Помыть кота (гет)

Обычное утро в общей спальне гриффиндорок-шестикурсниц. Парвати и Лаванда уже успели обсудить приснившиеся им обеим сны, спорные моменты которых обе всенепременно записали, чтобы уточнить толкование у профессора Трелони. Гермиона закрыла с вечера приготовленную книгу, вложив закладку на пару десятков страниц позже, чем та была до этого. Пора было собираться на завтрак.

— Я уже устала каждый день очищать форму от шерсти, — недовольно сказала Парвати, разглядывая свою юбку придирчивым взглядом и действительно убирая волшебной палочкой несколько волосков.

— Да, Грейнджер, следи за своим котом, — поддержала подругу Лаванда.

— А я что сделаю? — протяжно вздохнула Гермиона, понимая, что соседки правы. На её одежде было тоже немало шерсти. — Глотик любит свободу, за ним не уследишь. К тому же он кот и сейчас весна. У них сезонная линька.

— Мы не об этом, — отмахнулась от её объяснений Парвати, — у многих из наших есть кошки и коты, просто владельцы представителей кошачьих следят за своими питомцами, — фраза прозвучала настолько витиевато, что какого-то подтекста Гермиона в ней не увидела, поэтому ответила коротко и прямо:

— Меня Живоглот и таким устраивает.

— Грейнджер, а ты не думала, что какой хозяин — такой и кот? — вопрос от Лаванды прозвучал с уже неприкрытой издёвкой, и Гермиона тут же насторожилась. Обычный утренний диалог мог перейти в одну из многочисленных словесных перепалок.

— На что это ты намекаешь? — спросила Гермиона, прищурившись. Она догадывалась, к чему они клонят.

— Ну, ты не особо заботишься о себе, поэтому не уделяешь должного внимания и коту, — беззаботно сказала Лаванда, демонстративно поправляя волосы после надетой через голову жилетки.

— Хочешь сказать, что я неряха? — спросила Гермиона не злобно или удивлённо, а просто ровно. В интонации её голоса невозможно было угадать никаких эмоций, но внутри неё проснулось раздражение. Опять они за старое. Да сколько можно.

— Судя по взлохмаченному коту с колтунами на шерсти, который периодически появляется у нас в комнате, то да, — чуть брезгливо сказала Парвати.

— То, что я не торчу у зеркала по полчаса, как это обычно делаете вы, и не зациклена на своём внешнем виде, ещё не значит, что я неряха. И вообще, сравнивать кота и хозяина — чертовски глупо. Глотик своенравный. Просто так его помыть не удастся. Я уже пыталась однажды.

— И как успехи? — с наигранным сочувствием поинтересовалась Парвати.

— Как видите, — буркнула Гермиона. Краем сознания она понимала, что они правы. Живоглот был в меру пушист, и шерсть с него порой так и сыпалась, но то, что они в очередной раз пытались достать её, причём через кота, — это уже было за гранью её понимания.

— Но мы же твои соседки. И можем помочь! — воодушевлённо сказала Лаванда.

— Конечно, — тут же подыграла ей Парвати, — например, применить специальное заклинание, ограничивающее доступ в комнату твоему коту, — Гермиона тут же обожгла их ненавидящим взглядом. Увидев, что слова возымели должный эффект, Парвати продолжила: — Или менее гуманное — откромсать шерсть животинки под корень, чтоб не мучился.

— Не трогайте моего кота! — гневно воскликнула Гермиона. Воздух в комнате чуть завибрировал. Парвати поняла, что последней репликой перегнула палку, и решила исправить ситуацию.

— Да расслабься, — засмеялась она, — сдался нам твой кот. Мы же не живодёрки.

— Может, он вообще блохастый!

— Просто имей в виду.

Беседа между ними тремя закончилась прохладно. Лаванда и Парвати продолжили разговор, но уже между собой.

Когда все утренние приготовления были завершены, а Гермиона, естественно, собралась быстрее своих соседок по комнате, она поспешила как можно быстрее спуститься в гостиную. Настроение было не испорчено, но подгажено.

