Кукловод (джен)

 Я боюсь сумасшедших, боюсь и ненавижу.

В городе их много. Даже чересчур много, они свободно ходят по улицам Готэма, смешавшись с толпой. И я боюсь их. В глазах этих людей, безумцев — пустота. И через эту пустоту в мир глядит что-то неведомое, жуткое в своей неизвестности и непредсказуемости.

Это безумие я вижу в глазах женщины, сидящей напротив меня. Эту зловещую пустоту, от которой становится холодно в животе и появляется дрожь в коленках.

И да, убийц я тоже не люблю и порядком побаиваюсь. Вряд ли кто-то осудит меня за это.

Спросите, что же я тогда делаю здесь, в дешевом кафе, в компании самой отмороженной психопатки, чьи руки в крови по самые плечи? Да, не скрою, мне больше всего на свете сейчас хочется швырнуть в нее обшарпанный столик и броситься отсюда прочь. Это не так страшно — несмотря на риск получить пулю между лопаток. Или меткий бросок пустой бутылки в голову. Это не так страшно, как пляшущие на краешках ярко накрашенных губ безумие.

Разумнее всего было вовсе не придти сюда — ведь я знала, знала, КТО пишет мне эти письма, знала с первого же ее сообщения, пришедшего на мой ящик.

"Привет, малышка! Я старая подруга твоего отца. Он передает тебе привет! Хочешь с ним встретиться?"

Меня тогда прямо в жар бросило. Отец... Папа... Пять долгих лет назад его упрятали в самую неприступную тюрьму в стране, без малейшего шанса на освобождение.

Чертовски больно осознавать (до сих пор ненавижу себя за это), но я, своими руками, помогла схватить его. После, тысячи раз прокручивая в голове сцену его захвата, я убеждалась, что все сделала правильно. Но от этого не становилось менее горько. И тоска по отцу не становилась слабее.

И вот теперь, эта психопатка, небрежно прячущая под огромными черными очками яркий макияж, с ироничной ухмылкой рассматривает меня. Да, ты знала, что я приду сюда, знала, что я сломя голову примчусь на эту встречу, несмотря на всю мою ненависть к тебе и таким, как ты.

Отпиваю из пластикового стаканчика остывший мерзкий кофе. Почему она молчит? Не хочу начинать разговор первой.

— Ты очень похожа на своего отца. У тебя его глаза, — непринужденно сообщает мне Арлекин, как будто мы тут с ней беседуем, словно добрые подруги.

— Кхм...спасибо, — не знаю, что еще сказать.

Она вдруг мягко, но быстро протягивает руку и осторожно касается выбившейся пряди волос на моей щеке. Наклоняется ближе.

— Ты скучаешь по нему, детка? — в голосе сочувствие и понимание, как будто настоящее.

Тонкие пальцы с красно-синими ногтями накрывают мою ладонь, мягко согревая. Я не успеваю одернуть руку и чувствую приятное ненавязчивое тепло и от прикосновения, и от взгляда.

"Психи-то мы психи..."

— Он очень любит тебя, — понизив голос, говорит она, не сводя с меня глаз. — Постоянно перечитывает твои письма, пересматривает рисунки. Очень жалеет, что ты перестала ему писать.

В сердце больно уколола вина. Да, помню, в детстве я часто писала папе-простые детские письма, с обычными девчачьими глупостями. Недавно, может, пару лет назад перестала-он все равно не отвечал мне. Да и я не была уверена, что до него доходят мои послания.

Харли Квинн, чертова бестия, наклоняется ближе ко мне (я чувствую запах ее духов и мятной жвачки), и шепчет в самое ухо:

— Твой папа очень скучает по тебе, и ждет встречи.

Не успеваю я рта раскрыть, как она выскальзывает из-за столика и стремительно направляется к выходу. У двери оборачивается , послав мне воздушный поцелуй и исчезает в толпе.

Что это было, черт побери? Я осталась ошарашено глядеть на сиротливо покинутый ею стаканчик растворимого кофе. Что это было?

* * *

 Харли быстрым шагом покидает кафе, стремительно пересекает шумную улицу, направляясь в закоулки близлежащего двора. Светло-серый длинный плащ скрывает ее излюбленный клоунский наряд, разноцветные пряди волос спрятаны под тонким шарфом. Не время — идет игра по-крупному, не время раскрывать козыри — сперва нужно расставить все фигуры.

Ее слегка трясет от возбуждения — будоражит осознание себя игроком, кукловодом, а не послушной фигурой. Впрочем, о некоторой доле послушания забывать нельзя. Ни в коем случае.

Она распахивает дверь темно-синего авто с сильно затемненными стеклами, и порывисто прижимается к неестественно ярким губам любимого. Он небрежно смахивает с ее лица темные очки, которые тут же безвозвратно теряются где то под сиденьями.

— Как прошло? — шепчет он.

— Все по плану, — улыбается она. — По твоему гениальному плану. Теперь она сама напишет мне и попросит о встрече. Ждем...

— Ах ты мой маленький манипулятор... — он прижимает ее к себе, вдыхает запах волос,-Интересно, то, что я здесь, с тобой — это тоже результат твоих психологических штучек, Доктор?

— Нет, что ты! — смеется она. — Я бы никогда не смогла обвести вокруг пальца тебя. Ты бы разгадал мой замысел в два счета.

Он внимательно смотрит ей в глаза, прижимает.

— Никогда не шути со мной, — серьезно проговаривает он. — Никогда.

— Никогда, — эхом повторяет она.

Авто мягко трогается с места и растворяется в потоке машин.

* * *

 Что это было, что все это значит? Мой отец бежал из тюрьмы? Это кажется невозможным, ведь после наглого похищения Королевы Джокера охранную систему Арккема ужесточили, кажется, в сотни раз. Может, я и преувеличиваю, конечно, но ненамного. Они даже запретили ему свидания со мной — это поистине стало для меня тяжелым ударом. Мне очень не хватало отца... Хочу ли я с ним увидеться? Что за вопрос, конечно!

Он ждет встречи? Он на свободе? Как это ему удалось? Почему на встречу меня позвала Квинн, а не отец? Что происходит, в конце концов?

Как много вопросов, от них голова идет кругом.

Я нажимаю на значок электронной почты и открываю последнее сообщение.

 "Ответить"