Кто ходит в гости по утрам, тот поступает... (джен)

Трель дверного звонка с самого утра ничуть не располагала к гостеприимству, скорее даже наоборот. Кого только могло принести в такую рань к двери обычного белого шахматного рыцаря, к тому же проживавшего у самого края Мармории, неподалеку от леса Абсалема? Нивенс поморщился, почесал голову, оценив свалявшиеся в паклю волосы и свечив ноги с кровати, взглянул на будильник. Один из шести будильников, расставленных по дому. Часы показывали около пяти утра. И кого мюмзик дернул с постели в такую рань?

В дверь снова наглейшим образом позвонили. Нащупав на прикроватном столике очки, Кролик изо всех сил заставил себя подняться с постели и пойти открыть гостям. Надев белые домашние тапочки с кроличьими ушами — подаренные Белой Ехидной (иначе говоря — принцессой), которая была просто уверена что Кролику своих ушей не хватает — и накинув халат, МакТвисп поспешил к входной двери, намереваясь как можно быстрее и как можно нецензурнее отослать посетителей восвояси, к Гробовщику на кладбище, и спокойно лечь спать дальше в свой законный выходной. Снаружи звучало какое-то неразборчивое бухтение:

— Пум-пурум-парам-парам... Нет, не так... Пум-пу-пум-пурум-пу-пум...

Это бухтение смахивало на что-то очень знакомое, правда, МакТвисп никак не мог сообразить, на что именно. Нивенс уже потянулся к задвижке, чтоб открыть дверь, как вдруг из-за нее донесся крик:

— Эй, кто-нибудь дома?! — Нивенс замер. Он помнил этот голос, но спросонья еще не до конца осознавал масштаб трагедии. — Я спрашиваю, эй, кто-нибудь дома?!

Открыв дверь, Нивенс смог протянуть только:

— Это что за песец?

— Мну не песец, — обиженно и с весьма странным акцентом произнёс один из мохнатых посетителей. — Я самый что ни на есть Медведь. Ар-р-р, как же зубы чешутся... — Медведь принялся покусывать палку, которую до этого сжимал в лапе. Присмотревшись, в ней можно было узнать перекладину от забора, правда, сильно жеваную. И от того самого забора, который Кролик вчера от нечего делать с таким усердием покрывал побелкой. Впрочем, на белой шерсти медведя краски не было видно от слова "совсем".

Второй гость был Кролику более знаком, что вовсе не означало, будто этот посетитель ему приятнее. Честно, была бы воля Нивенса, он бы до скончания веков с ним не виделся. И не то что он его раздражал… Хотя ладно, раздражал еще как. Что, просто так МакТвиспу пришла тогда гениальная по своей сути идея переехать ближе к столице?

— А вы не знаете, куда девался Кролик? Он, говорят, где-то здесь живет.

Ни тебе здравствуйте, ни тебе извините... Да уж, года идут, а этот медведь не меняется. Даже не удосужился за столько лет запомнить, как его зовут. Нивенс было спохватился впопыхах прикрыть свои уши и сойти за незнакомца, но слишком поздно. Медведь заметил.

— Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, — Винни принялся за слишком сложные для его опилок рассуждения, — то длинные уши — это кроличьи уши, а кроличьи уши даже у человека — это Кролик. По-моему, так. Кролик, это ведь ты?

МакТвисп кивнул, не найдя сил возразить.

— Привет, Кролик, мы тут как раз шли мимо...

— Ну и шли бы мимо, — тихонько буркнул себе под нос Нивенс. Разумеется, несомненно они шли мимо. Вот просто так они проходили мимо от черти где расположенного Стоакрового Леса.

— И решили зайти к тебе. Давно ведь не виделись. С тех пор, как ты уехал из лесу. Это мой брат, двоюродный, я к нему в гости ходил. Арктик, прошу любить и жаловать, — Винни представил своего товарища.

Ходил один медведь к другому. В результате наверняка опустошили собственные запасы и пришли к заключению совместно совершить набег на кроличьи.

— Можно просто Медведь. Небось не дворяне, чтоб манерствовать.

— Так это... У тебя есть что перекусить, а то мы с дороги? — Пух сразу переключился на главную тему разговора, пройдя в помещение и потеснив Кролика в дверях.

