Правильный порядок (джен)

БУМ! — снова раздался грохот.

— Где пушка? — осоловевшими глазами заморгал проснувшийся Дадли.

Громко хлопнув дверью, из соседней комнаты вышел разгневанный Вернон с длинным ружьем.

— Кто там? — крикнул он. — Предупреждаю, я вооружен.

Гарри сжался, чувствуя себя между молотом и наковальней: с одной стороны стоял злой дядя, с другой в дверь долбилась неизвестная угроза.

ТРАХ!

Дверь, выбитая стучавшим, с грохотом приземлилась в середине комнаты, чудом не задев Гарри, который шуганулся с того места мгновение назад.

В комнату протиснулся великан с огромной черной бородой. Он был выше Дурсля и даже мистера Дойла — очень высокого учителя математики, которого все прозвали Шпалой, — шириной в двух Дадли. Он поднял дверь, неуклюже поставил на место и повернулся к Гарри и Дурслям.

— Ну чего, может, чайку сделаете, а? Непросто до вас добраться, да… устал я…

Незнакомец подошел к дивану, на котором сидел ошеломленный Дадли.

— Ну-ка, подвинься, Пузырь, — громко сказал он.

Дадли в секунду исчез со своего места, спрятавшись за матерью, которая скрылась за Верноном. Получился эдакий паровозик, над которым Гарри непременно посмеялся бы, не будь он так напуган и удивлен.

— А вот и наш Гарри! — повернулся к Поттеру великан.

Гарри поднялся и задом попятился назад, пока не стукнулся о противоположную стену. Он не сводил взгляда с незнакомца.

— Я требую, что бы вы немедленно покинули этот дом, сэр! — прогремел дядя. — Вы взломали дверь и вторглись в чужие владения!

— Да заткнись ты, Дурсль!

Великан протянул руку, планируя выдернуть ружье, но Вернон резко выстрелил, продырявив незнакомца. Тот изумленно уставился на мгновенно пропитавшуюся кровью одежду и с грохотом повалился на пол. Гарри вздрогнул и зажмурился.

— Звони в полицию, Петуния! — заорал Вернон. Его жена, испуганно дрожа, сбежала в другую комнату, за ней бросился Дадли.

Вернон в несколько шагов пересек комнату и схватил Гарри, больно дернув за руку.

— Ты! — он приблизил свое красное от гнева лицо к Гарри. — Это всё ты!

— Нет, я… — дрожащим голосом сказал Поттер, но Дурсль прервал его, влепив такую пощечину, что Гарри упал на пол.

— Ублюдок! — прошипел он. — И зачем мы с тобой нянчились?! — он пнул его в живот и, игнорируя огромное тело на полу, быстрым шагом ушел в другую комнату. Оттуда послышался его раскатистый голос.

Гарри свернулся на полу, обхватив саднящий живот.

Кто был этот великан? Почему он его знал? Почему он сказал “наш Гарри”? Он вполне похож на ненормального, как и сам Гарри. Может, он знал его родителей?

Гарри разогнулся и подполз к незнакомцу. Тот лежал с широко распахнутыми глазами, занимая почти половину хрупкой комнаты, скрипевшей от порывов ветра, вокруг наплыла лужица крови. Гарри зашарил по карманам плаща. Ему не привыкать, воровал он лет с пяти, но в этот раз его рука провалилась в какую-то бездну и он испуганно отшатнулся, уставившись на конечность. Та была в абсолютном порядке, и, стерев кровь, сочащуюся из носа (дядя таки задел его), он аккуратно залез в подозрительный карман. Всё осталось как прежде — рука провалилась по плечо и всё равно не нашла дна. Гарри нашарил первый попавшийся предмет, вытащил его и изумленно уставился на медный чайник.

— Воу, — выдохнул он. — Нихрена себе.

Или он свихнулся, или это магия.

В комнату высунулся Вернон.

— Полиция из-за грозы приедет только к утру. Ни звука, понял? — и захлопнул дверь. Гарри вздрогнул, помолчал, рассматривая закрывшийся проем, и вернулся к телу великана.

Осмотр карманов выявил мятую упаковку сосисок, кочергу, несколько кружек, бутылку с какой-то янтарной жидкостью и алкогольным запахом, сову (чертова сова!), несколько писем, связку ключей, моток веревки, несколько заплесневелых бисквитов, мерзкого вида носовой платок с пятнами, маленький золотой ключик, странного вида монеты, розовый зонтик, свиток желтоватой плотной бумаги, длинное перо, мятные леденцы, один из которых Гарри засунул в рот, и, наконец, помятую коробку с большим шоколадным тортом, на котором зеленым кремом была выведена кривая надпись: “С Днем рождения, Гарри!”

Он растерянно замер над тортом. Великан определенно его знал. Что он хотел сказать? Связан ли он с письмами?

Сова в панике отшатнулась от трупа и выскочила через покосившуюся дверь. Гарри поежился: от прохода сильно тянуло.

В этот момент взгляд Гарри задел два письма, вытащенные из самого маленького кармана, и у него перехватило дыхание. Он схватил большее из них, на котором знакомыми изумрудными чернилами было выведено:

“Мистеру Г. Поттеру, хижина на скале посреди Северного моря, спящему на полу”

Гарри бросил опасливый взгляд на дверь в комнату с Дурслями и тихо вскрыл заветный конверт:

“ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются первого сентября. Ждем вашу сову не позднее тридцать первого июля.

Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!”

Волшебники! Ну конечно! Всё встало на свои места, и бездонные карманы великана, и способности Гарри, и нашествие писем. А все волшебники вырастают такими огромными? Гарри с опаской покосился на великана. Так, наверное, безопаснее, вряд ли такого громадину кто-то тронет. Хотя этому не особо помогли размеры.

А вдруг это шутка? Гарри нахмурился. Может, это какая-то иллюзия, или его одурманили? Тогда шутнику не повезло — повеселел Поттер, рассматривая труп огромного волшебника.

Да не, такое не подделать. Значит, он волшебник! Гарри восторженно, но беззвучно хихикнул.

Он просмотрел еще один лист со списком нужного для учебы (настоящая сказка!) и потянулся к другому письму без опознавательных надписей. Поттер попытался открыть его, но оно сверкнуло и больно ударило его током. Гарри выронил его от неожиданности и нахмурился. В следующие пятнадцать минут он перепробовал кучу способов открыть злополучное послание — разорвать его, открыть зонтиком и кочергой, не притрагиваясь к бумаге руками, вытащил его под дождь, дергал своей неуклюжей и непонятной силой, но ничего не помогло, оно даже не намокло. Только током билось. Тогда Гарри запихнул его и весь остальной скарб обратно в карманы, даже свое письмо, аккуратно его запечатав и засунув в самый пропитавшийся кровью карман — чтобы наверняка не было видно, что его открывали, — оставив только леденцы и непонятные монеты, видимо, это валюта волшебников.

Он тщательно вытер кровь на руках об чистую часть одежды великана и уселся на диван, закутавшись в одеяло Дадли.

Следующий час он провел раздумывая и разглядывая монеты.

* * *

Дамблдора разбудил стук в окно. Он тяжело поднялся с кровати и, подслеповато щурясь, надел очки. В большое окно его спальни судорожно билась небольшая сова. Альбус взял с тумбочки палочку и подошел к большому окну, спросонья неуклюже открыл его. Маленькая птица в панике била крыльями, клекотала и подпрыгивала. Дамблдор нахмурился. Он узнал сову — это птица Хагрида. Почему она прилетела так рано? Он не должен был присылать письмо до утра. Но, приглядевшись, понял, что письма у совы нет, зато перья покрыты кровью.

Дамблдор среагировал быстро — уже через десять минут были оповещены деканы и Аврорат, а через двадцать всё собрание аппарировало на скалу.

— Твою мать! — выругался аврор Болдрик Уильямсон, попав под пронизывающий ветер и брызги воды. — Что в таком месте делает национальный герой?! — кривился он.

Дамблдор проигнорировал его, он быстро, как будто разом скинув лет сто, оказался возле покосившейся двери. Альбус рывком открыл её и прошел в темную комнату, посреди которой лежало огромное тело Хагрида. Когда в комнату протиснулись два аврора и МакГонагалл с Флитвиком, Дамблдор уже просканировал тело.

— Мертв, — сделал печальный вывод он.

— Альбус, — тихо сказала Миневра. Дамблдор поднял голову. Со старого дивана на него смотрели огромные испуганные глаза. Мальчик-Который-Выжил дрожал, даже закутавшись в одеяло.

— О, Мерлин, — выдохнул директор. — Гарри.

Ребенок отполз в угол кровати.

— Вы кто? — дрожащим голосом спросил он.

— Меня зовут Альбус Дамблдор, я директор школы Хогвартс, Гарри. Это — авроры и учителя из школы. Мы пришли помочь.

— Альбус, — подал голос Флитвик. — В доме ещё три человека, — он кивнул в сторону двери в другую комнату.

Дамблдор поднялся.

— Филиус, побудь с Гарри. Миневра, Северус, со мной.

Снейп, до этого мрачно стоящий в проходе, молча двинулся за директором.

* * *

Гарри был напряжен, но в то же время сходил с ума от любопытства. Это те самые волшебники? Вау, сам директор! Выглядит очень сказочно — длинная белоснежная борода, очки-половинки и странная одежда. Они все в диковинной одежде — длинные плащи, а у загадочных авроров и мрачного учителя с большим носом ещё виднелись удобные штаны. На всякий случай, он приготовился рвануть с места или старательно царапаться. А ещё он надеялся, что они не посчитают его причастным. Когда часть из них последовала к Дурслям, он озадачился. Что они планируют делать?

— Привет, — присел рядом с ним маленький человечек. Волшебники такие разнообразные — то огромные, то крошечные! Два аврора в это время подняли тяжеленное тело великана в воздух, взмахнув какими-то непонятными палочками. Гарри разинул рот. — Меня зовут Филиус Флитвик, я преподаватель чар в Хогвартсе, школы чародейства и волшебства. Расскажи, пожалуйста, что тут произошло.

Гарри перевел взгляд на гномика.

— Пришел этот огромный человек, — дрожащим голосом сказал Гарри, — выбил дверь, она меня даже задела, — он указал на ссадины на лице, оставленные Верноном, — напал на дядю. Тот испугался и выстрелил. Потом они ушли в другую комнату, а меня тут оставили. Сказали, полиция утром приедет.

