Больше такого друга не встречу (джен)

Больше не встречу,

Такого друга не встречу -

Такого друга как ты

Дарит жизнь только раз.

И не излечит,

Ничто печаль не излечит.

Мою печаль о тебе

Память сгладить не даст.

Александр Барыкин и гр. Карнавал — "Больше не встречу"

(В.Матецкий — И.Кохановский)

Что такое битва для человека, никогда в ней прежде не бывавшего?

Это хаос.

Хаос, полный огня, то и дело стремящегося лизнуть своими вездесущими языками кожу; ослепляющих, ярких взрывов; осколков, впивающихся в лицо и руки; криков боли и отчаяния, криков молодых и стариков, женщин и мужчин. И их смертей. Так много смертей… Изломанных человеческих манекенов со стеклянными глазами, в рваной, грязной одежде с чернеющими пятнами крови... А в голове лишь одно: выжить! Пережить этот кошмар, и чтобы все близкие люди тоже остались целы и невредимы.

Авада Кедавра! Протего! Конфринго! Экспульсо!

Палочка в руке дрожит, и Джордж понимает, что это дрожат его руки. Сердце колотится в груди так сильно, так отчаянно, как будто боится не успеть отстучать все положенные ему удары. Где Фред? Их, почти никогда не расстававшихся, растащило по замку сражение, а он даже не успел заметить, когда это случилось. Просто в какой-то момент понял, что он остался один на один с двумя Пожирателями, и, хотя те уже были мертвы, Джордж не мог унять обиду, что Фред куда-то подевался.

Чудом уклонившись от вспышки слепящего зеленого цвета, Джордж упал на обломки какой-то стены. Инстинктивно дернувшись в сторону, ему удалось избежать следующего проклятия, покрывшего копотью камни, на месте которых мгновение назад была его грудь.

— Конфринго! — выкрикнул он в ответ, направляя на нападающую Пожирательницу палочку, и ту пронзил фиолетовый луч. Женщина в черных лохмотьях закричала, отлетела к противоположной стене, и её одежду охватило пламя.

Где-то над головой прогремел взрыв и сверху посыпались осколки стекла. Понимая, что не успеет ни подняться и отбежать, ни остановить осколки, Джордж свернулся в клубок, пряча лицо и живот. Но едва ногу разорвал первый всполох острой боли, как вдруг прозвучал знакомый, грозный голос: «Мобиликорпус!» — и Джорджа рвануло по воздуху в сторону.

— Спасибо, профессор, — прохрипел он, с благодарностью принимая руку помощи. Ладонь профессора МакГонагалл оказалась на удивление крепкой и сильной, и через секунду Джордж уже стоял на ногах. С удивлением осмотрев свою бывшую преподавательницу, он понял, что никогда не видел её такой — в посеревшем от грязи платье, с мазком копоти на лице и горящим, полным бушующей магии взглядом. Несмотря на ужас, творившийся вокруг, Минерва МакГонагалл была одной из немногих, кто выглядел здесь к месту, и чувствовала себя так же.

«Вот подивится Фред, когда увидит, какая дикая штучка наш декан», — лишь успел подумать Джордж перед тем, как Минерва кивнула и исчезла в ближайшем проломе.

Перед тем, как вдруг замереть и не упасть только потому, что успел ухватиться за ещё целую колонну.

«Фред!»

Лишь одно имя и разорвавшая грудь боль, прервавшаяся так же быстро, как и началась. А затем пустота. Словно его, Джорджа, разрубили пополам, и одна половина исчезла, оставляя после себя вакуум, который ничем и никогда не мог быть заполнен.

Нет. Нет, нет нет! Всё вокруг завертелось, а оглушающие звуки битвы отошли на второй план. Джордж оттолкнулся от холодного камня и, пошатываясь, побрел туда, куда его тянуло. Побрёл прямо сквозь сражение, сквозь пелену пыли, точно зная направление, словно по компасу. Он не заметил, как кто-то из Ордена прикрыл ему спину, защитив от попытавшегося напасть на него Пожирателя, не заметил пронесшегося мимо великана. Он просто шел, а в голове кружилось и вокруг, внутри, везде — везде была пустота.

«Нет, пожалуйста, нет…»

«Пожалуйста, Фред…»

«Ты не можешь!»

Ещё проходя мимо развалин, с виду ничем не отличавшихся от сотен других на этом поле боя, бывшем когда-то величественным замком, Джордж почувствовал, что это случилось здесь. Но Фреда не было. Он был дальше. Всё ускоряя шаг, Джордж понял, где его близнец, едва завидев страшный, темный провал одной из ниш. Ноги подкосились, и он, зажмурившись, без сил, словно раненный, упал в проеме. Боясь обнаружить подтверждение того, что и так знал, он не мог найти в себе силы посмотреть в темноту.

По коридорам разнесся страшный вой, нечеловеческий, дикий. Джордж лежал, скрючившись, на холодном каменном полу и кричал, зная, что в нескольких футах от него находится его брат — нет, не брат, а лишь его оболочка. Абсолютно пустая. Он знал, хотя не видел, знал лучше, чем собственное имя.

