Правильный порядок (джен)

Тёмная комната, едва освещаемая горящей спичкой. На пол будто в замедленной съёмке падает голова — на щеке отсутствует часть кожи, показывая челюсть и белоснежные зубы, шея покрыта свежей кровью. Голова, повёрнутая к нему лицом, мягко падает на пол, поднимая небольшое облачко пыли, которое оседает на чёрных волосах. Лицо выглядит спящим, но в следующий момент один глаз широко открывается, зрачок в нём крутится, пока не выхватывает огонёк из свечи и замирает на нём.

— Выродок, — развело губы в усмешке его собственное лицо. Огонёк спички дошёл до пальцев Гарри, и тот, прошипев, выронил её. Комната погрузилась в темноту. В полной тишине раздавалось тяжёлое дыхание Поттера. Он напряжённо прислушивался к звукам.

— Попался, — прошептал прямо в ухо голос дяди Вернона. Чьи-то руки схватили его за шею и принялись душить. Гарри судорожно вырывался, царапался, воздух рвался из горла с жуткими хрипами. В глазах темнело, сознание постепенно блёкло, и это неожиданно принесло облегчение.

Гарри с криком проснулся. В первое мгновение он жутко испугался; ему казалось, что сейчас придёт дядя и в этот раз уж точно убьёт его за шум ночью, но вокруг была чужая комната. Гарри тяжело дышал, по-старушечьи схватившись за грудь. Когда мысли перестали скакать и он понял, где находится, он упал обратно на кровать. Спать больше не хотелось, было страшно, что в этот раз присниться что-то ещё хуже. По конечностям ещё бродили остатки кошмара, налипшие, словно паутина, будоража кровь. Гарри встал, нащупал очки и огляделся в поисках лампы, но увидел только подсвечники на стенах. Он попробовал хлопнуть в ладоши или приказать что-то вроде «свет» или «засветись», но темнота не изменилась, всё так же мягко заполняя пространство. Через окно с безоблачного неба светила большая луна, проливая на комнату загадочный синеватый свет. Гарри вдруг показалось, что он всё ещё спит и видит сон.

Как ему скрыть от волшебников то, что он спал в чулане, что у него почти нет одежды, а та, что есть, старая и совсем не по размеру?

Гарри знал, что нормальные дети так не живут. А пока волшебники думают, что он герой, и ему не хотелось их переубеждать.

Мальчик-Который-Выжил, значит… Какой абсурд. Как он мог в годовом возрасте победить одного из самых могущественных волшебников столетия? Почему потом он не особо выделялся? И почему его кличка такая идиотская? Разве он герой, назвали бы... Бессмертный Гарри. Или в честь какого-нибудь бога, например, Аида или того, другого, греческого бога смерти. Вот магглы умеют клички давать — Супермен, Бэтмен, Росомаха. Может, ему для этого надо было стать супергероем? Главного злодея столетия он уже победил, что дальше? Надеть яркий костюм и гоняться за воришками?

Откуда они вообще знают, что это он сделал, если все свидетели мертвы? Логичнее было бы предположить, что это сделали два взрослых волшебника. Это особая логика волшебников или ему не всё рассказали?

И почему его бросили у Дурслей?

Гарри внезапно вернулся с небес на землю. Волшебникам было всё равно. Он, по их мнению, спас волшебный мир, но никто не удосужился своего спасителя хоть раз проведать. Они расхваливают его родителей, рассказывают, что знали их, но никто не проверил, как там их сын. Им на самом деле плевать на него.

Всё как будто вернулось на свои места. Мир привёл себя в порядок.

Гарри провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть с него усталость. Часы показывали три часа ночи. Он залез на подоконник и прислонился головой к холодному стеклу. Вид был одновременно пугающим и прекрасным. В тёмных зарослях Запретного Леса, казалось, может находиться что угодно, а в воде озера временами проскальзывали щупальца. Но в то же время гладь воды волшебно блестела в свете луны, а лес был загадочно тихим и мирным. Там же Гарри и заснул.

Проснулся, когда солнце уже было в зените. В дверь кто-то стучал. Гарри, потирая глаза, настороженно поднялся. Тело было очень недовольно второй ночью в скрюченном положении на твёрдом, продуваемом подоконнике.

