Палитра (гет)

Наша история началась просто и банально. Я не была принцессой в заколдованной башне и не ждала Принца на белом коне, пытаясь подружиться со свирепым драконом. Я просто-напросто жила. Да и что уж скрывать: от принцессы-неженки во мне было не больше, чем правды в детских страшилках.

Старый день сменялся новым, а я этого почти не замечала. По ночам мне не снились яркие сны о безграничном счастье — мне просто не было в этом никакой необходимости. И, проснувшись сереньким утром, я без всякого сожаления покидала постель. Завтракала, одевалась и шла на самую обычную работу, где тоже не происходило ничего яркого.

Так размеренно падали мои песчинки. Но в один прекрасный день меня нашел — хоть никто его и не просил — невесть откуда взявшийся на мою голову Принц.

Принц мне попался неправильный: он явно был c сумасшедшинкой, как я сама для себя решила. Белого коня у него не наблюдалось, зато настроение менялось не хуже древнегреческого Эвра, что гораздо забавнее. Принц курил дорогие сигареты, выдыхал дым колечками и забавно морщил нос. А еще орал не своим голосом, когда ему что-то не нравилось, и лез мириться где-то через пару минут. Временами у меня возникало странное ощущение, что эхо его мата звучало и после перемирия.

Сначала я не понимала, зачем Принц вообще мне нужен. А потом заметила, как мир приобрел краски.

Утро больше не встречало меня серым оттенком штор: под ухом беззаботно посапывал Принц. Поспать он любил, и каждое утро я беззастенчиво любовалась его мягкими, беззащитными чертами. А когда мне это надоедало, дула ему на нос и, хохоча, убегала, пока он чихал и пылал праведным гневом.

Вы знали, что сумасшествие — это заразно? Через три недели я уволилась с работы, послав напоследок начальника. Не то чтобы тот заслужил, просто мне очень этого захотелось. Пробежав по отделу, за пять лет прилежной работы ставшему поперек горла внушительной костью, я подхватила со стола самой главной сплетницы стопку бумаг и, под ее опешившим взглядом, с удовольствием устроила в офисе шикарный фейерверк. Гордо фыркнув ей в лицо и показав незамысловатую фигурно-пальцевую конфигурацию, я, наконец, покинула офис.

Привычка рано вставать никуда не делась, но я поняла, для чего мне она нужна. Накупив красок, кистей и холстов на сумму, которой раньше мне хватило бы на несколько месяцев довольной жизни, я стала рисовать своего спящего Принца. Во сне он то хмурился, как ребенок, у которого отобрали игрушку, то улыбался чему-то. Светился. С каждым днем мои рисунки становились все более реалистичными и будто живыми, а ведь меня никто не учил этой науке.

С каждым днем палитра моей души становилась богаче.

Однажды вечером он ворвался в квартиру: шумный, довольный, пахнущий алкоголем. Подхватив меня на руки и закружив по комнате, он заявил, что мы отправляемся в морской круиз. До сих пор не знаю, где этот ненормальный достал путевки. «Я покажу тебе море», — доверительно прошептал он мне на ухо, не слушая моих уверений, что море я уже много раз видела.

Через несколько дней мы стояли на палубе корабля, ловили языком соленые брызги, доносимые ветром, и абсолютно сумасшедше смеялись. Закатные лучи зажигали в волосах Принца рыжие искорки, а в его глазах плясали бесенята.

В тот день я поняла, с чем ассоциируется мое счастье. Приливная волна. Мой Принц — прибой: такой же неожиданный, мощный, подчиняющий. Он смыл мою прежнюю жизнь без остатка, перемешав все песчинки, раскрасив настоящее радужными красками.

О том, что за приливом следует отлив, я предпочла не думать.

Десять ослепительных дней и девять не менее потрясающих ночей закружили меня в своем калейдоскопе оттенков. Безумно высокое лазурно-голубое небо, темно-синее море, изящно-светлый красавец-корабль, белые с черными отметинами чайки. И огненные искорки в волосах моего Счастья, поселившиеся и в моих когда-то каштановых волосах.

И ни на секунду, ни на мгновение я не замечала серого цвета.

Но всему приходит конец. Наш круиз подошел к концу, мы вернулись в привычную квартиру. Какой же маленькой, тесной и убогой она показалась мне после всемогущего простора моря! Но у меня был мой Принц: непредсказуемый, волшебный.

Который недоуменно нахмурился, когда мы перешагнули порог квартиры. Кажется, его посетили те же мысли, что и меня. Или почти те же.

Неотвратимо наступала осень. Она уже рассыпала свою цветную шаль по деревьям и кустам. Впрочем, я была этому только рада: мир стал еще ярче, небо — синим и высоким, мой Принц был рядом и говорил, что я — лучшее, что с ним случалось.

Вскоре яркое буйство осени померкло, зачастили долгие, хмурые дожди, и однажды мой Принц не пришел домой вечером. В тот день я поняла, что серый цвет так никуда и не исчез.

В тот день наступил отлив — но я решила не замечать этого.

Утром он объявился: помятый, виноватый, с огромным букетом цветов и уверениями, что больше никогда и ни за что так со мной не поступит. Внимательно разглядывая его красными после бессонной ночи глазами, я чувствовала отвратительный чужой запах, перемешавшийся с горьковатым ароматом его любимых сигарет, и с трудом давила в себе желание запустить в него его же букетом.

Два дня он таскался за мной, как верная собачонка, а потом ушел навсегда, оставив мне записку с просьбой не держать на него зла.

Глупый. Разве можно злиться на приливную волну? Он ушел, обнажив в моей душе острые каменные глыбы, больно впившиеся в песок. Но лучше уж так, чем если бы его вообще никогда не было.

С тех пор прошел уже не один месяц и даже не один год. Я успокоилась — хоть и не окончательно — и сожгла все свои рисунки, кроме одного. На нем спящий Принц улыбается своим мыслям такой детской обезоруживающей улыбкой, что у меня не поднялась рука.

Теперь я не рисую людей. Просто знаю: никто и никогда у меня не получится так, как он. Я увлеклась пейзажами, животными и неожиданно стала знаменитой. Сейчас мои картины расходятся за немалые деньги. Критики, будто заведенные, восхищаются «живостью, яркостью, легкостью» моих рисунков, однако я-то знаю, кто был моим учителем, кто открыл мне глаза.

Жизнь продолжается. Но каждый ноябрь меня окутывает липкая, вязкая серость, и всего раз в год я позволяю себе окунуться в нее без остатка. В такие дни я пью много сладкого чая. И назло своим страхам выхожу на улицу, закутавшись в плащ.

Там ко мне тянется, будто мечтая схватить, низкое серое небо. А я упрямо считаю несправедливым тот факт, что оно становится подобным.

Шаг. Еще один. Потом еще. Мелкие звенья, скованные в непрерывную цепь.

Я иду вперед.