Бла-бла-бла (джен)

Рита Скитер знала людей. К своим двадцати пяти годам она перелопатила столько чужого грязного белья, что могла запросто получить докторскую степень по колдопсихологии — об этом Рита неизменно сообщала друзьям за кружечкой пива в «Трёх мётлах». Скитер знала, что все люди одинаково дурны, только одни имеют смелость или глупость в этом признаться, другие же пытаются прикинуться паиньками. Вот тут-то и начинается веселье для одной одаренной журналистки. Рита не сомневалась в своих талантах, как не сомневалась и в том, что народ никогда не перестанет нуждаться в хлебе и зрелищах. Да, Скитер вовсе не была необразованной идиоткой. Просто продавать зрелища, точнее, жареные факты было намного выгоднее, чем высокоинтеллектуальные статьи. Жизнь — это бульварный роман в мягкой обложке, и тут уж ничего не поделаешь. Недаром все, даже заумные чистоплюи в профессорских мантиях, порою почитывают скандальные газеты, кровавые детективы или даже порнушные журналы. И вновь, и вновь толпа жадно наблюдает, как падает корона с голого короля.

Сегодня Арчибальд Браун — главный редактор «Ежедневного пророка» пригласил Риту в свой кабинет для конфиденциального разговора. Скитер не сомневалась, что речь будет идти о чём-нибудь особенно вкусно-гадком. А если ей перепадёт какое-нибудь эксклюзивное задание, то она даже, так и быть, сделает минет истосковавшемуся Арчи — у того секретарша уже вторую неделю сидит на больничном.

Сжимая в руках сумочку из искусственной крокодиловой кожи (Ничего! Когда-нибудь она купит себе настоящую), Рита опустилась в жёсткое кресло у захламленного редакторского стола. Арчи задумчиво просмотрел несколько бумажек, потом испепелил их и, видимо, посчитав уборку законченной, повернулся к Скитер:

— Итак, Рита, твой испытательный срок подходит к концу.

Скитер выдохнула и торопливо закинула ногу на ногу, узкая юбка поползла вверх.

— Ты неплохо себя проявила. Но «Ежедневный пророк» — это особое издание! Это качество! Это гарант! — Арчи начал распаляться, вскочил, тряхнул давно немытой головой и принялся расхаживать по кабинету. Точнее, попытался, ибо помещение было невыносимо захламлено.

От потревоженных кип пергаментов поднялись клубы пыли, и Рита бы непременно чихнула, но за то время, что она здесь работала, она уже привыкла.

— Впрочем, есть одно задание… — таинственно понизил голос Арчи.

Однако Скитер не спешила обольщаться. Таким тоном главред вполне мог сообщить о необходимости отправиться на дальнюю ферму к какому-нибудь семейству Филчев и наблюдать за ростом нового поколения поросят.

— Ты слышала, что в Аврорате произошли неожиданные перемены. В последней боевой операции против… хм… Сама-знаешь-кого отличилась группа авроров под командованием Руфуса Скримджера. Там были какие-то жертвы, кто-то ушёл в отставку, короче, дело тёмное. А Скримджера назначили заместителем Боунса — Главы Аврората — и что-то мне подсказывает…

— Что Боунсу не долго осталось погоны носить! — не удержалась от восклицания Рита.

Арчи довольно кивнул и доверительно наклонился к Рите, от него явно пахло луком — значит, на обед сегодня было жаркое.

— Верно мыслишь, Скитер. Думаю, Минчум нервничает— он только год Министр, а Сама-знаешь-кто уже столько всего натворил. Да и Крауч не дремлет. Короче, у тебя есть три дня.

И Арчи плюхнулся в своё засаленное кресло с высокой спинкой, на которое Рита давно поглядывала с вожделением.

— А что я за это получу? — мурлыкнула она.

— Сначала нарой материал.

— И всё же?

— Могу предложить постоянную работу в «Пророке».

Рита вспомнила счета за аренду квартиры и почти облизнулась:

— Какую?

— Место Энн.

— Нашёл дуру! — Скитер от разочарования чуть не сплюнула на пол, всё равно здесь грязнее, чем в свинарнике. — Только эта бессловесная мышь Энни способна безропотно заниматься кучей бумаг за горстку сиклей.

— А не слишком ли ты много хочешь?

— Каждому — по талантам! — отрезала Скитер. — Я могу и в «Ведьмин досуг» пойти.

— Напугала гиппогрифа голым задом! Сравнила бабский журнальчик и первую газету страны! — весьма правдоподобно расхохотался Арчи, так что Рита почти поверила.

— Зато там платят галеонам, а у вас всё «завтраками» кормят.