Маленький человечек встревоженно переглянулся с высокой женщиной строгого вида.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Филиус Флитвик.

— Я… — запнулся Гарри и перевел тему. — А что вы от меня хотите?

— Гм, — они опять переглянулись. — Мы хотим помочь. Хагрид, тот человек, что к тебе пришел, должен был доставить тебе письмо. Ты его читал?

— Письмо? То самое, что приходило уже несколько дней? Нет, не читал, — и добавил. — Извините.

— Ничего страшного, — Филиус попытался положить руку на плечо, но Гарри рефлекторно отпрянул. — Прости. Гарри, ты…

— Ну уж нет, профессор! — вдруг послышался приглушенный крик одного из авроров из другой комнаты. Они уже вынесли тело и ушли к Дамблдору и Снейпу. — Они убили волшебника!

Послышались невнятные голоса.

— Что они сделают с Дурслями? — притворился испуганным Гарри. — Не надо их обижать!

— Всё будет хорошо, — расплывчато ответил несуразный маленький человечек и быстрым шагом ушел к остальным. На его место села строгая женщина и неожиданно добро улыбнулась.

— Я Миневра МакГонагалл, профессор трансфигурации. Я знала твоих родителей.

— Правда, мэм? — оживился Поттер.

— Да. Они были чудесными людьми.

— Миссис МакГонагалл, мэм, — нерешительно сказал Гарри, — извините, я хотел бы послушать о родителях, но скажите, а… что такое Хогвартс и транс… эм…

— Трансфигурация, — назвала непонятное слово МакГонагалл. — Гарри, ты не знаешь про магию? Ты знаешь, кто ты?

— Я Гарри Поттер, — уверенно сказал он.

— Ты волшебник, Гарри. Как и твои родители.

Гарри разинул рот.

— Я кто? — слабым голосом спросил он и скромно добавил. — Простите, но вы ошиблись. Я не волшебник. Я просто Гарри.

Миневра улыбнулась.

— Неужели с тобой никогда не случалось ничего не обычного?

Гарри задумался.

— И правда… Однажды у меня за ночь волосы отросли, а ещё я как-то на крыше за мгновение оказался, — с каждым словом всё восторженнее говорил Гарри. — Так это было волшебство, мэм?

— Да, Гарри, — кивнула Миневра.

— Я их забираю, — сказал аврор с длинными волосами, связанными в хвост, выходя из комнаты. За ним выплыли тушки Дурслей.

— Да прибить их и всего-то, — следуя за первым, проворчал другой аврор. — Нанькаетесь с магглами.

— Рейнард! — возмутилась МакГонагалл.

— Что вы делаете? — встревожился Гарри.

— Не беспокойся, Гарри, — вышел из другой комнаты сказочный Дамблдор. — Они просто задержаны до суда.

— Альбус, — поднялась МакГонагалл и подошла к директору. — Он не знал, что он волшебник, — понизила она голос. — А я ведь говорила вам, не надо было оставлять его у этих ужасных людей! Альбус, первый раз он увидел магию, когда поднимали тело Хагрида!

— Я бы не верил ему на слово, — фыркнул высокий мужчина с большим носом и мрачной физиономией.

— Северус! — возмутилась Миневра. — Да какой ребенок стал бы врать в такой ситуации?!

Гарри не сдержал улыбку, которую быстро спрятал в одеяле. Северус скривил рот.

— Гарри Поттер, очевидно, — ядовито сказал он.

— Давайте вернемся в Хогвартс, — мягко сказал Дамблдор. — Нам всем надо выспаться.

Через час, излеченный мадам Помфри, Гарри уже лежал в собственной комнате в Хогвартсе. Школа произвела на него неизгладимое впечатление, восторг и удивление ни на капли не пришлось подделывать. Гарри выделили одну из спален для учителей, которая не использовалась. Странные существа — домовики, быстро навели в ней порядок. Дамблдор дал Гарри фиал со странной прозрачной жидкостью, которую директор назвал умиротворяющим бальзамом, и сказал, что если Поттер не сможет заснуть, пусть выпьет зелье. Зелье, с ума сойти! Потом Дамблдор удалился, оставив Гарри наедине с собой.

Гарри упал в кровать, раскинув в стороны руки. Комната была уютная и, по сравнению с чуланом, роскошная. Два широких окна с видом на лес и озеро, большая кровать, стол со стулом, книжные шкафы по всему периметру, комод из темного дерева и шикарный расписанный камин с двумя креслами. В боковой стене находилась дверь, ведущая в ванную. Гарри чувствовал себя безмерно счастливым. Если бы ещё Дурслей укокошили…

Гарри принялся исследовать комнату. Засунул голову в камин, попинал кресла, попрыгал на кровати и поизучал покрытые пылью полки. В конце концов, он залез на широкий подоконник, с блаженной улыбкой смотрел на открывающийся пейзаж и сам не заметил, как вырубился.

Утро было неприятным: Гарри заснул в кривой позе на твердом подоконнике. Зато из окна светило летнее солнце, а вид на комнату дарил безмерное счастье. Поттер принялся разминаться и параллельно немного потанцевал от радости. Он волшебник, Дурсли в тюрьме, и он спал в такой шикарной комнате! Он показал средний палец куда-то в небо, где, по идее, должна находиться гипотетическая высшая сила, отвечающая за его судьбу. Жаль только, он не поспал на огромной кровати. Гарри упал на перину лицом вниз и блаженно выдохнул в одеяло. Он в жизни никогда не спал на таком облаке! Его собственная кровать в чулане была очень узкая и вся в холмиках от старости. Это же не сон? Только бы это был не сон!

