Споры о Доме (гет)

Ранним сентябрьским утром 2016 года Лондон встречал гостей и жителей города пасмурной погодой со стеснительными проблесками ярких лучиков, изредка выглядывающих сквозь густой слой низко нависших туч и облаков. Одиннадцатилетняя Сейлан, подпрыгивающая сейчас от нетерпения, разбудила их с Гермионой еще на рассвете, потому семейство Малфой вынужденно прибыло на парковку у станции Кинг-Кросс ещё задолго до отправления Хогвартс-экспресса. Сейлан уже несколько дней пребывала в крайне взбудораженном состоянии, что было понятно обоим родителям — каждый ребёнок из волшебной семьи с нетерпением ждёт дня отъезда в легендарную, загадочную и знаменитую на весь мир школу Чародейства и Волшебства.

Люциус, изо всех сил стараясь держаться спокойно и величаво, как и подобает главе одного из самых великих магических родов Британии, на самом деле с самого утра ощущал неясное, но вполне объяснимое беспокойство. Нет! Конечно же, он был бесконечно счастлив тем, что для его маленькой принцессы этот знаменательный день наконец-то наступил. Но… Сердце все же глодала тревога. Люциуса откровенно волновал один тонкий и щекотливый момент: в какой Дом Хогвартса попадет его маленькая мисс Малфой.

Гермиона, держа дочку за руку, шла чуть впереди. Вокзал оставался таким же, каким она его помнила — пропитанным какофонией звуков и запахов. Ранняя осень заставила лондонцев облачиться в серые глухие плащи и брать с собой незаменимые аксессуары — зонты. Даже спиной Гермиона ощущала, как Люциус неодобрительно хмурился, пробираясь сквозь толпу магглов, но упорно сохранял молчание. Он сам же и толкал тележку с вещами любимой дочери, хотя Сейлан, сгорая от нетерпения, была готова проехаться на ней по перрону, словно на игрушечной машинке — лишь бы поскорее увидеть знаменитый красный паровоз. Она то и дело ускоряла шаг и тянула Гермиону за собой, вызывая у той приятные, тёплые воспоминания о школьных годах.

— Пойдём же скорее, — приговаривала Сейлан.

— Не спеши, — спокойно ответила Гермиона. — До отправления поезда ещё почти полчаса.

— Вот и хорошо, я успею занять место!

— Ты так торопишься поскорее от нас уехать? — поддела дочку Гермиона.

На мгновение Сейлан сникла и опустила глаза. Ей тоже было грустно расставаться с папой и мамой, но впереди ждало столько всего чудесного и интересного, что скрывать восторг она просто не могла.

— Жаль, что вы не можете поехать со мной, — сказала она, вызвав у матери мягкую улыбку.

— Ты только папе не говори об этом, иначе он завтра купит особняк в Хогсмиде.

Сейлан хихикнула и обернулась, послав отцу ослепительную улыбку. Его хмурое лицо вмиг разгладилось, а взгляд потеплел. Он ободряюще кивнул дочке… Еще бы! Она, как никто, умела приводить отца в самое благое расположение духа. Чем, надо заметить, беззастенчиво пользовалась.

Наконец они добрались до нужного барьера. Людей оказалось совсем немного, и семейство Малфой беспрепятственно прошло на платформу девять и три четверти, где уже в небольшие группки собирались семьи других волшебников с детьми. Сейлан решительно забрала тележку, заявив, что уже достаточно самостоятельная, чтобы справиться с собственным багажом, расправила складки на тёмно-зелёной мантии и, гордо приподняв подбородок, двинулась вперёд. Люциус и Гермиона переглянулись, обменялись понимающими взглядами и последовали за дочерью, которая вдруг оказалась не по годам взрослой…

Клубы серого паровозного дыма, застилающего перрон, не позволяли разглядеть ничего на фут впереди себя. Несколько минут Люциус с Гермионой высматривали поблизости кого-то из знакомых и друзей (причем, он — с опаской, а она — с надеждой), но тщетно — густой туман и сумасшедшая суматоха превратили платформу девять и три четверти в обитель хаоса и всеобщего безумия.

Сейлан же тем временем решительно направилась к одному из вагонов и, открыв дверь, поставила ногу на ступеньку подножки.

— Пап, я же уже могу зайти?

