Плечом к плечу (гет)

Офицер Маркс своей тактичностью крайне раздражал, но Департамент магического правопорядка был одним из немногих мест, где по-настоящему любили Драко. В прошлом Малфой оказал Департаменту пару услуг, и теперь, вероятно, работники чувствовали себя неловко, устраивая ему допрос на Рождество. Они знали, что Малфой не хотел здесь находиться; и он не чувствовал ни капли вины за то, что лгал Марксу в лицо.

— Нет, — сказал Драко, — я не знаю, где она. Разве я должен это знать? Я даже ее не знаю.

* * *

Это началось в вечер перед Рождеством; все происходящее казалось судьбоносным, но Гермиона не верила в подобное. Большинство вещей происходило случайно и не имело под собой никакой видимой подоплеки, поэтому у причины тревоги, которую Гермиона ощущала, не было ничего общего с кровью на ее левой руке, запачкавшей платье.

Металлический венок остролиста поранил одной из веток ее плечо. Все произошло так быстро, что Гермиона только и успела охнуть, как кровь уже засочилась из раны, окрашивая в красный платье цвета шампанского. Гермиона об этом очень жалела, ведь прошло менее десяти минут с того момента, как она вошла в торжественный зал.

* * *

— Нам приказали расспросить гостей, которые могут обладать какой-либо информацией о Гермионе Грейнджер, мистер Малфой. Например, тех, кто сидел с ней за одним столом. Это просто формальности. От имени Департамента магического правопорядка я хотел бы принести вам свои самые искренние извинения за возможные неудобства.

«Так много слов и так мало смысла», — подумал Драко, но произнес:

— Не стоит.

— Судя по нашим записям, ваш пригласительный был на двоих. Вы привели с собой пару?

— Нет.

Маркс, очевидно, чувствовал себя неловко, перебрал бумаги с очевидным дискомфортом.

— Судя по документам, это не так.

— Я хотел, но затем передумал.

— Понятно, — ответил офицер. — Вы видели, как мисс Грейнджер пришла или покинула мероприятие?

И, снова солгав, Драко ответил:

— Нет.

* * *

В этот вечер Гермиона была совершенно одна. Друзья намеренно взяли отгулы, чтобы пропустить прием, но брать отпуск не было в привычке Гермионы Грейнджер. И поскольку Гарри и Рон сегодня отсутствовали, ей нужно будет подняться на сцену трижды, чтобы получить и их награды.

А теперь она будет делать это в перепачканном кровью платье. При нормальных обстоятельствах Гермиона с помощью волшебства уже бы очистила одежду, но после определенных событий, произошедших во время празднования летнего солнцестояния, в зал запрещалось проносить волшебные палочки. Она знала, что оргкомитет министерских мероприятий был рад отсутствию Гарри и Рона, независимо от того, какой важностью они обладали или сколько должны были получить наград. В тот злополучный вечер Гарри и Рон выпустили много заклинаний, да и Драко Малфой от них не отставал. Последнее заклинание было за Джинни Уизли, она и положила конец их стычке — сорвала с окон бархатные шторы и швырнула в толпу, сбивая всех с ног. В том числе и министра.

Вероятно, это был самый неловкий момент за всю жизнь Гермионы.

* * *

Офицер Маркс перевернул очередную страницу и надел очки, чтобы перечитать написанное.

Драко прочистил горло.

— Я могу идти?

— Еще раз, мистер Малфой, я хотел бы принести вам самые искренние извинения, но боюсь, сначала мне придется прояснить еще пару моментов. Видите ли, многие гости сообщили, что видели, как вы общались с мисс Гермионой Грейнджер в течение вечера.

Гермиона тоже была многословна, но в ее речах был хоть какой-то смысл. Скорее всего, она невзлюбила бы Маркса так же сильно, ведь тот был полон бюрократического дерьма.

— Не припоминаю, — сказал Драко. — Мы сидели за одним столом. Возможно, я попросил ее передать мне соль, — он ответил с таким количеством неприкрытого сарказма, с каким только смог.

