Всё не так (гет)

Все закрутилось после того, как Джеймс Поттер вывалился из камина почти что под ноги своему лучшему другу Сириусу Блэку и сообщил, что Лили ушла от него.

Экстренное мужское совещание было организовано немедленно.

— Но ведь она так любила тебя! — сокрушался Ремус.

Джеймс молча смотрел в пол.

— Как она объяснила это, черт возьми? — возмутился Сириус.

Прямой вопрос Поттер проигнорировать не смог.

— После того, как Дамблдор рассказал нам о пророчестве, Лили как подменили. Сначала она ходила мрачная и задумчивая и все держалась за живот, хотя за что там держаться-то, ещё не видно ничего даже. Потом начала истерить каждый день. Говорила, что я втянул ее в неприятности. Что ненавидит меня. Что если бы мы не поженились, она бы не была сейчас в опасности. И наконец заявила, что избавится от ребенка и уедет в другую страну, где Волдеморт не найдет ее, будет жить среди магглов. Сказала, что хочет стать нормальным человеком! — Джеймс уже почти кричал. — Я пытался объяснить ей, что мы защитим ее, а не мы, так Дамблдор защитит. Но она твердила, что больше никому не верит! И даже не захотела объяснить, почему.

Ремус и Сириус переглянулись и одинаково недоумённо пожали плечами. Питер сунул другу стакан огневиски.

Объявлений о разводе Поттеры не давали, но этого и не требовалось — Магический мир, по сути, большая деревня, там очень сложно сохранить что-то в тайне, даже если стремишься к этому. А уж тем более — если не стремишься.

Теперь единственной подходящей под условия Пророчества семьёй стали Лонгботтомы. Но Волдеморт вряд ли мог до них добраться: мадам Августа была идеальным Хранителем и не собиралась никого предавать, а уж тем более собственных сына и внука.

Но даже если Пророчеству суждено было исполниться, то вряд ли скоро. А война тем временем продолжалась — и становилась всё более ожесточённой.

Однажды Дамблдор вызвал к себе Джеймса. Пожурив за неосторожность (Поттер последнее время просто-таки лез под Аваду — но лучи смертельных заклятий будто по дуге его огибали), глава Ордена перешёл к главному:

— Я должен сказать тебе нечто важное, Джеймс. Выслушай, пожалуйста, спокойно, до конца, и постарайся воспринять мои слова серьёзно.

Предупреждение оказалось не лишним, учитывая, что разговор касался Северуса Снейпа. Который, как Мародёры и подозревали, был Пожирателем смерти, но незадолго до бегства Лили тайно перешёл на сторону Ордена Феникса. Мотивы этого его решения Дамблдор не озвучил, сказав только, что они весьма убедительны. Всё это время Снейп был личным шпионом Дамблдора, а сейчас вот внезапно потребовал встречи со своими школьными недругами — всеми четырьмя — «для важного разговора».

Ни одна из этих новостей Джеймса не обрадовала, но отказываться было глупо. Что бы он ни думал о Снейпе, дураком тот не был и вряд ли собирался устроить вечер встречи однокурсников. Наверняка у него были более серьёзные причины и намерения.

Встреча произошла в домике Сириуса, в обстановке, которую даже самый непредвзятый человек не назвал бы дружеской. Что, учитывая предысторию, никого не удивляло.

— Ну? — буркнул Джеймс, сверля взглядом гостя.

Тот тоже не стал терять время на приветствия:

— Я знаю, кто у вас в Ордене шпион.

Проигнорировав сумрачные взгляды и недоверчивые возгласы, он продолжал:

— Я и раньше подозревал, что он у вас завёлся — больно уж много Лорд знал о ваших делах. А теперь вот точно узнал, кто. И служит на совесть — даже Метки удостоился, а её кому попало не ставят.

И он указал на Питера.

Тот состроил растерянную физиономию и, чуть подумав, покрутил пальцем у виска.

— Что за бред! — озвучил общее мнение Сириус.

— Ах, бред? — Снейп явно ждал такой реакции и неплохо приготовился. — А вот пусть сам скажет.

— Ребята, чего вы его слушаете… — начал Питер, но Снейп не дал себя перебить:

— … а сперва глотнёт вот этого!

