Тонкие миры — прочные связи (джен)

Дневник д-ра Стэнфорда Ф. Пайнса

Неизвестный день+1, измерение 13F-45/B

Мне удалось собрать портативный расширитель. Это не настоящий портал между измерениями: полноценному устройству требуется значительно больше энергии. На себе батарейки подходящей емкости не унесешь, единственный выход — ставить портативный портал на какое-то транспортное средство. (Большинство хопперов предпочитают летающие катера или наземные машины, но я видел уникумов, которые пользовались тележкой с волами или даже паровозом.)

Так вот, мой расширитель не позволяет создавать порталы с нуля, однако он способен до значительных пределов расширить уже существующую микропрореху в реальности. Такие микропрорехи встречаются почти во всех мирах, чья «ткань» не отличается особой плотностью.

Земля — моя Земля, измерение /46* — достаточно необычна: наша реальность толста и невосприимчива к колебаниям, разрывам и растяжениям, которые создают постоянную рябь во многих других мирах. Это, во-первых, затрудняет для нас познание настоящих законов физики — так жители планет, где небо постоянно затянуто облаками, ничего не знают о звездах (о, как горько смеялся бы Эйнштейн, будь у меня возможность показать ему свое универсальное уравнение странности!).

Во-вторых (следствие из первого), для создания портала у нас требуются огромные мощности. Нам с Фиддлфордом в свое время пришлось воровать ядерные отходы. Стэнли потом продолжил эту славную традицию, хотя он, в отличие от меня, попался — несмотря на весь его криминальный опыт. Не могу не злорадствовать по этому поводу.

Именно поэтому наше измерение представлялось таким лакомым кусочком для Билла: более эфемерные измерения его влияние разрушает очень быстро, тогда как Земли ему и его миньонам хватило бы надолго.

Итак, ткань большинства измерений легко рвется — но почти сразу чинит себя. Именно поэтому путешествовать между мирами сравнительно несложно. Даже когда я лишь начинал и не имел почти никакого технического обеспечения (или в тех случаях, когда мои приборы ломались), мне, как правило, удавалось найти какой-нибудь естественный прорыв и попасть через него в другой мир. Кроме того, такие прорывы начинают образовываться вокруг тебя сами собой, стоит только задержаться надолго в одном месте. Я выяснил это на опыте, зато теперь в курсе, откуда берутся Бездонные провалы...

Так вот, расширители, насильственно растягивающие и укрепляющие эти бреши, объявлены вне закона во многих тонких мирах с развитым законодательством (в зависимости от тонкости мира за их использование либо выписывают штрафы, либо казнят), так что мне вновь придется стать преступником. Что ж, не привыкать. Мне еще повезло, что удалось создать хотя бы такую штуковину.

Я около недели проработал в мастерской местного механика за еду и запчасти, и наконец расширитель готов. Пора отправляться на поиски остальных.

Будь я религиозен, я бы не рискнул молиться. Даже мое сердце не может решить, кого я хочу найти в первую очередь, а мой ум и вовсе в смятении. Стэнли — беспомощный, лишенный памяти, а с ней и своей фирменной изворотливости, — или дети? И кто из детей. Или Фиддлфорд, мой единственный друг, которого я так подвел?

Не то чтобы это зависело от меня, но я все же настроил поисковик не только на параметры измерения /46* (каждый из нас несет с собой частичку этого измерения), но и на свои генетические маркеры. Человек слаб; увы, я нахожу мысль о собственном моральном несовершенстве куда менее мучительной, чем неспособность помочь семье.

Но я опять сбился на свои переживания. В последние полчаса перед открытием портала лучше рассказать об измерении, в которое меня занесло. Оно крайне интересно с физической точки зрения: ткань реальности тут настолько тонка, что микроразрывы спонтанно формируются повсеместно каждые несколько часов. А несколько реже встречаются и разрывы покрупнее.

Из-за постоянной «ряби» свойства и параметры этого измерения меняются совершенно непредсказуемо. Но это не реальность кошмара, как та, в которой выживает Билл Шифр с подручными. Это свалка.

