Долг (джен)

Всю прошедшую неделю Гарри чувствовал себя ужасно. Как только эйфория от победы немного улеглась, его накрыло осознанием совершенного убийства. Хороший или плохой, Том Риддл был человеком, и не Гарри должен был решать, достоин ли тот жизни.

Гарри не собирался лгать себе, успокаиваясь излюбленным «Высшим Благом». Что же это за «Благо», если от восемнадцатилетнего парня ждут убийства себе подобного? Однако, повторись история, Гарри знал, что поступил бы так же. И это угнетало.

Сначала он остался в Хогвартсе: помогал раненным, успокаивал уцелевших, поддерживал потерявших близких. Но ему не давали. Казалось, каждый стремится пожать ему руку или обнять и, конечно же, поздравить с совершённым убийством. Гарри хотелось закричать на весь Большой зал: «Оставьте меня в покое», но он знал, что не имеет на это права. Стоило ему заикнуться о своих переживаниях, как Рон потянулся щупать ему лоб. Словно повышенная температура — первый признак сумасшествия.

— Ты чего, дружище? Может, ты ударился и не заметил? — засмеялся Рон и, будто сказанное Гарри не имело никакого значения, тут же переключился на другую тему: — А мы с Гермионой сегодня в Хогсмид пойдём. Мадам Розмерта пообещала, что накормит нас бесплатным обедом.

Гарри ответил что-то приличествующее случаю и поспешил уйти. В который уже раз в трудной ситуации он оказывался совершенно один? В который раз ему некому было оказать моральную поддержку? Он любил Рона больше, чем любил бы брата, но положиться на него не мог.

И он сбежал. Просто собрал вещи и аппарировал в Лондон. У него не было плана, единственное, что было важным — оказаться как можно дальше от магического мира, в одиночестве и тишине. За проклятый год не было и дня, чтобы он смог расслабиться. И речи не шло о простом человеческом отдыхе. Гарри постоянно должен был что-то делать, куда-то бежать, ломать голову над чем-то важным… Он так устал! Ответственность за судьбу магического мира — для него эта ноша оказалась слишком тяжела. Да, но смог её «донести», но в эмоциональном плане — надорвался.

— Эй, парень, тебе помочь?

Гарри вздрогнул и только теперь осознал, что битых полчаса стоит посреди какого-то парка и пялится в никуда.

— Н-нет, спасибо, — поспешно произнёс он, молясь, чтобы маггл отстал.

— У тебя точно всё в порядке? Выглядишь так, будто любимого хомячка похоронил.

Это было, словно удар под дых. Гарри не знал, какое у него стало выражение лица, но, видимо, устрашающее, поскольку маггл резко замолчал, а потом быстро ретировался.

Проводив взглядом спину нетактичного мужчины, Гарри встряхнулся и сдвинулся с места. Солнце почти село, и пора было задуматься о ночлеге — о доме Сириуса, где его стали бы искать в первую очередь, он даже не думал. В маггловском мире Гарри ориентировался ещё хуже, чем в магическом, но даже этих крох информации хватало, чтобы понять: без документов, но с галлеонами, шанс снять номер в мотеле равен нулю.

И он сделал то, чего от него не ждал никто, в том числе он сам. Он аппарировал на Тисовую улицу.

Лицо тёти Петуньи было достойно запечатления для потомков: открытый в изумлении рот и распахнутые во всю ширь глаза.

— Ты!.. — миссис Дурсль задохнулась от возмущения и не смогла сразу подобрать слов.

— Здравствуйте, тётя. Вы были правы: я — малолетний преступник, и мне самое место в школе святого Брутуса, — спокойно произнёс Гарри, протискиваясь мимо замершей Петуньи в дом.

— Что ты натворил? — неожиданно тихо спросила та и закрыла дверь.

— Я убил Волдеморта.

Петунья побледнела, прижала ладонь к губам, словно заглушая крик, и попятилась.

— Зато теперь никто не захочет убивать вас, ведь охота на меня закончена, — добавил Гарри, надеясь, что это немного примирит тётку с правдой. — Меня достали журналисты… Да и друзья норовят поздравить с победой. Можно, я сегодня переночую у вас? Мне просто некуда больше пойти…

К концу речи он практически шептал. Гарри вдруг стало так себя жалко, что он с огромным трудом сдерживал слёзы. Наверное, если бы Петунья сейчас оттолкнула его, это стало бы последней каплей в чаше его терпения. Но она не сделала этого.

