Ловкость рук и никакого мошенничества (гет)

Любоваться тем, как у Поттера меняется выражение лица, можно вечно.

Но когда тот покраснел до корней волос, Драко запоздало понял, что ничего хорошего такая смена настроения не сулит. «Астория, девочка моя, что же ты наделала...»

В магазине повисла напряжённая тишина. Все замерли, словно боясь пошевелиться, и безмолвно пялились на него. И только после минуты гробового молчания Грейнджер сделала шаг к Поттеру и аккуратно коснулась его рукава:

— Гарри, не надо...

Он взорвался моментально. Как будто тихий шепот Грейнджер стал той последней каплей, переполнившей чашу его терпения, той последней границей, за которую не стоило ступать.

— Ну и как это понимать?! — взревел он, стискивая кулаки от злости. — Как это понимать, мать твою?!

Драко смотрел на него, не отводя взгляда. «Попался!» — стучала в висках паническая мысль.

— Сбавь обороты и не ори на меня, — ответил он ледяным тоном. Кажется, от этого Поттер взбесился ещё сильнее.

— Ах, какие мы нежные, вы подумайте только! Только мне глубоко плевать на твои чувства, понял меня?! Ты мне сейчас всё выложишь, всё, как на исповеди! Откуда у Астории волшебная палочка? Зачем вообще маггле волшебная палочка, Малфой?!

Громко тикали настенные часы. Драко медленно перевёл взгляд на Асторию. Та стояла за прилавком, бледная и испуганная, и смотрела на него так, как смотрят на самого дорогого в мире человека, а во взгляде её бушевало солёное море вины. Яснее ясного — она думала, что подвела его. А на самом деле это он подвел её, заставил поверить в свою исключительность, непогрешимость, заставил думать, что... Драко глубоко вдохнул. Его загнали в угол и пришло время раскрыть карты. Во всяком случае, хотя бы часть из них.

— Маггле волшебная палочка действительно ни к чему, — внешне спокойно сказал он, хотя сердце, казалось, готово было выскочить из груди. — А вот волшебнице она может очень даже пригодиться.

Поттер с шумом втянул в себя воздух и медленно, угрожающе развернулся к Астории, вперив в неё ледяной взгляд. Она молчала, но глаз не отвела.

— Два месяца назад мы сидели в пабе возле Гайд-парка, — начал Гарри подрагивающим от ярости голосом. — Два месяца назад ты показал ей Патронуса, и она смотрела на него, как на восьмое чудо света. Два месяца назад она понятия не имела о том, что магия существует. Так каким, скажи мне, образом она вдруг стала волшебницей?!

— Я не знаю, — ответил Драко честно, не найдя лучшего варианта. Он медленно прошёл через магазин и приблизился к Астории, став немного впереди и закрывая её собой. — Мы не нашли ответа на этот вопрос.

— Как давно?

— Шесть недель, — тихо, но твёрдо ответила Астория. Глаза её сияли решимостью и какой-то странной смесью отваги и страха. Она нашла рукой его руку и сжала её со всей силы. Увидев это, Поттер вдруг невесело рассмеялся и отвернулся к окну, устало и жёстко выдохнув:

— Да вы издеваетесь, что ли?!

Ладонь Астории мелко дрожала в его руке. Драко не сводил взгляда с Поттера, мысленно пытаясь предугадать его реакцию. Уизли и Грейнджер замерли в стороне, не вмешиваясь, но выражение лиц у обоих было такое, словно Волдеморт вновь восстал из мёртвых. Что-то происходило между ними сейчас, что-то, объединявшее всех троих, что-то такое, чего Драко не понимал — и это пугало его. О чём они думают? О чём они могут думать? В конце концов, магия Астории — не самое страшное, что могло случиться, и уж точно не стоило так бурно реагировать на эту новость. Почему же эти трое смотрят так, будто он нарушил какой-то священный запрет?..

— Откуда у неё волшебная палочка? — потребовал Поттер после долгой паузы.

— Купили у Олливандера.

— Она умеет контролировать магию?

— Да. Я научил.

— Вообще-то, я рядом стою! Может, не стоит разговаривать обо мне в третьем лице? — возмутилась Астория, выступив вперёд. Драко несильно сжал её руку, тут же оттащив за спину. Омут памяти, который он всё ещё прижимал к себе левой рукой, неприятно впивался в бок.

