Памблчук (Pumblechook) (гет)

Он откинул назад покрытую капюшоном голову и глубоко вздохнул. Промозглый запах смерти заполнил его ноздри и успокоил его призрачное существо. Он медленно выдохнул, со свистом проталкивая воздух сквозь кривые черные зубы. Изодранная мантия колыхалась вокруг него в медленном танце, улавливая и поглощая мутный свет луны.

Он поднял руки. Костлявые продолговатые пальцы распрямились и потянулись к луне. Он был собран и готов к работе. Он кружил над гудящими рельсами, выжидая. Вибрация усилилась настолько, что соединительные болты загремели в пазах. Он закрыл глаза, ослеплённые невыносимо ярким светом. Услышал визг пара, вырывающегося из металлического свистка, и жуткий вой колес, вызванный вцепившимися в них тормозами.

Буфер остановился всего в нескольких ярдах от него. Машинист что-то кричал, но умолк, когда он поднялся в воздух и заскользил в сторону кабины.

— Сп… спаси и сохрани нас! — заикаясь, произнес кочегар.

Он пронесся мимо двигателя, и огонь в топке опал и погас. Приблизился к первому вагону поезда, скользнув обтрепанной мантией по тендеру.

Сдвинув дверь, он проскользнул в Хогвартс Экспресс. Вобрал в себя и посмаковал эмоции... детей — оптимистичных, общительных, уверенных в себе детей.

Дохнул на окно, и его дыхание, подобно северному ветру, превратило влагу на стекле в ледяную паутинку. Провел прогнившим ногтем по переплетающимся линиям и закрыл глаза в попытке почувствовать мужчину. Среди этих детей находился взрослый маг. Он повернул покрытую капюшоном голову, пронизывая поезд, не взглядом — это было бы абсолютно бесполезно — но сознанием, всем своим существом, обрывками своей души.

Стелясь и скользя по коридору, он следовал своим ощущениям. Испуганные вскрики видевших его детей возбуждали и толкали вперед. Наконец он достиг искомого купе.

— Оставайтесь на местах! — крикнул маг детям.

Медленно, интригующе медленно, он сдвинул дверь. В руках мага был мерцающий огонек, освещавший его лицо серо-голубыми всполохами. Этот маг не был Блэком. Блэка здесь не было.

Памблчук повернулся к огоньку.

«Славный фокус», — подумал он, пытаясь передать эти слова ... оборотню. Точно, сейчас он это почувствовал — раздвоенная и измученная личность. От этого человека исходила опасность. Маг определенно был оборотнем. Рядом с ним стояла маленькая, испуганная ведьма — пушистые волосы и побледневшее лицо. Она взглянула на Памблчука, потом на огонек в руках оборотня так, как будто поняла, как будто она услышала его реплику. Она была действительно сильной ведьмой, если могла слышать мысли дементора.

Стоящий рядом с магом мальчик ахнул, увидев его руку. Он быстро спрятал ее в развевающийся саван и посмотрел прямо на мальчика. Глубоко и шумно втянул в себя воздух. В основном ради эффекта — это пугало детей. Памблчук сконцентрировался — этот мальчик был знаком со страхом лучше, чем многие, он пережил... смерть.

Смакуя воспоминания, подпитываясь страхами мальчика, он забылся. Купаясь в ужасе и тревоге ребенка, он закрыл глаза, отключил остальные чувства и не заметил, как оборотень вытащил палочку.

— Экспекто патронум!

Слепящая вспышка белого света рассекла воздух. Она была слишком близко, чтобы уклониться, и пространство было слишком ограниченным, так что он мог только отступить назад. Удар должен был прийтись точно в грудь.

— Пиздец.

Он потер костяную бровь иссохшей рукой. Ну почему эти чертовы маги так поступают? Заклятие Патронуса ощущалось как удар метеорита. Тебя оглушало на часы, а то и дни. Сбитый с толку, он попытался подняться, но ноги не держали его, и он снова упал. Съёжился в темном углу коридора — выбора не было, придется остаться в поезде до тех пор, пока он не придет в себя.

Черт, ему бы не помешало немного шоколада.

Ночь уже перевалила за середину, когда он, наконец, смог убраться из поезда. Станция была пустынной. Он цеплялся за окна вагонов, потом за шлагбаумы, отчаянно пытаясь скрыться, найти безопасное место. Его чувства и инстинкты онемели, он не ощущал ничего вокруг. Он ослеп. Из последних сил он рухнул в заросли рядом с платформой и отключился.