— Если что, мы предупредили тебя, Грейнджер, — бросила ей в спину Лаванда. Как бы Гермионе сейчас ни хотелось вернуться и начать серьёзный разговор про неприкосновенность личного пространства, частью которого являлся её питомец, она сдержалась. Знала, что их придирка — всего лишь повод, поэтому не стала связываться. Конечно, она немного сглупила, столь эмоционально отреагировав на их выпады, но попытка подобраться к ней через кота была ей в новинку. Видимо, поэтому она так и реагировала. А Живоглота она любила. Пусть он и не вызывал умиления у многих, но как питомец он ей нравился не за красивую мордашку.

Гермиона протяжно вздохнула и закрыла за собой дверь. Пора было идти на завтрак.

* * *

Несмотря на то, что Парвати и Лаванда когда-то состояли в Отряде Дамблдора и были вполне нормальными девчонками, в этом году отношение к Гермионе большинства представительниц прекрасного пола ухудшилось. Если её и раньше недолюбливали, то только в основном дети чистокровных волшебников. Магглорожденные и полукровки относились к ней лояльно, хотя с её академическими успехами мирились далеко не все. Глядя на себя со стороны, она не могла не подметить, что бывала до зубного скрежета раздражительна. Особенно на младших курсах. Но сейчас она уже шестикурсница и ведёт себя соответственно, теперь не влезая ни с кем в конфронтации. И вроде те, кто с ней учится, прекрасно знают, что с ней можно найти общий язык, да и она сама имеет чёткое представление о своём окружении. К тому же, будучи старостой факультета, она была вынуждена взаимодействовать со многими ребятами с курсов младше и даже старше. В этом году девушек, которых она знала и с которыми пересекалась в разных плоскостях, как будто подменили. Не всех конечно, но многих.

Гарри и раньше был не обделён вниманием: победитель Того-Кого-Нельзя-Называть, будучи несмышлёным малышом, участник Турнира Трёх Волшебников. События, которые произошли на их пятом году обучения, и то, как это было освещено в прессе, только закрепили за ним статус Избранного, тянувшийся шлейфом из слухов и домыслов, стоило только робкому мальчику с зелёными глазами переступить порог Хогвартса.

Ему и его сверстникам было по двенадцать-тринадцать лет, когда ходили слухи, что он расправился с кошмаром Слизерина, и из наследника основателя факультета Гарри превратился обратно в героя, популярность которого опять стала неоспоримой. Но тогда ему было всего двенадцать.

Участником Турнира Трёх Волшебников он стал в четырнадцать, а как раз примерно в этом возрасте подростки начинают интересоваться противоположным полом. Уже тогда юные ведьмочки проявляли к нему недюжинный интерес. И сейчас, когда им уже было по шестнадцать, бушующие гормоны разожгли новый интерес к его персоне.

Такие воздыхательницы выводили Грейнджер из себя. Особенно раздражал тот факт, когда из-за этого ей доставалось на орехи.

Грейнджер, что ты носишься с Поттером, как курица с яйцом?!

Захапала такого парня и ведёшь себя как собака на сене!

Если раньше наличие Гермионы как друга рядом с Гарри никого особо не раздражало, потому что ещё с ними всегда был Уизли, то в этом году ситуация кардинально поменялась. Большую часть времени Рон проводил с Лавандой. Сама Гермиона была не в восторге от отношений Бон-Бона и Лав-Лав; Лаванда же недолюбливала Гермиону из-за того, что пронюхала о её симпатии к Рону, с которым на данный момент состояла в отношениях. В общем, когда цапались эти двое, всё было взаимно. А Парвати подключалась за компанию, чисто из чувства солидарности к подруге. Плюс она была непосредственным участником всеобщей истерии, которая витала вокруг Гарри.

В последнее время Гермиону можно было часто увидеть в компании Гарри. Поначалу, когда Рон и Лаванда только начали встречаться, парень старался держаться своего лучшего друга. Правда, спустя некоторое время он отступил от этого своего принципа. К тому же Гермиона от всего этого была не в восторге и в их компании появлялась крайне редко, поэтому трио вместе мелькало нечасто, и постоянную пару друзей Поттер-Уизли сменила пара Поттер-Грейнджер. Гермиона же тоже друг Гарри.

