День середины лета (джен)

Боль пронизывала каждую клеточку тела, огнем обжигало с хрустом переламывающиеся кости, пережёванное тело мяло и выжимало из него все соки, скользкие языки сжимались на перемолотой конечности, сцеживая живую ещё кровь в голодную глотку дракона, и Бусинка орала в ужасе. Глаза от боли лезли на лоб, в голове билась только одна мысль — как прекратить этот кошмар? Как всё вернуть назад? Как исправить, как повернуть время вспять?..

Далеко-далеко, в те дни, когда она совсем крохой, путаясь в мешковатом длинном платье и смеясь, бегала по солнечной опушке, а мама — молодая и красивая мама — её искала.

Потом лес, лес, снова лес, его прохладные свежие объятья, запах утра и туман, стелющийся над травой. Лесная избушка с замшелой крышей и старая бабка, приютившая сироту — тогда казалось, что это были горестные времена, но сейчас Бусинка отдала бы всё, что угодно, чтобы вернуть их, чтобы вновь вдохнуть поутру холодный свежий воздух и услышать пересвист птиц.

И найти бусинку — единственное, что от матушки осталось, — ярко-красный стеклянный прозрачный шарик, нанизанный на тонкую бечёвку, которой Бусинка подпоясывалась. Частенько, валяясь в траве, Бусинка рассматривала сквозь алое стекло вспыхивающее солнце, и красный цвет становился почти белым.

Как боль.

Как страх, кипятком обваривающий нервы.

Как крик и мысль, бьющаяся в висках — как всё вернуть, как?! Должен же быть выход, ну хоть какое-нибудь волшебство, невероятное, небывалое! Как придумать, как спастись?

Я не хочу, это происходит не со мной, нет!

...Это всё не настоящее. Это не со мной...

...Трепещущие нити расплелись, освобождая отчаянно брыкающуюся и кричащую Бусинку, и та с визгом задом наперед отползла от шевелящегося белого клубка, ощупывая ноги, руки, плечи. Секунду назад ей казалось, что всё её тело переломано и пережёвано, перемолото в кровоточащий фарш, но дрожащие руки нащупывали гладкую неповреждённую кожу.

Странный драконий язык, состоящий из скользких длинных лент, исчезал, втягиваясь в мерцающую приглушённым светом стену — щеку дракона, подумала Бусинка, в ужасе вжимаясь в бархатистую колеблющуюся поверхность.

Вот как выглядит дракон изнутри. Не страшно и даже уютно и спокойно — но это слабое утешение для того, кого съели, не так ли?

Во рту дракона, против всяческих правил, не было ни жутких зубов, ни какого иного языка, которым чудовище должно было бы обслюнявить свою жертву, перед тем как проглотить. Бусинка слышала дыхание огромного зверя, по её разгоряченному лицу скользили прохладные струи воздуха, но ни тлетворной вони, ни запаха огня и дыма она не ощущала. Воздух был свеж и пах морем.

Больше всего пасть морского монстра походила на светящуюся мягким светом раковину мидии, обшитую изнутри чем-то мягким. Её створки были плотно подогнаны, и не было слышно ни звука снаружи — ни криков чаек, ни плеска волн, смыкающихся над головой дракона, уходящего в море.

Всё тело Бусинки было покрыто какой-то слизью, которая быстро подсыхала, не оставляя на коже и следа, и остро пахла мятой, совсем как раздавленные листочки с перебитыми сочными жилками, сочащимися зелёным соком. Кажется, шевелящееся тело во рту доставляло дракону некоторые неудобства — мягкие стенки начали сокращаться, словно дракон изо всех сил боролся с икотой или боялся чихнуть и выплюнуть свою жертву в море. Чудовище задрало вверх морду — Бусинка определила это по тому, как условный пол под нею изменил угол наклона, — и она начала сползать к противоположной стене, у которой, прямо в мягкой обшивке, разверзлось тёмное отверстие горла.

"Проглотить хочет!" — в панике подумала Бусинка, упираясь ногами в податливую мякоть по краям раскрывшейся чёрной ямы. Горло жадно сокращалось, словно требовало, чтобы жертва не томила, прыгнула сама в желудок, в кипящую едкую кислоту, но Бусинка, скользя ступнями по содрогающейся под ногами глотке, упрямо цеплялась ногтями за бархатистые складки и упиралась. Такое поведение еды дракону не понравилось, и глотка содрогнувшись, раскрылась широко — так широко, как Бусинке никогда не удалось бы расставить ноги, — и её ступни соскользнули с влажных краёв, а сама она с визгом полетела вниз, вниз, в хватающую её мягкими, но плотными объятьями темноту.