* * *

Дементоры никогда не считались счастливыми созданиями, но Памблчук был несчастен настолько, что вполне мог бы послужить символом упадка. Прошло три с половиной года после столкновения с Патронусом в поезде, а его состояние не улучшилось.

Он приполз в большой лес, который стал ему домом. Бродячие существа, жившие здесь, обходили его стороной, и он, в свою очередь, не обращал на них внимания. Осенью кормился ежевикой, зимой — вереском, весной — крапивой. Время от времени, чтобы удовлетворить свои нужды, вытягивал радость из скачущих мимо зайцев, высасывал их счастливые мысли и отбрасывал оставшееся. Потом этот аппетит исчез. Было очевидно, что он сломлен.

Он утратил способность летать, общаться с себе подобными и сводить людей с ума — он был на мели. Когда другие дементоры пришли в лес в поисках Блэка, он замахал руками, побежал за ними, даже пытался кричать, но толку от этого не было. Они бросили его, или не заметили, или исключили из своих рядов, или...

Все было плохо. Он уселся на бревно, спрятал голову в ладонях и погладил болтающуюся на щеках плоть, пытаясь успокоиться.

Тяжелая, грузная поступь сотрясла землю, раскачала деревья и спугнула мелкую живность с насиженных мест. Лес был настолько густым, что даже в полдень в нем было почти темно. Из сумрака появился человек и направил арбалет на ссохшееся тело Памблчука.

— Эй, ты, ну-ка вставай, да помедленней — сказал он.

Повернув голову, он заглянул в темные глаза самого огромного человека из тех, что ему доводилось видеть. Доводилось видеть... Хагрид. Он узнал его. Камера сорок четыре, 1992 год, под следствием. Заключенный Хагрид — отпущен за отсутствием состава преступления.

Памблчук подчинился и медленно встал, вытянувшись в полный рост.

— Чёт ты тут делаешь, ты пожиратель душ? — угрожающе спросил Хагрид.

Памблчук склонил голову набок в молчаливой мольбе.

— Я застрял здесь. Я очень давно не высасывал ничьих душ, — ответил он, пытаясь передать свои мысли.

— Тебя послал Сам-Знашь-Хто?

Он покачал головой: — Я приехал поездом.

— Ладно, пофиг хто там тя послал — вали отсюдова! — Хагрид поднял арбалет и прицелился точно промеж Памблчуковых глаз.

Это был конец, смерть. Он был готов.

Он склонил голову, плечи поникли. Способности к сопротивлению в нем не осталось ни на грош.

— Ну, чё ждёшь-то? Улетай! Кыш!

Памблчук нескладно подпрыгнул на пару дюймов и приземлился обратно на ноги. Взглянул на Хагрида и пожал плечами.

— Летать не могёшь?

Он кивнул.

— Во бля! — Хагрид опустил арбалет. — Ты чё, один?

Он выразительно кивнул.

— Давно один-то?

Он снова кивнул и глубоко, с шумом, вздохнул.

Хагрид подошел поближе.

— Ты, вот чё, пошли со мной, — сказал он, уже не так враждебно.

Памблчук протянул бледную, когтистую руку, предлагая ее Хагриду. Посмотрев на предложенное, великан наморщил нос и покачал головой.

— Лучче не надо, коли ты не против. Подёшь со мной рядом.

Он засунул руку обратно в саван и медленно заскользил по лесной тропе.

* * *

— Гермиона! Слышь, Гермиона!

Все, кто занимался в библиотеке, обернулись, когда Хагрид попытался привлечь ее внимание. Она закрыла книгу и раздраженно взглянула на него.

— Добрый вечер, Хагрид. Чем я могу тебе помочь?

Лесничий нащупал стул напротив нее. Когда он уселся, стул предупреждающе хрустнул. Гермиона вздрогнула, ожидая, что он развалится в любую минуту.

— У меня в хижине есть чего-то. Я эт' в лесу нашел. Я подумал, ты ж могёшь притти и глянуть, — сказал он шепотом, чуть более громким, чем крик обычного человека. — Профессор Дамблдор уехал, а мне, вишь, надо кому-т' показать...

— Хагрид, если это Грауп, то я не пойду. Извини, но мне нужно заниматься.

— Не, эт' не Грауп, — ответил он. — Чёт-т чудное. Самое чудное, чего я видал.

Чуднее, чем акромантул, единорог или стадо тестралов? То, что могло показаться чудным Хагриду, должно было быть действительно необычным.

— Ты хочешь, чтобы я пошла прямо сейчас?

— Коли можешь, Гермиона. Я там оставил его жевать пряник.

— "Его"?

— Так я думаю эт' "он", вроде.