В дверь постучались и Гарри, перекатившись, залез под одеяло, укрылся по шею и крикнул.

— Входите!

В комнату, по-доброму улыбаясь, вошел сказочный директор. Гарри состроил страдающее лицо.

— Как ты, Гарри? — Дамблдор присел на край кровати, блистая половинками очков. Сегодня на нем была сиреневый плащ, весь в звездочках. Гарри тоже такой хочет!

— Я… не знаю, извините, — потерянно ответил Поттер.

— Давай я отвечу на твои вопросы за завтраком? — улыбался Дамблдор.

— Хорошо, спасибо, сэр!

Дамблдор вызвал домовиков, те за пару минут расставили на прикроватном столике два стакана с оранжевым напитком, яичницу с беконом и грибами, булочки и порезанные яблоки.

— Это всё мне? — восхитился Гарри.

— Конечно. Присаживайся, — Дамблдор понаблюдал, как Гарри ест. — Я смотрю, ты не выпил зелье.

Гарри бросил взгляд на полный фиал на прикроватной тумбочке. Черт, совсем забыл!

— Да, простите, я ещё не свыкся… Оно точно не опасное? Даже… если я не волшебник?.. — последние слова он сказал совсем тихо, уткнувшись взглядом в столешницу.

— Гарри, мальчик мой, я абсолютно уверен, что ты волшебник. И это зелье безопасно для всех, даже для магглов.

— Магглов?

— Это люди, не владеющие магией. Кушай, Гарри.

Гарри продолжил завтракаит. Напиток оказался странного вкуса соком. Сказочный сказал, что это тыквенный.

— Итак, вопросы, — напомнил Дамблдор.

— Да, — спохватился Гарри и нервно отложил вилку. — Эм… Мистер Дамблдор, сэр, а… Как умерли мои родители?

— Ох, — он прокашлялся. — Это случилось тридцать первого октября...

За следующие полчаса Гарри узнал про Волан-де-Морта, смерть родителей, их жизнь в школе, Пожирателей Смерти, что Дурсли всё знали, кем был великан Хагрид и его родословную (а заодно и профессора Флитвика), Министерство Магии, свое геройское звание, роль сов в магическом мире и заветное письмо “Мистеру Г. Поттеру, Хогвартс, спальня профессора этикета”. Гарри даже поплакал. Потом Дамблдор выдал ему книгу “История Хогвартса”.

— Там описаны факультеты. Первого сентября ты пройдешь распределение и впредь будешь жить в своей гостиной. Сейчас мне надо спешить в Министерство Магии. Если что, зови домовика по имени Ганки. Для этого просто хлопни в ладоши и назови его имя. Вечером я расскажу тебе новости про опекунов, и что ты будешь делать дальше. И могу я попросить тебя не покидать комнату? Хогвартс — большой и опасный замок, мы не всегда сможет вовремя прийти на помощь.

— Конечно, сэр.

— Не забудь про зелье.

Директор подмигнул и удалился.

Гарри не забыл — сразу пошел и вылил его в раковину.

Потом первым делом час повалялся в ванной — неслыханная роскошь у Дурслей, которые давали Гарри не больше пяти минут на мытье. Ванна была королевской — большая, белоснежная, на золотых лапах, с тремя краниками — с холодной водой, горячей и пахучей пеной. Единственное, Гарри не понравилось огромное зеркало напротив ванны. В нем отражался тощий, очень маленький для своего возраста ребенок. Кости неприятно выпирали, а тело покрывали шрамы. Не много, и то в основном от Дадли и компании, Вернон обычно бил руками и ногами, а от синяков, ссадин и переломов шрамов почти не оставалось. Но он всё равно выглядел жалко. Гарри скривился и попросил Ганки завесить зеркало. Потом повалялся в постели с книгой, жевал печенье, один раз перекусил и немного попялился в потолок. Стало скучно, и он пошел изучать Хогвартс. Жуя чупа-чупс, вытребованный у эльфа, он гулял по коридорам, суя голову во все встречающиеся двери. В основном, это были пыльные и полупустые учебные классы, еще встретился один девчачий туалет (туалет как туалет, ничего загадочного, видимо, девочки тоже какают, даже девочки-волшебницы) и куча запертых дверей. Их Гарри попинал, попробовал воздействовать силой, — но бестолку. Он даже оскорбился.

Через минут сорок Гарри вернулся и попросил у Ганки книгу про обычаи волшебного мира. Такой в библиотеке не было, и Поттер, подумав, спросил про книгу про магическое законодательство.

* * *

Снейп сжал зубы и тихо выдохнул. Он ждал, пока Дамблдор разберется с аврорами уже полтора часа. Все были в тупике. Преступник — маггл, которых волшебники считали за зверюшек: мучить и убивать нельзя, но они не люди и никто в здравом уме слушать их не будет. А если зверь выходит из-под контроля и убивает человека… ну, тут ничего не поделаешь, жалко, конечно, но оставлять в живых опасное животное никак нельзя. С другой стороны, маггл убил не совсем волшебника, а полувеликана. Будь он чистокровным великаном, никто бы и пальцем не шевельнул, пусть хоть их всех истребляет. Разве что Сектор борьбы с неправомерным использованием магии дернется, чтобы память зачистить. К делу добавлялось ещё то, что Вернон защищался, хотя об этом напоминал разве что добросердечный Хэмилтон, и его особо никто не слушал.

