Блэкродские тайны (гет)

Сколько я себя помню, огромный пышный дворец, описание подобных которому так часто встречаются в детских сказках, всегда стоял в нескольких милях от нашей деревни, скрытый от любопытных глаз тенью маленькой зелёной рощи. Однако прошло немало времени, прежде чем я стал видеть в этом строении, так не похожем на угрюмые сельские домики, что-то необычное. Лет в пять я спросил у отца, чей это замок. Отец мой, человек слабохарактерный и мягкосердечный, не стал мне перечить, выдумав целую историю, с принцем, принцессой и драконом, которую я уже, по прошествии стольких лет, вряд ли когда-нибудь вспомню. Вскоре выяснилось, что он её попросту придумал, так как никакого замка в глубине тихой рощи, по его убеждению, нет и никогда не было. Соседские мальчишки стали дружно смеяться надо мной, заявляя, что я гнусный лгунишка, придумывающий небылицы. Моя мачеха, в ответ на мой вопрос про замок, лишь отмахнулась, сказав, что у неё есть куча более важных дел, чем слушать выдумки глупого непослушного мальчишки. Два её самых важных дела в виде моих сводных сестрёнок-близняшек Мэри и Салли сидели тут же, радостно вопя в две абсолютно одинаковые беззубые глотки. Когда вернулся отец, я пристал с вопросами и к нему, и тут-то он и вынужден был признаться, что всё придумал, и никакого дворца вовсе нет. И всё же он был, и даже теперь, закрывая глаза, я порой вижу его высокие чёрные колоны у входа, резные ворота и ажурную калитку.

Я быстро убедился, что только я один со всей деревни видел дворец посреди маленькой рощи. Мне оставалось только строить тысячи разных предположений, почему он скрыт от всех глаз кроме моих. Мысль о том, что дворца действительно не существует просто не приходила мне в голову. И всё же, все отрицавшие наличие чего-либо необычного в тени вековых деревьев рощи, упорно отказывались туда ходить. Никому из местных жителей и в голову не приходило устроить там небольшой пикник, хотя место было как раз подходящее. Бекки Кларк, племянница мистера Кларка, местного священника, говорила, что когда-то давно на этом месте сжигали колдунов и потому оно проклято. Мои рассказы о замке вызывали в её набожной душе неистовый испуг. Заявив, что это всё козни дьявола, Бекки прервала со мной всякое общение и даже на улице, издали завидев меня, всегда поспешно переходила на другую сторону.

Зато её дядя, мистер Кларк, стал наведываться к нам чуть ли не каждые выходные. Искоса поглядывая на меня, он долго и пространно говорил о Боге, о необходимости противостоять грехам и о том, что дьявол только и ждёт, как бы опутать сетями неискушённую душу. Так продолжалось почти два месяца, пока в один прекрасный день он не завалился к нам в гостиную прямо посреди обеда и как-то особенно горячо стал говорить о необходимости борьбы с соблазнами. При этом он грозно взирал на меня с высоты своего исполинского (тогда все взрослые казались мне великанами) роста. Нет, я не был напуган, но был ужасно зол, потому что понимал, что все его слова адресованы ко мне и всё из-за этого загадочного невидимого всем кроме меня дома. Но мне оставалось лишь молча стоять и слушать, сжимая кулаки от ярости. И вдруг стакан с пуншем в сухой, покрытой глубокой сетью морщин руке мистера Кларка разлетелся вдребезги. Сёстры, напуганные громким звуком, принялись реветь, мачеха — суетливо вытирать салфеткой остатки пунша с костюма мистера Кларка, и только отец молча стоял в углу, не желая вмешиваться в эту кутерьму. Почему-то мистер Кларк был просто уверен, что в случившемся виноват именно я (и как оказалось позже, он был недалёк от истины) и потому обозвал меня маленьким бесёнком, пригрозив мне всеми девятью кругами ада, и, закончив свою пламенную речь, как ужаленный выскочил из нашего дома. Мне же пришлось в наказание несколько часов стоять в углу на горохе, мучаясь, как полагала моя мачеха, искренними угрызениями совести. Возможно, это было бы действительно так, если бы я понимал, за что именно меня наказывают. Отец тоже понимал, что моё наказание несправедливо, но так как он во всём потакал мачехе, он не заступился за меня. Именно тогда я в первый раз затаил обиду на него и впоследствии наши отношения с каждым годом только теряли сердечную привязанность.

