Окно с видом (джен)

— Ты слушаешь, Белла? — Чарли смущенно кашляет в кулак, стараясь привлечь внимание по возможности не слишком навязчиво. Он всегда старается быть незаметным.

— Да… — Белла переводит взгляд от окна, чуть качает головой, стряхивая оцепенение.

С момента, как Каллены покинули Форкс, проходит три недели. И Чарли до сих пор поглядывает на Беллу с неуместной тревогой, когда желает ей хорошего дня или доброй ночи. Когда уходит на работу и возвращается домой — тоже. Белла устала повторять: «Все в порядке, ладно?»

С момента, как Каллены покинули Форкс, проходит три недели. А потом он возвращается, понурив голову и не спеша заходить в дом. Белла видит его всякий раз. Днем. Ночью его не видно, ночью он отсиживается в кустах.

Ночью он прячется в трещинах на полу или под плиткой.

Дом у Чарли старый. В доме у Чарли две сотни мест, в которых может укрыться невидимый. Тень, мираж. Люди видят вампиров только в одном случае — перед смертью, а потом они перестают быть хозяевами собственной крови.

Во дворе стоит человек в болотно-зеленой куртке, лицо скрыто под капюшоном, а руки — в карманах. Во дворе стоит тень Эдварда. И если бы Белла хоть на мгновение поверила, что это не просто тень, то мигом бы выскочила во двор. Если бы только допустила мысль, что не тень.

— Да, говорят, участились нападения диких животных, — произносит Белла, не задумываясь, вернее, задумываясь не о том.

В газетах пишут о телах, найденных в лесу и на окраинах города. Беллу не пугают эти новости, потому что перед смертью люди были разодраны, а вампиры убивают аккуратно и без следов. Чтобы кровь мимо рта не расплескалась.

Тень во дворе наклоняет голову вбок. Белла моргает и надеется, что капюшон вот-вот слетит, но ничего подобного. Рука в кожаной перчатке мешает этому, цепко удерживая край.

В голове проносится мысль: это он. Белла поднимается из-за стола и подходит к окну, сильнее сдвигает занавеску. Эдвард, кажется, должен быть повыше. Или?..

— Волки? — спрашивает Белла, заметив, что Чарли опять смущенно покашливает.

— Скорее… медведи.

— Как странно, — говорит она, думая о своем.

Чарли говорит, что в лесу и на окраинах города медведи нападают на людей. Уже неоднократно.

Человек в грязно-болотной куртке пятится к лесу неуклюже, но быстро. Белла неотрывно следит за ним взглядом, отчаянно вспоминая, кого он ей напоминает. Мираж, наверное, может исчезнуть и попроще. Просто рассеяться в воздухе.

— Будь осторожна, Белла, не нужно ходить в лес, когда… — Чарли замолкает, когда Белла резко вздрагивает. Он подходит довольно бесшумно и точно так же, как и она, упирается взглядом во двор.

— Все хорошо, папа, — громче необходимого произносит Белла, отрывая взгляд от окна. Чарли, к счастью, никого там не замечает. Это вряд ли кто-то из его друзей. — Со мной все в порядке, ладно? — Белла улыбается, хотя это больше походит на смущенное поджатие губ.

— Конечно, — озадаченно кивает Чарли. — Ладно, да.

Он хмурится и предупреждает, что задержится на работе. Просит приготовить цыпленка на ужин и тут же предлагает заказать пиццу.

Все в порядке, ладно?

Чарли спит за ужином, едва не макая голову в тарелку. Чарли спит за бейсбольным матчем. Собираясь на работу и даже потом, сидя в машине, Чарли чуть не спит и уж точно клюет носом.

Он храпит в соседней комнате, ворочаясь и проминая старые пружины матраса.

Вот сейчас он кладет одну ладонь под голову. Вот сейчас он ударяется костяшками пальцев об тумбочку и немного ее ругает. Сквозь сон. Вот сейчас он открывает рот и…

Белла считает до двадцати трех, а иногда до тридцати пяти, и все повторяется, как по кругу. Чарли постоянный, это, наверно, и стало последней каплей для Рене, матери Беллы, которая решила уйти от мужа, забрав дочь с собой.

На сорок первую «овцу» скрипят половицы в коридоре и даже на крыльце, под окном и у самой кровати.

На счет «три» Белла закрывает глаза, плотно сжав челюсти.