Магглов судом почти никогда не судили и решали всё быстро и на месте. Так было бы и на этот раз и никто бы не заморачивался — Дурсля бы аккуратно устранили, семье почистили память и забыли. Но вмешался Дамблдор и напомнил о родстве подсудимого с Мальчиком-Который-Выжил. Начались споры, продолжающиеся, казалось, уже вечность и крутящиеся по кругу. Снейп с кислым видом потер переносицу.

— Альбус, если я вам не нужен, я пойду, — не стерпел он.

— А, да, иди, — рассеянно бросил Дамблдор и вернулся к спорящим. — Господа, послушайте, он же был напуган! Имейте хоть долю сострадания

Снейп грозно вылетел из кабинета в просторный коридор с одинаковыми дверями по сторонам и людьми, снующими туда-сюда, и двинулся к выходу из Отдела Магического Правопорядка, когда кто-то вдруг положил ему руку на плечо. Только многолетняя выдержка не дала ему заавадить гребаного Смита от неожиданности. Тот стоял, сияя белозубой улыбкой, как будто не доставляет Снейпу глубинных страданий.

— Северус! Дорогуша! Как давно я тебя не видел! — он развел в стороны руки и подался вперед, желая обнять Снейпа, но последний выставил палочку между ними и прошипел:

— Только попробуй!

— Всё такой же неприступный! — засмеялся чертов Чарльз.

Проклятый Чарльз Смит был одним из самых загадочных работников Министерства. Никто не знает, откуда он взялся, никто о нём не помнит, а что он делает, толком не понятно. То он разносит письма и посылки, то ездит на задания с Авроратом, то о чем-то совещается с Министром наедине, то месяцами где-то пропадает, хотя слухи ходили разные. Со Снейпом он познакомился в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году на конференции зельеваров в Лионе (хрен знает, что Смит там забыл), и с тех пор у Чарльза появилось нездоровое отношение к Снейпу. Они почти не общались, но при каждой встрече Смит кидался на зельевара с объятиями и признаниями в отчаянной тоске по нему. На все вопросы Снейпа он или отшучивался, или так умело переводил тему, что Северус, на свою совесть, совершенно забывал, о чём спрашивал.

— Какими судьбами? Неужто патент?

Снейп дернулся. Придурок знал, на что давить: зельевар уже два года ничего не изобретал и за патентами, — ужасно утомительной процедуре, — не ходил. Он даже скучал по этому, ведь, хотя для оформления изобретения приходилось пол года бегать по отделениям со всякими бумажками, это давало ему чувство некоторое чувство превосходства: вот, видите, пусть он и преподает Зельеварение всяким идиотам, он всё ещё выдающийся зельевар! Но вот уже два года он не мог ни до чего додуматься. Если бы не чертовы ученики, чертов Дамблдор и чертов Смит (хотя ради справедливости стоит признать, что уж он-то тут не при чём), то Снейпу ничего не мешало бы вернуть былую славу!

— Нет, я тут по делам школы, — процедил Северус, скрещивая руки на груди и прожигая Смита взглядом черных глаз.

— О! — восхитился Чарльз. — Я тут такую книгу по психологии прочитал! Оказывается, этот жест, — он взмахом руки обозначил позу Снейпа, — означает закрытость, представляешь?

Снейп немного растерялся, не зная, куда деть руки, и за это возненавидел Смита ещё больше.

— Бред, — уверенно заявил он.

— Да нет же! У каждого жеста есть своя интерпретация! Представляешь, целый новый мир! А вот теперь ты чувствуешь себя неуверенно и ищешь опору! — с восторгом рассказывал Чарльз, и Снейп, только что облокотившийся на стену, дернулся и выровнялся.

— Знаешь, что, Смит… — угрожающе начал он.

— О, Северус, ты ещё тут! Чудесно! — вышел из кабинета Дамблдора и засиял улыбкой. — Можешь передать Гарри, что его дядю на пару месяцев отправят в Азкабан, а тетю с кузеном не тронут? Ты меня просто спасёшь, а то мне ещё надо навестить нашего Министра, — и директор, даже не выслушав ответ Снейпа, двинулся по коридору, насвистывая мелодию (это что, “Боже, храни Королеву”?).

— Что за Гарри? — заинтересовался Чарльз.

— Не твое чертово дело!

Снейп, проклиная весь мир, а особенно Дамблдора, Смита и Поттера, стремительно пересек коридор и вышел из отдела. Чарльз проводил его взглядом, поставил руки в боки, довольно хохотнул, и с улыбкой направился к одному из кабинетов.

* * *

Дверь распахнулась, когда Гарри заканчивал ужасно скучную главу про структуру Министерства. В комнату с грозным видом влетел знакомый мрачный мужчина с большим греческим носом. Он остановился посреди комнаты, скрестил руки на груди и уставился на Гарри так, будто последний — особенно неудачный эксперимент, на который он потратил месяцы и много дорогих ингредиентов, а теперь заляпавший всю его лабораторию.