— Желательно чего потверже... — рыкнул родственник Винни, следуя за ним.

В этот момент МакТвисп жутко корил себя за то, что не взял с собой запасные часы, а оставил их на тумбочке. Они, конечно, послабее тех, которые отняла Мирана — эти ведь были его первыми, но тем не менее в них оставались сэкономленные минутки. Возьми он их — уже давно заморозил бы время и умчался на другой край Нижнекрая. Ну, или в Марморию, во дворец. И плевать, что у него выходное пособие, заверенное самой Королевой. В конце концов, он никогда не был яро против сверхурочных… Но Мирана выдала отпуск с четким приказом — до конца оного не появляться. Ехидна.

«Отдохните, Рыцарь, вы заслужили», — почти раздалось над ухом. МакТвисп тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли, и помчался наверх, переодеваться. Все же щеголять перед гостями, пускай на их личное восприятие было плевать, в одной пижаме и халате — не столь вежливо и вообще неподобающе особе, которая стремится из Рыцаря переквалифицироваться в Офицеры. О том, чтоб просто принять кроличью форму, не шло даже и речи. Да, оборотничество имело один большой минус — антропоформа начинала доминировать над звериной формой. Интересно, как Эрей обращается так редко?

Пока Нивенс накрывал нежданным визитерам стол, невольно нахлынули старые воспоминания. Точь-в-точь схожая история уже была, правда, вместо брата-медведя за столом сидел скромный и тихий Пятачок. Даже захотелось на пару секунд сделать все как раньше. Казалось, он так давно переехал из родительского дома и уже былью поросло, что жил там когда-то некий Кролик.

 

Тогда в Стоакровый Лес пришла осень. Желтые и красные листья покрыли землю толстым слоем. Ветер с каждым днем становился все холоднее и порывистее. Скоро уже должен был начаться сезон дождей. Кролик окинул грустным взглядом свой дорогой сердцу огород и пошел в дом.

В доме Кролика царил кавардак. Что являлось весьма непривычным для него самого. Всегда аккуратно расставленные по полочкам книги и различные безделушки сейчас валялись по всей комнате, хотя большинство из них уже и было собрано в один небольшой потертый саквояж.

На столе, стоявшем посредине комнаты, вразбос с географическими валялись игральные карты, меж ними ютилось несколько свитков, пара раскрытых книг, чернильница прижимала край бумажного листа, на краю которого почти парралельно строкам лежало перо. Пламя свечей тускнело с каждой секундой, по мере их догорания вот-вот собираясь уступить свои обязанности стучавшемуся в окно рассвету.

Кролик уселся за стол и, макнув перо в чернила, принялся писать прощальную записку:

«Простите, друзья. Я устал. Я уезжаю. Возможно, не вернусь. Не ищите меня. Прощайте.

Нивенс МакТвисп».

Подписавшись, Нивенс ненадолго задумался, перечитал записку, зачеркнул подпись и написал «Кролик».

Никто во всем Стоакровом Лесу так и не выучил его имени. Кроме Филина, пусть Архимеду тоже было привычнее звать МакТвиспа просто Кроликом. Ну и Иа-Иа.

Нивенс отложил перо и пододвинул к себе поближе карту. Если идти от его дома прямо на север, можно выйти за границы Леса, но что находится за ним — неизвестно. МакТвисп переключился на другую карту. Судя по ней, за территорией Леса располагалось Озеро Несбыточных Мечт, а уже за ним начинались земли Нижнекрая. Туда-то Нивенс и стремился попасть. Отец много рассказывал о тех землях, когда еще был жив.

МакТвисп встал, сгребая все бумаги и книги со стола в саквояж — его отцу подарили еще на свадьбу, и теперь он входил в наследство Нивенса. Архимед рассказывал, что Крис недавно лично зачаровал его на безразмерность. Вот и пришла пора проверить действительность сказанных Филином слов на практике.

Кролик подошел к стене и снял с нее портрет родителей, аккуратно сдувая пылинки. Эстер и Велорий МакТвисп. Мама и папа в день свадьбы. Такие счастливые, такие дорогие сердцу… Кролик скучал по ним. Тяжело вздохнув, Нивенс засунул картину в тот же саквояж и закрыл его.

