Высшая трансфигурация (джен)

Северуса Снейпа легко не любить. Он раздражает. Сидит, скрючившись над учебником, словно огромный гриф над падалью. Грязные волосы свисают по обе стороны лица, так что совершенно непонятно, как он умудряется что-то понимать в подобных экстремальных условиях.

— Сядьте прямо, мистер Снейп. Вы испортите себе спину, — произносит Минерва Макгонагалл и тут же слышит за спиной издевательский шепоток:

— У Нюнчика и портить нечего!

Понять бы еще — кто, тогда можно сделать замечание, снять баллы...

Снейп послушно выпрямляется, чем вызывает очередную волну смешков гриффиндорцев, которая нарастает и разбивается лишь о ледяной взгляд декана. На правой скуле у Снейпа свежая ссадина, смотрит он нагло, с прищуром.

Минерва сдерживает готовое сорваться с языка замечание: бессмысленно, сейчас он ее не услышит, не поймет. Только разозлится еще больше. Судя по ссадине, повод для злости у Снейпа действительно есть.

Минерва завершает урок чуть раньше, чем звонит колокол. Она может себе это позволить: опытный педагог, преподает далеко не первый год. Никто не осудит за пятиминутное нарушение правил. Тем более что Минерва позволяет себе такие нарушения куда реже, чем требуется.

Она не говорит Снейпу задержаться, он все понимает без слов и нарочито долго убирает в сумку учебник, пергаменты и перья. Никто его не ждет — у Снейпа нет друзей.

Северуса Снейпа легко не любить, особенно когда он стоит перед тобой, ссутулившись и засунув руки в карманы. Снова смотрит в глаза с легкой издевкой и насмешкой: мол, ну, и что ты теперь будешь делать?

Минерва делает то, что должно — достает аптечку.

— Зачем? — роняет Снейп. Ему хочется казаться равнодушным и наглым, но нервное движение плечом выдает волнение с головой.

— Ради чистой совести, — в тон ему отвечает Минерва, промокая вату зельем. — Можно?

Он замирает и позволяет ей обработать ссадину.

— Кто это сделал? — спрашивает Минерва и тут же понимает, как сильно ошиблась.

— Я не стукач! — злобно выплевывает Снейп и исчезает, прихватив вещи.

Минерва остается в кабинете с ватой в руках, расстроенная и недовольная собой. Боже мой, сорок с лишним, в Хогвартсе двадцать лет — а ума как не было, так и нет.

* * *

— Снейп? — переспрашивает Слизнорт. — Какой Снейп?

Минерва терпеливо описывает студента, хотя и понимает уже, насколько бесполезно обращаться с этим вопросом к Горацию, летающему в облаках. Все, что его интересует, — дурацкий элитный клуб и засахаренные ананасы.

— Ах, этот, — наконец соображает Слизнорт. — И что с ним?

— У него ссадина.

— Мальчишки всегда дерутся, Минни, — снисходительно ответствует Слизнорт. — Причин может быть великое множество. В конце концов, я ему не отец.

«И слава богу!» — хочется сказать Минерве, но она сдерживается невероятным усилием воли. Нахамить коллеге, пусть и такому невежественному и наглому — последнее дело. Нахамить — означает опуститься до уровня оппонента. Ну уж нет.

Люпин, в отличие от Снейпа, в глаза ей не смотрит. И это говорит о многом — замешан кто-то из их неразлучной компании. Блэк или Поттер, Петтигрю на такое бы не решился.

Минерва садится в любимое кресло и, сложив руки на груди, думает целый вечер.

Она не отвечает за Снейпа. Она не его декан. Всего лишь профессор трансфигурации, предмета, который дается Северусу через раз, но все же лучше, чем большинству студентов.

В Снейпе нет ничего особенного, он такой же, как множество других. Просто в любом классе, на любом факультете есть те, над кем смеются и потешаются. Ничего не поделаешь, как ни старайся, изгои будут всегда. Скорее всего, ее вмешательство лишь навредит.

Северуса Снейпа легко не любить — он прилагает все усилия для того, чтобы отталкивать от себя людей. Он неприятен в общении, не принимает компромиссов, презрителен и резок.

Зачем ей заботиться о Северусе Снейпе?

Нет, стоит вспомнить первые годы работы. То, как она старалась, как запоминала имена ребят слету, помнила их горести и радости. И как потом больно было осознавать, что студентам, по большей части, совершенно наплевать на все. И на всех.

Чем теснее ты сближаешься с учениками, тем больнее отстраняться, когда необходимость в тебе исчезает. Тем больнее понимать, насколько ты не нужна. Ни в семье, ни на работе, а ведь работа и есть твоя семья вот уже двадцать один год... Вот, в чем корень зла. Смешение.

«Долой смешение!»

