успел. Петрификус отбросил его к стене, резкая боль пронзила спину. Вдохнуть он не мог, двинуться тоже — слишком сильно ударился о стену, да и действие заклинания не так просто было побороть. Лежа на полу, Люциус наблюдал, как Снейп сражается с Яксли — разноцветные вспышки слетали с кончиков палочек и опаляли воздух, заставляя его искрить от магической энергии. Яксли атаковал снова и снова, но и Северус держался достойно. «Давай же, Снейп…», — только помочь другу он не мог. Вспышка — и Сектумсемпра полоснула Яксли по руке. Белая рубашка окрасилась в алый цвет, он завыл, рванулся к окну и выскочил наружу, прорываясь через защитный барьер. Лишь сейчас Люциус осознал, что надо было поставить защитный купол.

— Фините инкантатем.

— Мордред…

— Ты хотя бы понимаешь?.. — голос Снейпа был непривычно хриплым.

— Понимаю. Нам нужно закончить работу, пока не нагрянули авроры, — Люциус обернулся, пытаясь отыскать глазами новоиспеченного спикера. — Какого Мордреда?! Как здесь оказался маг?! — он набросился на Грабса и прижал его к стене. Кончик палочки ткнулся в бледную шею.

— Его не могло быть здесь… я… следил… может быть, он был под оборотным или... Я ничего не знаю, мистер Малфой! Я ни при чём.

Крепкая ладонь Снейпа опустилась на его плечо. Люциус вздрогнул.

— Люциус, возьми себя в руки. Нам нужно торопиться.

Грабс сполз по стене, дыша испуганно и часто, а Малфой направился к толпе спящих людей, на ходу произнося Обливиэйт снова и снова, ощущая, как магия течет по палочке. Он смертельно устал за этот нескончаемый день, и ему наверняка пора собирать вещи. Теперь он точно переберется на постоянное место жительства в Азкабан. И даже если удастся выкрутиться, доверие многих важных людей будет потеряно навсегда. А как же догма чистой крови? Люциус Малфой сотрудничает с магглами — какая низость!

— Это всё ты… Абраксас, — шептал он, злясь на отца. Объяснить, в чем тот виноват, Люциус не мог, но если бы не это предсмертное обещание, сейчас он сидел бы в мэноре, пил кофе, грелся у камина.

По спине тек пот, не от напряжения, скорее, от страха. Что, Мордред и Моргана, он наделал? И что теперь предпримет Яксли? Мысли о жене и сыне он пытался спрятать подальше, потому что будущее теперь виделось очень туманным.

* * *

Из зала выходили молча, зато Грабс потом долго жал ему руку, убеждая, что всё будет нормально. Если бы Яксли рассказал что-то аврорам, то они давно были бы здесь. Люциус торопливо забрал чемодан с деньгами. Пересчитывать не стал.

— Я полагаю, вы сможете обменять фунты на галлеоны.

— Непременно, мистер Грабс, в Гринготтсе сейчас очень выгодный курс, — Люциус поднял палочку:

— Обливиэйт.

Так было лучше. Особенно в свете сложившейся ситуации не стоило оставлять ни единого свидетеля.

Грабс уставился на него остекленевшим взором.

— Простите, мы знакомы?

— Я просто заблудился.

Дожидаться, пока авроры разберутся, в чем дело, и смогут наконец проникнуть в Большой зал, Люциус не стал — он тут же аппарировал домой. В мэноре он долго смотрел на бледного, задумчивого Снейпа.

— Авроры не явились, — прошептал тот.

— Это плохо, — Люциус хмыкнул. — Значит, у Яксли иные планы.

Фригус амор (пер. лат. Холодная любовь) — сорт цветов, принадлежащих к группе Английских садовых роз. Цветки «Фригус амор» классической формы старинной розы, чашевидные, лазурно-голубого цвета в центре, к краю — лепестки темнеют. Одни из самых крупных среди английских роз. Быстро зацветает повторно, имеет хорошую форму куста. Прекрасный детектор отношений в семье. Если в доме живет любовь — цветы остаются лазурными, когда чувства гаснут — оттенок венчика синеет…

(Из книги «Пробуждение магических свойств Английской розы», Филлида Спора)

Прошло столько лет, а Хогвартс не изменился, так же как не изменились школьники — всё шумели и проказничали. Люциус прошел по коридору, стараясь не замечать заинтересованные взгляды студентов. Дела в Попечительском совете требовали его внимания. Слишком давно он лично не проверял, верно ли распределяются направленные в Хогвартс средства, достаточно ли внимания уделяется образованию. К тому же он мог себе позволить проведать Драко. Прошло почти два месяца, как они с Нарциссой проводили сына в школу. Встреча с ним казалась Люциусу… уместной.

Дела с Дамблдором удалось закончить за пару часов, и теперь он спускался в подземелья Слизерина.

— Такое ощущение, что они никогда не видели магов, — он фыркнул, прикрывая, наконец, дверь в кабинет Снейпа. Здесь было мрачно, еще мрачнее, чем в годы работы Слагхорна. Люциус был уверен в одном: температура тут никак не зависела от погоды за стенами школы, будь то солнечный день или морозная ночь, в этом кабинете всегда было одинаково холодно. — Ты бы хоть магически поддерживал здесь нормальную температуру.

— Я привык, — Северус отвлекся от чьей-то контрольной. — Драко сейчас придет. У них Трансфигурация.

Люциус огляделся и уселся в кресло, кутаясь в темную мантию. Как здесь работать-то можно? Но Снейпу удавалось, видимо, маггловское воспитание давало о себе знать — этот готов был приспосабливаться к чему угодно.

— Яксли не проявлялся? — пробормотал Северус, откидываясь на спинку кресла.

— Нет. А ведь прошел уже месяц.

— Может, решил не лезть в твои дела? — Снейп взмахнул рукой, заставляя перо опуститься на промокашку.

— Яксли? Нет… Он что-то замышляет. Не забывай, что он всё еще под опекой Аврората, и не упустит такой прекрасный шанс прижать меня. После того, как исчез Лорд, львиная доля денег Яксли ушла на то, чтобы откупиться от Азкабана. Он до сих пор на мели!

Северус осторожно кивнул.

— Остается только ждать. Ты мог бы наведаться к нему в поместье.

— Думаешь, я не пробовал? Там повсюду защитные чары, домовики сообщили, что хозяин никого не принимает.

— А что слышно от магглов?

— Ничего, — ответ был предельно честным. Аврорам никогда не докопаться до истины. Их единственным ключиком мог бы стать Бертран* Яксли, но и у него, похоже, были другие планы. — Да и что может быть слышно? Грабс под Обливиэйтом. Он будет молчать, ведь сам считает, что выборы выиграл честно. Авроры роют носом землю, что-то подозревают, но никаких фактов нет. Скоро дело закроют за недостатком улик.

В дверь тихо постучали, и в комнату вошел Драко. Он сдержанно улыбнулся.

— Отец…

— Драко, — Люциус выдавил из себя дежурную улыбку, но сердце забилось непривычно быстро. Кажется, сын повзрослел, школа явно шла ему на пользу. — Пойдем, пройдемся немного. Здесь можно заработать пневмонию.

— Хорошо, — сын послушно зашагал впереди, поправив на ходу слизеринский галстук. Люциус улыбнулся — невинный жест, а ведь служит для того, чтобы в очередной раз напомнить ему, что сын попал на факультет чистокровных магов.

Всю дорогу до озера Драко рассказывал про учебу, оценки, показывал новые заклинания и весь светился, но на берегу вдруг помрачнел и насупился. Люциус задумался, пытаясь понять, в чем причина такого поведения. Наконец Драко решился:

— Вы хотели поговорить со мной, отец?

— С чего ты взял?

— Просто…. М-м, а почему мама не пришла?

Вопрос поставил Люциуса в тупик. Кажется, Нарцисса прийти не пожелала. Насколько он помнил, супруга и виду не подала, что слышала его слова о запланированной поездке в Хогвартс. Она сказала бы, если бы хотела отправиться вместе с ним. Неужели Нарцисса ждала, что он предложит сам?

С каждым днем она всё больше времени проводила в своем розарии и всё реже попадалась ему на глаза. Они умудрялись встречаться только на обедах и ужинах. Как объяснить сыну, что он понятия не имеет, почему мама не пришла?

— Она не смогла. Была занята, — он выбрал самый нейтральный вариант и мысленно поблагодарил себя за изобретательность.

— Чем?

— Драко, это невежливый вопрос.

Тот нахмурился еще больше и понуро опустил голову.

— Она заболела? Не захотела меня видеть?

— Нет, — откуда эти глупые догадки? — Просто не пришла, потому что была занята. Что непонятного в моих словах, сын?

— Вы разведетесь?

Вопрос выбил его из колеи, Люциус замер, вздрагивая под порывами осеннего ветра.

— С чего ты это взял?

— Такое иногда случается, правда? Я же не маленький, я вижу, что у вас всё не так, как у других, как у родителей Крэбба, например.

Люциус фыркнул, стараясь не обращать внимания на столь взрослые замечания.

— Ты не должен вмешиваться в дела старших.

— Если вы разведетесь, что тогда будет со мной?

— Драко… — Люциус окинул взглядом квиддичное поле впереди, не зная, что сказать.

Драко возмущенно засопел.

— Пора на уроки. Я пойду… Передавайте маме привет.

— Иди.

Драко зашагал к школе, а Люциус посмотрел ему вслед долгим взглядом. Развод? В чистокровных семьях не разводятся. Это исключено. Да она никогда и не попросит. Нарцисса тоже знает, что не принято в магическом обществе, а значит, этому не бывать.

_______________________

Прим. автора:

* [В книгах Джоан Роулинг не указано имя Яксли, автор использовал имя Бертран, вариант, нередко предлагаемый в фанфикшне]

* * *

Домовики справились со строительством оранжереи очень быстро. В стороне от узорной беседки возвышалось теперь небольшое, почти полностью стеклянное строение. Кусты роз закрывали обзор — зелья, что варила для цветов Нарцисса, определенно пошли им на пользу. Даже издалека Люциус ощущал их аромат.

Шагая по дорожке, ведущей к дому, Люциус раздумывал о разговоре с сыном. Развод? У них с Нарциссой всё как обычно. Ничего особенного не случилось, никакой причины, чтобы расторгнуть брак, нет.

Нарцисса, похоже, была в оранжерее. Оттуда доносились голоса — звонкий, принадлежавший его супруге, и хриплый мужской, отдаленно знакомый. Присутствие постороннего в их саду заставило Люциуса свернуть с дорожки. Нарцисса никогда не общалась с мужчинами наедине, в особенности когда супруга не было дома — дурной тон для замужней женщины. Неприятная догадка заставила его содрогнуться. Она даже не сказала, что желает увидеть Драко, словно хотела остаться дома одна, будто она ждала кого-то.

Люциус подошел поближе и заглянул внутрь. Собеседника Нарциссы не было видно из-за кустов, но он говорил что-то, а она смеялась. Люциус ощутил укол в сердце. Когда она в последний раз так смеялась рядом с ним? Ответ был прост и болезненно неприятен. Ни-ког-да.

В глубине души вдруг зародилось подозрение, что Драко может оказаться прав, и их семейная жизнь летит под откос — ничего уже не вернуть. Противный внутренний голос настойчиво зашептал: «Она тебе изменяет, Люциус. А чего ты хотел?».

На Нарциссе было сиреневое платье — слишком светлое для возни с этими мерзкими цветами. Волосы красиво уложены, тонкие пальчики затянуты в перчатки — неужели в них можно заниматься садом? Она снова улыбнулась, касаясь рукой нераскрывшегося бутона роз, нелогично синего цвета.

— …вы мне льстите, — она погладила лепестки.

— Вовсе нет, миссис Малфой. Вы действительно прекрасны, — мужчина, с которым она беседовала, очевидно, улыбался. — А что это за сорт?

— Фригус Амор, — пробормотала Нарцисса смущенно. — Они особенные. Магглам такие розы недоступны. Их пока разводят только во Франции, но мне захотелось, чтобы они росли в нашем саду.

— «Холодная любовь»? Занятно…

— Они должны быть лазурно-голубыми. Просто здесь… — Нарцисса помолчала немного, — сейчас им здесь не нравится.

— Как мило, — он поцеловал её руку, и на этот жест Нарцисса ответила лукавой улыбкой. А может быть, Люциусу показалось. Он нахмурился и шагнул в розарий. Аромат роз окутал его, словно плотное одеяло, не давая сделать вдох. Он пошатнулся, рука скользнула по стеклу в попытке удержаться. Нарцисса удивлённо посмотрела на него. Не заметить её тонкую ладонь, всё еще лежавшую в ладони незнакомца, было невозможно. Она отдернула руку и спрятала её за спину, будто на ней остался отпечаток, который необходимо было скрыть.

— Я не помешал? — прозвучало излишне грубо, Люциус сам не узнал свой голос. Незнакомец в мантии стального цвета обернулся и замер.

— Яксли, — прошипел Люциус и шагнул вперед.

Голова закружилась, а сердце пропустило удар. Вот как, значит. Он пришел мстить… Соблазнить его жену, затащить ее в постель, забрать у него навсегда. Сделать всё, чтобы их семья развалилась.

Люциус потянулся к палочке, но вовремя остановился. Нарцисса смотрела на него с ужасом.

«Значит, теперь ты на его стороне?»

Она лишь вздрогнула и отрицательно мотнула головой.

— Люци…— казалось, ее силы иссякли, имя вышло оборванным и оттого слишком интимным.

— Люциус, — хриплый голос Яксли тотчас вернул его в реальность.

— Что вы оба… здесь делаете? — закатывать семейные сцены Люциус определенно не умел. Он всегда считал это верхом невоспитанности, был уверен, что личные отношения нельзя выносить на всеобщее обозрение, только сейчас в душе что-то рвалось, доставляя неимоверную боль. Нужно было избавиться от этого. И он пытался.

— Люциус, мы просто разговаривали, — Нарцисса вдохнула глубже и расправила плечи. В её глазах читался страх, смущение, вина — ужасное сочетание для такой неоднозначной ситуации.

— Браво, Яксли! Я определенно не ожидал этого хода. Только партия пока не проиграна.

На губах Яксли расцвела улыбка. Он сорвал белый цветок и с особенным напускным удовольствием вдохнул аромат. Люциусу на миг почудилось, что лепестки вянут на глазах и роза превращается в изгнивший смердящий комок, в котором копошатся черви. Он поморщился.

— Нарцисса, ты не могла бы оставить нас со старым другом? — пробормотал Яксли нарочито мягко.

Люциус не смотрел на супругу, но точно знал, что она теребит поясок платья в ожидании его слов — она всегда так делала, когда волновалась. Она наверняка понимала, что виновата, и принимала вину. Только предала она его или..?

— С каких пор ты указываешь моей жене, что ей делать? — отчеканил он. Запах роз становился все отвратительнее, и Люциус с ужасом ощутил, что его вот-вот стошнит. От этого запаха, от тех картин, что подбрасывало воображение, и от одного выражения лица Яксли, который, казалось, с трудом сдерживал смех. Малфои никогда не были слабыми, никогда… Люциус вдохнул поглубже, стараясь отделаться от ужасного аромата, и шагнул вперед. Все оставшиеся силы ушли на то, чтобы придать улыбке побольше язвительности и ехидства.

— Я знаю, зачем ты здесь. Я мог бы прикончить тебя безо всяких дуэлей. Прямо сейчас. Интересно, что именно должно меня остановить?

— Твой ферзь повержен, и скоро я поставлю мат. Нам нужно поговорить. Вдвоем… О деле, — Яксли казался спокойным, но Люциус успел уловить тень сомнения в его взгляде. — Если ты убьешь меня, то окажешься в Азкабане.

Тишина затягивалась. Люциус ощущал, что Нарцисса не сводит с него взгляда, но даже не представлял, о чем она думает. Зато он точно знал одно: ей было страшно. Не столько за Яксли, сколько за саму себя. Люциус помнил, какой испуганной она выглядела, когда Абраксас рассказал, что сделал его прадед с неверной женой. Сейчас она наверняка раздумывала, ждет ли её такая же участь. Он повернулся и приказал:

— Иди в дом.

Нарцисса коснулась его плеча и покачала головой.

— Мы не… — заканчивать она не стала, всё и так было ясно. В душе еще бушевал пожар, но в голове вдруг стало ясно как никогда. Люциус всегда знал, когда она лжет. Сейчас супруга не лгала. Этого было достаточно, чтобы вспомнить о Яксли, о Статуте и о том, что его собственная жизнь сейчас висит на волоске.

Он стряхнул её руку и отвернулся, прислушиваясь к дыханию рядом. Нужно было защитить семью, а потом уже приниматься за спасение собственной жизни. Нарцисса колебалась, он отчетливо ощущал, что она всё еще стоит за его спиной, не решаясь выйти.

— Мне повторить?

Сердце успокаивалось, привычная маска безразличия занимала свое место. Люциус осознал, что дал волю собственным эмоциям и упустил момент, когда Яксли сделал первый ход. Банальная ситуация вывела его из себя. Он не застал свою супругу в постели с любовником, не видел, в сущности, ничего неприличного. Яксли всего лишь поцеловал её руку, обычный жест, но откуда столько… страха? Сын заставил его задуматься, и если бы не разговор с Драко, то сейчас он бы не сдал позиции перед потенциальной угрозой. Отец всегда говорил, что власть кроется в спокойствии и контроле над собой. Как можно было забыть о самом важном?

Он обернулся, поймав взгляд Нарциссы. Она смотрела обеспокоенно и мягко, словно умоляя его о благоразумии.

— Иди, Нарцисса, — он постарался вложить в голос привычные покровительственные нотки. Она сдалась. Едва заметно кивнула и вышла из розария.

И Люциус почти выбежал следом. Вдыхать запах роз он был больше не способен.

В саду шел дождь. Тучами затянуло все небо, наверняка он будет лить теперь пару дней. Изо рта вырывались белые клубы пара — было слишком холодно для вечерней прогулки, даже трава под ногами покрылась ледяной коркой. Промозглая погода для ноября, такая же отвратительная, как его настроение. Силуэт Нарциссы мелькнул впереди. Она поднялась на крыльцо, замерла на мгновение и вошла в дом не оборачиваясь.

— Нам нужно где-то поговорить, — Яксли догнал его, кутаясь в мантию и всем видом показывая, что здесь он говорить не собирается.

— В кабинете, — они зашагали по дорожке к поместью. Домовик принял их мантии, тут же высушивая и аккуратно складывая. Контрастное тепло заставило Люциуса замереть на пару мгновений, чтобы успокоить дрожь. Пахло домом, чаем с чабрецом и малиной, который так любила Нарцисса, дровами, сгорающими в пламени камина, и старой мебелью. Здесь всё еще пахло отцом. Казалось, он чувствует аромат его одеколона, смешанный с запахом свежих газет. Это придало уверенности.

Нарцисса сидела в гостиной и смотрела на огонь в камине. На них она даже не взглянула.

Половицы скрипели под ногами, когда он шел по коридору второго этажа к своему кабинету. Будто дом вдруг ожил и напоминал ему снова и снова: «Ты — Малфой… Ты здесь хозяин».

Тепло кабинета приняло его в свой плен, обняло и поцеловало руки. Дрова весело подмигнули, а по стенам заплясали тени. Пальцы сами начали перебирать бумаги на столе, раскладывая их по разным кучкам, словно Люциус был в кабинете один. Малфой-мэнор встретил своего хозяина с немой поддержкой.

— Присаживайся, — пробормотал он, стараясь не обращать внимания на Яксли. — Не будем ходить вокруг да около. Назови свои условия.

— Не любишь долгих бесед? — тот в ответ лишь оскалился. — Предпочитаешь сразу перейти к делу? Хватка, как у отца.

Сравнения, сравнения. Все ходы давно просчитаны, он сам вел бы себя точно так же — танго на мозолях, заводной твист на незаживающих ранах. Люциус откинулся на спинку кресла и погладил трость. «И ты помоги мне, подруга». Изумруды на набалдашнике призывно блеснули.

— Не делай поспешных выводов, Яксли… В особенности о том, о чем не имеешь даже примерного представления, — теперь он точно был готов к нападению. — Итак?

Яксли ухмыльнулся.

— Мои воспоминания заключены в сосуд и хранятся в надежном месте. Если со мной что-то случится, их отправят совой лично в руки министра магии. Представляешь, какой скандал будет?

— Сколько ты хочешь?

— Миллион, — Яксли, очевидно, знал цену шантажу. — Миллион галлеонов, Малфой. И ни сиклем меньше. Мне вполне хватит этой суммы для того, чтобы восстановить свое положение в магическом обществе.

По спине Люциуса пробежал неприятный холодок.

— Миллион? Ты сошел с ума? У меня нет таких денег, — он изобразил крайнее удивление. — Пятьсот тысяч — самое большее, что я могу предложить тебе.

— Люциус, не делай из меня дурака. Я прекрасно знаю, сколько у тебя есть, и не требую слишком многого. Я даже оставлю тебе пару сотен на ежедневные расходы. Всё-таки твоя очаровательная супруга привыкла ни в чем себе не отказывать.

Скрыть раздражение ему удалось, хоть и не без труда. Нельзя было упустить ни одной детали. Просто так сдаваться он не планировал.

— Ты ничего не знаешь о Нарциссе. И не узнаешь.

— Мне показалось, что она не прочь принять мои ухаживания. Несколько… нетипично для замужней женщины.

Баланс снова сместился, и хваленое безразличие дало трещину. Тихо… Главное — тишина. Каждое слово способно выдать чувства, а значит, сейчас Люциусу было лучше молчать. И он молчал.

— Твои проекты приносят хорошую прибыль, так что через пару лет восстановишь свое богатство, — Яксли сменил тему разговора, возвращаясь к самому важному, будто понял про него что-то и больше не нуждался в разъяснениях.

Люциус молчал, прислушиваясь к шуму дождя за окном. Дождь в саду, дождь за границами Малфой-мэнора, дождь во всей магической Британии, дождь в душе. Он откашлялся.

— Пару лет? Пару десятков лет, в лучшем случае. Это безумие, — он поднялся, прохаживаясь от стены к стене.

— Ты знаешь, что бывает за нарушение Международного Статута о магической секретности, за вмешательство в жизнь магглов? Обвинений будет много. Тебе светит Азкабан, я так полагаю, лет тридцать, и конфискация имущества. Разве не проще отдать эти деньги мне, а не Министерству? Министр точно не одобрит твоего поведения.

