Тонкие миры — прочные связи (джен)

Пустота завивается спиралью, роняя звездные гроздья на устремленную вверх ступенчатую пирамиду; огромное дерево вздымается в центре хаоса, пустив глубокие корни; люди с тысячью глаз неподвижно смотрят на растерянного маленького мальчика; огромные бронированные машины ползут вдоль опушки древнего леса, сминая нежную молодую поросль; качает метелками травы рыжая степь под закатным небом; низко воет колокол над свежими могилами; космические корабли взрезают подол мироздания, обнажая тикающие шестеренки, поблескивающие циферблаты замысла господа бога; и все забивает запах хлорки и половых тряпок…

Такой у него бред.

Но сильнее всего этого бреда два лица: детское, искаженное страхом и почти физической болью потери, не понять даже, мальчик или девочка, потому что лица одинаковые и потеря одна на двоих…

И другое — взрослое, похожее и непохожее на то, что он видит иногда в отражающих поверхностях. На этом лице пустота, глаза за стеклами очков ничего не выражают.

* * *

Пятно синего света вспыхнуло в воздухе, хлестнуло вокруг электрическими разрядами и пшикнуло, выкинув из своих недр двоих путешественников: одного повыше и пошире, другого пониже и потоньше.

— Ну и где мы теперь? — спросил тот, что пониже. Его тонкий голос звучал глуше из-за скрывающей лицо маски-респиратора, и все-таки становилось ясно, что это девушка или подросток. Или девушка-подросток.

— Не знаю, — ответил высокий. По голосу делалось ясно, что это мужчина, и немолодой притом. — Но мой анализатор говорит, что тут можно дышать.

— Ух, — девушка откинула капюшон плаща и содрала респиратор, явив миру симпатичное веснушчатое личико не старше шестнадцати лет. — А что, профессор Стэн, часто так бывает, что дышать нельзя?

— Не называй меня так, — пробурчал ее спутник.

Он тоже снял респиратор и втянул воздух фактурным носом.

Пахло сгоревшим жиром, жареным мясом, цветами, чесноком и каменной пылью. Они стояли в узком вытоптанном проходе между двумя стенами, одной сложенной из камней, другой — составленной из задних стенок одинаковых одноэтажных строений. «Город», — решил тот, кого назвали профессором Стэном. Может быть, это хорошо, что здешняя цивилизация умеет строить города. Может быть, плохо. Заранее не угадаешь.

И для города вокруг довольно чисто: почти не чувствовалось запаха отбросов и человеческих испражнений.

По всей видимости, они возникли здесь незамеченными: не было слышно ни удивленных криков, ни удаляющегося топота ног.

— Так часто бывает, что воздухом нельзя дышать? — допытывалась его рыжеволосая спутница.

— Нет, — тот присел на одно колено, взял с земли щепотку пыли и растер ее между пальцами. — Я настроил портативный портал таким образом, что он не предлагает нам миров, несовместимых с нашим метаболизмом. Но, как и в любом деле, тут есть погрешность.

— Вы тут раньше были?

— Структура почвы кажется знакомой, но это ни о чем не говорит, — пожал плечами «профессор Стэн». — Миров бесконечное количество, многие из них похожи друг на друга.

— Может, этот похож на наш, просто мы где-нибудь на юге, — с легкой надеждой произнесла она. — Жарко и сухо, как в Мексике.

— Возможно, Венди, — он вытер со лба свежепроступивший пот. — Хотя я сомневаюсь. В нашем измерении признаки цивилизации проникли повсюду, хотя бы в виде мусора.

Венди огляделась по сторонам. Да, никакой цивилизации: по одну сторону длинный каменный забор, неровно сложенный и искрошенный поверху от времени. Между камнями пробивались побеги с острыми листиками и длинные висячие травинки, острые даже на вид.

По другую сторону тянулись задние, лишенные окон и дверей стены одноэтажных каменных домов с плоскими крышами. Вокруг валялись разбитые горшки, обрывки веревок, обгрызенные на концах длинные зеленые палки… ни единой спущенной шины, ни единого выброшенного за ненадобностью калькулятора, даже ни одной пластиковой бутылки.

— Мусора маловато, — озадаченно сказал старший спутник Венди, который, обладая звучным именем Стэнфорд Пайнс, предпочитал именоваться Фордом.

И не то чтобы Венди не могла запомнить это коротенькое сокращение, просто ей нравилось его дразнить.