Мистер Кларк бросил привычку наведываться к нам по выходным, но меня поджидала новая опасность — я пошёл в школу. Моя первая учительница, миссис Гаджери, вечно чем-то озабоченная, чувствительная тётушка средних лет, не имевшая никогда своих детей и мало смыслящая в их воспитании, в первый раз услышав мой рассказ о загадочном дворце, закатила настоящую истерику. В тот же вечер она пришла к нам домой и долго о чём-то говорила с мачехой. По рекомендации доброй и чуткой миссис Гаджери, я оказался в больнице, и теперь странного вида доктора, с одинаковыми неприятного вида ухмылочками, каждый день задавали мне вопросы про дворец и его окрестности, о моём детстве и отношениях с матерью, которую я не помнил, ведь она умерла, когда я был совсем крохой. Мне поставили диагноз (странное словечко, я плохо понимал, что оно значит, но очень им гордился) о каком-то сложнопроизносимом психическом расстройстве, и теперь все светила медицины в округе считали своим долгом приставать ко мне с глупыми вопросами. Наконец, из Лондона приехал профессор Дойлз, один из успешнейших психиатров того времени. Он предложил лечить меня электрошоком, который уже вовсю использовался в те дни в медицине. По правде сказать, это довольно неприятная штука, и, будь я обычным мальчиком, я бы наверняка остался бы полным идиотом после парочки сеансов. Но я был необычным, и потому почти не чувствовал ничего при очередном заряде. К тому времени, мне окончательно осточертели больничные стены, к тому же, я начал смекать, что ради того, чтобы меня оставили в покое, стоит, пожалуй, согласиться, что никакого здания в роще действительно не существует. После моего «прозрения» все единодушно признали профессора Дойлза «гением медицины, величайшим человеком нашего времени, имя которого золотыми буквами будет вписано в книгу истории рядом с Авиценной, Гиппократом и Пироговым». Мачеха и сёстры дружно рыдали в один голос, целуя руки «величайшего человека нашего времени» и горячо благодаря его за то, что он «вернул их мальчика к нормальной жизни». В нашей округе я стал знаменитостью, «излеченным новым прогрессивным способом мальчиком», а Дойлз вскоре получил какую-то важную правительственную награду и неплохое место в Королевском медицинском обществе. И никто не знал, что на самом деле, всё это — самая что ни на есть ложь, ибо дворец в зелёной роще никуда не исчезал, я по-прежнему видел его и, несмотря ни на что, был абсолютно уверен в его реальности. В конце концов, я решился на отчаянный шаг: перелезть через железную ограду и проникнуть внутрь. Несколько недель я тщательно разрабатывал свой план, и, когда с приготовлениями было покончено, в одну из тёплых июльских лунных ночей я лёгкой тенью выскользнул из дома и двинулся по направлению к роще. Я мог не бояться, что кто-то из домочадцев проснётся и заметит моё отсутствие — накануне я подлил в кисель снотворное, и теперь отец, мачеха и сёстры спали крепким сном, не в силах помешать моей затее. Чем ближе я подходил к месту моих извечных бед и моих тайных желаний, тем страшнее мне становилось. А что, если это действительно мираж, или, что ещё хуже, логово дьявола, заманивавшего меня в ловушку. Пару раз я был готов повернуть обратно, но усилием воли заставлял свою трусость умолкнуть.

Роща встретила меня тихим шелестением. Под ногами шуршали мыши, где-то в глубине ветвей ухали совы. Замирая от страха, я приблизился к заветным воротам. Теперь я мог, как следует, рассмотреть её и заметить кованную большую букву «Б» с завитушками, обрамлённую серебряной змеёй, которая украшала калитку. На моё удивление, она оказалась не заперта, а лишь чуть приоткрыта. В то время я ещё был совсем щуплым, поэтому легко пролез сквозь это небольшое отверстие, очутившись в большом саду, полном дивными цветами, некоторые из которых, как мне показалось, с любопытством подняли свои головки, вглядываясь в непрошеного гостя. К дому вела узкая, выложенная гладкими серебристыми камнями дорожка. Я остановился в нерешительности. В одном из узких окошек горел свет, но что-то подсказывало мне, что хозяева не будут рады моему неожиданному визиту. Но уходить мне не хотелось, и я ещё долго стоял в нерешительности, вдыхая ароматное благоухание незнакомых растений.

