Предсмертное проклятье Волдеморта. (гет)

Время действия — между главами "Изъян в плане" и "Девятнадцать лет спустя».

* * *

День завершился. День, полный боли, хаоса, радости и усталости. Гарри сидел на диване в гостиной дома на площади Гриммо и старался ни о чём не думать, просто наблюдая за пламенем в камине. Семья Уизли в трауре, и потому они с Гермионой предпочли побыть здесь, чтобы не мешать им. Но до чего же это был трудный день!

Они с Гермионой решили отдохнуть в тишине и покое бывшей штаб-квартиры Ордена. В конце концов, они это заслужили. Гермиона составила ему компанию в пустом доме, поскольку её собственная семья по-прежнему была надёжно спрятана в Австралии.

Когда они прибыли на Гриммо, вечер только начинался, а теперь близилась полночь. И всё это время у Гарри постоянно менялось настроение: то он был готов расплакаться, то радовался, что война окончена. Впрочем, Гермиона себя чувствовала явно не лучше. А прямо сейчас ощущения были и вовсе противоречивыми: тело практически кричало о смертельной усталости, но при этом в крови бушевал адреналин. Надо обязательно успокоиться, иначе не уснуть.

Стало слышно, что наверху Гермиона закрыла кран в ванной. Очень странное чувство: знать, что она так близко, но оба заблудились во внутреннем мире собственного «я». Ситуация напоминала бесконечные дни в палатке во время охоты на крестражи.

И всё-таки отличие было — война закончилась. Настало время исцеления.

Так он и сидел, пристально глядя на огонь, пока его размышления не коснулись Рона и Джинни. Жаль, что для Джинни он не сумел сделать больше. Он хотел помочь в её горе, но всё-таки…

Мысль о том, что с ним не будет Гермионы, заставила внутренности скрутиться узлом. Они были рядом каждый день почти целый год. Как жить, если больше никогда не услышишь, как она вздыхает во сне? Без её ладошки в его руке, когда они снова куда-то идут? По комнате словно пронёсся холодный ветерок. Гарри вздрогнул.

Послышался тихий стук в дверь, и хозяин дома поднял голову. В такой поздний час он не ждал гостей. Гермиона наверху в ванной, а сам он пытается расслабиться, чтобы заснуть. Поттер медленно встал и направился к двери. Замер на мгновение, прежде чем открыть, и с удивлением обнаружил на крыльце Кингсли Шеклболта.

— Я могу войти? — поинтересовался явно взволнованный нежданный гость.

Гарри кивнул и отступил в сторону.

Кингсли прошёл в гостиную и огляделся.

— Я правильно понимаю, что Гермиона Грейнджер тоже здесь?

Хозяин особняка просто кивнул.

— Пригласи её, пожалуйста. Мне нужно поговорить с вами обоими. Немедленно.

Беспокойство в его голосе вызвало тревогу, и потому, ещё раз кивнув, Гарри направился в сторону ванной комнаты. И почувствовал, как из-под двери тянет теплом, согревая голые пальцы ног. Вроде мелочь, но сейчас она казалась важной. С тех пор как, он очнулся в Запретном лесу лицом в грязи, каждый миг жизни стал гораздо драгоценней. Поттер посмотрел на свои ноги, пошевелил пальцами, а потом негромко постучать в дверь.

— Гарри? — послышался знакомый голос. — Кто-то пришёл? Мне показалось, я слышала чей-то голос.

— Да, — мягко ответил тот, глядя на трещину в дверном косяке. — Кингсли. Говорит, это срочно.

— Я сейчас выйду.

Всплеск воды подсказал, что подруга выбралась из ванны. Послышались шаги, а затем из ванны вынули пробку. Вода побежала по трубам, а ещё через мгновение дверь открылась и появилась порозовевшая Гермиона. Она небрежно собрала волосы в пучок, и только несколько тонких прядок свисали перед ушами. На ней был бледно-зеленый халат, который укрывал её от шеи до колен и запястий.

