И грянул гром (джен)

Капли дождя стучат по окнам Хогвартс-экспресса. В купе стоит какое-то умиротворение. Гарри не отрывает взгляда от мрачной природы: серое небо безжалостно льет дождь на людей, будто хочет смыть все те страдания, что обрушились на Землю. И Гарри почти надеется, что этим дождем можно смыть боль. Но эта надежда — всего лишь иллюзия.

«Сириус... Прости меня, крестный», — мысли Поттера вновь вернулись к единственному близкому человеку, которого больше не было. Почему все так? Почему все происходит именно с ним? И дело даже не в избранности и не в пророчестве. Попадать в переделки — это не предназначение Избранного! Гарри сжал зубы в бессильной ярости на самого себя.

— Какой же я идиот, — тихо прошептал он, прижимаясь лбом к стеклу. Сейчас он был рад тому, что Рон и Гермиона ушли в вагон старост, как и проливному унылому дождю. Тусклая лампочка в купе мигнула пару раз и потухла. Гарри даже не обратил на это внимание. Перебои в магии и в электричестве — обычное явление после объявления Темным Лордом о начале войны. Пусть это было не громкое заявление, но судя по тому, сколько нападений совершено, Гарри понимал: война началась. От этого становилось страшно. Страшно не за себя — за тех детей, которые обязательно попадут в эту никому не нужную войну.

Из раздумий вывел скрежет открывающейся двери. Гарри резко повернул голову на звук, машинально доставая палочку.

— Привет, Гарри Поттер, — раздался задумчивый девичий голос. Гарри облегченно вздохнул. «Луна. Это всего лишь Луна».

— Привет, Луна, — натянуто улыбнулся Гарри.

— Вокруг исчезает магия. Мозгошмыгов это волнует, — задумчиво произнесла она. Ее платиновые волосы тускло светились в темноте.

— Да, — не совсем к месту заметил Поттер и, тяжело вздохнув, опустился обратно на сиденье, задаваясь вопросом, когда это успел подскочить.

— Тут магии много... Можно, я с тобой посижу? — спросила Луна. Гарри почти ее не слышал. Он просто кивнул головой, вновь погружаясь в свои нерадостные размышления. Вообще, за все лето у Дурслей Гарри понял, что тишина — это замечательно. Одиночество еще лучше: тебя никто не трогает. Он даже отказался от поездки в Нору ради такого блаженства. Только порой мыслей становилось так много, что хотелось разбежаться и стукнуться головой о стену. Но нельзя было сдаваться. Профессор Люпин сказал когда-то: «родители отдали свои жизни ради тебя не для того, чтобы ты подвергал себя риску!». А теперь к ним присоединился еще и Сириус.

Зеленые глаза за стеклами очков чуть сузились и заблестели, но Гарри знал, что слезы не потекут — их уже не осталось. Он оплакал своего крестного. «Хватит!», — жестко сказал себе Поттер и прикрыл глаза. Мирный стук колес навивал сонливость, но Гарри не мог спать. Просто не мог. Как только он проваливался в сон — моментально попадал в голову Темного Лорда.

«Темный Лорд... Когда именно я перестал называть его по имени? И почему?», — пришла в голову неожиданная мысль. Чуть приоткрыв глаза, Поттер посмотрел вдаль. Дождь колотил по стеклу. Это стук был едва слышен, но почему-то именно сейчас так важен для Гарри.

— Почему?

Гарри резко подпрыгнул. Он уже и забыл, что в купе с ним сидит Луна.

— Что? — переспросил он хриплым голосом.

— Почему стук дождя важен для тебя? — снова повторила Лавгуд, смотря на него странно-задумчивым взглядом. Гарри откашлялся. Сколько они сидели в молчании? Час? Два?

— Я не знаю, — тихо ответил он и снова посмотрел в окно.

— А я всегда думала, что дождь — это слезы нашего мира, — простодушно сказала Луна. Гарри перевел на нее взгляд. — Когда в мире происходит что-то плохое, мир оплакивает нашу боль. Ты не замечал? Капли дождя немного соленые, будто слезы.

