Шаги навстречу (гет)

Пусть это все — игрушки, пустяки,

Никчемное, ненужное, пустое.

Что до того! Дни были так легки,

И в них таилось нечто дорогое...

Игорь Северянин

— Всех приветствую!

Голос учителя физкультуры, незаменимого и вечного, как египетские пирамиды, разносится по спортивному залу, вырывая нас из приятного расслабона. Он ведёт нас с первого класса, знает как облупленных, поэтому на снисхождение рассчитывать не приходится.

В зале жарко — бабье лето в этом году бьёт все температурные рекорды. Окон нет, вернее, они забраны решётками. Так сказать, "во избежание", и открыть их не представляется возможным. Вторая дверь в углу зала позволяет создать небольшой сквознячок, но его хватает лишь на то, чтобы вытянуть, и то не до конца, запах трудового пота. Шестой, последний урок. Мы разморены и недовольны. Жарко, физкультура, завтра выходной — шевелиться никому не хочется. Да и в учебный ритм мы пока не вошли.

— Начнём с разминки — мальчики пять кругов, девочки три! Построились, побежали! — имелось в виду, что гнусный звук свистка придаст нам ускорение.

— Владим Сергеич! У меня нога болит!

— Я кеды забыла...

— У меня освобождение...

— Кто без формы — дневник мне, для автографа! Максимова, Белкина — сели на скамейку. Смирнов — я на тебя смотрю внимательно!

На Смирнова внимательно смотрят все — девочки с усмешкой, мальчишки — со снисходительным пренебрежением. Смирнов у нас толстый, причём — толстый категорически. Доучившись до десятого класса, многие наши толстяки и толстушки взялись за ум, подрастеряли жирок, записавшись в спортивные секции или сев на диеты. Но наш Смирнов непробиваем. Его абсолютно устраивает его комплекция, вот только на уроках физкультуры он страдает. Вряд ли то, что он вытворяет, можно назвать бегом, но наш физрук только качает головой — свои нервы дороже.

Максимова — это я. Мы с Белкиной сидим на скамейке. У меня подвёрнута нога, уже вторую неделю хожу с повязкой. Делать мне тут совершенно нечего, но домой не отпускают. Белкина, с её минус почти десять, приходит на урок в спортзал из чисто эстетического наслаждения — у неё полное освобождение, и любовь. Вот на свою любовь она и смотрит сквозь толстенные стёкла очков. "Любовь", что характерно, даже не догадывается о своём счастье.

Я участливо вздыхаю. Надо быть полным идиотом, чтобы не заметить такого к себе отношения. Как по мне — так вообще нет в нём ничего интересного, для меня одноклассники как были, так и остаются мелкими вредными мальчишками. С одними я дралась в детстве, с другими клад искала на старой помойке, а "её" придурок мне когда-то клей в портфель налил... Ну, какие тут романтические отношения могут быть...

— Разобрались на команды, играем в ручной мяч!

Славно, играйте. Мысли лениво бродят в голове. То ли пойти в раздевалку за учебником — на выходные нам что-то там задали, всё не так скучно будет сидеть, то ли просто подремать? Главное — со скамейки не свалиться.

Мальчишки, перекидываясь мячом, бегают по залу. Не очень активно, надо сказать. Да и правила у них сегодня интересные — вот уж мяч точно ногами пинать не положено! С другой стороны — кому это мешает? Девчонки лениво болеют и кроме пары возгласов по поводу нарушения правил, тоже особо не возникают.

— Ну, тунеядка, что на завтра планируешь? — ко мне подсаживается Ленка, закадычная подруга, аж с самого первого сентября, самого первого класса.

— Не знаю... Какие планы у инвалида? — я недовольно шевелю ногой. — Дома буду. Куда мне... А сама идёшь куда?

— Да тоже дома, — она скривила губы. — У папы день рождения. Десант родственников ожидается. Салат накрошить, со стола убрать... Веселуха.

— М-да... Бедные мы с тобой, несчастные, бытом забитые.

