Не грози Годриковой Лощине, или Хижина Гарри Блэка (джен)

В большом белоснежном особняке, утопающем в тропической зелени, разросшейся по всей Годриковой Лощине до размеров небольших джунглей, было шумно. Сегодня на празднование семидесятого юбилея главы семьи собралось всё многочисленное семейство, друзья и даже соседи. Над деревушкой плыли аромат жарящегося на углях мяса и мягкий нью-орлеанский джаз.

Сам юбиляр, устав принимать поздравления, расположился в саду. Он устроился в любимом кресле-качалке под старой финиковой пальмой в окружении внуков и правнуков всех возрастов.

— Дед, дед, ну расскажи, как всё было на самом деле, — требовательно попросил, кажется, кто-то из сыновей Розы… как же его, Невилл Люциус, или это кто-то из детишек Лили — Дин Шимус или Джордж Филиус?

— Как было на самом деле? — старый, седой как лунь победитель Волдеморта серьёзно поглядел на него поверх очков. — Что именно?

Мальчишка на миг растерялся, однако остальные ребята начали вопить на все голоса:

— О белом колдуне Волдеморте!

— О Мальчике-который-выжил-назло!

— Тихо-тихо, малышня! — подошёл, протирая платком толстые стёкла очков, Альбус-Северус Поттер. — Это же одна и та же история! Пап, мне кажется, им действительно пора рассказать, — он положил на колени отца потёртый альбом и наколдовал себе стул.

Старый Гарри кивнул, а затем, затянувшись, выпустил пару колечек из видавшей виды вишневой трубки — и начал свой неспешный рассказ:

— Все началось вот с этого небольшого куска пергамента, — проговорил он, переворачивая страницу альбома.

* * *

Англия, Литтл Уингинг,

31 июля 1991 год.

Раскрасневшийся Вернон Дурсль нервно расхаживал по гостиной, каждым шагом приближая себя к апоплексическому удару:

— Этот твой чёртов племянник! — кричал он на побледневшую и растерянную жену. — Все эти ненормальности пора прекращать! Петуния, мы просто не можем держать его дальше в чулане и позволять появляться в этих обносках на людях! Не говоря уж о том, чтобы он постоянно копался в саду! Соседи уже и так шепчутся — и поверь мне, скоро начнут обрывать горячие линии социальных служб. Нас уже и так заклеймили рабовладельцами! И как у твоей сестры и этого чокнутого… как его… Поттера родился чёрный ребёнок?!

— Но Вернон, — Петунья набрала воздуха в грудь и, не повышая голоса, перешла в контратаку, — мы ничего, просто ничего не можем поделать с ним… ты же помнишь, что я рассказывала тебе про тех людей… Он должен жить с нами! И Гарри, ты же знаешь всё его эти странности: ему просто комфортно там засыпать, а ещё он говорит, что эта рвань, которая больше его на два размера, сейчас в моде, и что он хочет стать ландшафтным дизайнером! Но ландшафтный дизайнер куда лучше, чем… — в этот момент в распахнутое окно влетела сова и уронила на пол конверт с красной сургучной печатью.

* * *

— Вот так я оказался в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс и надолго отложил в дальний угол свою мечту об альпинариях… — старый Гарри вдруг замолчал и закашлялся под негодующий возглас его старшей внучки Нарциссы Джиневры Малфой:

— Дед! Ты же обещал не курить! Дядя, а ты куда смотришь!

Альбус Северус примирительно поднял руки и подмигнул малышне, и те, всё истолковав верно, загалдели наперебой:

— Дед, правда, что Хагрид принёс тебе торт в кармане?

— А потом ты ехал на Хогвартс-экспрессе и встретил своих друзей?

— А мистер Малфой предложил почистить ему ботинки, а вместо этого ему начистили физиономию, — подал голос Дин Шимус и тут же получил локтем в бок, — извини, Нарси, не обижайся, но это же чистая правда, мне дедушка Рон рассказывал!