— Ты продажная душа!

— Такая уж у нас профессия.

Минут десять они со вкусом переругивались, понося друг друга последними словами. А потом Арчи вполне спокойным деловым тоном сказал:

— Денег нет. Но я слишком привязался к тебе, эх, — главред утер замусоленным платком несуществующую слезу, — так что цени мою доброту, Рита.

И Арчи выдвинул нижний ящик стола, выкинул оттуда груду хлама и наконец достал узкую металлическую коробку.

Взмахнул волшебной палочкой — от сильных чар заискрило в воздухе.

Длинное зеленое перо лежало на потертом черном бархате подушечки.

— Прытко пишущее перо! — торжественно провозгласил Арчи.

Рита ахнула и уронила сумочку, не обратив на это внимания, перешагнула через неё и протянула руку к коробке.

— Эй! Оно ещё не твоё. Мне нужна настоящая бомба.

— А если меня прижмет Аврорат? — машинально спросила Скитер, продолжая пожирать глазами диковинку.

— Это уже твои проблемы. Впрочем, ты можешь взять с собою перо на задание. Но учти: придется вернуть, если меня не устроит материал, — наконец милостиво изрек Арчи.

Рита расцеловала главреда в мятые с похмелья щеки. Прижимая к груди заветную коробку, пошла к двери, по пути споткнулась о собственную сумку — и вдруг…

— Стоп! Скажи-ка мне, старый жук, если у тебя был такой козырь, что же он без дела столько лет в столе валялся?

Арчи отвел глаза. Рита одним прыжком оказалась рядом с ним и навалилась пышной грудью на стол:

— Признавайся! В чём подвох?

— Ну-у-у… Перо, оно с характером такое, — наконец, промычал Арчибальд.

— Проклятье? — обеспокоенно спросила Рита, но коробку из рук всё же не выпустила — такие сокровища попадаются раз в жизни!

— Что ты! — замахал руками Арчи. — Просто оно не всех слушается.

— И кого же оно слушалось?

— М-м-м… Изольду.

— Бывшего главного редактора? И всё?! Это сколько лет назад было?! — прорычала Рита.

— Пять.

— Не морочь мне голову.

— Ну, семь. Но ведь не в этом дело. Ты только представь, Рита, вдруг именно ты та самая, кому предназначен этот Меч Журналистики! — Арчи, несмотря на своё солидное брюшко, ловко вылез из-за стола и, обхватив Скитер за плечи, мечтательно посмотрел куда-то вдаль, в давно не мытое, заляпанное непонятно чем окно.

— Меч журналистики? — хмыкнула польщенная Рита. — Твои метафоры только и годятся, что для напыщенных хвалебных статей правительству. Ну ладно — я, пожалуй, рискну здоровьем.

* * *

Перо писать не хотело. Точнее, им можно было пользоваться, как обычным пером, но вот сенсации этот выдранный из хвоста какого-то облезлого павлина гад ни в какую не желал выдавать! Рита маялась уже третий час. По всей гостиной её холостяцкой квартиры были разбросаны куски смятого испорченного пергамента. Камин забился от неуспевающих сгорать черновиков. Хотелось спать. Зашвырнув чернильницей в стену, Рита пошла в душ. Если она провалит это задание, то на глаза Арчи ближайшие полгода лучше не показываться. А значит, чтобы не сдохнуть с голоду, придётся кропать в «Ведьмополитен» статьи вроде: «Приворожи мага своей мечты при помощи лака «Цирцея». Всего пять галеонов, и от поклонников придется отбиваться Ступефаем».

Просидев в ванной около получаса, Рита продефилировала в гостиную без халата, зато с полотенцем на голове и маской из сметаны на лице. Спать она не легла, а принялась писать какие-то таинственные письма. К утру стол был завален совиным пометом и ответами: от розовых легкомысленных конвертиков до безликих, но явно дорогих пергаментов. А в полдень в окно влетел усталый жук и задремал на одной из компрометирующих фотографий.

* * *

Отоспавшись и разобрав завалы, Рита, потратившая добрые два часа на косметические чары, покачиваясь на высоченных шпильках, отправилась в Аврорат на приём к заместителю Главы. Она уже и так много чего интересного узнала, пока летала жуком, так что это интервью скорее для прикрытия. Ну, а с другой стороны: чем Мордред не шутит?

Лучшая тонкая мантия была явно слишком холодной для обманчиво-солнечного марта, а сапоги-чулки немилосердно стискивали ногу, перекрывая кровоток. «Ещё полчаса — и придется ампутировать», — мрачно подумала Рита и затушила сигарету.