— Эй, ты чего? — Испуганный Джордж потряс Фреда за плечо. Тот лежал на кровати, не открывая глаз, и, казалось, не дышал.

Орешки должны были заставить потерять сознание на несколько минут, но Фред не просыпался уже целых пятнадцать. Дома была непривычная тишина, и на Джорджа давило понимание, что рядом нет никого из взрослых, чтобы можно было их позвать. Он снова потряс брата, но опять не получил никакой реакции.

— Фредди, да очнись уже! — рассердившись, Джордж отвесил ему пощечину. Ничего.

Он прижался ухом к груди брата, в надежде услышать ритмичные удары сердца, но не мог ничего понять из-за собственного, которое, как всегда, билось точно в те же мгновения, что и у Фреда, поэтому нельзя было их различить.

— Ну же! Да что мне с тобой, олухом бессознательным, делать?

Пытаясь припомнить хоть одно подходящее исцеляющее заклинание, он стал судорожно ходить по комнате, вот только в голове вертелось лишь знакомое с детства «Эпиксеи». А, так как дело тут явно было не в сломанном носе, то оно ничем не могло помочь.

Глаза начало печь, а дыхание затрудняться, как вдруг Фред пошевелился, заставляя Джорджа рвануться к нему.

— Эй! Ты как? — спросил он взволнованно, как только глаза Фреда открылись и тот посмотрел на него своим озорным, даже в такую минуту, взглядом.

— Да уж получше тебя, Дред. Ты чего сопли развёл?

— Ну тебя с этими «дегустациями»! — всхлипнув, Джордж обнял брата, а тот, не задумываясь, обнял его в ответ. — Следующий раз…

— …проверяем только на Перси. Заметано.

В воспоминаниях Фред очнулся. В настоящем — не мог. Теперь некому было открыть глаза, потому что и Фреда то не было. А без него не могло быть и Джорджа.

Джордж больше не кричал. Он охрип и дрожал, прижимаясь спиной к холодной стене, пряча лицо в коленях. Джордж клял себя за то, что не может дотронуться до тела брата, не способен даже посмотреть на него, но ничего не мог с собой поделать. Это было так страшно... Как никогда в жизни — просто увидеть правду.

— Джордж, — он почувствовал осторожное прикосновение к плечу, но не поднял голову. Это была Луна, её голос сложно было спутать с чьим-то другим.

Лавгуд села на корточки и, с чрезвычайной уверенностью в своих словах, сказала:

— Он найдётся, если ты его хорошенько поищешь. Всё, что мы теряем, к нам возвращается.

Джордж дернул плечом, пытаясь скинуть с него чужую руку, но ничего не вышло. Он не понимал, что говорит Луна, ничего не понимал. И ничего не хотел больше. Что может быть нужно без Фреда?

— Он найдётся, — упрямо повторила Лавгуд. Джордж не заметил, как она ушла.

Через полчаса их нашел отец. Он уже откуда-то знал о том, что произошло, но всё равно плакал и обнимал Фреда. А потом Джорджа, который не реагировал на объятия почти так же, как и его мертвый близнец. Джордж чувствовал себя будто в стеклянном коконе, отделенный от остального мира, глухой, немой и слепой. Каким-то немыслимым образом поняв это, Артур не стал его просить помочь с переноской тела, а сделал всё сам, наколдовав носилки и отлевитировав на них Фреда в Большой зал. Стараясь не смотреть на близнеца, Джордж просто шел следом, тускло осознавая, что бой почему-то прекратился. Тут и там, практически через каждые несколько футов лежали мертвецы. Нельзя было сказать, кого среди них было больше — «своих» или врагов. Каждая сторона потеряла многих. Знакомые лица мелькали вокруг, люди искали раненных или своих близких. Криков почти не было, их заменили стоны. Пахло жженым мясом и кровью.

Семья встретила их возгласами отчаяния и слезами. Те, кто не видел, как умер Фред, видимо, не могли в это поверить до этой минуты. Мать рыдала, упав на колени возле головы Фреда, Джинни бросилась обнимать Джорджа, и, кажется, она оказалась единственной, чьи прикосновения сейчас были ему не чужды. Джордж сам не заметил, как стал плакать со всеми вместе, и, поддавшись мощи общего горя, не обращал внимания, кого обнимает. Всё было в тумане, а после, когда люди вдруг поднялись и пошли на улицу, кто-то подхватил его под локоть и повёл со всеми. Уходить не хотелось, но его никто не спрашивал. Кажется, снова мог начаться бой, а значит, Джордж был нужен там.

Произошедшее следом было таким калейдоскопом событий, что, когда Гарри вдруг спрыгнул с рук Хагрида и, приняв из рук Малфоя волшебную палочку, начал сражаться, Джордж на секунду забыл. Забыл, что Фреда больше нет, и обернулся, жаждая поделиться с ним радостью. Конечно, брата рядом не оказалось. А потом началась вторая битва. И Джордж использовал столько Непростительных, сколько никогда раньше, и получались они отлично. Потому что в тот момент он чертовски хотел убивать.