— Я не сделал ничего особенного. Никто из них ничего не помнит, Яксли. Так что… пятьсот тысяч, и мы закроем тему. За свои услуги я получил всего двести, — Люциус собрал всю волю в кулак, чтобы голос звучал спокойно, равнодушно, уверенно. Удалось ему или нет — говорить было рано, только Яксли всё так же лукаво улыбался.

— Это пока… А если инцидент осветит маггловская пресса, то ситуация приобретет совсем другой размах.

— Ты не посмеешь, — Люциус замер, призывая всё свое самообладание. Этот ублюдок пытается его шантажировать? Он пришел в его дом, флиртовал с его женой, а теперь…

— Ну что ты! Еще как посмею, Люциус. Мне нужны мои деньги. А еще, мой друг, мне необходим залог, чтобы я был уверен — ты не вздумаешь исчезнуть из Англии. Что-то дорогое тебе или твоей супруге… Украшения? Ты наверняка дарил Нарциссе что-нибудь особенное. Я верну, когда получу свой миллион.

При упоминании имени жены сердце подпрыгнуло. Да, дарил. Он всегда дарил ей лучшее — всё самое дорогое, считая это умеренной благодарностью за то, что она прекрасно играет свою роль.

— Ублюдок…

…У спальни Нарциссы он простоял пару минут, не решаясь войти. Дверь заскрипела, словно дом был против того, что он вторгается в чужое пространство. В комнате никого не было. В подсвечниках, сохранившихся со времен Армана Малфоя, горели свечи. Даже вечером, в жуткую грозу, в этой комнате было уютно — всегда идеальный порядок.

Кажется, он давно не входил сюда, очень давно, но почти ничего не изменилось. Всё те же светлые шторы на окнах, покрывало и подушки, отделанные тесьмой. На столике стояла шкатулка с украшениями. Ощущая себя вором, Люциус вынул изумрудное ожерелье — его подарок на свадьбу — и какое-то время разглядывал камни. Очень дорогой подарок, они выбирали его вместе с отцом. Бриллианты — пошло, жемчуг — дешево, топаз — нагло, рубин — чересчур броско. Абраксас считал, что изумруд подойдет идеально. Нарцисса очень нравилась отцу, и каждый раз, когда тот видел их вместе, он твердил: «Таких, как она, больше нет, Люциус. Еще пара лет, и наш мир изменится, но она останется фундаментом, на котором будет держаться ваш дом».

Абраксас был прав, Нарцисса блестяще исполняла свои обязанности до того самого дня, когда они проводили в школу сына. Что-то в ней сломалось, и теперь рушились привычные устои. Несомненно, это вина Нарциссы. Почему она вдруг решила изменить их отношения? Зачем? Всё было гладко, а теперь… В сущности, она не делала для этого ничего — не приходила в его спальню с требованиями, не навязывала свое общество. Всего лишь смотрела на него иначе и зачем-то развела в саду эти мерзкие розы. А еще она сказала, что желает быть его женой. Что она этим хотела сказать?

Изумруды блеснули призывно и маняще, словно напоминая, зачем он пришел. Он купил ожерелье за двести тысяч галлеонов. Дорого до бесстыдства для обычного подарка, в самый раз — для дара будущей жене. Нарцисса почти не носила его. Почему — он не знал.

Поднимаясь, Люциус задел рамку с колдографией. Она упала на пол, посыпались осколки, а он отпрянул в страхе. Не медля ни секунды, он попытался скрыть следы своего присутствия, наклонился подобрать рамку и так и замер. Колдография была сделана лет пять назад. Он учит сына летать на метле: Драко смеется, а Люциус хмурится, призывая сына отнестись ко всему ответственнее. Он вдруг отчетливо ощутил, что сейчас собственной рукой разбил не только рамку, но и привычное течение их жизни. Семьи больше нет и, наверное, не будет никогда. Нарцисса не сможет стерпеть ложь так же, как терпела все эти годы его холодность и безразличие. Этот момент станет последней каплей.

Осколок впился в руку, и Люциус брезгливо отбросил бесполезную деревяшку. Шкатулку он тоже закрывать не стал, драгоценности сияли разными цветами, посылая на стены перламутровые блики. Ему почему-то до боли захотелось быть пойманным, обличенным, чтобы рассказать Нарциссе всё.

Закрывать дверь плотно Люциус не стал, лишь прикрыл её так, чтобы свет попадал в комнату. Пусть Нарцисса сразу поймет, что кто-то был в её спальне. Найдет вора и… Что будет дальше, он не знал.

Яксли ждал на своем месте.

— Принес?

Люциус протянул ожерелье.

— Оно стоило двести тысяч.

— Красиво, — тот присвистнул, рассматривая изумруды в свете камина. — Нарциссе повезло с мужем.

Эти слова пролились, словно уксус на открытую рану.

— Я не могу вот так просто снять со счета миллион. Мне нужно время.

— Не припоминаю, чтобы гоблины были против. Из личного сейфа можно хоть всё забрать, так что… У тебя две недели, Малфой. И ни днем больше, — Яксли повысил голос, пытаясь верно расставить акценты, собственническим жестом убрал ожерелье в карман и поднялся. — В пятницу в восемь жду тебя у поместья с деньгами. И только попробуй выкинуть какой-нибудь фокус.

Люциус промолчал, наблюдая, как за гостем закрывается дверь, и обессиленно опустился в кресло. Отсчет начался.

Разводов в нашем роду не было. Зато были убийства… Преимущественно неверных жен.

(из дневника Септимуса Малфоя, 22 октября 1845 года)

Он весь вечер ждал, когда же появится Нарцисса. Ждал и не находил себе места. Она поднялась в свою спальню немногим позже десяти и с тех пор не выходила. Неужели так всё и оставит? Ни о чем не спросит, ничего не скажет?

Когда часы пробили полночь, Люциус не выдержал. Он привел в порядок свою рубашку — тщательно разгладил манжеты магией, поправил брюки и вышел в коридор. Узкая полоска света, пробивающаяся из-под двери её комнаты, свидетельствовала о том, что Нарцисса еще не спала. Что же она делала? Тени, падающие на пол, и скрип половиц тут же дали ответ на его вопрос. Она не лежала без сна, а бродила по комнате, словно призрак.

Понимая, что затягивать с разговором больше нельзя, Люциус постучал и отступил назад.

Тень за дверью на мгновение замерла, он прислушивался, ожидая, когда Нарцисса откроет, но минуты шли, а она всё стояла, стояла... Надеялась избежать разговора? Это пугало еще больше, чем если бы она набросилась на него с палочкой или рыдала бы в своей кровати.

Он постучал снова и повернул старую металлическую ручку.

Нарцисса собирала вещи. Он с ужасом наблюдал, как она укладывает свою одежду в небольшой женский чемоданчик с наложенным на него заклятием Незримого расширения. Она даже не обернулась.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь, — в голосе Нарциссы звучали стальные нотки. Никаких слез, сплошное безразличие, словно она не вещи собирала вовсе, а читала книгу в гостиной.

— Ты уходишь от меня? — Люциус нахмурился, это прозвучало жалобно.

— Да, — и больше ничего. Ни объяснений, ни обид.

— Куда?

— К отцу, — Нарцисса потянулась в шкаф за очередной вещью и замерла, разглядывая бежевую парчу своего свадебного платья.

— Почему? — он подошел ближе и заглянул через её плечо. На свадебном балу она была невероятно красивой, жаль, он почти не обращал на это внимания. Тогда хотелось, чтобы их поскорее оставили в покое.

— А ты не знаешь?

— Знаю. Но я надеялся, что мы поговорим обо всем как взрослые люди. У нас есть сын, он наследник рода. Ты хотя бы представляешь, какой скандал будет, если ты уйдешь?

— Люциус, — она обернулась и отступила назад, потому что он стоял слишком близко, — ты когда-нибудь думаешь о чем-то, кроме собственной репутации? Не будет скандала. Ничего не будет. Я устала, понимаешь? Я не твоя вещь, с которой можно обращаться, как тебе вздумается. Я твоя жена. Глупо было надеяться, что между нами есть что-то еще, кроме обязательств.

— Ты не можешь уйти.

— Где ожерелье? — Нарцисса вдруг всхлипнула и закусила губу. Голос зазвенел от обиды. — Где оно? Решил отдать его другой?! Люциус, это унизительно, понимаешь? Ты подарил его мне. Ты можешь хотя бы мои подарки… им… не дарить?

Его сердце застучало чаще, кровь ударила в виски, и перед глазами потемнело.

— Это не так! Ошибаешься! Я не дарил его никому. Я… должен был.

— Ты украл его у меня! Ты просто вошел в мою комнату и украл его! Как иначе это назвать, как? — она вытерла слезинку со щеки и потянулась за платьем. Тонкая ткань скользнула по вешалке и съехала на пол. — Что же это?.. — она обессиленно опустилась на пол, касаясь бледными пальцами вышивки на корсаже.

— Нарцисса.

— Ненавижу это имя. Почему ты зовешь меня так? Столько лет позади, а ты все еще зовешь меня Нарцисса. Так чопорно. Словно мы на приеме. Я не человек, а твоя кукла. Чтобы людям было не стыдно показать… Люциус… что же это… с нами… не так..? — она всхлипнула снова, комкая парчу.

— Нар… — Люциус вздохнул, вмиг ощущая себя маленьким ребенком, который заблудился и никак не может найти выход. Нужно было что-то сказать, объяснить, что он не хочет, чтобы она уходила. А он ведь не хочет? Конечно, нет. Но ведь с самого начала их брак был неправильным. Нарцисса словно прочла его мысли.

— Мы зря поженились. Нельзя сначала пожениться, а потом строить отношения. Ничего из этого не выходит.

— Это не так. Пожалуйста, Нарси.

— Нарси… — она покачала головой, а Люциус нахмурился, внушая самому себе: «Скажи правду, просто скажи правду». Но она уже поняла всё по-своему. Решила, что он дарит её вещи любовнице. А ведь, в сущности, нет никакой любовницы. Давно уже нет. В конце концов они все надоели.

— Нарси, — он повторил и присел рядом, касаясь её плеча, бережно собирая растрепавшиеся пряди волос, — я знаю, что из меня получился не самый лучший муж. А вот ты, ты, наоборот, всегда была идеальной.

Она ничего не сказала, рассматривая ткань платья, словно стараясь отыскать там изъян.

— Наверное, нужно что-то исправить. Но я не могу найти нужные слова. Не понимаю, что ты хочешь услышать. Я только могу попросить, чтобы ты не уходила. Ты будешь сожалеть об этом, — пробормотал Люциус, ощущая, что сходит с ума от страха потерять важную константу своей жизни.

— Не буду. Я жалею, что осталась, что не решилась сделать этого раньше, слышишь? Пока ты не опустился до такой… низости.

— Я не изменяю тебе.

— Нет? Люциус, — она покачала головой и посмотрела на него затуманенным взором. Такой он её не видел никогда. Настолько слабой, беззащитной и несчастной. Он задавался лишь одним вопросом: как же так? Ведь раньше никогда ничего подобного не происходило.

— Я тебе верен, — повторил он с нажимом и коснулся её запястья, заглядывая в глаза. — Я клянусь. Что сейчас я тебе верен.

— Сейчас… — слова прозвучали с особенной горечью. — А завтра? Послезавтра?

— Должен быть способ всё наладить.

— Наладить? Наладить можно то, что сломалось, а не то, чего никогда не было.

Слова резанули, и Люциус отдернул руку, поднимаясь. Она всё так же сидела на полу, глядя на него снизу вверх. Пламя свечи колыхалось едва заметно, а огонь в камине давно погас.

— Ты моя жена и останешься ею, что бы ты ни решила. Я не подпишу документы о разводе. И не пущу тебя никуда сейчас.

— Мне душно в этом доме. А сейчас особенно.

— Потому что уехал Драко?

— Да. И потому что ты не позволяешь мне быть с тобой рядом. Знаешь, когда ты был Пожирателем смерти, мне казалось, что мы становимся ближе. Я думала, что у нас получится стать семьей. Хоть этот брак и был всего лишь очередным проектом твоего отца.

— Это были страшные годы, — Люциус посмотрел на неё снова. Может быть, их держала вместе опасность? Тогда не лучшее ли сейчас время, чтобы всё вернуть? Если, конечно, он решится рассказать правду.

— Страшные. Но мы спали в одной комнате.

Люциус ощутил, что от этих слов в душе разгорается ярость. Чего им не хватает? Есть сын, деньги, власть, известность. У них есть всё, чего можно пожелать. Только что-то важное ускользает снова и снова. Хотелось просто выть от безысходности, от непонимания, в которое Люциус сорвался, словно в пропасть.

— Чего ты хочешь?! — он почти кричал. Кажется, впервые в жизни. — Просто скажи. Чего. Ты. Хочешь? И я постараюсь дать тебе это.

— Ты не умеешь, Малфой, — голос Нарциссы прозвучал обреченно. — Ты просто не умеешь любить.

Он замер, изучая усталым взглядом её лицо, и опустился рядом на колени, боясь прикоснуться к ней.

— Не умею, но я попытаюсь, — слова повисли в воздухе.

Дышать стало сложнее, и он поморщился, хватая ртом воздух. Мысленно он твердил одно и то же: говори же что-нибудь, не молчи. Только пауза затягивалась. Наконец она устало вздохнула и сама взяла его за руку.

— Тогда нужно сделать хоть что-то.

— Переехать в одну комнату? — догадка вышла глупая, но нашлась сама собой. Нарцисса посмотрела на него долго, пристально и засмеялась. Кажется, он давно не слышал её смеха, такого искреннего, живого. Он замер и в какой-то миг осознал, что она больше не смеется, смех превратился в слезы. Глубоко вздохнув, он просто потянул её к себе и обнял бережно, как только смог.

— Всё… только не плачь. Не плачь.

От неё пахло розами, но внезапно это показалось ему притягательным. Аромат цветов перекликался с запахом её духов и неповторимым ароматом кожи, который он успел напрочь позабыть. В попытке проверить, так ли это будет, как было раньше, Люциус осторожно поцеловал её в уголок губ, ощутив горечь слез. Нарцисса замерла и неуверенно обняла его за шею.

— Ты останешься? — он глянул с надеждой.

— А ты изменишься?

Люциус отрицательно покачал головой. По крайней мере, глупо было врать.

— Но я скажу тебе правду.

Нарцисса согласно кивнула, опускаясь на белую ткань и глядя на него снизу вверх.

— Пока этого достаточно.

Он вздохнул, спуская с её плеч рукава сиреневого платья — ткань послушно скользнула вниз, обнажая бледную кожу. Нужно попробовать пройти путь сначала, иначе семьи у него больше не будет. Нарцисса приподнялась, позволяя расстегнуть замочек на платье, и коснулась пальцем серебристой пуговицы на его рубашке. В конце концов, он мог бы выделить пару минут, чтобы посетить розарий, а она… Кажется, раньше она неплохо разбиралась в азах ведения бизнеса, а значит…

* * *

Прохладный ветер ворвался в комнату, затушив свечи. Нарцисса тихонько рассмеялась, забираясь под одеяло.

— Это ты открыл окно?

— Мне жарко, — пожаловался Люциус, обнимая её крепче. Ветер прошелся по комнате и коснулся разгоряченной обнаженной кожи. Стало немного легче, но Люциус по-прежнему не мог решить, с чего начать.

— Я не тороплю, — Нарцисса вздохнула, словно ощущая его напряжение. Он какое-то время размышлял, постукивая кончиками пальцев по её пояснице.

— Нет смысла тянуть. Я совершил ошибку. Поначалу мне казалось, что всё делаю правильно, а теперь каждый шаг вдруг оказался неверным. У отца были акции в маггловском фармацевтическом бизнесе… — Люциус не знал, с какого этапа нужно начинать рассказ, потому что даже примерно не представлял, что на этот счет известно супруге.

— Я знаю. Видела документы, к тому же твой отец как-то интересовался моим мнением относительно действия МЕ-102.

Он удивленно приподнял бровь и прикрыл её плечи одеялом.

Верно. Абраксас всегда ладил с Нарциссой, иногда даже лучше, чем он сам.

— Он просил, чтобы я уточнила, как изменится действие Животворящего эликсира, если увеличить объем основы. Я уточнила у Слагхорна.

Люциус снова кивнул.

— Я получил лицензию на производство препарата. Лаборатории Каркарова уже работают на полную мощность.

— Это прекрасно.

— Но это не всё, — он тщательно подбирал слова, не зная, как рассказать ей о Грабсе. Правильным было начать с того самого дня, когда они проводили улыбающегося Драко в Хогвартс. И он решил положиться на удачу — может быть, Нарцисса сможет его понять?

Она выслушала внимательно и молча — ни единого упрека. Когда он дошел до слов о шантаже Яксли, она осторожно села, натянула одеяло до груди и посмотрела перед собой.

— Мерлин…

— Я отдал твое ожерелье. Обещаю, я найду способ вернуть его.

— У нас есть такие деньги? — она коснулась его руки, осторожно сжимая. В ответ Люциус погладил её пальцы.

— Есть, но это слишком много. Это практически всё, что мы храним в Гринготтсе. Не хотелось бы отдавать ему весь наш капитал.

Нарцисса молчала. Жар сменился холодом, и ветер уже не казался желанным гостем в этой спальне. Люциус поднялся, натянул брюки, боясь взглянуть на супругу.

— У тебя нет выхода.

— Нет, — он согласно кивнул и подошел к окну, прикрывая створки вручную.

Миллион галлеонов. Кажется, за всю свою жизнь он пока еще не заработал столько, а значит — это деньги отца. Ему придется расплачиваться за собственную ошибку деньгами Абраксаса.

— Отдай ему деньги. Мы найдем способ выбраться из этого, — прошептала Нарцисса и задула единственную свечу, которая всё еще освещала комнату. Стены погрузились в полумрак. — Это просто случайность.

— Это ошибка. Промашка. Я не привык ошибаться. Я никогда так не ошибался, — он оперся о подоконник и взглянул в окно. Дождь прекратился, а на небе сияла радуга.

Шорох покрывала подсказал ему, что Нарцисса поднялась. Она тихо подошла сзади, коснулась спутанных волос и поцеловала его в плечо.

— Ничего… Мы найдем способ выбраться. Мы ведь Малфои, правда?

— Да, — он сжал её тонкое запястье и поцеловал ладонь, — мы Малфои.

Глава 1

Невероятно, что авроры бездействуют! Подумать только, кто-то пробрался в британский парламент, повлиял на ход голосования, а они так и не смогли найти виновного. Не то чтобы я считал работу Аврората полностью бесполезной, но это произвол. Вот если бы я на тот момент находился в Англии, а не охотился на упырей Португалии, то непременно бы…

(из интервью Гилдероя Локхарта на Волшебном радио)

Дожди шли уже неделю. Город утопал в лужах, но погода, похоже, меняться не собиралась. Джон Долиш поежился, запахнул коричневый плащ и пробормотал:

— Вот и осень…

Настроение было таким же дождливым и гадким. С самого утра у него всё шло наперекосяк: домовладелица требовала ежемесячную плату едва ли не на неделю раньше срока, якобы потому, что он сильно шумит и пугает соседку снизу. Будучи аврором, дома Джон почти не бывал, а стало быть, старая ведьма врала. Скримджер обеспечивал аврорам весьма сносное жалование, так что Джон всегда платил за квартиру исправно. Но в этот раз кошелек был пуст, а деньги окажутся на счёте в Гринготтсе только через неделю.

Если бы кое-кто вовремя нанял магов, чтобы прочистить дымоход, то Джон давно уже шел бы по теплым коридорам Аврората, но увы… Домовладелица закрыла каминную сеть потому что из забитой трубы дым шел обратно в комнаты. Он и сам хотел было устранить проблему, но нет. Старушка решила, что Джон собирается таким образом отработать плату за аренду. Устроила скандал на ровном месте, он едва унес ноги. А потом долго стоял у окна с котом на руках, всматривался в бесконечную пелену дождя. Жутко не хотелось шлепать в Аврорат пешком. Но пришлось.

В такие неудачные дни Джон жалел, что бросил курить. Вынудила профессия. Еще бы, некоторые маги курили трубку, но чтобы тратиться на пачку дешевых маггловских сигарет — на это был способен только Джон. Дурная привычка могла стоить ему карьеры: если бы Скримджер увидел его с сигаретой хоть раз — Джон бы кубарем полетел с карьерной лестницы. А меж тем главной целью Джона был Отдел по контролю магических артефактов, о котором он мечтал с первого дня работы. Однако заветное место пустовало, а Джона повышать никто не планировал. Годы шли, ему давно уже было не двадцать пять. Приходилось искать лазейки, выбирать самые безнадежные дела, чтобы получить долгожданное повышение. Но паршивая привычка всегда и во всем быть честным с собой и другими мешала слишком сильно.

Говорят, начальство любит исполнительных. Бред. Он долгие годы прислушался к каждому вздоху начальника, но тот в его сторону и не смотрел. Недавно Джон перешагнул рубеж в тридцать пять лет и почему-то казался сам себе невообразимо старым. Скримджер по-прежнему не доверял ему серьезные дела. Казалось бы, с Кингсли они были почти ровесниками, но тот явно нравился начальнику больше.

С таким паршивым настроением Джон и шагал к служебному входу в Министерство. Пальцы зудели от желания сжать папиросную бумагу, взмахнуть палочкой и втянуть в легкие клубок горького дыма.

Ветер подул сильнее. Джон запахнул плащ, в кармане что-то захрустело. Пергамент! Два дня назад сова принесла письмо от Люциуса Малфоя. Он затолкал его в карман плаща и даже не удосужился прочитать. Разворачивать письмо посреди улицы, под моросящим дождем, было не самой удачной идеей, так что Джон терпеливо отстоял очередь в кабинку маггловского туалета — на деле являющегося входом в Министерство магии — нажал на смыв и наконец ступил на пол из темного мрамора. Несколько минут в лифте, и он окажется в коридорах Аврората. Джон взмахнул палочкой, высушивая плащ, волосы и вконец промокшие ботинки.

Войдя в лифт, он достал письмо.

«Уважаемый мистер Долиш! — письмо заговорило голосом Люциуса Малфоя. — В эту пятницу состоится прием по случаю очередной годовщины нашего брака. Будем признательны, если вы сможете посетить это мероприятие. Ждем вас в Малфой-мэноре, около шести. Мистер и миссис Малфой».