— А что он еще рассказывал? — ядовито спросила Нарцисса. — Небось, как отрыгивал слизняков?

— Не, — отмахнулся Дин Шимус, — про то, как они нашли в теплице у Спраут удивительную траву, а в подземельях под школой встретили Ужас Слизерина.

* * *

Шотландия, Хогвартс,

5 ноября 1991 год.

По полу в кабинете зельеварения стелился лиловый туман, и кипящая злостью фигура стремительно приближалась к парте Гарри и Невилла:

— Опустите руку, мисс Грейнджер! — привычно рявкнул профессор Снейп, даже не оборачиваясь. — Лонгботтом! — ядовито процедил он. — И особенно вы, Поттер, запомните: если вы ещё раз попробуете пронести в класс что-то из ваших экспериментальных посадок — будете исключены, и оставшуюся часть жизни вам предстоит работать официантом или уборщиком, хотя такого, как вы… вряд ли наймут. Вы такой же жалкий, заносчивый… — грохот захлопнувшихся учебников оборвал его монолог на середине. Под его удивлённым взглядом поднявшиеся в едином порыве юные гриффиндорцы молча покинули класс.

— Гарри, как ты можешь терпеть нападки этого белого расистского куска дерьма? — начал заводиться Дин Томас, когда они переступили порог гостиной. — Уже все знают, что он придирается и занижает тебе оценки только потому, что ты — чёрный! А Гермиону так вообще не спрашивает… потому, что она тоже чёрная, как и я!

— Дин Томас, — Гермиона негодующе наставила на него палец. — Отвратительные расистские взгляды профессора Снейпа ещё не повод публично оскорблять преподавателя, ты же знаешь, есть иные, цивилизованные методы борьбы за наши права!

— Фокайль сасанах! — выругался сквозь зубы Финниган. — С этой английской свиньёй можно говорить только на языке силы, вот когда мой дядя Далвах служил в ИРА...

— Спасибо, Дин, и тебе тоже, Шимус, — Гарри примирительно поднял руки, а затем плюхнутся на диван, жестом предлагая друзья последовать его примеру. — Вы знаете, — задумчиво и как-то удивительно одухотворённо произнёс он, — у меня есть мечта…

— Что когда-нибудь у нас будет чёрный Министр Магии, — перебил его развалившийся рядом Рон Уизли. — А ещё Главный Аврор тоже будет из ваших? Гарри, друг, такие как папаша этого белобрысого слизеринского ублюдка, просто не допустят подобного! Отец говорил, что в восьмидесятых Малфой...

— Рон Биллиус Уизли, — негодование Гермионы переключилось теперь на него. — Во-первых, не ублюдок, а альтернативно зачатый, а во-вторых, если бы ты интересовался чем-то помимо квиддича, то знал, что в МАСША в двадцатых годах уже был чёрный президент и при этом — женщина!

* * *

— Дедушка, а разве ужасом Слизерина был не василиск? — уточнил спокойный и умненький, весь в своего отца профессора Тедди Люпина, Ремус.

— А как ты сам думаешь? — старый Гарри лукаво посмотрел на него и снова принялся набивать трубку.

— Нет, — подал голос тринадцатилетний Тэд Шеклболт, удивительно похожий на своего покойного деда Кингсли. — Василиск был… василиском Слизерина, верней, просто обычным сторожевым василиском, и истреблял в подземельях крыс. Но он уже совсем старый был, и у него с головой, видимо, что-то случилось, а он по ошибке в трубы попал.

— Бедненький… поэтому его пришлось усыпить? — шмыгнула носом Молли-младшая.

— Вот и я говорю, истинный ужас — это когда взрослый человек позволяет себе подобное поведение! И ведь мистер Финниган оказался прав, и вы всё-таки показали Снейпу? Ну, я про тот случай, когда ты ему двинул по челюсти, а потом он три дня валялся в больничном крыле? — снова подал голос Дин Шимус.