Сама она также была не против, к тому же она устала от того, что, избегая Рона, ограничивает своё общение с Гарри, которому сейчас поддержка друзей была нужна как никогда.

Такая рокировка в их троице не понравилась многим, в основном девушкам, которые фанатично вздыхали по Избранному и чёрной завистью завидовали недостойной такого парня Грейнджер.

Она уже устала всем им повторять, что он ей не парень, а друг. Но девушек, что-то вбивших себе в голову, переубедить было явно невозможно. Да и было, по правде говоря, в их взаимоотношениях нечто такое, что в рамки дружбы общепризнанной, к тому же между парнем и девушкой, не вписывалось. С другой стороны, их дружба прошла и огонь, и воду, и медные трубы, так что сердечные и доверительные отношения между ними у людей думающих не вызывали подобного рода вопросов. Именно у людей думающих. Но не в том случае, когда ты юная дева, а вокруг твоего кумира, до которого, между прочим, рукой подать, вьются всякие.

В такие моменты у Гермионы уже не было сил приводить разумные доводы, и хотелось просто от души крикнуть: «Дуры!» — после особо жарких словесных перепалок. Например, когда она вправляла мозги юной гриффиндорке Ромильде после амортенции в конфетах Гарри, которые по ошибке съел Рон. Но Гермиона всегда брала свою волю в кулак и останавливала себя, потому что знала о Гарри намного больше, чем все те девушки вместе взятые, вычитавшие всё со страниц всевозможных газет и журналов, которые сейчас печатали о Гарри статьи со стабильной периодичностью.

* * *

Спускаясь вниз по лестнице, Гермиона увидела Рона, поджидавшего явно не её. Всё было написано на его лице, когда он увидел, кто именно спустился в гостиную. Улыбка с его лица не исчезла, но Гермиона заметила искру разочарования, мелькнувшую в глазах Рона.

— Доброе утро, Гермиона, — вполне радушно и дружелюбно поприветствовал он её.

— Доброе, — буркнула она в ответ, изо всех сил сдерживая своё раздражение. Рон нахмурился, увидев такую реакцию. У него тут же появилось предположение, что Гермиона не в духе. Последнее время отношения у них были прохладными, часто Гермиона избегала его общества, но чтобы вот так открыто выказывать свою неприязнь — всё-таки что-то случилось. Сделав подобное умозаключение, Рон захотел убедиться в правдивости своих домыслов: желание спросить у Гермионы, что же с ней стряслось, явственно читалось в его глазах. Увидев неподдельное беспокойство о себе, Гермиона тут же оттаяла. В конце концов, они же всё ещё друзья. Не стоило ей срываться на Роне.

В последнее время они мало общались: только на уроках и только по делу, ну и иногда вне учебных классов, урывками. Вот так, как сейчас.

Но сменившая гнев на милость Гермиона быстро остыла, когда увидела, что взгляд Рона соскользнул с неё куда-то ей за спину. Всю обеспокоенность с его лица как ветром сдуло, и оно приобрело влюблённо-мечтательное выражение.

Гермионе даже не нужно было оборачиваться, чтобы догадаться, кого он там увидел. Она обогнула Рона и поспешила покинуть гостиную. Уже стоя в дверном проёме, она услышала восклицание Лаванды:

— Доброе утро, мой милый Бон-Бончик!

И поблагодарила Мерлина, что дверной проём закрылся вставшим на место портретом, из-за чего заглушились все звуки.

Тяжело вздохнув, Гермиона бодро зашагала в сторону Большого зала. Такая ерунда не должна была испортить ей настроения. Тем более впереди был непростой день.

* * *

Лаванда и Парвати несколько дней не вспоминали об этом разговоре, и Гермиона, завертевшись в рутине повседневных дел, эту их утреннюю беседу уже и не вспомнила бы, если бы не одно обстоятельство, из-за которого она взбунтовалась и решила пойти на принцип.

