Ловкость рук и никакого мошенничества (гет)

Человек в чёрном пальто пристально всматривался в витрину магазина. Он поднял воротник, чтобы хоть немного защититься от холодного ветра и мерзкого моросящего дождя, нахмурился. При всей серости и угрюмости лондонских осенних улиц, хотя из окон магазина лился мягкий теплый свет — идти туда не хотелось.

Столица всегда жила своей жизнью. Октябрь уже вовсю хозяйничал на улицах города: моросил дождь и тяжёлые серые тучи грузно нависали над крышами невысоких домов. Каменные стены жались друг к дружке, и все здания казались мокрыми нахохлившимися воробьями, угрюмо зыркающими вокруг. Мимо пробегали люди, укрывшись большими зонтами, словно щитами, неслись куда-то по своим делам: постукивали каблуки по мощеной дороге. Быстро пролетали автомобили, не обращая внимания на пешеходов. Город жил своей жизнью, город глубоко вдыхал в себя тяжёлый влажный воздух и даже не замечал высокого молодого человека в чёрном пальто, остановившегося на тротуаре одной из его улиц.

Но человек был. Он стоял под дождём, хмурый и задумчивый, всматривался в витрину магазинчика и не доставал зонт. Он застыл, как каменная статуя, неестественно прямо держа спину, и с каждым прошедшим мгновением хмурился всё больше. Если бы кто-нибудь из прохожих всё-таки оторвался от созерцания своих туфель и луж у себя под ногами и обратил на него внимание — он бы обязательно заметил, что в душе у человека идет какая-та борьба — не зря ведь у столь молодого юноши такое напряжённое выражение лица и сосредоточенный взгляд.

Но прохожие безразлично неслись мимо, кляня про себя мокрые ноги, порывистый ветер и неудобные зонты. Молодой человек глубоко вдохнул и, наконец, сдвинулся с места — решительно пересек узкую улочку и открыл дверь магазина.

Драко Малфою двадцать лет и, видит Мерлин, он бы и носа своего не сунул в маггловский Лондон, если б не обстоятельства.

А обстоятельства гнали в спину, дышали в затылок страхом и холодом. За два последних года в его жизни изменилось если не всё, то многое… и далеко не все перемены можно было оценить как «к лучшему». Сразу после победы отец спешно скрылся за границей, успев лишь поцеловать жену на прощание и бросить испуганному восемнадцатилетнему сыну что-то вроде «держись», «теперь ты у руля» и традиционное «не опозорь честь семьи». Было странно и смешно слышать столь высокопарные слова от неопрятного, нервного человека, судорожно сжимавшего в руке портключ в неизвестность.

А после того, как Люциус — Драко уже не находил в себе сил назвать его отцом — исчез, началась форменная пытка.

Драко судили. Пусть. Его маму судили! Процесс за процессом, слушание за слушанием — едкие вопросы и снисходительные взгляды, препирания суда присяжных, показания как всегда решительного Поттера. Оправдание — словно гора с плеч, чувство лёгкости и несказанной радости, но: ровно до того момента, пока Председатель Визенгамота не озвучил условия. Счета Малфоев арестовали, официально — до полного окончания следствия. Но следствие тянулось та-ак медленно и за два года продвинулось на такую малость, что Драко уже перестал надеяться добраться до своих денег в ближайшее десятилетие. Наличные средства были жёстко ограничены, дорога в Гринготтс — заказана, в мэноре плакала смертельно уставшая мать, а Драко метался по всему магическому Лондону в поисках работы. И гнали его — отовсюду. Кривили брезгливо губы, отводили взгляд, ссылались на чрезвычайную занятость, но ответ всегда был один и тот же — места для бывшего Пожирателя смерти не находилось даже в самой захудалой торговой лавке.

Оставшиеся деньги таяли слишком быстро. Первый год ещё можно было держаться более-менее достойно, делая хорошую мину при плохой игре. Но после... поместье начало приходить в упадок. Ему необходим был уход — постоянный и серьезный уход, а на это нужны были средства. В Министерстве уже вовсю разошлась грязнокровка Грейнджер и, согласно её нововведениям, за выполненную работу следовало платить даже эльфам-домовикам. Драко злился и пил, мыкался по Лондону и вновь и вновь просматривал лихорадочно «Пророк» в поисках вакансий, но, куда бы ни пришел — натыкался на закрытые двери.

Два дня тому назад из мэнора ушла последняя домовуха. Старая Дипси держалась до последнего, её привязанность семье поражала, но даже она перешла на службу в Хогвартс — невозможно и пытаться делать всю работу в огромном поместье в одиночку, да, к тому же, не получая ни гроша вознаграждения.

