Яд скверны (джен)

История порой вершится странным образом.

Две армии сошлись, уничтожая друг друга, живые и мёртвые. Но они не решали ничего. Решали двое, схватившиеся у самых врат Ледяной Короны. Бывший человек и бывший эльф, оба они ныне были чем-то большим. Оба они преследовали свои цели, навязанные другими. Наверное, они были в чём-то похожи... Но времени на разговор по душам не было.

Звенела стылая сталь Фростморна, тонко пели лезвия клинков Аззинота. Бойцы были равны — до тех пор, пока в одного из них не влились новые силы. Нер’зул звал своего слугу и не желал, чтобы тот проиграл, пав у самой цели.

Удар за ударом человек теснил полудемона, пока тот не вынужден был отпрянуть, раскрывая крылья. Хищно запел Фростморн, устремляясь навстречу... Но на лице Иллидана почему-то было торжество. И через секунду громадная огненная глыба врезалась в припорошенные снегом камни за спиной Артаса, отшвыривая и его, и Иллидана ударной волной.

С прощальным криком развеялся феникс, и успевший вовремя эльфийский принц рухнул вниз.

— Мой лорд! — прокатившись по снегу, Кель’тас поднялся на ноги, тяжело дыша. На наплечниках чернели выжженные следы когтей. Эта битва выпила из него всю магию, и последние капли ушли, чтобы призвать феникса и нанести этот удар. Наверное, нужно было быть безумцем, чтобы попытаться долететь куда-то на воплощении самого пламени. Ну что ж, тогда принц был безумен.

И с этим самым безумием он бросился навстречу вставшему Артасу, выхватывая Фело’мелорн.

Огненный Удар не выдержал встречи с Ледяной Скорбью. С жалобным звоном преломилось лезвие, и Кель’тас отлетел назад. Истоптанный подтаявший снег курился алым. Принц силился приподняться, взглянуть на снова поднимающего меч Артаса, собрать магии хотя бы на огненный шар...

Лезвия клинков Аззинота мягко обняли шею человека и сомкнулись, перерубая ему горло. Обезглавленное тело еще несколько мгновений стояло — и рухнуло ничком, накрывая собой Кель’таса.

Снег скрипнул под массивными копытами, и принц поднял голову, слизывая с губ тёмную неживую кровь. Вдохнуть получилось с трудом: шип чужого наплечника пробил броню, врезался куда-то между рёбер.

— Месть... свершилась... мой лорд, — почти безмятежно улыбнулся он, вглядываясь в расплывающийся крылатый силуэт. Потом закрыл глаза. Слишком уж сильно давило холодной тяжестью мертвеца сверху, и слишком уж быстро выпивал кровь и жизнь стылый снег под ним.