Путь волка (джен)

Побудка в Азкабане ровно в шесть утра. Раздается противный, на пределе слышимости вой — и откидная, на железных цепях койка впечатывается в стену, а узника, не успевшего подняться, больно швыряет на пол. Раньше, до победы этих так называемых светлых сил, следовало еще и неслабое Круцио от тюремщиков. Кэрроу как-то вспоминали об этом — даже, кажется, с ноткой ностальгии. Все вышедшие из Азкабана пожиратели были слегка не в своем уме — но от братца с сестрицей отчетливо пахло безумием, так что он старался держаться от них подальше. Из чистой брезгливости. В семь утра завтрак — миска жидкой каши, кружка с еле теплой бурдой, называемой чаем, и кусочек хлеба. Обед в два часа — миска похлебки, хлеб и та же бурда. И ужин — бурда с хлебом. Тонкости тюремной кулинарии за прошедшие четыре года он выучил наизусть. За час до полуночи койка со скрежетом отделяется от стены — и можно ложиться спать. И так изо дня в день, уже четыре года подряд. Нижний уровень Азкабана, камеры для тех, кого отправили сюда пожизненно. В его камере, единственной на этаже, под самым потолком оставлено крошечное, в ладонь, зарешеченное окно. Специально для оборотня — чтобы сходил с ума во время полнолуния, в кровь разбивая о каменные стены морду и лапы. Ни один оборотень не выдерживал в Азкабане дольше трех оборотов. Кроме него.

Фенрир Грейбек поднялся с постели за полминуты до сигнала, умылся из появившейся в углу камеры крохотной кружки с водой и принялся за обычный утренний ритуал — двести раз отжаться от пола, пройти по периметру камеры — тысячу шагов, вспоминая при этом одну из сотен прочитанных книг. Однажды в юности ему попалась биография какого-то маггла, отсидевшего в тюрьме несколько лет. И этот узник маггловской тюрьмы описывал, как он спасался тем, что ежедневно делал гимнастические упражнения, решал в уме задачи и вспоминал все прочитанные книги. Это помогало не сойти с ума. Наставник, заставивший его прочитать и пересказать эту книгу, на его возмущение ответил, что поучиться, как вести себя в безвыходных ситуациях и не сломаться, не грех даже у магглов. Прав был волк-одиночка, во всем прав.

Лязгнуло, открываясь, железное окошечко в двери камеры. Завтрак. Фенрир неторопливо забрал тарелку с кашей, чай и кусок хлеба. Ложку ему не давали — видимо, боялись, что он превратит её в оружие. Идиоты. Оружие оборотня — это прежде всего он сам, а убить при желании можно чем угодно. Он усмехнулся, вспомнив, как в первый день ему издевательски посоветовали лакать из миски. Здешним хлебом можно было зачерпывать кашу, как ложкой — настолько он был черствым. Так что тюремщики своего развлечения не получили. А после первого же полнолуния, когда все дежурившие в Азкабане приходили к решетчатой двери камеры, надеясь вдоволь полюбоваться бессильной яростью мечущегося по камере зверя, его вообще перестали задевать. Слишком уж впечатлились зрелищем спокойно лежащего на койке волка, презрительно смотревшего на явившихся позлорадствовать магов. Разума он не терял при обращении никогда, спасибо наставнику.

* * *

Обратили его в десять лет. Любопытный мальчишка решил в полнолуние погулять по лесу, куда ему строжайше запрещалось соваться — ну и нарвался на крупные неприятности. Ему еще повезло, что напавший на него не хотел убивать и только ранил. А наутро, когда он добрался до дома и родители увидели укусы… Темную тварь, занявшую тело их сына, решили сдать в Аврорат. Каким чудом ему удалось избавиться от отцовского Инкарцеро и бежать обратно в лес… Там его и нашел наставник — на третий день после обращения, раненого, голодного и простуженного. И забрал с собой.

— За что они так со мной? — спросил он в первый же день. — Я же их сын. Я же не виноват, что со мной случилось… это.

— Мы для волшебников — темные твари, — ответил наставник. — Тебе еще повезло. Могли и убить на месте. Убить оборотня — не преступление, а доблесть. Еще и награду бы получили.

— Почему?

— Потому что нас боятся — и ненавидят. Все просто, волчонок.

— Я не волчонок! У меня имя есть. Меня зовут…

— Имя надо заслужить. А пока тебя зовут волчонок.

Он заплакал тогда — последний раз в своей жизни. И получил хлесткую пощечину со словами:

— Не смей скулить. Волки не плачут. Волки мстят. Только дурак мстит сразу, а трус — никогда.

Несколько лет наставник учил его всему, что знал сам. Как выживать в лесу, как охотиться — в том числе и на двуногую дичь, как выслеживать и убивать неосторожных магглов, чтобы не привлечь излишнего внимания и аврората, и маггловской полиции. А еще учил жить среди магглов. Последнее для волчонка стало шоком — к магглам в его семье относились, как к диким животным, и жить среди них почитали хуже смерти.

