Мышка в клетке (гет)

Бедная, бедная Молли.

Ещё никогда она не ощущала себя настолько несчастной и настолько маленькой.

Жизнь не была добра к ней, но она, отчасти, привыкла к этому и находила радости в простых вещах, вроде чашки вкусного чая перед сном, тёплом шарфе, согревающем плечи в холодное утро, или в мимоходом скользнувшем по её лицу взгляде самого любимого мужчины на свете.

"Мой герой". Никто на свете не должен был знать, что мысленно, про себя, она называет его именно так. Её бы не поняли, засмеяли, а Шерлок... о, он бы поднял вверх свою изогнутую бровь и усмехнулся бы краешком рта с таким скептицизмом, что она, наверное, сразу бы умерла на месте от стыда и неудобства. Но, к счастью, никто не мог читать её мысли настолько точно и досконально, и это Имя, данное ею возлюбленному, было её личной, очень большой тайной.

Сейчас её Герой стоял у стола, склонившись над микроскопом, выкручивал колёсики настройки и сосредоточенно высматривал что-то в глубинах очередной молекулярной загадки. Дело, над которым он работал, забрало его всего целиком и без остатка; он пришёл к ней в лабораторию вчера поздним вечером, и вот — на улице уже день, а Шерлок всё сидит за своим столом: то что-то пишет, то застывает на долгие часы, обхватывая высокий лоб длинными гибкими пальцами, то, как сейчас, припадает глазом к окуляру микроскопа и смотрит так напряжённо и внимательно, что, кажется, видит в этих молекулах саму суть бытия. Иногда его взгляд загорается восторгом, будто исследуемые им образцы начинают танцевать и показывать ему представление, рассказывая все свои секреты, иногда — одержимостью: он смотрит вглубь так, будто снимает все покровы и одежды с изучаемого объекта, и в эти мгновения, Молли до сих пор делает вид, что она не понимает о чем её мысли, но в эти мгновения ей хотелось бы быть этим объектом.

Она осторожно подошла ближе и замерла как кролик перед клеткой удава, взгляд её осматривал, проникал и пожирал. Её, без сомнения, ждали и свои дела, но не было сил противиться желанию хотя бы просто постоять рядом, почувствовать себя единым целым, если только можно сказать это о двух людях, находящихся в огромном помещении, заваленном реактивами, папками и медицинскими инструментами, и разделённых метровым столом и отсутствием в этом мире сознания по крайней мере одного из них.

Шерлок работал, лицо его было напряжённым, брови — сурово сжаты, на переносице образовалась складка: Молли еле удержала себя, чтобы не коснуться её пальцем и не попытаться разгладить. Когда Шерлок был спокоен и расслаблен, он ей нравился гораздо больше. Впрочем, сейчас степень её привязанности к нему не уменьшилась, он по-прежнему вызывал у неё желание зарыться лицом в его сюртук и сжать его руками сильно-сильно, он всё равно был красив и притягателен... если бы только не эта упрямая складка на лбу.

Раздался томный вздох.

Все находящиеся в лаборатории вздрогнули.

Молли уронила на пол чашку, которую она держала в руке последние полчаса и в которой уже остыл чай, и поспешно нырнула за ней на пол. Шерлок оторвался от микроскопа, заученным быстрым движением выхватил из кармана телефон и начал нажимать кнопки, проверяя сообщение. Его переносица на мгновение расслабилась, по губам пробежала лёгкая улыбка. Молли, не поднимаясь с пола, отломала у чашки ручку и не заметила этого.

Эта Женщина.

Это была Эта Женщина. Та, рядом с которой Молли ощущала себя ещё большей мышью, чем она была на самом деле. Та, рядом с которой у Шерлока менялся взгляд, чьи красные губы изгибались в уверенной усмешке, и, в ответ на эту усмешку, её Герой становился похож на чужого мужчину. Не на её, Моллиного, а на чужого, принадлежащего Ирэн.

Сейчас, сидя на полу возле стола, судорожно сжимая в руках разбитый фарфор, Молли осознала насколько она ненавидит эту женщину: за то, что та пришла без спроса и забрала то, что по праву принадлежит ей, Молли. Это она годами впускает Шерлока поработать в свою лабораторию, это она заваривает ему чай по первому его взгляду, она помогает ему советами — пусть даже от её советов бывает мало толку, но ведь Шерлок всё равно спрашивает и интересуется её мнением! Это она всегда ждёт его и всегда готова открыть ему свою дверь, душу и сердце, и откроет, обязательно откроет!.. если только он позволит ей это сделать... Рано или поздно, он должен был всё понять и подпустить её ближе. Молли была уверена, что сближение уже началось, но потом появилась Она — Ирэн Адлер, Та Женщина... и связывающая их нить истончилась и стала почти незаметной. И теперь каждый день начинался с мучительной боли где-то под солнечным сплетением и заканчивался желанием уснуть и не просыпаться никогда.