— Вот в чем дело, сэр, — сказал Маркс, продолжая лебезить перед человеком, чьим семейным капиталом оплачивался ремонт его кабинета. — Я вовсе не хочу обвинять вас в намеренном утаивании информации, но вы только что заявили, что не заметили прихода мисс Грейнджер. Вы так же не заметили, как она села... — он замолчал, сверяясь с документами, — прямо возле вас, по правую руку?

— Я обратил на это не больше внимания, чем на цвет скатертей.

— И какого же цвета были скатерти?

— Не помню. В этом и суть.

— Понятно.

* * *

Первое, что она сделала, сев за стол, — испачкала кровью Драко Малфоя. Сцена должна была выйти до ужаса неловкой, но Драко едва придал этому значение.

Он бросил на Гермиону холодный взгляд, дотронулся до испачканного черного костюма и посмотрел на пальцы.

— Ты не знаешь, кто занимался рассадкой гостей? — спросил Драко.

— Нет, — ответила Гермиона.

— Я их уволю. Узнаю, кто это был, и всех уволю.

— Это мог быть и твой начальник.

Она взяла очередную салфетку и приложила к плечу.

— А может, я просто уволю тебя, — сказал он почти вежливым тоном.

— Нам обоим известно, что это не в твоих силах.

— Разве?

— Да. Ведь ты уже не раз пытался.

Он то ли усмехнулся, то ли кашлянул — Гермиона не разобрала.

— Ты права, и в этот раз я действительно этого хочу.

Она прикрыла рот рукой, чтобы скрыть улыбку.

* * *

— Если вы не против, давайте пройдемся по списку в хронологическом порядке, — сказал офицер Маркс. Драко был против, исключительно против, но не мог ничего сделать, чтобы это прекратить. Самым худшим при соблюдении всех бюрократических формальностей было неприкрытое лицемерие служащих министерства. — Правда ли, что мисс Сьюзен Боунс сидела слева от Вас?

— Да.

Сегодня днем у Драко была назначена крайне важная встреча, на которую он бы предпочел не опаздывать.

— Вы беседовали с Мисс Боунс?

— Нет.

Маркс кивнул.

— Она дала те же показания. Так же она сообщила, что вы постоянно беседовали с мисс Грейнджер.

— Зачем мне разговаривать с Гермионой Грейнджер?

Марксу явно было некомфортно. Он снова поправил очки, постучал кончиком пера по столу.

— Я не знаю, сэр, но мисс Боунс ясно помнит, что вы беседовали.

— Она помнит, о чем шла речь?

— Нет. Она сообщила, что весь разговор велся практически шепотом.

Это было правдой, и вовсе не потому, что Драко предпочитал общаться шепотом.

— Этого я тоже не помню. Мы сидели рядом. Полагаю, так или иначе мы должны были контактировать.

— Но вы не разговаривали с мисс Боунс, сидящей с другой стороны.

— Может и разговаривал, но она не помнит — она была настолько пьяна, что пару раз сделала несколько глотком из моего бокала.

Маркс кивнул и что-то пометил в документах.

* * *

Все было не настолько плохо, как показалось вначале. Пятно на платье было небольшим и совсем незаметным, если держать руку под правильным углом, конечно. Следов от крови на черном пиджаке Драко и вовсе не было видно.

Однако Гермиона чувствовала нарастающее волнение, и знала, что это ощущение не покинет ее, пока они с Малфоем будут сидеть рядом, плечом к плечу.

Ей казалось, она вскоре упадет в обморок.

— Вы в порядке, мисс Грейнджер? — спросил пожилой волшебник, сидевший справа; Гермиона не помнила его имени. — Вы побледнели.

— Все хорошо, — ответила она с натянутой улыбкой.

— Она боится, — произнес Драко так тихо, что никто, кроме Гермионы, не мог его услышать. — Боится сидеть рядом со мной.