Джон перечитал письмо самостоятельно. Малфои приглашают его на прием? Но почему? С Люциусом их не связывало ровным счетом ничего. Он всегда казался ему неприятным типом, от которого можно ожидать чего угодно.

Джон только начал работать в Аврорате, когда исчез Тот-кого-нельзя-называть. Позже были пойманы и отправлены в Азкабан Пожиратели смерти. Некоторым из них удалось суда избежать. Среди них был и Малфой. Слишком хитрый для того, чтобы сесть в тюрьму, слишком влиятельный и опасный, чтобы кто-то из его «коллег» сдал его аврорам.

Лифт дернулся и поплыл в сторону, а потом вверх, сразу на второй уровень.

Джон знал Малфоя еще со школы, тот учился на год старше. Рейвенкло, факультет умных, рассудительных личностей, был как раз для таких, как Джон. А Малфой заправлял слизеринцами, строил там свою маленькую империю. В школе они не общались, но после окончания Хогвартса он много раз встречал Малфоя в коридорах Министерства. Не заметить того было просто невозможно — дорогая мантия, властный взгляд и неизменная трость. Слишком яркая оболочка для столь бесцветной внешности. Впрочем, Малфой был умен — об этом знали все, кто так или иначе ухитрился связать с ним свои дела.

И всё же приглашение на сугубо семейный праздник смутило Джона.

В коридорах Аврората было шумно — вполне привычная рабочая обстановка. Он свернул в узкий коридор и направился к своему кабинету, расположенному следом за камерами, где держали нарушителей. Задержанные предпочитали не смотреть на него, а зачарованная особым образом магическая решетка не пропускала ни звука.

Джон приложил ладонь к двери, и та открылась, пропуская хозяина в душный кабинет.

— Доброе утро, — портрет седого, но очень энергичного старца, глянул на него из-за рамы.

— Доброе, Гроган.

Гроган Стамп, бывший министр магии, ввиду неприятного характера висел в кабинете Долиша с первого дня. Когда Джон только явился на работу, коллеги преподнесли портрет ему в дар. Сначала это казалось символом гостеприимства, а после, когда выяснилось, по какой причине портрет господина экс-министра оказался в его кабинете, стало не до радости. Гроган слишком уж много болтал. Вернее, он почти не закрывал рот. Джон пытался вернуть подарок, да только никто не взял. Позже Джон пытался перевоспитать упрямую картину, но спорить было бесполезно. Со временем он смирился. И не зря, потому что Гроган не только умел подкидывать ценные идеи, он еще и оказался человеком, знающим едва ли не всех почивших и ныне живущих волшебников лично или по сплетням. Для Джона он стал аналогом справочного бюро.

— Я много размышлял, но никак не могу решить, кем же являются дементоры — зверями или существами. Это очень странно. Мне бы поговорить хотя бы с одним из них, но ребята так молчаливы.

— Лезут целоваться? — Джон снял плащ, сел за стол и положил перед собой приглашение на прием у Малфоев. Несколько раз взмахнул палочкой, шепча разные заклинания, в надежде, что пергамент раскроет свой секрет. Однако секрета не было.

— Люциус Малфой пригласил меня на прием в честь годовщины его свадьбы.

— Люциус? А, припоминаю его отца. Неприятный малый.

— Сын не лучше, — приглашение пришлось отложить. Серая папка поднялась в воздух и выплюнула пару листов. «Напоминалка» сработала прекрасно, только «Маггловское дело» — как его окрестили ребята из второго магического — вызывало у Джона лишь приступ мигрени. Улик почти не было. А совсем скоро ему придется докладывать на общем совещании.

В конце концов, это дело Джон потребовал сам, хоть Скримджер и твердил, что это не его уровень.

Джон взглянул на часы. Следовало поторопиться.

— Я на летучку. Если кто-то придет, пускай подождет.

Портрет кивнул.

* * *

— На летучку? — голос грянул над ухом. Джон вздрогнул и поднял глаза. Кингсли. И как ему удавалось всегда появляться столь неожиданно? С его-то ростом и фигурой.

— Да.

— Значит нам по пути, — Кингсли зашагал рядом. Общение с ним обычно и ограничивалось парой дежурных фраз: раздражало, что упрямый и своевольный Кингсли легко делал карьеру, в то время как ему, Джону, ничего не доставалось, несмотря на всю исполнительность. А если что-то раздражает — лучше этот объект игнорировать. Молчание затягивалось, Кингсли шел рядом, возвышаясь едва ли не на две головы. Окружающие здоровались с ним, а Джона словно не видели. На секунду ему показалось, что он стал невидимкой. Чтобы прогнать неприятное ощущение, Джон решился:

— Малфой прислал мне приглашение на годовщину.

— И мне прислал. Только я его сжег, — ответил Кингсли.

Они вошли в большое помещение со множеством кресел и заняли места поближе к трибуне. Зал постепенно наполнялся.

— Не пойдешь?

Джон постарался придать своему голосу нотки удивления. Хотелось понять, как остальные авроры отнеслись к приглашению. Не сочли ли насмешкой со стороны бывшего Пожирателя смерти? Еще полчаса назад он был точно уверен, что не пойдет, то сейчас Джону вдруг стало очень интересно — а что будет, если он рискнет?

— Вот ещё, — прогрохотал Кингсли. — Ты правда собираешься?

— Считай это праздным интересом. Не думал, что получу такое приглашение хоть когда-нибудь. Странно, да?

— А что странного? Малфой пытается наладить связи с Авроратом. Абраксас умер совсем недавно. Теперь всё приходится делать самому, и Люциус привык действовать окольными путями.

— Может быть.

Скримджер поднялся к трибуне и вызвал одного из авроров — озвучить статистику по магическим артефактам. Все слушали вполуха. Джон тоже выпал из общего обсуждения, размышляя над тем, кто еще мог получить приглашение Малфоя. И вдруг что-то заставило его прислушаться к докладу.

Рослый парень из отдела статистики рассказывал о случаях нарушения Статута секретности, зафиксированных за последний месяц.

— …итого шесть случаев. Четыре незначительных — группе ликвидаторов удалось справиться на месте, один подростковый. Мы уже обсуждаем произошедшее с его родителями. И один чуть более серьезный, выезжала бригада наших спецов. Наложили восемь Обливиэйтов. И… — парень откашлялся. — «Маггловское дело». То сообщение о магической вспышке в стенах парламента, датированное началом октября.

Зал зашумел, а Скримджер нахмурился.

Джон кивнул сам себе — чутье не подводило. Сейчас его непременно поднимут с нагретого кресла. Взгляд начальника не заставил себя долго ждать, проще было сдаться прямо сейчас.

— Сэр, позвольте я? — он встал.

— Да, аврор Долиш.

— Мы всё проверили. Даже если нарушение Статута о Магической секретности имело место быть, неизвестный успел замести следы.

— Что значит «замести следы»?

— Обливиэйт. Мы проверили двух членов Палаты общин и обнаружили следы искусно наложенного массового заклинания Обливиэйт. Чтобы не допустить распространения слухов, мы предпочли на месте проанализировать обстановку. Статут о секретности сохранен, однако…

Шум в зале прекратился как по мановению волшебной палочки. Джона это почему-то не обрадовало. «Маггловское дело» было на слуху целый месяц.

— Я бы рекомендовал продолжить расследование. В настоящий момент нам не известна степень влияния мага на маггловскую политику.

— О чем вы? — Скримджер скорчил недовольную физиономию.

— В тот день проводились выборы спикера Палаты общин. Стоит отметить, что следов магического вмешательства мы не нашли. Только Обливиэйт. Однако, если неизвестный преступник как-то повлиял на ход выборов, это подходит под другую статью.

Скримджер покосился на часы.

— Если Статут не нарушен, доказать что-либо мы пока не в силах. Как вы полагаете, на скольких магглах было применено заклинание?

— Тридцать — сорок человек. Ввиду сложной политической обстановки мы смогли проверить лишь нескольких мужчин. Сами понимаете, повторный Обливиэйт спустя такой короткий срок сможет выдержать не каждый. А наши манипуляции привлекли внимание общественности.

Тишина стала гнетущей.

— У вас есть какие-то факты или так и будете сотрясать воздух громкими заявлениями? Может, этот маг ошибся в аппарации и оказался посреди зала, где заседала Палата общин, потому ему и пришлось «убрать за собой»? Хватает уже того, что все газеты пестрят нападками в адрес Аврората. Время идет, а мы и с места не сдвинулись. Позор всего отдела! — распылялся Скримджер.

— Пока нам не известно, сэр, но мы выясним.

— Вы работаете над этим уже месяц. И никаких зацепок до сих пор нет. На каждом собрании мы слышим одно и то же.

Эта фраза Джону не понравилась сразу. Она означала одно — последний шанс, и если он не справится, то дело отдадут кому-то другому. С надеждами на повышение можно будет распрощаться.

— Я приложу все усилия, чтобы ситуация сдвинулась с мертвой точки. Мы прибыли в Палату общин слишком поздно, а виной тому маггловские бюрократические издержки.

Еще бы, чтобы официально начать расследование и чтобы их туда пропустили, Фаджу пришлось лично связаться с премьер-министром Великобритании. Ребята с трудом удержались от аппарации прямо в зал заседаний. Как знать? Может быть, окажись они там на полчаса раньше, преступник был бы пойман? Однако магглы опасаются вмешательства авроров.

Скримджер помолчал немного и наконец изрек:

— Ладно. Но у вас две недели.

— Разумеется, сэр.

Джон сел, поймав на себе взгляд Кингсли, полный скепсиса.

— Тебе не кажется, что поиски неизвестного превращаются в сражение с ветряными мельницами?

— Нет, — Джон фыркнул. — Ты доверяешь своему инстинкту, Кингсли?

— Да. И это не раз спасало мне жизнь.

— Вот и я доверяю. Чую, здесь что-то есть. Неизвестный повлиял на выбор спикера, предварительно сговорившись с магглами. Пока я не могу ничего доказать. Инстинкт, понимаешь? Он шепчет мне: «Долиш, здесь нужно покопать».

Кингсли хлопнул его по плечу. Ощущения были странными. Жест одобрения от него казался сродни какому-то древнему проклятию.

— Рейвенкло! Как же вы любите разгадывать загадки!

— Не то слово.

Согласно магическому этикету волшебница обязана сопровождать своего супруга на всех торжественных приемах. Не болтать с незнакомцами, не встревать в мужские разговоры, не перебивать и не льстить, держать эмоции при себе…

(из книги «Этикет для чистокровных магов», Финеас Найджелус Блэк)

Люциус и Нарцисса Малфой казались ему статуями — совершенными, с одинаковыми улыбками, будто вылепленными рукой одного мастера. На какое-то мгновение Джон подумал, а не согрешил ли кто-то из рода Малфоев с одной из представительниц семьи Блэков когда-то, много лет назад? А может, и совсем недавно. Был ли Абраксас верным мужем? Вряд ли теперь можно узнать правду.

— Мистер…

— Долиш. Джон Долиш. Аврор.

— Простите, — Малфой пожал его руку с благосклонной улыбкой. — Кажется, вы учились в Хогварсте на год младше. Как я мог забыть? Хаффлпафф?

Джон с трудом удержался, чтобы не поморщиться.

— Рейвенкло, — уточнил он, только Малфой, похоже, его уже не слушал. Зато Скримджер наверняка чувствовал себя здесь как рыба в воде. Пытаясь найти в лице шефа поддержку, Джон взглянул на него, но тот лишь недобро покосился в его сторону, словно намекая: тебе здесь не место.

Еще бы. Все приглашенные авроры предпочли обойти стороной это мероприятие и провести вечер в кругу семьи. Да и сам Джон пошел скорее из скуки. Здесь было по-своему интересно. Все сливки общества, жаль, что от многих, казалось, уже смердит прокисшим молоком. Одних он встречал по долгу службы, других знал лично, помнил еще с детства.

Тогда Джон был любимым ребенком — старшим сыном, чистокровным наследником в семье шотландцев с ирландскими корнями. Он наверняка был бы сейчас среди них — этих высокомерных мужчин и женщин с толстыми кошельками и миллионами галлеонов в сейфах, если бы отец не спустил всё их состояние. Букмекерская контора сделала свое дело. Он почти никогда не бывал дома: всё время Долиш-старший проводил на чемпионатах по квиддичу и просаживал баснословные деньги, делая ставки лишь на одну команду — Пушки Педдл. Всем было ясно, что эта команда — аутсайдер, но Джон Долиш-старший верил, что рано или поздно они поднимутся на первые строчки турнирной таблицы.

Джон отошел в сторону, стараясь отвлечься от неприятных мыслей. Тихий звон привлек внимание: Малфой постучал по бокалу и неторопливо прошел в центр комнаты, очевидно, собираясь произнести речь.

— Друзья! Мы очень рады видеть всех вас в этом доме. Так жаль, что Драко не смог присутствовать, нам его действительно не хватает. — Джон посмотрел на него с интересом: при упоминании сына в глазах Малфоя промелькнуло неясное тепло.

— За мою прекрасную и безупречную супругу! — он поднял бокал, не сводя с неё глаз. — За тебя, Нарцисса!

Нарцисса вежливо улыбнулась. Она выглядела немного бледной и сжимала тонкую ножку бокала слишком сильно.

В отличие от жены Люциус выглядел бодрым и самоуверенным, словно его совершенно ничего не волновало.

— Я хочу сделать тебе подарок, — рядом с ним появился домовик с бархатным футляром. Назвать Малфоя изобретательным было нельзя — внутри наверняка было украшение, он не придумал бы ничего лучше. Очень дорогой браслет или колье. Люциус поцеловал руку Нарциссы, та ответила нежной улыбкой.

— У меня тоже есть для тебя подарок.

Джон вздохнул и удалился подальше от толпы. Праздники он не любил, а это наигранное семейное благополучие вызывало тошноту. Он ненароком взглянул на Нарциссу и коробочку в её руках. На черном бархате красовалась эмблема магазина Боргин и Бёртс: две большие буквы «Б» сделанные из золота высшей пробы. Выходит, подарок Нарцисса выбирала с куда большим вниманием и трепетом, чем супруг. Наверняка какой-то артефакт.

— Теперь ты сможешь спрятать что-нибудь важное у всех на глазах, — пояснила Нарцисса, вручая подарок.

Послышался звон бокалов, а Малфой даже не открыл коробочку. Он вежливо улыбнулся и поспешил к двери, встречать самого желанного гостя. Джон нахмурился. Сам Фадж… Интересно, как Малфою удалось заманить на прием министра? Нарцисса постоянно следовала за мужем, вот и теперь она осторожно взяла его под руку и кивнула Фаджу, когда тот очевидно сделал комплемент.

Нарцисса выглядела великолепно — платье шоколадного цвета, длинные серьги с рубинами и ожерелье под стать. Малфои никогда не стеснялись бравировать своим капиталом. Всё в этом зале слишком дорогое... Он едва не рассмеялся над собственными мыслями — неужели во внезапном приступе зависти были виноваты долги перед домовладелицей?

— Честно говоря, я не думал, что вы придете, аврор Долиш.

— Сэр?

Скримджер коснулся его бокала своим, с интересом глядя на Фаджа, беседующего с Малфоями.

Нарцисса тем временем осторожно сжала руку супруга и зашептала ему на ухо что-то очень тихо. Малфой кивнул.

— Простите… Нарцисса с самого утра чувствует себя неважно. Думаю, мне следует помочь ей подняться наверх.

— О, разумеется.

— Вы ведь не на расследовании, мистер Долиш, чтобы так настырно рассматривать хозяев вечера, — в голосе Скримджера отчетливо скользило недовольство.

— Конечно нет, сэр. Но вы учили меня подмечать детали.

— На вашем месте, — он сделал эффектную паузу, — я бы был осторожен в отношении мистера Малфоя и его семьи. Не стоит вам уделять так много внимания его персоне. Может возникнуть недовольство подобным поведением. А господин министр, как видите, находится в дружеских отношениях с этой семьей.

— Я и не думал ни о чем… плохом, — краем глаза Джон проследил, как Малфой, извинившись, уводит бледную супругу наверх.

— Отлично. Тогда удачного вечера, а с утра займитесь, наконец, «Маггловским делом». Я жду хоть каких-то действий в этом направлении. Если ваше утверждение верно, то подтасовка выборов спикера грозит международным скандалом. И, Джон… Ложитесь сегодня пораньше, постарайтесь выспаться. Вы выглядите усталым.

Джон кивнул, понимая, что уснет только под утро. Навязчивые мысли о применении Обливиэйта в Вестминстерском дворце не позволят ему сомкнуть глаз.

На дне бокала с шампанским истины не было, зато стало немного душно, и он ослабил галстук, наблюдая за гостями. Сейчас никто и не подумал бы, что хозяин Мэнора знался с Пожирателями. И кстати, где же он? Время шло, а Малфой всё не возвращался. Повинуясь аврорским инстинктам, Джон направился к лестнице и, стараясь не вызывать лишнего внимания, поднялся наверх. Изучение цветов в фарфоровых кашпо показалось на какое-то время удачным предлогом, чтобы незаметно оценить ситуацию. В коридоре было тихо, снизу доносились голоса гостей, а на стене, у лестницы громко тикали часы. Он помедлил, соизмеряя возможные риски, и решившись, наконец, зашагал по коридору. Ковер благородно-коричневого цвета гасил звуки шагов. Коридор утыкался в глухую стену и резко сворачивал вправо, а там, за поворотом, явно кто-то был.

— Лучше спрячь это в карман, — голос показался смутно знакомым и Джон замер, перебирая в памяти возможные варианты. Густой, мелодичный мужской баритон, звучащий уверенно и строго.

— Спасибо, Сев, — тихий шепот, явно женский. Нарцисса?

— Перестань… Люциус услышит. Ты же знаешь, он не любит…

Северус Снейп. Разумеется, это был он. Джон кивнул и прислонился к стене, чтобы не попасться на глаза говорящим. Снейп, как ему казалось, учился на несколько курсов младше, а пару лет назад стал деканом Слизерина. Люциус Малфой водил дружбу с этим некогда неприметным полукровкой еще со школы. Его присутствия здесь можно было ожидать, однако на празднике Снейп не показывался.

— Я боюсь. А что если кто-то узнает?

— Успокойся. Никто не узнает. Это наша тайна, и я обещаю, что буду рядом. Выпей это зелье.

— Что это?

— Не хочу, чтобы тебя выдал голос.

За углом замолчали. Джон прислушался, но какое-то время тишина прерывалась лишь его дыханием.

— Возьми себя в руки, Нарцисса.

Джон приподнял бровь. Похоже, Малфой чего-то не знает о своей якобы больной супруге. Неудивительно, с таким потребительским отношением к окружающим. Но неужели она изменяет мужу с его же другом?

К лестнице, в буквальном смысле слова, пришлось красться. У столика с кашпо предательская половица скрипнула громко и протяжно. В коридоре за углом замолчали, послышались шаги, и хлопнула дверь. Через пару секунд его нагнал Малфой собственной персоной. Он остановился чуть в стороне, глядя с некоторым недоумением.

— Что вы здесь делаете? Неужели следите за мной? Уличили меня в противозаконных деяниях, мистер… — он сделал паузу, глядя на Долиша.

Джон с трудом сдержал крепкое словцо. Сразу было понятно, что Малфой пытается разозлить его намеренно. Смотреть на это самодовольное, вытянувшееся в ожидании лицо было невозможно.

— Джон Долиш. Мы учились на одном курсе с вашей супругой. Надеюсь, ей уже лучше.

— Несомненно. Она отдыхает в своей комнате. А вас я прошу проследовать к остальным гостям. Экскурсии по дому в одиночестве могут быть очень опасны. У Малфой-мэнора множество тайн, которые лучше не знать.

Джону ничего не оставалось, как спуститься вниз. Гости давно разделились на небольшие компании и оживлённо беседовали. Некоторые маги, предпочитавшие одиночество, пили шампанское на диванчиках и креслах. Малфой тут же направился к Скримджеру, всем своим видом давая понять, что Джона никто не приглашает проследовать с ним. Да и вообще он здесь гость не самый желанный.

Стало интересно, появится ли перед гостями Снейп, так что теперь он наблюдал за лестницей с особенным интересом. Невероятно, Нарцисса проводит с ним время, пока её муж развлекает гостей. Неплохой сюжет для Риты Скитер. Каким нужно быть мужем, чтобы не замечать очевидного?

Какой-то частью души он сочувствовал Нарциссе. В Хогвартсе она училась на Слизерине, но казалась примерной ученицей и талантливой волшебницей. Она нравилась многим учителям… а потом связалась с Малфоем. Впрочем, и он был в школе любимчиком — староста, почетный член клуба Слизней, незаменимый игрок команды Слизерина по квиддичу. Только вот на людей ему, похоже, было наплевать. Для Малфоя существовал лишь он сам, так что Нарциссе, наверняка, было неуютно в золотой клетке.

Вечер подходил к логическому концу, когда в зал для приемов влетели совы. Одна из них направилась к начальнику Аврората, а вторая села на плечо Джона. Конверт в её лапках ожил. По сургучной печати Джон понял сразу: срочная депеша из аврората.

«Только что было совершено незаконное проникновение в магический банк Гринготтс. Злоумышленник планировал ограбить сейф номер 441, принадлежащий Люциусу Абраксасу Малфою, но был задержан сотрудниками банка. Сейф вскрыт не был. Преступник доставлен в Аврорат для проведения допроса».

Скримджер, беседовавший в этот момент с Малфоем, замер на пару мгновений и протянул точно такой же конверт собеседнику.

— Что-то пропало? Я должен знать всё! — всполошился Малфой. — Меры безопасности этого банка… это… вверх безответственности! Вторая попытка ограбления за два месяца. Куда смотрят гоблины?! — он, очевидно, был просто в ужасе. Встретившись взглядом с начальником аврората, Джон убрал письмо в карман. Окружающие с интересом смотрели на Малфоя, кто-то переспрашивал, пытаясь понять, что произошло, а некоторые тут же покинули поместье, очевидно, опасаясь за собственные вклады.

— Мистер Малфой, здесь указано, что ничего не пропало.

— Сам факт того, что посторонний может проникнуть в хранилище банка, не делает ему чести, — Малфой бушевал. Обычно бледные щеки теперь окрасились алым. — Это безумие. Я хочу видеть Гринготта! И желаю поговорить с этим… вором. Кто он?

Скримджер принялся его успокаивать, тут-то и появился Снейп. Он словно вынырнул из-за угла, как боггарт из шкафа, и протянул Малфою небольшую серебристую фляжку. Пока окружающие перешептывались, пытаясь разобраться в ситуации, тот убрал её в карман камзола.