— Конечно, дорогая… — сердце Люциуса снова мучительно и противно дрогнуло от мысли, что его маленькое сокровище уезжает на целых семь лет, но он сдержался.

— Не обязательно так торопиться, — встряла Гермиона. — Ты вполне можешь разобраться с местом и после отправления поезда.

— Но я хочу сейчас! — капризно заканючила Сейлан, выразительно в свойственной Малфоям манере приподняв бровь.

— Почему бы тебе не занять место, а потом вернуться к нам? — предложил Люциус.

Как только дочка исчезла в вагоне, Гермиона обернулась к мужу.

— Я же просила не потакать всем её капризам, — тихо, но внятно сказала она. — Ты, как только слышишь слово “хочу”, теряешь рассудок...

— Успокойся, — проговорил Люциус почти сквозь зубы, и Гермиона почувствовала, что спорить с ним сейчас или даже в чем-то противоречить — себе дороже. — Я контролирую ситуацию. И всего лишь не хочу давить на Сейлан родительским авторитетом, удерживая ее возле нас до последнего. Неужели тебе самой незнакомо это ощущение?

— Знакомо, ещё как, — проворчала Гермиона. — Но иногда родительский авторитет не повредил бы… О, Джинни! Вы уже здесь?

— Привет, — Джинни чмокнула подругу в щеку и кивнула Люциусу. — Джеймсу не терпелось поскорее встретиться с друзьями, к тому же…

Альбус, которому до школы оставалось ждать целый год, приветственным криком прервал мать на полуслове:

— Здравствуйте, мистер и миссис Малфой! — затараторил он, чуть запыхавшись. — А где Сейлан? Мне СРОЧНО нужно с ней поговорить!

— Она сейчас вернётся, — Гермиона улыбнулась, заметив, что Альбус оставил отца и сестру далеко позади себя — так торопился.

Не успела она спросить, как у него дела, со ступенек спрыгнула Сейлан.

— Сели! Иди скорее сюда, я ТАКОЕ узнал! — завопил Альбус и потянул подругу за руку.

— Альбус, не кричи, пожалуйста, — Джинни сделала замечание сыну и повернулась Малфоям: — Извините, у детей сегодня день впечатлений.

— У родителей тоже, — понимающе кивнула Гермиона. — Что с ним такое?

— У Альбуса одна тема на уме — распределение, — ответил за жену Гарри, тоже поцеловал Гермиону в щеку и протянул ладонь Люциусу для приветствия.

— Ему пока рано об этом волноваться, — заметила Гермиона, тщательно скрывая удовлетворение на своём лице.

Понадобилось немало времени, чтобы друзья приняли её решение стать Малфой. Но по крайней мере Гарри хватило достоинства и порядочности, чтобы придерживаться вежливых, пусть и слегка натянутых отношений.

— Кажется, они с Сели разработали план, как стать учеником желаемого Дома, — усмехнулся Гарри. — Хотя, мне кажется, зря стараются. Сейлан твоя точная копия, так что в скором времени в вашем доме станут преобладать красно-золотые цвета.

Джинни предостерегающе пнула мужа в бок, но было уже поздно…

— Кому, как не представителям чистокровных волшебных родов Уизли и Поттеров не стоит забывать, что такое магия и служение ей? — тщательно выговаривая каждое слово, произнёс Люциус, и его ноздри дрогнули от едва сдерживаемого гнева. — И о том, что именно традиции сохраняют ее. Сохраняют в веках. Незыблемой и нетронутой. А Дом Слизерина — и есть ее первейший хранитель.

— Из любого правила случаются исключения, — ответил Гарри и смело взглянул Малфою в глаза. — Вы не слишком придерживались традиций, женившись на Гермионе.

Джинни попыталась шикнуть на мужа, затем привлечь его внимание тем, что Джеймс куда-то запропастился, но её голос быстро сник под явно накалившейся атмосферой. Если бы Люциус умел убивать взглядом, то Поттер бы уже превратился в пыль. Однако он не испугался игры в гляделки, наоборот, ухмыльнулся.

— Всю неделю клуб джентльменов “Спаркс” принимал ставки, в какой Дом шляпа распределит Сейлан Малфой. По слухам, Рита Скиттер уже подготовила статью для завтрашнего “Пророка”.

