Последний сон (джен)

Дом в Доме, живущий своей жизнью и по своим законам. Никто не стремится сюда попасть, а те, кто попали, жаждут выбраться поскорее. Суеверный ужас, доставшийся в наследство от старших, не покидает оказавшихся в Могильнике.

Светлые стены Могильника пропитаны страхом, тишина здесь страшнее любого шума, а по коридорам бродят приведения.

Сильнее Могильника пугало одиночество. Для Макса одиночеством была разлука с братом. Несмотря на то, что Рекс навещал его каждый день, подолгу оставаясь в этом страшном месте, Сиамцу все равно было одиноко и боязно.

Ночью, после отбоя, было страшно засыпать, страхи и тени проникали в его сон, вызывая кошмары. Поэтому каждую ночь Макс силился не заснуть, напряженно всматриваясь в темноту, но в итоге все равно проваливался в беспокойный сон.

Сегодняшняя битва со сном снова была проиграна, однако сон был совсем необычен.

Рядом с кроватью Макса появился какой-то парень. Он возник из ниоткуда, словно вынырнул из темноты Могильника.

Сиамец удивленно уставился на непрошенного гостя, пытаясь узнать, кто это такой. В Доме таких не было, он бы запомнил.

На него смотрел прекрасный и очень печальный ангел. Нежные, сказочные черты лица просто не могли принадлежать кому-то из этого мира. Посланник неизвестных миров сел на краешек кровати и с грустной улыбкой взглянул на Макса.

— Кто ты? — благоговейным шепотом спросил Сиамец.

— Никто, просто решил заглянуть в твой сон. Мне кажется, что тебе одиноко. — Ангел протянул мальчику руку, которую тот слабо сжал.

Рукопожатие оказалось очень успокаивающим, незнакомец не боялся Могильника, в этих стенах был его дом.

Это сон. Вокруг темно, но незваного гостя прекрасно видно. У него темно-красные волосы и печальные глаза. Глаза, в которых можно утонуть.

Когда ангел наклонился вперед, Сиамец увидел свое отражение в глубоких, бездонных глазах. Это он? Или Рекс? Или они оба?

Макс видел своего брата — его сейчас здесь нет, но он всегда с ним. Они — одно целое и всегда будут вместе, что бы ни произошло.

Даже слабая тень Рекса смогла отогнать все страхи, с ним — ничего не страшно, страшно — быть одному.

Ангел смотрел не моргая, ждал, пока мальчик увидит в его глазах то, что ему нужно. Когда незнакомец все-таки отвел взгляд, Макс на секунду почувствовал потерю, а потом вспомнил, что его связь с братом не в этих глазах. Она в них самих. Ее нельзя разорвать, никакие стены Дома или Могильника на это не способны. Ничто не способно.

Сиамец хотел поблагодарить ночного гостя, но его неожиданно пронзила резкая боль в ноге. Боль пульсировала, распространяясь по всему телу. Макс сжал зубы — ничего, скоро пройдет.

Теплая, успокаивающая ладонь на лбу и какой-то бессвязный и умиротворяющий шепот.

— Поспи. Уснешь, и боль пройдет, — пообещал ангел, — а я покараулю твой сон.

— Но я же уже сплю, — удивился Макс.

— Кто сказал, что нельзя уснуть во сне?

И правда, почему нельзя? Макс впервые подумал, что тишина Могильника может быть приятной и даже немного манящей. Сегодня он под защитой, никакие кошмары его не достанут.

Сначала прошла боль: она просто незаметно сошла на нет. Потом веки стали наливаться тяжестью. Сиамец опомнился, что не успел поблагодарить ангела, но сон уже забрал его в свои крепкие объятия.

Аккуратно ночной гость выпустил из рук ладонь мальчика и встал с кровати. Он осмотрелся вокруг, прошелся взглядом по родным стенам Могильника. Потом достал из кармана очки, в них мир окрасился в зеленые тона.

И Смерть исчезла.