— Астория, при всем уважении, — голос Поттера звенел от ярости и он явно едва сдерживался, чтобы снова не начать орать, — сейчас я задаю вопросы. Вопросы, на которые у вас может не быть ответа, — и вновь, требовательно: — Какого уровня она достигла за шесть недель практики?

Драко напрягся: Астория великолепно колдовала. Она схватывала всё на лету, и чем больше тренировалась, тем легче давались ей новые заклинания.

— Зажигает свечи Инсендио. Призывает вещи с помощью Акцио. Освоила защитные чары.

Уизли негромко выругался. Выражение лица Поттера смело можно было назвать мученическим.

— Малфой, слушай меня внимательно. Я сейчас опишу тебе одну гипотетическую ситуацию, — Гарри устало вздохнул и потёр лицо руками. — По Лондону разгуливает серийный убийца-волшебник и методично убивает магглов. У двадцатилетней девушки, которая совершенно точно держала в руках предположительное орудие убийства, внезапно ниоткуда появляются магические способности и за шесть недель она достигает уровня пятого курса Хогвартса. Её приятель, который по совместительству является владельцем того самого орудия убийства, решает ничего не говорить о таком странном стечении обстоятельств представителю Аврората. Скажи, пожалуйста, чисто гипотетически, кого следователь должен подозревать?

Драко дёрнулся, словно от удара. Астория ещё сильнее сжала его руку, хотя казалось, сильнее уже некуда.

— Ты забываешь об одной важной детали, Поттер, — почти прошипел он. — Первые убийства случились до того, как в Астории проснулась магия.

— Но после того, как она держала кинжал в руках.

Поттер смотрел на них долгим немигающим взглядом. После чего негромко, с каким-то странным выражением, будто вспоминая, медленно спросил:

— Астория, скажите честно, вам снились кошмары?.. О людях и событиях, которые вы не могли знать?

Сердце пропустило удар. Драко потрясенно глядел на Поттера во все глаза. Откуда ему известно про кошмары?

— Да, — тихо ответила Астория. В противоположном углу магазина Грейнджер устало прикрыла глаза, а Уизли обменялся с Поттером мрачными взглядами.

— Они мучают вас последние два с половиной месяца.

Поттер не спрашивал, он утверждал. Ему не нужен был её ответ — он прекрасно его знал, но изо всех сил старался найти какую-нибудь зацепку. Астория молчала, не сводя с него испуганного взгляда.

— Малфой, с этой минуты ты официально отстранён от расследования. Сдай свой пропуск в Аврорат.

Голос у Поттера был холодным и жёстким, а выражение лица стало совсем непроницаемым. Драко осторожно поставил Омут памяти на прилавок, вынул из кармана тёплой мантии пропуск и отдал его. В груди что-то предательски заныло.

— Астория Гринграсс, вам предъявлены обвинения в убийстве шести магглов. Драко Малфой, вы подозреваетесь в пособничестве указанным преступлениям.

Он должен был испугаться. Должен был почувствовать жуткий и скользкий страх в груди, такой привычный в последние годы. У него должно было хотя бы перехватить дыхание. Однако единственным чувством, которое целиком и полностью заполнило его мысли, была ярость:

— Ты серьезно?! Отправишь её в Азкабан?! Скормишь дементорам за преступления, которые она не совершала?!

Поттер плавным, но быстрым, каким-то слитным движением извлёк из кармана мантии волшебную палочку и направил на них. Драко моментально выхватил свою, Астория бросилась к своей, которая всё ещё лежала на полу. Вслед за ней палочки почти одновременно подняли Уизли с Грейнджер.

Настенные часы тикали слишком громко.

Все замерли, словно перед боем. Драко отдавал себе отчёт, что силы далеко не равны. Поттер — обученный боевой маг, аврор, вышколенный часами тяжёлых тренировок, Грейнджер изворотлива, словно кошка, а Ступефай Уизли в особо «удачные» моменты рёбра ломает. Астория храбрилась и смело сжимала в руке волшебную палочку, но Драко знал — это чисто для вида, ведь он, дурак, не научил её ни одному боевому заклинанию. Они были обречены на поражение.