— Я полагаю, мистер Малфой имеет право узнать причину, по которой именно его сейф подвергся ограблению. Насколько я знаю, в Гринготтсе тысячи частных сейфов, — Снейп свел брови, и все притихли.

— Долиш, — Казалось, Скримджер собирался щелкнуть пальцами, словно подзывая домашнего эльфа, но всё-таки сдержался. Джон поправил мантию, помедлил немного, осознавая, что с этой самой минуты он на работе.

— Да, сэр?

— Берете это дело. Проводите мистера Малфоя в Аврорат, побеседуйте с преступником, а после — посетите место происшествия. Вы знаете, что делать.

Он собирался поинтересоваться, а как же быть с «Маггловским делом», но промолчал. В конце концов, ситуация пока работала в его пользу.

Всё это время Снейп независимо стоял в стороне, лишь смерил Джона взглядом, полным отвращения. Интересно, он помнит его со школы или пытается понять, где встречал раньше?

Джон первым взял в руку волшебный порох и вздохнул поглубже.

— Министерство Магии, — перед глазами всё закружилось, и через мгновение он уже стоял в камине посреди огромного холла. Малфой появился через пару секунд и, не слова ни говоря, направился к лифту. Угрюмое молчание продолжалось и там. Джон изучал лицо… Кого? Гостя? Потерпевшего? Он до последней секунды был уверен, что Снейп потащится следом. Не угадал.

— Вашей супруге стало лучше? — слова вырвались сами собой. Малфой посмотрел удивленно, так, словно и нет у него никакой супруги, а потом кивнул.

— Я полагаю, что да. Не вижу смысла сейчас сообщать ей о случившемся. Если вы клоните к этому, — пробормотал он в ответ.

Джон промолчал. Куда интереснее было увидеть его реакцию, только, увы, Малфоя ничего не могло вывести из себя. И та демонстрация беспокойства за собственный капитал теперь казалась наигранной, липовой. С такими мыслями Джон вышел из лифта и направился к комнате для допросов.

* * *

Комната для допросов была едва ли не самым укрепленным помещением во всем Министерстве магии. Окон в ней не было, а стены, пол и потолок были зачарованы опытными магами против Бомбарды и любой другой разрушающей магии. На дверях лежали особые чары, снять которые был способен далеко не каждый аврор. Для особых пленников Аврорат выставлял одного из штатных магов у дверей для охраны.

Темноволосый маг со шрамом на щеке подозрительно прищурился. Джон постарался придать своему голосу больше уверенности.

— Аврор Джон Долиш. Я пришел побеседовать с подозреваемым.

— Он утверждает, что произошедшее — ошибка, и желает видеть мистера Малфоя.

— У него будет возможность убедить меня в этом. Он отвечал на вопросы? Как его имя?

— Бертран Яксли, чистокровный маг, экс-сотрудник Министерства магии. В течение десяти лет, после смерти Того-чье-имя-не-называют, находился на постоянной опеке Аврората. В настоящий момент живет на средства от унаследованного семейного бизнеса по производству ручек для метел. Ровно в восемь часов вечера он проник в Гринготтс под действием Оборотного зелья. Сотрудники банка сочли, что впускают в хранилище мистера Малфоя. На пути от сейфа действие зелья было смыто чарами водопада «Гибель воров». И мистера Яксли арестовали. По словам задержанного, ключа у него при себе не было, и сейф вскрыть не удалось, — аврор ответил без запинки, как на выпускном экзамене.

— Яксли? — Джону показалось, что Малфой не удивлен, а скорее раздосадован.

— Так сказано в документах, сэр, — юный аврор, очевидно, ждал реакции Долиша. Но тот пока осмыслял происходящее. По его мнению, дело принимало интригующий оборот. Бывший коллега Малфоя, еще один Пожиратель, которому удалось выкрутиться после исчезновения Темного Лорда. Хотя доказательства на его счет десять лет назад казались неопровержимыми.

— Вы утверждаете, что «по словам арестованного, ключа не было»? А обыскать его вам в голову не пришло?

— Все вещи были изъяты и помещены в архив. Ключа среди них нет, — обиженно буркнул аврор.

Джон обернулся к Малфою.

— Мистер Малфой, вам следует подождать здесь.

— Но… — тот пытался казаться невозмутимым, но что-то было в его глазах. Страх? С минуту они сверлили друг друга упрямыми взглядами.

— Я думаю, всё это ошибка. Мистер Яксли не нуждается в деньгах, тем более, в моих.

Оставалось лишь задумчиво покачать головой. Джон ожидал увидеть вора, мошенника, полукровку или магглорожденного мага без гроша за душой. Всё-таки большинство чистокровных магических семейств успели сколотить приличный капитал. Если не считать семью самого Джона, конечно… Но и здесь были свои причины. Неужто бизнес Яксли настолько пострадал в послевоенное время, что тот опустился для банального ограбления?

— Я вас позову.

Малфой приподнял бровь.

— Полагаю, я имею право присутствовать на допросе, который касается моих сбережений.

— Не сейчас, — Джон вошел в комнату и огляделся по сторонам. Из-за царящего кругом полумрака стен видно не было. В центре, в ярко освещенном круге, стояла огромная зачарованная камера, больше напоминающая обычную клетку — прутья в ней находились на расстоянии в несколько дюймов друг от друга, но протиснуться между ними не позволяла магия. На кровати в углу сидел понурый Яксли.

— Мистер Яксли, — Джон взмахнул палочкой, призывая стул и усаживаясь на него. — Мое имя Джон Долиш, я хотел бы задать вам пару вопросов.

— Я прекрасно знаю ваше имя, — ответил тот, смерив его презрительным взглядом.

Итак, что известно о Яксли? Бывший Пожиратель смерти, который был верен своему господину до самого конца. Не нашлось прямых доказательств тому, что он действовал не по собственной воле. В один голос с Малфоем они пели на суде об Империусе. И если Малфой обладал достаточным красноречием, чтобы убедить кого угодно в своей правоте, Яксли пришлось рассчитывать на везение. К тому же Малфой позаботился, чтобы на его палочке не осталось следов непростительных заклятий, а вот Яксли этого не учел. Вероятно, он попался слишком рано — следы Империуса, Круцио и пары темных заклинаний выдавали его с головой. Скорее всего, Яксли дал взятку и крупную, потому что дело замяли прямо на суде. Подкупленные Малфоем газетчики кричали с первых полос «Ежедневного Пророка», что наличие темной метки Лорда еще не доказательство вины. Так что Визенгамоту, под давлением общественности, приходилось искать улики посерьезнее.

Вот и в случае Яксли решение суда было очень лояльным: оступился, совершил ошибку, был под действием Империо, боялся расправы. Джон когда-то читал его дело: такого количества неточных формулировок еще нужно было поискать. Подкупленные свидетели безбожно врали, но суд устроила и бесчестная игра. Денег Яксли потерял много и теперь вынужден был отчитываться о всех своих перемещениях по магическому миру в течение десяти лет — такой длительной опеки в истории Аврората еще не было. Когда срок опеки должен подойти к концу? Когда погиб Лорд?

Следящие чары работают отменно, так что они-то уж точно смогли бы рассказать обо всех перемещениях потенциального преступника. И если это спланированный шаг, то сразу будет ясно, где искать его сообщника. Джон черкнул пару слов на куске пергамента и зачаровал записку, надеясь, что архив поднимут очень быстро. Бумажный самолетик улетел куда-то в темноту, разыскивать выход из укрепленной комнаты.

— Начнем. Проводится официальный допрос Бертрана Яксли, чистокровного мага, гражданство — Великобритания. Допрос проводит аврор Джон Долиш, — Джон выдержал паузу, чтобы воспоминания потом можно было слить через Думосбор и передать в архив. — С какой целью вы пошли на ограбление и почему выбрали именно сейф Люциуса Малфоя?

— Мы просто дурачились, — Яксли загадочно улыбнулся. — А где же сам Люциус?

— С чего вы взяли, что он придет?

— Просто я хорошо знаю Малфоя. И не скажу ни слова, пока он не окажется передо мной.

Джон фыркнул. По опыту он знал, что позволить задержанному манипулировать собой — значит, проиграть.

— Не думаю, что это возможно.

— А ты подумай получше, Долиш, — Яксли поднялся и прислонился к решетке, глядя на него. — Тебе ведь интересно узнать, зачем я сунулся в Гринготтс?

Пока Джон размышлял, дверь позади него распахнулась, свет разогнал привычный полумрак. Джон обернулся, всматриваясь в силуэт у входа. Аврор-охранник вошел в комнату и протянул ему папку.

— Мистер Долиш, отчет о перемещениях мистера Яксли.

Джон готов был поклясться, что при этих словах Яксли ехидно ухмыльнулся.

Он открыл папку и пробежался взглядом по тексту. Стандартный список мест — дом, Аврорат, Косой переулок, снова и снова. Отчеты заканчивались неделю назад. Всё, слежка снята — Яксли теперь полностью свободный человек. Никакой важной информации отсюда уже не получить. Машинально он пролистал страницы с данными за пару последних недель, пока взгляд не зацепился за знакомый адрес.

«Вестминстерский дворец, Лондон, Великобритания. Маггловский мир. Зал заседания нижней палаты парламента, с двенадцати до двух часов дня».

Дата под информацией значилась тоже знакомая — десятое октября 1991 года — дата выбора спикера. Только вот цифра «двенадцать» мигала и поблескивала, означая, что время неточное, вероятность ошибки не больше тридцати процентов. По коже пробежали мурашки, собираясь где-то на затылке. Джон криво ухмыльнулся. Похоже, он взял след. Жаль совсем не тот, которого с него сейчас требовал Скримджер.

— Вы были в маггловской части Лондона десятого октября? С какой целью?

Яксли посмотрел на него, как на умалишенного.

— Я уже не помню этого. Теперь вы и права не имеете совать свой нос в мои дела. Я свободен, не связан никакими обязательствами с Авроратом. К тому же, какое это имеет значение?

— Что вы делали в Вестминстерском дворце, мистер Яксли?

— Да вот… Решил познакомиться с политическим устройством маггловского мира. Я, видите ли, не посещал маггловедение в школе, — Яксли сделал паузу и повернулся к Джону спиной, всем своим видом показывая полное пренебрежение к его персоне.

Джон нахмурился, вновь просматривая бумаги. Примерно с начала лета Яксли появлялся в маггловском мире с завидной периодичностью. Практически каждые полторы-две недели. Чистокровный маг в маггловском мире? Да большинство из них туда силком не затащишь. Неужели Грабс — новый спикер Палаты общин — заплатил Яксли за работу, а после и сам получил Обливиэйт?

Сейчас ему следовало выяснить всё, что касается произошедшего в Гринготтсе, а потом, в неофициальной беседе…

— Могу я переговорить с Малфоем? — бросил Яксли через плечо, очевидно не планируя продолжать этот разговор.

— Зачем? Он ничем вам не поможет. По-моему, всё очевидно: вы пытались ограбить гоблинский банк. Пока нам неясны мотивы, так что ваше молчание плюс практически десять лет непрерывной опеки Аврората не играет вам на руку.

— Я не собирался никого грабить.

— Нет? — изобразить удивление было тяжело — такой бездарной лжи Джон не слышал уже давно.

— Я буду говорить только в присутствии Люциуса Малфоя.

Это явно был ультиматум. Пришлось уступить

Малфой ждал его в коридоре. Он, казалось, напряжённо о чём-то размышлял, что само по себе удивляло. Малфой волновался? Понятно, любой бы встревожился, если б его сейф попытались обчистить. Однако он выглядел не столько взволнованным, сколько утомленным и испуганным.

— Мистер Малфой, можно вас на минутку?

Тот шагнул к двери, словно только этого и ждал.

Входи, незнакомец, но не забудь,

Что у жадности грешная суть,

Кто не любит работать, но любит брать,

Дорого платит — и это надо знать.

Если пришёл за чужим ты сюда,

Отсюда тебе не уйти никогда!

(надпись на серебряных дверях банка Гринготтс)

— Что ты делал возле моего сейфа? — Малфой остановился у решетки, за которой находился Яксли и бросал на друга такие взгляды, что казалось, не будь клетки, он бы придушил его собственными руками.

— Забыл наш спор?

— Спор?

— Когда мы играли в шахматы. Ты прочел об ограблении Гринготтса и решил, что систему безопасности банка слишком легко обойти. Как видишь, это всё не так уж и просто. Меня ведь поймали.

Звучало немного фальшиво. За этими словами определённо крылось нечто большее. Джон сел и постарался сосредоточиться на разговоре. Малфой же не был удивлен. Теперь на его лице читалось некоторое понимание.

— Шахматы…

— Именно. Пару недель назад, — Яксли приподнял бровь.

Малфой помолчал немного и кивнул, вынимая из кармана фляжку.

— Мордред… Это всё недоразумение. И меня выдернули с приема из-за такой ерунды? — теперь они лгали в два голоса, это было очевидно. Но недоказуемо.

— Ерунды? — переспросил Джон.

Комната вдруг показалась ему еще более неуютной. Количество тайн на единицу площади множилось.

Значит, они играли в шахматы? Проверить было нетрудно. Под пальцами Джона зашуршали страницы отчета. Малфой не приходил к Бертрану Яксли, да и тот не бывал в мэноре до одного единственного дня… Всё сходилось: десятого ноября Яксли навещал «старого друга» в поместье. Но провел там не больше часа. Что ж, одну партию они бы успели сыграть, но не за этим же Яксли приходил? Иначе остался бы в Малфой-мэноре на весь вечер.

— Я прошу, чтобы мистера Яксли немедленно освободили. По моей вине произошла досадная ошибка, — пробормотал Малфой.

Яксли закашлялся. Джон и сказать ничего не успел, как Малфой протянул тому фляжку.

— Что вы творите, мистер Малфой? Это недопустимо!

Но Яксли уже открутил крышку и сделал несколько глотков. Джон нахмурился — свались тот сейчас замертво и не видать ему не то что Отдела по контролю магических артефактов, ему и свободы не видать. Но нет, он лишь поморщился.

— Я вовсе не собирался тебя грабить. Но признай, это был бы интересный ход. Сколько у тебя там? Миллион? Больше? Не думаю, что его можно вывезти на обычной тележке, — голос Яксли казался хриплым.

Терпеть их бесконечные разговоры Джон больше не мог:

— Хватит этого фарса. Я хочу знать, что произошло в Гринготтсе!

Допрос превращался в спектакль, в который его втянули против воли.

Малфой посмотрел на Джона, как на умственно отсталого ребенка.

— Несколько дней назад мы играли в магические шахматы. И так вышло, что я проиграл некоторую сумму. Я пообещал в скором времени расплатиться, было необходимо снять деньги со счета.

— Отговорки. Ты просто не любишь проигрывать, — Яксли состроил отвратительную гримасу, Джона даже передернуло. — Мы поспорили, что с нынешним уровнем защиты банка я с легкостью достану нужную сумму прямо из его сейфа.

— Достал? — произнес Малфой с некоторым сарказмом. Его голос внезапно сорвался и прозвучал резко, почти визгливо. — Скотина ты всё-таки.

— А ты как думаешь? Кстати, никаких хитростей, я просто использовал оборотку и с легкостью вошел в Гринготтс. Потом потребовал, чтобы открыли сейф, мол, ключи остались дома. Жаль, что гоблинов не так просто провести. И открывать сейф без ключа отказался даже сам Гринготт. Меня поймали на обратном пути. Действие зелья смыли охранные чары, а во фляжке не осталось ни капли. Всё зелье ушло на дорогу к сейфу. Вот такая история. Твой сейф цел, Малфой. Можешь радоваться. Но долг за проигрыш тебе всё равно придется отдать.

Джон понял, что можно попрощаться с перспективой карьерного роста. Зато одним раскрытым делом в его копилке больше. Но где же то спокойствие, что рождается в душе вместе с появлением нового отчета в архиве? Мурашки всё еще бегали по коже, а в голове стучали назойливые молоточки.

«Ты что-то упускаешь, Долиш. Ты точно что-то упускаешь…»

— Так вы отпустите меня, аврор? — Яксли, казалось, надсмехался, зато Малфой стал вдруг непривычно тихим.

— У меня нет никаких претензий к мистеру Яксли, — пробормотал тот. — Ничего не украдено, никто не пострадал. Полагаю, конфликт исчерпан. Если нужно — я оплачу все издержки.

— Заплатите Гринготтсу, — Джон подписал документы и послал их самолетиком в кабинет Скримджера. Пусть разбирается сам, заводить дело на пустом месте или нет. Только интуиция подсказывала — в расследовании, как и на географической карте, белых мест быть не должно. А в этом деле не хватало слишком многих деталей. Взмах палочки — и массивная решетка отъехала в сторону, выпуская узника. Яксли вышел, возвращая Малфою его фляжку — серебристую, с большой литерой «М».

Яксли и Малфой вместе направились в коридор.

— Вы их отпускаете? — встрепенулся охранник.

— Да. Боюсь, это очередное недоразумение. Все издержки Гринготтсу будут возмещены.

Малфой и Яксли остановились в конце коридора, рядом с архивом. Аврор-хранитель взмахнул палочкой, призывая деревянную коробку, одну из множества, паривших в воздухе.

Яксли сказал что-то Малфою и подвинул большую коробку к себе. Тот попрощался и направился в сторону лифта. Какой-то внутренний импульс толкнул Джона вперед. Он осмотрел личные вещи Яксли, стараясь не показать своего интереса. Яксли спокойно вынул из коробки то, что забрали авроры при аресте — перчатки, дорогие часы на изящной цепочке, наверняка гоблинской работы, мантию.

— Не подскажете, который час?

Яксли словно только заметил Джона.

— Простите, мои часы не показывают время, но я их ношу в память об отце.

— Я могу их осмотреть?

Тот молча протянул ему часы. Джон взмахнул палочкой. Так-так-так… Что же это за часики? Тонкие голубоватые нити соскользнули вниз, окружая и сжимая часы в кольцо. Кокон набух и лопнул, разлетаясь мелкими серебристыми искрами. Магии в часах не было. Без сомнения они были сделаны гоблинами, но это всего лишь часы, ничего более. Джон нахмурился.

Серебряный плющ обвивал циферблат, стрелки стояли на месте, показывая полночь. Джон повернул странный предмет другой стороной и какое-то время изучал узор, вырезанный на задней поверхности — скачущего на единороге человека со связкой ключей в одной руке и палочкой в другой.

— Великий Мерлин, — Яксли забрал часы неспешно. — Схожесть с тем портретом, что печатают на карточках шоколадных лягушек, минимальная, но это он. В далекой юности. Таким видели его гоблины.

— Всё равно не понимаю, зачем носить неработающие часы.

— Разве вам они не понравились? Занятная вещица.

Яксли надел мантию и убрал часы в карман дорогой жилетки.

— Я хотел бы получить назад мою фляжку. Это семейная реликвия.

Фляжка, в которой находилось Оборотное зелье, наверняка была изъята при обыске и приобщена к делу.

— Боюсь, что сейчас это невозможно. Фляжка — это улика, а дело пока не закрыто. Наши маги наверняка захотят проанализировать её содержимое. Вам все вернут, но позже, когда будут оформлены все необходимые бумаги и Гринготтс взыщет с вас штраф.

— О, мне жаль, но во фляжке нет ровным счетом ничего. Я очистил её магическим образом. Ненавижу грязную посуду.

Мерзкое предчувствие, что эти двое затеяли какую-то свою игру становилось всё ощутимее.

Джон ещё рас смерил необыкновенно словоохотливого Яксли внимательным взглядом. Как будто в его облике чего-то недоставало…

— Мистер Яксли…

— Мистер Долиш?

— Где ваша волшебная палочка, мистер Яксли?

— Палочка? — удивился Яксли, будто услышал что-то донельзя абсурдное. — Я её забыл дома.

— Забыл? — вот это действительно был сюрприз. Какой маг забудет дома свою палочку? Только безумец.

— Это преступление, аврор? — прошипел Яксли. Какой-то до боли знакомый тон, но принадлежавший определенно не Бертрану.

— Нет, разумеется, нет… — Джон какое-то время не сводил с него глаз, тщательно сдерживая себя, чтобы не воспользоваться легиллименцией. Разрешение на использование этой магии против обвиняемого следовало получать у начальника аврората лично. Вновь встречаться со Скримджером у него сегодня не было ни времени, ни желания.

— В таком случае, я могу быть свободен?

— Разумеется.

Яксли двинулся к лифту, а Джон — в противоположную сторону. Оставалось оформить допрос. И можно было идти домой.

В кабинете было тихо. Портрет мирно спал, развалившись на своем кресле, очевидно утомленный очередной лже-научной работой. А дома наверняка скучал уже порядком голодный кот.

…Сливая воспоминания о допросе в Думосбор, обычно отвлекаешься от простых плотских желаний, от мыслей, мучавших уже очень долго. Обычно… Но сегодня отвлечься не выходило. Наконец, воспоминание о допросе перекочевало в стеклянный флакон с тугой крышкой, и Джон сделал надпись на этикетке.

«18 ноября 1991 года, допрос Б. Яксли. Проводил Дж.Долиш».

Через пару минут флакон занял отведенное для него место в архиве. Так хотелось домой, но коту придется поголодать ещё немного, а Джона ждала встреча с гоблинами в самом охраняемом банке Британии.

* * *

Звук катящейся тележки навевал детские воспоминания, когда младший брат катал его по двору на простой садовой тачке. Единственный домовик был в полном ужасе и пытался их угомонить. Но не тут-то было. Они всегда были бойкими, жаль сейчас брат очень далеко, в Румынии. Работает в группе по борьбе с упырями. Да и сада больше нет, как нет и поместья, в котором их семья прожила много лет. Всё распродано из-за отцовских долгов. На прошлой жизни поставлен крест.

Тележку тряхнуло, и Джон вынырнул из невесёлых мыслей. Рельсы резко свернули вправо. Джон зажмурился: эти гоблинские аттракционы явно не для него, к горлу уже подкатывала тошнота.

— А это водопад, — гоблин-сопровождающий попытался перекричать шум ветра.

— Ясно.

Итак, Яксли выпил Оборотное и под видом Люциуса Малфоя вошел в Гринготтс. Зная мерзкий характер Малфоя, видя раздражение и нервозность, его пропустили к сейфу. Неужели одного дурного нрава всегда предусмотрительным гоблинам оказалось достаточно?