Мы ещё немножко похихикали на тему нашей закабалённости и произвола родителей, и она убежала играть. Ленка всегда стоит в воротах. Она мелкая, тощая, вертлявая. При её подвижности, забить мяч в её ворота шансов почти нет. Но сегодня собственно никто и не пытается. Сонные мухи, честное слово.

— Заканчиваем и садимся! — физрук появляется из своей каморки. — Потом кто-нибудь мне пусть объяснит, во что это вы тут играли — может, я запатентую и озолочусь.

— Мы в доле, Владим Сергеич! — начинает веселиться народ.

— Всё-всё, успокоились! Сегодня у нас гости, точнее — гости у меня, а у вас — повод для зависти. Мой хороший знакомый, заслуженный тренер, привёл несколько своих учеников, чтобы показать вам, слабакам, как должен выглядеть нормальный парень...

— А если мы не хотим выглядеть, как парни?— понятно, что это Громова. Её с парнем не спутаешь, даже с пьяных глаз, что тут же озвучивает физрук.

— Громова! Конкретно тебя я не имел в виду. Почему тебя всегда больше всех видно и слышно?

— Сама удивляюсь, — Громова задумчиво обдёргивает сидящую на ней впритык спортивную форму. — Наверное, я такая выдающаяся?

Класс замирает в предвкушении — не проехаться по поводу "выдающихся" достоинств Громовой, которые её, кстати сказать, абсолютно не смущают — она у нас вообще отвязная, гормоны, наверное, в голову бьют — может только очень сильный духом человек. Физрук буравит её взглядом, но вспомнив, что до пенсии ему всего ничего, переключается. Вздохи разочарования в рядах...

— Да! Значит, нормальные спортивные парни, а не задохлики, которых тут большинство.

На скамейке мальчишек слышно недовольное гудение — всё-таки на задохликов и слабаков наши мальчишки похожи мало. Мы живём в спальном районе, рабочий квартал — уличная драка любимый способ выяснить отношения и просто приятно провести время. В нашем возрасте драться просто так уже не солидно, поэтому энергию спускают в интенсивном общении с братьями по разуму у пивного ларька — у кого с интеллектом совсем никак, или — в разных секциях и клубах, благо их немало. В олимпийский резерв, конечно, тут никто не попал, но хотя бы заняты.

Физрук перемещается к скамейке мальчишек и начинает им рассказывать о предстоящем визите — что-то о здоровом теле и здоровом духе, службе в армии и прочем, вероятно, важном, но лично мне малоинтересном.

Я наклоняюсь и развязываю шнурок на тенниске. Идиотизм полнейший. Урок посещать я обязана — чтобы "не отрываться от коллектива и не терять спортивную форму". Чеканная формулировка, я в восторге! Как я могу её потерять — вот она, на мне. Ха-ха. Делать ничего не могу, ну и зачем переодеваться? Посидела бы в платье. Можно подумать, это так здорово — запихивать забинтованную ногу в тенниску! Я вытаскиваю ногу, ставлю на пол. Уф... Хочется стянуть носок, но это уже будет чересчур. Потерплю до дома. Закатываю штанины до колен — большинство так занимается всё время, засучиваю рукава... Когда уже этот звонок!

— А вот и наши гости! — физрук широким жестом указывает на вход в спортзал, куда просачиваются четверо парней. Последним входит их тренер. Запихивал он их силой, что ли? Похоже. Вон как остановились при входе. Ещё бы! Наши парни их разглядывают совершенно без всякого интереса, скорее враждебно. Я тоже смотрю. Ну, мальчишки, как мальчишки. Постарше нас. Светленький, рыженький, два темненьких. Высокие, выше своего тренера. Тот обменивается рукопожатием с физруком и воздвигается в центре зала.

— Здравствуйте, дети! — мы хором хмыкаем. Он оглядывает нас более внимательно.

— Вован, это какой класс? — это он физруку.

Мы ржём в голос. "Вован", надо же. Ради этого стоило прийти на урок.

— Илюша, — ласково говорит физрук,— я тут Владимир Сергеевич, а класс — десятый.

— Ага, — моментально перестраивается тренер. — Значит, знакомимся. Я — Илья Александрович. По любезному приглашению Владимира Сергеевича мы пришли к вам, чтобы рассказать о работе нашего клуба и показать вам некоторые интересные, на мой взгляд, вещи. Рассказывать буду я, показывать — ребята.