— С чего бы?

— Почти нет хозяйственных отбросов, хотя не похоже, чтобы тут регулярно убирали… Некоторые черепки старые, а стебли сахарного тростника свежие.

— Ух, попридержите коней, мистер Шерлок! Мы же только что…

Она оборвала фразу, поскольку ее спутник поднял руку, призывая к тишине. Оба прислушались.

За домами нарастал какой-то смутный шум, что-то звенело, пробивались обрывки ритмичной, почти маршевой музыки.

— Какое-то шествие? — неуверенно спросила Венди.

— Или публичная казнь, — ответил Форд. — Они иногда дают похожее шумовое сопровождение.

— П-ф, а я-то думала, мой босс пессимист, — фыркнула Венди. — Пойдемте, посмотрим, что ли?

Сначала казалось, что шествие многоного и многолико, что ему тесно в границах узенькой улочки, и потому молодые ребята, разукрашенные нашитыми на одежду красными перьями, орали во все горло и колотили по стенам и портикам над входами деревянными трещотками. Но если приглядеться, становилось ясно, что весь этот невообразимый шум и суету поднимало всего человек десять, несущих на плечах огромное чучело красной птицы.

Или, скорее, Форд понадеялся, что это не чучело, а огромная кукла: бороться с огромными стервятниками ему не улыбалось.

— Один из древнейших символов огня, — пробормотал он и потянулся в карман за блокнотом. — Похоже на периодический обряд…

— То есть праздник?

— То есть праздник.

— Потом запишете, — шикнула на него Венди. — Пойдем посмотрим, куда они идут!

— Какой в этом смысл?

— Если в этот мир занесло кого-то из тех, кого мы ищем, их вполне мог притянуть праздник, — заметила она резонно. — Особенно — ну, вы знаете, о ком я думаю!

Сердце Форда сжалось. Он прекрасно понял. Из тех восьмерых, что им с Венди еще предстояло собрать по параллельным мирам, троих он стремился найти больше, чем остальных. И только одна из этих троих была жизнерадостной, доверчивой, любящей праздники девочкой двенадцати («почти тринадцати, дядя Форд!») лет. Параллельные миры крушат таких особенно жестоко.

(Еще жестче они крушат тех, кто даже не знает, кто он такой и не соображает, как попал в переплет… но об этом он сейчас думать не будет.)

— Ну, не раскисайте, профессор Стэн, — произнесла Венди, видно, увидев, как изменилось его лицо. — Мы найдем наших. И…

Но она не закончила.

Вслед за маленькой процессией они дошли до конца узенькой боковой улицы и оказались на затопленном людьми просторном проспекте (если бы здесь были автомобили, эта улица поддерживала бы восьмиполосное движение), который рекой голов и поднятых к небу загорелых рук лился вниз с холма только затем, чтобы споро взбежать на следующий. Там, на дальнем холме, возносилась к небу ступенчатая пирамида — и в самом деле вроде мексиканских. На самом верху ее блестел какой-то купол: то ли храм, то ли дворец.

Гробница или жилище монарха? Или культовое сооружение? Вряд ли гробница: насколько знал Форд, только коммунистические режимы воздвигали мавзолеи в центре города.

Впрочем, что бы это ни было, соседство такого массивного здания рядом с трущобами предполагает деспотичное, в высшей степени иерархизированное общество…

Руки Форда сами собой потянулись за блокнотом, но он одернул себя: не место и не время.

Шум сводил с ума. Били барабаны, трещали деревянные трещотки, длинными трелями били в уши свистки. Колыхались над толпой огромные птицы, драконы и уже совершенно непредставимые чудовища самых ядовитых расцветок; люди пели, плясали и орали во все горло. Взгляд выхватывал в толпе то цветок за ухом, то чей-то улыбающийся рот, то хорошенькую девушку с обнаженной половиной груди, которая внезапно подмигнула Форду (он быстро отвел глаза).

Что-то в этой толпе было неправильное, даже не что-то, много «чего-то», но шум, жара и толкотня — их втянуло в процессию почти моментально, — не давали соображать. Форд сумел только поймать Венди за руку: ее уже обнимала какая-то женщина, прикрытая только венками цветов на шее.

