В Багдаде все спокойно, или Десять желаний для Гермионы Грейнджер (гет)

Гермиона Грейнджер протискивалась по узкому проходу между лавками торговцев, на бегу выкрикивая извинения. Нужно успеть к семи, иначе она опоздает. Бал в честь десятилетия победы над Волдемортом — это официальное мероприятие, и если она не явится вовремя, завтра все газеты напишут, что «прекрасная треть Золотого трио считает себя слишком важной птицей, чтобы открывать бал в свою честь». Прекрасная треть — звучит так, словно она даже не человек, а аксессуар, розовый бантик на ленте почета настоящих героев. Гермиона почти скучала по старой доброй Рите Скитер. Во всяком случае, тогда ее называли «мозгом Золотого трио». А теперь единственное, о чем точно напишут, — в каком костюме Гермиона-все-еще-Грейнджер появилась на балу. А она пока даже не придумала, в чем пойти. Будто ей больше заняться нечем. Кому вообще пришло в голову устроить бал-маскарад в годовщину победы? Это же не Хэллоуин!

Но грустные мысли — прочь! На этот раз Гермионе есть чем гордиться. Ее наконец перевели в Отдел тайн и после четырех месяцев прозябания в архиве поручили первое настоящее задание. У какого-то торговца антиквариатом обнаружили прелюбопытнейший артефакт, и если она поторопится, то успеет забрать его уже сегодня.

— Сколько за лампу? — Услышала Гермиона, и прибавила шаг.

Нельзя позволить увести работу ее мечты прямо у нее из-под носа.

— Я беру! — выкрикнула она, подбегая к лавке, хотя толком не расслышала цену.

— Я первый подошел! — возмутился покупатель, протягивая торговцу плотную пачку купюр.

Гермиона сомневалась, что у нее с собой есть такая крупная сумма. Она собиралась договориться с продавцом и, если цена окажется высокой, вернуться за лампой завтра. Но действовать надо было решительно.

— Она моя! — чувствуя себя упрямым ребенком в песочнице, закричала Гермиона и схватила за позолоченную ручку старой лампы.

В районе пупка резко дернуло, и Гермиона потеряла сознание.

Очнулась она от ощущения, словно ее кожа плавится и стекает крупными каплями с горящего тела. Вокруг, насколько можно охватить взглядом, простиралась пустыня. Бесконечные дюны, ни единого деревца или крупного камня, в тени которых можно было бы спрятаться от нещадно палящего солнца. И ни капли воды, чтобы промочить пересохшее горло. Зато вожделенная лампа все еще крепко зажата в руке. Гермиона подавила желание хорошенько пнуть бесценный артефакт и посмотреть, насколько далеко он улетит и как глубоко зароется в песок.

Не трогать зачарованные предметы руками — это первое правило в ее работе. Угораздило же нарушить это правило на первом же задании. В понедельник сплетни о ее оплошности разлетятся раньше, чем она успеет дойти до кабинета начальника, и над ней будет смеяться весь отдел. Если, конечно, она сможет вернуться...

Идти по песчаным насыпям — все равно, что карабкаться по эскалатору, едущему в обратном направлении. Два шага вверх — и тут же сползаешь на шаг назад. Ноги вязнут и кажутся налитыми свинцом. Хочется просто упасть и не шевелиться. Но песок настолько горячий, что лежать на нем так же приятно, как на раскаленной сковородке. Потому Гермиона продолжала идти. Она даже не догадывалась, где находится, и как далеко от этого проклятого места ближайший город или хотя бы поселение бедуинов. Волшебная палочка пропала, а любимые наручные часы, которые не разбились даже после прямого ступефая, вышли из строя и вместо числа и времени показывали сплошную абракадабру. В архиве Гермиона как-то наткнулась на упоминание, что так может происходить при перемещении во времени более чем на столетие, но надеялась, что ее часы просто сломались, и она не оказалась в эпохе динозавров или каких других жутких тварей, населяющих доисторическую землю.

И почему с ней вечно происходит нечто подобное? С первого дня, как она открыла для себя магический мир, ее всюду преследуют неприятности. Решила пореветь в туалете — и туда наведался здоровенный горный тролль. Убегала от безобидной кошки завхоза — попала прямо в лапы жуткому трехголовому псу. Просто шла по школьному коридору — и встретила василиска. Гермиона надеялась, что когда охота Волдеморта за ее лучшим другом прекратится, то и ее неприятности закончатся. Но нет — вот она стоит посреди пустыни, без палочки и воды, зато с какой-то зачарованой жестянкой.

Пить хотелось невыносимо. От жары или от жажды, но ей всюду мерещились голубые озера, хотя вокруг не было ничего, кроме песка. Хорошо, если это всего лишь миражи, а не галлюцинации от обезвоживания. Как-то глупо родиться ведьмой, победить Волдеморта и так негероически умереть в самом расцвете сил. В приступе жалости к себе Гермиона перевернула и потрясла лампу, словно ожидая, что из ее длинного носика потечет вода. А потом припомнила детскую сказку и принялась ожесточенно тереть круглый золотистый бок. Из лампы тут же повалил сизый дым, и Гермиона испуганно отбросила ее подальше.

— Вы, должно быть, издеваетесь! — загрохотал над ней парящий в темном облаке полупрозрачный профессор Снейп. — Да лучше бы я вечно горел в аду в компании Волдеморта и его гадюки!

— Все-таки галлюцинации, — пискнула Гермиона и второй раз за день грохнулась в обморок.

— Грейнджер, вставайте, хватит здесь разлеживаться. Говорите, какого дьявола вы меня позвали. — на этот раз чуть тише, но все так же страшно прорычал голос у нее в голове.