Несколько недель спустя Минерва понимает, что план не работает. Северуса Снейпа легко не любить, но не думать о нем почему-то не получается. Еще не получается пройти мимо, когда он с шипением растирает вывернутую Блэком — теперь уж совершенно точно Блэком — руку. Не выходит махнуть рукой на проблемы чужого студента. А надо, потому что Снейп отзывается на ее заботу остро и нервно. Он злится, некрасиво покрывается пятнистым румянцем и стискивает зубы. Но молчит.

Когда Снейп сам подходит к Минерве однажды утром и просит дополнительных занятий, она даже не сразу понимает, о чем речь, слишком ошеломлена внезапной переменой.

И соглашается.

* * *

Время — вечер четверга — предлагает Снейп, а Минерва настолько ошеломлена его внезапной просьбой, что не сразу понимает, что именно в четверг ей неудобнее всего — слишком много занятий, да еще и на разных курсах.

К приходу Снейпа в их первый четверг Минерва вымотана и зла. Меньше всего на свете ей хочется сейчас углубляться в теорию трансфигурации. Она даже думает, что вспыльчивость и импульсивность Снейпа могла бы сослужить ей хорошую службу — вдруг он не придет, вдруг передумает или забудет?

Но Снейп приходит вовремя, вновь стоит перед ней — руки в карманах, угрюмый взгляд. У Минервы просто не поворачивается язык, чтобы отослать его вон. Она ставит перед собой чайную чашку и говорит:

— Сможешь вернуть первоначальный облик?

— А кем... чем она была? — спрашивает Снейп.

— Угадай, — отвечает Минерва.

Момент скользкий, чашка лежит в ее столе почти месяц, а обратная трансфигурация дается Снейпу куда хуже прямой.

— Это задание на сегодня? — интересуется он и осторожно берет чашку в руки, чтобы как следует рассмотреть.

— Это задание навсегда, — отвечает Минерва. — Когда сможешь трансфигурировать ее обратно, мы прекратим занятия.

— Сразу ставите все точки над «и», да, профессор Макгонагалл? — усмехается Снейп. — Что ж, так даже лучше...

Минерва сдерживает усмешку — еще чего не хватало!

Они занимаются неделя за неделей, Снейп все лучше понимает суть заклинаний, и, собственно, необходимость в этих встречах в четверг вечером постепенно сходит на «нет». Снейп блестяще выполняет задания в классе, несмотря на постоянные насмешки Поттера и Блэка, которым все дается куда как легче. И упрямо продолжает появляться на пороге ее кабинета вечером четверга.

Она привыкает к тому, что Северуса Снейпа можно терпеть, более того — невозможно думать о нем по-прежнему. Минерва видит недюжинный ум, талант изобретателя. И когда он забывает выставлять свои колючки, ей приходится напоминать себе, что он еще ученик.

В один из таких вечеров Минерва оглядывается на прошедшие недели и вдруг с ужасом понимает, что привязалась к собственному студенту. Намертво увязла.

«Ничего страшного, — говорит себе она. — Я ведь взрослая, умная женщина. Это всего лишь материнский инстинкт».

* * *

Снейп снова берет в руки чашку, задумчиво рассматривает узор, плавный изгиб ручки.

— Никогда не понимал, почему мы трансфигурируем живых существ? Есть в этом нечто странное. И жестоко. Все равно, что сделать человека — табуреткой.

— Этому я не учу.

— Вы не станете — научат другие. Ведь можно? В теории. А что потом случится с табуреткой — никого не волнует.

Этот поворот в разговоре Минерву пугает. Темно, страшно и идти можно только на ощупь. Один неверный шаг — и все.

— В теории возможно почти все. Но это лишь теория, — осторожно отвечает она.

Снейп усмехается, но совсем невесело. Это их первая встреча после Рождественских каникул, они не виделись больше недели. И перемена в Снейпе очевидна, она бросается в глаза.

— Что ты натворил?

Он легко встает со стула, делает взмах палочкой. Минерве почти успевает испугаться, но зря. Чашка вновь становится речной черепашкой, а Снейп — замкнутым и угрюмым грифом. И без всякой магии.

— Спасибо вам за все, профессор. Но больше я не приду.

Минерва долго сидит в кабинете, поглаживая панцирь расколдованной черепашки. Пока ей не приходит вдруг в голову, что проницательный умница Снейп, которого ей довелось узнать — лишь продукт умелой трансфигурации. А настоящий всегда оставался внутри, и глупо было бы надеяться на чудо.

* * *

Слизнорт в своей прощальной речи говорит о ком угодно, но только не о Снейпе, Минерве вроде бы тоже не к лицу хвалить чужого студента. А Северус между тем заканчивает невероятно успешно, хотя его это, похоже, мало волнует. Минерва вручает ему диплом, торжественно пожимает руку. Снейп впервые за полгода поднимает взгляд — по-прежнему наглый и насмешливый.

Северуса Снейпа легко не любить, а вот забыть не получается, как Минерва ни старается.