К тому же он никогда бы не подумал, что Яксли и Малфой так близко дружат, что готовы делиться настолько секретными сведениями. Ведь на вопросы гоблинов Яксли ответил с легкостью.

Впрочем, с каждым годом магический мир менялся. И теперь он не удивился бы ничему, особенно, когда выяснил, что чистокровная жена изменяет Малфою с его другом-полукровкой.

Тележка дернулась и остановилась. Гоблин вышел на площадку. У стены дремал дракон, окольцованный шипастым ошейником. Заметив незнакомцев, он тут же поднял голову и втянул побольше воздуха, собираясь дыхнуть огнем. Загремели звякалки, и дракон поспешил отодвинуться подальше. К малфоевскому сейфу вел узкий коридор. Джон нахмурился, стараясь дышать спокойнее. Скользкий и липкий страх охватил сердце — он с детства ненавидел замкнутые пространства. С того самого дня, когда брат запер его в сарае, и если бы не пожилой эльф — он бы точно исцарапал все руки о старую деревянную дверь.

Коридор заканчивался отделанной черным мрамором площадкой с огромной дверью в стене. Говорят, дверь была изготовлена из особого металла, способного устоять даже против Бомбарды. Джон поймал на себе недоверчивый взгляд гоблина.

— Вы увидели то, что хотели?

— Мы можем открыть сейф?

— Это исключено, мистер Долиш. Нам нужен личный ключ Люциуса Малфоя и его присутствие.

Джон подошел ближе. Дверь сейфа выглядела очень надёжной и определенно была изготовлена по особому заказу — витиеватая литера «М» красовалась прямо под ручкой. Просто так в этот сейф не проникнуть. Видимо, Малфои очень заботились, чтобы их галлеоны были в сохранности.

— Значит, вы не позволили мистеру Яксли войти внутрь? Не открыли дверь?

— Нет. И кстати, сэр, уже поздно, банк закрывается, — пробормотал гоблин.

— Сначала я хочу услышать ответы, мистер Кровняк.

Тот вздохнул и принялся рассказывать:

— Я не знал, что это был мистер Яксли. Он выглядел и вел себя как мистер Малфой. Он сказал, что потерял ключ по дороге и потребовал, чтобы я открыл сейф, иначе его контракт на миллион галлеонов не будет заключен. Сказал, что виноват буду я, а каждый потерянный сикль он взыщет с банка. Когда я объяснил, что не смогу открыть дверь без ключа, он очень разозлился и потребовал, чтобы я сейчас же привел сюда того, кто сможет. Пришлось поехать обратно, чтобы привезти к сейфу главного управляющего — мистера Гринготта. На восстановление ключа ушло бы очень много времени.

— Разве находиться здесь без сотрудника банка не запрещено?

— Нет. Вклад мистера Малфоя находится в особенном месте. Коридор, по которому мы шли, позволяет владельцу сейфа оставаться здесь столько, сколько он пожелает. Дракону сюда не добраться, но и клиенту не выбраться, пока кто-то из служащих не придет. Для вызова служащих есть особый звонок, — Кровняк подошел к противоположной стене и только сейчас Джон заметил там небольшую нишу. В ней находился золотой колокольчик с массивной ручкой.

— Звон колокольчика гоблин услышит из любого участка хранилища.

— Но почему же вы оставили мистер Малфоя у сейфа одного?

— Семья мистера Малфоя хранит свои сбережения в нашем банке со времен завоевания Британии норманнами. Они находятся на особом привилегированном положении. Отчасти из-за этого я оставил мистера Малфоя… простите, мистера Яксли, перед сейфом.

— Сколько времени вас не было?

— Минут десять, — гоблин задумчиво почесал бороду.

— И что вы увидели, когда вернулись?

— Мистер Малфой сидел на корточках у двери и писал что-то в своем блокноте. Мне показалось это странным. Он никогда не занимался делами на ходу, никогда не писал вот так, в неудобном положении. Всё было каким-то… не свойственным.

— Вы вернулись не один.

— Да, сэр. Я вернулся вместе с мистером Гринготтом-младшим. Он объяснил, что дверь сделана таким образом, что открыть её без ключа невозможно. Сказал, что гоблины тотчас же закажут аналогичный ключ и через пару дней всё будет готово, — пробормотал Кровняк и нахмурился, отчего его и без того крючковатый длинный нос стал казаться еще больше.

Джон присмотрелся к замку, отмечая, что нигде не видно ни царапины. Кажется, взломать его не пытались.

Только вот Яксли не из тех людей, кто может так рискнуть ради какого-то спора. Так зачем же он пришёл?

— Как отреагировал «мистер Малфой» на слова Гринготта?

— Никак. Сказал, что вернется завтра, но все мы еще заплатим за это, — гоблин почесал ухо и зевнул, намекая, что пора бы закругляться.

— Когда вы заметили, что с вами в тележке не мистер Малфой?

— Мистер Гринготт первый заметил. Как только проехали водопад. Мы сразу включили сигнализацию, тележка остановилась, и мистер Яксли дожидался прибытия авроров в подземелье.

Нестыковка бросалась в глаза сразу.

— «Гибель воров» работает всегда? Или только, когда тележка движется к выходу?

— Всегда. А после сентябрьского инцидента мы дополнительно усилили чары, — гоблин, очевидно, размышлял над тем же, над чем думал Джон. Только он словно чего-то побаивался.

— Как же тогда мистеру Яксли удалось сохранить свой облик, пока он добирался до сейфа?

Гоблин покачал головой, но вышло совсем ненатурально. Длинный нос, казалось, еще больше заострился.

— Я… мог не заметить превращения, если у мистера Яксли была с собой фляжка с зельем. Кажется, была. По-моему он пил что-то, когда ехал обратно. Но видимо, зелья не хватило, оно не подействовало из-за чар, — признавать свою халатность гоблину явно не хотелось.

— Вы не смотрите на своих пассажиров?

— Посматриваю, но это был конец рабочего дня. Я сижу спереди, слежу, чтобы тележка не слетела. Да и моим пассажиром был мистер Малфой. Он ненавидит, когда на него пялятся. Вы понимаете, о чем я?

— Значит, теоретически, Яксли мог успеть снова выпить зелье, когда тележка преодолела водопад, и вернуться к облику Люциуса Малфоя?

— Боюсь, что да. Но я не считаю себя виноватым. Преступник был пойман, деньги остались у хозяина. Какое это теперь имеет значение?

Джону осталось только просмотреть следы, оценить перемещения Яксли по холлу. И всё. Этого будет достаточно для отчета. Неужели интуиция на сей раз его подвела? Джон вынул из кармана волшебную палочку и прошептал короткое заклинание.

Следы вокруг подсветились голубоватым цветом. Те, что поменьше, очевидно были гоблинскими — две пары маленьких ног Кровняка и Гринготта, — а остальные… Судя по оттенку магической ауры все они принадлежали одному и тому же человеку. За последние двенадцать часов здесь были трое. Следы гоблинов вели к центру холла и назад. Следы человека, наверняка Яксли, из коридора к стене, потом к двери. Там они обрывались — Джон наклонился поближе, изучая сияющий след подошвы. Яксли стоял здесь, перед дверью, на расстоянии вытянутой руки, затем спиной, чуть ближе — наверняка прислонившись к тяжелому металлу, а может, сидел, как и сказал Кровняк. Потом он ушел вслед за гоблинами.

Джон отступил на шаг назад, рассматривая светящиеся в полумраке следы. У двери что-то сверкнуло. Он присмотрелся. Узкий след ботинка прямо под дверью. Но ведь дверь была заперта.

Он принялся разглядывать отпечаток подошвы. Яксли стоял, прислонившись к двери? Но снаружи только часть следа. Он что, стоял на носочках? С какой целью? Джон наклонился, разглядывая полукруглый бледный след. Это был отпечаток задней части подошвы безусловно дорогих ботинок.

— Мерлин…

Неожиданная догадка посетила его голову, напрочь выбивая из колеи.

— Вы должны открыть сейф.

— Мистер Долиш, я, кажется, объяснил вам…

— Вы не понимаете, Кровняк! У меня есть все причины полагать, что злоумышленник был внутри.

— Что? Но… у него не было ключа. Авроры ведь не изъяли ключ? Не нашли?

— Не нашли, — Джон потер пальцами виски. Он явно что-то упускал, что-то очень важное. Следовало выждать, разобраться во всем с начала и до конца. В любом случае, сейчас было ясно — случившееся не изменить.

— Потерял ключ по дороге? Значит, он был у него в руках, когда Яксли входил в банк? Почему вы сразу об этом не сказали?

— Я должен сообщить о случившемся мистеру Гринготту! Надо вызвать мистера Малфоя, и проверить сейф!

— Ответьте на мой вопрос!

— Иначе мистер Яксли не вошел бы в хранилище.

— Кровняк! Что же вы молчали?!

Гоблин пожал плечами.

— Сообщите о случившемся Гринготту, но мистера Малфоя вызовете завтра. Всю ответственность я беру на себя.

Покидая банк, Джон оглянулся на гоблинов. Кровняк очень быстро передал новости, и теперь, несмотря на поздний час, все сотрудники Гринготтса были на ногах — обсуждали происходящее. И неудивительно. Впервые самый надежный банк в Британии был ограблен.

У посетителя хранилища банка Гринготтс надобно потребовать:

— назвать свое имя чётко и внятно;

— попросить заполнить формуляр и поставить подпись под документами, снимающими всякую ответственность с банка за путешествие в тележке;

— потребовать продемонстрировать свою волшебную палочку (гоблин обязан сверить её со списком Оливандера);

— для владельцев удаленных сейфов в особых случаях может оказаться достаточным продемонстрировать ключ от сейфа. Любую ответственность в этом случае гоблин берет на себя;

При несоблюдении правил гоблин может быть отстранен от занимаемой должности и оштрафован.

(Потомственный владелец банка Гринготт-младший, из внутренних правил для подчиненных)

Кот встретил Джона у дверей. Ткнулся носом в ногу, заурчал и умчался на кухню.

— Голодный? А как иначе! — Джон стянул плащ, повесил его в прихожей и прошел на кухню. Кот посмотрел на него заспанным взглядом и потянулся, печально глядя на пустую миску. Пришлось выложить в пластиковую посудину остатки вчерашнего ужина. С котом они многое делили пополам.

Джон приоткрыл окно и расстегнул рубашку. В комнату ворвался прохладный ветер, а вместе с ним влетел и бумажный голубь. Взмахнул пару раз крыльями и приземлился на стол. Джон коснулся письма кончиками пальцев, белая бумага зашуршала и развернулась.

— Мистер Долиш, — письмо заговорило голосом домовладелицы, — сколько можно ждать квартплату? Все сроки уже прошли. Я требую, чтобы вы немедленно отдали деньги. Не хотелось бы выгонять вас на улицу вместе с этим беспородным блохастым чудовищем! Учите, если бы не уважение к вашей семье, я не стала бы терпеть постоянные задержки квартплаты!

— Интересно, где мне взять деньги, если зарплату дадут только завтра? — Джон наколдовал кружку с кофе. Сделал пару глотков, сел за стол и огляделся, пытаясь отыскать на заваленном бумагами столе перо.

— Акцио, перо! — черное воронье перо вылетело из ящика стола и легло прямо в руки. Джон обмакнул его в чернила и взмахнул палочкой, шепча простое заклятие.

— Дорогая миссис Макферсон! Деньги появятся только завтра, — перо принялось черкать на бумаге ряд стройных букв, то и дело замирая, пока Джон не сформулирует очередное предложение. — Как вы знаете, в данный момент моя зарплата не так высока. И не стоит напоминать, что мой отец был крупным землевладельцем на юге Шотландии. Ко всему он был и заядлым игроком и кутилой. Я до сих пор оплачиваю некоторые его долги. Кроме чистокровности и известной фамилии по наследству мне не перешло ровным счетом ничего. Прошу вас подождать всего один день.

Ноги гудели, так что Джон с огромным удовольствием опустился на диван. — Кот передает вам пламенный привет, — Джон щелкнул пальцами. — Нет. Это зачеркнуть.

Перо оставило на пергаменте несколько росчерков и, словно обессилив, упало на стол.

— Акцио! — письмо оказалось в его руках. Взмахнув волшебной палочкой, Джон сложил из пергамента самолётик. — Для миссис Макферсон!

Послание улетело на кухню, в надежде разыскать открытое окно.

Джон прикрыл глаза, стараясь расслабиться, но незаконченное дело напоминало о себе настойчивой головной болью. Чтобы разобраться в деле, он привык излагать свои мысли на бумаге. Еще со школы — там он писал планы на день, списки прочитанных книг, ставил перед собой разнообразные вопросы и исписывал тонны пергаментов, надеясь найти ответ. Джон достал из ящика стола блокнот, расчертил на первом листе таблицу и вписал в её графу три имени: Снейп, Яксли, Малфой.

Значит, вчера у сейфа был Яксли. Он подписал под его именем слово «банк», под фамилией «Малфой» — «мэнор», а под «Снейп» — «Нарцисса». У Малфоев и Снейпа имелось железное алиби. Яксли был очевидным подозреваемым, против которого улик хватало. Но что-то всё равно шло не так. Хотелось увидеть классический пейзаж, но пока, получались лишь цветные мазки, как на рисунках абстракционистов. Озаглавив таблицу простым, но ясным «Дело о миллионе», Джон принялся заносить в столбцы те самые факты, которые показались ему подозрительными.

«Яксли был в сейфе банка Гринготтс. Как он смог его открыть? Сделал слепок с ключа? Заказал копию? А настоящий ключ всё еще находится у Малфоя».

Джон подумал немного и рядом с последним утверждением тоже поставил знак вопроса. Малфой поднял бы на уши всю Британию, если бы обнаружил пропажу. Однако, вероятность того, что Яксли ключ просто выкрал, исключать не стоило.

Следующим пунктом, который он указал в таблице, были чары «Гибель воров». По дороге к сейфу Яксли как-то удалось преодолеть их действие, а может быть, Кровняк был слишком отвлечен и не заметил, как тот отхлебнул из фляжки. Яксли не солгал: фляжка и правда оказалась чистой, как личный котел Слагхорна по ночам. Выяснить, что именно в ней было не представлялось теперь возможным. Оборотного зелья не хватило на обратную дорогу — так сказал ему Яксли. Это и показалось едва ли не самым странным: отправится в Гринготтс, суметь попасть в один из самых охраняемых сейфов и вдруг не рассчитать необходимое количество зелья. Не знал о «Гибели воров»? Да об этом и школьникам известно. К тому же в «Ежедневном пророке» несколько раз Рита Скиттер упоминала о чарах, перемывая косточки мистеру Гринготту.

Все эти мелкие нестыковки казались пустяками по сравнению с главным вопросом: что выкрал Яксли из сейфа? Малфой хранил там все свои сбережения, выходит, выкрасть такую сумму Яксли бы не смог, унести её было бы невозможно. Тем более, у него даже палочки с собой не было. Этот пункт Джон отметил отдельно. Почему маг отправился в Гринготтс без палочки? Как его вообще туда пропустили? Стоило бы задать этот вопрос гоблинам, но уже не сегодня.

Малфой, разумеется, не подарок. И никто не желает связываться с ним, но существуют же общие правила? Тем более, не прошло и трех месяцев с того времени, когда чужак проник в один из сейфов банка. Это иначе как некомпетентностью не назовешь. Впрочем… У Яксли был при себе ключ от сейфа, что во многом упрощало доступ к хранилищу.

Среди личных вещей обвиняемого были часы. Те самые, с изображением юного Мерлина, сидящего верхом на единороге — предмет безусловно старый, но немагический. Имел ли он ценность? А что если Джон самолично отдал в руки вора награбленное? От этой мысли он поморщился.

«Малфой вел себя необычно, спешил покинуть Аврорат», — он вписал эти слова в столбец с именем Малфоя. На месте пострадавшего любой бы попросил Аврорат проверить всё трижды, убедился бы в сохранности собственного имущества. Малфой же направился беседовать с преступником, вместо того, чтобы помчаться в Гринготтс.

А что если по какой-то причине он всё знал, но не мог помешать Яксли? Джон нахмурился и написал в углу листа слово «шантаж». Что еще может мотивировать Малфоя потребовать с Аврората снятия всех обвинений? Тот не доверяет никому, даже друзьям, а Яксли… Он отмечался в Аврорате ежедневно, и лишь один-единственный раз за последний год посещал мэнор. Джон принялся изучать список посетителей особняка Яксли и наткнулся на одно знакомое имя. Северус Снейп наведывался в гости десять дней назад. Он пришел ровно в шесть и пробыл у Яксли без малого пятнадцать минут. Следящие чары могут ошибаться, но даже если визит длился полчаса, не слишком ли это мало?

Джон подчеркнул слово «шантаж» жирной линией. А если Яксли стало известно об отношениях миссис Малфой и профессора Снейпа? Только не логично ли тогда шантажировать саму Нарциссу? С другой стороны, Малфои — очень древний род. На их месте любой бы опасался скандалов, ведь важнее репутации для них нет ничего. А значит, Люциус мог знать об измене жены, но сделал бы всё, чтобы не допустить разглашения. И когда вдруг появился шантажист — Яксли, Снейп и Малфой принялись искать способы договориться с ним. В этом случае Малфой и сам мог отдать ключ Яксли. Только вот не проще ли было заплатить?

Вопросы, вопросы, вопросы…

Они сыпались на голову, словно раскаленный песок, заставляя мозг работать на износ. Если ключ лже-Малфой не обронил, то куда же он дел его? Ведь личных вещей у Яксли было немного. Перчатки и часы… У Мерлина на гравюре в руках была палочка и связка ключей.

Джон застонал — перед Яксли определенно следовало бы снять шляпу. Пару часов назад аврор Джон Долиш самолично отдал важную улику предполагаемому преступнику. Отдел по контролю за магическими существами помахал ему ручкой. Он держал ключ от сейфа Люциуса Малфоя. И сам Малфой почти наверняка видел это, но промолчал. Так что же, шантаж?

Джон отпил немного из кружки и вздохнул, ощущая, как теплота пробирается под одежду, согревая. Первое, что следовало сделать завтра — осмотреть сейф и поговорить с гоблинами. Он отложил в сторону перо, спрятал блокнот в ящике стола. Потом устроился поудобнее под клетчатым пледом и закрыл глаза.

* * *

Люциус Малфой опаздывал. Очевидно, он отнесся к требованию явиться в Гринготтс со свойственным ему безразличием. Гоблин Кровняк терпеливо ждал его, а остальные сотрудники банка занимались своими делами — взвешивали драгоценные камни на больших весах или пересчитывали галлеоны. В этот день из-за совершённого преступления банк был закрыт. Каких сил стоило удержать за дверью настырных журналистов и фотографов с колдокамерами!

— Могу я узнать, кто вчера устанавливал личность явившегося в банк мистера Малфоя?

Гоблины посмотрели на него, кто с интересом, кто с безразличием. У входа в шахту, за высокой стойкой из темного дуба сидел гоблин с особенно длинным носом и изогнутыми ушами. Он смерил Джона недовольным взглядом и откашлялся.

— Это был я.

— На основании чего, — Джон зашагал по направлению к нему, — вы пропустили в банк человека, даже не потребовав продемонстрировать волшебную палочку?

— У него был ключ.

— Этого достаточно для того, чтобы установить личность?

— Да. Этот ключ существует в единичном экземпляре и только у мистера Малфоя. Уникальный ключ гоблинской работы. Подделать его очень сложно.

— Это часы? С рисунком на задней стенке — Мерлин, держащий палочку и связку ключей?

— Именно. Это он и есть.

Значит, вчера он не ошибся.

— Вы сказали, ключ подделать очень сложно. Но возможно?

— Да, гоблины могут это сделать, по особому заказу. Я знал одного мастера, который мог…

Двери распахнулись, и в холл вошел Малфой.

— Что здесь происходит, аврор Долиш?

— У меня есть подозрение, что ваш сейф был ограблен.

Малфой нахмурился и перевел рассерженный взгляд на гоблинов. Те тотчас занялись работой, показывая всем своим видом, что посетителя не заметили вовсе. Только Кровняк посмотрел на него и изрек:

— Мы должны открыть ваш сейф.

— Зачем? Ключ был при мне всё это время.

— Тогда каким образом он оказался вчера в руках мистера Яксли? В Аврорате, среди его личных вещей, — Джон попытался понять, о чем думает Малфой, пугает ли его это известие, но по непроницаемому лицу Малфоя никто не смог бы сказать, что творится в его голове.

Он прищурился, словно вспоминая.

— Ключ?

— Именно. Часы с гравюрой на задней стенке — Мерлин верхом на единороге.

Малфой сжал губы, слегка бледнея и глядя обеспокоенно, но сдержанно.

— У него был ключ от моего сейфа? Почему вы не сказали мне об этом? Но… ключ у меня, — он вынул из кармана часы.

Это не было неожиданностью. По крайней мере, Джон был готов к чему-то подобному.

— Именно эту вещь мистер Яксли забирал вчера из хранилища.

— Что? — Малфой покачал головой. — Но это невозможно. Я желаю увидеть свой сейф немедленно, — он зашагал в сторону хранилища быстро, но с достоинством. Кровняк засеменил следом.

Через несколько секунд Джон тоже занял место в тележке.

— Скажите, в ближайшее время никто не пытался шантажировать вас?

Тележка дернулась и плавно покатилась по рельсам, постепенно набирая скорость.

— Разумеется, нет, — Малфой фыркнул и сильнее сжал в руках трость. — В любом случае, я не стал бы сообщать об этом Аврорату. К сожалению, отдел давно нуждается в модернизации. Неудивительно, что даже в самый охраняемый банк теперь может войти любой желающий.

Джон нахмурился.

— Где обычно хранится ваш ключ?

— В ящике моего письменного стола.

— И когда вы в последний раз им пользовались?

Малфой, похоже, задумался. Тележка разогналась, ветер ударил в лицо. Общаться в такой ситуации было сложно, но Люциус казался невозмутимым, словно сейчас они сидели в гостиной Малфой-мэнора и пили чай.

— Пару недель назад… Может, чуть больше. Мне не требовались крупные капиталовложения в последнее время.

— Кто имеет доступ к вашему ящику? — Джон попытался перекричать ветер.

— Моя супруга, мой сын. Больше никто.