— Ты можешь остаться, — сухо кивнула миссис Дурсль. — Дадли в колледже, а Вернон уехал в Бат и не вернётся до четверга. Ужинать будешь? — после недолгой паузы добавила она, делая приглашающий жест.

— Нет, спасибо. Аппетита нет. Я, пожалуй, лягу пораньше.

Петунья кивнула и прошла на кухню, а Гарри шагнул на лестницу.

Его комната почти не изменилась, чего нельзя сказать о нём самом. Теснота больше не казалась недостатком, отсутствие лишней мебели — тоже. Увеличив сундук, Гарри достал пижаму, после чего снова уменьшил его и засунул в карман — мало ли что? Пару минут посомневавшись, Гарри всё-таки решил, что имеет право принять душ. Запершись в ванной комнате, он достал палочку и почистил одежду.

Уже лёжа в кровати, он подумал, что стоит предупредить Рона с Гермионой о своём отсутствии, и оправил Патронуса с просьбой дать ему время всё обдумать. Не прошло и минуты, как прискакала серебристая выдра.

— Гарри Поттер! — обвиняющий тон Гермионы показался как никогда противным. — Ты не можешь просто так взять и исчезнуть из школы! Немедленно, слышишь? Немедленно возвращайся!

Скрипнув зубами, Гарри снова вызвал Патронуса:

— Я попросил оставить меня в покое. Если вы не в состоянии понять, что иногда человек нуждается в уединении, в следующий раз я позабочусь о заклинании ненаходимости!

То ли Гермиона осознала, что перегибает палку, то ли посчитала, что он и вправду наложил эти чары сразу же после отправки Патронуса, но, как бы то ни было, больше сообщений не было.

Через час Гарри понял, что сна нет ни в одном глазу. Безуспешно посчитав сто семьдесят четыре гиппогрифа, он смирился и встал.

В доме царила умиротворённая тишина. В отсутствии Вернона и Дадли стены не сотрясались от громоподобного храпа, и создавалась иллюзия полного одиночества. Крадучись спустившись на кухню, Гарри по привычке не стал зажигать свет. Налив себе стакан воды, он замер перед окном, бездумно рассматривая цветник.

— Без меня даже розы подрезать некому! — шёпотом возмутился Гарри.

Его взгляд непроизвольно прошёлся по кухне: дверца шкафчика покосилась, из крана капала вода, у плиты была расплавлена одна из ручек… Спать по-прежнему не хотелось, а потому Гарри засучил руками пижамной куртки и приступил к ремонту. Двенадцать репаро спустя он улыбнулся и опустил волшебную палочку.

Проверяя, не скрипит ли дверца шкафчика, Гарри распахнул её и увидел бутылку бренди. Идея выпить рюмочку перед сном показалась ему стоящей, а, поскольку рюмок в зоне досягаемости не наблюдалось, он щедро плеснул в тот стакан, из которого недавно пил. Крепкий напиток, содержащий пятьдесят процентов спирта, мгновенно ударил в голову.

— Не стоило пить на голодный желудок, — глубокомысленно изрёк Гарри и, вернув бутылку на место, направился в свою комнату.

* * *

— Да, Поттер, — услышал Гарри сквозь сон до боли знакомый голос. — Вот уж не предполагал, что первое, что ты сделаешь — напьёшься.

Гарри неверующе открыл глаза и застыл.

«Я сплю. Это просто сон, — подумал он, глядя на профессора Снейпа. — Такого просто не может быть, я же сам видел…»

— Через неделю начнутся суды, хоть это ты помнишь?

Гарри машинально кивнул, ни в силах выдавить из себя ни слова.

— Надеюсь, ты осознаёшь, что без участия некоторых людей до победы ты бы просто-напросто не дожил?

Он снова кивнул и потянулся за очками.

— Профессор?.. — полузадушенно промычал Гарри, потому что последние сомнения развеялись: перед ним действительно стоял Северус Снейп. — Но как?..

Снейп поморщился и проигнорировал вопрос.

— Не разочаруй меня ещё больше, Поттер, — бросил он и аппарировал.

Гарри рухнул на подушку, пребывая в столь глубоком изумлении, что даже не знал, чему удивляться больше: тому, что Снейп жив, или тому, что тот смог его найти.

* * *

Голова буквально раскалывалась на части. С кряхтением встав, Гарри поплёлся в душ, зарекаясь пить на голодный желудок. После водных процедур самочувствие улучшилось, и он решил спуститься вниз… И вот тогда-то воспоминание о полуночном госте и вспыхнули в сознании.