Не знаю, что было бы со мною, отважься бы я постучать в эту дверь. Впоследствии много лет спустя я был однажды в этом доме, но то, что в детские годы казалось мне сказкой, в годы зрелые оказалось тюрьмою. Спас меня всемогущий случай, навсегда предопределивший мою судьбу. В то время, когда я глупо стоял, разглядывая дом, слева от меня послышалась какая-то возня. Обернувшись, я чуть не подскочил от неожиданности. На меня смотрела существо, мало похожее как на человека, так и на любое из известных мне животных. Оно было маленьким, абсолютно лысым, а его огромные уши напоминали крылья летучих мышей. Велико было моё удивление, когда существо, испуганно визгнув, что-то забормотало на вполне человеческом языке. Кажется, оно было напугано не меньше меня.

— Что случилось, Барбус? — послышался другой голос, а следом, из глубины сада, появилась и сама его обладательница. Это была девчонка примерно одного возраста со мной, одетая в длинное старомодное пышное платье. Тёмно-каштановые волосы, придержанные сверкающим гребнем, аккуратными локонами спускались ей на плечи, богато отливая серебром в свете луны. Но поразительней всего были глаза. Огромные, тёмные, в обрамлении пушистых ресниц — немудрено, что я так и застыл, вглядываясь в них, позабыв обо всё на свете. Она была абсолютно не похожа ни на одну из деревенских девочек. Словно сошедшая с обложки старой сказки, она затмевала собой все чудеса этого вечера.

— Что ты здесь делаешь, магл? — надменно спросила девочка, обращаясь явно ко мне. — Как ты попал сюда?

— Это Барбус виноват, мисс, — пропищало существо, падая на колени. — Барбус забыл закрыть калитку. Не наказывайте Барбуса, прошу вас, мисс.

— Успокойся, Барбус, я никому не скажу, — властно распорядилась девочка, не обращая внимания на то, что склонившийся перед ней слуга отчаянно бьётся ушастой головой прямо о каменную дорожку. И хоть я по-прежнему питал к существу со странным имечком мало симпатии, мне стало искренне жаль его, ведь я не понаслышке знал, что такое телесные наказания.

— Простите, мисс, что я забрался в ваш сад, — обратился я к девочке. — Мне было любопытно...

— Меня не интересует это, — оборвала она, сделав останавливающий жест рукой. — Это поместье Блэков, и никто не имеет право без приглашения заходить на его территорию. Сегодня я дам тебе уйти, — милостиво сказала она, окинув меня долгим взглядом. — Но если подобное повториться следующий раз, я позову своего отца, и он выпустит из тебя все кишки. А сейчас иди, магл, и не вздумай никому говорить о том, что видел здесь.

Чувство самосохранения подсказывало мне, что следует послушаться девочку, но ноги почему-то отказались подчиняться мне.

— Почему вы называете меня маглом, мисс? — спросил я, пользуясь её временной благосклонностью.

— Потому что ты — магл, — презрительно пожала плечами она. — А теперь беги, я могу позвать отца прямо сейчас.

Угроза подействовала, и я стремя голову бросился бежать прочь, остановившись только у самого моего дома. Усталый, я, не раздеваясь, повалился на подушку и тут же забылся крепким сном.

Это произошло в ночь с пятого на шестое июля тысяча девятьсот шестьдесят третьего года, а ровно через год судьбе было угодно совершить новый вираж, изменив мою жизнь навсегда.

Всё это время я никому не рассказывал о произошедшем и даже, подобно большинству жителей деревни, стал сторониться загадочной рощи. Поместье Блэков никуда не исчезло и всё так же притягивало меня к себе, но я дал себе слово, что никогда больше не потревожу его обитателей. Слово, которое, как оказалось, я так и не смог сдержать.