— Тогда подожди, я только позову Гарри и Рона, — она встала, но он схватил ее за запястье.

— Не, не Гарри. Он напугается.

Хагрид говорил искренне. Она поразмыслила с минуту, прежде чем кивнуть, соглашаясь.

* * *

Хижина была приятной. Летучие мыши носились между стропилами, а решетка камина раскалилась ровно настолько, чтобы давать тусклые красные блики. Если сесть подальше, на гигантскую кровать в дальнем углу комнаты, жар будет ощущаться не слишком сильно.

Пряник, который ему дали, был интересным. Если пососать его достаточно долго, можно почувствовать сладость. Это было не противно, просто необычно. Пушистые сиреневые тапочки, которые Хагрид чуть не силком надел ему на ноги, были весьма забавными. Они оказались мягкими и удобными — это ему понравилось.

К открытому окну подлетела галка и, судорожно взмахивая крыльями, мягко приземлилась на деревянный подоконник. Каркнула приветственно. В этом странном окружении Памблчук почувствовал себя как дома. Три одиноких года в лесу заставили его отчаянно соскучиться по любому обществу, и сейчас, когда он вновь ощутил вкус близости других существ, он не желал его потерять.

Дверь в хижину отворилась. Хагрид вернулся с девушкой. Лесничий ткнул пальцем в его сторону прежде, чем разжечь огонь. Памблчук отодвинулся от очага как можно дальше и укрылся за массивной спинкой кровати.

— Остановись, Хагрид, его это беспокоит! — крикнула девушка. Памблчук присмотрелся к ней. Она прижалась к двери, стоя на негнущихся ногах, и смотрела на него со страхом.

— Оно жжется.

— Он сказал — "оно жжется"!

— Ты слышишь меня, ведьма?

— Конечно. Хагрид, ты ведь слышишь его, разве нет?

Хагрид замер с кочергой в руке и посмотрел на девушку.

— Не, я не слыхал никого, окромя тебя, Гермиона.

— Гермиона.

— Мерлин, он только что произнес мое имя, — она сделала шаг в его сторону, и он смог рассмотреть ее лицо. Вьющиеся волосы распушились вокруг небольшого бледного личика. Он узнал ее! Это была девочка из поезда. Она стала старше, но, в сущности, осталось такой же. И могла слышать его. Он мог общаться.

— Кажись он того — безобидный, — сообщил Хагрид. — Летать, вроде, не могет совсем. Потерял силу, значит.

Она подошла поближе. — Это правда? Ты утратил силу?

— С тех пор как мы вместе ехали в поезде. С тех пор как оборотень ударил меня Патронусом, я лишился силы, потерял все, завис между небом и землей, остался совсем один.

— С тех пор, как мы ехали в поезде? — девушка на секунду задумалась. — Но это же было в начале третьего курса!

Памблчук опустил взгляд на свои руки, все еще бессильно сжимающие пряник. — Я много лет провел в лесу.

— Чё он те сказал-то? — спросил Хагрид, усевшись на кровать рядом с дементором.

— Профессор Люпин ударил его заклятием Патронуса в Хогвартс Экспрессе, когда здесь были дементоры, помнишь?

— Эт' када они Сириуса Блэка искали, штоль?

— Блэк. Он сбежал. Меня послали найти его.

— Да, похоже, он искал Сириуса.

— Чёж он тада не убрался с остальными?

— Подожди, — она повернулась и снова посмотрела на его скрытое капюшоном лицо. Опустилась на коленки, недалеко от его ног, удивленно помолчала, заметив тапочки, потом покачала головой и спросила: — Почему ты до сих пор здесь?

— Я не могу летать, не могу чувствовать. Я потерял способность ощущать себе подобных. Они бросили меня, а без их помощи я не могу вернуться в Азкабан.

— Его бросили. Он из Азкабана.

Хагрид оцепенел от услышанного.

— Хагриду не нужно меня бояться, — он вытянул длинный палец и дотронулся до Хагридова колена.

— Дементор, как ты думаешь, кто сейчас контролирует Азкабан? — подозрительно спросила Гермиона.

Он посмотрел на нее свысока, несколько сбитый с толку. Вопрос был очень глупым для такой разумной девушки.

— Благородное братство дементоров Азкабана, конечно.

Гермиона отвела взгляд и обратилась к великану, лучезарно улыбаясь:

— Он считает, что дементоры по-прежнему контролируются Министерством. Ты понимаешь, что это значит, Хагрид?

Хагрид покачал головой и неуверенно взглянул на неё.

— Мы заполучили единственного дементора, все еще преданного Министерству. Единственного, неподвластного Темному Лорду.