Покончив со сборами, он откинул крышку сундука, поморщился и чихнул, подняв облако пыли. Порывшись внутри, МакТвисп вытащил красиво расшитый темно-синий камзол. Парадный, между прочим. Именно в нем Велорий МакТвисп просил руки у Эстер Линдер. Нивенсу он давно приглянулся, но прежде камзол был для него великоват. Зато теперь одежка пришлась как раз впору. Кролик накинул на себя камзол, взял в руки саквояж и любимый мамин зонтик, прихватил со стола записку и вышел наружу.

Закрыв дверь, Нивенс быстренько приколотил к ней записку и пошел в глубь леса. Только бы ни на кого не наткнуться — не дадут ведь уйти. А если еще и Тигра… Кстати, помяни черта — он и явится. По лесной дорожке скакал Тигра и напевал свою любимую песню про то, что он один такой. Нивенс едва успел скрыться от полосатой бестии за ближайшим деревом. Тигра пропрыгал мимо, произнеся вслух:

— Наверно, Ушастый еще спит… Значит, пора его разбудить. Ведь такое прекрасное утро!

МакТвисп нервно выдохнул и язвительно прошипел сквозь зубы:

— Прекрасное, Тигра. В пять утра. В мрачный осенний день. О, да.

Кролик удобнее перехватил в руке зонт и двинулся в путь. Стоило пересечь озеро как можно скорее. Там его уже не догонят.

С левой стороны донесся возмущенный крик Кенги. Нивенс остановился и спрятался за деревьями, заинтересовавшись происходящим. Кенгуру наполовину высунулась в окно и звала сына:

— Ру! Ру-у-у! Где ты?

— Я здесь, мама, — прозвучал с дерева голос Крошки Ру. Кенгуренок свесился с ветви дуба. — Я осматриваю все с высоты птичьего полета. Ах, как бы я хотел иметь крылья и летать!

— Спускайся сейчас же, сынок, это опасно, — тревожно сказала Кенга. — Почему ты вообще уже не спишь, я могу узнать? И почему ты без шапки?

— Мы с Тигрой собирались сегодня утром поохотиться на Слонопотамов. Мы вчера слышали их рык где-то поблизости.

— Так это Тигра тебя поднял так рано? — голос Кенги не предвещал полосатому скакуну ничего хорошего.

— Нет. Он вообще куда-то ускакал. Его нет дома, — пожаловался Ру. — Тигра отправился на охоту без меня? — кенгуренок спрыгнул с дуба и пнул желудь. — Он что-то говорил о Кролике…

— Бедный Кролик, неужели Тигра опять решил лично его разбудить?

— Кролик хороший, хоть и иногда очень строгий, — эти слова заставили МакТвиспа невольно улыбнуться. Как жаль, что он слышит Ру в последний раз. Он будет скучать по всему кенгуриному семейству.

— Ладно, давай, сынок, иди завтракать, раз уж ты проснулся, — Кенга махнула рукой и исчезла в окне.

Нивенс внимательно проследил за вошедшим в дом Крошкой и грустно покачал головой, отгоняя непрошеные мысли. Нет, он четко решил уйти. Все.

С этими мыслями Кролик отправился дальше.

Некоторое время МакТвиспу никто не попадался на пути. Но это длилось недолго.

— Мой покойный троюродный дедушка Альфарад при жизни имел такой же зонтик, — раздался за спиной скрипящий голос Филина. — С ним была очень интересная история. Он всегда носил его с собой даже в самую сухую и солнечную погоду. Никогда с ним не расставался. И вот однажды, когда он его потерял…

Нивенс закатил глаза.

— Ты уже рассказывал мне эту историю несколько десятков раз, Архимед.

— Да? Может, тогда я лучше расскажу о пятиюродной бабушке моей двоюродной сестры?

— Эта о той, которая купила себе туфли не по размеру? — флегматично спросил МакТвисп, красочно зевнув.

— А, и это рассказывал. Жаль, — Архимед немного погрустнел. — А что это у тебя, ты куда-то уходишь? — кивнул он, указывая на пожитки Кролика.