Гермиона развернулась к нему и покачала головой.

— Совершенно точно могу сказать, что это не так. Мне давно известно, на что ты способен.

— А мне известно, как выглядит страх. Ты просто тонешь в нем, — он улыбнулся своей, по его мнению, удачной шутке и сделал глоток вина.

Гермиона оторвала одну из ягод остролиста, украшавших держатели для салфеток.

— Знаешь, они ядовитые, — она решила сменить тему. — Двенадцать ягод считаются смертельной дозой.

— Это угроза? Если ненадолго отойду, ты выдавишь сок двенадцати ягод в мой бокал?

— Нет, они горькие. Ты заметишь.

— Не в этом подобии алкоголя. У тебя все получится, если ты именно так хочешь меня убить. Но я чувствую, что ты уже спланировала нечто более изощренное.

Гермиона раздавила ягоду пальцами, пачкая соком скатерть.

— Я ничего подобного не планировала.

* * *

— Вы употребляли спиртные напитки, мистер Малфой?

— Да.

— Не припомните, сколько?

— Больше пяти, но меньше пятнадцати бокалов.

— Это слишком большая разбежка, сэр. Не могли бы Вы назвать более точные цифры?

— Нет.

* * *

Курятина Драко была пересушена, говядина Гермионы — не дожарена. Они, не задумываясь, без лишних слов поменялись тарелками. Гермиона решила, что курятинаа очень неплоха; Драко подумал, что стейк с кровью довольно вкусный. Гермиона уже почувствовала себя немного опьяневшей, когда увидела, как мужчина с длинной белой бородой поднимается на сцену и начинает произносить речь.

— Ты его знаешь? — спросил Драко, тыча вилкой в сторону оратора.

— Нет, — ответила Гермиона. — Это важно?

— Ничуть, просто он произносит речь уже третье празднование подряд. Если он достаточно важная персона, то хотя бы один из нас должен знать его имя.

— Может, именно поэтому его и выбрали. Никто его не знает, никто не слушает, поэтому организаторы не посчитали нужным написать хорошую речь.

После трех бокалов вина Гермиона была готова хохотать над собственными шутками. Драко оказался прав насчет качества спиртного, но ей уже было все равно. Алкоголь есть алкоголь. И все казалось нормальным, пока Гермиона чувствовала, что в состоянии подняться на сцену.

— Им следовало бы дать слово мне. Знаешь, что бы я сказал? — спросил Драко.

Гермиона покачала головой.

— Даже слышать не хочу о том, что ты понимаешь под приветственной праздничной речью, — откликнулась она.

— Я бы сказал: «Во-первых, хочу извиниться, что вы были вынуждены прийти сюда. Мне тоже не хочется здесь находиться, — Гермиона сжала губы, чтобы удержать вырывавшийся смех. — Но прежде, чем мы начнем наперегонки пить до дна... кстати, победителя ждет приз… — она больше не могла сдерживаться, — я хотел бы предложить начать вечер с небольшой игры. Пусть каждый повернется к сидящему слева от вас соседу и поделится самой сокровенной тайной.

Гермиона громко рассмеялась:

— Ужасная игра. Все уйдут.

— Хм, — произнес Малфой так, словно впервые задумался о такой возможности, — вроде как слева от тебя сижу я. Если бы тебе пришлось поделиться со мной самой сокровенной тайной, о чем бы ты рассказала?

Драко так коварно улыбнулся, что Гермиона отвела взгляд.

— Знаешь, а мне нравится этот парень, — сказала она, кивая в сторону бородача на сцене. — Он лучший из всех, кого мне довелось слушать.

Если Драко и ответил, она не услышала. Речь подошла к концу, и публика разразилась овациями.

* * *

— Разъясните, почему меня вообще допрашивают насчет Гермионы Грейнджер? — Конечно, Драко уже знал, что происходит, но никак не мог понять, почему из этого подняли столько шума.