— О боже! — прошептал Гарри, обессиленно привалившись к стене. — Как это возможно?!

— Гарри? Это ты?

— Да, тётя! — крикнул Поттер и, помотав головой, отбрасывая несвоевременные мысли, поспешил на кухню. — Доброе утро…

— Это ты сделал? — не утруждая себя проявлениями вежливости, Петунья ткнула пальцем в дверцу шкафа.

— Э-э-э…

— А кран? Это тоже ты сделал? И ручка! Я не закрыла духовку, и ручка оплавилась! Но теперь она совершенно целая!

— Простите, — только и смог пролепетать Гарри.

«О чём я только думал?! — мысленно казнился он. — Ведь знал же, что Дурсли ненавидят волшебство! Ну зачем я полез…»

— Спасибо.

Гарри уже открыл рот, намереваясь оправдываться, но так и замер.

— Э-э-э…

Миссис Дурсль хмыкнула и ткнула пальцем на стул:

— Садись, будем завтракать.

Время до обеда Гарри провёл в доме тёти, чиня всё, что попадалось на глаза. Петунья ходила за ним следом, иногда подсовывала требующие ремонта вещи, но молчала. Обедали тоже в тишине.

— Мне пора, — неуверенно произнёс Гарри. — Если что-то будет нужно…

— Да. Ты… заходи иногда…

Оба замолчали, неловко отводя взгляды.

— Тётя, я хотел сказать вам спасибо. — Петунья поморщилась. — Правда, я вам благодарен.

— Иди уже. И, Гарри… будь осторожен.

Он невесело улыбнулся и аппарировал.

* * *

В Хогвартсе его ожидал скандал. Все попытки оправдаться разбивались о твердокаменную уверенность Гермионы, что он не имел права покидать школу, и громкоголосый дуэт миссис Уизли и Джинни, обвиняющих его в эгоизме. Гарри совсем не хотел ссориться, но и терпеть несправедливые нападки не желал.

— Довольно! — повысил голос он, и вокруг наконец-то стало тихо. — Я вас всех очень люблю, но не надо указывать мне, что я могу делать, а что нет!

Гермиона поджала губы, у Джинни на глазах выступили слёзы, а Молли Уизли упёрла руки в бока и, едва не переходя на крик, обвинила его в неблагодарности.

Чувствуя, как внутри закипает гнев, Гарри зажмурился и покачал головой.

— Жаль, что вам плевать на мои чувства, — негромко протянул он, не очень надеясь, что его услышат.

— Гарри, как у тебя язык поворачивается…

Но больше он не хотел это слушать.

— Ты не може… — закричала Гермиона, первой поняв, что он собирается сделать, но конец фразы потонул в хлопке пространственного перемещения.

* * *

Петунья Дурсль не сказала ни слова, когда Гарри возник на её пороге всего лишь спустя пару часов после ухода. Молча посторонилась, пропуская, и отправилась готовить ужин.

Немного помявшись, он решил помочь и пристроился рядом.

Когда ужин был не только готов, но и разложен по тарелкам, Петунья не выдержала:

— Что происходит?

— Я… Я не знаю.

— Гарри, я же вижу, что ты страдаешь.

Недоверчиво подняв взгляд, он увидел только искренне участие и желание помочь, и, наверное, поэтому, решился:

— Всё началось ещё до моего рождения, когда Сивилла Трелони произнесла пророчество…

Петунья слушала внимательно, не перебивала. Охала в одних местах, поджимала губы в других. Но не осуждала.

— Тётя, — перебил он сам себя, — вам разве не неприятно слушать про магию?

— Мне неприятно, что мы зря лишили тебя детства, — глухо протянула она. — Я хотела защитить тебя от всего этого. История Лили не прошла для меня бесследно. И дело не в том, что я ей завидовала, нет. Завидовать было нечему. Мне вправду было жаль её. Что она, что ты — вы как мотыльки полетели на огонь и обожглись. Она сгорела дотла, а ты опалил крылья. Лили была избалованной, меня воспитывали в строгости. Она стала волшебницей, я — нет. Я думала, что…

— Что если меня не баловать, я останусь нормальным, — закончил предложение Гарри.

— Да. Очевидно, я ошиблась. Прости меня.

Сдержаться было выше его сил. Гарри вскочил с места и крепко обнял тётю.

* * *

— Такое впечатление, что я мечу бисер перед свиньями.

Гарри подскочил как ужаленный. Его день был слишком насыщен событиями, чтобы обдумывать странный сон, рождённый одурманенным алкоголем мозгом, но сейчас он был абсолютно трезв!

