Один её день (джен)

Иногда казалось, что эти странные люди всё забыли. Что они просто не помнят ни погромов, ни проскрипционных списков, ни комиссий по расследованию — тех, которые "где вы украли магию? А палочку? Как вы попали в наш мир?". Рон говорил: "Не помнят, и хорошо". Не нужно такое помнить, больно.

И бесперспективно, — соглашалась с ним Гермиона. Пока они помнили, всё было плохо: был дождь из медалей, исступлённые празднества на грани нарушения Статута, проталкивание юных "героев войны" на не по возрасту высокие должности, "Пророк", сквозь кляп хрипящий натужные славословия, — и полная невозможность что-либо делать, тем более — что-то менять.

Ведь страшный враг был повержен, солнце воссияло и мир стал прекрасен и безупречен.

Нет уж. Лучше так, как теперь: против ветра, с летящей в лицо грязью, спотыкаясь и порой больно ударяясь, но идти — если не к настоящей победе, то к преддверию её.

* * *

Утренний "Пророк" — что может быть более традиционным, более британским, чем перелистывать газету, восседая за семейным завтраком и изредка зачитывая вслух наиболее забавные фрагменты? Правда, в сериалах BBC, которые она так любила в детстве, этим занимался отец семейства, а не мать. Мать резала ему бутерброды и разливала чай. Но что поделать, то ли времена нынче не те, то ли с их семьёй что-нибудь было не так, а только всё наоборот выходило.

Увы. Но кто бы возражал — бутерброды Рон резал просто божественно.

Старик Кафф, хоть и дышал уже на ладан, а друзей не забывал: непременно если не передовицу им уделял, то не меньше пары полос отборной жёлтой грязюки. Впрочем, сегодняшний номер был...

— Как-то на редкость придирчив, — фыркнул Рон.

Он обожал играть словами.

Новая инициатива известной сердцеедки Грейнджер-Уизли, всё ещё пробующей себя на ниве магического законодательства, заставляет задаться вопросом, настолько ли ошибались наши предки, не допуская магглорождённых и не имеющих представления об устройстве нашего мира волшебников (см. дискуссию о введении предмета "Волшебноведение" в Хогвартский Курс Наук на стр. 44) к управлению этим миром. Сегодня мы побеседовали с именитым историком магии мисс Г. Дж. Мелифлуа, которая любезно согласилась прояснить нам вопрос взаимоотношений между Эльфом и Человеком... (продолжение на стр. 7)

На седьмой странице мисс именитый историк вопреки логике, разуму и очевидности повествовала, что питаются домовые эльфы не чем-нибудь, а "сырой магией" (никакого развернутого определения этой субстанции ни она, ни редакция дать не потрудились), которая вырабатывается неким "Источником" (и вновь никаких дефиниций), расположенном в "Месте Силы" (и снова...). Поскольку по неясным причинам "Места Силы" совпадают с местами компактного проживания волшебников, эльфы вынуждены обитать там же, а добрые хозяева позволяют им в обмен на еду выполнять всю грязную работу.

— Вот я не понимаю, — Рон аж присвистнул от восторга. — Я не понимаю: то ли что не так, то ли я дурак, то ли они пытаются как-то вывернуться и оправдаться, а получается ещё более мерзкое рабство, чем у тебя. В смысле, чем по твоим выкладкам.

— Да, в общем-то, так, — кивнула Гермиона. — Я просто предположила закрепощение завоёванного народа, обычное для определённой стадии развития общества, а у них выходит шантаж пищей и обмен жизни на рабский труд. И в таком виде оно уж совсем цинично и жестоко.

Интервью корреспондент завершал своими весьма ценными выкладками:

Таким образом, мы можем видеть уникальный и прекрасный взаимовыгодный симбиоз, связывающий два народа и завещанный нам нашими Предками. Вправе ли мы оспаривать это завещание? И потом, допустим, вы поймаете одного из них...

— Из предков? — встрял Рон.

Ну да, с грамматикой у этих писак всегда было грустновато. Но "Предка" Гермиона поймать не отказалась бы. И побеседовать по душам: этот король неандертальского (или около того, раз уж он Стонхендж строил и поклонялся в нём "Родным Богам") мира, если верить его гордым потомкам, таких дел наворотил и таких завещаний наоставлял, что явно был монстром страшнее Волдеморта.

— Поймал бы я этого козла Бафомёта, да по рогам и насовал бы, — в тон её мыслям весело заявил Рон. — Жаль только, его нигде не видно. Видно, знает, что его ждёт, вот и прячется.

Но в газете, разумеется, речь шла про эльфов. Предлагалось поймать одного из них, спросить, доволен ли он своим положением, и сделать вывод, что миссис Рональд Уизли в стремлении изобразить бурную деятельность совсем край потеряла и мучает невинных душек, которые просто счастливы выносить горшки за господами волшебниками.

