За северным ветром. Часть I: Возлюбленный (гет)

Сильный порыв ветра ворвался в большой зал с восточными колоннами, принеся с собой горную свежесть и прохладу. Потухли свечи. Стоявшая на постаменте фарфоровая ваза, украшенная изображениями синего лотоса, покачнулась и упала на мраморный пол, разлетевшись вдребезги на множество мелких осколков. По стёклам высоких окон барабанили капли дождя, нарастали раскаты грома и протяжно, со свистом завывал северный ветер. Зал погрузился во тьму, и лишь изредка его освещала синева от ярких вспышек молний.

Именно так выглядел в тот хмурый день Дамурийский зал Ветреного дворца — резиденции императоров Северной Гипербореи.

На звук разбившейся вазы пришел, покачиваясь из стороны в сторону при ходьбе, немолодой коренастый слуга в ливрее и старомодном парике. Осветив место падения вазы, он недовольно проворчал, поставил фонарь на пол и принялся спешно собирать в платок осколки фарфора. За окнами снова вспыхнула молния, залив светом на мгновение весь зал. Немного с опозданием громыхнул гром, и в этот самый момент слуга неожиданно увидел перед собой человека в чёрном сюртуке, который, словно призрак, появился из ниоткуда. Лакей вскрикнул от неожиданности и выронил осколки обратно на пол.

— Тише, не пугайтесь, это всего лишь гроза и буйство северного ветра, — произнёс во тьме хорошо знакомый властный голос.

— Ой, это вы, господин посол, — спешно и с поклоном проговорил слуга и, подняв с пола фонарь, осветил лицо своего собеседника. — Я и не расслышал, как вы подошли. Чего вы желаете?

Посол был рослым черноволосым мужчиной лет тридцати с правильной горделивой осанкой. Он был весьма недурен собой. Лицо украшали густые брови с мягким изломом, из-под которых хищным взором глядели карие миндалевидные глаза. Выделяющийся в профиль крупный прямой нос выдавал в нём остропольские корни. Вокруг его губ, на подбородке и щеках росла коротко подстриженная щетинистая бородка, придающая его лицу ещё больше харизмы и властности. Его голову венчала чёрная пышная ассиметричная шевелюра с прямым пробором. Распущенными его волосы доходили до подбородка, но сейчас они были связаны красной лентой в хвост на затылке.

— Где императрица? — спросил он, вглядываясь в слугу так пристально, что того бросило в дрожь

— Её величество… — ответил тот и неловко замялся. — Она… на балконе.

— На балконе? — с недоумением переспросил посол. — В такую-то погоду?

Вместо ответа слуга лишь иронично улыбнулся и указал рукой на распахнутую дверь в другом конце зала, откуда со свистом задували холодные потоки ветра.

Человек в сюртуке молча кивнул и снова растворился во тьме. Слуга его больше не интересовал. Он бесшумно покинул зал, прошел по небольшому сводчатому коридору и остановился в проёме у входа на длинный арочный балкон.

Снаружи, даже несмотря на окутавшие небо тёмные тучи, было немного светлее, чем внутри дремлющего дворца.

Окинув взором балкон, мужчина без труда разглядел среди колыхающихся от ветра алых занавесок силуэт женщины.

Она стояла, облокотившись предплечьями на холодные поручни балюстрады, и вглядывалась сквозь стену дождя куда-то вдаль, туда, где кончался город и начиналось море, свободное море. Взгляд у неё был потухший, и мыслями она была не здесь, а где-то там, в далёких землях, где находилась сказочная Биармия, пугающая Тартария, великие Рипейские горы и столь чуждые для северян страны Южной Гипербореи. Очень мало людей знали о том, что она временами придаётся воспоминаниям и прибывает в таком меланхоличном настроении, ещё меньше — об истинной причине её грусти. Вернее, только она и знала эту тайну, бережно храня её от всего мира. Только здесь и только в такие моменты к жизни возвращалась обычная девушка по имени Русана, а властная императрица временно исчезала.

И вот она одиноко стоит на балконе дворца, откуда в хорошую погоду можно лицезреть все кварталы Борейграда, как и гигантские ступеньки спускавшиеся по склону горы к морю. Ни гром, ни молнии, ни проливной дождь не могут помешать ей погружаться здесь в сокровенные мысли, придающие её миловидному лицу отпечаток горя и печали. Ветер колыхал её белое кружевное платье и трепал собранные в пучок длинные рыжевато-русые волосы. Она вся промокла и продрогла от холода, но продолжала упорно стоять, не замечая всего, что происходит вокруг.

С восхищением наблюдая за императрицей со стороны, посол замер и боялся пошевелиться, дабы не нарушать необыкновенную атмосферу необузданной стихии и женской грации, что царила в этот момент на балконе. Он всё чувствовал, вдыхал полной грудью. Необыкновенное чувство восторга брало верх над его разумом.

Так бы продолжалось довольно долго, если бы императрица вдруг не почувствовала, что уже находится не одна. Она повернула к гостю голову и вопросительно взглянула в тёмный силуэт в проёме.

— Посол, — лаконично произнесла она, сразу узнав его.

В её обращении не было ни нотки удивления, ни недовольства, она просто дала понять, что готова с ним побеседовать. На балконе всё ещё находилась просто Русана, а не императрица Русана Анкалитская.