— Чем вы занимаетесь целыми днями, Поттер? Пьёте да ноете?

— Я не ною, — вяло огрызнулся тот.

— Заметно, — процедил Снейп. — Вы должны что-то предпринять, чтобы помочь тем, кто рисковал семьёй ради вас.

— О ком вы говорите, профессор?

Снейп зашипел.

— Вы — копия отца. Такой же неблагодарный эгоист!

— Я не эгоист! — взорвался Гарри. — Я на смерть пошёл ради «высшего блага», — он скривился, словно в рот попала лимонная долька — не мармеладная, а самая обычная. — Вся моя жизнь — это помощь другим. Когда уже мне кто-нибудь поможет?!

— У вас хватает наглости…

Гарри понял, что переборщил с праведным негодованием.

— Я не вас имел в виду, — пристыженно вставил он. — Вы мне действительно всегда помогали. Хоть и в своей манере…

— Так признайте и чужие заслуги! Тогда, в Министерстве, неужели вы всерьёз думали, что Люциус не мог с вами справиться? С горсткой школьников? Это нелепо! Или в Малфой-мэноре, вы столь глупы, что считаете, что Драко вас не узнал?! Вы просто не представляете, что с Люциусом сделал Лорд за ваш побег. Или вы считаете, что смогли бы сбежать из охраняемого древними чарами дома? О помощи Нарциссы я и вовсе молчу! Вы обязаны им. Всем троим!

— Вам какое дело? — огрызнулся Гарри, зная, что Снейп прав, и оттого чувствуя себя виноватым.

— Вы должны мне, Поттер. И вы должны Малфоям. Я им тоже должен. Без моего напоминания вы вполне могли плюнуть на оказанную вам помощь и…

— Я не неблагодарный!

— Так докажите это!

— Но… как?

Снейп закатил глаза.

— Вы — герой. Так воспользуйтесь этим.

Гарри как раз хотел спросить, что нужно делать, но Снейп уже исчез.

— А я так и не спросил, почему он не появился в Хогвартсе, — тихо протянул Гарри, забираясь снова под одеяло. — Интересно, кто ещё знает, что профессор выжил?

* * *

Идти в Хогвартс не хотелось. Гарри даже розы подрезал, лишь бы оттянуть момент ухода. Однако вечно откладывать это было нельзя.

— Я не хочу тебя видеть, — заявила Джинни, стоило ему сесть за общий стол в Большом зале.

— И тебе здравствуй, — улыбкой пытаясь сгладить конфликт, приветствовал он.

— Ты не понял? Я не хочу есть с тобой за одним столом!

— Тогда уходи, — не повышая голоса, резко сказал Гарри. И демонстративно стал накладывать себе в тарелку пюре.

Щёки Джинни некрасиво покрылись красными пятнами, она сжала губы так сильно, что те превратились в тонкую белую линию, однако Гарри просто отвернулся.

Ему смертельно надоело соответствовать чужим ожиданиям. Сразу он этого не понял — занят был другими мыслями, — однако смерть очень сильно на него повлияла. Нельзя умереть и остаться прежним. Он и не остался. То, что раньше казалось мелочами, сейчас раздражало. То, с чем он совсем недавно готов был мириться, вызывало едва ли не ненависть. Зато люди, которых он только вчера ненавидел, сегодня предстали в совершенно ином свете.

С самого первого дня в школе он ненавидел Малфоя. Тот олицетворял всё, что Гарри любил и ненавидел. Он был красив, богат, имел друзей, к его мнению прислушивались… и у него были любящие родители. Почему-то родители Рона не вызывали такой зависть, как мистер и миссис Малфой. Может, дело было в том, Драко был единственным ребёнком — Гарри не знал, но оказаться на него месте хотелось неимоверно. Потом это желание пропало, но отношение к Малфою не улучшилось.

Глядя на то, как Джинни прожигает его ненавидящим взглядом, Рон осуждающе качает головой, а Гермиона поджимает губы, Гарри вспоминал историю взаимоотношений с Драко.

Они соперничали с самого начала, Малфой делал им гадости, они — ему. Но была ли это ненависть? Снейп абсолютно правильно заметил: Драко не мог его не узнать, даже с учётом жалящего проклятия. Так почему не выдал Беллатрисе? Почему помешал сдать его Волдеморту? Может, и вправду не желал смерти? Школьное соперничество — это одно, а поспособствовать смерти человека — совершенно иное дело.