Расследование началось нешуточное.

— Не боитесь ли вы за мисс Грейнджер, сэр? — заявил Маркс с таким видом, словно добрался до истины.

Драко принялся изучать свои ногти.

— Нет. Что за нелепость.

— Как бы там ни было, — сказал Маркс, — нам нужно ее разыскать, и так уж вышло, что никому ничего не известно. После банкета она так и не вернулась домой.

— Почему вы так стараетесь ее найти?

— Ее волшебная палочка пропала посреди вечера, и нам необходимо убедиться, что именно мисс Грейнджер забрала ее, — ответил Маркс. — Плюс, мисс Грейнджер забыла взять свою награду.

Это звучало так забавно, что Драко разразился хохотом и не мог успокоиться, пока ему не подали стакан воды.

* * *

— Понятия не имею, зачем спрашиваю, — сказал Малфой, склонившись к Гермионе, — ведь мне уже известны все твои секреты.

— Ты меня совсем не знаешь, — ответила она, чувствуя исходивший от него запах алкоголя и гадая, кто из них с Драко более пьян.

— Лучше бы ты прекратила строить из себя дурочку. Это... беспокоит.

— Должно быть, тебе так тяжело это вынести, — произнесла Гермиона. — Я знаю, ты привык, что люди готовы наизнанку вывернуться, лишь бы угодить тебе, — ее голос стал жестче; Гермиона раздавила пальцами еще одну ягоду остролиста.

— Неужели? Для тебя не секрет, что я редко ошибаюсь. А ты настолько привыкла все знать, что до смерти расстраиваешься от одной только мысли, что кто-то способен дать дельный совет. Разумеется, никто, кроме тебя, не знает лучше... — сказал Драко.

— А ты даже не допускаешь мысль, что что-либо может быть не идеальным. Тебе следовало бы повзрослеть, Малфой, но ты даже не можешь представить, что каждая секунда твоей жизни не будет самой-самой, и что люди, оказывается, не всегда совершенны. А даже если и так, тот факт, что ты можешь быть их недостоин, тебе и в голову не приходит.

Гермиона с силой сжимала челюсть, стараясь не закричать. Она не думала, что в состоянии ненавидеть Рождество больше, нежели в эту минуту.

Драко отвернулся от нее.

— Будь внимательнее, или пропустишь очередь. Если не ошибаюсь, Поттер — первый.

— Ты прав, — упрямым тоном ответила Гермиона, — он первый.

— Конечно же, мне не стоит об этом переживать. Я мог бы заслонить собой министра от непростительного заклятья, но в итоге меня все равно бы и на десять шагов не подпустили бы к сцене, — Драко долго молчал, и Гермиона уже подумала, что он больше ничего не скажет. — Может, я это и заслужил, — наконец продолжил он, — но я не заслужил...

Еще одна долгая пауза. Но в этот раз Гермиона заговорила первой:

— Что?

— Ничего.

— Нет уж, о чем ты?

— Разве я не говорил тебе быть внимательнее? Только что назвали Поттера.

Драко был прав. Зал погрузился в тишину, и каждый глазами выискивал Гарри, которого здесь не было. Они этого не знали, а потому вопросительно смотрели на Гермиону, и она быстро вскочила с места, чуть не споткнувшись о подол платья.

Гермиона даже не вспомнила о необходимости спрятать следы крови на наряде, пока не оказалась на сцене. Но теперь это было бессмысленным.

* * *

— Это правда, что мисс Грейнджер поранилась?

— Я не заметил. Полагаю, это возможно.

— У вас есть какие-либо предположения, как это произошло?

— Я даже не знал, что она поранилась.

— Другие гости проинформировали меня, что на ее левом плече была кровь.

— Хм, я в этом не виноват.

— Никто вас не обвиняет, сэр.