Нивенс красноречиво промолчал.

— Этого следовало ожидать рано или поздно, — вмиг посерьезнел Филин. — Ты окончательно решил?

МакТвисп утвердительно кивнул, стараясь не смотреть другу в глаза.

— Я не могу больше, Архимед… Я хочу увидеть эти земли… Я хочу узнать что-то новое, а не провести всю оставшуюся жизнь, горбатясь на огороде, — тихо произнес он.

Филин успокаивающе положил крыло Кролику на плечо.

— Я понимаю, — Архимед осмотрелся по сторонам. — Раз уж такое дело, то возьми себе на заметку — Винни и Пятачок бродили где-то неподалеку. Да и Тигра тебя искал. Не наткнись на них, или тебе не уйти.

— Знаю, — МакТвисп вздохнул.

— Уходишь, Нивенс? — прозвучал знакомый грустный голос Иа. Ослик вылез из куста чертополоха и медленно плелся к ним. Больше всего МакТвиспа в Иа всегда удивлял не вечный пессимистичный настрой последнего, а то, что Иа, в отличие от многих, помнил, как его зовут.

— Да, Иа.

— Жаль. Но, видимо, ничего не поделаешь. Я бы тоже хотел уйти. В последнее время сильно похолодало. А еще мой дом опять сдуло ветром.

— У тебя еще и хвост опять отвалился, — деликатно кашлянул Филин.

Ослик повернул голову и попытался разглядеть хвост. Не обнаружив его, он лишь грустно вздохнул и повернулся к друзьям.

— Опять… Впрочем, все как всегда.

— Иа, — Кролика осенило, — перебирайся в мой дом. Я, скорее всего, все равно не вернусь.

Ослик отрицательно покачал головой.

— Нет, спасибо. Я всем доволен. Да и с моим счастьем твой дом рухнет, как карточный домик, только лишь я к нему подойду.

— Иа…

— Да, так как ты уходишь, я хочу тебе кое-что подарить на память, — ослик стянул с себя шарф и передал Нивенсу. — Вот, возьми, я его только запачкаю.

— Я не могу его принять, Иа, — глаза МакТвиспа предательски защипало. — Кенга ведь вязала его специально для тебя.

— Вот и когда будешь его надевать — вспомнишь не только о старом ворчливом осле, но и о Кенге, — Иа позволил себе мягко улыбнуться.

Кролик аккуратно взял шарф в руки и намотал на шею под камзол. Вдруг, словно что-то вспомнив, Нивенс полез в свой саквояж и вытащил оттуда меховую жилетку, как раз по размерам на Иа.

— А ты будешь помнить обо мне, Ушастик. Давай помогу.

МакТвисп помог ослику натянуть жилетку и напоследок крепко его обнял. Иа подбадривающе махнул ушами и пошел по своим делам. Нивенс и Архимед проводили ослика взглядом.

— Да, кстати, — вспомнил Филин, — я не рассказывал тебе, что учудило недавно мое седое недоразумение?

— Нет, и что на сей раз взбрело Кристоферу Робину в голову?

— Этот старый дурень снова притащил из Верхнекрая какую-то безделушку и утверждает, что люди на ней могут летать, — Филин скептически хмыкнул.

— И между прочим, я абсолютно прав! — из-за плеча Филина невесть откуда возникла белка, тут же превратившаяся в длиннобородого и седого старика в синей мантии и с невообразимо огромным носом и круглыми очками. — Это вертолет! Я сам видел, как люди наверху на таких штуках летают! — он гневно потряс игрушечным вертолетом.

— Привет, Крис.

— Меня зовут Мерлин. Мерлин! Не называй меня этим именем, Нивенс, прошу! Волшебник Кристофер Робин звучит глупо. Зато волшебник Мерлин — в самый раз, — взмолился чародей.

— Хорошо-хорошо, как скажешь.

— А я тебе еще раз говорю — эта штука даже не поднимется в воздух, — Архимед скрестил крылья на груди. — Говорю это как птица, в конце концов.

— Ах, так? — Мерлин весь покраснел от злости. — Ну хорошо, я тебе докажу это, мистер я-знаю-все-на-свете.