И он вытащил из кармана флакончик с прозрачным зельем. Что это такое было бы ясно и без наклейки «Веритасерум».

Возможно, Хвост и сумел бы отбрехаться — к нему у друзей все же было куда больше доверия, чем к Снейпу. Тот, хоть и стал внезапно «своим», все равно оставался в их глазах слизеринцем, то есть типом скользким и насквозь подозрительным (исключения только подтверждали правило), да ещё и с Меткой на руке. Так что шанс избежать проверки у Питера был… но в такую степень доверия он сам не верил, как и в свою способность противостоять действию «зелья правды», а потому предпочёл перекинуться и нырнуть в ближайшую щель. Точнее, попытаться нырнуть — соревноваться в скорости реакции с лучшим квиддичистом Хогвартса было делом малоперспективным.

— Ступефай! — отчеканил Джеймс.

Ещё пара заклинаний — и перед ними вновь лежал человек, но уже скованный по рукам и ногам. Снейп, изо всех сил стараясь скрыть торжество, нагнулся и задрал его рукав…

Первой мыслью — высказанной, конечно же, Ремусом — было «а вдруг его заставили?» На это Снейп только скептически усмехнулся и встряхнул пузырёк зельем:

— Сейчас сам расскажет.

Он тщательно, словно в лаборатории, отмерил дозу Веритасерума, зажал предателю нос и влил зелье ему в глотку, заставив глотнуть.

— Неплохо тебя обучили! — не удержался от колкости Сириус. Снейп даже не отгавкался — так был увлечён процессом.

Десять минут спустя стало ясно, что ни о каком шантаже и принуждении речь не шла.

— Лорд побеждает. — Лошадиная доза препарата лишала Питера всякой надежды слукавить или представить дело в более выгодном для себя свете. — Сражаться с ним — безумие. Зато если вовремя оказать ему пару-другую услуг, то можно рассчитывать на скорую награду.

Ремус горестно вздохнул. Сириус сплюнул сквозь зубы и отвернулся. А Джеймс… поднял палочку и жёстко произнёс: «Империо».

Если стремление добиться любви неприступной Эванс заставило Джеймса стать мягче и рассудительнее, то её уход резко качнул весы в обратную сторону. У него стало на одну вескую причину больше для ненависти к врагу и на один повод меньше для проявления гуманности. Отчаянный гриффиндорец, но без излишка сострадания и не стесняющийся никаких средств — это действительно опасно. И введённое Краучем послабление на использование Непростительных заклинаний, похоже, пришлось ему по душе, хотя формально и относилось только к аврорам.

Ремус открыл было рот, чтобы остановить друга, но схлопотал невербальное Силенцио от Снейпа и покорно затих. Теперь, когда заклинание уже было произнесено, любое вмешательство могло привести к непредсказуемым последствиям.

А Джеймс удивил их ещё больше. Он вынул из кармана магловский пистолет и вручил Питеру со словами:

— Сейчас ты выйдешь отсюда и будешь вести себя как обычно, как будто ничего не произошло. И никому не скажешь ни слова о том, что тут случилось, о том, что ты разоблачён и о Снейпе тоже — в общем, словно вчерашнего и сегодняшнего разговоров и вовсе не было. На ближайшей сходке Пожирателей, в которой будешь участвовать, также веди себя как обычно, но как только поймёшь, что Волдеморт не обращает на тебя внимания, зайди к нему со спины, направь вот это ему в голову, щёлкни вот этим и пять раз подряд нажми вот сюда. А потом направь ствол в голову себе и снова нажми. Иди.

Ремус снова дёрнулся было, но теперь уже Сириус схватил его за плечи, не позволив двинуться. И только когда дверь за Питером закрылась, Снейп проговорил с непередаваемым выражением то ли осуждения, то ли восхищения:

— Ну ты даёшь, Поттер…

Джеймс не ответил. Люпин стряхнул руки Сириуса и медленно отошёл к окну. Даже спиной он выражал тоскливое осуждение.

Блэк проговорил сумрачно:

— Рем, слушай… ну не убивать же! А так — хоть с пользой.