Пятого июля тысяча девятьсот шестьдесят четвёртого года в нашей деревне появился пожилой мужчина, резко отличавшийся как своим нарядом, так и поведением. Внимание прохожих привлекали тёмно-фиолетовая расшитая звёздами мантия, странный колпак и очки-половинки на крючковатом носу. Завершала причудливый образ белоснежная борода, доходившая незнакомцу почти до самых колен, аккуратно заткнутая за золотой пояс. Словно бы не замечая ходившей за ним по пятам стайки мальчишек, подсмеивающихся над чудаком, он целый день бродил по деревне, расспрашивая местных жителей о её истории. Но в основном, никто не мог вспомнить о деревне ничего из происходившего до их персонального рождения. К нам старик заглянул лишь поздно вечером, буквально напросившись на ужин.

— Проходите, пожалуйста, мы всегда рады гостям, — пропела мачеха. Это было сущей ложью, и я готов был дать руку на отсечение, что она только и думает, как бы выпроводить неожиданного посетителя за дверь. Но тот, похоже, и не думал уходить. Расположившись в кресле, он с любопытством оглядывал дом, удовлетворённо улыбаясь чему-то.

— Что вас привело в Блэкрод? — спросила мачеха гостя.

— О, у меня здесь одно очень важное дело, — оглянулся на неё старик.

— Возможно, мы отвлекаем вас, — нетерпеливо заметила мачеха. — У вас дела, а вы сидите тут с нами.

— Дело в том, что дело у меня как раз к Вам, — ответил гость, тихонько засмеявшись собственному каламбуру.

Мачеха мгновенно приободрилась, расправляя фартук и напуская на себя одну из тех дежурных улыбочек, которые всегда дарила тем соседям, с которыми ей не хотелось ссориться.

— Ах, простите! — она неестественно рассмеялась. — И что же привело вас в нашу скромную обитель?

— Речь пойдёт о вашем сыне, — улыбаясь, проговорил старик, торжествующе блеснув голубыми глазами.

— О, так вы с очередным интервью? — кокетливо засмеялась мачеха. Моя известность после лечения электрошоком к тому времени уже сошла на нет. Ходили также слухи, что остальные пациенты профессора Дойлза в отличие от меня упорно не хотели возвращаться к нормальной жизни. Мачеха часто тосковала по тому времени — больше ей не приходилось лить слёзы перед журналистами, рассказывая о своей любви ко мне как к родному сыну и тех испытаниях, которые она прошла, чтобы излечить меня. Глаза её загорелись предвкушением. — О, Вы знаете, мне пришлось так много пережить из-за его чудачеств!

— Чудачеств? Расскажите по подробнее, прошу вас! — жадно попросил журналист.

История, затянутая мачехой, была уже давно известна мне наизусть. Отец устало закатил глаза, как и я, не желая в очередной раз это слушать. Сёстры нашли развлечение в том, что пинали друг друга под столом, издавая при этом сдавленные смешки. И только наш новый знакомый слушал с большим вниманием и интересом, весело поблёскивая глазами за стёклами очков.

— Бедный мальчик! — закончила, наконец, мачеха, смахивая слезу. — Понятия не имею, почему с ним это случилось... Возможно, это гены его матери, бедняжка была очень слаба здоровьем...

— Ну, вот это как раз вполне объяснимо, — прервал её журналист. — Дело в том, что Тед Тонкс, — он посмотрел на меня, и мне мгновенно почудилось, что этот человек видит меня насквозь. — Тед Тонкс — волшебник.

Мачеха и отец оторопело уставились на гостя. Даже сёстры, прекратив свои забавы, замерли, словно почуяв неладное.

— Конечно, это очень смешно мистер ... — раздражённо проговорила мачеха, когда к ней вернулся дар речи.

— Дамблдор, — подсказал ей старик.

— Мистер Дамблдор, но подобные шутки я считаю в такой ситуации неуместными.