Когда Форд дернул свою подопечную за руку, женщина рассмеялась, обняла Форда тоже, плотно прижавшись к нему: запах цветов, духов, человеческого тела… Он рассмотрел ее лицо вблизи: легкие морщинки, в уголках глаз (лет тридцать пять в индустриальном обществе, на десять лет меньше в доидустриальном), смазанные жиром губы, завиток волос около уха…

— Чуллокан тиито, — сказала женщина, и устройство-переводчик на ухе сработало с некоторой заминкой: «зрелый красавчик».

Форд опешил: такого с ним не происходило уже очень давно, да и происходило ли вообще когда-то?..

И этот чертов шум путал мысли.

— Профессор! — Венди дернула его за руку, вытаскивая из процессии и прижимая к стене другого низкого дома, все такого же одинакового. Форд заметил, что в дверном проеме нет двери. Квадратная комната с двумя простыми лежанками и каменным возвышением, то ли столом, то ли очагом, просматривалась насквозь.

— Мы никого тут не найдем, — проговорил Форд сдавленно, все еще отходя: что-что, а красавчиком его никогда не называли. И разве эта женщина не обратила внимания, что он был одет не как все и что цвет кожи у него не такой?

— Расслабьтесь, наверняка нам повезет, — проговорила Венди, но без особой уверенности.

— Это должно быть просто грандиозное везение.

— Дядя Форд? — неуверенно произнес откуда-то сбоку незнакомый голос. — Венди?

Форд и Венди развернулись моментально, и оба, повинуясь рефлексу, уже выхватывали оружие: Форд — магнитную пушку, а Венди — арбалет.

Но тот, кто окликнул их, угрожать не собирался.

Он стоял, подняв вверх ладони в перчатках с обрезанными пальцами, — худощавый парень… нет, скорее, уже мужчина хорошо за тридцать, с короткой бородкой и сединой на висках. Одежда его ничуть не походила на пестрые легкие хламиды аборигенов: темно-зеленый плащ с заплатами на локтях, черный комбинезон, тяжелые ботинки и черная бандана. Незнакомец часто моргал и еще чаще дышал, обливаясь потом, глаза его стремительно перебегали с Венди на Форда и обратно.

— Надо же… — пробормотал он. — Я рассчитал, что время для меня шло быстрее, но видеть своими глазами…

— Ну елки-сосенки… — так же ошеломленно отозвалась Венди. — Ты же всегда смеялся над перчатками без пальцев, чувак!

И только тогда Форд догадался тоже. Точнее, не столько догадался, сколько просто узнал: нос был только чуть поменьше, чем у самого Форда в молодости, и фамильная челюсть не обошла парня стороной. В двенадцать лет этого еще не было видно.

А еще елка (то есть сосна) на бандане.

— Диппер?..

* * *

Дневник д-ра Стэнфорда Ф. Пайнса

Неизвестный день, измерение 13F-45/B

Похоже, вся моя жизнь — это отрицание теории вероятностей. Или несмешная шутка. Впрочем, одно другого не исключает.

Каковы шансы на то, что, проблуждав тридцать лет по чужим мирам, я найду дорогу в свой? И все-таки я нашел! Точнее, меня вытащил мой брат, хотя шансы также работали против него.

Я вернулся домой после тридцати лет отсутствия, только чтобы найти свою родную вселенную в смертельной опасности. И не из-за политических игр империй или глупости правителей; нет, из-за моей небрежности и слепого упрямства моих родичей! По собственной близорукости (хотя мои настоящие очки тут не при чем) я упустил шанс решить проблему малой кровью, и за это заплатил С.

Но то, что случилось с ним, может быть, даже не самое худшее. В конце концов, С. пожертвовал собою сознательно. Этого нельзя сказать об остальных, а ведь среди них есть дети — целых шесть человек!

Но я сбиваюсь и путаюсь. Если эти записки когда-нибудь попадут в руки незнакомцу, сумевшему разгадать мой код, то разобраться ему будет непросто. А мне все же хочется, чтобы эта история хотя бы послужила предостережением, если уж никакой другой пользы я принести не могу. Перечислю же имена десяти человек, которых затянуло в измеренческую воронку в тот августовский день за пределами времени (это не метафора: Билл Шифр действительно остановил время). Для взрослых в скобках указываю причины, по которым я особенно тревожусь за их судьбу.

Диппер Пайнс, 12 лет

Мейбл Пайнс, 12 лет

Гидеон (Малыш) ???, 10-11? лет

? (Пас?) Нордвест, 12? лет

Венди Кордурой, 16 лет

? (Бобби?) Валентино, 16? лет (вампиризм клиническая депрессия или просто подросток?)

