Flying over Precipice-Castle (гет)

За окнами грохотало так, что звенело в ушах. По черепичной крыше лупасил беспощадный проливень. Окна вибрировали: тонкое стекло вот-вот готово было брызнуть осколками.

Где-то внизу ревело море.

— Во имя дьявола морского, мисс Френч, каждый раз одно и то же!

— К-как ты мож-жешь с-с-сейчас помин-нать Й-ег-го п-по им-мени?!

Очередной громовой раскат был особенно силён: единственное в маленькой, скромно обставленной угловой комнатке окно вдруг с громким стуком распахнулось, впуская внутрь порыв холодного ветра. Прозрачные занавески беспомощно забились, вот-вот обратиться мокрыми рваными клочьями. Огонь в камине мгновенно погас. Буря — удары, завывания, вой холодных вод — ворвалась внутрь, как накатившая на берег волна, стремительно увлекающая назад тепло.

Руби быстро вскочила на ноги и бросилась по стылому голому полу к открытому окну. На Белль рассчитывать не приходилось: бедняжка жутко боялась грозы — сейчас она залезла под стол (из-под скатерти было видно только босые пятки) и наотрез отказывалась покидать своё убежище, крича, вереща и всячески сопротивляясь любым попыткам извлечь её оттуда. Девушка с трудом задвинула ржавую щеколду и задёрнула шторку, яростно проклиная всё от моря до небес.

Теперь быстрым шагом она направилась к камину (возле него лежал единственный в комнате потрёпанный коврик), чтобы вновь развести огонь. Иначе они попросту околеют за эту ночь.

— Р-руби, прости, мне так страшно... — донёсся из-под бахромы слабый голосок мисс Френч.

Мисс Лукас, пытавшейся сосредоточиться на очередной попытке зажечь спичку, оставалось лишь шумно сдуть мокрую прядь со лба. Её руки мелко дрожали: Руби, признаться, тоже было очень страшно, да и кому здесь не будет!? На свете есть люди, на полном серьёзе утверждающие, что гроза — это такая прекрасная разновидность погоды, под которую очень здорово, весело и увлекательно сидеть у себя в доме, читать какую-нибудь до жути интересную книжечку и радоваться жизни. И Руби бы с радостью с ними согласилась, а может, даже присоединилась бы к такому многообещающему способу времяпрепровождения, если бы их с мисс Френч тесная комнатушка не располагалась под самой крышей, если бы в этой самой комнатушке было чуть-чуть потеплее, посветлее и не сквозило так, будто они живут в пещере.

И если бы за окном не бушевала одна из тех осенних гроз, когда бешено стучащее сердце сползает в пятки, ночнушка противно липнет к потной спине и больше всего на свете хочется зажмуриться настолько сильно, чтобы, открыв глаза, оказаться как можно дальше отсюда. О сне в такие ночи и речи быть не может: слишком ярко в голове стоит картинка ударившей в твоё скромное жилище молнии или рокового порыва ветра, способного вывернуть из земли не только корни деревьев.

Да, Руби боялась.

Но её подруга боялась куда больше, боялась просто панически. Ради неё стоило постараться выглядеть спокойно.

Вот, наконец, поленья потихоньку стали заниматься огнём. С едва слышным вздохом облегчения девушка поднялась на ноги и оправила ночную рубашку. Высокая и достаточно стройная, с длинными тёмными волосами, широким ртом и слегка лукавым, но твёрдым взглядом, Руби Лукас снова вернулась к попыткам и увещеваниям.

— Белль, дорогая, послушай, вылезай ты уже оттуда! Я сейчас найду тебе плед, можно даже сделать чаю, твоего любимого, где-то оставалась заварка... Всё будет хорошо, скоро всё закончится.

— Руби, я не могу... — только и было ей ответом.

— Всё ты можешь, ну давай!

— Руби...

— Это всего лишь гроза, — топнув ногой, настойчиво гнула своё мисс Лукас: — ну же, прекрати, подумай только, как это глупо, прятаться под столом! Кто узнает — да просто на смех поднимут: ты же такая бойкая девица, и боишься каких-то...

За окном сверкнула молния, залив комнату настолько ярким светом, что теперь можно с уверенностью утверждать, что стены в ней серо-синие, с шестью, нет, семью кляксами в разных местах, а рубашка в пол на мисс Лукас имеет голубовато-белый цвет, причём на ней даже есть немного кружев и вышивка виде цветка шиповника. И секунды не прошло, когда сокрушающий звуковой удар обрушился на стёкла; служанкам показалось, или задрожал даже потолок в их скромной обители?

Белль визжала. Руби неожиданно стало так невыносимо жутко, что, и сама закричав, она кинулась под скатерть и прижалась к подруге, закрыв глаза ладонями.

Спустя минуту обе отняли руки от лица, взглянули друг на друга и вдруг надрывно, истерически захохотали.