— Я не шучу, миссис Тонкс, — совершенно серьёзно ответил Дамблдор. — Тед — волшебник, и я здесь, чтобы пригласить его обучаться в школу магии и волшебства Хогвартс, директором которой я являюсь, — и с этими словами он извлёк из кармана мантии старинного вида конверт.

Трудно описать мои чувства в тот момент. Представьте, что однажды к Вам домой заявляется человек и сообщает Вам, что Вы наследник английского престола. Я был ошарашен и сразу не поверил в слова директора, но внутренний голосок всё же подсказывал мне, что это объясняет многие странности, происходившие в моей жизни.

— Случалось ли тебе делать нечто странное, когда ты зол, расстроен или напуган? — обратился ко мне Дамблдор. — Скажем, в руках неприятного тебе человека взрывался стакан с пуншем?

Мачеха испуганно попятилась назад. Дело явно приобретало неожиданный для неё оборот.

— Поместье Блэков, находящееся недалеко от деревни, действительно скрыто от глаз всех, кроме волшебников, — проговорил директор, не дожидаясь ответа. По-видимому, ему всё было известно и так. — Там живёт одна очень богатая чистокровная аристократическая семья, — он немного поморщился. — Защитные заклинания и рассчитаны на то, чтобы жители деревни не могли потревожить их покой.

— Но ведь он перестал видеть его после лечения, — жалобно простонала мачеха.

Я виновато опустил голову.

— Ты... ты соврал негодный мальчишка, — закричала мачеха, метнувшись ко мне с явным намерением отвесить подзатыльник, но Дамблдор с необычайной для его возраста лёгкостью поднялся, загородив ей путь.

— Он не будет учиться в никакой школе, — процедила она. — Я не буду платить за его обучение. Хватит с нас этих фокусов!

— О, — растянулся в улыбке директор. — Для таких случаев у нас есть специальный фонд, который оплатит все расходы. К тому же, я думаю, стоит спросить мистера Тонкса и самого Теда.

Отец удивлённо вскинул голову. По-видимому, он не рассчитывал, что о нём кто-то вспомнит и спросит его мнения.

— Ну, если Тедди хочет этого, то я не буду препятствовать, — робко заметил он. Миссис Тонкс окинула его яростным взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Ну что, Тед, готов ли ты учиться, чтобы стать настоящим волшебником? — добродушно спросил Дамблдор, мягко улыбаясь.

Я окинул взглядом всю нашу небольшую обшарпанную гостиную. Застывшую с яростной миной мачеху, растерянного отца, глупо переглядывающихся сёстер. Всё это было таким обыденным, серым и скучным, давно привычным и изрядно поднадоевшем. Мне было тесно в этом маленьком мирке, и горячее желание попасть в другой, чудесный, прекрасный и, как мне тогда казалось, более справедливый мир, захлестнуло меня с головой. Я, не раздумывая, ответил:

— Я согласен.

Волшебник довольно улыбнулся, протягивая мне конверт. Дрожащими руками я сорвал печать, расправил согнутый в четверть пергамент, торопливо пробежав глазами по выведенным изумрудными чернилами строчкам.

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогой мистер Тонкс!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша,

Минерва МакГонагалл,

Заместитель директора

— Насчёт совы не беспокойся — это простая формальность. Всё, что нужно приобрести к школе, мы вместе купим на следующей неделе, — заметил Дамблдор, когда я открыл второй лист письма. — Я приду за тобой в среду, в девять часов. Встретимся около вашего памятника, довольно живописное местечко, на мой взгляд.

— Конечно, сэр, — кивнул я, всё ещё приходя в себя.

— Мистер Тонкс, миссис Тонкс, — Дамблдор вежливо поклонился супругам. — Приятно было с вами познакомиться. Надеюсь, моему ученику не грозят какие-либо наказания с вашей стороны. До встречи, Тедди.

— До встречи, сэр, — поклонился я.

Дамблдор ещё раз поклонился, и пружинистой походкой выскользнул за дверь. Мгновение, и его облачённая в мантию фигура скрылась в непроглядном покрове ночи.

— Шут гороховый, — фыркнула мачеха вслед. — Эка невидаль, волшебник! Что стоишь, волшебник? — кинула она уже мне. — Марш в постель, пока не прибила!