Чародей поставил вертолет на землю и достал из кармана мантии какой-то механизм с длинной металлической палкой. Мерлин нажал на несколько кнопочек на приборе, и вертолет, зажужжав, медленно поднялся в воздух.

— Ха-ха-ха! Что я тебе говорил? Они могут летать! — Мерлин довольно расхохотался.

К несчастью, ненадолго. Ветер развеял бороду чародея, и та запуталась в хвосте вертолета. Несколько раз облетев вокруг старика, вертолет стал затягивать петлю из бороды на шее Мерлина. Чародей захрипел и попытался выпутать вертолет. Игрушка вырвалась из сети волос и, пролетев несколько метров, разбилась об дерево.

— Ха-ха-ха-ха-ха! — Архимед впал в истерику. Кролик перевел взгляд на друга, упавшего на землю. Филин безумно хохотал, хватаясь за живот и вытирая выступившие на глазах слезы. — Долетался, старый дурак? Ха-а-а-ха-ха! Даже моя троюродная тетя Джул с поломанными крыльями летала лучше.

— Это все ты накаркал, — сплюнул Мерлин, выпутываясь из собственной бороды.

Глядя на развернувшиеся события, Кролик счел за лучшее наконец пойти дальше отсюда. Он и так изрядно задержался. Осталось не так уж и много.

Чудом избежав встречи с Винни, направлявшимся на утреннюю зарядку к пчелам, и Пятачком, которого обошел весьма оригинально — просто спугнув и заставив того убежать без оглядки, МакТвисп вышел к границе Леса. Начиная от кромки Леса, на несколько сотен миль вперед разливалось глубокое озеро, за которым виднелись шпили Белого Замка. А справа от Мармории, ближе к городу, возвышалась высокая часовая башня, громким звоном возвестившая о начале нового дня. И, возможно, новой жизни Нивенса.

— Ну, я уже плыву, — вполголоса произнес МакТвисп, забираясь в пришвартованную к берегу лодчонку.

 

Это произошло будто тысячу лет назад. Будто и не было Часовой Академии, службы дворецким и ученичества у Времени, поступления на королевскую службу. С кухни донесся звон битой посуды, заставивший Кролика оторваться от разглядывания портрета родителей и отложить ностальгические воспоминания.

МакТвисп тяжело вздохнул, чертыхнулся и пошел проверять, что случилось. Окинув беглым взглядом происходящее, Нивенс крякнул от неожиданности, а рука ничуть не религиозного Кролика едва не потянулась перекреститься.

Картину, развернувшуюся в столовой, можно было с гордостью назвать «Театр Абсурда»: Арктик изо всех сил пытался снять с башки Пуха застрявший на ней горшок, в то время как сам Винни, мотая головой, бил всю посуду. Невольно вспомнился анекдот про молдаванина и банку. Нивенс зажал пальцами переносицу и покачал головой. Определенно, в роду этого медведя были коренные молдаване.

— Скорей, вытаскивай меня отсюда! — голос Пуха из посудины доносился хоть и глухо, но весьма громко.

— Держись, Пухыч, щас мы этот шлем стащим. Вместе с твоими ушами, Дарт Вейдер, ломать тебя звездолетом, — Арктик подбадривал родственника как мог. — Чорд, коготь сломал.

— Ухи, ухи, ухи!

— Братюнь, поясни вконец заколебавшемуся мне: какого лысого и обмороженного медведя ты вообще полез в этот горшок с головой? Как ты там застрять умудрился, совокуплять тебя с пчелой?

— Это все потому, что у кого-то слишком узкие горшки!

— Это все потому, что у кого-то слишком мало опил... — МакТвисп осекся. — Кто-то слишком много ест.

— Ай, ты что делаешь? — вскрикнул Пух. — Больно!

В руках Арктика невесть откуда возник мороженый лосось, которым представитель славного рода полярных медведей пытался разбить горшок.

— Ща все будет, брат-медведь! Ща мы эту нетрадиционную посудину, шоб ей трижды икалось, расколошматим к ядреным манулам!

— Меня не забей!

— Ха-ха-ха-ха! Подумаешь, подровосечим. Не беда! — Арктик заржал.