— Бойкая девица, говоришь? — разулыбалась Белль.

Руби смеялась. Такой сильной, такой всесметающей, такой яростной грозы не было уже очень, очень давно. А здесь, под столом, за бахромой... как-то чуть легче становилось, что ли. Ты ведь спрятался. И, даже прекрасно понимая, что это лишь иллюзия защищённости, чувствуешь лёгкое облегчение, будто крышкой стола и фиолетовым куском ткани с вышитыми на нём бутонами роз можно отгородиться от всех кошмаров.

А за окном будто Ад разверзся: небо, должно быть, трещало по швам, как то бывает с нарядами некоторых знатных (во всех смыслах) дам, — иначе эти страшные звуки ни одна из девушек описать просто бы не смогла. Море бушевало, море бурлило, море буйствовало: холодное, яростное, злое, оно обрушивалось на скалы, словно страстно желало смести их, к чёртовой матери смести.

— Кажется, такая гроза была... ну, не раньше, чем позапрошлой зимой, так точно, — через некоторое время заметила мисс Лукас.

— Бери больше, — усомнилась мисс Френч, готовая поддержать сейчас любую беседу, лишь бы сосредоточиться на чём-то, кроме ночной бури, — я вообще не припомню таких гроз в последние годы. Ужас... ужас, да и только.

— Так и хле-ещ-щет... в ушах закладывает, — пожаловалась Руби.

— Ну-ну, сама же говоришь, пройдёт скоро, — успокаивающе приобняла её за плечи подруга.

— Всю ночь, наверно, громыхать будет, и как нам только спать-то... ума не приложу. А завтра столько работы, — сокрушённо докончила мисс Лукас.

Они помолчали.

— Да, надо бы постараться уснуть, — озабоченно подытожила мисс Френч.

— Знаем мы, что скажет хозяин... — кивок, печальная усмешка, нервно теребящие край скатерти длинные пальцы.

— Ничего он не скажет, засмеётся только... — поднятой теме точно не был рад никто. — Мне так страшно, Руби... — как мантру, в очередной раз проговорила Белль. — А ему, как думаешь?.. Иногда мне кажется, что он вообще ничего не боится, — перешла на шепот обхватившая руками коленки девушка.

Она хмурилась, кусала губы, сжимала кулаки. Среди этой ночи неуютно было даже под столом.

— Да и чего ему бояться? — сказала, как сплюнула, Руби. Теперь уже она обняла подругу, безуспешно стараясь отгородить от всего того, что находилось за пределами скатерти. — Сущий бес!

— Тсссс! — в ужасе приложила палец к губам вздрогнувшая Белль и вжала голову в плечи, невольно заозиравшись по сторонам, будто кто-то мог услышать их разговор в столь поздний час.

— Да что ты, в самом деле, — отмахнулась подруга, тряхнув головой.

— Иногда мне кажется, что он стал слышать в этом замке всё, — сказала мисс Френч, снова шепотом.

— У него было достаточно времени... Да что ты, вздор! — тут же вскинулась она. — Лучше давай-ка спать, — Руби, как-то переборов саму себя, решительно вылезла из-под стола и, невзирая на проблески молний, направилась к своей кровати. Она встряхнула тяжелое одеяло. Подбросив, быстро взбила небольшую подушку. Вздохнув, девушка упала на простыню, благо, перина на самом деле была не такой твёрдой, как могло показаться. Спать действительно хотелось: день был очень длинным.

Белль чуть погодя занялась тем же. Ростом она пониже Руби и в такой же сорочке (даже цветок шиповника тоже вышит) выглядела чуть менее изящно. Волосы у мисс Френч были короче и куда сильнее вились. Глаза же — большие, ярко-голубые, что хорошо видно даже в слабом свете камина, а лицо круглое, живое и выразительное.

В то время как темноглазая подруга давно забралась под одеяло с твёрдым намерением во что бы то ни стало заснуть, девушка по-прежнему сидела на кровати, подобрав под себя ноги, и, не отрываясь, смотрела в окно взглядом пустым и застывшим.

— Ты чего не спишь?.. — не выдержав, прошептала мисс Лукас спустя четверть часа. Сложно спать, когда кто-то рядом с тобой сидит вот так и... смотрит, словно душа его покинула тело и мечется сейчас где-то далеко-далеко. Становилось очень не по себе.

— Руби... я... я вспомнила, когда была такая гроза... — еле слышно.

И тут её как молнией ударило.

Кожу продрал холод. Девушка с длинными волосами резко села на кровати, открыв рот, но так ничего и не сказав: слова застряли у неё в горле, а на лице застыло выражение ужаса.

Пауза затянулась.

— Спи же, Руби... Завтра будет много работы, — даже буря за окном на мгновенье приумолкла, и в наступившей тишине слабый голос зазвучал особо отчётливо: — Думаю, скоро в замке будут гости.