Да, в постоянно возникающие здесь микротрещины проваливается масса всякого ненужного, а часто попросту опасного хлама. Если верить старожилам, второе солнце на небе тоже приблудилось со стороны. Местное население привыкло жить с этим и даже притерпелось к своей репутации механиков и ходоков, исследующих так называемые «зоны» на предмет полезных артефактов; но кое-что из увиденного здесь вызывает у меня дрожь в коленях, хотя автора этих заметок нельзя назвать неопытным новичком.

В округе постоянно болтается много хопперов. Что неудивительно. Мне удалось выменять у одного оружие, а у другого — несколько телепатических переводчиков. Устаревшие модели, но мне и моим друзьям они пригодятся.

Итак, в путь! Мне думалось, что после нескольких месяцев отдыха будет мучительно возвращаться в прежнее состояние постоянной паранойи, без которого не выжить, странствуя по вселенным. Однако, как оказалось, старые привычки только дремали, чтобы пробудиться от малейшего толчка. Не знаю, что ждет меня на той стороне портала, но я собран и готов ко всему.

* * *

— К этому, — пробормотал Форд, изучая плакат, — я точно не был готов.

— Ну да, — согласился Диппер. — Может быть, ей столько же лет, сколько и мне. Тогда это… почти нормально.

— Пф, — заметила Венди. — Она старается выйти замуж за каждого мальчика, которого встречает. Рано или поздно кто-то должен был поймать ее на слове.

Плакат явно изображал Мейбл: несмотря на стилизацию, ее вполне можно было узнать. Да и надпись не оставляла сомнений: сын Солнцеликого Правителя Вселенной, Правой Руки и Пупка Создателя, берет в жены прекрасную Звездную Путешественницу Мабель Из Страны Сосен.

Далее следовала явно ритуальная просьба о плодородии и процветании для новобрачных и упоминание, что всем участникам праздника бракосочетания отпускается свальный грех.

Дочитав до этого места, Форд испытал короткое желание прикрыть Дипперу и Венди глаза — но быстро подавил импульс. Вероятно, Венди в свои шестнадцать знала об этой стороне жизни больше, чем он сам (Форд лишь два раза в жизни пытался заговорить с женщиной в романтическом ключе; один раз — в старшей школе, и кончилось это тем, что Стэнли пришлось за компанию вылить на себя второй стакан пунша). А Диппер… Что ж, время, когда он мог оберегать Диппера или чему-то его учить, очевидно, прошло. Хотя нельзя сказать, что прошел шок Форда по этому поводу.

— Так, ну что, — кажется, только Венди при виде этого плаката не изменило присутствие духа. — Мы выручаем Мейбл после брачной ночи или до?

— Конечно, до! — рявкнул Форд, как оказалось, одновременно с Диппером.

Они обменялись неловкими (и слегка сердитыми) взглядами.

В гулком пространстве храма их голоса отдавались гулко и громко. Из-за алтаря выглянул сухонький служитель, одетый только в несколько венков из сухой травы на бедрах, оценил обстановку и спрятался обратно. Вероятно, решил не связываться с пришельцами странного вида.

— Эй, эй! — Венди вскинула руки в защитном жесте. — Я просто хочу сказать, что вдруг она правда уже взрослая и выходит за этого дядьку по своей воле?

— Исключено… — начал Форд, когда в то же самое время Диппер произнес:

— Тогда мы извинимся, и она сможет продолжить церемонию.

Следующий обмен взглядами был менее неловким и более сердитым.

Форд кое-как взял себя в руки, напомнив себе, насколько плохо он понимает людей. Даже Стэнли, как выяснилось. Столько лет считать его эгоистом и идиотом…

Еле справившись с холодной волной стыда и беспомощной тоски, которая привычно накрыла его при мысли о брате, Форд поклялся: он не поссорится с мальчиком. Он не оттолкнет его. У них, разумеется, разные взгляды на жизнь, это только ожидаемо. Но Диппер любит сестру и желает ей блага, это главное. И первое, что они должны делать — найти ее.