Разумеется, совершенно случайно следующая за интервью колонка редактора поднимала вопрос уместности женского правления и приходила к выводу о поголовной некомпетентности слабого пола — разумеется, подтверждённой очень беспристрастным анализом таких примеров, как Джозефина Флинт, Ортанс Миллифут и Присцилла Дюпон. То, что на трёх идиоток приходилось полтора десятка идиотов и садистов мужеска пола — ой, да кого это волновало!

* * *

Странно ли, что на работе она чуть не сорвалась на секретаря, третий уже раз спросившего:

— Вы точно не передумали, мэм?

Как будто она собиралась переводить эльфов на почасовую сдельную оплату, а не — всего лишь! — защитить их от произвола хозяев, запретив убийства стариков и продажу условно семейных по одиночке, без супругов и детей.

Поневоле хотелось выразиться по-маггловски, использовав такие неприличные слова и выражения, как "господствующий класс" и "эксплуататоры". Например, вот так: «Эксплуататорский класс ощутил угрозу потери своих привилегий и отчаянно сопротивляется малейшим попыткам ограничить его право на безнаказанность».

И ведь домовые эльфы — что самое страшное — и правда в большинстве не выказывали недовольства нынешним положением дел. Они не умели быть свободными. Их никто не учил, а от природы этот дар даётся единицам — и среди людей тоже. Римский или греческий раб, негр на плантации — они тоже не помышляли о праве быть личностью, если хозяин был к ним добр. Но разве это повод оставлять всё как было?

"Придира", более умеренный, мягко увещевал её: ведь в конце концов она остаётся в роли хозяйки, навязывающей рабу ненужный ему дар, — говорил он. Совместимо ли это с прекрасными принципами миссис Рональд Уизли — навязывать отчаянно сопротивляющемуся некую услугу, которая ему не нужна, не учитывая никаких возражений? Не является ли это проявлением того же господского отношения?

Что ж, в одной книжке про Спартака она встретила прекрасную цитату, с которой планировала однажды начать обращение к Визенгамоту. Автор, рассуждая о том, почему гладиаторов повёл бывший фракийский вождь, заставил правую руку Спартака, верного Гая Ганника, бросить в лицо гордому римскому центуриону:

— Да, ты прав: свободу может подарить только свободный. Но принять её, удержать её и защитить её — уже наше дело.

Разве тому же Добби — разве ему свободу не навязал Гарри? Разве Добби не попытался вернуть этот дар, пойдя обратно на службу, только уже в Хогвартс? И разве, несмотря ни на что, он не выиграл её, пусть и ценой смерти?

Нет, ни о какой "расе рабов" речь идти не может и не должна — как минимум, теперь, через семьдесят лет после Гитлера и Гриндевальда. Просто они не знают, что можно быть и свободными тоже. Просто надо указать им путь, научить их — и пусть не сразу, но результат будет.

* * *

Да, с рабами она многое уже придумала и придумает ещё больше — но сперва ей бы с господами справиться. Со всеми этими "потомками Предков", которые не поклоняются, но славят "Родных Богов" (Мерлина, Моргану и Мордреда, что ли?) и предаются кровосмешению, чтоб не смешивать кровь с "презренным мугродьем". Хотела бы она знать, к слову, что бы сказал почтенный просветитель и креститель Британии святой Амвросий Мерлин о том, что его почитают богом? "Богом неандертальских предков, которые молились ему в Стонхендже, да".

Иногда она начинала уставать от магического мира, начинала почти не выносить его. Большие дети — все они. Даже самые лучшие из них, даже Рон.

Нет, Рон умный, он многое понимал, а в том, чего не понимал — находил сил и мудрости принять её правоту и поддержать её, но... но, например, поди объясни ему, что нельзя вот так просто заморачивать инструктора по вождению, что правила дорожного движения и вождение автомобиля — это не шутки, не игрушки, это вопрос жизни и смерти, причём зачастую — чужой. Да вообще, что нельзя вот так просто заморочить маггла, что это правда подсудное дело, и никакая жена-чиновник его не должна прикрывать...

...Но прикрывала же. Потому что бесполезно карать непонимание и непонимающих, надо заставить их понять. А если они не могут — надо помочь им дорасти и суметь. Как с домовыми эльфами: надо только показать путь, надо подсказать, надо подтолкнуть — и они пойдут.

* * *

А пока — пока можно тихо вздыхать над чистокровным бредом, льющимся изо всех газет, и готовить речь к Визенгамоту, в которой не будет ни единого слова "свобода". Исключительно призывы быть гуманными к верным рабам.

Пропасть не перепрыгнуть — надо строить мост. По досточке, по гвоздику.

Авось, при её жизни успеется. А нет — перейдёт по наследству Розе, а может, и её детям.

Но однажды всё равно достроится.

Непременно.