Проблемы интеграции (джен)

— Господин Главный аврор! — В дверях появился секретарь — К вам посетитель.

Гарри потер лоб, на котором знаменитый шрам был уже почти незаметен, и устало вздохнул. Особо неприятных посетителей он научился чувствовать именно из-за этого шрама. После смерти Волдеморта шрам не болел — но изредка начинал чесаться. Так было во время процессов над Пожирателями смерти, на которых Гарри присутствовал как свидетель, во время учебы на аврорских курсах, а затем и в Академии (Гарри долго не мог связать шрам с грядущими неприятностями, пока, в третий раз пересдавая проклятое зельеварение, не понял, что «подарочек» от Волдеморта чешется всегда перед какой-то пакостной ситуацией). Во время службы в Аврорате Гарри уже прислушивался к этой своеобразной подсказке: зачесался лоб — жди какой-нибудь пакости. Пакость, как правило, не заставляла себя ждать, но аврор Поттер уже был к ней готов. Постепенно о поттеровской интуиции заговорили сначала напарники, а затем подчиненные. Гарри не спешил их разочаровывать — пусть уж лучше шепчутся об интуиции, чем, чего доброго, записывают его в наследники Темного Лорда. Событий второго курса в Хогвартсе ему хватило за глаза.

— Кто? — коротко спросил он, уже догадываясь о личности посетителя. Секретарь его не подвел:

— Мистер Люциус Малфой.

Гарри поморщился, и секретарь тут же уточнил:

— Сказать ему, что вы заняты и не сможете его принять?

— Да нет, не стоит. Пусть войдет.

Люциус Малфой вошел в кабинет, опираясь на свою неизменную трость. Если раньше старший Малфой носил эту трость исключительно с целью выделиться (а то его в толпе не заметно, пижона чистокровного!), то теперь трость явно стала предметом первой необходимости и служила опорой при ходьбе.

— Мистер Поттер, — кивнул посетитель.

— Мистер Малфой, — ответил таким же небрежным кивком Гарри, не поднимаясь с места. Спрашивать о цели «визита» он не стал — не на светском приеме.

— Я требую оградить меня и мою семью от этого ненормального! — возмущенно начал посетитель.

— Конкретнее, мистер Малфой. Изложите все обстоятельства, желательно в письменном виде. Чтобы подать жалобу в аврорат, вовсе не обязательно являться на прием к Главному аврору.

— Я несколько раз подавал жалобы — и все безрезультатно!

— Безобразие, — согласился с ним Гарри, внутренне посмеиваясь. — И что вам ответили? Каждое обращение граждан магической Британии в органы охраны правопорядка должно быть рассмотрено в трехдневный срок, по истечении которого заявитель получает письменное уведомление. Вы хотите сказать, что ваши жалобы не были рассмотрены?

— Нет, не хочу. Но аврорат обязан охранять порядок!

— Обязан, — покивал головой Гарри. — В чем же вы увидели нарушение порядка?

— Этот ненормальный меня преследует!

— Вы имеете в виду мистера Симпсона?

— Кого же еще? Он третий день шатается по Диагон-аллее с плакатом «Люциус Малфой собирает еду на помойках!» Это возмутительно! Пока этот деятель ходил у ворот Малфой-менора со своими… пикетами, я терпел. Но его последняя эскапада уже перешла всякие границы!

Гарри хмыкнул. Магглорожденный выпускник Гриффиндора Элайджа Симпсон стал для Главного аврора Поттера головной болью не хуже незабываемого жулика Флетчера. Но если Флетчер был прост и понятен, как угол «Дырявого котла», то с Симпсоном все было намного сложнее. Единственный сын весьма обеспеченных родителей мог не утруждать себя работой, зато имел невероятно активную гражданскую позицию. И спешил ознакомить с ней всех окружающих, а в перспективе и большую часть магической Британии. Поначалу устроившись на работу стажером в отдел магических популяций, мистер Симпсон развернул бурную деятельность в защиту прав дементоров на трудоустройство, образование и достойный образ жизни. Шокированное руководство отдела поддерживать его инициативу отказалось, и он демонстративно покинул «сборище отсталых и косных обывателей, окопавшихся в насквозь прогнившем Министерстве». Затем он вышел на Диагон-аллею с плакатом, призывавшим к толерантности и политкорректности по отношению к дементорам, но был сильно побит нетолерантными магами, прекрасно помнившими, как при Волдеморте спущенные с цепи дементоры держали в страхе весь магический мир. Авроры успели вовремя и отбили «жертву произвола», пока ее не приложили каким-нибудь заковыристым семейным проклятьем, но ни это, ни лечение в Мунго не заставило мистера Симпсона умерить свой пыл. Разочаровавшись в идее социализации дементоров, неутомимый активист обратил свой взор на русалок и гриндилоу, требуя принимать их в Хогвартс. Результат был чуть получше — в Мунго на этот раз обращаться не пришлось. Затем мистер Симпсон последовательно выступал за легализацию однополых браков, проведение гей-парада (на который он вышел в гордом одиночестве), свободу выражения пищевых пристрастий для гемоглобинозависимых лиц, то есть вампиров (неделя в Мунго. Целитель, который его выписывал, записал в медицинской карте: «Психических заболеваний или проклятий не обнаружено. Просто дурак!») Теперь вот буйная активность мистера Симпсона обрушилась на Люциуса Малфоя. Чем бывший Пожиратель, а ныне достойный гражданин магической Британии, от всей души стремящийся искупить былые ошибки (ну да, ну да…) привлек внимание местного борца за добро и справедливость, Гарри не знал. Хотя иной раз вспоминал слова тетушки Петуньи, что бог шельму метит.