— Проходите! — хриплым со сна голосом сказал он.

В комнату зашла профессор МакГонагалл. Она неодобрительным взглядом прошлась по развороченной постели и Гарри на подоконнике, но потом её взгляд смягчился.

— Я пришла проводить вас домой, мистер Поттер, и в Косой переулок.

— Домой? — растерялся Гарри.

— Да, до сентября вы проживёте с вашими тётей и кузеном.

— А что такое кос-косой переулок? — он слез с подоконника.

— Это главная улица волшебного мира. Там находятся основные магазины и банк.

— Банк? У волшебников есть свой банк, мэм? — удивился Гарри.

— Конечно, мистер Поттер, — тонко улыбнулась профессор. — У вас есть пять минут на то, чтобы привести себя в порядок.

— Хорошо, мэм, спасибо, — улыбнулся Гарри и проводил взглядом скрывшуюся за дверью МакГонагалл.

В ванной он уставился на своё отражение. Ну и что тут можно сделать? Он попытался пригладить волосы, но те ожидаемо проигнорировали старания хозяина. Другой одежды у него не было, утюга в комнате не наблюдалось. Волшебники, скорее всего, используют какую-то альтернативу маггловскому утюгу, которая Гарри была пока неизвестна.

В Косом Переулке он уже перестал удивляться и просто с любопытством осматривался, стараясь запомнить полезные места, и наблюдал. Как люди себя ведут (в основном спокойно и благодушно), какие цены (они ему ничего не сказали — Гарри был без понятия, что такое галлеоны, сикли и кнаты), что можно купить, архитектуру, состояние улиц. Именно улиц — Косой переулок был скорее Косым Районом — от одной большой, длинной улицы ответвлялись, как ветки дерева, десятки других, наполненных такими же магазинчиками и невысокими домами. В конце основной улицы, столпа, виднелось большое, светлое здание с колоннами в античном стиле, с большими стеклянными дверями и странными невысокими человечками с зеленоватой грубой кожей, длинными крючковатыми носами и заострёнными длинными ушами по краям. Они поклонились, когда МакГонагалл и Гарри поднялись по широким мраморным ступеням и подошли к двери. Он неуклюже поклонился в ответ.

— Гринготтс — главный банк магической Британии. В нём всем заправляют гоблины.

Гарри на секунду остановился перед стеклом, на котором витиеватыми буквами было выгравировано:

Входи, незнакомец, но не забудь,

Что у жадности грешная суть,

Кто не любит работать, но любит брать,

Дорого платит — и это надо знать.

Если пришёл за чужим ты сюда,

Отсюда тебе не уйти никогда!

— Главный? — переспросил Поттер у МакГонагалл, нагнав её.

— Ну, единственный, — неохотно признала она. — Этого достаточно.

Они пересекли длинный, наполненный мрамором холл банка, в котором с потолков свисали огромные тяжёлые хрустальные лампы, а белый пол украшали чёрные и коричневые геометрические узоры. Из холла вело много дверей, из которых другие гоблины впускали и выпускали людей. Гарри никогда не был в таком внушительном помещении.

Он пообещал себе, что когда-нибудь у него тут будет огромный счёт.

МакГонагалл и Гарри подошли к одному из гоблинов за настолько высокой стойкой, что даже при маленьком росте они смотрели на волшебников сверху вниз. Профессор протянула ему маленький золотой ключик и сказала:

— Мистер Поттер хочет взять деньги с его счёта.

Гоблин скосил взгляд на Гарри, аккуратно взял ключ и, вскочив с места, проковылял к большой двери в конце холла, прямо напротив входа. Они прошли через длинные загадочные коридоры с факелами на стенах и десятками одинаковых дверей без надписей, пока не дошли до тележки на рельсах, которые дальше терялись в темноте. МакГонагалл выглядела мрачной, гоблин — равнодушным. Гарри на секунду глазам не поверил, но они все, даже строгая профессор, уселись в эту тележку, и та вдруг рванула вперёд.

Так Гарри впервые прокатился на американских горках и ему это категорически не понравилось.