— Здравствуйте, сэр, — неуверенно поднялся с кровати Гарри. Мужчина скользнул взглядом по сбитому одеялу и пустой миске из-под картофельных чипсов.

— Северус Снейп, профессор зельеварения, — хмуро представился он. — Дамблдор просил передать, что вашего дядю посадили в Азкабан, и, боюсь, он там недолго протянет, а тетю и кузена отправили домой.

Гарри состроил грустное лицо.

— Спасибо, профессор, — тихо сказал он.

Снейп внезапно понизил голос и тихим, угрожающим голосом сказал:

— Не думайте, Поттер, что если у вас получилось одурачить моих коллег, то вы и меня обманули. Я вижу вас насквозь, противный мальчишка, так что не смейте делать глупостей, — его лицо исказило презрение. — Не портите жизнь нам больше, чем вы делаете самим своим существованием.

И, взмахнув подолом мантии, со злобным видом вышел из комнаты.

Гарри стоял с широко раскрытыми глазами глядя в пространство.

— Сраный мальчишка! — орал Вернон, нависая над ним. Гарри сжался на полу. Дядя наступил на его пальцы, больно придавливая их ботинком. — Да когда ты сдохнешь, наконец?! — он поднял ногу и резко опустил пятку на предплечье Гарри. — Урод, ненормальный, — давил он, — ошибка мира, только портишь всем жизнь, — он схватил его за волосы и поднял над полом. — Что бы ни звука больше, понял?! — плюясь слюной, Вернон вперился взглядом в глаза Гарри, а потом рывком зашвырнул в чулан, захлопнув за ним дверь. Гарри больно ударился о стену и со стоном сполз вниз. Рука была вывернута под кривым углом: видимо, сломана. Очередная ночь кошмаров закончилась криками, которые разбудили Дурслей и повлекли за собой ярость Вернона. Слезы градом текли по лицу, но Поттер не издал ни звука, заползая на кровать и прижимая к себе раненую руку.

Гарри заорал сквозь сжатые зубы, схватил миску из-под чипсов и швырнул её о стену. Осколки фейерверком разлетелись по комнате, Гарри резко поднял тумбочку и ударил об пол, а потом ещё раз, и ещё, пока она не развалилась на деревяшки. Он пнул одну из частей и та отлетела в угол.

— Сука, сука, сука!!! — орал он. Гарри ударил сжатым кулаком об стену. Потом уже как-то устало, стукнулся головой, судорожно выдыхая. Ещё один удар. Ещё. Потом он дернулся назад и упал на кровать. Широко раскрытыми глазами он уставился в потолок. Лоб, кажется, кровоточил, но боль принесла облегчение. Гарри всхлипнул, а потом засмеялся.

Дядя попал в тюрьму! Надеюсь, он там сгниет. Жаль, конечно, что Гарри вряд ли теперь сможет сам отомстить…

Теперь дядя не сможет до него добраться. Он в безопасности.

Гарри всхлипнул и вжался в клубок.

Ну и почему он плачет? Ненормальный. Урод. Тот профессор прав, он всех обманывает. Он просто выродок, недостойный этой комнаты, этих людей и волшебства. Дядя должен был его убить давным-давно, это помогло бы миру очиститься от таких сорняков, как он.

Гарри подскочил.

— Ганки! — позвал он. Домовик появился с улыбкой, но уже через секунду, увидев в каком состоянии комната, испуганно сжал руками свои огромные уши и съежился. — Убери тут. Быстро! — Гарри подошел к нему и схватил за простыню, в которую тот был одет, подняв над полом. Домовик был очень легким, как будто пустым внутри, и послушно завис в пяти сантиметров, даже не пытаясь что-нибудь сделать. — И не смей кому-то проболтаться, иначе превращу твою жизнь в ад, понял? — прорычал он.

— Да, сэр, — пискнул домовик и, как только Поттер отпустил его, бросился выполнять поручения.

Гарри прямо в одежде залез под одеяло, закутался и закрыл глаза. Прошел час, прежде чем он смог заснуть.

Тёмная комната, едва освещаемая горящей спичкой. На пол будто в замедленной съёмке падает голова — на щеке отсутствует часть кожи, показывая челюсть и белоснежные зубы, шея покрыта свежей кровью. Голова, повёрнутая к нему лицом, мягко падает на пол, поднимая небольшое облачко пыли, которое оседает на чёрных волосах. Лицо выглядит спящим, но в следующий момент один глаз широко открывается, зрачок в нём крутится, пока не выхватывает огонёк из свечи и замирает на нём.

— Выродок, — развело губы в усмешке его собственное лицо. Огонёк спички дошёл до пальцев Гарри, и тот, прошипев, выронил её. Комната погрузилась в темноту. В полной тишине раздавалось тяжёлое дыхание Поттера. Он напряжённо прислушивался к звукам.

— Попался, — прошептал прямо в ухо голос дяди Вернона. Чьи-то руки схватили его за шею и принялись душить. Гарри судорожно вырывался, царапался, воздух рвался из горла с жуткими хрипами. В глазах темнело, сознание постепенно блёкло, и это неожиданно принесло облегчение.

