Темный менестрель (джен)

По воскресеньям в центральном универмаге как всегда было полно людей. Но никто из них не замечал маленького испуганного мальчика на скамейке у антикварного салона. Мальчик болтал ногами и еле слышно напевал какую-то мелодию. К себе он прижимал большой пакет, а в ярких зеленых глазах за толстыми очками стояли слезы. Он боялся этого места и незнакомых людей вокруг. Дядя оставил его здесь и строго приказал сидеть смирно. Но дядя Вернон никак не возвращался, хотя короткая стрелка у старинных часов из антикварной лавки уже три раза обошла полный круг. В глубине души мальчик даже надеялся на то, что дядя и тетя вообще не придут: Дурсли постоянно ругались и были им недовольны, часто запирали в темном чулане и лишали ужина. И уж точно они не любили племянника, в отличие от родного сына Дадли. Но мальчик боялся, что другие люди будут обращаться с ним еще хуже, поэтому старался сидеть тихо и ждать. Сотни людей проходили мимо, не замечая малыша. А он устал и очень хотел есть. Только незатейливая мелодия, напеваемая им вполголоса, помогала немного успокоиться. Но время шло, а дядя всё не приходил. Когда мальчик закрыл глаза и собрался уже разрыдаться, кто-то осторожно тронул его за плечо.

— Малыш, где твои родители?

Гарри вздрогнул. Рядом сидела немолодая женщина в длинной бархатной юбке и пристально смотрела ему в глаза. На ее плечи была накинута яркая шаль, на руках красовались несколько больших перстней, а из-под красного платка на голове виднелись густые черные волосы с редкими седыми прядями. Гарри с любопытством уставился на незнакомку. Она не казалась злой или опасной, и весь испуг куда-то исчез.

— С кем ты пришел сюда? — спросила она снова, не получив ответа на предыдущий вопрос.

— С дядей В... Верноном.

— И где твой дядя?

— Я не знаю, — ответил мальчик и ощутил сильное желание разрыдаться.

— Ну же, не плачь. Лучше скажи, как тебя зовут?

— Га-арри, — ответил тот, глотая слезы, — Гарри Поттер.

— А меня зовут Гита. Я могу посидеть с тобой, пока твой дядя не вернется.

Мальчик радостно кивнул. Ждать в одиночестве больше не было сил.

— Дай мне ручку, я тебе погадаю, — ласково попросила Гита, заглядывая ему в лицо.

— Как это? — спросил Гарри, протягивая ей руку скорее из чистого любопытства.

— О, по руке очень многое можно сказать о человеке. О его судьбе, о прошлом, о будущем... — начала она, вглядываясь в ладонь мальчика. — Что это такое? — воскликнула она почти в испуге. — Никогда не видела подобного. Ты отмечен смертью. Линия жизни прерывается, а потом продолжает идти дальше. Странно... Я вижу у тебя большое предназначение, миссию, которую обязательно нужно выполнить. У тебя есть сила и огромный талант. Я не вижу на твоей руке родственников или друзей, но, возможно, они появятся со временем.

Гарри слушал, затаив дыхание. Он мало что понял из речи гадалки, но все равно был впечатлен и озадачен. Пакет, который он до этого старательно прижимал к себе, упал на пол. Гита ловким движением подняла пакет и бумажку, выпавшую оттуда. Прочитав ее, женщина помрачнела.

— Тебе нравится жить у дяди с тетей?

— Не очень. Они громко кричат и часто запирают меня в темном чулане с пауками.

— Если хочешь, ты можешь пойти жить со мной.

Гарри удивился. Женщина, с которой он знаком от силы полчаса, предлагает жить с ней. Хотя она точно лучше, чем Дурсли.

— Но дядя Вернон будет сердиться, — промямлил Гарри.

— Дядя не придет за тобой. Я прочитала это в письме, которое выпало из твоего пакета. Похоже, родственники решили от тебя избавиться.

Гарри почувствовал себя брошенным. Он никому не нужен. Его судьба волнует, пожалуй, только Гиту, эту странную женщину, от которой пахло чем-то горьким и сладким одновременно. Гита была необычной, ненормальной... такой же, как он.

— Я хочу жить у тебя, — сказал мальчик, — если ты не пошутила.

— Нет, я не шутила. С таким не шутят, — ответила Гита. — Пойдем, Гарри. Я покажу тебе новый дом.

* * *

Когда они добрались до небольшого коричневого дома на Олд-стрит с лавкой старьевщика-антиквара на первом этаже, мальчик уже спал. Гите пришлось нести его на руках, благо мальчик был очень легкий. В спящем состоянии он выглядел совсем беззащитным и милым. Его хотелось оберегать и защищать. «И как только Дурсли могли отказаться от такого ангела?» — думала Гита, с любовью рассматривая малыша.

Джордан Цимбал, владелец антикварной лавки и старший брат Гиты, совсем не обрадовался прибавлению в семействе.

— Ты с ума сошла? Тебя же посадят за похищение ребенка, — накинулся он на сестру.

— Никто не заявит о его пропаже в полицию. У ребенка нет в этом мире никого, кроме меня.

— А содержать его на что? У нас и своих одевать не во что, а еще и чужого нужно будет содержать.

— Одним больше, одним меньше... Я справлюсь. Пойми, это очень необычный ребенок. Я чувствую, что обязана воспитать его.

Джордан понимал, что против предчувствия Гита как гадалка не пойдет никогда. Поэтому, ворча и тихо поругиваясь, он пошел наверх — готовить постель для нового члена семьи.