Рука Нивенса совершила уже привычное движение, соприкоснувшись со лбом. МакТвисп развернулся и отправился прочь из дому. Смотреть на этот хаос далее не было ни малейшего желания. К тому же у него, в отличие от некоторых, была работа. Вернее, работы на данный день у МакТвиспа не наблюдалось даже в планах. Но с позиции последних событий Нивенс храбро решил отправиться в замок. Поработать. Хотя бы мишенью для Мираниных стрел или манекеном для меча.

Дойти, впрочем, не удалось даже до Грибного Леса. Нивенса сшибло с ног что-то желтое, яркое и болтливое. При ближайшем рассмотрении оказавшееся креслом. Обычным таким — с обивкой в тонкий рубчик, местами потертыми подлокотниками и заляпанным следами от мха покрывалом. Разве что с очень искусной рунной вышивкой из чистейшей золотой нити — весьма редкого магического материала, кстати говоря.

— А я тебя знаю, — внезапно огорошило МакТвиспа кресло, нет, пожалуй, Кресло, пуговицы на подлокотниках которого очень напоминали глаза, — ты мой папаша. Хе-хе, папенька, я так счастлива, что нашла тебя!

Нивенс невольно закашлялся и машинально вместо лба проверил, холодный ли нос.

— Я... Я кто? Не сочтите за грубость, но... какого зелюка я ваш папаша?!

— Ну, ты же мамашин кавалер. Значит, ты мой папаша. А родителей нужно слушаться, я ведь правильно понимаю?

«Так, у меня два варианта, — подумал МакТвисп, апатично глядя на неустанно разглагольствующую перед ним мебель, — даже три. Первый — я свихнулся, но я и так безголовый, так что отпадает. Второй — из меня еще не до конца выветрился вчерашний дым Абсалема. И третий — ее величество опять взялась за старое и заигралась с оживительным порошком». Ох, отходить бы ее той самой крапивой по неуемной части тела. Она никогда не запомнит, что чудеса не возникают просто так и часто требуют оплаты.

— Я потерялась, — грустно вздохнула мебель. — Мамаша говорила мне далеко из дворца не убегать, но я ее не послушала.

Из дворца. Значит, все же ожившее Кресло — это происки Мираны... Точнее, ее величества. И чертового порошка, будь он неладен с его изобретателем. Но за приемного отца Королева и прибить может. Мечом к стене, пробив насквозь грудную клетку.

— Кресло-о-о! — заслышав этот вопль, МакТвисп едва не захлопал в ладоши от радости.

— Привет, милая, — улыбнулся он, когда Мирана, закинув на плечо заножненный меч, вынырнула из-за деревьев.

— А ты все еще изгнан, — высокомерно заявила Мирана. — Кресло, я тебе что говорила? Куда это ты намылилась, дорогуша?

— О, ваша светлость, — заорал Кролик во все горло, спугнув с ближайшей сосны стаю галок, — казните меня лучше, зачем сюда сослали, а? Ну подумаешь — пару раз полез целоваться, отрезали б, в конце концов, язык...

— А чтоб знал. И вообще — ты еще слегка нужен короне, — Мирана заинтересованно уставилась на глумящегося Нивенса. Ей нравилось, когда шлея попадала под куцый кроличий хвост.

— Ах, я так нервничаю, так нервничаю, — Кролик не без издевки начал рвать на груди рубашку, — я, наверное, буду бесполезен как мужчина после таковых переживаний.

— Я бы об этом помечтала, — проворчала Мирана, но, тем не менее, прихватив Кресло за покрывало, заставила перестать переминаться на ножках и уселась в него, — давай, кайся, я уж подумаю, стоит ли тебя прощать или помогать.

— О, свет моего милосердия, — МакТвисп рухнул на колени перед королевой и прихватил ее за руку, — нет мне покоя в этом дурном лесу. Два подлых захватчика проникли в мой дом и уничтожили запасы пищи. А часы вы отобрали, госпожа. Верните часы. Вы не имеете права.

— Еще раз руку поцелуешь, я тебе в нос дам, — произнесла Белая Королева, кровожадно улыбаясь.