— Чистокровные идиоты, — усмехнулся наставник. — Магглы уже нас опередили — а что будет дальше? Переловят по одному что магов, что оборотней. Разве что гоблины отсидятся в своих подземельях, и то ненадолго.

— И что они нам сделают? — презрительно фыркнул он. — Какие-то жалкие магглы…

— Пойдем, прогуляемся в одно место, — ответил наставник.

Одним местом оказался кинотеатр, в котором шел показ фильмов о последней маггловской мировой войне. Зрелище горящих городов, на которые с неба сыпалась смерть из железных птиц-самолетов, впечатлило волчонка настолько, что он не мог заснуть две ночи подряд — ему казалось, что этот кошмар, увиденный на экране, вот-вот обрушится на него.

— Спи, — буркнул наставник на исходе второй ночи. — Просто так бомбы с неба не падают. Магглы сейчас не воюют. И надо быть полным идиотом, чтобы не знать, что делается в мире. Никакой Статут не оправдание собственной глупости, и никакое волшебство не вернет тех, кого разорвало в клочья маггловским снарядом… — в его голосе была застарелая, глухая тоска.

Наставник никогда не рассказывал, отчего он стал волком-одиночкой. И волчонок никогда не спрашивал. Он быстро понял, что некоторых вопросов лучше не задавать.

— Почему ты подобрал меня тогда? — однажды спросил он.

— Устал от одиночества, — пожал плечами наставник. — И пожалел тебя. Волки — не маги. Мы не убиваем своих детенышей — даже если в них нет нашей крови. А маги прогнили настолько, что голос крови для них — пустой звук.

Так прошло несколько лет. Они с наставником тогда обошли всю Британию — селиться на одном месте для оборотней было слишком опасно. Он видел и магические поселения, и маггловские города, в которых было легко охотиться, но трудно жить. Тонкое обоняние оборотня в городах оказалось настоящим проклятием. Он смотрел на толпы людей — и никак не мог понять, отчего эти жалкие, слабые, ничтожные людишки сумели заставить прятаться могущественных магов и опасных оборотней.

— Все дело в том, что магглов много, — объяснял ему наставник. — И они могут действовать сообща, когда захотят. А мы всегда сами по себе. Одиночки никогда не победят, запомни.

И он хорошо запомнил эти слова.

— Ты должен выбрать свой путь, — сказал ему наставник накануне совершеннолетия. — И только тогда ты сможешь получить имя.

— Я выбрал, — кивнул он. — Давно. Сейчас ты в этом убедишься.

Он достал заранее купленный на свою долю добычи портал к дому, где прожил первые десять лет своей жизни. Было бы лучше аппарировать — но аппарацией его наставник не владел, как и большинство самоучек. И люто ненавидел Хогвартс — за то, что никогда бы не смог там учиться. Как же, темная тварь рядом с нормальными детьми. Волчонок это чувство полностью разделял. Он не желал быть низшим существом — ни для кого. И ненавидел всех, кто считал его темной тварью.

— Портус! — бросил волчонок, делая взмах приобретенной через третьи руки волшебной палочкой. И ухватил своего спутника за руку.

— Решил встретиться с родными? — удивился наставник.

— У меня нет родных. Решил отдать долги, — ответил он, накладывая заглушающие чары. И выбил входную дверь одним ударом. Он убил всех, кто был в доме, убил чисто, как и учил наставник, постоянно ругавший его за излишнюю кровожадность и склонность к театральным эффектам. Сейчас он старался не проливать крови — он просто убивал, используя силу оборотня и полученные знания. Когда все было закончено, он вышел на улицу, где молча ждал наставник, и достал палочку. В доме она ему была не нужна. Остался последний штрих…

— Финдфайр! — и, взглянув на охватившее обреченный дом адское пламя, волчонок настроил портал на возвращение в лес.

— Да. Ты хорошо выбрал. И путь, и имя, — негромко произнес наставник после возвращения. — Отныне ты Фенрир. Что ты будешь делать дальше?

— Искать место под солнцем, — ответил давно все решивший Фенрир. — Для себя и для остальных волков. И я смогу вырвать из глотки магов то, что по праву должно принадлежать нам.

— Достойно. Но справишься ли ты?

— В одиночку? Нет. У меня будет своя стая. И мы вместе поставим этот мир на колени.