Теперь у Драко не было иного выхода — только наступить себе на горло, выбрать в поместье несколько реликвий и податься в маггловский антикварный магазин в надежде выручить немного денег. Курс фунта стерлинга к галлеону радовал, в случае удачи можно было рассчитывать на несколько недель нормального питания и даже жалование для двух эльфов.

Драко не случайно выбрал именно этот магазин. «Антикварная лавка «Томпсон и сыновья» находилась в относительно тихом районе Лондона, заправлял в ней пожилой и грузный мистер Томпсон, однако никаких сыновей при нём не было. Зато была девчонка.

Она приходила четыре раза в неделю по вечерам и сменяла старого хозяина за прилавком. Невысокая, худенькая и сероглазая, в вечных этих маггловских потёртых синих штанах, как их там — …джинсах? — в клетчатых рубашках и картузе, под которым прятала тяжелые светлые волосы. Она вбегала в антикварный магазинчик, расцеловывала старика Томпсона в обе щеки и отправляла его домой отдыхать.

Магазин был в её распоряжении приблизительно четыре часа. В большинстве случаев — она что-то читала, какие-то огромные альбомы с фотографиями и иллюстрациями, разговаривала с большим рыжим желтоглазым котом, который жил там же, беседовала с посетителями. Девчонка была молода, простодушна и немного наивна, продать ей реликвии из древнего магического поместья наверняка много проще, чем опытному старику-антиквару. И Драко решился.

Над дверью негромко звякнул маленький колокольчик, оповещая о посетителе. Девчонка оторвала взгляд от очередного альбома и улыбнулась новому клиенту.

Драко осмотрелся вокруг. Магазин был маленьким, даже крохотным, состоял он всего лишь из одной комнаты, полностью заваленной предметами старины. Картины и картинки, чаши и чашечки, статуи и статуэтки... Всё доступное пространство было завалено ткаными гобеленами, подушками, тарелями, бюстами каких-то важных деятелей, толстыми книгами с пожелтевшими от времени страницами, столовыми приборами, массивными пепельницами, необычными мундштуками, коллекциями дамских украшений, изящными подсвечниками, коваными люстрами, шкатулками с монетами разных стран и эпох — Драко с удивлением заметил в одной из них блеснувший золотом галлеон — портретами надменных мужчин и некрасивых женщин, тяжёлыми рамами, часами с резными корпусами, запыленными зеркалами... Чего здесь только не было! В углу примостились плетеное кресло-качалка и большой чёрный рояль. И пахло в магазине тепло и странно — имбирём, цитрусовыми, средством для полировки дерева, пылью и стариной.

А ещё в лавке играло радио, и безгранично грустный мужской голос тихо рассказывал что-то о том, что …i don't care if it hurts, i want to have control. Музыка звучала грустно и легко, она плыла помещением и отзывалась едва заметным трепетом где-то в груди.

— Я могу вам чем-то помочь? — вновь улыбнулась девчонка-продавщица, вставая за прилавок и пытаясь напустить на себя жутко профессиональный вид. У неё была искренняя улыбка и Драко даже не пришлось делать над собой усилие, чтобы улыбнуться в ответ.

— Можете, — ответил он и сделал несколько шагов, пробираясь среди груд вещей к ней. — У меня есть кое-что, что может вас заинтересовать.

Драко вынул из внутреннего кармана пальто три реликвии, бережно завернутые каждая по отдельности в тёмно-коричневую оберточную бумагу, специально купленную вчера в маггловском канцелярском магазине. Тяжёлая круглая нефритовая табакерка с картой мира на крышке, грубый серебряный перстень, украшенный резным изображением дракона — венгерской хвостороги, и серебряный же кинжал в кожаных ножнах. Его Драко положил отдельно, едва сдержавшись, чтобы не поморщиться от отвращения.

— Бабушка моя умерла полгода назад. Разбирали с мамой барахло всякое в её доме, наткнулись на это. Это древние семейные реликвии. Табакерка привезена еще прапрадедом из Китая, был он там в командировке по поручению Министерства, налаживал... международные отношения.

Продавщица направила свет от настольной лампы на артефакты, взяла в руки табакерку и начала пристально её разглядывать.

— Вам экспертную оценку провести? Я, конечно, не мистер Томпсон, но кое-что сказать могу. Китай, восемнадцатый век, нефрит с вкраплениями горного хрусталя, крышка обработана латунью, роспись сделана традиционным для китайских мастеров напаиванием тонкой проволоки...