Пока он незаметно пытался отдышаться, стараясь не показать свою взбудораженность перед совершенно спокойными спутниками (к тому же, героев вряд ли тошнит на аттракционах), гоблин подошёл к большой железной двери с маленькой скважиной для ключа, который всунул внутрь и несколько раз повернул. Дверь заскрежетала и с отдающим эхом скрипом сама по себе открылась, выпустив облако зелёного дыма. Гарри тут же забыл о тошноте и головокружении: сейф был заполнен деньгами. Золото, серебро, медь… Чёрт возьми, сколько это стоит?!

— Это наследие ваших родителей, — сказала такая же строгая и невозмутимая МакГонагалл, словно только что не было бешеной гонки на трясущейся тележке по крутым склонам и подъёмам. — Золотые монеты называются галлеонами, серебряные — сиклями, медные — кнатами. Один галлеон — это семнадцать сиклей, сикль — двадцать девять кнатов.

— Они прямо… золотые? — выдавил ошеломлённый Гарри, подходя к ближайшей горке. — Или это какой-то сплав?

— Секретный сплав Гринготтса, — проскрипел гоблин. — Продажа монет магглам запрещена на государственном уровне, мистер Поттер.

— Мистер Поттер! — возмутилась МакГонагалл.

— Да я и не думал! И сколько тут в сумме?

Гоблин замер на две секунды, а потом ответил:

— Три тысячи триста семьдесят два галлеона, четыре сикля и восемь кнатов.

— А… если в фунтах? — не веря спросил Гарри.

— Один галлеон равняется пяти фунтам, — смерил его недовольным взглядом гоблин.

Гарри уставился на свои пальцы и бесшумно зашевелил губами, пытаясь посчитать.

— Это… это… почти семнадцать тысяч фунтов! — воскликнул он. — Но… как… У меня всё время была такая сумма?!

— Со смерти ваших родителей — да, — немного недоумённо смотрела на него МакГонагалл.

— Почему я не знал?!

— Потому что вы были ребёнком, мистер Поттер. Успокойтесь, пожалуйста, вы не у себя дома.

Гарри едва сдержался, чтобы не заорать на МакГонагалл или броситься на неё с кулаками. Как они могли скрывать это?! Пока он мучился в обносках кузена, голодал и воровал, тут лежали его — ЕГО — тысячи фунтов! Но вряд ли волшебники понимали, что они виноваты. Гарри шумно выдохнул, впиваясь ногтями в ладони, и сказал:

— Вы правы, простите.

МакГонагалл выглядела довольной, гоблина, похоже, разговор ни капли не интересовал.

— А у вас есть какие-то кошельки? — повернулся Гарри к служащему.

— Четыре галлеона, защита от воровства и чары расширения.

Пока МакГонагалл не вмешалась, он сказал:

— Беру.

Гоблин неспешно достал из кармана небольшой мешочек с золотистой застёжкой и протянул Гарри.

— Цена уже списана с вашего счёта.

Поттер бросил настороженный взгляд в сторону горы монет, но никаких изменений не увидел. Он подошёл и присел перед деньгами так, что бы вид для профессора закрывала его спина и кинул в кошелёк как можно больше монет. Он замешкался на мгновение, когда куча галлеонов скрылась в кошельке, но тот не потяжелел и не увеличился, а потом ускорился. Почти сразу МакГонагалл сказала:

— Думаю, хватит, мистер Поттер.

— А, я думаю, надо взять ещё в школу, чтобы можно было купить подарки на Рождество друзьям… ну, я надеюсь, что они у меня появятся, — потупился он.

— В школе тратить деньги негде, но вы можете что-нибудь заказать с совой. Возьмите ещё немного, — милосердно позволила она.

Гарри кивнул и забросил в кошелёк ещё кучку.

— Мистер Поттер!

— Да-да! — подскочил он, пряча кошелёк. — Простите!

Спустя одну бесконечную поездку на горке Пыток, они оказались на поверхности и Гарри уточнил:

— А где можно разменять монеты на фунты? Я хочу купить что-нибудь для семьи, а то они, наверное, ужасно расстроены, — погрустнел он.

— Похвальное решение, — кивнула МакГонагалл. — Но вы можете купить что-нибудь в Косом Переулке.