— Вы оба отправитесь в Малфой-мэнор, — вымолвил, наконец, Поттер, легко взмахнул палочкой, и тонкие красные нити опутали их с Асторией сцепленные руки, обдав запястья холодом и рассыпавшись искрами сразу после прикосновения к тёплой коже. — Вам запрещено выходить из поместья и контактировать с кем-либо из внешнего мира. Гермиона пойдет с вами, запечатает все камины и накроет дом антиаппарационным куполом. На вас маячки, и если кто-то из вас двоих даже просто подумает о том, чтобы переступить порог, я узнаю об этом.

— Ты совершаешь ошибку, Гарри, — тихо сказала Астория, молчавшая всё это время.

— Я совершил бы ошибку, если бы поступил иначе, — отрезал тот. — Астория, передайте мне ключи от вашей квартиры. Я должен обыскать её.

— Ты ничего там не найдешь, — опустошённо ответила она, доставая из сумочки ключи. У неё был отрешённый и очень усталый вид, и Драко захотелось немедленно обнять её, закрыть, защитить от всего этого кошмара, унести куда-то далеко-далеко, где нет непривычно жёсткого и даже жестокого Поттера, всей этой истории с убийцей, нет холодных красных нитей, опутывающих запястья. Вернуться туда, где у неё были чужие рыжие кудрявые волосы и сломанный каблук, где она сжимала в руке бутылку красного сухого вина, а он нёс ее домой под пение уличных музыкантов…

«Девочка моя, как же мы с тобой влипли...»

— Рон, пойдёшь со мной, — Уизли с готовностью кивнул и шагнул к Поттеру. Драко горько улыбнулся такой щенячьей преданности. — Сначала обыщем всё тут. Гермиона, оставайся с ними, пока мы не вернемся. Если что — ты знаешь, что делать.

Грейнджер подошла к Драко и Астории и протянула руку.

— Аппарируем, — коротко сказала она. Малфой тяжело вздохнул, взял с прилавка Омут памяти, сжал её ладонь и кивнул. Астория послушно последовала его примеру. Через мгновенье их затянул душный водоворот аппарации.

Дом встретил их тишиной. Дипси поспешно выбежала на крыльцо, чтобы поприветствовать хозяина, но тут же испарилась, увидев его молчаливый кивок. Они вошли в каминный зал, и Грейнджер сразу достала волшебную палочку, чтобы запечатать вход.

— Ты же умная девушка, — выдохнул Драко наконец-то, глядя на её напряженную спину. — Ты же понимаешь, что всё это бред. Астория просто не могла убить всех тех людей...

— Ты совсем ничего не знаешь, — отрезала она, не оборачиваясь. С кончика её палочки срывались ярко-синие всполохи, будто впитываясь в камень и дерево. — Где Нарцисса?

— Уехала. Её не будет несколько дней.

Мама уехала ранним утром. Несмотря на все его протесты, несмотря на уговоры и даже угрозы, она стояла на своем. «Мы должны забрать его тело. Он Малфой, и его тело должно лежать в фамильной усыпальнице», — твердила она с каменным лицом, словно не замечая его злобы и ярости. Аргументы о том, что Люциус перестал быть Малфоем, когда бросил свою семью и подался в бега, на неё не действовали. Она даже не отреагировала на заявление о том, что главой семьи теперь является он, Драко, и что именно он будет решать, достоин ли отец покоиться в гробнице. Мама уехала ранним утром, пообещав вернуться с телом Люциуса, чего бы ей это не стоило.

— Развлекайся, — сухо сказал Драко, взял за руку Асторию и повёл в библиотеку. Он хотел уверить себя в том, что ведет её именно туда, потому что ей очень нравилось это помещение. Потому что там очень уютно, а это поможет ей успокоиться и хотя бы немного расслабиться. Но настоящая причина была совершенно другой: библиотека оставалась единственной комнатой в доме, где не было ни одного портрета.

— Дипси, принеси нам чаю, — негромко скомандовал он, когда Астория без сил опустилась в удобное мягкое кресло. Она аккуратно сняла обувь и забралась туда с ногами, свернувшись калачиком. Её усталый невидящий взор был направлен в чернильно-непроглядную тьму за окном, а в голосе прозвучала звучала какая-то отчаянная решимость… и страх:

— Я не убивала этих людей.