Гермиона опасливо приоткрыла один глаз и сразу зажмурилась, увидев прямо над собой недовольно скривившуюся физиономию Снейпа. После смерти он явно не подобрел.

— Не притворяйтесь, что не слышите, а то я повторю громче.

— Не надо громче, — взмолилась Гермиона, пытаясь подняться на ноги. Голова все еще кружилась, отчего Гермиону слегка пошатывало. — Профессор Снейп? Это на самом деле вы, или я брежу?

— Это не взаимоисключающие понятия, — глубокомысленно изрек Снейп.

— Значит, все-таки вы... И как вы тут очутились?

— Это вы меня спрашиваете?! Между прочим, это вы меня сюда вызвали, а не я вас.

— Никого я не вызывала!

— Лампу терли?

— Терла.

— Зачем?

— Чтобы появился джинн? — уже понимая собственную промашку, промямлила Гермиона.

— Так говорите, чего хотели, и оставьте меня в покое! — Снейп снова повысил голос до громоподобного, и Гермиона прижала ладони к ушам.

— Не кричите так, и без вас голова раскалывается!

— Нет, определенно, ад показался бы мне курортом.

— Что? Я вообще-то вас освободила. Могли бы быть хоть чуточку благодарны. — Гермиона уперла руки в боки и неодобрительно посмотрела на джинна.

— Неужели? — Он насмешливо скривил губы и еще больше раздулся в размерах, заслоняя своей черной тучей половину неба. Но так хоть солнце меньше пекло. — Тогда я наверняка могу немедленно покинуть это... куда бы вы меня ни притащили, — продолжил Снейп. — Хотя нет, я все еще бестелесный дух, привязанный к злосчастной лампе и вздорной гриффиндорке впридачу. Невероятное везение! Даже не знаю, как вас отблагодарить за такую невиданную щедрость.

— Вы закончили?

— Я еще даже не разогрелся, Грейнджер. Раз уж я вынужден терпеть ваше несносное общество, то не намерен сдерживать свой справедливый гнев.

Нет, этот человек (или джинн?) совершенно невозможен. Если бы язык так не прилипал к небу, Гермиона обязательно высказала бы все, что о нем думает.

— Если не хотите следующие несколько лет провести в компании моего разложившегося трупа и, возможно, очень злого приведения, лучше помогите достать воду.

— Это приказ? — Снейп вопросительно выгнул бровь.

— Что? Нет, конечно же! Я не стану вам приказывать, — поспешила заверить Гермиона.

Она ненавидела рабство во всех его проявлениях и не собиралась пользоваться угнетенным положением джинна, распоряжаясь им, как домовым эльфом.

— Тогда обойдетесь. Мне вода не нужна, — бросил этот несносный человек и начал тонкой струйкой втягиваться обратно в лампу.

— Хорошо, это приказ! — выкрикнула Гермиона.

Конечно, ужасно помыкать Снейпом, но какой толк от ее высоких моральных принципов, если она умрет от жажды посреди пустыни?

— Быстро вы меняете мнение. — Голос Снейпа был подозрительно похож на голос ее совести.

— Прекратите болтать и достаньте воды, — рассердилась она.

Джинн исчез всего на мгновение.

— Это все? Стакан минералки? Мы посреди чертовой пустыни, неужели неясно, что мне понадобится гораздо больше, чем один стаканчик?

— Вы приказали достать воду. Это вода. — Снейп явно издевался над ней.

— И вы не дадите мне больше?

— Только если у меня не будет другого выбора из-за прямого приказа.

«Хитрый пронырливый гад, — думала про себя Гермиона, — заставляет потратить все желания на воду, а потом бросит меня тут умирать совсем одну. Ну уж нет!»

— Ладно, я хотела по-хорошему, но вы сами напросились.

— Не пытайтесь меня запугать, Грейнджер, это вам грозит смерть от обезвоживания, я-то уже давно умер. Кстати, какой сейчас год? — как ни в чем не бывало поинтересовался Снейп. В ответ на ее угрозу он даже бровью не повел.

— До того, как я дотронулась до этой лампы, был две тысячи восьмой, но теперь я не уверена, — Гермиона постаралась казаться вежливой.

— А вас мама не учила не хватать руками незнакомые подозрительные предметы? — тут же съязвил Снейп.

— Нет, моя мама поощряла здоровое любопытство и исследовательский интерес.

— Уверен, она пожалела бы об этом, узнав, что вас убило ваше любопытство. Совсем как кошку.

— А у кошек девять жизней, — понимая, насколько нелепо это звучит, все же огрызнулась Гермиона.

— Возомнили себя Поттером? Думаете, вам тоже удастся вечно творить безрассудства и избегать смерти?

— Из нас двоих жива я, а вы — нет, так что не надо о безрассудствах, — съехидничала она в ответ.

— Очень деликатно с вашей стороны.

— А мне, знаете ли, не до деликатности, мне тут смерть грозит... от обезвоживания.

С неба раздалось громкое рычание, и джинн снова начал втягиваться в лампу.

— Пока вы не спрятались в свою жестянку, — остановила его Гермиона, — приказываю выдать мне полную копию вашего контракта как джинна. Разборчивым почерком, на знакомом мне языке и удобным для чтения размером шрифта.

Если бы Снейп умел метать молнии глазами, она уже давно превратилась бы в горстку пепла. Через секунду джинн исчез в лампе, а у ее ног лежали десять тяжелых томов. А самый большой приземлился прямо на ногу, ударив по большому пальцу.

— Он это нарочно! — обиженно буркнула Гермиона, растирая ушибленный палец. — А еще говорят, горбатого могила исправит... Это они Снейпа не видели!