Ангельская пыль (гет)

Ещё одна ночь,

И страхи былые вновь на глазах оживут © ~Лютик~

Ночная мгла окутала провинциальный городок, а тишина придавала тьме невесомый шарм — невесомый и устрашающий. Ноты этой тишины были виновниками всех самых ужасающих и таинственных детских кошмаров, а темнота, сопровождающая её, так дружественно держащая за руку, была словно паутина, связавшая своего пленника по рукам и ногам.

Для Реджины Миллс темнота была едва ли не самым страшным врагом. Как только чары ночи невесомо касались земли, Реджина понимала, что неизбежно придется пережить и перетерпеть сызнова это ощущение безнадежности. Вытерпеть несколько тяжёлых часов.

Её сын, её Генри, вот уже почти полгода — узник своих кошмаров.

Советы доктора Хоппера не помогали, напротив, только усугубляли его состояние. Травяной чай позволял Генри засыпать, но не становился избавлением от тревог, всего лишь провоцируя появление кошмаров, а затем и неконтролируемый гнев её сына. Сегодня утром он сказал, что она — воплощение зла и что заслуживает лишь ненависти от окружающих. Это не на шутку испугало Реджину, у нее даже ненароком возникла мысль, что мальчик что-то может знать о её прошлой жизни. Но все эгоистические страхи, касавшиеся лишь её самой, отступили, стали пустым звуком и ненужным хламом по сравнению с тем, что случилось прошлой ночью.

Услышав звон стекла в детской, Реджина опрометью бросилась к сыну, дрожащими руками нашаривая выключатель, чтобы как можно быстрее разогнать предательскую темноту.

«Почему не горит ночник?» — мелькнула мысль, а в следующую секунду стало понятно, что ночник разбит вдребезги, а Генри крепко сжимает в руках осколки венецианского стекла, которые окрашивает в ярко-алый цвет капающая из пораненных ладоней кровь

— Генри, милый! — мать подбежала к нему, осторожно забирая острые стекла. – Зачем ты это сделал?

В мгновение ока отыскав в прикроватной тумбочке сына аптечку, Реджина начала обрабатывать раны.

— Потому что ты — зло. Ты – Злая Королева. А зло необходимо искоренить. – в тёмно-зелёных детских глазах горела непоколебимая уверенность.

Рука её едва заметно дрогнула, но она нашла в себе силы для очередной неестественной улыбки — ради него.

— Это просто очередной страшный сон. Ничего не бойся, здесь нет никакого зла, — тихо сказала мать, осторожно поправляя бинты на израненных ладошках сына.

— Правда? Я всегда знал, что он врёт мне, и ты моя мамочка, – разрыдавшись, сказал тот.

Реджина молча подхватила Генри на руки и, уложив в постель, осторожно поцеловала в щёку.

Вопросы о таинственном существе, которое раскрывает мальчику все её тайны, она предпочла пока не задавать, чтобы не причинить ребенку ещё большего вреда. Страх того, что проклятие может быть снято, совершенно не беспокоил её — лишь бы с Генри всё было в порядке, а завтра она пойдёт к доктору Хопперу и всё у него выяснит. Он должен помочь её сыну, а иначе… Иначе она лишит его должности. В своём решении Реджина Миллс не колебалась.

* * *

Утро было дождливым и холодным, будто служило лишь скверным дополнением к неприятному ночному происшествию.

Этот кошмар длился уже почти полгода, и на этот раз в душу Реджины начал закрадываться липкий страх, который сравним лишь с вором, нападавшим исподтишка в темной подворотне. Но Реджина до последнего надеялась и грезила о том, что сумеет спасти своего мальчика — впрочем, ее надежды оказались тщетными.

— Генри, выйди, пожалуйста, и подожди меня на улице, хорошо? Нам с доктором нужно обсудить кое-что…

— Хорошо, мам, – ответил он и тихими шагами вышел из кабинета.

* * *

— Я сделал всё, что мог, но вашему сыну не помогают даже сильнейшие препараты. Вы можете лишить меня должности, но себя вы не обманете, мадам мэр.

Её холодный взгляд заставил доктора содрогнуться: он не увидел в этих тёмных глазах с рубиновым отблеском ничего похожего на материнское отчаяние. Она всегда была такой: отстраненной, неспособной показывать свои эмоции. Но ему ли об этом судить? Он ведь не был на её месте — в конце концов, каждый переживает свою боль по-своему.

Именно поэтому доктор Хоппер произнёс:

— На всё ли вы готовы ради своего ребёнка? – голос его звучал тихо и разочарованно — то, что он сам не в силах был помочь мальчику, задевало его гордость.

— Это глупый вопрос, разве вы так не считаете, сэр?

— Да, вы правы. Что ж, тогда я могу не скрывать все свои самые худшее подозрения, верно?

— Конечно.

— Я думаю, что причина состояния Генри в чём-то более глубоком и потаённом, чем его подсознание.

— Что вы хотите этим сказать? – голос мэра почему-то снизился до шёпота.

Доктор Хоппер лишь молча протянул ей визитку, больше ничего не добавив — да и что было говорить? Ситуация и впрямь была скверной, и здесь не было места для скептицизма.

Реджина, выходя из кабинета, осознавала в это мгновение:

«Вот и наступила моя истинная плата за проклятие…»