— Это было заклинание Экспеллиармус, — покачал головой старый Гарри, — и профессор Снейп оставался без сознания лишь до утра. Однако дело было не в том, что я хотел доказать ему что-то. Просто мне тогда было кого защищать.

— Дедушка, ты говоришь про своего крёстного? А каким он был?

— Отчаянным, — старый Гарри, вздохнув, помассировал переносицу, — и весёлым. Знаете дети, я его очень любил. Ему было важнее, что у тебя внутри, а не то, чистая ли в твоих венах кровь и какого оттенка у тебя кожа, и уж совсем без разницы, покрывается ли она в полнолуние шерстью. Хотя, конечно, иногда он вел себя как последний мудак! Но мне его до сих пор не хватает.

* * *

Шотландия, Хогвартс,

28 июня 1994 года.

Они сидели на полу Визжащей хижины, и Сириус, привалившись к стене, с наслаждением затягивался самокруткой.

— Гарри, ты, может быть, и не знаешь, но когда ты родился, твоим крестным стал я... Хотя тогда та ещё вышла история! — он лающе рассмеялся. — Когда Лилс собралась тебя вдруг рожать, Джим уже неделю пропадал по заданию Дамблдора… Нет, даже не спрашивай, где. Да и сам я, конечно, хорош...

Гарри понимающе покивал, и крёстный продолжил:

— В Мунго из наших я, увы, оказался отнюдь не первым... а они все даже виду не подали! Меня же тогда чуть удар не хватил. Задница гиппогрифа! Представь, захожу я, значит, в палату, а там твоя мать держит тебя на руках… крохотного и такого… чёрного. Я так и сел. Это потом уже, когда отмечали твоё рождение, и Сохатый перестал ржать, словно конь, он рассказал, что кто-то из Поттеров свою жену, прапрабабку его, привез из Конго. Ему вот от неё по наследству достались волосы, а тебе… думаю, ты меня понял. Так вот, — с некоторой неловкостью продолжал Блэк, — Я, разумеется, пойму, если ты захочешь остаться с дядей и тётей... Но ты всё-таки подумай. Мое доброе имя почти восстановлено... может, если бы ты захотел... э-э... знаешь, у меня неплохой дом... и думаю, тебе там понравится. Так как насчет сделать оранжерею из чердака, раз уж не выгорело с гиппогрифом?

* * *

— Дедушка, это ведь Тот Самый дом? С настоящими высушенными головами и… — загорелся юный Сэм Джордан, внук уже покойного Ли.

— Эй, не торопите историю! — возмутилась Нарцисса. — Сначала дедушка победил на турнире дракона! Это же был первый Тремудрый Турнир за последние триста лет!

— И да, мы все знаем, почему они так не хотели, чтобы дедушка в нём участвовал! — Фыркнул на ухо ей Дин Шимус.

* * *

Шотландия, Хогвартс,

31 октября 1994 года.

— Невероятно! — воскликнул Людо Бэгмэн, схватив руку Гарри. — Необычайное происшествие! Джентльмены... леди, — обратился он к чемпионам, таща Гарри за собой, как собака кость. — Позвольте представить вам, как бы удивительно это ни звучало, четвёртого чемпиона! Имя Гарри только что выскочило из Кубка.

Виктор Крам оглядел Гарри с головы до ног, и его и без того хмурое лицо потемнело. Седрик вопросительно переводил взгляд с Бэгмена на Гарри, как будто ослышался. Что до Флер, то она только растерянно взмахнула ресницами.

— Альбус, он не может участвовать, — поджав губы, возразила Минерва МакГонагал. — Это Тремудрый Турнир! Три участника! И ему ещё нет семнадцати! Это решительно невозможно!

— Невозможно? — Снейп, как и всегда, будто бы источал яд. — Да наверняка этот маленький черномазый засранец сам…

— Северус! — сурово оборвал его Дамблдор и уже мягче продолжил: — Господа, запретить ему участвовать мы тоже не можем: как это будет выглядеть со стороны — три белых чистокровных участника!

— Па'дон, — возмутилась мадам Максим, — Флер хоть и бе’гая, но всё же на четвег’ть вейла!