МакТвисп ответил королеве ехидным оскалом и вновь прижался губами к запястью. Мирана замахнулась, но МакТвисп отдернулся, стиснул тонкое запястье, сдернул Мирану с Кресла и обрушил на мох, навалившись сверху. Нахальные ладони Кролика тут же начали "обыскивать пленницу". То, что он успевал её же облапать, демонстрируя вопиющее неуважение к монаршей суверенности — дело двадцать пятое.

— Ты кроликом был, кроликом и помрешь, — констатировала Мирана, уставившись на нос — пока еще целый нос — МакТвиспа.

— Дорогая, раз уж ты меня сюда запихнула, — МакТвисп шептал прямо в лицо Миране, едва ли не сталкиваясь с ней носами, — и сама сюда пришла, не жалуйся, пожалуйста.

— Убери руки, — брови Мираны сошлись под угрожающим углом.

— Как пожелаешь, — Кролик уже нашарил в одном из кармашков платья мешочек с заветным порошком и встал, освобождая королеву от веса собственного тела.

Взгляды Мираны Мармореальской можно было классифицировать по костедробительности. Вот этим можно было легко сломать четыре ребра и покалечить колено. Любуясь последним взглядом, Нивенс едва удерживался от хохота и вопроса: «Неужели вам хотелось большего, миледи?» Не все так безответно в Белом Королевстве. Но промолчал, ведь инстинкт самосохранения у него еще не атрофировался.

— Ты издеваешься? — приглушенным и, о да, слегка разочарованным тоном поинтересовалась Мирана.

— Я добиваюсь амнистии, милая, — ухмыльнулся МакТвисп, — ах да, тут же еще несовершеннолетнее Кресло. Сама понимаешь — какие при детях страсти... Мимо.

Мимо уха пролетел метательный нож, покалечив молоденькую сосенку.

— Я тебе уши отрежу, — выдохнула Мирана.

— Ножей не хватит. Кресло, а Кресло, ты скакать умеешь? — осуществляя стратегически необходимое отступление по довольно непрямолинейной траектории, крикнул МакТвисп.

— Нет, папаша, — пробасило Кресло, и МакТвисп огорчился, — зато летать могу.

— Ну и полетели! — запрыгивая в Кресло и уворачиваясь от еще одного ножа, рявкнул Кролик.

— Ну, сволочь ушастая, я тебя еще найду! — глядя на поднимающееся под мерное жужжание в воздух Кресло и довольного Кролика на нем, возопила Мирана.

— Кресло, а Кресло, а ты чего мать свою не слушаешь? — озадачился МакТвисп, любуясь порошком на ладони.

— Я и маму, и папу люблю.

— А варенье любишь? — если медведи еще до него не добрались, можно будет подзаправить чихающий моторчик под покрывалом. Старик Механикус опять издевается над мебелью. Летающее Кресло — нет, это совершенно ни в какие ворота, кроме королевских.

— Черничное, — пробасило Кресло.

— Черничное в дальнем углу погреба, есть надежда, что доживет… — пробормотал МакТвисп. — Заходи на посадку, дитя мое.

С горшком Винни справился. Равно как и с любимым столом Кролика. Да, с такими друзьями не то что врагов, но и жизни не надо. Подозрительный и очень печальный грохот доносился с кухни. Гости, черт их возьми — «и того, и другого, и можно без хлеба». Ну, будет вам без хлеба — МакТвисп забегал по комнате, осыпая порошком из мешочка всю попадающуюся под лапу — тьфу, руку — мебель.

— Кролик, ты где был? — удивленно уставился на Нивенса Винни, выпадая из кухни с крынкой сгущенки. Последней сгущенки, из первосортного молока, выбитого у Хайтоппа с огромным трудом, не без участия булавы и за последние полтора часа сэкономленного времени. А потом белая кучерявая злодейка отобрала часы и отправила в отпуск. Неужели ей так не понравилась сгущенка? Хорошая же. Весь придворный сброд видел — качественная.

— Я? Криса искал, а то у меня же бедовая беда, Винни.

— Где беда? Кто сказал, беда? Растудыть вас айсбергом, — кузен Пуха ел морковь. Что за медведь, который ест морковь? Нет, она несомненно твердая, вкусная и сладкая, но лапы прочь от кроличьей моркови.