Вокруг дома бродит тень Эдварда. Отвратительно, что он вернулся в таком никчемном иллюзорном виде.

На счет «пять» Белла глаза открывает. Хорошо бы его не слышать. Хорошо бы не слышать, как Чарли ворочается за стеной. Он спит почти все время и в целом выглядит довольно уставшим.

Может, он знает о нападениях медведей больше, чем рассказывает. Может, он даже видел что-то. Чарли поворачивается на другой бок и невнятно бормочет сквозь сон. В доме у него тонкие стены и скрипучие половицы, отчего слышен каждый вздох и шаг вдоль по коридору. Скрипят продавленные пружины матраса — Чарли продолжает ворочаться.

Окно в спальню не закрыто скорее по привычке. Белла на самом деле не ждет, что Эдвард вернется. Только не так, как ей этого хочется.

Он стоит на другой стороне дороги. Стоит, не шевелясь и не подходя вплотную к фонарю. Его лицо скрывает капюшон, а руки болтаются плетями. Он не дышит.

— Не дышит, — говорит Белла, упираясь локтями в оконный проем. Осенний воздух морозит оголенную кожу и треплет волосы. Белла чувствует мурашки, сползающие по позвоночнику вниз, а руки напротив — потеют.

Белла спускается вниз по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Она так торопится, что зацепляется носком за порог и чудом удерживается на ногах. Выбежав на улицу и ежась от пронизывающего ветра, она торопливо подходит к человеку, застывшему у дороги. Она почти уверенна, что это не просто тень.

— Он не дышит, — повторяет она шепотом, оставляя место надежде, что Эдвард решил вернуться и просто пока не смеет подойти.

Когда Белла касается его локтя, тень обращается в пепел и разлетается на ветру. Его одежда падает грудой на землю.

От него остается только горстка пыли, Белла подхватывает его куртку и штаны и относит в дом. Бросает в стиральную машину, добавив немного порошка и даже кондиционер — по привычке.

На сорок пятую «овцу» Белла наконец засыпает.

Утром Чарли не спускается к завтраку. Белла жарит яичницу и варит кофе, приносит ему в постель. Чарли выглядит больным и не выспавшимся.

— Все нормально, папа? Плохо выглядишь. — Белла опускает поднос с едой на прикроватную тумбочку.

— Немного простудился. — Чарли ежится, покрепче закутываясь в одеяло, и старательно отводит взгляд. — Вчера полдня обыскивали лес, и никаких следов, представляешь?

Медведи не умеют пользоваться веником, а вот… Тряхнув головой, Белла заботливо интересуется:

— Может, принести тебе что-нибудь жаропонижающее?

— Нет, лучше прикрой поплотнее окно. — Чарли передергивает, его руки не просто бледные, а с легким синеватым оттенком.

Белла надавливает на створку, но та и без того плотно притерта в раму, слышится тихий сухой звук.

— Оно закрыто. Может, нужно еще одно одеяло?

— Не откажусь. — Чарли поднимается, пошатываясь. — Позвоню на работу, скажу, что приболел и сегодня не выйду.

— Хорошо, — кивает Белла и переводит взгляд в окно.

Он стоит ближе к дому, на тротуаре под самым фонарем. Его лицо по-прежнему скрыто.

На двадцать три…

Белла качает головой и идет за одеялом для Чарли. На первом этаже слышится его хриплый усталый голос. Чарли говорит, что неважно себя чувствует, и даже кашляет натужно, через силу. У него ни насморка, ни температуры. Только слабость и легкий озноб. Белла переживает, что он спит весь день, а к вечеру спускается на ужин и отказывается от еды.

Лоб его в испарине, руки холодные и бледные.

Чарли спускается к ужину, замотавшись в плед и напялив на ноги пушистые тапочки, приходит без аппетита. Чарли не похож сам на себя.

— Тебе стало хуже? — обеспокоенно спрашивает Белла, неловко дотрагиваясь до его кожи.

— Все нормально, только кости немного ломит, — Чарли вымученно улыбается и поправляет плед на плечах.

— Ты не забирал куртку из сушилки? — спрашивает Белла, пряча взгляд за кружкой. Парок, исходящий от чая, остается на лбу холодным потом. Белла вытирает лицо рукавом, но взгляд так и не поднимает.