— Они не очень любят магию, мэм. И я, может, потом куплю что-то ещё, но в Аллею уже не попаду. Да и себе хочется конфет купить… — смутился он. МакГонагалл поколебалась, но потом нехотя кивнула. — Спасибо! Так где, мистер гоблин, можно разменять?

— На стойке номер одиннадцать.

Гарри бросил взгляд на ряды столов с гоблинами, нашёл номер одиннадцать и кивнул.

— Спасибо.

Они уже направились в сторону стойки, когда Поттер вдруг остановился и обернулся к гоблину.

— Скажите, — сказал он, — а кто выставлял курс галлеонов, сиклей и кнатов?

— Гоблины, — впервые улыбнулся зубастой улыбкой тот.

Гарри с ответной ухмылкой кивнул и продолжил свой путь.

Он разменял только двадцать галлеонов, потому что МакГонагалл стояла над душой и следила за всеми его действиями, а раскрывать настоящее количество денег он не хотел. Точную сумму он не знал, но определённо больше, чем профессор считала нужным.

До вечера они побывали у мадам Малкин, у которой Гарри обзавёлся школьной формой (мадам, измерив его, посоветовала больше кушать, а Гарри смущённо покивал), пергаментом и перьями (Средневековье! Он спросил, почему они не пользуются ручками, а МакГонагалл только строго на него посмотрела и сказала не задавать глупых вопросов. Он не понял, что в его вопросе глупого, но профессор, наверное, испепелила бы его, если бы он спросил ещё и это), котёл, флаконы, телескоп, медные часы и, наконец, зашли в святая святых — книжный магазин.

Гарри очень любил читать, но в его доступе были только потрёпанные учебники, которые он изучил вдоль и поперёк. Его жутко злило, что свои знания он никак показать не может: Дурсли не разрешали учиться лучше Дадли, он вообще не был уверен, можно ли вообще учиться хуже этого тупицы. Так что он старательно показывал себя отсталым, и учителя, наслушавшиеся слухов и рассказов Дурслей, принимали это за чистую монету. В библиотеку Гарри, понятное дело, не отпускали, а за ворованные деньги многого не купишь. А теперь полное раздолье… Если родственники и будут запрещать, во-первых, без Вернона не так страшно, а во-вторых, можно всегда сказать, что это для учёбы, а если ему запретят, придут страшные волшебники и... Так что Гарри тут же к учебникам (двенадцать галлеонов и один сикль) добавил «Современная история магии», «Выдающиеся имена нашей эпохи», «Величайшие события волшебного мира в двадцатом веке», «История Хогвартса», «Взлёт и падение Тёмных Искусств», «Обычные магические болезни и недомогания», «Самооборона чарами» и два тома с законами магической Англии за двадцать два галлеона и три сикля, пока МакГонагалл его не остановила. Она к тому времени уже запретила брать некоторые книги вроде «Как в одну секунду приготовить пир. Чудодейственная магия» («До семнадцати лет вы не можете использовать магию вне Хогвартса, а в школе вас будут кормить»), «Как наслать проклятие и защититься, если проклятие наслали на вас» («Вам это ни к чему, мистер Поттер. Или вам кто-то угрожает?»), «Словарь рун» («Подождите до третьего курса, когда вам начнут преподавать руны») и «Природная знать. Родословная волшебников» («Вам это не нужно»). Он с трудом выбил у неё разрешение на «Обычные магические болезни и недомогания», книги про магическое законодательство и «Самооборона чарами». Гарри начинал её откровенно ненавидеть.

Неважно, он ещё вернётся сюда.

В конце они отправились за палочкой.

Гарри был озадачен. Зачем палочка, если можно творить магию и без неё? Но, если вспомнить долгие тренировки, головную боль и ужасную слабость после использования волшебства, желание магов облегчить жизнь было понятным.

Они вошли в маленькое и пустынное помещение. МакГонагалл присела на покосившийся стул, а Гарри замер перед прилавком. Атмосфера настораживала, он ожидал нападения в любой момент и когда из-за стеллажей с тысячами коробочек послышался тихий голос, он подпрыгнул и резко повернулся в сторону звука.

— Добрый день, — сказал голос.