Я, как нетрудоспособная, сижу на скамейке последней, то есть ближе всех к дверям. Мне кажется или меня разглядывают? Это безобразие необходимо пресечь в корне — я поворачиваюсь. Так и есть. Двое смотрят. Светленький и один из темноволосых. Нашли картину! На Громову смотрите! Я поднимаю одну бровь и отворачиваюсь — теперь им должно быть понятно, что я не заинтересовалась. Понятно им это или нет — не знаю, но где-то прочитала, что именно так можно дать понять, что девушка недовольна, и не стоит тратить время — выгнуть бровь и отвернуться. Опыта у меня в этом деле нет совсем, как-то не сложилось.

Пока я навожу порядок в окружающем пространстве и в своих мыслях, новопришедший тренер зовёт своих учеников что-то там изобразить. Честно — прослушала. Рядом со мной падает на пол спортивная сумка, на скамейку летит футболка — это мальчики "аккуратно" сложили вещи. Спасибо, что не на голову.

— А сейчас — стриптиз! — вполголоса, но так что слышно всем, объявляет вернувшаяся Ленка. Я кошусь на неё. Вот ещё одна озабоченная. Парней меняет, как перчатки — ищет идеал. Её послушать — так она роковая женщина-вамп, гроза морей и океанов. На самом деле, дальше невинных поцелуев дело не заходит — у неё принципы и очень убедительный старший брат. Большинство встреч ограничивается одним свиданием. "Такие пошли парни, — она вздыхает. — Никакой романтики".

— Смотри, какой красавчик!

— Который? — я честно пытаюсь поддержать подругу.

Она обводит взглядом четвёрку парней.

— Все!

Я тихо смеюсь. До стриптиза тут далеко — подумаешь, сняли футболки. Но выигрышно, это не отнять. Мускулы, кубики... Громова откашливается и, перекинув косищу на грудь, начинает её медленно переплетать. Ага, в ход пошла тяжёлая артиллерия. Тренер Илья, как-там-его, кажется в ступоре.

— Гм... — говорит громко наш физрук.

— Да-а-а... — протягивает тренер Илюша. — Вижу, что вам тоже есть, что нам показать.

Физрук пихает его в бок.

— Начинаем! — парни рассредоточиваются и начинают под команды тренера что-то там изображать руками и ногами, активно хекая и делая зверские рожи. Наблюдаю пару минут, потом решительно снимаю носки. Всё, сил моих нет. Мне жарко и нога ноет. Сейчас прозвенит звонок, дойду до раздевалки босиком, а там — босоножки, их можно не застёгивать... Скорее бы уже! Повязку надо затянуть потуже, с этим сниманием — надеванием носков она ослабла. Я потихоньку тереблю узел.

Тренер вещает что-то про филиппинскую школу палочного боя, традиции, силу духа, режим... Всё это, наверное, безумно интересно, тем более что, как я понимаю, они уже заканчивают. Точно. Парни направляются к скамейке, то есть, вот блин, ко мне. Я разворачиваюсь к Ленке, но толку от неё мало — она расфокусированным взглядом смотрит сразу на всех четверых. Во всяком случае — мне так кажется.

— Девушка, а вам было совсем неинтересно?

Не нужно быть Нобелевским лауреатом, чтобы понять, что обращаются ко мне.

— Не особо.

Я — за честность. Поворачиваюсь обратно, поднимаю голову. Высоко поднимаю. Светленький. Почему-то так и подумала. Хм, интересно — глаза карие, как-то нетипично. Вытирается полотенцем. Ленка сопит за моей спиной.

— Вы не любите спорт? — оригинальностью вопрос не отличается.

— Почему же, люблю. Фигурное катание, например, художественную гимнастику...

Он прищуривается.

— Я понял. Зрелищные женские виды. Синхронное плавание тоже?

— Вот именно. Зрелищные и женские. Где же в синхронном плавании красота? Прищепка на носу кого угодно изуродует, — я морщусь. Может я и не права, но вот не нравится мне, что поделать.