* * *

Голосящая девушка кубарем вывалилась на мягкий пол, спружинивший под её телом, и едва не треснулась лбом о сияющий круглый розовый кристалл, торчащий прямо из середины... комнаты? Желудка?

Никакой кислоты тут и в помине не было, помещение отличалось от прежнего только размерами. Пол был мягким и бархатистым на ощупь, от стен шел приглушённый свет.

— Раздавит желудком, чтоб кровища брызнула! — в ужасе прошептала Бусинка, затравленно оглядываясь по сторонам.

— Никто тебя давить не будет, — раздался недовольный голос, и Бусинка с удивлением воззрилась на кристалл, в котором перемешивались свет и тень. — Странные мысли.

— Не будет, — как зачарованная повторила Бусинка. — А зачем же он меня сожрал?

— Никто тебя не жрал, — ворчливо отозвался сияющий собеседник. — Тебя поместили внутрь, притом очень аккуратно поместили.

— А зачем?!

— Тебя перевезут на Туманную Землю. Скорее всего, там тебя замуж отдадут.

— Кто ж так замуж зовёт! — рассердилась Бусинка, и кристалл зазвенел тонким, неприятным смехом.

— А у вас что, — едко поинтересовался он, — как-то по-другому принято?

Бусинка задумалась: вообще-то, нет, не по-другому. В поселке всё происходило ровно так же — жених, если ему несколько раз отказывали, мог вломиться в дом и утащить невесту, да ещё и родным наставить фонарей, и отца оттаскать за бороду. Не все же такие, как кузнец — тот хоть и спросонья, а молот всё же взял, и парочку самых ретивых женихов подковал сразу так, что они плакали тонкими голосами годовалых жеребят.

Правда, потом они все — и сватающиеся, и обороняющие — дружно собрались и выпили мировую. Пока они пили, кузнецову дочку, конечно, утащили, но это было уже не важно.

— Но в Туманных Землях, — произнесла озадаченная Бусинка, — разве не одни драконы с ядовитыми ящерами живут?!

Туманные Земли — большой остров в открытом море — по слухам, был местом жутким и опасным. Сотни морских драконов, подобных тому, что ежегодно посещал поселок Бусинки, плавали в прибрежных водах этого острова, отгоняя прочь слишком близко подплывающие корабли. Поговаривали, что однажды отчаянные моряки решили добыть одного дракона, чтобы всем показать, что и с этими монстрами можно сладить, да только ничего у них не вышло. Гарпуны отскакивали от жёсткой шкуры морской твари, а сам дракон смеялся над мечущимися по палубе людьми, сверкая на солнце стеклянными глазами.

Потом он ухватил своей огромной пастью якорь и потащил корабль в открытое море. Волны едва не разбили корабль в щепки, а когда дракон, вдоволь наигравшись со своей добычей, всё же выплюнул якорь, то оказалось, что затащил он моряков так далеко, что обратно вернуться было слишком трудно.

И верно — возвратились не все. Измождённые, оголодавшие и страдающие от жажды выжившие смельчаки ступили на родной берег, а вместе с ними — и страшные байки про Туманные Земли и населяющих их монстров.

Моряки говорили, что остров этот похож на слоёный пирог. Будто бы высоко над ним парит ещё один остров — с садами и дворцами, — и над ним летают белые, поблескивающие чешуёй на солнце драконы.

Выше этого острова-слоя есть вроде как ещё один, тоже с башенками и домиками, но что там — совсем не разглядеть, уж больно высоко. Сторожащие остров морские гады рассмотреть не дали, отогнали сразу.

— Как можно утверждать такое, — недовольно заметил кристалл, — если никто точно не знает и не видел? В Туманных Землях живут люди, такие же, как и ты. Техномаги, величайшие ученые! То, что ты называешь драконом, сожравшим тебя — это их творение. Механический зверь, идеальный исполнитель. Он и охранник, он и транспорт...

— ... и невест ворует, — ехидно подсказала Бусинка. — Невесты-то вам зачем?