Перед Гарри стоял худой старик со странными очень светлыми, будто светящимися, глазами.

Гарри всё ещё чувствовал себя готовым ринуться в атаку, но заставил себя улыбнуться и ответить:

— Здравствуйте.

— О, да, — старик покивал. — Да, да. Я так и думал, что скоро увижу вас, Гарри Поттер, — уверенно сказал он. — У вас глаза, как у вашей матери. Кажется, только вчера она была у меня, покупала свою первую палочку. Десять дюймов с четвертью, элегантная, гибкая, сделанная из ивы. Прекрасная палочка для волшебницы.

Мистер Олливандер стоял так близко к Гарри, что их носы почти соприкасались. «Псих, — опознал Поттер. — Надо держаться от него подальше».

— А, вот куда…

Олливандер ткнул длинным кривоватым пальцем в лоб Поттера.

Поттер отшатнулся и машинально закрыл лоб рукой.

— Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку, которая это сделала, — совсем не печально сказал старик. — Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Это была мощная палочка, очень мощная, и в плохих руках… Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка, я бы…

Он потряс головой, и вдруг, к облегчению Гарри, заметил МакГонагалл.

— А, профессор! Рад снова вас видеть! Опять провожаете учеников? Но мистер Поттер, насколько я помню, не магглорожденный, — Оливандер опять впился взглядом в Гарри. Тот мысленно пожелал ему ослепнуть.

— Так сложились обстоятельства, — коротко ответила МакГонагалл.

— Гм-м-м, — задумчиво протянул мистер Олливандер, не сводя с профессора испытующего взгляда. — Ладно, а теперь вы, мистер Поттер. Дайте мне подумать, — он вытащил из кармана длинную линейку. — Какой рукой вы держите палочку?

— Я правша, — мрачно сказал Гарри, больше не в силах строить из себя невинного ребёнка.

— Вытяните руку. Вот так. Внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, мистер Поттер, — сказал он. — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Каждая палочка фирмы «Олливандер» индивидуальна, двух похожих не бывает, как не бывает двух абсолютно похожих единорогов, драконов или фениксов. И конечно, вы никогда не достигнете хороших результатов, если будете пользоваться чужой палочкой.

Олливандер отвернулся к стеллажам и линейка теперь измеряла его самостоятельно. Гарри едва сдерживал желание её разломать на две части.

— Достаточно, — сказал старик, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер Поттер, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Девять дюймов. Очень красивая и удобная. Возьмите её и взмахните.

Гарри взял палочку в правую руку и слегка махнул ею, но мистер Олливандер практически тут же вырвал её из его руки. «Псих. Чёртов псих».

— Эта не подходит, возьмём следующую. Клён и перо феникса. Семь дюймов. Очень хлёсткая. Пробуйте.

Гарри попробовал, но не успел он её поднять, как старик выхватил и её.

— Нет, нет, берите эту — эбонит и шерсть единорога, восемь с половиной дюймов, очень пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте её.

Гарри пробовал, пробовал и пробовал. Он уже решил, что чёртов старик его дурит, но МакГонагалл вела себя так, будто всё идет по плану.

Количество опробованных палочек становилось всё больше, но старик совершенно не выглядел расстроенным, наоборот, он становился всё радостнее каждую минуту.

— А вы необычный клиент, мистер Поттер, не так ли? Не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам нужно… а кстати… действительно, почему бы и нет? Конечно, сочетание очень необычное — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая, прекрасная палочка.

Гарри взял потеплевшую от его прикосновения палочку и взмахнул ею, оставляя красные брызги.

— О, браво! Да, это действительно то, что надо, это просто прекрасно. Так, так, так… очень любопытно… чрезвычайно любопытно…

Мистер Олливандер бормотал, упаковывая палочку:

— Любопытно… очень любопытно…

Гарри молчал, а старик продолжал бормотать, как будто напрашиваясь на его вопрос. Наконец, Гарри не выдержал.

— Чего любопытного-то?

— Мистер Поттер! — влезла МакГонагалл. — Держите себя в руках!

— Простите, мэм, — поджал губы он.