Дожидаясь в приёмной, Скитер трижды проверила свою сумку — Прытко пишущее перо смирно лежало потайном отделении, но Рита всё равно нервничала: то поправляла очки, то разглядывала свои алые ногти.

Она знала собственные недостатки: плотные бёдра, грубые, прямо-таки мужицкие руки, тяжелая челюсть. Знала и свои достоинства: пышная грудь, яркие глаза, длинные ноги. Как могла она по пунктам расписать внешность любого, так же безжалостно препарировала и себя. Рита знала, что выглядит ярко. Знала и то, что некоторые сочли бы её вульгарной, а ещё понимала, что лучше всего делать ставку на низменные инстинкты, они всегда в игре. Рита помнила, как тускло выглядела мать в неброских мантиях «благородных» тонов, как никогда не красила ногти, потому что настоящие леди не позволяют себе этого, как пыталась угодить суровой свекрови. Но всё равно для этой чистокровной нищей старухи мать осталась грязнокровкой, принудившей неопытного мальчика к ужасному мезальянсу. Этот «мальчик» был отцом Риты. Бесцветный, вечный мямля, сидевший под каблуком не только у властной матери, но даже у куда более мягкой жены. Риту же учили скромно заплетать волосы и разговаривать тихим голосом, поэтому первое, что она сделала, став совершеннолетней, это выкрасила ногти плебейским пунцовым лаком. Потом вышвырнула из гардероба все мантии «мышиных» цветов и, едва сдав ЖАБА, умотала с маглорожденным байкером в путешествие. Там она научилась пить залпом дешевый самогон и стрелять из магловского пистолета. А застав в пропахшем плесенью грошовом отеле мелкого клерка из Министерства Магии с проституткой, написала свою первую скандальную статейку.

— Мисс Скитер, проходите. Мистер Скримджер ждёт вас, — в коридор выглянул невысокий курсант.

Риты быстро сняла очки, сунула их в сумку и, громко стуча каблуками, вплыла в кабинет.

Так близко она видела Руфуса Скримджера впервые. Она бы не назвала его холёным, скорее, в нём чувствовалась какая-то внутренняя энергия, которая отделяет молодость от увядания. Проводит невидимую черту, невзирая на седину в волосах и количество морщин на лице.

Рита кокетливо сощурилась, проклиная ненавистную близорукость, и без приглашения уселась в низкое кресло.

— Итак, мисс Скитер. О чем вы желаете поговорить? — голос у Скримджера оказался спокойным, даже тихим, в меру хриплым.

Рита ловко вынула перо и пергамент из сумочки:

— О, обо всём. Что вы намерены предпринять, чтобы остановить Сами-знаете-кого? Считаете ли вы оправданной столь жесткую политику Главы Департамента Магического законодательства Бартемиуса Крауча? Каково в таком молодом возрасте и уже быть Главой Аврората? Вспоминаете ли вы своих погибших товарищей?

Тонкая линия губ Руфуса не изменилась, лицо осталось спокойным:

— Я только заместитель Главы Аврората. И мне тридцать восемь.

— Для волшебника это не возраст! — немедленно откликнулась Рита. — Или вы чувствуете себя усталым? Виноватым?

— Я всего лишь исправил фактические неточности в ваших вопросах. Что касается меня, то мы только выполняем свою работу, свой долг перед страной, — желтоватые глаза блеснули из-под дешевых очков в проволочной оправе.

— Каково это — служить Родине в столь непростое время? — Рита придвинулась ближе, чтобы не пропустить ни одной эмоции Скримджера, но их всё равно не было.

Кто-то однажды сравнил Руфуса со львом, Скитер сказала бы, что он скорее походил на каменного льва — этакая статуя-страж в древнем храме. Только растрепанное и беспорядочное Министерство мало годилось на роль храма.

— Думаю, это всегда нелегко. А сейчас нам, чтобы достойно отразить удар, направленный на мирное население, пришлось ужесточить меры пресечения, — даже цвет алой аврорской мантии Скримджера казался на нём более приглушенным и спокойным.

— Вы понесли потери! Что сказать матерям погибших мальчиков? — Рита извлекла из сумочки кружевной платок и поднесла к глазам, не касаясь накрашенных ресниц.

— Это большое горе для всех нас. Но они не мальчики, они солдаты, мисс Скитер. Они давали присягу защищать свою страну.

Рите показалось, или Руфус вдруг словно сглотнул комок в горле? Она придвинулась ещё ближе, проклиная свою кокетливость, из-за которой не надевала очки на интервью с мужчинами.