— А Виктор еврей… по бабушке! — неожиданно поддержал коллегу Каркаров.

Виктор Крам закрыл ладонью лицо, а все остальные ожидающе посмотрели на внезапно залившегося краской смущения Седрика Диггори.

— От лица Британского Министерства Магии я предлагаю сослаться на магический нерушимый контракт и больше к этому вопросу не возвращаться, — тяжело вздохнул Барти Крауч и надел на голову свой котелок.

* * *

— А потом эта старая ведьма Скитер так и написала, мол, что это была победа не факультета, и даже не школы, а победа британской политкорректности, и она была заранее предрешена, — Джеймс Сириус словно соткался из сумерек с тарелкой мяса в руках. — Но ваш дед объективно в свои четырнадцать был лучшим. Он превосходно летал, а уж как он накладывал сглазы в стиле фристайл! Даже старик Дамблдор не читал рэп с такой скоростью! И никто не разбирался круче вашего деда в заколдованных парковых лабиринтах. А самое главное — он всегда умел достигать поставленной цели.

— Увы, иногда цель так ярко сияет перед тобой, что ты можешь ослепнуть от её блеска и замереть, как баран в свете фар! — старый Гарри ворчливо потёр переносицу — Ещё немного, и меня бы пришлось отскребать не то с бампера, не то с алтаря.

— Дедушка, но как же ты тогда спасся?

— Что я могу сказать, дружище, Волдеморт и его прихвостни всегда, всегда недооценивали всех тех, кого привыкли считать вторым сортом.

Старый Гарри открыл альбом посередине — где на картонном листе красовалась пожелтевшая газетная вырезка:

«Ку-клус-клан показал свое уродливое лицо в Литтл-Хэнглтоне:

…В ночь на 23 июня дежурный констебль принял срочный вызов от бдительного викария, который заявил, что группа подозрительных лиц в капюшонах пытает на местном кладбище чёрного мальчика. По тревоге был подняты не только силы полиции, но и расположенная неподалёку военная часть… »

— В общем, обливиаторы потом сбились с ног, а я провёл полночи в участке, пока за мной не явился злющий-презлющий старина Снейп и не забрал меня обратно в застенки «Святого Брутуса», где самое место таким неблагонадёжным элементам, как я. Ах, профессор, он меня, конечно, терпеть не мог, но из неприятностей вытаскивал регулярно.

— Да-да, — спустилась с крыльца всё такая же кудрявая и растрёпанная, как в юности, Гермиона Уизли с подносом холодного лимонада. — Он стоил тебе юношеской депрессии, а ты ему — ранней седины и прободения язвы.

* * *

Шотландия, Хогвартс,

25 августа 1996 года.

Дамблдор приподнял свою почерневшую уже до локтя руку и осмотрел её с таким выражением, как будто ему показали любопытнейший экспонат.

— Ты отлично справился, Северус. Сколько мне осталось до…

— До конца? — сухо уточнил Снейп, а затем после недолгого колебания всё же ответил: — Не могу сказать. Может быть, год. Сдержать такие чары навсегда невозможно. Постепенно они начнут распространяться. Это из тех заклятий, которые со временем только усиливаются.

— Я имел в виду, до того, как это станет слишком заметно, — успокоил его Дамблдор, задумчиво отбивая пальцами по подлокотнику регги. — Что же, пока я хочу тебя снова кое о чём попросить.

— О нет, нет! Даже не думайте! — проворчал Снейп. Его худое лицо выражало сейчас настоящую злость. — Как многое для вас разумеется само собой, Альбус!

