Кузены (гет)

Пыль, кружась в луче, и память в углах

ждут, когда остужающий ветер, смертный час

понесет их в землю умерших.

Т. С. Элиот, «Песнь Симеона».

Это как внушительная, долгая партия, которая вряд ли будет успешной. Здесь царила атмосфера непостоянства, так непохожая на упорядоченную жизнь в холостяцком жилище Ремуса, где каждая коробка или кресло имели своё место. Люди приходили, уходили, приносили бодрящий хаос в пропитанные затхлым запахом старости комнаты и коридоры. Сириус открыл для себя, что искусственные глаза в головах эльфов на стенах блестят в свете газовых ламп всё так же, а мятый комок бумаги, который он втиснул когда-то в щель под напольным шкафом, до сих пор там. Эти вспышки-воспоминания — а потом и целые картины-виды, застывшие на внутренних сторонах век — затрагивали в нём какие-то далёкие от гармонии струны. Он не должен помнить это так хорошо, не после двенадцати лет холодного камня, ржавых прутьев и рёва ледяных волн. Как он был внутри этого дома, так и дом был внутри него.

Когда первый раз туда вошла Тонкс, она была одета в алую аврорскую мантию с высоко поднятым воротником и вместо «О, Мерлин, мелкая Нинни-в-голубой-шапочке» он подумал: «Чёрт побери...», а уже через мгновение почувствовал у себя на шее все фунтов сто тридцать здоровой молодой девушки. Оба рассмеялись так безумно, что даже матушка одеревенела и отозвалась только тогда, когда Тонкс снесла вешалку со стены. Сириус подал её ей, хотя после такого энергичного приветствия у него трещало в крестце — но прикосновение Нинни оказалось просто лечебным, потому что принесло ощущение, что всё в порядке.

— Мы когда-нибудь встречались? — спросил Ремус, как всегда слишком осторожный, когда ему ещё только предстояло сломать невидимый барьер прикосновения рука-к-руке, кожа-к-коже.

— Ремус, да это же маленькая Нинни! Помнишь, мелкая «Нинни-в-голубой-шапочке»?

Тонкс двинула его локтем, и — он видел это — из последних сил удержалась от того, чтобы нарушить границу личного пространства Ремуса. Подождала, пока он сам подаст ей руку. С этого момента Люпин просто должен был — неизбежно — почувствовать это ошеломительное скопление Блэков вокруг себя, их концентрированную энергию; с этого момента и до самого конца.