Не время доказывать свой авторитет, даже если опытом и здравым смыслом он наверняка превосходит Диппера.

— Нам надо пробраться во дворец, — произнес Форд как можно ровнее.

— Да, кстати говоря, об этом, — заметил Диппер. — Я тоже туда шел. Мой энергомер, — пальцем левой руки он постучал по запястью правой, которую охватывал браслет вроде наручных часов, — показал, что энергетические характеристики дворца очень сильно отличаются от всех окружающих домов.

— Энергетические характеристики? — спросила Венди. — Что это значит?

— Там используют электричество? — уточнил Форд.

— Угу, и много, — ответил Диппер. — Сравнимо с количеством энергии, которое необходимо, например, для запуска портала.

Они переглянулись.

— Если тут во дворце есть портал… — проговорила Венди, — и Мейбл об этом узнала, то логично, что она попыталась выйти замуж за этого… пупка вселенной.

— Под каким соусом мы проникнем во дворец? — спросил Диппер. — В некоторых мирах, особенно редко посещаемых и неразвитых, правители хорошо принимают хопперов, даже платят за их рассказы…

— Вообще-то, — прервал его Форд (внутренне он подавлял неуместную радость, что его более обширный опыт уже пригодился), — практика показывает, что в дни празднеств гораздо легче предстать перед глазами владык, изображая актеров или певцов…

— Ты умеешь петь, дядя Форд? — приподнял бровь Диппер.

Форд не дал себя смутить.

— Если придется. В основном я жонглирую и показываю фокусы. Венди, ты обладаешь какими-либо артистическими навыками?

— Играю на гитаре и губной гармошке, — скептически заметила она. — Но как-то с собой ничего не прихватила.

— У меня есть с собой губная гармошка, — неожиданно сообщил Диппер. — Она очень похожа на земную, только лишняя октава. А пока вы будете отвлекать придворных, я под каким-нибудь предлогом отойду и разыщу Мейбл.

«Черт, — подумал Форд. — Это же был мой план, почему это Диппер пойдет искать Мейбл?»

Кажется, не ссориться за авторитет окажется не так легко, как он себе представлял.

С другой стороны, Форд отлично знал, что почти никакой план, особенно составленный за две минуты на коленке, как правило, не выдерживает столкновения с реальностью.

* * *

Дневник д-ра Стэнфорда Ф. Пайнса

Неизвестный день+2, непоименованное измерение (Деревья)

За последние тридцать лет я не припомню мысль, которая посещала бы меня чаще, чем «это какой-то бред» и «такого места не может существовать». Разве что воспоминания о доме.

И все же каждый раз при виде очередного потрясающего мира мне хочется пробормотать именно эти слова.

Сперва я решил, что попал в орнамент. Одну из этих картинок, сложенных из одинаковых текстур, где, если присмотреться, можно рассмотреть контур большой фигуры. Все множилось и плыло перед глазами. Я будто смотрел на орнамент в калейдоскопе, и потребовалось около пяти минут, чтобы немного прийти в себя — непозволительная роскошь для хоппера.

Как же выглядел этот мир?

Очень просто: вокруг меня в белом тумане плыли деревья, сцепившись корнями.

Они зависли в пустоте стройными рядами, образуя многочисленные ромбы; одно дерево кроной вверх, другое дерево — кроной вниз. Ничего похожего на гравитацию не ощущалось: все мы находились в состоянии свободного падения. И все же мои волосы и листву деревьев шевелил легкий ветер. Откуда он тут брался? Движение соков, выходит, только за счет адгезии, когезии и капиллярных сил?.. Веточка такого растения пригодилась бы на космической станции. Зачем им листья, когда в этом белом тумане не видно ничего похожего на солнце? (Откуда-то шел свет, так что его источник, вероятно, имелся за пределами тумана, но я не мог разобрать, вверху или внизу).

По виду своему деревья напоминали дубы: толстые стволы, широкие кроны… Но все же дубами они не были: я не ботаник, но изучая таинственную флору и фауну Орегона, мне волей-неволей пришлось стать экспертом по флоре обычной. К тому же, характерную форму дубовых листьев узнает даже ребенок.