Гарри с криком проснулся. В первое мгновение он жутко испугался; ему казалось, что сейчас придёт дядя и в этот раз уж точно убьёт его за шум ночью, но вокруг была чужая комната. Гарри тяжело дышал, по-старушечьи схватившись за грудь. Когда мысли перестали скакать и он понял, где находится, он упал обратно на кровать. Спать больше не хотелось, было страшно, что в этот раз присниться что-то ещё хуже. По конечностям ещё бродили остатки кошмара, налипшие, словно паутина, будоража кровь. Гарри встал, нащупал очки и огляделся в поисках лампы, но увидел только подсвечники на стенах. Он попробовал хлопнуть в ладоши или приказать что-то вроде «свет» или «засветись», но темнота не изменилась, всё так же мягко заполняя пространство. Через окно с безоблачного неба светила большая луна, проливая на комнату загадочный синеватый свет. Гарри вдруг показалось, что он всё ещё спит и видит сон.

Как ему скрыть от волшебников то, что он спал в чулане, что у него почти нет одежды, а та, что есть, старая и совсем не по размеру?

Гарри знал, что нормальные дети так не живут. А пока волшебники думают, что он герой, и ему не хотелось их переубеждать.

Мальчик-Который-Выжил, значит… Какой абсурд. Как он мог в годовом возрасте победить одного из самых могущественных волшебников столетия? Почему потом он не особо выделялся? И почему его кличка такая идиотская? Разве он герой, назвали бы... Бессмертный Гарри. Или в честь какого-нибудь бога, например, Аида или того, другого, греческого бога смерти. Вот магглы умеют клички давать — Супермен, Бэтмен, Росомаха. Может, ему для этого надо было стать супергероем? Главного злодея столетия он уже победил, что дальше? Надеть яркий костюм и гоняться за воришками?

Откуда они вообще знают, что это он сделал, если все свидетели мертвы? Логичнее было бы предположить, что это сделали два взрослых волшебника. Это особая логика волшебников или ему не всё рассказали?

И почему его бросили у Дурслей?

Гарри внезапно вернулся с небес на землю. Волшебникам было всё равно. Он, по их мнению, спас волшебный мир, но никто не удосужился своего спасителя хоть раз проведать. Они расхваливают его родителей, рассказывают, что знали их, но никто не проверил, как там их сын. Им на самом деле плевать на него.

Всё как будто вернулось на свои места. Мир привёл себя в порядок.

Гарри провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть с него усталость. Часы показывали три часа ночи. Он залез на подоконник и прислонился головой к холодному стеклу. Вид был одновременно пугающим и прекрасным. В тёмных зарослях Запретного Леса, казалось, может находиться что угодно, а в воде озера временами проскальзывали щупальца. Но в то же время гладь воды волшебно блестела в свете луны, а лес был загадочно тихим и мирным. Там же Гарри и заснул.

Проснулся, когда солнце уже было в зените. В дверь кто-то стучал. Гарри, потирая глаза, настороженно поднялся. Тело было очень недовольно второй ночью в скрюченном положении на твёрдом, продуваемом подоконнике.

— Проходите! — хриплым со сна голосом сказал он.

В комнату зашла профессор МакГонагалл. Она неодобрительным взглядом прошлась по развороченной постели и Гарри на подоконнике, но потом её взгляд смягчился.

— Я пришла проводить вас домой, мистер Поттер, и в Косой переулок.

— Домой? — растерялся Гарри.

— Да, до сентября вы проживёте с вашими тётей и кузеном.

— А что такое кос-косой переулок? — он слез с подоконника.

— Это главная улица волшебного мира. Там находятся основные магазины и банк.

— Банк? У волшебников есть свой банк, мэм? — удивился Гарри.

— Конечно, мистер Поттер, — тонко улыбнулась профессор. — У вас есть пять минут на то, чтобы привести себя в порядок.

— Хорошо, мэм, спасибо, — улыбнулся Гарри и проводил взглядом скрывшуюся за дверью МакГонагалл.

В ванной он уставился на своё отражение. Ну и что тут можно сделать? Он попытался пригладить волосы, но те ожидаемо проигнорировали старания хозяина. Другой одежды у него не было, утюга в комнате не наблюдалось. Волшебники, скорее всего, используют какую-то альтернативу маггловскому утюгу, которая Гарри была пока неизвестна.

В Косом Переулке он уже перестал удивляться и просто с любопытством осматривался, стараясь запомнить полезные места, и наблюдал. Как люди себя ведут (в основном спокойно и благодушно), какие цены (они ему ничего не сказали — Гарри был без понятия, что такое галлеоны, сикли и кнаты), что можно купить, архитектуру, состояние улиц. Именно улиц — Косой переулок был скорее Косым Районом — от одной большой, длинной улицы ответвлялись, как ветки дерева, десятки других, наполненных такими же магазинчиками и невысокими домами. В конце основной улицы, столпа, виднелось большое, светлое здание с колоннами в античном стиле, с большими стеклянными дверями и странными невысокими человечками с зеленоватой грубой кожей, длинными крючковатыми носами и заострёнными длинными ушами по краям. Они поклонились, когда МакГонагалл и Гарри поднялись по широким мраморным ступеням и подошли к двери. Он неуклюже поклонился в ответ.

— Гринготтс — главный банк магической Британии. В нём всем заправляют гоблины.