Однажды, забежав в общую гостиную башни, чтобы скинуть лишние учебники, Гермиона застала такую картину: её Живоголот сидел перед открытой дверью их спальни и не мог попасть внутрь, будто ему мешала невидимая стена. Это было отчётливо видно, потому что он щупал её лапой. Заметив хозяйку, он обиженно мяукнул и вопрошающе на неё уставился, мол, объясни, что за чертовщина тут происходит. Гермиона сначала впала в прострацию, но быстро сообразила, что к чему.

Изготовить рунический амулет, позволяющий её питомцу спокойно заходить внутрь в обход заклинания, не составило труда, прикрепить его к ошейнику Живоглота — тоже, но на все эти манипуляции потребовалось время, из-за чего Гермиона чуть не опоздала на следующий урок.

В конце учебного дня она демонстративно на руках занесла кота в комнату. Глотик всегда был сообразительным, Гермионе только стоило намекнуть, что её соседкам по комнате нужно устроить сладкую жизнь, как он тут же встал на её сторону, но без фанатизма. В конце концов, Живоглот — порядочный кот, просто так в тапки ссать не станет. Если не обижать его самого и сильно не огорчать хозяйку, конечно.

Мстительный сговор питомца и хозяйки против вредных соседок Лаванда и Парвати выдержали только два дня. Последней каплей была мышь, которую Живоглот притащил прямо на подушку Лаванды.

Когда ситуация обострилась, подруги решили найти управу на Гермиону и заявили, что обратятся за помощью к МакГонагалл, чтобы та их рассудила, раз Гермиона сама не в состоянии разрешить проблему.

Услышав это, Гермиона тут же представила себе взгляд, которым их одарит профессор МакГонагалл, когда они втроём будут стоять на ковре. И ей ничего не оставалось, кроме как признать поражение и объявить капитуляцию. Этот разговор как раз состоялся утром перед завтраком.

— Гермиона, с тобой всё в порядке?

— Да, а разве что-то случилось? — совершенно невинно спросила она, поправляя выбившуюся из причёски прядь и всеми силами стараясь не показать Гарри, что запыхалась и, если бы не бежала, то точно бы опоздала бы на завтрак. В последнее время она была достаточно рассеяна и растрёпана, но спросить, что с ней стряслось, Гарри решился только сейчас.

— Вот об этом я и хотел спросить. В последние дни ты сама не своя.

Гермиона открыла было рот, чтобы выпалить Гарри всё как на духу, но потом передумала. У него всегда было полно своих забот, и ему, наверное, не до её ерундовых проблем. С другой же стороны, ей нужно было попросить помощи хоть у кого-нибудь, чтобы помыть Живоглота. Но если Гарри об этом просить, то всё равно придётся рассказывать ему о раздувшемся конфликте. А ей было немного стыдно за своё не совсем гриффиндорское поведение плюс несоответствие статусу старосты. И вообще, она получает шишки на свою многострадальную голову совершенно незаслуженно, может, он посоветует чего, так сказать, взглянет на ситуацию со стороны. Хотя врождённый скептицизм уже рисовал в её сознании ответ Гарри: «Опять эти ваши непонятные девчачьи бредни из ничего».

— До конца завтрака слишком мало времени, давай лучше как следует поедим перед занятиями. Я тебе потом всё расскажу, в перерыв, ладно?

— Без проблем.

* * *

— Почему ты не уступила им? — искренне удивился Гарри, когда они поднимались из подземелий в класс чар.

— Это было дело принципа!

— Зачем тебе лишний раз трепать себе нервы? К тому же ты сама согласилась, что Живоглота как минимум было бы неплохо причесать.

— Видишь ли, Гарри, — уклончиво начала Гермиона, — Глотик не очень любит воду. После покупки мы с родителями уже пытались его вымыть.

— И? — Гарри уже примерно представлял, что она ему ответит. Ему был известен тот факт, что представители кошачьих недолюбливают воду.

— Всё было… кошмарно. Папа тогда чуть не лишился глаза. Но даже сейчас, несмотря на тот факт, что я могу воспользоваться волшебной палочкой, одной мне с Живоглотом не совладать.

— Так давай я тебе помогу! — с энтузиазмом предложил свою помощь Гарри. Не Волдеморт же Живоглот, в конце концов. Но зря он недооценил коварство питомца подруги. Ведь действительно, каков хозяин…