Гарри привычным жестом предложил ей руку, и она сразу же её взяла. После воды пальцы девушки оказались горячими, влажными и чуть морщинистыми. По лестнице они спустились вместе.

Когда они вошли, Кингсли расхаживал взад-вперёд, и под ним тихонько скрипел пол.

Резкий поворот — скрип — четыре шага — резкий поворот — скрип… А когда гость увидел, что они держатся за руки, его губы почему-то сжались в тонкую полоску. Потом он жестом указал, чтобы они присели.

По-прежнему не отпуская друг друга, пара бок по бок устроилась на диване.

Кингсли сделал глубокий вдох и сразу же взял быка за рога (одновременно продолжая ходить):

— Что вы знаете о предсмертном проклятии?

Пальцы Гермионы вцепились в Гаррины.

— Очень сильная тёмная магия, — ответила она ровным голосом. — Ведьма или колдун заранее готовит проклятье, но действует оно только после её или его смерти. Цель, как правило, злейший враг... или...

— Все окружающие в момент смерти колдовавшего, — закончил за неё Шеклболт. Он дошел до конца уже привычной дорожки и со скрипом развернулся.

— Вы имеете в виду… — начала Гермиона.

— Да, мисс Грейнджер, Тот-Кого-Нельзя-Называть, лорд Волд…

— Том Риддл, — жёстко перебил Гарри.

— Конечно, — гость кивнул. — Итак, мы точно знаем, что Тому Риддлу удалось выпустить предсмертное проклятье в Большом зале Хогвартса.

— Министерство уже определило, каковы последствия? — хладнокровно осведомилась Гермиона, словно речь шла о погоде.

— Да. Собственно, поэтому я здесь.

Кингсли достиг шкафа у стены, и снова послышался скрип.

— Когда раненые начали поступать в Мунго, целители обнаружили на них следы проклятья. Они уведомили авроров, и мы тут же начали полномасштабное расследование. К нам присоединились даже Невыразимцы. Через несколько часов происхождение проклятья подтвердилось, а затем понадобилось почти в два раза больше времени, чтобы установить эффекты и цели. Как вы знаете, от предсмертного проклятья не спастись, поэтому пострадал каждый, кто присутствовал в Большом зале, когда умер Риддл. Похоже, он создавал проклятье во время вашего поединка, — тут гость кивнул Гарри. — Наверняка сообразил, что может умереть. Меньше часа назад мы наконец-то определили точную формулировку проклятья. Я пришёл сюда прямо из Отдела Тайн.

Он выудил из кармана мантии небольшой хрустальный шар, который почти не отличался от сферы с пророчеством, и постучал по нему палочкой. Над шаром появилась невысокая полупрозрачная фигура Волдеморта, и раздался высокий чистый голос:

— Я насылаю проклятье на нечистокровных:

Никакой ребенок, не родившийся от чистокровного,

Не доживет до возраста магической школы.

Никакая пара не переживет брачную ночь,

Если чистая кровь не возляжет на брачное ложе.

Фигура исчезла, втянувшись в шар, который Кингсли положил обратно в карман. Звук трения стекла о тяжёлую синюю ткань показался Гарри чересчур громким. А кроме него можно было услышать только потрескивание горящих поленьев в камине. Помедлив, Шеклболт снова заговорил:

— Риддл явно хотел помешать вступать в брак друг с другом полукровкам и маглорождённым, пытаясь вернуть волшебному миру «чистоту», — последнее слово он буквально выплюнул. — Однако из-за того, что он неспособен понять любовь, а уж тем более — жертву ради неё, получились серьёзные прорехи, и если их использовать, можно обойти проклятье.

— Каким образом? — поинтересовался Гарри. — Лично мне кажется, что лазеек нет.