Мягкий ветерок не только шевелил мои волосы: он нес мимо щепки, веточки, мусор и даже мелких насекомых — в достаточном количестве, чтобы убедить меня, что деревья вполны реальны, а вовсе не картинка, созданная забавляющимся божеством.

Если бы мне не доводилось путешествовать на космических кораблях с барахлящей искусственной гравитацией или вовсе без оной, я бы растерялся, так как оттолкнуться было нечего, а значит, я был обречен барахтаться в пустоте. Но к счастью, мне удалось припомнить старые навыки: раскрутившись на месте, я послал себя к ближайшему дереву.

Увы, дерево оказалось занято: не успел я подлететь к нему, из листвы высунулись разноцветные рожицы занятных гуманоидных существ.

Мой универсальный переводчик не замедлил сообщить мне, как следовало понимать их трели и перещелкивания:

«Смотрите, такой же огромный, как тот, раньше!»

«У него шерсть другого цвета и он гораздо больше! Они, наверное, разного вида!»

«Нет, ты разве не слышишь запах: это же явно самец! Теперь они спарятся, и у нас будут детеныши!»

Я торопливо заверил хозяев этого странного мира, что не собираюсь спариваться — кого бы ни занесло сюда раньше меня! (Три особы женского пола, которые могли бы тут оказаться: несовершеннолетняя продавщица, работающая на моего брата, малолетняя дочь Престона Нордвеста, которого я помню отвратительным ребенком, и моя собственная внучатая племянница — сама идея ужасает! Это даже если не принимать в расчет мое сознательное решение воздерживаться от подобной нерациональной траты времени и сил.)

Отказ, кажется, их разочаровал: они надеялись, по выражению одного из них, «увидеть очаровательных человеченышей». Должен сказать, аборигены и сами выглядели очаровательно: этакие пушистые шарикообразные существа. Выведенная мною ранее (еще в детстве, на базе наблюдения за соседскими кошками) гипотеза о том, что «чувство милоты» между видами работает в обе стороны, получила очередное подтверждение.

Несмотря, однако, на свое разочарование, аборигены держались весьма дружелюбно и проводили меня к «гнезду», которая построила на дереве угодившая сюда прежде меня путешественница — моя нынешняя спутница, Венди Кордурой.

Сперва я услышал только вопль из гнезда: «Убирайтесь!» — и, признаться, на короткий срок испытал надежду, что все-таки нашел мою внучатую племянницу Мейбл: увы, в моем возрасте высокие частоты начинают сливаться, и все высокие женские голоса звучат похоже. Тем сильнее было мое разочарование, когда в ответ на мой оклик над краем гнезда показалась встрепанная рыжая голоса (у Мейбл каштановые волосы, чуть светлее, чем у нас со Стэном в молодости). Рядом с головой показался и арбалет, направленный на меня.

«Ой! — воскликнула голова. — Стэн! То есть мистер Пайнс! То есть постойте-ка… Стэн-два?»

«Стэнфорд Пайнс, к вашим услугам, — ответил я, пожалуй, чересчур церемонно, но арбалет в умелых руках этой юной леди слегка меня нервировал: я сам видел, как она выбивала десятку каждым выстрелом в импровизированном тире позади Хижины Чудес моей лаборатории.

Одним прыжком она выпрыгнула из своего гнезда и буквально бросилась мне на шею, что привело меня в полное замешательство. Не только потому, что я не привык к подобным изъявлениям чувств со стороны противоположного пола, но и потому, что мисс Кордурой всегда отличалась редкостной флегматичностью и уравновешенностью.

«Заберите меня отсюда! — взвыла она. — Они меня достали!»

После того, как я немного собрался с мыслями и предложил девушке свой носовой платок, мне удалось получить от нее ответы на некоторые свои вопросы. (Где-то я читал, что носовые платки — всегда хорошая стратегия общения с расстроенными особами противоположного пола; возможно, мои сведения немного устарели, потому что она воскликнула «о, круто!» и повязала мой платок на голову — я как-то не так себе это представлял).

