Однажды на Диком Западе (гет)

— Эти чёртовы пикани опять напали на Рок-Спрингс! А головорезы Джесси ограбили поезд с оружием из Солт-Лейк! И конфедераты потом удивляются, почему их ненавидят... — Грейвс с досадой ударил кулаком в выщербленную створку двери собственного офиса и провёл ладонью по взмокшей шее. — Джимбо!.. Поднимай свою толстую задницу, время нанести визит краснокожим... — он вошёл в небольшое душное помещение и замер, нахмурившись и автоматически протянув руку к кобуре на поясе.

Джима Санчеса, его верного напарника вот уже как три года и друга вот уже как семь лет, славного малого, который вёл явно проигрышную борьбу с алкоголизмом, но при этом умудрявшегося вскочить на мчащуюся лошадь и проскакать без остановки сто миль; короче, того толстого Джима, который пьяный в стельку дал в челюсть самому Дикому Биллу и после этого лишился всего лишь мизинца, так вот, его не было в офисе шерифа.

То есть, конечно, дело было не в этом. Джим вообще не особо любил маячить в офисе. Он предпочитал завалиться в "Закат у камня", заказать пару стопок горячей и весь вечер увиваться за Блонди, чтобы к полуночи получить отказ и след на загорелой щеке от хорошенькой ладошки.

Дело было в том, что в офисе явно находился кто-то ещё. И Грейвс ощущал это так же чётко, как в пятьдесят девятом ощущал дуло револьвера, приставленного солдатом армии Конфедерации к его виску.

— Я стреляю на поражение, — громко предупредил он, привычно обхватывая гладкое дерево рукоятки.

Снаружи громко хлопнула дверь ближайшего дома, и хриплый голос Одноглазого Роджерса отвесил пару щедро приправленных проклятьями смачных эпитетов в адрес Бетти Роджерс. Через пару секунд дверь хлопнула снова, выпустив на главную улицу вторую половинку славной четы: Бетти явно намеревалась продолжить диалог.

Грейвс вздохнул, надеясь, что она не прихватила что-нибудь огнестрельное, и демонстративно прокрутил барабан. Щёлкающий звук приятно разогнал душную тишину, но ожидаемого результата не принёс: Грейвс всё так же был один.

Немного подумав и произведя пару логических заключений, Грейвс рассвирепел.

— Джим, пикани тебя сожри! — прорычал он, быстрым шагом идя к двери, ведущей в кутузку. — Если ты опять нажрался и валяешься в камере, я привяжу тебя к самой чокнутой кобыле, которую найду в прерии, и отправлю гарцевать до Пойнт-Оф-Рокса... — он распахнул тонкую треснутую створку и застыл в дверном проёме, готовый поклясться, что забыл, как дышать.

На широкой скамейке напротив двух крохотных камер для преступников дремала девушка. Светлое платье, перепачканное дорожной пылью. Каштановые вьющиеся волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам. Тонкие загорелые пальчики, сжимавшие небольшую матерчатую сумочку.

Увидев Тину Голдштейн, Персиваль Грейвс влюбился в неё ту же секунду, абсолютно, беспросветно и навсегда.

Впрочем, это не помешало ему по-прежнему крепко сжимать рукоять револьвера.

Он откашлялся и сделал небольшой шаг вперёд, не отрывая взгляда от спокойного лица девушки. Она выглядела очень уставшей, а на её шее, если приглядеться, алела свежая длинная царапина. На ткани платья интересными кругами застыли разводы — попала под дождь, заключил Грейвс.

Он подошёл ещё ближе, и в этот момент девушка, заворочавшись, проснулась.

Грейвс успел подумать, что у незнакомки прекраснейшие карие глаза, когда она резким быстрым движением достала из сумочки маленький дамский пистолет и направила дуло на его самую драгоценную часть тела.

Грейвс считал самой драгоценной собственную голову. Девушка явно думала иначе.

— Два шага назад, ковбой, — процедила она, поднимаясь на ноги. — Я не промахиваюсь, когда стреляю в негодяев.

Грейвс внутренне восхитился и остался на месте.

— Тогда я в безопасности, — вежливо сказал он и постучал пальцем по звезде шерифа на лацкане потёртой жилетки.

На миловидном лице девушки появилась растерянность.

— О, — смущённо протянула она и опустила пистолет. — Прошу прощения, я не местная... — она виновато пожала узкими плечами и оправила складки чуть помявшегося платья, которое, честно говоря, могла спасти только тщательная стирка.

— Грейвс, шериф, — отрекомендовался Грейвс. Своё имя он не любил, считая его слишком вычурным. Впрочем, это не мешало окружающим дамам с придыханием называть его Пе-ерсивалем — строго за спиной, разумеется.

Девушка на мгновение замялась, но потом уверенно посмотрела ему в глаза. Она вообще легко стирала со своего лица предыдущие эмоции: первое смущение уже давно исчезло, уступив место решительности.

— Лита, — представилась она, убирая пистолет в сумочку и пряча её в складках платья. — Я приехала из Ривертона. Мне сказали, что вы можете помочь... — она на секунду задумалась, подбирая слова, — с временным обустройством здесь.

Грейвс чуть прищурился, в свою очередь убирая револьвер обратно в кобуру. Какой бы Лита ни была красивой, он был готов поклясться, что она врёт.

И в первую очередь — о своём имени.