Джон вцепился в бортик, когда тележка опасно накренилась на повороте. Что если Малфой действительно не в курсе шантажа? Если Яксли шантажировал Нарциссу, и это она принесла ему ключ от сейфа? Потому Снейп и был в гостях у Яксли. Пытался уговорить его прекратить преследование. Казалось, всё сходится, но чего-то явно не доставало, и это искажало произошедшее, лишало смысла.

Тележка ухнула вниз, и он на пару мгновений растерял свои мысли. Рельсы повернули в сторону. Тележка остановилась там же, где и в прошлый раз, у небольшой платформы. Дракон поднял голову. Гоблин вынул звякалки, провожая Джона и Люциуса к узкому коридору. Малфой пошел первым, очевидно, ему не терпелось обнаружить пропажу. А в том, что она случилась, Джон уже не сомневался.

— Что он мог у меня стащить? Зачем? Вот ублюдок!

Малфой вынул из кармана старые часы и замер перед дверью.

— Мистер Малфой, — гоблин нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Малфой протянул руку вперед, но пальцы дрожали.

— Сделайте это сами, — он вложил ключ в руку Джона и отступил назад.

Узкое углубление прямо над ручкой Джон заметил только сейчас. Он приложил ключ к замку, механизм двери зажужжал, и она медленно отъехала в сторону. Факелы по сторонам вспыхнули, озаряя отделанное мрамором и совершенно пустое помещение сейфа.

— Что? — Джон не поверил своим глазам. — Что?! — он вошел внутрь, огляделся, но зрение его не обманывало.

Малфой стоял в коридоре, прислонившись к стене — бледный, с безумным блеском в глазах.

— Он ограбил меня…

Все предположения летели коту под хвост, потому что теперь Джон решительно ничего не понимал.

* * *

На этот раз в Аврорате было действительно шумно. Джон наконец-то дошагал до кабинета — хоть здесь можно было нормально передохнуть и уединиться на пару чертовых минут.

— Безумие.

— Что такое? — поинтересовался Гроган Стамп со своей картины.

— Малфоя ограбили, и он устроил настоящий крестовый поход, — Джон сел за свой стол. Невыносимо сильно хотелось курить. Он с трудом сдержал желание покопаться в столе в поисках маггловских сигарет.

— Долиш, — в комнату заглянул Скримджер. — Собирайся, мы едем к Яксли. Обыщем его дом, может быть, найдется что-то принадлежащее Малфоям.

— Собираетесь взять Малфоя с собой?

— Разумеется, а у тебя есть иные предложения?

Иных предложений не было. Было лишь желание, чтобы вся эта кутерьма улеглась. Думать в тишине было куда проще, но такого удовольствия Аврорат доставлять ему не собирался.

Малфой уже ждал их в коридоре. Со стороны он казался спокойным и безразличным.

— Надеюсь, этот мошенник сгниет в Азкабане.

— Преступник будет сидеть в тюрьме, — уклончиво пробормотал Джон. Именно преступник — до тех пор, пока неясно, куда пропали сбережения Малфоя, называть Яксли мошенником было рановато.

Рывок аппарации, и они оказались перед поместьем Яксли. Домовик долго не хотел впускать их. Пришлось его временно обездвижить. Тем более, имея в кармане документацию, подписанную членами Визенгамота, Джон имел права на подобные вмешательства.

— Чему обязан? — Яксли встретил их в гостиной.

— Ваш дом будет подвергнут обыску, мистер Яксли. Вот распоряжение, — Скримджер давненько не выезжал на подобные дела лично, потому сейчас выглядел крайне взволнованным.

— Мистер Скримджер, но… я не понимаю. Я не нарушал условия освобождения. По какой причине мой дом…

Авроры не стали дожидаться приглашения. Присутствие начальника оказывало на них такое же влияние, как шпоры на лошадей. Они наколдовали цветные полусферы, которые принялись летать по дому, открывая шкафы, вытряхивая их содержимое, отправляя в полет ворохи бумаг.

— Что за… — Яксли всё еще не понимал. В его глазах горел яростный огонек. — Малфой, ты… что ты…

Малфой посмотрел на него странным взглядом. Джон попытался понять, что за ним скрыто, но взгляд определенно предназначался Яксли. И тот, похоже, прочел его еще до того, как Люциус произнес словно по слогам:

— Ты ограбил меня, Яксли. Мой сейф в Гринготтсе пуст. Я не знаю, как ты сделал это, но ты за всё заплатишь.

Яксли какое-то время переводил удивленный взгляд с Малфоя на Скримджера и обратно, а потом вздохнул и рассмеялся — как-то невесело, скорее ради того, чтобы показать: ему нестрашно.

— Что за бред? Это абсолютно невозможно. Я уже неделю из дома не выхожу.

— У вас есть свидетели? — поинтересовался Джон.

— Свидетели? Я живу один. Только домовики.

— Домовики не могут свидетельствовать в суде за или против своего хозяина, — отметил Джон. — Незачем врать. Я лично допрашивал вас вчера.

— Но…

— Мистер Скримджер! — молодой аврор выбежал из соседней комнаты.

— На этой вещи следы чужой родовой магии, — он протянул Скримджеру ожерелье с крупными изумрудами. Они переливались в солнечном свете.

— Это ожерелье Нарциссы. Я подарил его в день свадьбы. Тому есть свидетели. Ожерелье хранилось в моем сейфе в банке Гринготтс, — заявил Малфой.

Все замерли. Шансов у Яксли не было. Скримджер поморщился, словно наступил в грязную лужу. Очевидно, он предвкушал куда более серьезное дело. Яксли же замер с приоткрытым ртом, не зная, что сказать.

— Это ваше, мистер Яксли?

— Нет! Мне это подкинули! — голос выдавал того с головой. Джон нахмурился. Пора было прекращать балаган.

— Бертран Яксли, вы обвиняетесь в ограблении банка Гринготтс, сейфа номер 441, принадлежащего мистеру Малфою. Вы арестованы и будете доставлены в Аврорат для дачи дальнейших показаний.

Яксли не сказал ничего. Он пялился на изумрудное ожерелье, пока юный аврор убирал его в пакет для улик, а Джон забирал его палочку. Люциус Малфой стоял в стороне с видом победителя, но вся эта ситуация дурно пахла. Пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы не поморщиться вслед за Скримджером. Малфой аппарировал первым: вполголоса сообщил начальнику аврората, что будет дожидаться судебного разбирательства в своем поместье, стряхнул невидимые пылинки с мантии и исчез. Словно это не его сейф был сейчас пуст.

Оборотное зелье — это зелье, при помощи которого можно превратиться на один час в того, кем ты пожелаешь быть. Для этого в готовое зелье перед употреблением надо добавить прядь волос или ногти того, чей облик планируется принять. В состав зелья входит одна унция сушёных златоглазок, водоросли, собранные в полнолуние, спорыш и экстракт пиявок. Не забудь добавить тёртый рог двурога и шкуру бумсланга. Недостатки: голос изменить не удастся, зато для этого можно использовать зелье Терцио сонорис (см. далее).

(из книги «Мировая энциклопедия зелий для юных магов», Либациус Бораго)

Яксли постукивал кончиками пальцев по столу и мурлыкал какой-то мотив. Джон поставил стул перед клеткой в комнате для допросов и наблюдал за подсудимым уже давно. Здесь всегда было очень спокойно. Светильники где-то высоко над головой больше напоминали звезды, а стен и вовсе не было видно, казалось, что вокруг бескрайнее ночное небо. И лишь свет, струящийся из «клетки» напоминал, что Джон всё еще находится на Земле. Еще вчера он допрашивал подозреваемого, а сегодня они оба вновь в той же комнате, словно этого длинного дня и не было, а Яксли так и не выпустили. Магглы называли это чувство «дежавю».

Джон вынул документы и принялся листать. Так создавалась видимость напряженного умственного труда, хотя сейчас в голову не лезло ни одной дельной мысли.

— Мистер Яксли… — Джон откашлялся. — Я устал ждать от вас ответов на простые вопросы. Мы можем сидеть здесь вечно, но ваше положение лишь ухудшается с каждой минутой.

Тот снова побарабанил пальцами по крышке и положил ногу на ногу.

— Ладно, в чем конкретно меня обвиняют?

— В ограблении. Сейф Люциуса Малфоя был вскрыт вчера, а в вашем доме обнаружены его вещи.

— Он мне сам подарил это ожерелье, — попытался оправдаться Яксли. Седые волосы упали на лицо, и он стал выглядеть еще неприятнее.

— В каких отношениях вы с мистером Малфоем?

— Пфф, какое это имеет значение?

— Странный подарок от мужчины мужчине, вы не находите?

Яксли явно было нечем крыть. Он уставился на Джона, как на сумасшедшего и рассмеялся.

— Ну и намеки… Довольно, аврор! Я не был в Гринготтсе и не понимаю, о чем вы говорите. Я утверждал и буду утверждать именно это.

Его упрямство поражало, и Джон какое-то время молча смотрел в карие глаза Яксли.

— Хорошо. Не желаете говорить об этом, так давайте поговорим о другом. Вы были в Вестминстерском дворце десятого октября, но так и не объяснили зачем.

Яксли вдруг побледнел и выпрямился.

— А что, нельзя? Может, я любовался архитектурой? И какое отношение это имеет к тому, что случилось с Малфоем?

— Никакого. Но если вы сейчас будете молчать, то я не спущу на тормозах это дело, как в прошлую нашу беседу.

— В прошлую беседу? — Яксли приподнял бровь и рассмеялся. — Мистер Долиш, не припоминаю, чтобы мы виделись.

Джон фыркнул. Снова та же песня.

— У нас есть основания полагать, что некто произвел ряд магических воздействий на членов Палаты общин. Это могло оказать влияние на избрание нового спикера. К тому же его коллеги утверждают, что Бердукус Грабс не был успешным политиком и его избрание всё еще кажется странным.

— Я здесь ни при чем! К тому же я не знаю никакого Грабса, — поспешно ответил Яксли.

— Я могу выдвинуть вам официальное обвинение и потребовать изъять вашу волшебную палочку, чтобы проанализировать на предмет магических воздействий. А могу изъять этот наш разговор из флакона с воспоминаниями о допросе, который мне придется сдавать в архив в скором времени.

— Не пробовали поговорить с самим Грабсом? — Яксли заерзал на стуле. Видеть его таким было непривычно. До этого момента он казался спокойным, самоуверенным, способным опровергнуть любые обвинения.

— На него, так же, как на всех остальных членов парламента, неизвестным магом был наложен Обливиэйт. Воспоминания потеряны. Зато, — Джон зашуршал страницами, — вы бывали в маггловском мире очень часто. Особенно в сентябре и летом. Не с мистером ли Грабсом вы встречались? Это легко проверить: мы допросим членов Палаты общин. Уверен, что они вас узнают, а значит…

Яксли побледнел еще больше. В его взгляде теперь читался страх.

— Я… Это был не я. Вы копаете не под того человека, мистер Долиш. И по-моему, — он поднялся, — по-моему вам хочется получить повышение. И это дело об ограблении не так сильно интересует вас, потому и вопросы закончились очень быстро. А вот если вам удастся раскрыть такое нашумевшее политическое дело, вы наконец станете представлять из себя хоть что-то. Вас заметят, и карьера пойдет в гору.

Джон сам не успел осознать, как подскочил на месте, сердце забилось чаще, а в ушах зашумело. И никакое самовнушение уже не помогало. Он прекрасно понимал, что Яксли во многом прав: потому он думал о «Маггловском деле» все ночи напролет, потому никак не мог сосредоточиться на ограблении Гриноттса. Отвлекался и пропустил очень много деталей, и уже ничего не вернуть.

— Я… хороший аврор.

— Ну да. И мечтаете посадить невиновного, в то время как преступник ходит у вас под носом. Хотите знать, зачем я бывал в маггловском мире? Я встречался с братом. Да, мистер Грабс — мой брат, и он не маггл, а сквиб, существование которого родители очень хотели скрыть. Только не я нарушил закон. Нет ничего противозаконного в общении с семьей. В Палате общин был другой маг.

Джон опустился на стул, ощущая, как эмоции постепенно отходят на второй план, всё тело наливается усталостью, руки начинают дрожать. Он откинулся на спинку, стараясь прочесть на лице Яксли, что тот лжет.

— Другой маг? И кто же он? Уж вам наверняка это известно.

— Я не могу вам ответить, мистер Долиш. Разве вы еще не поняли? Теперь это мой единственный гарант того, что я выберусь отсюда. Я полагаюсь на его помощь в своих проблемах с Гринготтсом. Без протокола, — он нервно рассмеялся, а Джон задумался, не сводя с него глаз.

А ведь на настоящий момент доказательств хватило бы, чтобы документы направились прямиком в Визенгамот. Вот он — фигурант по «Маггловскому делу». Только Джон не мог пойти против совести. Он хороший аврор, а значит, будет искать истину.

Гарант?

В голову пришло только одно имя — то самое, о которое разбивались все его умозаключения за последние два дня, выпадающая часть его мозаики.

— Малфой?

Яксли с наигранным безразличием пожал плечами.

— О чем это вы? Может, уже закончим с допросом? Я имею право на отдых.

Догадка была интересная. Снова Малфой? Но с какой целью ему было помогать магглу? Поправка: сквибу.

Грабс наверняка пообещал ему что-то особенное. Деньги? Но этого добра у Малфоя хватает. Влияние? Его имя и так не сходит с первых страниц «Пророка». А Грабса почти наверняка была далеко идущая цель.

— На самом деле допрос ещё не начинался. Так что вам придется отложить отдых на более удачное время, — Джон откашлялся, а Яксли закатил глаза, глядя почти обреченно. — Допрос ведет аврор Джон Долиш. Показания даёт Бертран Яксли, чистокровный маг, — он сделал небольшую паузу, чтобы перевести дыхание. — Вы были задержаны вчера в восемь часов аврорами у выхода из подземелий Гринготтса. С вами находился управляющий Гринготт и гоблин Кровняк, которые утверждали что вы, приняв облик Люциуса Малфоя с помощью Оборотного зелья, проникли на охраняемую территорию банка. Мистер Малфой снял все обвинения, считая, что ваш поступок — следствие пари между друзьями, — Джон оторвался от бумаг и взглянул на Яксли. Тот оскалился. Иначе это назвать было нельзя. Мертвенно бледное лицо, тонкие полоски губ и горящие глаза. Страх, ярость, непонимание.

— Я не был вчера в Гринготтсе. Меня никто не задерживал! Я не понимаю, о чем вы говорите! Что всё это значит?

Джон проследил за эмоциями, меняющимися на его лице, и нахмурился. Лжет? Но почему звучит так натуралистично?

— Вы полагаете, что это смешно?

В дверь постучали. Узкая полоска света упала к ногам и послала золотые блики в темноту.

— Аврор Долиш, — Малфой вошел в помещение и взглянул на Яксли с отвращением.

— Ублюдок! — Яксли рванулся в его сторону и вцепился в прутья решетки. — Ты подставил меня! Ты меня подставил. Понял. Я всё понял!

— А ты думал, что я снова вытащу тебя из Аврората? Ну уж нет, не надейся. Зачем я только позволил тебе уйти? Зачем сказал про пари? Я потерял миллион галлеонов! Треть своего состояния, — Малфой фыркнул, словно сдерживаясь, чтобы не плюнуть в лицо Яксли.

— Малфой-Малфой… Мерзкий ублюдок!

— Тебе как-то удалось сделать слепок с моего ключа, Яксли. И вынести деньги. Это было в тот день, когда мы играли в шахматы, да? Я отлучился на пару минут, и этого хватило, чтобы разжиться ключом.

— Что?! Да ты бредишь! Не брал я никакие ключи!

Джон счет своим долгом вмешаться. Понять, кто в этой пьесе актер, а кто попал в неё по воле случая, было сложно. Однако слова Яксли, его тон вдруг натолкнули Джона на идею, которая всё зрела и зрела…

— Мистер Малфой, я прошу вас покинуть комнату для допросов.

— Разумеется, — ответил тот, всем своим видом изображая желание содействовать следствию. Он направился к двери, но на пороге обернулся. — Бертран… А как же наши общие воспоминания? Для меня они всё еще важны. Я навещу тебя позже.

Яксли уставился ему вслед каким-то тусклым взглядом.

— Мистер Яксли, куда вы дели деньги? Такое количество монет просто невозможно было так быстро вынести из банка, а в хранилище гоблины всё обыскали.

— Я ничего вам не скажу. Ничего, — Яксли вдруг переменился в лице, замолчал и занял свое место на стуле в углу. Теперь он казался загнанным зверем в клетке.

И с этого момента не сказал больше ни слова.

* * *

— Долиш, — Скримджер окликнул его в коридоре. — Ты все еще не сдал отчет по «Маггловскому делу». Долго мне еще ждать?

— Извините, я допрашивал Яксли.

Скримджер недовольно нахмурился.

— Я видел, но это дело можно считать раскрытым. Деньги не найдены, а вот улик против него хоть отбавляй. Думаю, пора все оформлять и отправлять в Визенгамот. Наконец Яксли окажется там, где и должен был оказаться двенадцать лет назад. А уж розыском имущества, если Малфой потребует, пусть занимается другой отдел, мы свою работу сделали.

— Но в этом деле не всё до конца ясно… — попытался возразить Джон.

— Долиш, знаешь, почему ты всё еще занимаешься мелкими делами, бумажками, да подростковыми преступлениями. Из-за этой твоей привычки затягивать сдачу отчетов. Что тебе неясно по делу об ограблении?

— Я полагаю, Люциус Малфой может быть сам замешан в этом деле.

— Замешан? — Скримджер рассмеялся. — Малфой был на приеме. И мы с тобой видели его там весь вечер. Как бы он помог Яксли, если был всё время на виду?

Ответа у Джона не было.

— Оформляй Яксли. Твой шанс пробиться наверх — не это простецкое дело. Твой шанс — недописанный отчет по происшествию в парламенте. Разгреби его, найди виновного и тебя ждет подразделение по работе с темными артефактами.

Признаваться, что эти два дела, возможно, связаны между собой, пока было рано. Джон молча кивнул. Слишком мало фактов, он не привык опираться на случайные совпадения.

Джон направился в архив и склонился над Думосбором, сливая в него воспоминания о допросе.

— Могу я получить копию? — он протянул флакон с воспоминаниями хранителю.

— Разумеется, подождите полчаса, аврор.

Он взглянул на часы и занял неудобный стул в коридоре. День выдался тяжелым, Джон и сам не заметил, как уснул.

Он так и не понял, что ему снилось — какая-то кутерьма, лица, сменявшие друг друга. Все искали пропавший миллион, а Люциус Малфой для профилактики накладывал на Обливиэйты, на всех подряд, даже на Скримджера.

Аврор-хранитель разбудил его через полчаса, но Джону показалось, что сон длился бесконечно долго.

— Всё готово, — он протянул кварцевый флакон. — Простите за задержку.

Джон кивнул и спрятал склянку в карман неизменного плаща кофейного цвета.

* * *

Дома его ждал кот и Думосбор — едва ли не единственное наследство от родителей, которое чего-то стоило. Кот заурчал и свернулся на коленях Джона, пока тот снова и снова нырял в Омут памяти, пытаясь разобраться, чего же не доставало в той беседе с Яксли. Не зря же тот обмолвился:

«Я не могу вам ответить, мистер Долиш. Разве вы еще не поняли? Теперь это мой единственный гарант того, что я выберусь отсюда… Я полагаюсь на его помощь в своих проблемах с Гринготтсом».

Снова и снова одна и та же фраза. Яксли бывал в Палате общин только чтобы поддержать брата. Не складывается. Совпадения всегда закономерны, просто подчиняются своей, особенной логике, как числовые ряды, разгадыванием которых он с таким восторгом занимался когда-то на арифмантике.

Джон снова нырнул в воспоминания. Он заставлял себя думать, вслушивался в слова Яксли и искал в них скрытый, непонятый сначала, смысл.

— …Разумеется, — Малфой в очередной раз шагал к двери. Его мантия развевалась по ветру, как черный парус. Он застыл на пороге и произнес вкрадчивым тоном, так говорят лишь то, что должно быть услышано, проанализировано и понято верно. Двусмысленные предложения нельзя произнести иначе — ускользнет самое главное:

«Бертран… А как же наши общие воспоминания? Для меня они всё еще важны. Я навещу тебя позже».

Джон записал на пергаменте эти строки и долго всматривался в темно-синие чернила. Общие воспоминания, которые всё еще важны. Можно было бы подумать, что Малфоя предал и обманул друг, только были ли у него друзья? Это вряд ли…

— Всё еще важны…

Джон прошелся по комнате и заглянул в стол в поисках сигарет. Пачка оказалась пустой.

— Наши общие воспоминания всё еще важны, — Джон взмахнул палочкой, собирая серебристые нити обратно во флакон. Омут памяти мерцал мягко, успокаивающе. Не его ли можно назвать вместилищем воспоминаний?

Ответ пришел сам собой: он был прав с самого начала, только акценты расставил неверно.

В здании парламента, вместе с Яксли был Малфой.

Многое в этой истории предстало в ином свете. Джон полагал, что Яксли мог шантажировать Малфоя. А теперь по всему выходило, что из-за шантажа тот позволил Яксли себя обокрасть. Доказательства имелись: ну не мог Малфой не обнаружить пропажу ключа, не мог не наведаться в банк перед приемом в честь годовщины свадьбы. Он ведь сделал жене дорогой подарок. Где тогда взял деньги?

Они наверняка договорились, что в сейфе Яксли возьмет лишь то, что ему причитается, а то, что сейф в итоге опустел, даже самого Малфоя поставило в тупик. Всё складывалось на удивление просто. Яксли вместе с братом, Грабсом из Палаты общин, задумали мошенничество. Грабса интересовало место спикера, а Яксли наверняка были нужны деньги. Каким-то непонятным пока образом им удалось поймать на удочку самого Малфоя. Он заключил договор с Грабсом, пообещал сделать его спикером парламента. Только как он всё организовал? Замарал палочку Империусом? Он слишком умен для этого. Наверняка Малфой сработал грубо, но эффективно. Даром убеждения он обладал еще с Хогвартса, а искренность магглы ценят и ставят едва ли не во главе угла не только в жизни, но и в политике.

— Публичное выступление.

Кот уставился на хозяина желтым глазом.