Хесус (Сус) А. Рамирез, 22 года (признаки когнитивной недостаточности; расстройство аутического спектра?)

Фиддлфорд А. Макгакет, 59 лет (оправляется от последствий искусственно вызванной амнезии)

Стэнли Ф. Пайнс, 58 лет (личность полностью стерта)

Стэнфорд Ф. Пайнс, 58 лет (идиот, упустивший самое важное).

Если кто-то, глядя на этот список, недоумевает над одинаковыми фамилиями, поясню: все Пайнсы связаны родственными узами. Мы со Стэнли близнецы, а Диппер и Мейбл, тоже близнецы, приходятся нам внучатыми племянниками. Прочие тоже так или иначе связаны с нами: Венди и Сус работали в магазинчике, открытым Стэнли на месте моей лаборатории, Фиддлфорд был когда-то моим ассистентом (и тяжело пострадал из-за меня)... Что касается Малыша Гидеона, наследницы Нордвестов и сына могильщика Валентино, то насчет них я не уверен. Кажется, они приятели Диппера и Мейбл. Количество несовершеннолетних среди тех, кто отправились сражаться с Биллом Шифром, демоном измерений, превосходит всякие разумные пределы… mea maxima culpa.

Впрочем, дети в этой драке были едва ли не полезнее взрослых. Мейбл потеряла мой арбалет — похоже, он в итоге оказался у Венди — но ее абордажный крюк пришелся как нельзя кстати.

Все эти десять человек были охвачены древним пророчеством, согласно которому именно мы должны были победить Билла Шифра. Увы, этот план потерпел крах (как я уже сказал, в основном из-за меня, хотя Стэнли тоже приложил кулак к нашей неудаче). Нам все же удалось уничтожить Билла, но лишь в результате гамбита с разменом фигур: я вынужден был собственными руками стереть память своему брату. Человеку, которого я предал когда-то в юности, но который пожертвовал тридцатью годами жизни, чтобы вернуть меня домой.

И снова, каковы шансы?!

Иногда я думаю

Заходит второе солнце; что ж, продолжу завтра.

* * *

Венди сразу поняла, что она не удержится и будет глазеть на Диппера исподтишка, поэтому начала пялиться на него откровенно. Даже ткнула его кулаком в плечо. Прежний Диппер захихикал бы и ткнул ее кулаком в ответ. Этот вскинул бровь (одну! Круто! Когда научился?) и коротко ей улыбнулся.

— Я настоящий, Венди.

— Ничего не понимаю, — профессор Стэн выглядел таким растерянным и несчастным, словно он не нашел потерянного внучатого племянника, а присутствовал на его казни. — Ты — Диппер из параллельного мира? Но зачем ты пошел в хопперы?

На лице у Диппера появилось сложное выражение.

— Дядя Форд. Меня же выкинуло в портал при вас. Вы что, не помните? Судя по тому, что вы с Венди ничуть не изменились, для вас никак не могло пройти больше пары лет…

— Нет-нет-нет, — забормотал Форд. — Как же так? Как это могло произойти? Диппер, ты хочешь сказать, что ты был нашим Диппером?

«Бля, — подумала Венди. — Ну какой идиот так формулирует!» Еще она отметила для себя словечко «хоппер»: скакуны? Прыгуны? Надо будет потом спросить.

Стэна она бы на этом месте просто ударила по спине, чтобы понял, что смолол обидную чушь. А вот что делать со Стэном-два, ей было не совсем понятно. Она уже убедилась, что намеков он не понимает. Читать ему лекцию прямо при Диппере?

Но тот вновь проявил редкостное присутствие духа.

— Да, дядя Стэнфорд, был и остался. Тебе ли не знать, что в разных измерениях время течет по-разному?

Венди вот не знала, но она и то догадалась быстрее. Все-таки Диппер остался сильно похож на себя самого. Такой же тощий и выражение лица такое же: смесь подозрительности с энтузиазмом. Только стал чуток увереннее в себе.

— Естественно! — воскликнул Стэн-два. — Но когда ты скачешь через много измерений сразу, эффект должен нивелироваться за счет статистических погрешностей! Не хочешь же сказать, что ты задержался в каком-то из них надолго? Это же опасно для самой ткани мультивселенной!