История Венди оказалась проста и незамысловата: она угодила в это измерение около двух недель назад по ее личному счету. Правда, расспросы показали, что Венди понятия не имела, какой продолжительности здесь сутки и сутки ли они вообще; по ее словам, свет просто время от времени тускнел, и она условно считала темные периоды ночью. Когда я заметил, что смена режима освещения могла быть обусловлена не вращением планеты, а чем-то совершенно иным, Венди закатила глаза и сказала: «Надо же, оказывается, я скучала по всей этой ботанике!»

Думаю, скучала она по «ботанике» моего племянника Диппера: насколько я понял, они довольно плотно общались, а мальчик отличается незаурядным интеллектом и начитанностью. Где-то он сейчас.

Венди оказалась физически здорова и даже не испытывала голода. Ее единственная претензия к этому месту состояла в том, что местные жители слишком уж рьяно взялись о ней заботиться. Даже, как она заметила с дрожью, «гладили по голове, кормили три раза в день и укрывали одеялом на ночь!». С ее точки зрения это казалось зловещим. Я мало разбираюсь в домашних обычаях современных американцев, но что-то подсказывает мне, что девушка выросла в не совсем благополучной семье…

Как бы то ни было, теперь мы путешествуем вместе.

С одной стороны, я очень рад тому, что нашел одного из моих товарищей по несчастью, да еще так быстро — мне не пришлось даже уходить далеко от точки выброса. Кроме того, несмотря на крайнюю молодость Венди отличный боец и искусный следопыт. Полагаясь на ее навыки, мне, вероятно, удастся спать хотя бы 4-5 часов каждую ночь. Но

Однако довольно; наш ждет следующий этап поиска. Непохожесть этого мира на Землю указывает на тонкую ткань мироздания: вероятно, мне даже не придется тратить заряд расширителя, спонтанные порталы должны возникать тут достаточно часто, чтобы мы с Венди могли воспользоваться ближайшим.

* * *

Венди не умела находить дорогу в городе. И вообще она города не любила и машинально терялась в них (ну, в тех редких случаях, когда отец брал ее с собой в Портленд или в ближайший к Гравити-Фолс город побольше). Ей не нравилось чувство толпы, когда любой мог наступить на ногу. Еще меньше нравились запахи. А тут воняло, да еще как!

Местные жители, полуголые, в просторных пестрых тряпках, пахли потом, чесноком и подгнившими фруктами; где-то (но никогда на виду) жарилось мясо, от огромных кукол, которых люди несли на носилках и просто на плечах, несло какими-то удушливыми цветами, вроде лилий.

Венди терпеть не могла полагаться ни на кого, но тут ей волей-неволей пришлось положиться на своих спутников, один из которых шел позади нее, другой впереди. Все трое держались за руки, чтобы толпа не разлучила их.

(И как же, черт побери, странно было смотреть Дипперу в затылок, и понимать, что это тот же самый Диппер, но он теперь старше ее лет на двадцать!)

Когда она задумалась об этом, хватка ее невольно стала слабее.

Диппер тут же обернулся и дернул ее за руку.

— Не отпускай, — сказал он с тревогой в глазах. — Не хватало еще снова тебя потерять.

«Я не терялась, — хотела сказать Венди, — это ты терялся, и вообще, кончай фриковать!» Но промолчала. Что-то в этом новом Диппере мешало ей держаться свободно. А вроде никогда за словом в карман не лезла...

Вообще-то, решила Венди, им не так-то легко потеряться: все они были куда светлее кожей, чем аборигены, все были одеты в нормальную одежду преобладающих темных цветов — легко различить среди множества полуголых тел!

Это, кстати, наводило на мысль…

— Почему они не обращают на нас внимания?! — прокричала она.

Диппер, который шел вперед и был теперь выше и шире, чем Венди, конечно, не услышал: ее рот приходился где-то на уровне его плеч. Зато услышал Форд, шедший сзади.