— Видите ли, мистер Поттер, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри вашей палочки — перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс отдаёт только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что эта палочка выбрала вас, потому что её сестра, которой досталось второе перо того феникса… Что ж, зачем от вас скрывать — её сестра оставила на вашем лбу этот шрам.

Зашибись. Теперь ему хотелось выбросить эту палочку на помойку.

— Да, тринадцать с половиной дюймов, тис. Странная вещь — судьба. Я ведь вам говорил, что палочка выбирает волшебника, а не наоборот? Так что думаю, что мы должны ждать от вас больших свершений, мистер Поттер. Тот-Чьё-Имя-Нельзя-Называть сотворил много великих дел — да, ужасных, но всё же великих.

Великих? Да он убился об младенца! Ну, по общепринятой версии, поправил себя Гарри.

Он заплатил за палочку семь золотых галлеонов, и мистер Олливандер с поклонами проводил их с МакГонагалл до двери. Гарри вздохнул с облегчением.

— На этом всё, мистер Поттер, — остановилась профессор. — Я отведу вас домой.

— Эм… — он взял себя в руки. — А как попасть в Косую Аллею с маггловской части? Есть способ без ап… аппарации?

МакГонагалл смерила его строгим взглядом.

— Зачем вам это?

— На всякий случай! Вдруг что-нибудь случится, а я не знаю, как связаться с вами…

— С вами ничего не случится, — перебила она его.

— А если я заболею? Мои родственники могли бы доставить меня в Переулок…

— До школы меньше месяца, поте́рпите.

Достала. Она что, хочет оставить его беспомощным? К чему вообще такой контроль? Она ему никто! Только вот кто знает, что они могут сделать, если он скажет это всё вслух… Наверняка у магов есть способ заставить его поменять мнение или стереть память… Мысли! Его бросило в жар. Могут ли маги читать мысли?! Спросить МакГонагалл? Ещё чего! Она тут же спросит, что он так хочет скрыть и заподозрит неладное. Лучше волшебникам не знать о его вопросах и настороженности.

— Мистер Поттер?

— Да, простите, вы правы, — тихо сказал Гарри.

— Я рада вашему благоразумию. Мы можем идти?

— Да, хорошо.

Она взяла его за руку, сказала дотронуться до половины багажа, она же взяла вторую половину и они аппарировали.

Гарри с содроганием смотрел на дом под адресом Тисовая улица, 4. Прошлая жизнь подёрнулась мглой, будто быстро забывшийся сон. Казалось, что произошедшее позавчера (позавчера! а кажется, будто годы прошли) разделило его жизнь на до и после. И сейчас он встретился с до, которое ему совсем не нравилось. Он очень надеялся, что родственники оставят его в покое.

— Была рада с вами познакомиться, — вдруг улыбнулась МакГонагалл. — До встречи в Хогвартсе.

— Спасибо, я тоже! — расплылся в улыбке Гарри. — Спасибо за то, что провели меня по Переулку.

— Пожалуйста. До свидания, мистер Поттер.

И она аппарировала.

То есть провести его до дома и отдать в руки Петунии она не посчитала нужным? Он мог бы сразу сбежать. Может…

Нет. Он посмотрел на кучу покупок. Это всё ему некуда деть, да и куда ему податься? Кто примет в отель одиннадцатилетнего мальчика? А больше идти некуда.

Он вздохнул, набираясь смелости.

А через полчаса он стоял в полной ошеломлённости посреди самой маленькой в доме комнаты, которая, однако, была в четыре раза больше чулана. Петуния вообще почти ничего ему не говорила, только буркнула, что он переезжает, и что ужин будет в семь. Его, конечно, уже переселяли, но он и подумать не мог, что это надолго. Ещё и на ужин звали, причём не похоже, что он будет его готовить.

Петуния, конечно, никогда не была так жестока, как дядя, только любила его унижать, оскорблять, закидывать работой и раздавать подзатыльники, но настолько милой она никогда на его памяти не была!

Гарри счастливо выдохнул и упал на кровать.

Жизнь меняется! А потом он, может, и мир захватит. Он хихикнул.

Жаль, что он сегодня иногда не мог сдержать своих эмоций. Придётся потренироваться. А ещё читать, читать, читать.

Гарри зажмурился от радости.