— Прости, я не очень хорошо веду домашние дела, а сегодня вообще целый день провалялся в постели. — Чарли смотрит на нее этим своим взглядом участливым. Глаза у него слезятся без конца, и он даже хлюпает носом. — Я могу…

— Наверное, я сама забрала ее, — перебивает Белла, соскакивает с места и несется к раковине мыть кружку. — Просто забыла, что у нас…

Сливное отверстие прикрыто шапкой пены для мытья посуды. Белла включает воду, и скоро дно раковины затягивают пузырьки.

— Все в порядке, Белла?

— Да, нормально. Прости, мне нужно проверить… сушилку. — Она резковато смотрит по сторонам и наконец цепляется взглядом за тарелку Чарли. — Ты собираешься доедать?

— Нет, мне что-то нехорошо, но я могу прибрать за собой, если ты торопишься.

— Ладно, а я… — Белла отступает от раковины.

Чарли поднимается с места, немного покачиваясь, отходит от стола.

— Потом пойду прилягу, к утру станет лучше, — бормочет Чарли и действительно потом поднимается в свою комнату, чтобы вновь забраться под одеяло.

И спит беспробудно всю ночь. Белла даже не слышит, как скрипят пружины матраса, он не ворочается во сне. Спит как убитый. А вот за окном раздается шорох. Весь дом наполнен глухими звуками, и Белла не может уснуть, как будто Чарли своровал ее сонливость.

На счет тридцать шесть и на счет сорок восемь…

Белла широко распахивает глаза.

По стене проводят острым ножом, такой звук протяжный, противный и долгий. Будто ножом там всю краску пытаются соскоблить. Белла поднимается с кровати посмотреть, выглядывает в окно и немеет. Тень Эдварда переходит всякие границы и в конец наглеет.

Он стоит под самым окном, сильно запрокинув голову, так, что его лицо обращено к небу. Капюшон спадает, открывая темные, подернутые мутной пленкой глаза. Голова его совершенно лысая, волосы сгорели, а кожа — каменная, твердая кожа — покрылась волдырями.

Для вампиров единственная опасность, кроме других вампиров, — огонь. И если застывшую, мертвую плоть вдруг пожрет пламя, то это ее и прикончит.

В бальном зале, среди осколков битых зеркалах и ускользающего сознания, Белла слышала хруст крошащегося фарфора. Пульсирующая боль в лодыжке отвлекала от полыхнувших в стороне обломков стульев.

Ищейка горел среди них. Горел в виде каменных осколков.

Тварь стоит под окном и ухмыляется. Его губы в полном порядке, только обнажают зубы они скорее по старой памяти. Не лопнувшие от огня глаза смотрят как-то подслеповато.

— Джеймс? — спрашивает Белла. Ком подкатывает к горлу, и резко в тот же миг лодыжку пронизывает боль — пульсирующая. Ноги становятся мягкими, колени прогибаются, и Белла с силой вцепляется в оконную раму, чтобы устоять.

Тварь откликается на имя и сильнее шипит. Он — это опаленный в костре камень. С ним ничего не делается в огне, только сажа покрывает бока, и волосы рассыпаются в пепел.

— Что ты такое?

Вампиры, дикие звери в лесу, а теперь он. Джеймс — ищейка с тонким нюхом и превосходным слухом. И даже после смерти он…

Его горло обожжено или располосовано, когда он говорит, воздух выходит с ожесточенным, но бессильным хрипом. Видно, его плохо облизали, прежде чем воскрешать. Белла нервно смеется, высовываясь в очередной раз в проем окна, и он ее замечает. Растягивает губы в улыбке, щурится и говорит:

— Хр… р-р-р… х.

Белле слышаться его слова такими:

— Я вознесусь. — А потом его пальцы впиваются в выступы, и он потягивается на руках, ползет к проему окна. — Я доберусь. — Он скребет ногтями стену, не в силах вскарабкаться наверх. — Хр-р-р.

Его кости хрустят и ломаются. Забравшись на кровать и хорошенько прислушавшись, Белла старается не шевелиться.

В ящике стола или где-то еще валялся карманный фонарик на батарейках. Ей приходится обыскать полкомнаты в полутьме под мерный и унылый стук под окном.

Чарли пялится в телевизор, склонив голову и прикрыв глаза. Дремлет. Белла крадется на цыпочках, крепко прижимая фонарик к груди. По телевизору передают бейсбольный матч, завтра Чарли пожалуется, что пропустил игру.