— Авроры и Невыразимцы подтвердили, что на брак между чистокровным и... другим проклятье не повлияет. Если в паре хотя бы один — чистокровный, не пострадают ни они, ни их дети. Причём проклятье не настолько сильное, чтобы повлиять на следующее поколение. Судя по всему, Риддлу не хватило времени, чтобы сделать его сильнее. Так что в некотором смысле нам повезло. В общем, проклятье умрёт вместе с нами.

— Правильно я поняла, министр, — начала девушка, по-прежнему сохраняя спокойствие, — что полукровки, такие как Гарри, или маглорождённые, такие как я, должны вступать в брак исключительно с чистокровными?

— Не только, мисс Грейнджер. Как я уже сказал, Риддл не понимал, на какие жертвы иногда идут люди ради любви. Например, такая пара, как вы, — Шеклболт указал на их руки.

Гермиона покраснела, а Гарри сжал её ладошку.

— Если такая пара не станет вступать в брак или заводить детей, проклятье её не коснётся, и она может жить как заблагорассудится.

Гость почесал нос, а потом снова скрипнул пол.

— А ещё Риддлу невдомёк, что люди могут пожертвовать своим счастьем на благо волшебного мира... чтобы волшебство не исчезло.

— Вы имеете в виду?.. — похоже, собственная догадка потрясла Гермиону.

— Чаще магия передаётся по наследству, — продолжал пояснять гость. — Всех нюансов мы не знаем, но в целом ситуация следующая: у родителей магов рождаются и дети маги, причём чем магически сильнее родители, тем сильнее как волшебники дети. И если талантливые и сильные ведьмы и колдуны, которые защищали Хогвартс, удалят себя из... как же это называют магловские ученые? Ах да, генофонда! Для нашего мира это будет ужасная потеря.

Гарри отметил, что подруга заметно напряглась.

— Поэтому я пришёл с просьбой. Пожалуйста, подумайте, насколько сильно могут помочь магическому миру ваши дети. Вы, пожалуй, два самых сильных волшебника среди вашего поколения. Пожалуйста, не позволяйте Риддлу выиграть — не отвергайте шанс передать вашу магию. Я точно знаю, что есть немало чистокровных ведьм и колдунов, которые могут стать для вас двоих хорошими партнёрами. И вы сумеете найти счастье, пусть и не такое большое, как друг с другом.

У Поттера возникло ощущение, что он никак не может понять, о чём вообще речь. Слова ему казались какой-то тарабарщиной. Может, он так сильно устал, что толком ничего не воспринимает? Кингсли считает, что они с Гермионой... пара? С чего это вдруг? Они никакая не пара!

Или всё-таки да? Гарри давно считал, что она выбрала Рона, поэтому отошёл в сторону и старался не думать о ней, как о девушке. В конце концов, если тебе нравится девушка лучшего друга, не выйдет ничего хорошего. А он никогда не допускал, что Гермиона может выбрать его. Интересно, она когда-нибудь думала?..

Поттер ещё раз крепко сжал её ладошку, и подруга ответила тем же.

— Я прекрасно понимаю, что вывалил на вас слишком много, и вам понадобится время на раздумья, — заметил Кингсли, прекратив, наконец, ходить из угла в угол. — Но я должен был сказать правду, и как можно скорее. Кстати, похоже, за последние двадцать четыре часа образовалось немало новых пар. Впрочем, неудивительно — сейчас слишком много эмоций. Пожалуйста, обдумайте всё, что я рассказал, и примите обоснованное решение. Но какой бы путь вы ни избрали, не забывайте о будущем.

Кивнув собеседникам и пожелав спокойной ночи, министр аппарировал.

Нескольких минут в гостиной царила настолько мёртвая тишина, что треск огня в камине прозвучал для Гарри как пушечный выстрел. Его мысли разбрелись в разные стороны, и никак не удавалось их «собрать». Наконец всплыли мысли о Роне, Гермионе и Джинни. Сердце забилось быстрее. Похоже, к этому моменту подруга взяла себя в руки, и потому повернулась к нему. Щёки покрывал румянец, словно она смутилась. А встретившись с ним взглядом, застенчиво отвернулась, но потом всё-таки заговорила:

— Кингсли считает, что мы...