— ...а ячейки залиты разноцветной эмалью, — улыбнулся Драко, поймав в ответ удивленный взгляд.

— Вы разбираетесь в искусстве?

— Только относительно вещей, принадлежащих моей семье.

Она заинтересованно посмотрела на Драко, сдув с лица непослушный локон светлых волос.

— А вашей семье принадлежит много произведений искусства?

— О, сущая малость. Два полотна Рембрандта вчера перевесил из малой гостиной в каминный зал, — она звонко засмеялась, и Драко тоже улыбнулся шутке — мама бы в жизни не позволила перевешивать «Двух павлинов».

— Так что же вам от меня нужно? — простодушно спросила девчонка, утерев слёзы смеха из уголков глаз.

— Я хотел бы это продать.

— Продать? Вы шутите? — она даже застыла на мгновение от неожиданности. — Мне кажется, семья для вас очень много значит! Разве не жаль расставаться с фамильными реликвиями?

— Из вас получится не очень хороший антиквар, — грустно улыбнулся Драко, — раз вам предлагают очень выгодную сделку, а вы пытаетесь отговорить покупателя.

— Я учусь на искусствоведа, третий курс, а здесь только подрабатываю. Не думаю, что торговля — моё призвание…

Она вернулась к разглядыванию принесённых вещей. Достала из ящика стола большую лупу, взяла тонкими пальчиками перстень — в её хрупких руках он выглядел каким-то чудовищно массивным.

— Стерлинговое серебро, девьятсот двадцать пятая проба, работа явно на заказ, авторская. Кажется, начало XIX века. Определённо, Англия. Глаза выполнены из крохотного ограненного берилла, что довольно необычно — британские мастера использовали для инкрустирования подобных украшений рубины... Драконы красноглазые, вы понимаете, — она улыбнулась немного виновато, но Драко не стал отвечать. Венгерские хвостороги — желтоглазы, это известно любому волшебнику в магической Британии, но откуда знать об этом маггловской девчонке, которая и драконов-то видела только на картинках?

— ...никак не могу узнать автора. Немного похоже на Диккенсона, однако он жил несколько раньше, вряд ли это его работа.

— Может, кто-то из его учеников?

Рыжий кот спрыгнул со своего места в углу и подошел к Драко, подозрительно принюхиваясь. Малфой нахмурился и поджал губы — рыжее существо очень сильно напоминало ему книззла грязнокровки Грейнджер.

— У него не было учеников — Диккенсон не держал школы. Он прожил всю жизнь в нищете, представляете? Разве не ирония судьбы — заниматься обработкой драгоценных металлов, огранкой ценнейших камней и спать на продавленной кушетке в тёмной комнатушке без окон? — она вновь оторвалась от разглядывания кольца и обратила свое внимание на клиента. — Что-то случилось?

— Кот, — отрывисто бросил Малфой. — У меня эта... аллергия.

— Руди! Иди ко мне! Отстань ты наконец от...

— Драко. Меня зовут Драко, — ответил он, не подумав, и едва не хлопнул себя по лбу от негодования. Ну вот какого черта?! Джеймс, меня зовут Джеймс — разве это так сложно? Ведь выбрал себя имя ещё позавчера, а тут какой-то рыжий котяра смог моментально выбить его из колеи! Нет, нужно с этим заканчивать...

— У вас необычное имя, — она взяла недовольного таким грубым вмешательством в его личное пространство Руди на руки и почесала его за ухом. — У меня, правда, тоже не самое распространенное. Астория Гринграсс, приятно познакомиться.

У нее очень красивая улыбка. Неприлично красивая для обычной магглы.

Кот недовольно мяукнул, вывернулся из рук хозяйки и вальяжно отошёл в дальний угол магазина, всё так же подозрительно оглядываясь. «Он не может быть книззлом, у тебя паранойя. Что делать книззлу в маггловском магазине?!» — напряженные до предела нервы сдавали, Драко хотелось уйти отсюда как можно скорее. Он уже прокололся с именем, а судя по галлеону в горке монет, сюда уже заходил когда-то какой-то волшебник. А если он решит вернуться прямо сейчас? «Наследник рода Малфоев приторговывает наследством в маггловском Лондоне!» — газетчики порезвятся на славу...

— Ой!

Из раздумий его вырвал внезапный возглас Астории. Она стояла за прилавком, прямая и напряженная, а с её руки на серебряный кинжал капала кровь.

— Порезалась случайно, неудачно достала его из ножен, — объяснила она, виновато пожимая плечами. — Иногда я бываю крайне неуклюжей. Погодите секунду, где-то был пластырь, я сейчас...