В купе снова наступила тишина. Лампочка все еще не горела, поэтому Гарри видел лишь сверкающие, мечтательные глаза и платиновые волосы. Больше никто не нарушил тишину. Каждый думал о своем.

* * *

Поезд начал замедлять свой ход. Гарри оторвал взгляд от капли дождя, которая легко скользила по стеклу. Занятие было увлекательным. Мысли из головы в миг вылетели, и больше не хотелось думать ни о своей дурости, ни о том, что Дамблдор...

«Не думать, я сказал!» — мысленно рявкнул на себя Поттер.

— Гарри, ты идешь? Я хочу успеть попробовать пудинг.

— Да-да, Луна. Я иду. — Бросив последний взгляд на стекающую каплю, тот вышел вслед за Лавгуд.

Ученики толкались, пихались, громко разговаривали, стараясь протолкнуться к выходу. Все ждали ужина. Гарри была безразлична еда. Он давно потерял аппетит. Дурсли давали ему иногда поесть, и этого было достаточно, чтобы не умереть с голоду, но на самом деле есть он не хотел. Не сейчас, когда вокруг умирают люди, по его — Гарри — вине. Это он должен стоять перед Темным Лордом, это он должен защищать людей! Он должен искупить свою вину.

— Гарри? — кто-то схватил его за руку. Поттер дернулся и резко повернул голову. Оказалось, он уже давно сидел в карете. Рядом Рон, Гермиона, Луна и Невилл. Грейнджер осторожно заглянула другу в глаза.

— Что с тобой? — в голосе было столько заботы, что становилось тошно. Он не достоин ее! Он ничего не может сделать. Он — бесполезная кучка мусора.

«Я сломлен, я разбит, но тебе я этого никогда не скажу».

— Все хорошо, Гермиона. Просто задумался, — тихо ответил Гарри и слабо улыбнулся. По недоверчивым лицам друзей, он понял, что ему не поверили. Лишь Луна сидела все с таким же задумчивым выражением лица. Гарри невольно улыбнулся. Она была забавной, но очень странной.

Распределение, праздничный ужин, речь директора — все прошло как-то размыто, будто в тумане. Мысли вернулись. Гарри чувствовал, что голова просто разрывается от них. «Директор... Почему в Отделе Тайн в ту ночь не было охраны? Почему он, Верховный чародей Визенгамота, позволил мне учувствовать в Турнире? Он же мог просто запретить...»

Еда казалась чем-то отвратительным. От запаха мутило. И если бы только можно было уйти, Гарри бы ушел. И пусть его ждет еще одна ночь, полная кошмар, зато в голове не будет мыслей. Мыслей предателя. Он знал — нельзя сомневаться в директоре. Если он начнет сомневаться — они проиграли.

— Гарри, ты идешь? — в голову просочился голос Рона. Гарри машинально кивнул, встал и пошел за другом. Это все было по инерции. Он не видел куда идет. Главное — идти. Главное — никаких мыслей. Около входа в большой зал Поттер с кем-то столкнулся, но даже не поднял головы. Он просто не хотел ничего видеть.

— Извините, — машинально говорит он и не видит, как вытягиваются лица окружающих. Не видит, как Драко Малфой удивленно смотрит ему в след и как в его глазах недоумение заменяется легкой надеждой.

* * *

— Ты извинился перед Малфоем! — крикнул Рон, как только они вошли в комнату для мальчиков. Гарри даже вздрогнул от такой резкой реакции.

— Когда? — почти безразлично поинтересовался он, залезая под одеяло. Настроение было тусклым. Точнее, его почти не было. Гарри впервые столкнулся с таким. Не было ни злости, ни грусти, ни тоски... Просто безразличие. Впереди его ждет ночь, полная кошмаров. Нужно научиться не реагировать на каждого убитого ребенка. Перестать кричать, когда в них летит луч зеленого цвета...