Про Нарциссу забывать и вовсе было стыдно. Если бы не миссис Малфой — быть ему мёртвым окончательно и бесповоротно.

Так что же мешало поступить правильно?

* * *

— Кингсли? Мы можем поговорить? — неуверенно спросил Гарри, когда на его стук ответили.

— О, Гарри! Конечно, проходи! — добродушно улыбаясь, спешно назначенный на должность министра Бруствер приглашающе указал на кресло. — У тебя всё хорошо?

— Э-э-э… да? Да, всё в порядке… — он, конечно, не собирался грузить Кингсли своими проблемами, однако врать не хотел.

— Так о чём ты хотел поговорить?

— Я… Суды начнутся с понедельника, да?

— Да. Но тебе не стоит думать об этом. Мы не станем вызывать тебя для дачи показаний, очевидцев и так более чем достаточно.

— Нет, наоборот! Я хотел бы выступить на суде Малфоев.

Улыбка мгновенно покинула лицо новоявленного министра.

— Объяснись, — холодно приказал тот.

— Они спасли меня, — искренне ответил Гарри чистую правду.

— Они преступники!

— Они спасли меня, — с нажимом повторил он.

В кабинете повисла тишина, в которой было слышно биение мухи об стекло. Оба синхронно повернулись на звук с воздетыми палочками.

— Чёрт! — досадливо отбрасывая палочку, Бруствер с силой потёр лицо. — Надо завязывать с паранойей, в каждой мухе подозревать анимага — так и свихнуться недолго. Так что там с Малфоями?

Гарри глубоко вздохнул, собираясь с мужеством, и рассказал всё, как было, ничего не утаивая. Единственное, о чём он умолчал, так это о визитах Снейпа. Если профессор не считает нужным оповещать общественность о своём воскрешении — это его личное дело.

— Мне надо подумать, — резюмировал Бруствер.

Гарри намёк понял и поднялся из кресла:

— Во сколько мне прийти в понедельник?

— Я пришлю Патронуса.

* * *

— Разбирается дело Люциуса Малфоя. Подсудимому вменяется…

Гарри не слишком вслушивался в обвинения. Кингсли так и не прислал Патронуса, и он из-за этого едва не опоздал, успев проскочить в зал буквально за минуту до того, как двери закрылись. Взгляд министра не предвещал ничего хорошего, но Гарри решил стоять до конца. Он слишком многим обязан Снейпу, чтобы проигнорировать его единственную просьбу. Да и самим Малфоям он должен.

Заседание длилось довольно долго, но, наконец, настал тот момент, которого с таким нетерпением ждал Гарри.

— Кто-нибудь может что-то добавить? — галочки ради поинтересовался секретарь и уже занёс перо над пергаментом, намереваясь вписать «замечаний нет», когда Гарри встал со своего места.

— Я хотел бы сказать несколько слов в защиту мистера Малфоя.

На мгновение в зале повисла оглушающая тишина, чтобы тут же взорваться удивлёнными возгласами.

По лицу министра не составило труда прочитать, что тот в ярости. Однако деваться было некуда, и Гарри пригласили занять трибуну.

— Я ненавидел этого человека с первого дня, когда увидел, — начал речь Гарри. — И, несмотря на это, я должен признать, что мистер Малфой, миссис Малфой, и их сын Драко не единожды спасали мне жизнь. А значит, они наравне со мной спасли Британию от Волдеморта.

И снова: мгновение тишины и рёв. Зря Перси надрывался, призывая всех к порядку, зря грозил удалить из зала — его попросту не слышали.

Скандал разразился страшный. Из зала суда Гарри смог выбраться только в сопровождении шести авроров, которые, хоть и косились на него, с вопросами и комментариями не лезли. А потом он аппарировал на Тисовую. Свой долг перед обществом он исполнил сполна. И мир спас, и Малфоев от тюрьмы…

* * *

— Поверить не могу, что тебе это удалось! — взволнованно вскричала Паркинсон, глядя на Драко с неподдельным восхищением. — Как ты смог это провернуть?!

Малфой самодовольно улыбнулся, пригубил бокал с вином, и манерно растягивая гласные произнёс:

— Если не ухаживать за волосами — к сорока можно облысеть.

Панси недоумевающе хлопнула ресницами, и Драко снизошёл до пояснений:

— У профессора Снейпа выпадали волосы. Всё, что было нужно — купить оборотное зелье. А уж манеру «любимого» профессора издеваться над Поттером мог скопировать любой студент нашего потока.