— Ну это же всё ерунда! — вмешалась Гермиона раньше, чем Люциус успел что-то сказать или сделать. — И что ещё за клуб джентльменов?

— Наши мужчины собираются там, чтобы провести вечер за игрой в карты или шахматы, — поддержала Джинни смену темы.

Гермиона, разумеется, прекрасно знала о клубе. Однако уловка не удалась.

— Моя жена осведомлена о клубе «Спаркс», — голос Люциуса Малфоя сейчас больше напоминал шипение змеи. — Не стоит так рьяно пытаться избежать конфликтных ситуаций, миссис Поттер. Поскольку позиция вашего мужа свидетельствует лишь о его непонимании вопроса. И я могу принять ее, как позицию мага, выросшего среди маглов. Но вы? Негоже уподобляться тому же, будучи урожденной чистокровного семейства Уизли. Кому, как не вам, должна быть понятна важность сохранения магических традиций?

Напряженная атмосфера сгустилась вокруг компании четверых волшебников настолько, что, казалось, ее можно резать ножом. Люциус понимал, что своей резкостью перегибает палку. Однако сдерживаться сил не осталось — уж слишком велико оказалось желание доказать этим юнцам, насколько они пренебрегают тем великолепием, что подарила им обоим магия чистокровного рода, пусть кому-то и наполовину. Насколько пренебрежительно и небрежно относятся они к тому превосходству, которое может дать она тем, кого сочла достойным. По правде говоря, Малфоя искренне расстраивало подобное легкомысленное отношение к одному из величайших даров, что могла преподнести судьба. Расстраивало и оскорбляло.

— Вам известно, мистер Малфой, что наши с вами взгляды по этому вопросу не совпадают, — холодно ответила Джинни. — Я — дочь своего отца, и горжусь этим.

— Я заметил.

— Мама, папа, ну где же вы? — позади раздался нетерпеливый голос Джеймса.

— Прошу нас извинить, — Джинни поджала губы и, словно нехотя обратилась к Гермионе: — Заходи на чашечку кофе, буду рада с тобой увидеться и поболтать в более… спокойной обстановке.

Она развернулась и потянула за собой Гарри, не дав тому возможности сказать хоть что-нибудь.

Гермиона закрыла глаза, медленно сосчитала до десяти и повернулась к мужу.

— Что это было? — как можно спокойнее спросила она.

— Хм… пожалуй — откровение… Хотя миссис Поттер и не оценила его.

— Господи, Люциус! Ты мог проявить хотя бы видимость терпения к моим друзьям? Я думала, ты выше всего этого. К тому же какая разница, в какой дом распределят нашу дочь? Тебе в любом случае придётся смириться с выбором.

Гермиона с трудом сдерживалась. Голова начала гудеть от эмоций, грозящих вот-вот взорваться настоящим фонтаном. Мысленно призвав себя к спокойствию, она попыталась сосредоточиться на дочке, которая всё ещё о чём-то беседовала с Альбусом Поттером.

— А я и смирюсь, — усилием воли держа себя в руках, отозвался Люциус. Хотя на самом деле его обуревала страшная, почти животная, ярость. — Я ни капли не возражаю против того, куда распределит нашу дочь Шляпа. Меня волнует лишь одно: чтобы она всегда оставалась Малфой. Истинной Малфой. Умной. Хитрой. Реально оценивающей ситуацию. Не более…

Ощущая этот глубоко запрятанный, сдерживаемый гнев мужа всей кожей, Гермиона не могла не отозваться:

— А будь она другой, ты бы меньше любил её? Замечаешь только то, что хочешь видеть. Сейлан достаточно умна, чтобы принимать собственные решения, подкреплённые её совестливостью, добротой и отвагой… Солнышко, ты готова?

— Вы тут что, спорите? — Сейлан подозрительно сощурилась, переводя взгляд с одного родителя на другого.

— Нет, конечно же нет… — Гермиона запнулась и с надеждой взглянула на мужа.

— Ну, конечно же нет, малышка, — Малфой тут же потянулся и, улыбнувшись, привлек дочку к себе. — Нас с мамой просто эгоистически беспокоит, в какой Дом Хогвартса попадет наше прелестное дитя…

— Пап, а ты на самом деле расстроишься, если я попаду не в Слизерин? — Сейлан, доверчиво прижавшись к отцу, постаралась поймать его взгляд.

