Вселенная под ногами (гет)

Вселенная под ногами...

Кажется, что мы летим... Кажется, что мы летим, Скалли.

Именно ты даёшь мне это пьянящее чувство полёта, только ты. Я не питал каких-либо иллюзий по поводу тебя, когда мы только встретились, но теперь, пять лет спустя, я хочу сказать: ты — лучшее, что было в моей жизни.

— Эй, не сутулься, — я готов повторять эти слова триста раз на дню, — погляди на небо, в нём столько звёзд.

Ты улыбаешься немного робко и возводишь глаза к небу. Сегодня оно удивительно чистое и звёздное. Я хочу повести тебя в планетарий. В США много планетариев, но туда редко кто ходит, людям гораздо интереснее телевизор и сплетни. Люди превращаются в больших трутней — толстых, неповоротливых и тупых.

Погляди на небо, Скалли.

Я не отрываю от него глаз с двенадцати лет. Я вижу красоту неба. Я готов преклоняться перед небом. Я точно знаю, что даже если нет рая, после смерти я стану космической пылью, стану вселенной, стану бесконечностью. Я так привык к тебе, Скалли, я хочу, чтобы после смерти мы стали новым созвездием, сплелись в бесконечном звёздном танце. Я так привык, так привязался к тебе, Скалли, и готов повторять это снова и снова!

Дана, Дана, Дана...

Хоть ты и переняла эту мою привычку ненавидеть своё имя... Оно прекрасно! Кажется ли тебе, что я люблю тебя? Но я действительно люблю тебя.

Сейчас меня не интересуют призраки и духи, загадочные твари и похищения. Наши «мифологические делишки» ушли на второй план. Я открываю тебе дверцу автомобиля.

— Малдер! Здесь так красиво!

Ты восхищена, будто ребенок. Перед нами прекрасная, душная, пахнущая травами летняя степь, а сверху — купол неба. Я вижу свет звёзд, я знаю, верю, что каждую секунду с неба может спуститься неведомый летающий корабль.

— Ещё бы, — усмехаюсь я, — знаешь, ты одна из тех редких женщин, которые при слове «звёзды» думает именно об этих гигантских газовых шариках, а не о Майкле Джексоне или Билле Клинтоне.

— Ты не любишь Клинтона?

— Ничуть.

Ты делаешь удивленное лицо и подходишь ближе.

— Знаешь, Малдер... Ты самый удивительный мужчина, которого я встречала.

Удивительный? Да я прекрасен! Мне вдруг приходит в голову, что мы были бы прекрасной семьей. Но ты гляди, гляди восторженно на это небо, Скалли. Даже если ты вдруг окажешься в заточении в тёмной башне, никогда не теряй надежды: помни про это небо и знай, что я обязательно приду...

— Ты скучаешь по ней?

Твой голос становится тише. Я знаю, что ты о Саманте. Да, я безумно скучаю. Люди, простые обыватели, считают меня чудаком, но они и не подозревают, сколько неведомых чудес сокрыто от их глаз.

— Скалли, смотри! Что это?

— Вертолёт, — говоришь ты чуть неуверенно, — разве это не вертолёт?

Свет звезд становится всё ярче и ярче и начинает ослеплять нас. Я вдруг бросаюсь к тебе и накрываю своим телом, а ветер поднимается и треплет наши волосы и полы наших пальто. Я слышу странный равномерный шум, а подняв глаза, замечаю в небе невиданной ранее формы корабль, медленно и чинно плывущий по небу.

Ветер колышет траву, и степь начинает наполняться невообразимо приятными звуками. Откуда ни возьмись, словно из воздуха, вокруг нас появляются какие-то неведомые мне звери, а рядом нарезает круги стайка светлячков.

— Здесь не водятся светлячки, — громко шепчешь ты.

Ты испугана и удивлена.

Что это? Перед нами открылся новый мир?

Я заинтригован и опустошен одновременно, приказываю тебе сесть в автомобиль и жму на газ. Мы едем по пустынной трасе, наблюдая за тем, как всполошилась природа, как заиграла красками, и чувствуем, как в душе начинает звучать странная, неуловимая и прекрасная музыка. Минут двадцать мы едем молча и останавливаемся возле небольшой гостиницы. Метрах в двадцати от нее одиноко горит фонарь.

— Малдер, мне кажется, мы на пути к большому приключению, — твоё лицо прекрасно как никогда, — обещаешь мне, что если сейчас что-то произойдет, ты никогда не бросишь меня?

Обещаю.

— Брось, Скалли, твоя фантазия разыгралась, — пытаюсь подтрунить я и выхожу из машины. Ты выходишь почти следом за мной.

Мне чудится, что сердце внутри меня вот-вот взорвется. Я давно не испытывал такого странного и удивительного волнения. Передо мной открылось не небо — вселенная и целая вечность.

Рядом с фонарём стоит телефонная будка.

— Малдер, ты уверен, что из этого раритета можно хоть кому-нибудь дозвониться? — твой голос снова полон скептицизма.

Ты моя маленькая скептицистка. Как же из телефонной будки — и не дозвониться? Хоть кому-нибудь, да. А вдруг на том конце провода окажется кто-то из новой, внеземной цивилизации? Люди уже сорок лет как покорили космос, но по-прежнему не освоили соседние планеты. Людям важнее проблемы лишнего веса, эмансипации и рекламы прокладок.

Я подхожу ближе к будке.

— Малдер! — вдруг восклицает Скалли. — Малдер! Я вспомнила! Это будка из Англии, бабушка как-то показывала мне фото с такой вот будкой из Лондона! Но что она делает здесь?

Я улыбаюсь — синяя будка и впрямь сделана в английском стиле.

— Добро пожаловать, — раздается чей-то весёлый голос, дверь сказочной будки распахивается, озарив нас необыкновенно ярким светом — светом, поглотившим наши сердца, — и, взявшись за руки, мы с тобой смело шагаем вперёд...

Синее небо поглощает нас без остатка, как без остатка захватывает нас жажда приключений. Я верю — впереди дни, сотни дней, сотни месяцев, сотни лет, а может, и целая вечность. И мы пройдём выпавшие нам испытания до конца, чего бы это ни стоило. Любые испытания до конца...

Не бойся смотреть в небо, милая...

Взявшись за руки, мы смело делаем шаг вперёд...