— Вот оно что… Он нарушил Статут, рассказал о себе, пообещал золотые горы, а может быть, весь магический мир и попросил голосовать за его кандидата. Многие клюнули, и нужное количество голосов было собрано. Что же случилось после? — Джон плюхнулся на диван, призвал блокнот из ящика стола и воронье перо. — Авроры примчались, зафиксировав сильный магический всплеск. Долгое время их не пускали в зал, что дало Малфою фору. Он убрался оттуда, но оставил улики — бокалы с шампанским, в которое было добавлено Снотворное зелье. Ведь он знал: вычислить его невозможно. Однако среди членов Палаты общин был Яксли. Ему наверняка удалось избежать Обливиэйта. А зная, что авроры слетятся в ближайшее время, Малфой ничего не успел исправить. Он сбежал и наверняка ждал какое-то время, — повинуясь движению палочки папка с бумагами легла Джону на колени.

Малфой ждал, и гость нагрянул через месяц, десятого ноября. Разумеется, никакого слепка ключа не было и в помине — его нужно было бы заказывать у гоблинов, ждать... Яксли получил ключ от Малфоя, тот сам позволил взять что-то из своего сейфа, — может, то ожерелье, принадлежавшее Нарциссе? — в обмен на флакон с какими-то важными воспоминаниями Малфоя. Может быть, с воспоминаниями о голосовании в Палате общин? Если Джон конечно не ошибся. Интересно, на что Малфой рассчитывал? Что Яксли получит выкуп и отстанет навсегда? Да и как вообще он доверил ключ постороннему?

Теперь Яксли арестован, но Джона не покидало странное чувство, что Малфой косвенно поучаствовал в авантюре. Он приветствовал гостей на приеме в честь годовщины. Его видели десятки людей, даже сам министр магии. Его алиби нерушимо. Но существуют разного рода возможности — создание ментальной проекции, например. Однако, Малфой пил шампанское, общался и прикасался к собеседникам. Проекция на такое не способна.

Кот забрался на колени к хозяину и заурчал. Всё казалось относительно логичным, кроме одной-единственной детали: куда же делось содержимое сейфа?

В окно забился очередной бумажный голубок от домоправительницы. Ну разумеется, деньги… Джон обреченно вздохнул, не собираясь открывать. Пусть себе бьется, пока не надоест. Деньги уже наверняка переведены на счет, придется вернуться в Гринготтс завтра утром, иначе эта мегера из него душу вынет.

Джон улегся на диван, прислушиваясь к равномерному постукиванию за окном и задумчиво глядя в потолок. Как можно было вынести миллион галлеонов из Гринготтса незамеченным? И всего за пару минут? Сложить всё добро на тележку? Бросить в водопад, а после вернуться?

Вновь что-то не складывалось. Мысли не давали покоя, и он пролежал без сна до утра.

3.Гибель воров — величайшие чары, придуманные еще в начале тринадцатого века после неудачной попытки ограбить Гринготтс. Специально приглашенные маги из разных концов света работали совместно, чтобы сделать чары универсальными, способными отменить любое, даже очень сложное заклинание. Промашек у чар не бывает… Гоблины гарантируют, что ваши вклады находятся под надежной защитой банка.

(из разъяснительного проспекта для вкладчиков банка)

Банк постепенно приходил в себя после ограбления. Гоблины выглядели всё такими же спокойными и рассудительными — они занимались привычным делом. Как и прежде, входящие в хранилище в обязательном порядке предъявляли свою палочку для экспертизы. Только теперь досмотром занимались сразу два сотрудника банка. Джон прошел к одному из гоблинов, восседавшему за высоким столом.

— Джон Долиш. Желаю снять деньги со своего счета, — он положил палочку на стол, ожидая разрешения. Гоблин посмотрел на него с интересом и взял палочку крючковатыми пальцами.

Пока он разглядывал узор на ручке, прикидывал, что скрывается под дубовой мантией, и просматривал огромный реестр — старую книгу, написанную Оливандером, Джон огляделся по сторонам. Казалось, что случившееся не пошатнуло репутацию «самого защищенного банка магической Британии», потому что посетителей было как и всегда много — от юных волшебников до почтенных старцев. Джон попытался вспомнить сколько ему было лет, когда он появился здесь впервые. Однако воспоминания были расплывчатыми и в основном касались выплаты отцовских долгов.

— Благодарю вас, мистер Гринготт. Я рад, что мы нашли общий язык, — не узнать вкрадчивый тон Малфоя было сложно.

— Это я должен извиниться.

— Вам не за что извинятся. Разумеется, в том случае, если моя страховка окажется в сейфе вовремя.

Гринготт кивнул.

— Вы можете не сомневаться в этом.

Малфой поправил мантию и направился к выходу, не заметив его. Джон обратился к гоблину, крутящему в руках его палочку:

— Скажите, сэр, допустим, я решу получить сейф в банке для хранения особо ценных вещей или артефактов. В случае если мои вещи пропадут, могу ли я рассчитывать на компенсацию?

— Вы имеете право получить страховку в размере до восьмидесяти процентов от суммы вашего вклада. Разумеется, если вдруг кто-то ограбит магический банк, что в принципе невозможно.

— Нет? А то, что случилось с сейфом Люциуса Малфоя? Газеты кричат об этом.

Джон испытующе глянул на гоблина, пытаясь понять, известно ли ему, кто занимался расследованием инцидента.

Вместо ответа гоблин повернул к нему огромный гроссбух.

— Вашу роспись, аврор Долиш, — Джон расписался рядом со своим именем и тяжелый мешочек с галлеонами лег ему в ладонь. Хватит, чтобы заплатить за аренду и на то, чтобы прожить этот месяц.

— Спасибо, — Джон забрал палочку и направился к выходу.

В течение двух часов он сочинял отчет по Маггловскому делу, всеми силами стараясь избежать упоминания Малфоя, ведь свидетельствовать против него Яксли пока не собирался. Зато было необходимо показать начальству, что он работает и выяснил уже многое. Пришлось написать о местонахождении Яксли в день избрания спикера, о родственных связях подозреваемого. Улики были только косвенные, но это, по крайней мере, объясняло, почему он до сих пор не сдал отчет. Наконец, когда Скримджер, морщась и изрыгая ругательства, прочел увесистую папку, Джон смог отвлечься от канцелярских дел и заняться тем, что его действительно интересовало — показаниями Малфоя. Какое-то время он раздумывал над официальным уведомлением, которое было необходимо направить Малфою заранее, но, в конце концов, отложил бумагу, решив, что этот визит будет носить неофициальный характер.

В мэноре Джона встретил эльф и жалобно прижал уши, отказываясь пускать. Ведь его имени не было в списке приглашенных. Очевидно, у Малфоя был очередной прием, так что Джон попал на какой-то праздник. Эльф исчез и через пару минут вернулся, сообщая, что хозяин согласен принять его в малой гостиной.

Малфой встретил Джона при полном параде — в рубашке из белого шелка и дорогом сером сюртуке. Его взгляд выражал скуку и недовольство.

— Надеюсь, наша встреча не затянется. У нас небольшой праздник. Отмечаем один выгодный контракт вместе с коллегами из Болгарии.

Словно услышав его слова, в комнату заглянул Игорь Каркаров. Несколько месяцев назад все газеты писали о его назначении на пост директора Дурмстранга.

— Люциус, мы тебя ждем, — он смерил Джона недовольным взглядом.

— Я должен уладить кое-какие дела. Продолжайте без меня.

Каркаров нахмурился, но закрыл дверь.

— Как видите, я человек занятой. Появились какие-то новые факты по этому делу?

— Некоторые вопросы остались не выясненными. Я мог бы осмотреть ваш кабинет? Ящик стола, в котором вы хранили ключ от сейфа?

— А у вас есть для этого все необходимые документы?

— Нет, но я рассчитывал на вашу помощь следствию. Мне известно, что мистер Яксли шантажировал вас. И я догадываюсь, что эта причина связана с маггловским миром. Вы ведь были знакомы с мистером Грабсом? И наверняка оказывали ему какие-то особые услуги.

— К чему вы клоните? — Малфой оперся о каминную полку. — Я не знаю никакого Грабса, увы. Фамилия мне не знакома, но, возможно, мы где-то встречались.

— Например, в маггловском мире, в Палате общин.

— Но я не был в Палате общин в ближайшее время. Я налаживал бизнес в Болгарии, и как вы видите, сегодня мы с партнёрами отмечаем получение первой прибыли с одного… изрядно затратного контракта. Не хочу омрачать себе праздник.

Сплошное притворство! Другого он от Малфоя и не ждал.

— Тогда чего вы боитесь? Что плохого в том, что я осмотрюсь здесь, пообщаюсь с нужными людьми?

— Простите, но на этот праздник вы не приглашены. Хотите осмотреть ящик моего стола? Я и так скажу вам, что на нем нет никаких следов. Но какой маг станет ковыряться в замке, когда есть чары.

— Вы не закрываете ящик?

— Закрываю. Но в тот день я мог забыть, — Малфой поморщился. — В любом случае, я сам виноват в том, что был ограблен. Потому мне важнее быть там, в зале, чем беседовать с вами.

В коридоре послышался стук каблучков. Нарцисса Малфой вплыла в комнату в элегантном платье алого цвета. Она удивлённо посмотрела на Джона и обратилась у мужу:

— Люциус, гости ждут.

— Прости, но как видишь, аврор Долиш выполняет свои обязательства. Всё еще пытается найти похищенные вложения.

— Надеюсь, вам удастся это сделать, мистер Долиш, — Нарцисса пожала ему руку.

— Скажите, миссис Малфой, вашему мужу никто не угрожал в последнее время? Не шантажировал его?

Она моргнула, но быстро взяла себя в руки.

— Угрозы? Нет, я так не думаю. Но я предпочитаю не лезть в финансовые дела семьи, — она, очевидно, врала, но настолько хорошо, что Джон едва в это не поверил.

— Вы полагаете, что повода для шантажа ваш муж никому не давал?

— Я не понимаю. Вы намекаете на то, что ограбление было подстроено? Что Люциус сам отдал ключ Яксли? Это полная чушь! Займитесь лучше своими делами, вместо того, чтобы выдвигать необоснованные обвинения.

Малфой не вмешивался: он словно выпустил ручного зверька и теперь наблюдал, как тот пытается задрать соседских куриц.

У Джона оставался лишь один вопрос. Он должен был помочь опровергнуть теорию об измене окончательно.

— Скажите, миссис Малфой, а что вы делали с профессором Снейпом наверху, в день годовщины свадьбы?

Нарцисса осеклась. Зато ее супруг неприятно оскалился:

— Моя супруга почувствовала себя плохо, и профессор Снейп принес ей зелья. А вы на что намекаете?

— Просто интересно. Вы были внизу почти весь вечер, а они вдвоем наверху. Вам не показалось это странным?

— Нет. Я сам вызвал его. Что тут странного?

— Не пригласили друга на семейный праздник?

— Он полукровка, — Малфой рассмеялся. — А вы считаете, что моя жена изменяет мне со Снейпом?

Нарцисса тоже улыбнулась, качая головой:

— Люциус, мы просто тратим время.

— Я вижу, дорогая. Иди к гостям, я сейчас.

Нарцисса взглянула на Джона так, словно он все еще учился на Рейвенкло и был таким же пухлыми молчаливым мальчишкой, а она — юной красавицей Слизерина, которая считала ниже собственного достоинства даже заговаривать с малышней.

Дверь за ней закрылась с тихим скрипом, и Джон вынырнул из школьных воспоминаний, натыкаясь на колючий взгляд Малфоя.

— Вы ступили не на ту тропу, аврор. Если посмеете и впредь задавать подобные вопросы — мне придется беседовать с вашим начальством. И в этом случае повышения вам точно не видать. Боюсь, вы будете рассылать письма или чистить паркет в столовой Аврората.

— Приятного вечера, мистер Малфой, — Джон вышел в коридор. Малфоя он не боялся, зато теперь один его вид вызывал головную боль. Джон аппарировал прямо из сада, чтобы как можно меньше времени провести в этом месте.

* * *

От Малфоев Джон перенесся к входу в Министерство и долго топтался в очереди, чтобы наконец пройти к туалетной кабинке. Оставалась одна важная деталь, которую следовало проверить.

Оказавшись наконец в Аврорате, он связался с Альбусом Дамблдором через камин и попросил разрешения побеседовать со Снейпом. Разумеется, тот находился в школе. Шагнув через пару минут в кабинет директора Хогвартса, Джон испытал смешанные чувство: казалось, он сделал что-то не так и сейчас его накажут, но Альбус вел себя очень радушно и самолично проводил к классу, где Снейп читал лекцию. Вслушиваясь в монотонный голос Северуса, Джон мысленно поблагодарил судьбу, что закончил школу раньше, чем эти несчастные дети. Наконец, Снейп распустил класс — школьники помчались по коридорам, хихикая на ходу и радуясь, что избавились от бесконечных нотаций о неправильно сваренном зелье. Нюниус как был Нюниусом, так им и остался.

— Мистер…Долиш, если не ошибаюсь? — Снейп выдержал эффектную паузу. Однако стоящий перед ним мужчина явно не имел ничего общего с тем забитым ребенком, которого время от времени видел Джон в Большом зале школы.

— Вы не ошибаетесь, мистер Снейп. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

— Входите.

Он взмахнул палочкой, принимаясь убирать ингредиенты — разноцветные флаконы послушно летали со стола в коморку-склад, занимая свое место на полке.

— Скажите, с какой целью вы были в поместье Бертрана Яксли десять дней назад?

— Я был у Яксли? — Снейп изумился. Не то по-настоящему, не то умело сыграл свою роль.

— Да, об этом есть упоминание в официальных бумагах. Вы забыли?

— Интересно… Яксли кому-то настолько насолил, что Аврорат следит за его домом?

— И перемещениями. Он же находился под опекой.

— После исчезновения Того-чье-имя-не-называют прошло одиннадцать лет. И Яксли всё еще находится под следствием? Это… странно. — Снейп закончил работу и посмотрел выжидающе.

— Не совсем. Мистер Яксли находился под домашним арестом в течение десяти лет с момента оглашения вердикта Визенгамота, с возможностью путешествовать по магической Британии. Однако, он был обязан сообщать о своих перемещениях. На дом и на него самого были наложены Следящие чары. Неделю назад срок опеки закончился.

— Неприятное наказание. Я полагал, что доказательств его причастности к Пожирателям смерти нет.

— Экспертиза палочки показала, что он лично накладывал непростительные заклинания. А мистер Малфой свидетельствовал, что подвергся Империусу именно от рук Яксли. Поскольку его вина, как действующего Пожирателя смерти, доказана не была, Империус всё равно остается серьезной провинностью.

Похоже, Яксли попросту не хватило денег, чтобы откупиться от обвинений полностью.

— Теперь я многое понял, — отозвался Снейп. — У Яксли наверняка был зуб на Малфоя, потому он и ограбил его сейф. Всё очевидно, кроме того, куда он дел деньги.

Джон восхитился способностью собеседника путать следы и уводить разговор от главного.

— Вспомните, с какой целью вы приходили к мистеру Яксли?

— Должно быть, это был визит вежливости.

— Визит вежливости длиной в пятнадцать минут? Не слишком ли мало? За это время едва ли можно успеть выпить чашку чая.

— Всё зависит от ее размеров, — парировал Снейп. — Мистер Долиш, мне действительно пора. Через пять минут у меня урок. Я надеюсь, что ответил на все ваши вопросы?

— Последнее: мистер Снейп, вы были в Малфой-мэноре на празднике?

— Что за вопросы? Вы же видели меня там.

— Но не с самого начала.

— Я был занят и пришел чуть позже. Это всё?

— Боюсь, вы лжете. Вы пришли вместе со всеми, но были наверху с миссис Малфой. Почему?

Северус не сводил темного взгляда с Джона, и на миг показалось, что он не может найти ответ. В душе Джон ликовал. Этого было вполне достаточно для того, чтобы точно понять: они все замешаны — Снейп, Яксли, Малфой и даже его жена. Только в чем? В мошенничестве? А что если Малфой всё подстроил, чтобы получить страховую компенсации, и каждому в этой компании досталась своя доля? Только вину каждого из них не доказать. Умно, но…

— Вы обвиняете меня во лжи? — во взгляде Снейпа читалось отвращение. — Боюсь, вы слишком много на себя берете.

— Вы знаете, с какой целью мистер Малфой находился в Вестминстерском дворце десятого октября?

— Я…

Дверь открылась и ударилась о стену, едва не слетев с петель. Малфой вошел в комнату и взглянул на Джона с наигранным удивлением.

— Снова вы. Мистер Долиш, я вижу, вам не дают покоя поиски моего богатства? Подобная… навязчивость может быть расценена вашим начальством не совсем верно.

— У вас же праздник, сэр?

— Так и есть. Однако я имею право лично аппарировать за старым другом, который отказывается посетить нашу вечеринку? Северус, в самом деле, Нарцисса тебя ждет, а Игорь и вовсе соскучился по старому доброму приятелю.

— А на прием по случаю годовщины вы его не пригласили. Что-то изменилось в вашем отношении к полукровкам, мистер Малфой? — поинтересовался Джон. В глазах Снейпа промелькнула обида, а Люциус побледнел. Вот, значит, какие отношения у «лучших друзей»…

— У меня урок, — пробурчал Снейп. — Мне жаль, — он отодвинул с дороги Малфоя и вышел в коридор. Тот обернулся к Джону.

— Вам следует исчезнуть из моей жизни, мистер Долиш. Так будет безопаснее для вас.

— Или для вас?

Малфой промолчал.

…и кто-то считает сны универсальными помощниками в любом деле. Без сомнения, мир, в который мы погружаемся во сне, прекрасен, мы сами создаем в нём каждую деталь и являемся там полноправными хозяевами. Только не стоит ждать от снов помощи, если мы не стремимся к достижению своей цели. Сны помогают только тем, кто всей душой готов к истине…

(из заметок Альбуса Дамблдора)

Дома Джон в первую очередь заполнил бумаги и отправил домовладелице квартплату. Сова прилетела сытая и довольная. Села на подоконник и долго пялилась на кота.

Джон принял ванну и какое-то время играл сам с собой в шахматы, пытаясь победить. Нужно было собраться с мыслями. Всё было яснее ясного, оставалась лишь одна деталь: куда Яксли дел деньги? В Гринготтсе авроры прочесали каждый уголок. Как спрятать что-то у всех на глазах? Мысль показалась ему знакомой. Словно он где-то уже слышал подобное. Но где?

Джон откинулся на спинку дивана, пытаясь вспомнить. Память иногда казалась ему темным ящиком, в котором на ощупь приходится разыскивать потерянный предмет. Причем ящик этот не отличался особенным порядком. Время от времени там попадались совсем ненужные вещи. Эта фраза…Он слышал её не так давно, пару дней назад, но кто из фигурантов её произнес: Яксли, Малфой, Снейп?

Может быть, фраза ничего и не значила, только Джону казалось, в ней кроется разгадка — та истина, которую он пытался найти в этом деле.

Какое-то время он сидел, всматриваясь в потолок, потом явственно ощутил, что в комнате потемнело. Они все были здесь — стояли в черных одеяниях прямо перед ним и не сводили внимательных взглядов.

— Что тебе нужно? Дело должно быть закрыто, — пробормотал Скримджер.

— … мечтаете посадить невиновного, в то время как преступник ходит у вас под носом. Хотите знать, зачем я бывал в маггловском мире? Я встречался с братом. Да, мистер Грабс — мой брат, и он не маггл, он — сквиб, существование которого родители очень хотели скрыть, — твердил Яксли.

— Вам следует исчезнуть из моей жизни, мистер Долиш. Так будет безопаснее для вас, — угрожающе взглянул на него Малфой.

— Я не могу вам ответить, мистер Долиш. Разве вы еще не поняли? Теперь это мой единственный гарант того, что я выберусь отсюда.

— У Яксли наверняка был зуб на Малфоя, потому он и ограбил его сейф. Всё очевидно, кроме того, куда он дел деньги, — Снейп всё также хмурился.

Джон поморгал.

— Вы все говорите не то. Мне нужна другая фраза. Ну что вы молчите, Скримджер?

Тот одернул мантию:

— Малфой был на приеме. И мы с тобой видели его там весь вечер. Как он смог бы помочь Яксли, если был всё это время на виду?

— Я не был вчера в Гринготтсе. Меня никто не задерживал! Я не понимаю, о чем вы говорите! Что всё это значит? — Яксли был ошарашен, он кричал так, как кричат только правду.

— Не был? — удивился Джон. — Нарцисса… Не молчите.

Но она стояла, как ледяное изваяние:

— Мне не следовало говорить этого. Точно не следовало. Но это ведь игра, так? Просто игра. Вы ничего не докажете.

— Долиш, Долиш, Долиш… — Фадж качал головой разочарованно, а Малфой смеялся:

— Ты ничего не докажешь!

Ничего…

— Теперь ты сможешь спрятать что-нибудь у всех на глазах, — комната вдруг превратилась в зал Малфой-мэнора. Нарцисса, улыбающаяся и немного бледная, протянула супругу подарок — небольшую коробочку с инициалами — В&В. Боргин и Бёркс. Она подарила Малфою что-то очень важное. Вот он, ключ!

Джон вздрогнул и проснулся весь в поту — шея затекла, глаза слезились, а на коленях спал кот.

— Нарцисса, — он не узнал свой голос, откашлялся и поплелся в ванную, потом долго умывался холодной водой. Боргин… Что она купила там?

Солнце едва окрасило горизонт в золотистые цвета, было еще слишком рано. До открытия магазина оставалась пара часов. Есть время отдохнуть. Он улегся на диван, взял в руки блокнот в кожаной обложке и дописал внизу одну единственную фразу. Затем потянулся и убрал блокнот в карман плаща, оставленного на спинке дивана. Разгадка была близка.

* * *

Черная табличка с золотыми буквами слегка покачивалась от пронизывающего ветра. Джон закутался в плащ и поднялся на крыльцо. Дверь была открыта. Тихо звякнул колокольчик, и помещение озарилось тусклым светом свечей. Все еще было слишком рано для похода по магазинам.

— Мистер Боргин…

Джону показалось, что его голос звучит слишком хрипло. Он откашлялся и позвал снова.

— Мистер Долиш, — Боргин появился словно из неоткуда, услужливо улыбаясь. — Решили сделать себе подарок и приобрести что-то необычное?

— Мм… нет, я здесь по долгу службы.

Боргин слегка напрягся, но тут же улыбнулся вновь:

— Вот как? Что-то случилось? Шалят мои артефакты?

— Насколько мне известно с вашим бизнесом всё хорошо, — Джон прошел по помещению, окидывая взглядом полки. Некоторые из этих артефактов казались ему и вовсе незнакомыми. — Могу ли я узнать, что купил у вас один из клиентов?