— Хорошо, мистер Малфой, — сказал он. — Я проведу беседу с мистером Симпсоном о недопустимости высказываний, порочащих честь и достоинство граждан магической Британии. Можете идти.

Мистер Малфой кивнул на прощание и удалился с величественным видом, изрядно подпорченным необходимостью опираться на трость. «А ведь он вроде не настолько старый», — подумал Гарри. И вызвал секретаря.

— Кто там у нас сегодня Диагон-Аллею патрулирует? Пусть доставят сюда этого… борца за толерантность.

«Борец за толерантность», доставленный в кабинет аж целого Главного аврора, держался с видом первого христианского святого перед римским легионером. Но Поттера почему-то не впечатлил.

— Итак, мистер Симпсон, — начал Гарри. Но задержанный, гордо поправив косо висевший на груди плакат, уточнил:

— Я не мистер Симпсон!

— А кто? — удивился Гарри. И подумал, что в Мунго обращаться все-таки придется.

— Теперь я Алоиз Фафнир! — гордо изрек задержанный.

— И давно вы стали… Алоизом Фафниром? — поинтересовался Главный аврор.

— С сегодняшнего дня! Я подал в Министерство заявление о смене имени и фамилии. Не желаю носить имя, которое не отражает мою внутреннюю суть!

— И как отреагировало Министерство?

— Отсталые, косные люди!

— Ближе к делу, мистер…

— Фафнир. Вы представляете, мистер Поттер, в магическом мире до сих пор отсутствуют удостоверения личности. И когда я потребовал выдать мне паспорт на имя Алоиза Фафнира, мне отказали! Под этим совершенно нелепым предлогом отсутствия необходимой документации! Нам решительно необходима более тесная интеграция с маггловским миром, я давно это говорил!

— Интеграция с маггловским миром — вещь, бесспорно, интересная, но вы здесь несколько по иному вопросу, — строго сказал Гарри. — Что это за безобразие у вас на плакате?

— Почему безобразие? — искренне удивился задержанный. — Я выражаю свой протест против засилья аристократии!

— Так и писали бы «Протестую против засилья аристократии», а не «Люциус Малфой собирает еду на помойках!». Что за бред, причем бред оскорбительный и не соответствующий действительности?

— Вот! Вот наконец-то меня поняли! Малфои должны не в своем поместье шиковать, а понести расплату за все свои злодеяния! Вы знаете, что мысли материальны?

— Что? — потерял дар речи Гарри. И подумал, что с диагнозом в Мунго тогда ошиблись. Это уже не в аврорат, это к психиатру…

— Любая изреченная мысль, — с видом умудренного жизнью наставника изрек свеженареченный Фафнир, — становится материальной и воплощается. Вот написал я про Малфоя — и дал стимул материализации этой идеи.

— И чем же вам так не угодил Люциус Малфой?

— Бесит, — коротко изрек задержанный.

— И тем не менее вы не должны нарушать общественный порядок. Ваше отношение к мистеру Малфою — исключительно ваше личное дело. А провоцировать беспорядки в общественном месте, тем более излагая заведомо ложную информацию, запрещено.

— Бред, — фыркнул бывший мистер Симпсон.

Гарри одним движением палочки очистил плакат от надписи и сказал:

— Вам предписывается заплатить штраф за нарушение общественного порядка и пройти обследование в Мунго.

— Карательная психиатрия! — возмутился задержанный. — Вы не сможете заглушить голос протеста! Всюду коррупция и кумовство!

— Идите, мистер Симпсон.

— Я Алоиз Фафнир!

— Да хоть Красная Шапочка. Называйте себя как хотите, а вот закон нарушать не стоит.

Когда за Симпсоном-Фафниром закрылась дверь, Гарри только вздохнул.

— Интеграция с миром магглов, — проворчал он. — Лучше бы что-нибудь доброе перенял…