— Государыня, — ответил мужчина с поклоном, подошел ближе, встал у балюстрады по правую руку от императрицы и вместе с ней перевёл свой взор куда-то вдаль, пытаясь заглянуть за толщу дождя.

Несколько минут царило молчание. Были слышны только гром, завывание ветра и дробь капель.

— Зачем вы пришли? — наконец спросила Русана.

— Государыня, мне сообщили, что у вас произошла ссора с супругом… снова…

— Разве в ваши обязанности входит следить за личной жизнью императорской четы?

— Ну, вы же знаете, что мой государь поручил мне пристально наблюдать за вашим душевным состоянием. Ведь ссоры между августейшими супругами могут внезапно отрицательно сказаться на отношениях между странами.

— Не беспокойтесь, на отношениях между нашими государствами это уже никак не отразится, тем более после того как ваш государь стал… Впрочем неважно! Вы лучше меня знаете, что сейчас представляют из себя отношения между Лукоморьем и моим государством, иначе вы бы не осмелились вести себя так по-хамски.

— Я? Что вы такое говорите? — посол изобразил удивление и засмеялся. — Если бы я вёл себя по-хамски, то давно бы разбил рожу вашему высокопочтенному супругу. Он мне не нравится, как и моему государю, чья благосклонность к вам сохраняет в целости вашу империю и высокомерную физиономию человека, который, связав себя с вами узами брака, осмелился называться императором Северной Гипербореи. Интересно, чем он вас так пленил, раз вы до сих пор ему верны? Голубыми глазами и светлыми волосами? Характером или сладкими речами о любви? Полагаю, что он был совсем другим до вашей встречи?

— Замолчите! — выпалила императрица, но через пару секунд успокоилась и вновь обратила свой взор вдаль.

Наступило молчание. Тишину вновь нарушали лишь шум дождя, гром и завывание ветра.

— Так вы подтверждаете, что ссора была? — спустя некоторое время задал вопрос посол.

— Ничего серьёзного, — ответила Русана, но в голосе у неё слышалась неуверенность.

— Неужели? — с иронией переспросил посол и щёлкнул два раза пальцами.

Он поднял руку, и над ладонью у него вспыхнул яркий магический шар, затем он аккуратно коснулся пальцами подбородка императрицы и повернул её лицо к себе, чтобы лучше рассмотреть на лице у девушки синяк под левым глазом и ссадину на щеке.

Увидев последствия недавней ссоры, мужчина закипел от злобы, его губы сжалась в гневе, и он с рычанием процедил сквозь зубы:

— Ублюдок!

Русана резко отдёрнула от себя руку посла и заставила его погасить свет. Казалось, что подобная дерзкая выходка, как и все оскорбительные речи, должны были стоить ему жизни, но девушка ничего не сказала и снова со спокойным видом обратилась вдаль. Это всё ещё была просто Русана.

Опять наступило молчание. Собеседники погрузились каждый в свои мысли, и никто из двоих не желал раскрывать их, но спустя десять минут посол всё же решил поделиться одной из них:

— Я часто задаюсь вопросом, о ком же вы иногда так вздыхаете? Сдаётся мне, что тайна ваших печальных вздохов скрывается в вашем любопытном медальоне, который вы никогда не снимаете со своей прелестной шейки.

— Это не ваше дело! — внезапно вспылила девушка, полностью повернувшись к собеседнику и, казалось, в полутьме гневно сверкнула на него глазами.

Она смотрела на собеседника взглядом фурии, а тот лишь криво улыбался в ответ.

Вспыхнула молния.

— Ну, так что же в нём? — продолжал посол и бесцеремонно, как игрушку, подбросил пальцами овальный медальон, который висел на шее у императрицы.

Императрица проснулась и полностью вытеснила просто Русану.

— Не смейте к нему прикасаться! — закричала Русана, ударив мужчину сначала по руке, а затем с силой смачно огрев его ладонью по лицу. — Ещё одна такая выходка, и я велю заковать вас в кандалы, а затем бросить в самую глубокую темницу. И пусть тогда ваше Лукоморское чудовище приходит со своей армией, чтобы вызволить вас.

— Вы играете с огнём, государыня, — невозмутимо ухмыльнулся мужчина, уверенный, что ему за это ничего не будет.

— Убирайтесь прочь! Я не желаю вас видеть! — императрицу взбесила его самодовольная физиономия.

— Придёт время, вы мне всё расскажете, — произнёс посол с вежливым поклоном, но с его лица не сходила лукавая улыбка. — До скорой встречи, государыня! — добавил он, направившись обратно в коридор, и, подняв согнутую правую руку, в фамильярной манере игриво помахал на прощание кончиками пальцев.

Вскоре после ухода непрошенного гостя дождь стал стихать, а затем и вовсе прекратился. Небо прояснилось и из-за туч показался яркий диск одной из двух лун Родномира — Марены.

Вновь оказавшись наедине со своими мыслями, императрица вернулась в прежнее состояние задумчивой печали. На балконе снова появилась просто Русана. При свете луны она раскрыла медальон и несколько минут вглядывалась в него. На её лице на мгновение промелькнула улыбка, а затем из глаз потекли слёзы. Мысли о прошлом сами приходили в голову и снова уносили её вдаль, за море, где, казалось, она когда-то оставила частичку души.