* * *

Темный лорд показался ему подходящим союзником — сначала, до своего развоплощения. Он обещал оборотням равные права с волшебниками — и это было больше, чем обещали все остальные. Власти магической Британии считали оборотней то темными тварями, подлежащими немедленному уничтожению, то существами, за которыми с трудом признавалось право на жизнь. О равенстве не заикались даже так называемые светлые волшебники во главе с Дамблдором. Старый лицемер в порядке эксперимента даже принял одного из оборотней в Хогвартс — в обстановке строжайшей секретности, разумеется. Самое интересное, что этим оборотнем оказался обращенный Фенриром сын одного министерского чинуши. Фенриру тогда показалось забавным отомстить отцу, покусав его маленького сына. Признаться, Фенрир ожидал, что Лайел Люпин либо сам убьет своего сына, ставшего той самой недостойной жизни темной тварью, либо вышвырнет его из дому. Но тот предпочел все скрыть, запирая мальчишку в полнолуние в глубоком подвале. Фенрир как-то пробрался в Хогсмид, чтобы взглянуть на этого ручного волка Дамблдора — и был глубоко разочарован. В своей стае он такого бы не потерпел. Слюнтяй и тряпка, который никак не может принять свою вторую ипостась. Недоволк и недочеловек, жалкая пародия на настоящего оборотня. Нет, волчат нельзя оставлять среди магов, их место в стае.

Когда Лорд исчез, Фенрир Грейбек ни на минуту не поверил в сладенькую сказочку о юном герое Гарри Поттере. Только слабоумные идиоты могли купиться на такое вранье. От Лорда избавились чужими руками, выставив победителем Волдеморта годовалого младенца — для пущего посрамления поверженного противника. Он даже не стал искать этого «героического победителя» Темного Лорда, хотя некоторые горячие головы из его стаи настаивали на мести. Тратить время и силы на обманку? Поищите других желающих. А ему надо заниматься стаей. Сплотить её в одну непобедимую, всесокрушающую силу — вот его ближайшая задача. И он готовил стаю для будущей кровавой схватки, превратив ее в единый боевой лагерь. Всех своих волков он разделил на группы. Найдя для каждого дело по способностям. Элитой стали «Серые братья», лучшие боевики и безжалостные убийцы, которых он тренировал сам. Отдельной группой были воспитатели молодняка, готовившие из волчат настоящих бойцов — а не то безобразие, в которое превратился ручной волк Дамблдора. Был отряд охотников, снабжавший остальных дичью, были даже свои портные, сапожники и оружейники. Полагаться на одни только волчьи зубы Фенрир не хотел. Так прошло больше десяти лет — а потом Лорд вернулся.

После возвращения Темного Лорда Фенрир снова пришел к нему — и не узнал. Существо, глядящее на него глазами цвета свежепролитой крови, уже не было человеком, перспективным политиком и надежным союзником. Но еще не полностью стало нежитью, балансируя на тонкой грани между живым и мертвым. Иметь дело с нежитью невозможно, но пользу нужно извлекать из всего — и Фенрир воспользовался возможностью половить рыбку в мутной воде. Он обращал новых членов стаи — только детей и подростков, чтобы воспитать их в нужном ключе, он создавал тайные склады и убежища на случай поражения, он договаривался с магглами о поставках оружия — против гранатометов не поможет никакое Протего, он натаскивал молодняк на кровь — и не только звериную. Кровь есть кровь, а в чьих жилах она текла, не настолько важно. Важнее то, чьи клыки рано или поздно разорвут эти жилы. Его стая становилась все больше и сильнее, а он ждал момента, когда Лорд расправится со своими противниками, чтобы затем добить победителя. Но не сложилось…

* * *

— Подсудимый Фенрир Грейбек, признаете ли вы себя виновным в совершенных преступлениях?

— Нет, не признаю, — он презрительно усмехнулся прямо в перекошенную физиономию этой судейской крысы.

— Но ваша вина полностью доказана…

— И что? Волки — санитары леса. А мы — санитары магической Британии. Будьте же последовательны, господа, — И он обвел насмешливым взглядом зал суда. Ему понравилось, что в ответных взглядах было много страха и ненависти. — Или мы звери, в чем вы все глубоко убеждены — и тогда бессмысленно обвинять нас в убийствах, ибо такова природа зверя, и он неподвластен вашему суду. Или мы отвечаем за свои поступки — но наравне с вами. Взявшись судить оборотня вместе с магами, вы создаете так нужный нам прецедент.

— Силенцио! Подсудимый Грейбек объявляется виновным во всех вменяемых ему преступлениях и приговаривается к пожизненному заключению в Азкабане.

— Почему к заключению? Скормить эту тварь дементорам!

— Увы, господа. Дементоров больше нет. А оборотню в Азкабане не выжить, так что пожизненное для него продлится очень недолго. Во всем этом есть некая высшая справедливость, не так ли?

Он выжил, назло им всем. Не сошел с ума, не ослабел, не впал в депрессию. Азкабан вовсе не царство Хель, из которого не возвращаются. Отсюда можно выйти — это доказал сбежавший Сириус Блэк, а затем и Пожиратели смерти. И он будет ждать своего часа, сколько бы времени ни прошло — год, десять лет, двадцать лет… Оборотни, как и волшебники, живут долго. Он будет ждать, оставаясь сильным и крепким, чтобы суметь использовать свой шанс. Он выйдет отсюда — и сомкнет клыки на глотке магической Британии, жадно глотая дымящуюся кровь. И тогда наступит новый порядок.