* * *

Гермиона вышла на сцену и застыла. Софиты нещадно слепили, и казалось, что этот вечер никогда не закончится. Гермиона готова была отдать все на свете, лишь бы оказаться в другом месте. Кто-то кашлянул в тишине зала, и послышались перешептывания. Появление Гермионы всех обескуражило: на сцене ожидали увидеть Гарри Поттера, а там оказалась она. Помимо прочего все ждали, что Гермиона что-то скажет, но вместо этого та застыла, ухватившись за деревянную трибуну так, что костяшки пальцев побелели.

Публичные выступления являлись для нее девятым кругом ада. Вдобавок, поднявшись со стула, она почувствовала, что захмелела от выпитого вина.

— Я, — наконец-таки начала она. Уже неплохо. Хоть одно слово. — Я здесь, чтобы принять награду от имени Гарри Поттера. Я, Гермиона Грейнджер, вот. Он мой близкий друг. Ему очень жаль, что он сам не может получить ее, лично. Но, э-э-э, спасибо.

Зал зааплодировал; Гермиона склонила голову и медленно проследовала к своему месту. Слава Мерлину, она не сломала каблук и больше никого не испачкала кровью — ранка на руке уже подсохла.

Гермиона села, поставив награду Гарри на стол, и услышала, как Драко Малфой тихо посмеивается:

— Вдохновляющая речь, Грейнджер. Сама сочинила?

Это было совсем не смешно, но по какой-то непонятной причине она улыбнулась.

* * *

Маркс снова зачитывал бумаги, словно его память была, как у золотой рыбки, по причине чего он не мог удержать в голове ни одного предложения.

— Нам известно, что мисс Грейнджер получила награду мистера Поттера, а позже — и мистера Уизли, которую вручали примерно в девять тридцать вечера. Ее палочка исчезла где-то между десятью и половиной одиннадцатого вечера, — Маркс с усталым видом отложил бумаги. — Мистер Малфой, есть ли у вас какие-либо предположения, во сколько она ушла? Нам лишь нужно узнать, где находится ее палочка... Она забрала ее сама или ее украли. Мисс Грейнджер будет объявлена пропавшей, если не появится на работе в понедельник. Так же необходимо, чтобы вы еще раз пришли для дачи показаний, если не можете помочь разобраться во всем сейчас.

— Она появится.

— Откуда вам знать?

— Когда она в последний раз брала отгул?

* * *

Слова, которые Гермиона произнесла, получая награду Рона, были ничуть не лучше. У нее было пару минут на обдумывание, так что речь получилась нескладная. Зато Гермиона пришла к решению: на сцену она больше не выйдет. Если что, получит свою награду с совой. Все равно эти почести не имели никакого значения.

— С нетерпением ждешь, когда получишь награду? — спросил Малфой на ушко. — Спорю, так и есть.

— Нет, — ответила Гермиона.

— Может, и нет. Возможно, они сделали такое огромное количество почетных табличек с твоим именем, что ты потеряла к этому всякий интерес. Или же просто привыкла к подобному вниманию.

Гермиона знала, что никогда к этому не привыкнет, правда.

— Мне это не нужно, ясно? Можешь забрать себе, если хочется.

— Я хотел бы получить одну со своим именем, но оно слишком пугающее, чтобы высечь его на камне.

— Это не так уж здорово, как тебе кажется. Всем абсолютно безразлично, чего я добилась за этот год. Я могла бы получить премию за переселение не менее сотни эльфов из злополучных домов или законодательно запретить охоту на дириколей, да что угодно. Всем совершенно плевать.

— Тогда для чего тебе все это?

Она ехидно улыбнулась.

— В честь прошлых заслуг. Я получаю награду каждый год в напоминание, что единственная причина, по которой у меня есть эта работа, кроется в том, что я совершила шесть лет назад. Ведь все мечтают меня уволить, но не могут. Это сойдет за сокровенную тайну? Половина присутствующих здесь терпеть меня не могут.