— Расстроюсь. Но не сильно, — Люциус не удержался и, прижав ее к себе, коснулся губами макушки. — Я знаю, что ты навсегда останешься моим сокровищем. Моей маленькой Сейлан Малфой.

Гермиона отвернулась в сторону, смаргивая слёзы. Эмоциональность, казалось, достигла своего апогея. Словно сквозь сон она слышала ответ дочки:

— Па-а-п, ну я же не могу навсегда остаться маленькой. Но на сокровище я согласна, — она крепко сжала отца своими маленькими ручками. — Я напишу вам вечером, как только устроюсь… м-м… в новом доме, хорошо? Мам?

— Да, обязательно напиши! — выдохнула Гермиона, присела и крепко обняла Сейлан. — Пиши как можно чаще. Мы будем очень по тебе скучать…

Раздался протяжный гудок паровоза, извещающий, что до отправления поезда остались считанные минуты. Все кинулись обнимать друг друга и торопливо забираться в вагоны.

— Не поддавайся ни на чьи провокации, всегда оставайся собой. И помни — не важно, в какой Дом тебя распределит Шляпа, твой настоящий дом всегда будет рядом с нами.

Гермиона поймала взгляд Люциуса, и на мгновение они вернулись на много лет назад, когда обрели свой дом рядом друг с другом.

— Да, мам, ну всё, отпусти же, иначе поезд уедет без меня…

Сейлан по второму кругу обняла родителей и не без помощи папы залезла в вагон. Звук захлопнувшейся двери едва не заставил Гермиону разрыдаться. Она вцепилась в руку Люциуса, как в единственную опору, из последних сил сдерживая слёзы.

— Ну-ну, миссис Малфой… Не стоит так уж расстраиваться. Уже совсем скоро, — Люциус тоскливо вздохнул. — На Рождество наша девочка приедет домой…

— Мы впервые так надолго с ней расстаёмся…

Поезд начал набирать ход, и если бы Люциус не держал её, то Гермиона уже бежала бы следом. Она положила голову мужу на плечо.

— У меня сердце разрывается, не думала, что будет так тяжело, — судорожно проговорила она.

— Это судьба каждого родителя. Терпи. Что поделать?

Он тихонько развернул её к выходу, и они медленно зашагали к барьеру. Впереди ждал сложный рабочий день, а Гермиона уже чувствовала себя подавленной и опустошенной, словно тыква на Хэллоуин.

— Неужели придётся проходить через это с каждым нашим ребёнком? — пробормотала она скорее самой себе.

— Что ты сказала? — тут же откликнулся Люциус, и сердце его радостно забилось в предвкушении.

— Что ты сказал? — эхом отозвалась Гермиона. — Ох… я… не хотела торопить события. Только не сходи с ума, но мне показалось, что ты будешь рад ещё одному сыну.

Почему-то Гермиона очень испугалась, совсем как двенадцать лет назад, когда впервые узнала о том, что скоро подарит любимому мужчине ребёнка. Они оба уже не так молоды, как раньше, вдруг он сочтёт это… неуместным?

— Мерлин… — Люциус остановился и развернул ее к себе. — Да я счастлив! Счастлив! Слышишь? Еще один Малфой… Еще одно дитя моей любви придет в этот мир! Можно ли назвать кого-то счастливей меня… Люциуса Малфоя?

— Разве что меня, — возразила Гермиона, и уже не ощущая ни страха, ни растерянности, сунула руку мужу в карман и сжала его пальцы.

Джинни Поттер издалека наблюдала, как чета Малфой возвращается на вокзал Кинг-Кросс через барьер. Иногда эти двое держались довольно холодно, словно соблюдая дистанцию в собственных отношениях, но Джинни не раз замечала, что их близость и любовь выражается в удивительных мелочах — взглядах, прикосновениях, улыбках. Даже в жутких спорах. Сколько бы другие пары не играли счастливых влюблённых для публики, Люциус и Гермиона всегда оставались примером искренней верности и привязанности друг к другу. И Джинни поняла, что даже не злится на острые циничные высказывания Малфоя, лишь потому, что он делает её подругу самой счастливой ведьмой на свете.