— Ты издеваешься? — лицо лучшего друга стало отвратительного красного оттенка. Гарри удивленно посмотрел на него. Он просто не помнил, когда извинился и перед кем. Рон резко закрыл полог.

Пожав плечами, Поттер поступил так же, предварительно наложив на полог заглушающие чары. На всякий случай. «Как там говорил Снейп? Очистить сознание? Ни мыслей, ни эмоции? Предположим, эмоций у меня и так уже нет. Но что делать с мыслями?» — думал Гарри, пытаясь сосредоточиться.

Но мысли-то как раз ни за что не хотели исчезать. Перед глазами мелькали картинки из прошлого. Вот он перед Квирреллом. Почему Дамблдор поставил такие ловушки, что даже первогодка смог их пройти? И главное, будто нарочно подобрал каждому из них. Гермиона знала Зелья и Травологию, Рон — шахматы, а Гарри — ловец, ему проще простого поймать какой-то ключик на старой метле. А ведь директор мог просто хранить философский камень у себя в кабинете! Мог же! Да туда никто попасть просто так не сможет, если Дамблдор этого не захочет.

Картинка меняется. Гарри стоит перед василиском. И тут тоже множество вопросов! Как трое второкурсников догадались расспросить привидение, а профессора — лучшие маги — нет? А может они с самого начала все это знали?

— Хватит, Поттер. Тебе пора спать. Перестань думать, — тихо прошептал себе Гарри и закрыл глаза. Сон пришел почти моментально. Точнее не сон, а мысли и образы доброго Том. Гарри мысленно фыркнул. Добрый? Это Темный Лорд-то добрый?

— Доброй ночи, мои слуги, — прошелестело в ночи. Гарри стоял перед толпой Пожирателей Смерти. Каждый ему кланялся, но боялся заглянуть в глаза. Почувствовав отвращение, Гарри скривился.

— Осталось совсем недолго... Скоро этот мир падет к моим ногам, и Гарри Поттер будет просить меня убить его! — Поттер рассмеялся высоким, холодным смехом. Пожиратели подхватили этот смех. И Гарри, нет — Волдеморт — почувствовал жуткое презрение к этому жалкому отродью. «Как же мне надоела эта война...» — и Гарри не знал, его это мысли или Тома Риддла.

— Сегодня мы уничтожим жалкую деревню магглов! Это только маленький шажок на пути к величию! На пути к завоеванию всего мира! В мире должны править маги! — разносился холодный голос по поляне. Гарри чувствовал, как каждый человек рядом боится его. Как с ним не согласны, но из-за страха не осмелятся спорить. И это вызывало ярость. Хотелось убить, уничтожить, вырвать правду вместе с языком!

Он первым поднял палочку. Он первым пустил заклинание. И началась битва. Поттер видел, как умирают люди, как они мучаются, и ему казалось, что он отдает всю свою боль им. Боль предательства, одиночества, ненависти...

Гарри резко открыл глаза. Пот струился по лицу, и в комнате, казалось, было невероятно душно. «Кошмар. Очередной кошмар...» — с тоской подумал он. На часах было пять утра, но спать уже не хотелось. Новые мысли заполнили голову. В этот раз он чувствовал все то же, что и Том. И ему было...жаль. Да, жаль Волдеморта. От простой жизни не чувствуешь столько боли. От простой судьбы нет столько одиночества и ненависти. Быть может, можно все исправить?

«Нет!» — жестко прервал себя Гарри. — «Он убил слишком много людей. Это невозможно искупить».

Но это можно было понять. И он — Гарри — понимал Темного Лорда. Гарри чувствовал, что с каждым годом они становились все более похожими. С каждым днем связь между ними крепчала. И Поттер боялся, что станет таким же... Боялся чувствовать ту жгучую боль, которую чувствует Волдеморт. В груди что-то тревожно сжалось.

«Я не дам боли захватить мой разум...» — мысленно пообещал себе Гарри.