— Хороший вопрос! — сказал он. — А посмотри на их лица. Ничего не замечаешь?

Венди посмотрела. Ничего особенного — никто вроде не выглядит пьяным или загипнотизированным… или выглядит?

Люди вокруг шли с какими-то странными, просветленными лицами. Они то и дело обнимались, целовали друг друга — похоже, не только знакомых, но и всех подряд (Венди пришлось несколько раз уворачиваться от поцелуев мужчин и женщин). Люди запрокидывали головы к небу, срывали со статуй гирлянды цветов и осыпали себя дождем лепестков, смеялись и скандировали. Время от времени кто-нибудь начинал подпрыгивать сильнее, орать громче, и тогда вопль «Бей-ми-гун! Ак-со-ло-тель!» взмывал вокруг с особенной силой, только чтобы опасть волной.

Но никто из них не выглядел пьяным или под кайфом (правда, Венди никогда не бывала в таких ночных клубах, где бы доподлинно продавали дурь), но и нормальными в полном смысле слова они тоже не казались. Венди слышала, конечно, что в толпе у людей возникает некий «ульевой разум» или типа того: на него обычно сваливали погромы и все такое.

Здесь люди, кажется, даже дышали почти в унисон.

— Крипово, — сказала Венди.

— Не знаю, что это значит, — проорал в ответ Форд, — но склонен согласиться! Окружающие явно находятся под каким-то ментальным влиянием!

...И почему нигде вокруг они не видели обычной жизни? Никто не выглядывал из дверей, не зазывал участников шествия выпить что-нибудь охлаждающее… Да, и где все дети?.. Разве детей обычно не привлекают праздники?

— Что? — услышав его, Диппер обернулся. — Читальным валянием?.. Дядя Форд, ты о чем?!

— О странностях этого города! — надрывая горло, пояснил Форд.

— Да, город странный, — крикнул Диппер. — Посмотрите, все дома абсолютно одинаковые, если не считать «часовень»! Даже ни одного магазина!

Между тем их наконец-то вынесло туда, куда стремилась вся толпа: на площадь у подножия громадного дворца-пирамиды.

Эта площадь была больше любого стадиона, больше площади Тянь-ань-Мынь, которую Венди видела по телевизору, больше, пожалуй, даже, чем портлендский аэропорт, где она была один раз. Сложно было представить, что такой бедный и однообразный город может оканчиваться такой огромной площадью.

Толпа собралась здесь, колыхаясь в правильном ритме, который задавали где-то невидимые барабаны; над вскинутыми в воздух руками покачивались огромные пустотелые статуи: красные огненные птицы, рыбы, еще какие-то невообразимые монстры… может быть, и не животные вовсе, а какие-нибудь растения. Глаза Венди все время обращались к какой-то непонятной синей картофелине, у которой имелись глаза — пустотелые шары с болтающимися внутри черными мячиками зрачков. Примерно такие моргала Мейбл лепила своим марионеткам.

Приглядевшись, Венди поняла, что огромные фигуры передают по рукам — ближе к дальнему краю площади, где смутно виднелась лестница, поднимающаяся на вершину пирамиды.

— Отлично, — пробормотал Диппер. — Ну и как мы преодолеем это море?

— Что-нибудь придумаем, — ответил Форд и вытащил из-за пояса пушку. — Хм, если я выставлю парализующую настройку, нам может хватить на «живой коридор» до дворца…

— А что потом с парализованными? — перебил его Диппер. — Их же затопчут!

Венди показалось, что синяя картофелина ей подмигнула. Она «проезжала» на чьих-то руках совсем близко.

— Не ссорьтесь, парни! — крикнула она и указала на облюбованного ей монстра. — Нас донесут на руках!

— Ха! — воскликнул Форд с удивлением. — Отличная идея, девочка! Они наверняка пустые внутри, иначе их бы не поднимали так легко…

Дальнейшее было делом техники.

Они бы, может, и не смогли протолкаться через человеческое море тел до другого берега, но растолкать несколько рядов, чтобы взобраться по чужим плечам и коленям к одной из переносимых фигур, было для Венди легче легкого. Фигура действительно была пустотелой: внизу даже имелась дыра. Наверное, осталась от лепки.