Быстрыми движениями нервных пальцев Шерлок отправил своё сообщение, ещё один томный вздох известил Молли о том, что был получен ответ, и её Герой, не отрывая взгляда от телефона, схватил свободной рукой пальто и быстро, почти бегом, покинул помещение. Он даже не попрощался с ней. Нет, он даже не вспомнил, что Молли должна быть здесь, рядом...

Она медленно встала с пола; нить, что ещё утром связывала их с Шерлоком, исчезла, и сейчас Молли чувствовала себя как марионетка, которая осталась без хозяина, говорящего ей куда нужно идти и что делать. Невидящими глазами она обвела лабораторию, положила рядом с микроскопом остатки чашки, прошла до соседнего стола, взяла с подноса блестящий стерилизованный скальпель и, как была, в белом халате вышла за дверь. Высокий силуэт Холмса уже не был виден среди спешащих по оживлённой улице людей, но Молли знала, куда надо идти. С Этой Женщиной можно было встречаться только в Том Самом месте.

Когда она вошла в ресторан и заглянула во второй зал, отодвинув левой рукой (в правой был крепко зажат скальпель) тяжёлую парчовую портьеру, чужой Шерлок уже сидел там с элегантной женщиной в черном платье и красной помаде, и запах её духов дурманил голову не только Молли, но и всем проходящим мимо официантам: казалось, каждый из них был готов обслуживать только этот столик в центре зала.

* * *

Ирэн слегка улыбнулась и чуть наклонилась вперёд, опираясь на край стола локтём; её тонкие изящные пальцы скользнули по щеке, коснулись губ и застыли как невесомые мотыльки возле точёного подбородка — она точно знала, что ни одно её движение не ускользнуло от цепкого взгляда Шерлока Холмса, сидящего сейчас напротив неё и сохраняющего бесстрастное лицо. И от этой бледной мыши, прячущейся сейчас за портьерой в конце зала — тоже. Не ускользнуло.

Ирэн молчала, они оба молчали, но в их отношениях слова были не самым главным. Ведь иногда можно молчать гораздо более красноречиво, чем говорить. И зачем тогда вообще открывать рот? В её жизни часто встречались люди, которым следовало бы уяснить для себя эту нехитрую мысль: молчание — золото, а в случае скудоумия и тупости — вообще алмазная россыпь. Люди вокруг, в основной своей массе, были скучны и недалёки, а некоторые экземпляры ещё и отвратительно покорны: Ирэн не доставляла бешеного удовольствия возможность унижать и подчинять, но если эти люди сами её об этом просят, то почему бы и нет? Можно не быть фанатом своей работы, но, тем не менее, получать от неё удовольствие.

Шерлок молчал, но глаза его говорили, говорили много больше, чем он сам осмелился бы произнести вслух. И главным вопросом было то, почему она здесь.

Ирэн прикрыла глаза. Ей очень хотелось сказать ему, что все проблемы решены, что она всё устроила и теперь ей уже можно вернуться обратно в Англию, вернуться... чтобы быть рядом? Чтобы обменять немногословные смс на ещё более немногословные разговоры? Чтобы, наконец, позволить себе испытывать радость от нахождения с ним в одной стране, в одном городе, в одной комнате? Чтобы... что?

Рискнет ли она сама изменить свою жизнь и обменять такую привычную и пропитавшую её кожу, словно морская соль, свободу одиночества на несвободу вдвоём? Зависеть от кого-то, знать, что любой твой неосторожный шаг в "профессиональной" деятельности эхом отразится на близком человеке, что любая твоя ошибка может стоить ему жизни. Бояться не за себя — за него, переживать не за себя — за него. Умирать — от страха не за себя... Стоит ли этот ежесекундный страх тех немногих часов, что они смогут провести вдвоём? И сколько часов тогда им будет отведено Господом?

Она открыла глаза и посмотрела на Шерлока так, чтобы он понял — всё образуется. Всё образуется, всё сложится, всё соединится. Если он сам этого захочет.

Если его взгляд сейчас скажет ей "да".

* * *

Шерлок не удивился сообщению, полученному им в тот момент, когда молекулы и частицы наконец стали складываться в нужную картинку и уже были готовы поведать ему всё, что знали сами. Впрочем, и о том, о чём они даже не догадывались — тоже.

Второе сообщение, пришедшее после томного вздоха, до сих пор непостижимым образом действующего на его слуховой и нервный аппарат, заставило его забыть обо всём. Почти обо всём. Про увиденное в глубине микроскопа он может додумать и по дороге, а вот время было на исходе, он чувствовал это сейчас как никогда.

Эта Женщина ждала его. Здесь. В Лондоне. На глазах у десятков людей, от которых ей нужно было прятаться ещё долгие годы, если не десятилетия.

Он знал, что она безумна — ровно в той же степени, что и умна. Одно никогда не было помехой другому, особенно, если ум был ярок, ладно сложен и пронзителен, как её собственный взгляд в эту минуту. Шерлок непроизвольно выставил щит, пресекающий доступ к собственным эмоциям и чувствам, которые у него, без сомнения, были, но которые, без сомнения, не должны были покинуть внутренних покоев его сознания ни при каких обстоятельствах.