От Скримджера пахло чем-то спокойным вроде чистой хлопковой ткани. Жесткий профиль вырисовывался на фоне светлого окна. Руки уверенно лежали на столе. И Рита вдруг осознала, что перед ней сидит самый опасный человек из всех, кто встречался в её жизни, человек, который сумел подчинить себе своего внутреннего зверя. И этот зверь, как вышколенная собака, подчиняется руке хозяина, и не поймать его на крючок примитивных инстинктов. Все люди одинаково дурны, но опаснее всего львы в человеческом обличии: они не страшатся крови, они со спокойной яростью разрывают жертву, они умеют ждать. Они не боятся своих инстинктов, потому что не отрицают их.

И Рита поняла, что ей нравится этот мужчина. Скитер любила горячих и безудержных самцов, но Скримджер не был самцом, он был мужчиной. И он ей нравился: от первой седины в тёмно-желтых волосах до чуть опущенных уголков сухо сжатых губ.

— Почему бы нам не выпить кофе и не поговорить безо всяких записей? — Рита демонстративно убрала перо и пергамент в сумку, облизала алые губы.

— Вряд ли это возможно. По причине столь напряженной ситуации я работаю сверхурочно, — безучастно-любезно откликнулся Руфус, но в желтоватых глазах вспышкой звериного оскала на секунду блеснула усмешка, а может, Рите просто показалось.

* * *

Рита сидела в этой забегаловке второй день. Здесь всегда обедали авроры. Пару раз Скитер звали за свой стол шумные компании мужчин в мятых форменных мантиях. Но чаще авроры, усталые и озабоченные, ели, не отрываясь от своих пергаментов с какими-то отчетами.

Вчера, выйдя от Скримджера, Скитер до вечера прокараулила его в этом кафе, а сегодня зачем-то вновь пришла сюда. Близилось время ужина, Рита уже смотреть не могла на гадкий местный кофе, а Руфуса всё не было, хотя министерская столовая была закрыта на ремонт.

— Ну не своих же подследственных он жрёт? — Рита удавила очередной окурок в ощутимо подванивающей пепельнице.

Скримджер в неприметном тёмном плаще зашёл в кафе в девять вечера. Рита вдруг заметила, как сильно Руфус хромает и как тяжело опирается на свою трость. Скримджер занял стол в дальнем углу, и Рита немедля подсела к нему, зная, что воспитание не позволит Руфусу выгнать женщину из-за своего столика, даже если она ведет себя совсем не как леди.

Беседа была абсолютно бессмысленной. Скримджер по-прежнему был спокоен, разве что выглядел более устало. А луковый суп в тарелке интересовал его явно значительно больше, чем откровенное декольте Риты. Завтра утром Скитер надо было сдать статью Арчи, ту самую обещанную бомбу. Упрямое Прытко пишущее перо по-прежнему не подавало никаких признаков жизни. Конечно, можно было из обрывков фактов состряпать что-нибудь жареное, но Рита халтуры не любила: лучший скандал — это хорошо продуманный скандал. И, вообще, она не хотела писать, она хотела Руфуса Скримджера вместе с его холодным презрением, спокойным запахом и властно-равнодушным взглядом.

Но напрасно она касалась острыми ногтями его руки, терлась под столом ножкой об его колено. В конце концов, она ведь не требует любви на всю жизнь, так — небольшой роман. Романчик… ну, разумеется, это просто её прихоть. Просто ей надоело горбатиться на Арчи, просто у неё давно не было нормального мужчины, просто…

Они вместе вышли из кафе.

— Прощайте, мисс Скитер, — Скримджер слегка наклонил голову, что можно было расценить, как очень холодный поклон.

Ноги отваливались от каблуков. Рита привстала на цыпочки и прижалась к губам Руфуса, втайне радуясь, что вся помада осталась на чашке с кофе.

— Прошу прощения, мисс Скитер, но я женат, — жесткие руки спокойно отстранили её.

Рита всё никак не могла выровнять дыхание:

— Я могу дать Непреложный обет! Никто ничего не узнает!

Руфус слегка свел резкие брови, морщина на лбу обозначилась сильнее:

— Прошу прощения, мисс Скитер, но я женат, — так же тихо и равнодушно повторил он.

Ещё один холодный прощальный поклон. И Руфус Скримджер аппарировал с негромким хлопком.

* * *

Перо летало по пергаменту, пачкая чернилами пальцами:

— Похоже, лицемерие — вот главное качество, по которому назначают новый командный состав в Аврорате. Если так, то вряд ли Бартемиус Крауч мог найти лучшего специалиста, чем Руфус Скримджер. Разумеется, Главе Боунсу никогда не сравняться с опытным боевиком. Боевики нынче в чести…

Рита отшвырнула перо и, шлепая по полу босыми ногами, пошла на кухню попить воды. Макияж потёк. Порвалась лямка, отчего так и не снятое платье сползло на одно плечо. Только светлые волосы лежали в жесткой прическе — лак действительно прекрасно держал.