— А то вот можно было ещё Краучу сдать, — криво ухмыльнулся Снейп. — Тот бы его быстро отправил к дементоровой бабушке. Только вот надолго ли?

Ремус длинно вздохнул, но не мог не признать, что в чём-то они правы. Если у кого и был шанс выжить в Азкабане, так точно не у того, кто предал соратников. А умирать там… действительно, лучше уж так. Как Сириус сказал — хоть есть шанс, что не напрасно.

Снейпа уже интересовало другое. Он предпочитал не слишком заморачиваться моральной стороной дела.

— Откуда у тебя пистолет?

— Не твоё дело, — отрезал Джеймс. — Где взял — там уже нет.

— А зачем?

— Была мысль, да вот… чего пристал-то?

— Просто хочу понять — почему пистолет?

— А потому, — Поттер резко повернулся к остальным, взгляд у него был яростный, — что этот гад маглов презирает — так пусть от них и получит!

Он развернулся на каблуках и вышел, хлопнув дверью в лучших традициях популярных романов.

— Ох, дура-а-ак, — печально вздохнул Ремус, причём было как-то сразу ясно, что это относится не к финальной тираде.

— Ты о чём? — поинтересовался Снейп. — Если о том, что пистолет спёр, то так ротозею и надо, пусть лучше смотрит за оружием.

Ремус покачал головой. Сириус криво усмехнулся:

— Ты что, не догадался? Он сам хотел.

— Сам — что?

— Да ясно же — к Волдеморту напроситься и его грохнуть.

При имени Тёмного Лорда Снейп поморщился:

— А с чего он решил, что его возьмут?

— А его приглашали, — окончательно добил прежнего недруга Сириус. — Сразу после школы. Так что особо напрашиваться бы не пришлось. В отличие от некоторых, — не удержался он от шпильки.

И снова Снейп промолчал. То ли был слишком ошарашен, то ли просто поумнел и научился признавать очевидное.

Как ни странно, незамысловатый план Джеймса сработал. Темный Лорд был мертв.

А вот множество Пожирателей Смерти — запуганных, расчетливых, фанатичных — никуда не делись и далеко не все из них предпочли явку с повинной. Беллатрикс Лестранг поклялась отомстить всем друзьям «предателя Петтигрю», но успела добраться только до Джеймса, которого запытала до состояния овоща. То, что после этого она отправилась в Азкабан, а её муж и деверь — в могилу, было слабым утешением.

В жизни Сириуса Блэка случилось переосмысление. Начался процесс еще в тот миг, когда Джеймс применил Непростительное, а завершился у его больничной койки. Сириус осознал, что люди не сами становятся такими, какими стали — и не навсегда. Осознал, что, повернись что-то в его жизни чуть иначе, и сам мог бы быть совсем другим. А значит — стоит ли упорствовать в нетерпимости к тем, кому повезло меньше?

Бродяга вернулся домой.

Было немного страшно — но мать приняла его. Она тоже изменилась после всего, что случилось в войну. Орион и Регулус были мертвы, из-за темной славы Беллатрикс на любого из Блэков смотрели косо. Сигнуса замучил проверками аврорат. В Блэк-холл тоже хотели явиться, но магия дома не пропустила. Даже Андромеда, давно порвавшая с семьёй, была однажды вызвана на допрос.

Вальбурга встретила сына так, словно делала ему невероятное одолжение, но своим новым понимающим взглядом Сириус видел, что она измучена и благодарна за избавление от одиночества. И потому сумел проявить выдержку и подыграть. Возможно, она тоже всё поняла… во всяком случае, отношения между сыном и матерью более-менее наладились, хотя по-настоящему тёплыми так и не стали.

В своей комнате, так и стоявшей запертой со дня его бегства, Сириус обнаружил письмо — лист пергамента зачарованный таким образом, что увидеть текст мог только он.

Письмо было от Регулуса и начиналось словами: «Наверное, ты этого никогда не прочитаешь, но я не могу уйти просто так — и не тростнику же речному рассказывать…». А заканчивалось сообщением, что «я приказал Кричеру ничего не говорить членам семьи, поэтому просто уточни, уничтожил ли он медальон». И внизу, видимо, второпях уже приписанное: «Прощай».