— Призраки, — простонал Нивенс, сползая в притихшее Кресло и надеясь, что он достаточно бледен, чтобы сойти за напуганного.

— Где призраки? — встревожился Пух, оглядываясь. Наивных медведей было даже жаль, но недоспанного утра МакТвиспу было жаль больше.

— Везде, — возопил Кролик, всячески изображая истерику, — спать не дают, мед отнимают, рыбу съедают. Думал — Крис поможет. А он тоже не знает, что за напасть приключилась.

— Не вижу никаких призраков, — прагматично заметил Арктик, доедая морковь.

И тут заплясала табуретка. Винни выронил крынку на пол. Кролик выругался, любуясь на растекающуюся по полу лужицу сгущенки. Вот вечно так с Пухом — устроит бардак, три дня убираться после него нужно.

— Бегите же, глупцы, я их задержу, — бросаясь на табуретку, заорал Нивенс.

Шкаф в углу заворочался и захлопал дверцами.

Довершением картины стало ввалившееся в окно завывающее существо в белой простыне, заляпанной кровью, и потрясающее мечом. Кролик нежно подумал, что за порчу чистой простыни, явно содранной с веревки, на которой проводился процесс сушки — он кой-кому житья не даст. Кровь, между прочим, не отстирывается.

А тем временем нервы у гостей не выдержали. К общему плану разрухи два спасающихся бегством медведя добавили еще и сорванную с петель и разломанную на три части дверь.

МакТвисп оглядел разошедшуюся и шагающую по дому мебель. Вздохнул. Достал рыцарский жезл и рявкнул:

— Сми-и-ирна!

Комод, шкаф и три оживших табуретки вытянулись по струнке.

— Патрулируйте окрестности. Медведей отгонять за километр.

Пока он провожал взглядом протискивающуюся в дверь мебель, Мирана, ухмыляясь, сняла с головы простынь.

— Хотел бы сказал, что в простыне ты лучше, но ведь совру же, — усмехнулся Кролик, — разве что если совсем без всего, в одной только простыне…

— МакТвисп, ты вконец обнаглел? — Мирана угрожающе приподняла меч.

— Это я еще не выспался, душа моя. И честно говоря — я намерен ликвидировать сей просчет. Только выдам Креслу варенья.

— У него диатез по обивке полезет, — машинально возразила Мирана.

— Слушай, покажи его Карло, а… Или Манрею. Ну ведь совсем живое создание получилось. Видать, много ты ему души выдала.

А Кресло тем временем пуговицами на подлокотниках разглядывало дом МакТвиспа.

— Так. Я отправляюсь спать. Я всю ночь прыгала по грибному лесу и искала Кресло.

— Эй, это, вообще-то, моя спальня.

— А это — мой меч. И твоя голова. Сечешь тему?

— И где я буду спать?

— Спи в Кресле.

— Оно хоть раскладное? — смиренно поинтересовался Нивенс у гордо удаляющейся спины королевы. Спина, как и ее хозяйка, соизволила величаво смолчать.

— Папаша, ты не переживай, — решило приободрить МакТвиспа Кресло, — я — Кресло Королевское Четвертое и сама придворных нитей, между прочим, а не какая-нибудь там табуретка из подворотни. По секрету, — шепнула мебель, заставив Кролика заинтересованно прислушаться, — на мне точно так же дедуля Йааван почивал, когда бабаня Вивальди выдворяла его величество из королевской спальни. Так что это у вас семейное.

Нивенс устало закатил глаза и, не говоря больше ни слова, бессильно рухнул в заботливо подлетевшее Кресло. Ну Кресло — и Кресло, в нем тоже доспать можно. Тем более оно мягкое и чистое. А вот Миране слегка не повезло с выбором. Впрочем, она сама захотела почивать в кровати. Вот пусть и вкушает монаршая особа все прелести незаправленной холостяцкой постели с вольными стадами пасущихся на простынях крошек.

 

В данном тексте помимо всего упороса также наличествует пасхалочка, касающаяся семьи Белой Королевы. Кто её разгадает — тот будет красный молодЕц, и тоже получит мини-фанфик на тему)