— Я знаю. Всё будет хорошо.

— А если нет? — ухмыльнулась она так горько, что сердце болезненно сжалось.

— Я люблю тебя, — слова вырвались на волю раньше, чем он успел их осмыслить. Астория повернулась к нему и улыбнулась — светло и искренне. Почти так же, как прежде.

— Я знаю, — ответила тихо-тихо. — Я знаю.

Появилась Дипси, принесла горячий ароматный чай, но к нему так никто и не притронулся. Астория молчала, не отрывая взгляда от окна. Драко не решался нарушить тишину и отчаянно не знал, куда деть руки. Где-то внизу по коридорам и комнатам бродила в одиночестве Грейнджер, запечатывая все камины. В доме было холодно и тревожно, не согревал даже привычный уют библиотеки.

— Покажи мне войну, — попросила вдруг Астория, вновь переведя взгляд на него. От неожиданности Драко даже вздрогнул и ошарашенно обернулся:

— Ты шутишь?..

— Нет. Ты обещал. Мне нужно знать. Я... меня обвиняют в убийстве, Драко. Мне действительно снились кошмарные осознанные сновидения. И в них мне являлась твоя сумасшедшая тетка, которая была настоящим убийцей. Это же магия! Может, я действительно убила всех тех людей, может, я делала это неосознанно? Такое бывает? Скажи мне, такое бывает?

В голове вертелись какие-то обрывки из воспоминаний раннего детства, но Драко не мог поймать ни одну ниточку. Когда-то что-то похожее было, не с ним, с мелкой Уизли, давным-давно, на первых курсах Хогвартса. Кажется, она писала надписи кровью на стенах замка, а потом всё отрицала. Или не она? Он с ужасом понял, что даже не помнит, кто на самом деле открыл тогда Тайную комнату — война сделала неважным и стёрла всё.

— Драко. Ответь мне.

— Нет. Не знаю ни одного такого случая.

Он солгал, потому что должен был солгать. Кажется, она это поняла.

— Покажи мне войну, — тихо, но твёрдо повторила она.

Драко послушно стянул с Омута памяти ткань и отбросил её в угол. Глубоко вдохнул, пытаясь сосредоточиться, потом приставил палочку к виску и отпустил поток воспоминаний. Всё-всё, начиная с лета после четвёртого курса. Всё без остатка — свою гордыню и мальчишеское упрямство, жажду славы, жгучую зависть и острую ненависть. Он выпустил страх и отчаянье, боль и трусость. Он собрал все самые страшные воспоминания своей жизни, которые так упорно старался отбросить и забыть последние несколько лет. Сияющая серебристая нить повисла на конце палочки и Драко, помедлив, опустил её на дно чаши. Астория завороженно следила за каждым его движением, а когда воспоминания оказались в Омуте, подошла к столу и спросила:

— Что мне делать?

— Погрузи туда лицо. Если… если хочешь, я пойду с тобой.

Она слабо улыбнулась, но отрицательно покачала головой:

— Нет. Не хочу, чтобы ты проживал всё это снова.

И решительно окунула лицо в серебристую субстанцию, не дожидаясь ответа. Драко закрыл глаза и опустился в кресло. Теперь ему не оставалось ничего, кроме как ждать.

Минуты текли медленно и мучительно. В голову лезли странные и неприятные мысли, опутывая и душа все надежды на лучшее будущее липкой паутиной. Астория не могла убить — он знал совершенно точно. Но как доказать это Поттеру? Как достучаться до его затуманенного яростью разума? Как защитить её? Он ведь должен защитить её, он обязан сделать это... Особенно после того, что сказал ей.

Эти слова вырвались внезапно и неожиданно для него самого. Три самых главных и самых страшных слова, которые неожиданно с лёгкостью перечеркнули многолетние разглагольствования отца о чистоте крови и ничтожности магглокровок. Но сейчас Люциус мёртв, его зарезали какие-то бродяги в пабе в испанской провинции. Главой семьи был он, Драко, и именно он теперь имел право решать — кого любить и на ком жениться.

Он провел долгие часы над семейными хрониками, выискивая подобные случаи. Он искал их самозабвенно, мечтая к Мордреду сжечь портрет Люциуса, неустанно гундосящий о предательстве и грязной крови. Тот был невыносим: безошибочно нашёл самое слабое место и безустанно бил в него с упорством сумасшедшего.