— Влюблены, — закончил Поттер и нервно сглотнул. — Рон тоже так считал. И Рита Скитер.

Словно осознав величайшую истину, он сам себе кивнул и снова уставился в огонь. Повисла пауза.

— О чём думаешь?

Гермиона задала вопрос так тихо, что разобрать любые эмоции было невозможно. Гарри глубоко вздохнул и решил просто сказать правду, поэтому повернулся и посмотрел ей в глаза.

— Я люблю тебя с первого курса. — Похоже, румянец стал ещё сильнее. — Но всегда думал, что тебе нравится Рон.

— Ох, Гарри, — вздохнула девушка, — да, Рон мне нравится... Может, я бы и смогла его полюбить, но не уверена. Всегда думала, что для тебя я — только «свой парень». А потом были Чжоу… и Джинни...

На этот раз тишину нарушил Поттер:

— Мне нравится Джинни. Думаю... думаю, я бы тоже смог её полюбить, но первое место твоё. Всегда.

— Как и у меня. Я… я тоже тебя люблю.

На красивые карие глаза навернулись слёзы.

— Какие же мы были слепые, а теперь...

— Кингсли же сказал, что мы можем быть вместе, — внезапно выпалил Гарри, словно хватаясь за соломинку, — если не поженимся.

— И ты действительно этого хочешь? — поинтересовалась Гермиона, бросив испытующий взгляд.

— Нет... Я хочу семью… чтобы всё как положено: мама, папа, дети, Рождество, пикники на пляже... И не меньше…

— Я тоже. Я тоже всё это хочу. Не думаю, что буду довольна жизнью... без этого.

Их снова накрыла тишина. Потом Гарри схватил любимую за руку, словно та была талисманом, и, наконец, заговорил:

— Тогда что нам делать?

— Похоже, придётся принять предложение министра. Вступить в брак с чистокровными, завести детей… Укреплять наш мир, увеличивать количество магов и не уклоняться от своего долга.

— И кто? Рон и Джинни?

— Она тебя любит, — прозвучал искренний ответ.

Поттер вздохнул и провёл свободной рукой по волосам.

— Рон тебя тоже любит, но... я думаю... знаешь, я уже давно смирился, что ты будешь с ним. И понятия не имел, что у меня тоже был шанс... Чувствую, что обрёл тебя, а теперь придется тебя отпустить!

Он разочарованно вздохнул и ударил по ближайшей подушке.

— Я точно знаю, что ты сейчас чувствуешь, — сказала девушка так тихо, что Гарри едва расслышал. По её щекам потекли слёзы. Он начал их смахивать, а затем наклонился и нежно поцеловал любимую в лоб. А та зарылась лицом в его грудь и отчаянно зарыдала.

— Гермиона, я всегда буду тебя любить, — прошептал Гарри в её влажные, потрясающе пахнувшие волосы.

— Я люблю тебя, — выдохнула она ему в плечо. Всегда. Вечно.

Теперь треск огня заглушали её всхлипы и стук его сердца. И Гарри продолжал прижимать к себе Гермиону, даже когда ворот его рубашки насквозь промок от слёз.

В ту ночь они были вместе. Впрочем, как и следующие два дня и две ночи. Для них это было горько-сладкое время, которое они провели в доме Блэков только вдвоём. Что там происходило, знали только они. Как они провели эти дни и ночи — осталось их тайной даже годы спустя.

А дальше они вернулись во внешний мир, где их ожидало слишком много похорон. И оба держали за руку плакавших рыжеволосых, которые их любили. Годы спустя благодаря детям и карьере Гарри и Гермиона таки обрели толику счастья. Они выиграли войну и начали исцелять мир, пожертвовав ради него своей любовью и личным счастьем.

И этого Тому Риддлу никогда не понять.