— Это вовсе не тайна, — произнес Драко дразнящим тоном. — Как не секрет и то, что три четверти из них — некомпетентные задроты, которые ничего не заметят, даже если ты заменишь их палочки огнеплюем-мантикрабом. Они и меня терпеть не могут.

— Возможно, именно поэтому нас и посадили рядом. Может, этот столик должен взорваться?

— Может, но я хотел бы узнать: тебе удается меня терпеть?

Гермиона моргнула. Малфой по-прежнему улыбался.

— Твой поезд ушел, — пробормотала она, в конце концов.

— А я могу тебя вытерпеть.

Гермиона прикусила губу.

— Хорошо, что здесь нет ни Гарри, ни Рона, иначе могли бы повториться события прошлого года.

— Они первые начали.

— Вы все вели себя, словно дети малые.

— Я всегда находил забавным, что никто так и не понял причину нашей перепалки или то, как легко можно было бы ее избежать.

— Да, можно было бы избежать, если бы ты держал рот закрытым.

— Нет, если бы ты им все сама рассказала, — Гермиона перехватила взгляд Драко и ощутила укол вины. — Но я сейчас не о том. Все, что я хочу сказать... я могу тебя вытерпеть. Я просто констатирую факт, ибо знаю, что тебе это понравится.

Они долго не сводили друг с друга глаз.

Драко смотрел на Гермиону так, как раньше. До того, как все пошло наперекосяк. Его взгляд был спокойным, глубоким, исследующим.

Гермиона смотрела на него так, как будто никогда прежде не видела.

Скоро ее должны были вызвать на сцену. В любую минуту могло прозвучать ее имя, и это снова все разрушило бы.

Гермиона, не задумываясь, приняла решение:

— Я ухожу.

— А как же твоя награда?

— Я уже говорила, мне она не нужна, — Гермиона дотронулась до его плеча, которое испачкала кровью; Драко обернулся к ней. — Я ухожу прямо сейчас, и ты можешь либо пойти со мной, либо остаться.

* * *

— Это не шутки, мистер Малфой. Оргкомитет министерских мероприятий несет полную ответственность за весь ущерб, нанесенный палочке мисс Грейнджер. И все, что нам следует сделать, это убедиться, что палочка находится в ее руках.

— Я вам еще раз повторяю, мне ничего не известно ни о Гермионе Грейнджер, ни о ее волшебной палочке.

Маркс перевернул очередную страницу и тяжело вздохнул.

— Судя по нашим записям, вы не обращались за своей палочкой вплоть до сегодняшнего утра. У вас были на это определенные причины?

— Я забыл о ней.

— Забыли о своей палочке, сэр?

— Мои мысли были заняты другим.

* * *

Гермиона оставила награды Гарри и Рона на столе, и они с Драко крадучись вышли из зала, словно парочка ветреных подростков. На цыпочках подкрались к двери и со всей силы рванули прочь, как только та за ними закрылась.

Драко держал Гермиону за руку, идя позади к хранилищу палочек. За стойкой никого не оказалось. Гермиона чувствовала волнительный трепет, так как делала то, что вряд ли в жизни повторит: совершала кражу из Министерства. Технически, это была ее палочка, но это не удержало Драко, чтобы назвать Гермиону бесстыжей воровкой, когда та, задрав подол, перескочила через стойку и пересмотрела содержимое всех ящиков, пока не нашла нужный.

— Тебе нужна твоя? — спросила Гермиона.

— Конечно, — сказал Малфой. — Только поживее.

Он с беспокойством огляделся — несмотря на все позерство и образ плохого парня, в вопросе нарушения правил Гермиона определенно давала Драко фору.

— Хм, нигде не могу ее найти.

Она даже не искала.

— Старайся лучше!

— Ты уверен, что взял ее с собой? — задала Гермиона невинный вопрос, чувствуя, что его терпение подходит к концу. В итоге, он не выдержал: Драко Малфой, одетый в свой лучший костюм, перевалился через деревянную стойку и приземлился даже без какого-либо намека на грацию.