За всю историю семьи Драко не нашёл ни одного случая брака с магглорожденной. Ни одного! И тогда он с яростью отбросил пергаменты, развернулся к отцу и заявил, что будет первым.

Мама не знала, но последние два года он искренне ненавидел Люциуса — и всё-таки именно отец смог подтолкнуть его к одному из самых важных решений в жизни. Пусть даже будучи мёртвым.

Астория резко выпрямилась, отстранившись от Омута памяти. Она жадно вдыхала воздух и смотрела на Драко обезумевшими глазами. В один миг ему показалось, что она сейчас выбежит из библиотеки и никогда больше не вернётся. Что не простит его подлости и трусости. Что не сможет быть рядом с человеком с таким прошлым, что...

Она бросилась к нему и обвила руками его шею. Покрывала горячими поцелуями лицо, прижималась к нему всем телом, шептала, словно в бреду:

— Хороший мой... Как же ты после всего этого остался человеком?..

И холодные тиски отчаянья и страха отпустили сердце, и стало вдруг так легко-легко дышать. Они замерли, прижавшись друг к другу, вслушиваясь в равномерный стук сердец. Пусть в одной комнате с ними была та война — вместе они могли её пережить.

…И вдруг из-за двери донеслась слабая, приглушённая мелодия. Они удивленно переглянулись, выбрались из кресла и молча прошли к выходу из библиотеки. Музыка становилась громче и громче, и Драко уже знал, откуда она звучит. Ещё через несколько мгновений они вошли в небольшой уютный зал, залитый тёплым светом дюжины свечей. За старым роялем сидела Грейнджер, а из глубины портретной рамы ей удовлетворённо внимал Абраксас Малфой.

— Братаешься с врагом, — неодобрительно буркнул деду Драко, покосившись на растрепанную макушку Грейнджер.

— Я не враг тебе, и Гарри не враг тоже, — ответила та, не отрываясь от игры. Взглядом она его не удостоила.

— А кто же посадил нас под домашний арест?

Грейнджер не ответила, уверенно касаясь пальцами клавиш и мерно раскачиваясь в такт музыке. Астория молча подошла к широкому дивану и опустилась на него, устало откинувшись на спинку. Драко подумал о том, что будет, если портрет Люциуса вдруг захочет прогуляться среди ночи и заглянет «на огонек». Увидеть в поместье сразу двух магглорожденных, которые чувствуют себя тут, как дома — он мысленно содрогнулся, представив себе масштабы скандала.

Музыка внезапно смолкла, а Грейнджер развернулась к нему, отбросив с глаз непослушные кудри. Долго-долго глядела, после чего тяжело вздохнула:

— Ты идиот, Малфой. К вашему делу на данный момент не подключён ни один сотрудник Аврората, кроме Гарри. Ни я, ни Рон не имеем должностных полномочий ни одного силового ведомства. Министр Кингсли сейчас спокойно спит в своей постели, а не контролирует ваш допрос с применением Веритасерума. Гарри пытается разобраться сам. У нас есть подозрение, и дай Бог, чтобы оно не подтвердилось, но пока... Пока он спасает твою задницу, Малфой. Так что будь добр, прояви хоть немного уважения, забери Асторию и идите спать. До утра всё равно ничего не прояснится.

Драко ошеломленно глядел на неё, измотанную и серьёзную, и ему вдруг захотелось её обнять. Или хотя бы пожать руку — сильно, благодарно. Или сказать «спасибо», или... но он только выдохнул:

— А ты?

— А что я? — усмехнулась Гермиона насмешливо.

— Спать идешь? Я сейчас прикажу постелить для тебя в одной из гостевых комнат, Дипси быстро справится, там...

— Мне не положено, — отмахнулась она, разворачиваясь назад к роялю. — Но у меня есть приятный собеседник.

Абраксас важно кивнул, почти раздувшись от такого внимания к своей персоне, а Грейнджер ему подмигнула.

Астория соскользнула с дивана, подошла к ней и сделала то, чего не смог Драко — горячо обняла, шепча что-то на ухо. И только потом отошла к двери, взяв его за руку и потянув за собой:

— Гермиона права. Пошли спать. Утро вечера мудренее.