После Венди просто кинула своим путникам конец своего ремня (отец всегда настаивал, чтобы ремень охватывал талию как минимум три раза; Венди теперь поняла, почему). Ну и все. Через несколько минут все трое уже сидели внутри громадины, сделанной из чего-то вроде папье-маше и набитой цветами.

Штука сильно раскачивалась, в ней пахло известковой пылью, и саму ее страшно шатало, а держаться было не за что. В дыре в «полу» виднелись вытянутые руки, головы и разноцветные одежды.

— Давайте кое-что обдумаем, — торопливо заговорил Диппер: приходилось напрягать голос, чтобы было слышно, но не кричать, как снаружи. — Мы исходили из идеи, что в честь праздника во дворец приглашают всяких музыкантов, актеров… Но что-то я пока не видел никого с музыкальными инструментами!

— Но барабаны-то бьют! — возразил Форд.

— Барабаны ли? Я ни одного не видел.

Почему-то от этой фразы Венди стало жутко. Он упрямо сжала челюсти, чтобы прогнать это чувство.

— Все просто, — пожал плечами профессор. — Вырубим нескольких стражников парализатором, а когда проникнем внутрь, ведем себя так, как будто мы тут все знаем и нас пригласили, валяясь в ногах и умоляя.

— Слишком рискованно, — возразил Диппер. — Если нас скрутят, Мейбл мы не поможем.

— Послушай, — Стэн-два, похоже, еле сдерживал раздражение. — Есть время для хорошо продуманных планов, а есть время для рисков и импровизаций! Свадьба сегодня. Мы не можем терять времени. Поверь мне, в этом деле главное — напор. В крайнем случае, я открою портал расширителем, нас выкинет в другой мир, и мы попытаемся вернуться сюда снова.

— А кто знает, сколько времени пройдет здесь? — едко спросил Диппер.

Лицо Форда изменилось.

— Ты винишь нас, что мы не пришли за тобой?

— Нет, — быстро сказал Диппер. — Нет, не виню. Мне просто не повезло, что я попал в плотную реальность с быстрым течением времени. Вы никак не могли успеть. Потом, мне везло, всегда был кто-то, кто мне помогал. Но Мейбл может так не повезти. Даже если она тоже выросла — может, новобрачных приносят в тот же вечер в жертву? Тут явно что-то затевается!

— Ясно, — под весом его логики Форд хмуро кивнул. — Постараемся быть осторожнее. Но я не вижу, каким еще образом…

— Через кухню и хозяйственные постройки! Вообще-то, я сразу так и думал, когда ты предложил вариант с бродячими певцами! К главному входу таких бродяг не пустят, но кухаркам тоже нужно развлекаться, нет?

— Хороший вариант, — процедил Форд, — если ты сможешь так сходу определить, где у этой штуки хозяйственный вход и как нам туда добраться, не потеряв весь день.

— Или вы можете продать меня в гарем, — предложила Венди.

— Исключено! — воскликнули оба в унисон.

Ну вот, приятно видеть, когда дядя с племянником единодушны. Правда, это благостное состояние долго не продлилось:

— ...Или мы можем вернуться к моему первому предложению и сказать правду: что мы хопперы. Их обычно охотно принимают.

— Да, если у них вообще тут есть контакты с хопперами!

— А вам не кажется, что становится жарковато? — перебила их Венди.

Действительно, в огромной фигуре уже было практически нечем дышать.

В дыре под ногами мелькнуло что-то ярко рыжее, мир вокруг содрогнулся, пока их временное вместилище — непонятная херня с глазами — пролетело по воздуху и упало… куда-то. На склон, судя по всему, потому что пристроилось оно на боку. Тут же они услышали отчетливый треск пламени, и вся внутренность наполнилась дымом.

Диппер схватил Венди за руку и дернул, Форд подтолкнул в спину — и она первой выкатилась из пустотелой статуи на кучу хвороста, уже кое-где объятую пламенем.