— Северус, но так продолжаться не может! Ты должен сам понимать, что твоё отношение к Гарри стало поводом для критики даже в прессе… Я полагаю, что всему виной среда, в которой ты рос… и я, конечно, не могу насильно навязывать тебе толерантность, но всё же замечу, что и на твоём факультете тоже учится чернокожий студент и его мать, миссис Забини, выразила свои опасения напрямую Скримджеру… Мы ещё можем как-то мириться с идеями о чистоте крови, но вот расизм… А ещё третьего дня на тебя жаловалась профессор Вектор…

— Послушайте, Альбус, — Снейп провёл по лицу рукой и тоскливо уставился на директора: — Я шпионю у Лорда для вас, я шпионю у вас для Лорда. У меня по шесть пар в день пять дней в неделю, а по ночам я варю для больничного крыла эти бесконечные зелья и мне ещё нужно когда-нибудь проверять эссе. Так ответьте со всей искренностью, на которую вы способны, ну и кто после этого из нас негр? — бесконечно долгое мгновение Снейп вглядывался в Дамблдора, и тот лишь устало опустил плечи:

— Прошу тебя, Северус…

* * *

— И вообще, дальше в этой истории начинается сплошная политика, — тяжело вздохнул старый Гарри, разглядывая газетные вырезки, и замолчал.

— После того, как Северус Снейп стал директором Хогвартса, — с энтузиазмом продолжила за него рассказ Гермиона, — а Альбус Дамблдор окончательно почернел, у мистера Риддла просто не осталось шансов. Я бы сказала, что он совершил политическое самоубийство.

— А разве его не горящими покрышками завалило в атриуме Министерства? — хмыкнул Дин Шимус, который больше всех остальных знал о беспорядках и жёсткой гражданской позиции.

Уилтшир, Малфой мэнор,

30 июня 1997 года.

— Мой повелитель, волшебное сообщество нас не поддержит… — со всем возможным почтением возразил Люциус.

— О чём ты говоришь, мой скользкий друг? — в голосе Лорда прозвучало неподдельное удивление.

— За то время, пока вас не было… — Люциус нервно сглотнул, — понимаете, естественная миграция существовала даже в начале века... в числе священных двадцати восьми уже были выходцы из Северной Африки, и даже среди близких родственников ваших слуг… — он бросил опасливый взгляд на Лестрейнджей, — сейчас же их немногим меньше тридцати трёх процентов, и то, что из двух детей пророчества вы отправились убивать именно чернокожего…

— Откуда мне было знать, что у двух белых родителей… — яростно прошипел Лорд, — предатель Хвост не потрудился упомянуть об этой детали!

* * *

— Мы провели на баррикадах пятнадцать дней. И это были самые долгие пятнадцать дней в нашей жизни! — С жаром рассказывала Гермиона, и дети, замерев от восторга, ловили каждое её слово, потягивая лимонад и, кажется, не замечая вкуса. — Мы стояли плечом к плечу против несправедливости и тирании. Мы не боялись говорить о своих правах вслух!

— А затем начался учебный год и родители вместе с профессорами разогнали нас к Мордреду! — хохотнул подошедший Дин Томас. К своим семидесяти он изрядно раздобрел и отпустил бородку. — И это не считая того, что всем, задержанным тогда за гражданские беспорядки, пришлось Атриум от граффити отмывать, а я столько сил убил на то, чтобы облагородить фонтан Волшебного Братства! — он ткнул пальцем в самую яркую колдографию, с которой на фоне футуристических цветов монумента махала руками толпа старшекурсников всех рас и народностей — с одинаково сияющими глазами. А где-то на фоне перевёрнутых лавочек и столов несколько колдомедиков безуспешно пытались вытащить из дымящей покрышки странного лысого человека, который, кажется, практически не дышал.

— А Тёмный Лорд-то вот совсем белый! — смешливо прищурилась Молли-младшая.

— Тогда уж он должен быть Бледным Лордом, — возразил Дин Шимус.

— А разве бледным не должен быть конь? — уточнил, почесав голову, дотошный Ремус.

— Ну, надеюсь, до этого мы доживем нескоро, — старый Гарри, кряхтя, поднялся с кресла-качалки и они с малышнёй отправились смотреть, как в небе над Годриковой Лощиной вспыхивают разноцветные фейерверки.

И в новой, толерантной Магической Британии всё было хорошо.