Она гремела ящиками стола, выискивая что-то среди блокнотов, ручек и бумаг — и вскоре на прилавке появилась маленькая коричневая баночка и кусочек бинта.

— Поможете? Левой рукой неудобно перевязывать...

Она протянула ему ладонь, доверчиво заглядывая в глаза. И снова улыбнулась — немного по-детски и до невозможности открыто. Драко взял в руки бинт и уже хотел начать перевязку, когда Астория окликнула:

— А перекись?

Перекись? Это ещё что за чертовщина? Драко поднял на неё недоуменный взгляд. Наверное, слово как-то связано с коричневой баночкой...

— Простите, я ничего не смыслю в целительстве, — пробормотал тихо, кляня себя в уме. «Это всё была ошибка, не нужно было вообще сюда приходить!»

— Тоже мне, целительство! Коленки, что ли, в детстве не били? — недоверчиво поглядела на него Астория.

— Не особо. Меня воспитывали в строгости.

— Потерянное детство, — протянула она с почти оскорбительной жалостью в голосе. — Откройте баночку и промойте жидкостью порез, чтобы не пошло заражение.

Драко выполнил требуемое и перевязал ладонь. Кот сидел в углу и не спускал с него внимательного — слишком внимательного для простого животного! — взгляда. Часы с резными стрелками показывали уже четверть восьмого. Он задержался тут дольше, чем предполагал.

— Нужно еще вытереть кинжал... Странно, — она осеклась, изучая идеально чистое лезвие. Драко выругался про себя — кто бы сомневался, что этот клинок впитывает кровь!

— Может, на него не попало? — спросил Драко с надеждой.

— Видимо, так, — легко согласилась Астория и взяла кинжал в руки, поднося к свету. — Что тут у нас... Серебро, середина XIX века, видимо, Германия. Лезвие покрыто растительным орнаментом, гравировка на рукояти в форме змеи, выползающей из черепа — сделана значительно позже и, мне думается, исполнял её не ювелир. И зачем было портить такую красивую вещь...

Астория ещё что-то говорила об особенностях изготовления холодного оружия, немецких мастерах и их резиденции в Дрездене — Драко почти не слушал. С каждым мгновением он хмурился все больше и больше, чувствуя себя не в своей тарелке. Он не вписывался в эту обстановку, несмотря на маггловское пальто и поддельные документы в кармане. Он назвал девчонке своё настоящее имя, так нелепо прокололся с непонятной «перекисью», да ещё кот этот... Нужно убираться из магазина, и чем скорее, тем лучше!

— Это очень ценные вещи, — подвела итог Астория, наконец, закончив экспертную оценку. — Если у вас есть с собой документы, можем прямо сейчас поговорить о цене.

Торговались недолго: она почти не умела этого делать, а Драко стремился договориться, чтобы поскорее отсюда уйти. В конце концов, сошлись на приемлемой для обоих цифре. Астория быстро отсчитала купюры, он так же быстро их пересчитал, одновременно прикидывая в уме, сколько получит галлеонов у менялы в Лютном переулке.

— Ну, вот и все, — она спрятала выкупленные артефакты в верхний ящик стола и протянула ему на прощание руку — ту самую, забинтованную. Он аккуратно пожал тёплую узкую ладонь, стараясь не потревожить свежий еще порез. — Было приятно познакомиться, Драко.

— Взаимно, Астория, — ответил Малфой и начал пробираться к выходу из магазина. Снова звякнул колокольчик, и дверь «Антикварной лавки «Томпсон и сыновья» закрылась за спиной, вытолкав его из уютного маленького мирка обратно в тёмную и дождливую столицу.

Драко брёл по узкой лондонской улочке, укрывая лицо от моросящего противного дождя. Зря он всё-таки туда пошел. Если кто-то узнает...

Но во внутреннем кармане плаща лежала пачка денег, а значит, следующие несколько недель можно будет не думать о том, что кушать завтра и из чего заплатить — уму непостижимо, заплатить! — домовикам. Это значит, что мама не будет постоянно плакать, закрывшись в своей комнате. Это значит, что не всё ещё потеряно. Продержаться нужно совсем немного — а там, глядишь, и разблокируют счета в Гринготтсе.

Тревога почти покинула его, уступив место уверенности, спокойствию и затем — усталости. Похоже, он уснёт сегодня, едва голова коснётся подушки — слишком много переживаний для одного дня.

На память об этом сумасшедшем вечере у Драко остались маггловские фунты в кармане, надоедливая песенка в голове и улыбка Астории перед глазами. Слишком красивая улыбка для магглы.