— Ты нас только задерживаешь, — пробубнил он. — Ты этого хочешь?

Драко двинулся к ней в темноте, и все вновь было как прежде. Гермиона наслаждалась происходящим, поскольку осознавала, что больше шанса она ему не даст. И на этот раз им следовало бы вести себя, как взрослым людям. Драко подошел к ней, и она почувствовала прошедший по телу электрический разряд, от которого адреналин вперемешку с алкоголем стремительно побежал по венам.

— Все зависит от того, чего хочешь ты.

* * *

— Мисс Боунс заявила, что не может точно сказать, когда вы или мисс Грейнджер вышли из-за стола. Но она уверена, вас обоих уже не было в миг, когда мисс Грейнджер вызвали на сцену. Не припоминаете ли вы, мисс Грейнджер все еще сидела на месте, когда вы откланялись?

— Я не наблюдал за ней.

— Мистер Малфой, она сидела рядом с вами.

— Я торопился.

— Почему же?

— Я уже говорил: в тот вечер мои мысли были заняты другим.

* * *

Драко был очень близко. Он поднял руку и резко развернул Гермиону лицом к себе. Гермиона подумала — он собирается ее поцеловать, но вместо этого Драко остановился, оказавшись в паре сантиметров от ее лица, и произнес:

— Я все еще хочу услышать твою самую сокровенную тайну.

— Я думала, она тебе уже известна.

— Я все равно хочу ее услышать, — Драко облизал губы и обнял ее за талию. Гермиона почувствовала то же, что и тогда, стоя на сцене. Замерла в оцепенении. — Скажи, что хочешь меня вернуть.

Потребовалось какое-то время, чтобы она снова обрела голос:

— Зачем мне это? Ты лишь сказал, что можешь меня вытерпеть — не самое романтичное, что я когда-либо слышала.

— Я никогда не был романтиком.

— Точно.

Его дыхание стало хриплым, а взгляд настолько напряженным, что она не смогла отвести глаз. Колени подкашивались, и все, что помогало устоять ей на ногах, — сильные руки Малфоя.

— Но я могу тебя вытерпеть. Черт, точно могу.

— Ладно, — сказала Гермиона; голос звучал совсем незнакомо, — если это все, на что ты способен, тогда ладно. Было бы здорово, если бы это было не так, но я на самом деле хочу, чтобы ты вернулся.

Драко ее поцеловал. Гермиона запустила пальцы в его волосы, когда он крепко прижал ее к себе.

* * *

Маркс снова вздохнул, потер лоб. Еще раз просмотрел на бумаги и сложил их в лоток на краю стола.

— У меня нет времени, мистер Малфой. Если вы не собираетесь сотрудничать, то можете идти, но я считаю отсутствие у вас сострадания по отношению к коллегам личным оскорблением.

— К счастью, сострадание не является необходимым качеством для работы в моем отделе.

— Этого достаточно. Хорошего дня, сэр.

Раздражение Маркса было очевидным, но Драко было плевать, ведь его мысли по-прежнему были заняты другим.

* * *

Малфой вернулся домой на двадцать минут позже, чем она ожидала. Гермиона знала — ему пришлось несладко. Она находила всю ситуацию весьма комичной, поэтому решила не задавать лишних вопросов до понедельника, а до тех пор наслаждаться прекрасным рождественским подарком в виде траты времени тех, кто этого заслужил.

Драко зашел в комнату и только собрался поцеловать Гермиону, как она тут же увернулась.

— Как жаль, что мы больше не будем работать вместе.

— Что?

— После того, как ты уволишься.

За время отсутствия Малфоя Гермиона успела разослать сов министерским приятелям. Да, не все на работе презирали ее.

— Я узнала, кто был ответственен за рассадку гостей. А еще то, что этот человек вызвался добровольцем, чтобы все осуществить.

Драко вопросительно приподнял брови.

— Но ведь сработало?

На этот раз, только на этот раз, Гермиона была готова признать его правоту.