Зеркала отражали растрепанную шлюху.

— Бомбарда!

Теперь весь пол в осколках, зато они ничего не смогу отразить. Только шлюха всё равно останется здесь.

Рита уверена, что жена у Скримджера — этакая «настоящая леди» в неброской мантии «благородных» тонов: светлые ногти и обязательно — томик сонетов Шекспира под подушкой. Эти сонеты осточертели Рите ещё в Хогвартсе, её соседка по спальне каждый вечер с завываниями декламировала их в слух и размазывала сопли по очередной фотке какого-нибудь блондинчика. И, конечно, эта жена может побеседовать за небольшим семейным ужином о Канте и Камю. Рита тоже читала Камю — трахалась с одним магловским профессором философии, так пока любовник отсыпался после постельных марафонов, она успела со скуки половину его библиотеки прочитать. Только кому это надо? Уж не Арчи ли? Или нет — вечно пьяному вышибале Биллу, с которым Скитер иногда встречалась? А, может, мать была не так уж неправа? Рита рванула к холодильнику, там оставалось бутылка какого-то пойла, коллеги на День рождения презентовали. Скитер глотнула из горла: то ли виски, то ли коньяк — хрен разберешь! Глотнула ещё.

Бред это всё! Ей нравится её жизнь. Мало ли почему Скримджер отказался трахнуться даже при такой гарантии о неразглашении. Может, этот травленый зверь параноик вроде Грюма, вот и не рискнул связываться с известной скандальной журналисткой, вдруг Рита найдет способ обойти Обет? А, может, хи… хи… у него после этих всех боевых рейдов просто не стоит?

Скитер аккуратно обошла осколки зеркал в коридоре, вернулась в гостиную и замерла на пороге. Глотнула ещё из бутылки. Над пергаментом зелёной пушистой молнией летало Прытко пишущее перо. На негнущихся ногах Рита медленно подошла и прочла яркий заголовок: «НА АЛОЙ ФОРМЕ НЕ ВИДНО КРОВИ. О ЧЕМ МОЛЧИТ АВРОРАТ?!»

Скитер перечитала свою дописанную и исправленную статью трижды — это была бомба... Пятый глоток особенно хорошо пошёл. А потом Рита тихонько произнесла, обращаясь не то к перу, не то к значительно опустевшей бутылке:

— Я — Рита Скитер…

— Рита Скитер — очаровательная блондинка. Блестящий журналист и сексуальная молодая женщина. Её не пугают скандалы. Она никогда не останавливается ради чьей-то раздутой репутации, — застрочило перо.

Рита плюхнулась на диван.

* * *

Утром Риту разбудила наглая сова от Арчи. На замызганном куске пергамента было накорябано: «Скитер, мать твою! Где материал?!!»

После обнаружения антипохмельного зелья, мысли встали на место, и Рита отыскала среди бумаг на столе нужную статью и конверт для Арчи. В адресе было три грамматические ошибки. Когда она ночью подписывала конверт, Скитер уже не помнила. Прытко пишущее перо попрыгало на одной из любимых фотографий Риты с Министерского бала, где строгая и неподкупная Амелия Боунс кружилась в танце в объятьях Абрахаса Малфоя, признанного тёмного колдуна и привлекательного мужчины.

Рита перечитала статью: это было то, что надо. Удар по Аврорату, да что там — удар по самому святому Барти Краучу (Министр будет доволен), удар по Руфусу… — ниже пояса удар. Скитер задумалась. Встрепанная сова гневно ухала и раздирала шторы. Рита сглотнула и вспомнила спокойный взгляд Скримджера. Однажды на корпоративе пьяный Арчи сказал ей:

— Запомни, Рита. Главное у нас: говорить и говорить. Бесконечное бла-бла-бла — это наша жизнь. Главное — писать и писать. Прытко… ик… писать. И не останавливаться. Вот лучший рецепт!

И не останавливаться. Рита исправила ошибки в адресе, сложила пергамент со статьёй, запечатала конверт, отодрала сову от лохмотьев штор и, привязав к её лапе письмо, выкинула птицу в окно.

— Я же правильно поступила? — тихо спросила она.

Прытко пишущее перо одобрительно качнулось.

— Тогда запрыгивай ко мне в сумку.

И Перо нырнуло в ридикюль к новой хозяйке.

— И не останавливаться, — негромко повторила Рита.