А сегодня вечером он только и хотел, что забраться обратно под одеяло. Белла вглядывается в его умиротворенное лицо и, покачав головой, направляется к двери.

На счет «три» она поворачивает ручку.

На «два» — толкает дверь.

На «один» она выходит один на один с...

Что ты такое, несется в голове, отчего мышцы непроизвольно сокращаются. Ноги дрожат, и желудок предательски скручивает. Как хорошо, что Чарли спит, повторяет про себя Белла. Было бы очень несправедливо втянуть его в это.

Джеймс — ищейка, у него идеальный нюх, он может преследовать цель за многие мили. Играючи. Но сейчас он медлителен и неповоротлив, из его горла рвется единственное — хрип. Он доносится из-под окна ее спальни.

Белла выходит на улицу и заворачивает за угол дома. Ветер бросает волосы ей в лицо, а она упрямо светит фонариком перед собой.

Джеймс ее видит. Он подается вперед всем корпусом и тянет руки, облаченные в перчатки из темной кожи. У Джеймса темные мутные глаза, без единого намека на красный оттенок. Он голоден, и у него сохраняются все рефлексы не человека, но вампира. А глаза — глаза у него ненастоящие.

Глаза пустые.

Стеклянные.

В бальном зале, среди битых зеркал, он крошился как фарфор и горел словно древесина. А был камнем.

— Белла, — четко проговаривает Джеймс, а дальнейшие слова заглушает крик.

Белла светит фонариком прямо ему в лицо, и он закрывается руками, горбится, пятится и шипит. А Белла так громко кричит и тоже отступает назад. На шаг. А потом еще на один.

На счет «три» Джеймс странно изгибается в спине, словно резиновый солдатик, и ползет к дому. Неестественно сложившись, он взбирается по стене и скрывается в оконном проеме — на счет «пять».

Ползет, точно у него крючки вместо пальцев. Ползет, будто он вампир, а не обожженный на костре камень.

Белла бежит домой, оскальзываясь на влажной траве. Бежит так быстро, будто ползет мазок белой краски. Совсем не быстро. Белла как всегда опаздывает. В гостиной приглушенно работает телевизор. Передают бейсбольный матч, как и пять минут до этого. Чарли не дремлет в кресле, убран куда-то и плед.

На раз-два Белла поднимается по лестнице. Ступени отвратительно скрипят.

На двадцать три Чарли поворачивается на другой бок, ударяясь рукой об тумбочку. Белла считает. Чарли мнет все тот же бок, не переворачивается на другую сторону матраса.

На сорок пятую «овцу» Белла наконец засыпает.

Ночью шрам на запястье немного холодит. Следы зубов совпадают с его зубами и не оставляют отметин. Совсем. Белла просыпается, с ломотой в руках и с трудом разлепившимися веками. Она проверяет закрытое окно, за которым сереет небо. Верхушки деревьев уныло качаются, дороги безлюдны, в округе вообще пустота. Ищейка не оставляет следов. Разве только следы его — пепел.

Спустившись утром к завтраку, Белла видит работающий телевизор. Экран то мерцает, то рябит.

— Ты забыл вчера выключить? — кричит Белла, услышав шаги на лестнице.

Чарли спускается и сразу подходит к раковине на кухне.

— Может быть, — говорит он, набирает полную кружку проточной воды и начинает полоскать рот.

— Поправился?

Чарли на секунду замирает.

Тварь, изогнувшись как дикая кошка, легко проскользнула в окно. Белла трясет головой, чтобы спугнуть мысли. Они боязливые. Как хорошо, что это не коснулось Чарли. Это было бы несправедливо.

Мысли цепляются крючками и ползут к окну. К глазам.

Чарли оборачивается. Лицо у него доброе и спокойное. Он дарит Белле короткую, как всегда неловкую улыбку, и делает шаг вперед.

На два-три солнечные блики попадают на его лицо. В глазах Чарли отражаются красные всполохи.

— Говорят, участились нападения диких животных. Медведи или волки. — Чарли тяжело опирается на кухонную тумбочку. — Будь осторожна, когда поедешь в школу. Из леса тянутся…

— Тени, — перебивает Белла, отходя назад, пока не упирается спиной во входную дверь.

Чарли расстраивается, наблюдая за ее лицом, но не теряется.

Это было бы несправедливо.

— Все в порядке, ладно?..

В шкафу на нижней полке стоят мужские ботинки, в пепле и комьях земли. Шрам на запястье обжигает вновь.