Он садится. Складывает полотенце, натягивает футболку. Ленка щиплет меня за бок, я дёргаюсь и отпихиваю её локтём. Звенит звонок. Ура! Наконец-то!

— Внимание, класс! Для тех, кто заинтересовался — телефон и адрес у меня — переодевайтесь и подходите!

Луженый голос физрука спокойно перекрывает наши радостные вопли.

Я подбираю тенниски и носки, и встаю. Повязка эффектно сползает с ноги на пол. Вот же дрянь! Чертыхаясь, я опускаюсь обратно на скамейку.

— Ого! Вывих? — парень присаживается на корточки рядом.

Нет, ну мне это надо? Ступня иссиня-чёрного цвета, и совершенно не предназначена для выставления её на всеобщее обозрение. Я чувствую, что от неловкости ситуации у меня начинает пощипывать в глазах. Ещё разреветься не хватает! Щёки горят огнём. Мне очень неудобно, руки сразу становятся неловкими, и повязка выходит довольно условной. Он смотрит на меня.

— Как тебя зовут?

На "ты", надо же. С другой стороны — почему бы и нет.

— Лида.

— Лида, давай я затяну, я умею.

— Да нет, спасибо, я уже всё.

Ещё чего не хватало! Скорее бежать отсюда, позорище какое!

— Адочка, какой у тебя славный педикюрчик!

Да, вот про тебя, змеища, я совсем забыла. У каждого есть в классе человек, с которым вы просто не перевариваете друг друга. Вроде нигде по-серьёзному не пересекались, но на дух друг друга не переносим.

— Спасибо, Наточка, он у меня всегда безупречен!

Ну, всегда — не всегда, но вот именно сейчас — да, красота. Буквально на днях с подружкой делали, в последней Бурде посмотрели. Получилось — заглядение. Ненавижу, когда меня называют Адой, я — Лида и никак иначе. Никому не позволяю, она это знает не хуже других, и вот, пожалуйста — именно сейчас надо мне ещё больше испортить настроение!

Парень смотрит на неё снизу вверх — он же до сих пор сидит на корточках у моих ног... Не будь я таким тормозом, уже бы сообразила насколько интересной выходит картинка. Как-то он на неё по-особенному смотрит, если судить по тому, как она мгновенно краснеет и срывается с места, устремляясь в раздевалку. Я оглядываюсь — оказывается почти все уже ушли. Несколько мальчишек кучкуются около физрука и тренера, что-то выясняют. А на скамейке осталась только я, Ленка тоже неслышно испарилась. Предательница...

Я снова берусь за обувь, засовываю носки внутрь, встаю. Парень поднимается и оказывается почти на голову выше меня. Надо же. Я довольно высокая, уже привыкла, что вокруг сплошная мелочь. Он, кажется, тоже удивлён моим ростом, так как чуть отступает и измеряет меня взглядом, но как-то необидно. Хм... Довольно симпатичный... Упираю руки в бока — классическая поза для скандала.

— Тебя что-то не нравится в моём росте?

— На скамейке ты казалась совсем маленькой.

— За урок подросла.

— Ага, смешно, — он наклоняет голову набок. — Так что у тебя там с именем?

Я досадливо морщусь, пора заканчивать, все уже ушли.

— Сейчас будет ещё смешнее — меня зовут Аделаида. Идиотское имя, слышать его не могу, не то, что произносить. Поэтому только Лида. Лида Максимова.

Он действительно смеётся. Всё. Я ухожу.

— Подожди, — он хватает меня за руку. — Это ещё смешнее, чем ты думаешь! Хочешь послушать?

— Ну? — вряд ли он меня удивит.

— Максимилиан.

— Кошмар! — Я даже останавливаюсь. — И кто ты в жизни?

— Кто же я могу быть? Максим, Макс, всё что угодно, только не это. Макс Андреев. Прошу любить и жаловать.

Да уж, изобретательные у нас предки. Мы смеёмся вместе.

— Лида, я провожу тебя до дома? — он улыбается, но смотрит внимательно,— тебе ведь тяжело идти, правда?

Надо же, и предлог сам придумал... Ну, проводи...

* * *