— Как — зачем? — сухо произнес кристалл и, как показалось Бусинке, залился краской от смущения, так заалела его розовая гладкая поверхность. — Жениться, конечно.

— А что, свои невесты, — язвительно продолжала Бусинка, — страшные? Такие, что и жениться на них неохота? Ну, и сделали бы себе ненастоящую, — она гаденько хихикнула, — как дракон — техномагическую.

— Глупости говоришь, — буркнул кристалл, всё ещё стыдливо алея. — Техномагическая женщина-кукла не сможет... гхм... не сможет дать потомства. А потомство нужно — чтобы не вымер целый народ.

— Прямо-таки вымер? — хитро прищурилась Бусинка.

— Прямо-таки, — подтвердил кристалл. — С некоторых пор у техномагов рождаются одни только мальчики. Плата за магию сурова! Поэтому они вынуждены... добывать себе невест таким экстравагантным способом.

— А приплыть и просто посвататься никак? — всё так же едко спросила Бусинка.

— Не хотят они, — сухо ответил кристалл. — Не нужны им ваши законы и порядки на их Туманных Землях. Не хотят они, чтобы о них кто-то знал вообще. А ваши люди, породнившись с магами, обязательно полезли бы со своими правилами в чужую жизнь, если всё с вашими девушками было бы оговорено по-доброму. Начались бы споры и ссоры, вероятно — война. Нет, зачем это надо? А так — непобедимый дракон сожрал, и вопросов нет.

— А жених-то мой, — меж тем размышляла Бусинка, — он как — хорош собой и добр или как Лейф — уродливей и злее вашего дракона?

— Откуда я знаю, — ворчливо ответил кристалл. Бусинка оторопела:

— Как это — не знаешь?!

— Вот не знаю, — ответил кристалл. — Потому что женихов тьма-тьмущая, и там уж сама выбирать будешь, кто тебе понравится.

У Бусинки даже дыхание перехватило.

— Много?! — прошептала она. — И выбирать сама стану?

— Сама, — подтвердил кристалл. — Ну, может, оденешься, наконец?

Рядом с собой изумлённая Бусинка нашла белоснежное платье из тонкой и невесомой ткани, такое, о котором можно было мечтать только в волшебных снах. Она, не носившая ничего, кроме грубого небелёного холста, даже засмеялась от счастья, подпоясавшись тоненьким поясочком, на котором алой капелькой вспыхивала бусинка из стекла.

— Та самая! — шептала Бусинка, разглаживая струящиеся складки и глядя, как подмигивает красным глазком стеклянный шарик. — Та самая!

— А теперь поешь, — предложил кристалл, игнорируя её немудреную радость и наблюдая, как девушка кружится, любуясь белоснежными одеждами. — Путь не близкий, тебе силы понадобятся.

* * *

...Ах, что это был за обед!

Бусинка вспомнила, что у неё с утра, кроме лесных ягод, во рту ничего и не было. Сейчас, когда отступил страх, Бусинка ощутила зверский голод, и предложенные кристаллом кушанья были как нельзя кстати. Вечно голодная, не евшая ничего вкуснее жилистого мяса старых кур, которых бабка-ведунья разводила в маленьком сарайчике позади избушки, сейчас она ела королевскую рыбу — настолько нежную, белую, мягкую, сочную и жирную, что, казалось, кусочки её таяли во рту.

Диковинные плоды, названия которых она даже не знала, брызгали сладким соком, мясо было восхитительно вкусным и свежим.

Наевшись, согревшись и успокоившись, Бусинка свернулась калачиком тут же, на мягком полу. Глаза её устало закрывались, а в зажатом кулачке нагревался алый стеклянный шарик.

"Завтра, — думала она, и её мысли скользили над тёмным морским дном, между длинными лентами неторопливо колышущихся водорослей, вместе с чёрным чудовищем, уносящим её прочь от родных берегов, — завтра я прибуду туда — в Туманные Земли. Нет там никаких монстров, а есть послушные техномагические драконы. Попрошу себе такого же... И там меня встретят люди — добрые и красивые маги. И среди них будет самый-самый красивый и добрый. Он подаст мне руку, и мы всегда будем вместе, всегда".

Она уснула, и ей приснился ослепительный белый свет и горячий песок под ногами.

Ветер трепал полы её нового платья и поясок с алой бусинкой, а светловолосые улыбчивые техномаги в причудливых красивых одеждах приветствовали ее...