— Да, задержался, — воскликнул Диппер на повышенных тонах, очевидно, потеряв терпение (голос его знакомом сорвался, и он сразу стал выглядеть моложе), — и да, я имел дело с разрывами реальности вокруг меня! Но я их залатал! Потому что, представь себе, двенадцатилетнему ребенку сложнее собрать портативный портал, чем взрослому с двенадцатью научными степенями! Радуйся, что у меня это отняло двадцать лет, а не все пятьдесят, потому что угодил я в мир гребаного паропанка!

— Ни фига ты даешь! — воскликнула Венди.

— Починил разрывы реальности? — вторил ей Стэн-два.

В этот момент улица набухла очередной волной демонстрантов: над толпой проплыло здоровенное чучело, раза в два больше предыдущих, с торчащими во все стороны выростами и многочисленными вылупленными глазами. Из вытянутых в трубочку ушей монстра шел дым, пахнущей чем-то приторно сладким. Венди сразу же заподозрила, не трава ли это, но она в жизни не нюхала марихуану.

Должно быть, Дипперу пришла в голову та же мысль, потому что он схватил их обоих за руки и потянул прочь.

— Быстрее! Черт знает, чем они тут дурманят, надо оторваться.

— У нас есть респираторы! — попытался перекричать его Стэн-два.

Между тем, вопли вокруг все усиливались. Портативный переводчик, который Форд ей дал, почему-то не позволял Венди разбирать слова: толпа скандировала что-то бессмысленное, типа: «Бед-ми-гун! Тед-ми-гун! А-ксо-ло-тель!» Может, имена какие-то? Имена обычно не переводятся.

— Погоди, Диппер, я должен знать! Как ты нас нашел?

Диппер поглядел на Форда косо.

— Полагаю, так же, как и ты. Настроил свой портативный портал на энергетические характеристики. Ну и на генные маркеры, так что первым делом портал должен был привести меня к Мейбл, а потом уже к тебе или Стэну.

— Я тоже настроил на генетические маркеры! — воскликнул Стэн-два, и почему-то виновато покосился на Венди.

Она только пожала плечами. Конечно, Стэн-два в первую очередь хотел разыскать свою семью. Да и ей тоже хотелось увидеть Мейбл и Стэнли (и еще Суса). Она даже понимала, чего Стэн-два переживает за них, хотя лично ей казалось, что все они могут за себя постоять, каждый на свой лад. Вот Мейбл, например. Профессор почему-то считал ее совсем беспомощной, хотя она на его глазах давала отпор Биллу Шифру! Ох уж эти бэби-бумеры и их стереотипы!

Честно говоря, из остальных «затерянцев» Венди особо волновалась только за Робби. Она знала его с детства: парень может сколько угодно напускать на себя зловещий вид, но на деле совершенно беспомощен! А если с ним что-то случиться, что ей сказать Тэмри?..

— Смотрите! — Диппер махнул чуть вправо, где по их стороне улицы возвышалось строение, не похожее на другие.

Больше всего оно напоминало старинную протестантскую церковь — из-за узкой башенки с остроконечной крышей. «Церковь» чуть выдавалась из ряда других домов, и можно было разглядеть, что у него не дверь, а полукруглая арка, украшенная кусками прозрачного, блестящего на солнце камня.

— Вроде это что-то вроде храм! — крикнул Форд. — Укроемся там!

— Если у них нет табу по этому поводу! — проорал Диппер в ответ.

— Будь там табу, здание было бы отделено от остальных!

Венди только махнула руками на обоих и рванула к дому с башенкой. Если там и было какое-нибудь дурацкое табу, решила она, верный топорик как-нибудь проложит ей путь наружу.

К счастью, дядя и племянник бросили препираться и последовали за ней. И правильно сделали: внутри на вспотевшее лицо Венди сразу дохнуло прохладой. Это действительно оказался храм — в большом полупустом помещении первым делом бросался в глаза алтарь, украшенный цветами.

Над алтарем висело огромное панно: картина, выполненная на ткани яркими красками. По краю вместо рамки шли какие-то значки. Венди почти сразу поняла, что это буквы, и удивилась: неужели переводчик заодно и учит ее читать по-местному? Крутяк.

Потом до нее дошло и содержание надписи, и она охнула.

— Да, — сказал позади Форд сдавленным голосом. — Я так и чувствовал, что моя племянница где-то здесь.

— Этого можно было ожидать, — согласился Диппер. — Когда же у нее пройдет эта фаза!