Ирэн сидела напротив него, изгибала ярко-красные губы в усмешке, пыталась прочесть его собственные мысли и старательно прятала свои. Она выглядела счастливой, или нет, не так — она выглядела удовлетворённой, как если бы только что провернула махинацию века и при этом осталась и жива, и при деньгах, и при всех своих "гарантиях" в загашнике.

Что-то было не так.

Это "что-то" витало в воздухе, но Шерлок постоянно отвлекался.

Ирэн явилась в город, не скрываясь и не прячась, и сейчас сидела с ним у всех на виду, в самом центре зала одного из самых известных ресторанов города. Одета элегантно и безупречно, волосы собраны в причёску, тонкая нитка жемчуга на шее. Взгляд и то, как она слегка покусывала свои красивые губы, говорили о том, что она приняла какое-то решение, но, по всей видимости, озвучит она его только после того, как он даст ей знак.

Молли стояла за портьерой слева, была бледна и потеряна, её трясущиеся колени и яркие неровные пятна на лице говорили о шатком нервном состоянии. Левая рука, сжимающая край портьеры, побелела от напряжения, ногти были обкусаны. В правой она держала скальпель — стерильный и острый, держала неуверенно и неловко, так она себе пальцы обрежет и не заметит, а она не заметит, потому что взгляд у неё расфокусированный, дыхание неровное; она будто вся зациклена на одной идее фикс и следует сейчас только за ней. Ни дать ни взять — человек, замысливший убийство.

Но полно.

В ресторане было немноголюдно, официанты постоянно носили шампанское за столики, стоящие в полутёмной нише возле дальней стены — там сидела шумная компания, и в другой момент стоило бы прислушаться к ним повнимательнее.

Ирэн. Играет в молчанку, с того момента как села за столик, не произнесла ни слова.

От запаха её духов дурманит голову. К нему примешивается запах сигар и слишком крепкого спиртного, что же пьют господа за столиком позади него?

Какой всё же острый скальпель. Надо запретить Молли хранить инструменты в том зале, где он работает.

Совсем юный мальчик-официант уже третий раз прошёл мимо них, но в этот раз в его руках ничего нет, не считая подноса, накрытого белой салфеткой.

Острые красные ногти царапают край льняной салфетки. Она что, нервничает? Что за вопрос она не решается поднять? Чего она ждёт? Зачем она приехала?

Из ресторана вываливается нетрезвая парочка — мужчина и молодая девица. Как они выходили видно не было, но шум, сопровождающий их нестройную проходку мимо окон, не заметить было сложно.

Ирэн широко открыла глаза и смотрит прямо в него, кажется, ещё немного и он согласится на всё, что она ему предложит, лишь бы смягчить этот взгляд, лишь бы стать простым смертным, которому можно снимать замки, отодвигать засовы с дверей, ведущих в его внутренние покои, и приглашать туда гостей. Точнее — гостий, прекрасных, утончённых и опасных... как она.

Опасных.

Опасных!

Вот оно!

В голове Шерлока что-то щёлкнуло и картинка сложилась.

* * *

Молли на негнущихся ногах шла по улице и ненавидела себя.

Бедная, бедная Молли.

Ещё никогда она не ощущала себя настолько несчастной и настолько никчёмной.

Она автоматически, не осознавая этого и не принимая никакого решения, шла в строну своего дома и вспоминала, как в первый раз увидела Ирэн Адлер, вспоминала, как прочла в её глаза молчаливое любопытство, сменившееся затем удивлением, насмешкой и окончательным приговором. Именно тогда Молли впервые ощутила, что она мышь. Маленькая белая лабораторная мышка, живущая в клетке, бегущая по колесу изо всех своих мышиных сил, но так и не могущая достичь той руки, что приносит ей корм, чтобы ткнуться в неё мордочкой и замереть от счастья.

Она — мышь. Никчёмная и жалкая. Ирэн была права, ни во что её не ставя.

Она даже не смогла её убить.

Молли вошла в свою маленькую квартирку, бросила окровавленный скальпель на кухонный стол, поморщилась, глядя на порезанные пальцы — это надо же было не заметить!, на автомате включила телевизор — новостной канал что-то бубнил про чрезвычайное положение в столице, и ушла в ванную комнату: пальцы требовали обработки, завтра мышь снова должна выйти на работу, чтобы подавать чай, высказывать никому не нужные мысли и смотреть на то, как Он любит Её.

Место мыши в клетке.

* * *

"Сегодня в центре Лондона раздался взрыв. Эпицентром стал ресторан неподалеку от Бейкер-стрит. По сообщению полиции, из находившихся в ресторане в момент взрыва в живых не осталось никого. Сразу две террористические группировки взяли на себя ответственность за случившееся. Полиция проводит экспертизу, чтобы опознать тела погибших."