Первой мыслью Сириуса было: он и прежде не мог понять брата, а теперь шансов и вовсе не осталось. Ну вот где логика, которой так гордятся слизеринцы? Сам он или уж вовсе промолчал бы, или постарался сделать так, чтобы послание дошло до адресата с гарантией. Второй: неужели мальчишку так шибануло разочарование в своём Лорде, что он, фактически, топиться полез?! И только потом до сознания дошла собственно содержащаяся в письме информация.

Хоркруксы, о Мерлин!

Отобранный у Кричера медальон и копию письма Сириус отдал Дамблдору. И уже без особых эмоций выслушал предположение, что хоркруксов может быть больше одного.

Заниматься этим самому не было ни сил, ни желания.

Сириус и Ремус раз в неделю навещали Джеймса в Мунго, помогали ловить оставшихся преступников и пытались жить дальше.

Получалось плохо.

То, что произошло с Лили и Джеймсом, оставило их в пустоте. Дело было даже не в самом факте потери близких друзей, а в неизбежной потере веры в то, что в мире осталось что-то светлое.

Питер разрушил дружбу, которую Мародеры идеализировали с самого первого курса. Лили разрушила образ великой любви, который они так ценили, не будучи счастливы сами. А Джеймс… просто покинул их, и даже неважно, что перед этим он стал вести себя так, что и впрямь хоть к Волдеморту.

Жизнь застыла на месте.

Эпилог.

— Джеймс, — молодая рыжеволосая женщина присела на краешек его кровати. — Мне так жаль, Джеймс. Я не ожидала, что мой план приведет к такому.

Скрипнула дверь.

— Эванс! — Сириус вскинул палочку. — Какого… а это кто? — его взгляд упал на скромно стоящего в углу палаты черноволосого мальчика.

— Наш сын, Гарри Джеймс Поттер, — ответила Лили. — О боже, Сириус, ну разумеется, я не сделала аборт! За кого ты меня принимаешь, в самом-то деле!

— А за кого я мог тебя принять?! — рявкнул Блэк, но палочку спрятал. Это же всё-таки Эванс, а не Пожиратели Смерти. — Ты сбежала!

— Я спасала нас, — Лили поджала губы. — Если бы я могла предусмотреть и то, что случится с Джеймсом… — она легким движением погладила мужа по голове.

— Спасала?! — Такого ответа Сириус точно не ожидал. — Как будто мы бы не защитили вас, как Лонгботтомов!

— Сириус.

— Ну что?

— Ты собирался сделать Хранителем Питера, но рассказать всем, что Хранитель — ты.

— Да… — Блэк растерянно почесал в затылке.

— Сириус, он бы сдал нас, а тебя, скорее всего, убил. Я была уверена, что Питер — предатель, но доказательств у меня не было, а вы знали, что я его не люблю, и даже проверять бы не захотели. Поэтому я сделала так, что семья Поттеров перестала существовать в глазах всех окружающих, а наш сын как бы и не рождался. Это Пророчество, оно не было безусловным — Волдеморту требовалось отметить ребенка. Я не хотела такой судьбы для Гарри! А отметить того, о ком не знаешь, довольно трудно.

— Но почему ты не сказала Джеймсу?

— О, он ужасный актер! Он раскрылся бы перед вами — и перед Питером. В том числе и потому, что был слишком благороден, чтобы поверить в предательство друга.

Сириус не мог не признать, что она права. А Лили продолжала:

— Это было больно, но необходимо. Волдеморт убит, мой сын жив. Мой муж… — она судорожно вздохнула. — Клянусь тебе, Сириус, я любила его тогда, и люблю сейчас. Я примчалась сразу же, как только узнала, в каком он состоянии.

— Прошло два года, Эванс.

— Я действительно жила в глуши. Я пряталась, понимаешь! Известие о смерти Волдеморта тоже не сразу дошло до меня, и то я осталась на месте, потому что множество Пожирателей были на свободе. Я ведь боялась не за себя, а за нашего ребёнка! — в её голосе звенело отчаянье. — Но я любила и люблю Джеймса.

Сириус тяжело опустился на прикроватную тумбочку. Гарри настороженно глянул на него, Лили отерла слёзы.

А Джеймс Поттер открыл глаза.