— Видите ли, — Боргин принялся протирать прилавки от пыли, оттого пауза немного затянулась. Наверняка хотел, чтобы Джон побоялся спрашивать подробности. Только вот не надо быть аврором, чтобы знать все уловки мага. Слишком странные слухи ходили о Боргине, ему мало кто доверял, а уж что казалось заключения особенно прибыльных контрактов… До аврората иногда доходили слухи, что Боргин торгует нелегальными товарами под заказ, только доказать это не получилось еще ни разу. В магазине ничего найти не удавалось, а маги, предпочитавшие особо темную магию, как правило, не давали против него показаний. Формально Боргин был чист. И сейчас он смотрел на Джона с особенным превосходством. Очевидно, можно было и не пытаться задавать вопросы, только у Джона всегда находились свои, особенные рычаги давления.

— Я не даю такую информацию. Мы с вами прекрасно знаем, какие у меня бывают клиенты. Но всё это, — он обвел взглядом магазин, — всего лишь бизнес. Я не хочу кому-то навредить. Продаю то, на что имеется спрос. А уж почему этот спрос есть — разбираться вам, аврорам.

Джон кивнул.

— Это исключительный случай. Видите ли, я хотел бы сам приобрести подобный артефакт… или что-то аналогичное ему. Потому и пришел пораньше. Деликатная ситуация.

— Так-так-так, — Боргин тотчас испарил тряпку одним щелчком пальцев. — Это уже интересно. О каком артефакте идет речь?

— Я лишь знаю примерный механизм его действия. Видите ли, мне нужно спрятать кое-что важное у всех на глазах.

Боргин молчал, а Джон терпеливо ждал, когда он проглотит наживку. Тишина затягивалось. Было слышно, как ленивая, засыпающая на зиму муха бьется о стекло. В глубине магазина что-то дышало тревожно и устало. Очередная незаконная зверушка? Но сейчас ему было не до облавы.

— Вот как… Мне жаль, но подобный артефакт только один. Есть схожие действия, но чтобы именно такой — увы, — Боргин зашел за прилавок.

— Как жаль. Значит, миссис Малфой купила уникальную вещицу.

Боргин приподнял бровь.

— Хороший подарок на годовщину свадьбы, верно? Интересный артефакт. Окультато людорум — «сокрытие богатства», — Горбин улыбнулся любовно, словно рассказывал о своем ребенке. — Знаете, его создала очень сильная волшебница — Хэтти Грин, в начале двадцатого века. Она была очень богата, но при этом оставалась невероятной скрягой. Деньги хранила в обычном подвале, но стоило кому-то незнакомому открыть дверь, как комната виделась ему совершенно пустой. Невероятно — с виду простая шкатулка, а на деле…

Мурашки пробежали по спине Джона. Вот оно! Малфой и Яксли всех обдурили. Оставалось только понять, что получил каждый из них? С Малфоем всё ясно. Ему достанется крупная страховка, он лишь обогатился от этого «ограбления». А вот зачем Яксли было так подставляться?

В памяти в очередной раз всплыла его фраза: «Я не был вчера в Гринготтсе. Меня никто не задерживал!»

А что если его действительно не было в Гринготтсе? Боргин продолжал что-то говорить, но Джон уже не слушал. Он выскочил на улицу и зашагал в сторону банка. Теперь всё стало понятно, включая нестыковку. Водопад «Гибель воров» не смыл чары Оборотного зелья, когда Яксли катился в тележке по направлению к сейфу Малфоя, потому что это был не Яксли. Это и был Малфой. А в его доме, на приеме, гостей развлекала Нарцисса. Оборотное и здесь сработало безупречно. А кто сыграет лучше, как ни его верная жена?

Джон улыбнулся собственной мысли, едва не сбив по пути пешехода. Поворот, и до Косого переулка осталось всего ничего.

Этот ублюдок обманул всех и подставил Яксли. Наверняка отомстил ему за шантаж. Даже ожерелье жены подкинул, чтобы у авроров были улики.

Но получится ли доказать правоту? Они не оставили никаких весомых улик.

Зато всё срослось, мозаика наконец сложилась.

* * *

В Гринготтсе посетителей почти не было.

— Вызовите Люциуса Малфоя! Я аврор Джон Долиш, мне нужно срочно осмотреть его сейф.

Гоблины взглянули на него с непониманием.

— Мистер Долиш? — Малфой стоял рядом с Гринготтом, прямо за его спиной, и лукаво улыбался. — Что-то опять случилось с моим сейфом?

— Вы… — Джон шагнул к нему, неотрывно глядя в его глаза. — Я знаю правду. Мы отправимся сейчас к вашему сейфу и осмотрим его. Только дверь откроете вы лично!

Малфой чуть приподнял бровь.

— Я лично?

Гринготт посмотрел на Джона недовольно.

— Что происходит? Мистер Долиш, это возмутительно!

— Поверьте мне, мистер Гринготт! Я могу доказать, что вы собираетесь выплатить мистеру Малфою деньги незаконно!

Гринготт собирался что-то сказать, но Малфой его перебил.

— Хорошо. Давайте отправимся к моему сейфу. Мистер Гринготт, поверьте, меня это не беспокоит. Если аврор делает свою работу, мы не станем мешать правосудию.

* * *

Дорога до сейфа показалась Джону бесконечной. Наконец тележка остановилась у площадки. Драконы никогда ему не нравились, пугали и очень сильно, одним своим проклятым видом — огромным гребнем не спине и длинным хвостом, острыми зубами, а главное, Джону никогда не нравился огонь, что они низвергают. Он любил всё контролировать, а контролировать это было невозможно. Гоблины отогнали дракона, переглядываясь и вслух высказывая свое недовольство поведением аврората по отношению к их давнему клиенту.

— Прошу вас, — Малфой протянул ему ключ-часы, как только они прошли по узкому коридору.

— Лучше вы.

— Я подам жалобу вашему руководству, — встрял в разговор Гринготт.

— Это ваше право. Ну же, — Джон шагнул к противоположной стене, поближе к нише с колокольчиком.

— Разумеется, мистер Долиш, — Малфой словно колебался. Он стоял у двери и никак не решался приложить ключ к замку.

— Мистер Малфой… Я прошу вас.

— Мистер Долиш, — Малфой протянул руку с ключом.— Возьмите. Сделайте это вы. Чтобы потом не было никаких подозрений в мошенничестве, чтобы вы, наконец, отстали от меня раз и навсегда.

Джон рассмеялся. Если показывать всем фокус, то, пожалуй, следует действовать именно так.

Он взял ключ и приложил его к замку. Дверь издала тихий звук и отъехала в сторону. Всё было на месте: множество золотых галлеонов, разложенных по кучкам, сундуки, набитые деньгами… Миллион был здесь. Малфой наверняка забрал артефакт, и теперь они могут лицезреть богатства.

— Видите? Они всё это время были здесь! Деньги не были похищены! — воскликнул Джон и обернулся. Малфой и Гринготт смотрели на него спокойно и с некоторым сочувствием.

— Что? Вы мне не верите? В чем дело? — пробормотал он, пытаясь понять, что не так в этих взглядах.

Гринготт лишь пожал плечами.

— Мистер Долиш, деньги здесь с сегодняшнего утра, это обещанная банком страховочная сумма. Всё здесь, до последнего галлеона. Когда мы утром вносили сундуки, в сейфе было совершенно пусто. Не понимаю, что именно вы сейчас пытаетесь доказать, но я вынужден подать официальную жалобу на работу Аврората.

Джон посмотрел на Малфоя — тот ликовал: наглая самоуверенная улыбка не сходила с его губ.

Гринготт направился к тележке.

— Господа, вы идете?

— Вы могли бы оставить нас с мистером Долишем на несколько минут? — поинтересовался Малфой.

— Разумеется, — буркнул Гринготт, — я пришлю к вам Кровняка.

Тележка загрохотала, и они остались одни. Малфой закрыл сейф и спрятал ключ в кармане темно-серой мантии. Джон нетерпеливо ждал продолжения.

— Браво, — Малфой похлопал в ладоши. — Вы слишком упрямы, но, увы, ничего не сможете доказать.

— Я понимаю, — и Джон действительно понимал. Оба дела, на которые он так надеялся, от которых ждал повышения, теперь повиснут в воздухе. Зато можно узнать детали и успокоиться наконец. — Я хочу знать правду. Без протокола. Мне неясны все детали. Это праздный интерес, мистер Малфой. Увы, всё сказанное вами сейчас я не смогу приобщить к делу — мои воспоминания подходят в качестве доказательств, только если взяты в комнате для допросов, изолированной от магического вмешательства.

— Именно так, — Малфой задумчиво кивнул. — Что ж, я готов выслушать вашу точку зрения.

Джон прислонился к стене, пытаясь мысленно выстроить картину преступления с самого начала.

— Всё началось в Вестминстерском дворце. Вы, в одиночку или с сообщником, на заседании парламента перед выборами спикера раскрыли правду о себе. Не знаю, как вам удалось убедить магглов… Но всё получилось.

Малфой неопределенно пожал плечами, и Джон продолжил:

— После голосования вы усыпили членов Палаты общин зельем, которое было в бутылках с шампанским, и наложили на них Обливиэйт. Но это видел мистер Яксли. И он принялся шантажировать вас. Наверняка пообещал показать свои воспоминания самому Министру. Может быть, этого и не хватило бы для обвинения, но было бы вполне достаточно, чтобы сломать «полезные связи» в Министерстве. Он потребовал от вас большую сумму денег.

— Например, миллион галлеонов?

— Например. Но я не могу понять одной детали. Как же вы попались на его удочку?

— О чем вы?

— Мистер Грабс — родной брат Бертрана Яксли. Вы не знали этого?

Малфой прошелся от стены к стене и, прислонившись к двери, горько рассмеялся:

— Вот как! Значит, всё это с самого начала было спланировано.

— Думаю, да. Яксли оказался на заседании неслучайно. Всё это они с братом задумали еще заранее. Но вы-то почему согласились? Ради денег?

— Есть кое-что дороже денег. Например, сыновний долг. Я должен был закончить дела отца, Грабс ставил палки в колеса, а Яксли, — Люциус задумался, — наверняка это он сотрудничал с отцом.

— У Абраксаса Малфоя были дела в маггловском мире? Вы разбирались с каким-то делом, завещанным вам отцом?

Тот снова неопределенно повел плечом. Наверное, это следовало трактовать как «да».

— Итак, Яксли начал вас шантажировать и требовать деньги, но отдавать такую сумму по собственному желанию вам не хотелось и вы решили ограбить сам себя.

— Звучит неплохо.

— Не понимаю только, как у Яксли оказалось ожерелье Нарциссы. Это Снейп его подкинул, когда побывал в гостях?

— Я не опустился бы до такой низости, — Малфой поморщился. — Яксли сам потребовал залог, пока я собираю требуемую сумму, и получил ожерелье. Все знают, что оно моё. Я подарил его Нарциссе в день свадьбы. Правда не думал в тот момент, что это сыграет мне на руку.

— Кстати, о миссис Малфой. Она наверняка помогла вам, указав на существование артефакта Хэтти Грин. И подарила вам его на годовщину свадьбы. Помню, что она сказала тогда.

— Согласитесь, красивая фигура речи.

— Только подарок был позже. Сначала вам нужно было приготовить Оборотное — для вас и для супруги. За помощью вы обратились к Северусу Снейпу, а может быть, он стал героем этой истории еще раньше. С зельем для Нарциссы проблем не возникло, а вот добыть волосы Яксли…

Малфой лишь загадочно улыбнулся:

— Продолжайте, Джон. У вас неплохо получается.

— Для этого Снейп и был в доме Яксли. Уж не знаю, как, но зелье было сварено. А дальше был прием, на который вы пригласили всех, даже начальника аврората и министра, чтобы обеспечить абсолютное алиби. Но для чего вы позвали меня?

— Ничего личного. Мне просто нужен был амбициозный аврор, который бы сам себя запутал. Так игра стала еще интереснее.

— Я тогда поднялся на второй этаж и услышал разговор Снейпа с миссис Малфой. Наверняка, она представилась больной, чтобы выпить Оборотное. Заменить вас на приеме — что может быть проще? Она ведь ваша супруга. Прекрасно знает, как вы ведете себя в обществе. Никто не смог её раскусить. Там же в коридоре я, очевидно, встретил вас.

— Ммм, нет, меня там не было. Полагаю, тогда вы впервые столкнулись с Нарциссой в моем обличие.

— И решил, что у вашей супруги роман с мистером Снейпом.

Малфой рассмеялся.

— Выходит, её промах только сыграл нам на руку. Оборотное не может изменить голос, но Северус приготовил небольшую порцию Терцио сонорис**. Потому никто не заподозрил, что на приеме был кто-то другой.

— Выходит, так. Миссис Малфой спустилась вниз и развлекала гостей, а вы в это время, прихватив Окультато людорум, отправились в Гринготтс. Там вели себя вызывающе, чтобы напомнить гоблинам, что связываться с вами не стоит. Потом заявили, что обронили ключ, пока добирались до сейфа. Мне сразу показалось странным, что действие Оборотного не смыла «Гибель воров», но позже я подумал, что Кровняк отвлекся, не заметил, как Яксли глотнул из фляжки. Теперь я понимаю — не было там никакого Яксли, были вы. Когда Кровняк отправился за мистером Гринготтом, вы открыли сейф и поставили у входа артефакт. Потом выслушали отказ Гринготта и, как ни в чем не бывало, направились обратно. Проехав водопад, незаметно для гоблинов вы хлебнули Оборотного и превратились в Яксли. Вы их запутали. Гоблины вызвали авроров. Как же вам удалось продержаться? Вы были так уверены, что Нарцисса успеет?

— Кому-то ведь нужно доверять.

— Это верно, но… Ах, та фляжка! Конечно! Нарцисса, в вашем обличии пришла на допрос и дала вам новую порцию Оборотного, чтобы чары не спали до срока. Потом вас выпустили. И всё. Дело было сделано. Вы понимали, что пропажу ключа можно списать на вашу якобы безответственность. Кто же станет хранить ключ от сейфа в ящике стола? К тому же Яксли и впрямь был у вас дома, вероятно, приходил с известием о шантаже. Таким образом, у него была возможность сделать с ключа слепок. Правда, гоблинский ключ подделать может лишь гоблин.

— Занятная история, — подметил Малфой.

— Нет — чертовски умный план. А когда выяснилось, что ваш сейф пуст, и Яксли оказался в тюрьме, вы дали ему понять, что вытащите «вора» из Азкабана, если он промолчит про тот случай в парламенте. Только как вы планируете его спасти?

— Спасти? — Малфой нахмурился. — Видите ли, мы ведь друзья — Бертран и я. И если друг оступился, не стоит лишать его надежд на будущее.

Джон поморщился.

— Просто потребуете его освобождения?

— Да. И он еще будет выплачивать мне моральную компенсацию, суд ведь все равно состоится. Дело заведено, разбирательства с Визенгамотом не избежать. Зато через пару недель Яксли выйдет на свободу. И будет молчать.

Джон ощутил как тяжесть, давившая на его плечи, вдруг пропадает и в груди зарождается долгожданное спокойствие. Он разгадал, решил сложную задачу, пусть и слишком поздно. Неверный ответ был дан раньше, сейчас ничего не изменить. Прямых доказательств вмешательства Малфоя нет, а Яксли наверняка будет говорить то, что попросит Малфой. Если уже не попросил. Игра сыграна, и в этой партии он на стороне проигравших.

— Вы хороший аврор, Долиш, — Малфой потрепал его по плечу. — Вы заслуживаете повышения.

— Вы меня обыграли.

Малфой сжал в руках колокольчик — тот зазвенел мелодично и громко.

— Лишь в этой партии. Но как знать, может, когда-нибудь еще мы встретимся у шахматной доски, — он протянул руку.

— Что ж… — Джон пожал бледную ладонь.

Волшебная палочка сверкнула в полумраке. Только не…

— Обливиэйт!

Джон замер и поморгал. Что-то изменилось. Малфой всё также держал его за руку.

— Мистер Долиш, всё в порядке?

— Да. Простите, — Джон нахмурился. Что они здесь делают? Ах, да, сейф Малфоя. Ограбление…

— Я могу осмотреть ваш сейф?

— Разумеется, но вряд ли вы что-то найдете. Мне уже перечислили страховку. Знаете, по-моему, Бертран пошел на преступление из-за острой необходимости. Его можно понять. Честно говоря, я не хотел бы, чтобы мой бессменный партнер по магическим шахматам сидел в тюрьме. Меня вполне устроила бы компенсация… ежемесячная, пока он не вернет всю сумму.

— Вы должны будете поговорить на эту тему с судьей, — Долиш снова встряхнул головой, чтобы мысли встали на свои места.

— Вам нехорошо? Очевидно, это спертый воздух. Знаете, меня тоже угнетают подземелья, — вдалеке загрохотала тележка.

— Да… просто немного устал, — Джон вздохнул. Кажется, Скримджер требовал отчет по «Маггловскому делу», только сказать ему всё еще было нечего. Кто из магов мог оказаться в тот день в Палате общин? Может быть, они никогда об этом не узнают… Дело перейдет в категорию нераскрытых, зато виновный в ограблении сейфа номер 441 найден и скоро предстанет перед судом.

— Идемте, аврор.

Кровняк дожидался у выхода, потряхивая звякалками, чтобы отпугнуть дракона.

— Вы закончили?

— Да. Думаю, это дело, наконец, закрыто.

— Несомненно — пробормотал Малфой. — Не-сом-нен-но.

_______________

** [Терцио сонорис — зелье, способное изменить голос так, как угодно волшебнику.. Название авторское.]

Джон поздоровался с портретом и уселся в кресло. Кажется, скоро он сменит кабинет на место попросторнее. Малфой написал прошение на имя Скримджера с просьбой о его повышении. Джона ждал Отдел по контролю магических артефактов. Наконец-то! Он всё еще не мог понять, стоит ли благодарить проклятого слизеринца или достаточно того скупого «спасибо», что он прошептал на суде по делу Яксли.

Тот уже наверняка был в своем поместье и вновь под опекой Аврората. За то, что их некогда подконтрольный преступник умудрился ограбить Гринготтс, Аврорату очень досталось от Визенгамота, так что Скримджеру теперь не хватало времени на все те бумаги, которые приходилось оформлять, чтобы объяснить их несостоятельность.

Яксли теперь вынужден пожизненно выплачивать Малфою долг, ведь деньги всё еще не были найдены. Зато тот настоял, чтобы преступника отпустили на свободу — еще бы, в тюрьме много не заработаешь, а долг перед Малфоем составил почти миллион галлеонов. К тому же, предприятия, принадлежавшие Яксли и без того находящиеся на стадии банкротства, отошли к новому владельцу. Но и этого было не достаточно, чтобы покрыть убытки. Малфой позволил растянуть выплаты на без малого двадцать лет. Яксли скрипел зубами, но лучше так, чем провести эти годы в Азкабане.

У входа в здание суда Малфой и Яксли пожали друг другу руки, словно только что сыграли удачную шахматную партию.

— Что ж…

Дела закрыты, давно стоило убраться на столе. Он принялся перебирать бумаги, сдвинул пачку документов в сторону и случайно столкнул кожаный блокнот. Тот рухнул со стола и осыпал пол тонкими пергаментными листами.

— Мордредова задница, — он наклонился, собирая бумагу.

«Теперь ты сможешь спрятать что-нибудь у всех на глазах», — написанная его рукой строчка тут же бросилась в глаза. Незнакомая… или смутно знакомая. А за ней — таблица с именами, как ключ к двери, которую он уже не способен открыть. Джон замер, посматривая записи, словно сцены из прошлого. По спине побежали мурашки. Он сел на пол и привалившись спиной к столу, расхохотался до слёз. Подарочек от Люциуса Малфоя… Проигранная партия, но не проигранная игра. Чья возьмет?

* * *

Люциус вернулся домой раньше, чем обычно, скинул темную мантию и принюхался. Дома пахло шоколадом, а значит…

— Папа! — Драко примчался навстречу и остановился в паре шагов, очевидно понимая, что выглядит слишком несдержанным для Малфоя, и отец его накажет. Люциус лишь улыбнулся и притянул сына к себе, обнимая и взъерошивая волосы неловким жестом.

— Драко…

Нарцисса показалась в проеме двери в светлом платье и с чашкой горячего шоколада в руках.

— Он приехал сегодня утром. Не стал ждать Добби.

— Соскучился, — прошептал Драко очень тихо. Люциус помолчал, думая, что в сущности всё наладилось, кроме одной детали — Рождество уже завтра, а у него всё еще нет подарков для семьи. Раньше он вполне обходился тем, что купят по его заказу домовики, но не в этот раз.

— Если вы уже пообедали, то можно отправиться в Париж, выбрать подарки.

Нарцисса удивленно улыбнулась, но расспрашивать ни о чем не стала. Она сжала плечо сына и прошептала:

— Так и сделаем, Люци.

Драко с трудом сдержался, чтобы не запрыгать на месте.

— А можно мне метлу? Пожалуйста, отец!

— Я подумаю над этим.

Пару минут назад он встречался с Элвином Монтегю, и тот тоже преподнес небольшой подарок. Люциус сунул руку в карман мантии. До чего же странные эти магглы! Такая яркая обертка, шелестящая облатка для маленьких зеленых капсул.

«Это тебе, отец».

Он устало расправил плечи и зашагал к ёлке. Наряженное яркими игрушками и фонариками дерево стояло посреди украшенной к празднику гостиной. В воздухе витал аромат цветов: Нарцисса принесла в дом букет роз. Люциус постоял немного, разглядывая лепестки нежно-голубого цвета, и взмахнул палочкой. Черная лента обернула коробочку с лекарством и завязалась в красивый бант.

— С рождеством, — он осторожно опустил подарок под ель и прикрыл глаза, пытаясь вспомнить усталый взгляд Абраксаса. Он никогда не был хорошим отцом, ровно, как и Люциус не был послушным сыном. Но кое-чему Абраксас его всё-таки научил: из всего следует извлекать выгоду.

— Дорогой, мы идем? — Нарцисса коснулась его плеча и осторожно погладила.

— Конечно, — Люциус шагнул к ней и в последний раз заглянул под ёлку. Новый маггловский препарат произвел фурор, а цены на него росли с каждым днем. Серебристая коробочка словно мерцала в вечернем свете, а из-под черной ленты выглядывало название, лаконичное и гордое: «Донум патер» — дар отцу.