Гарри на секунду остановился перед стеклом, на котором витиеватыми буквами было выгравировано:

Входи, незнакомец, но не забудь,

Что у жадности грешная суть,

Кто не любит работать, но любит брать,

Дорого платит — и это надо знать.

Если пришёл за чужим ты сюда,

Отсюда тебе не уйти никогда!

— Главный? — переспросил Поттер у МакГонагалл, нагнав её.

— Ну, единственный, — неохотно признала она. — Этого достаточно.

Они пересекли длинный, наполненный мрамором холл банка, в котором с потолков свисали огромные тяжёлые хрустальные лампы, а белый пол украшали чёрные и коричневые геометрические узоры. Из холла вело много дверей, из которых другие гоблины впускали и выпускали людей. Гарри никогда не был в таком внушительном помещении.

Он пообещал себе, что когда-нибудь у него тут будет огромный счёт.

МакГонагалл и Гарри подошли к одному из гоблинов за настолько высокой стойкой, что даже при маленьком росте они смотрели на волшебников сверху вниз. Профессор протянула ему маленький золотой ключик и сказала:

— Мистер Поттер хочет взять деньги с его счёта.

Гоблин скосил взгляд на Гарри, аккуратно взял ключ и, вскочив с места, проковылял к большой двери в конце холла, прямо напротив входа. Они прошли через длинные загадочные коридоры с факелами на стенах и десятками одинаковых дверей без надписей, пока не дошли до тележки на рельсах, которые дальше терялись в темноте. МакГонагалл выглядела мрачной, гоблин — равнодушным. Гарри на секунду глазам не поверил, но они все, даже строгая профессор, уселись в эту тележку, и та вдруг рванула вперёд.

Так Гарри впервые прокатился на американских горках и ему это категорически не понравилось.

Пока он незаметно пытался отдышаться, стараясь не показать свою взбудораженность перед совершенно спокойными спутниками (к тому же, героев вряд ли тошнит на аттракционах), гоблин подошёл к большой железной двери с маленькой скважиной для ключа, который всунул внутрь и несколько раз повернул. Дверь заскрежетала и с отдающим эхом скрипом сама по себе открылась, выпустив облако зелёного дыма. Гарри тут же забыл о тошноте и головокружении: сейф был заполнен деньгами. Золото, серебро, медь… Чёрт возьми, сколько это стоит?!

— Это наследие ваших родителей, — сказала такая же строгая и невозмутимая МакГонагалл, словно только что не было бешеной гонки на трясущейся тележке по крутым склонам и подъёмам. — Золотые монеты называются галлеонами, серебряные — сиклями, медные — кнатами. Один галлеон — это семнадцать сиклей, сикль — двадцать девять кнатов.

— Они прямо… золотые? — выдавил ошеломлённый Гарри, подходя к ближайшей горке. — Или это какой-то сплав?

— Секретный сплав Гринготтса, — проскрипел гоблин. — Продажа монет магглам запрещена на государственном уровне, мистер Поттер.

— Мистер Поттер! — возмутилась МакГонагалл.

— Да я и не думал! И сколько тут в сумме?

Гоблин замер на две секунды, а потом ответил:

— Три тысячи триста семьдесят два галлеона, четыре сикля и восемь кнатов.

— А… если в фунтах? — не веря спросил Гарри.

— Один галлеон равняется пяти фунтам, — смерил его недовольным взглядом гоблин.

Гарри уставился на свои пальцы и бесшумно зашевелил губами, пытаясь посчитать.

— Это… это… почти семнадцать тысяч фунтов! — воскликнул он. — Но… как… У меня всё время была такая сумма?!

— Со смерти ваших родителей — да, — немного недоумённо смотрела на него МакГонагалл.

— Почему я не знал?!

— Потому что вы были ребёнком, мистер Поттер. Успокойтесь, пожалуйста, вы не у себя дома.

Гарри едва сдержался, чтобы не заорать на МакГонагалл или броситься на неё с кулаками. Как они могли скрывать это?! Пока он мучился в обносках кузена, голодал и воровал, тут лежали его — ЕГО — тысячи фунтов! Но вряд ли волшебники понимали, что они виноваты. Гарри шумно выдохнул, впиваясь ногтями в ладони, и сказал:

— Вы правы, простите.

МакГонагалл выглядела довольной, гоблина, похоже, разговор ни капли не интересовал.

— А у вас есть какие-то кошельки? — повернулся Гарри к служащему.

— Четыре галлеона, защита от воровства и чары расширения.

Пока МакГонагалл не вмешалась, он сказал:

— Беру.

Гоблин неспешно достал из кармана небольшой мешочек с золотистой застёжкой и протянул Гарри.

— Цена уже списана с вашего счёта.

Поттер бросил настороженный взгляд в сторону горы монет, но никаких изменений не увидел. Он подошёл и присел перед деньгами так, что бы вид для профессора закрывала его спина и кинул в кошелёк как можно больше монет. Он замешкался на мгновение, когда куча галлеонов скрылась в кошельке, но тот не потяжелел и не увеличился, а потом ускорился. Почти сразу МакГонагалл сказала:

— Думаю, хватит, мистер Поттер.

— А, я думаю, надо взять ещё в школу, чтобы можно было купить подарки на Рождество друзьям… ну, я надеюсь, что они у меня появятся, — потупился он.

— В школе тратить деньги негде, но вы можете что-нибудь заказать с совой. Возьмите ещё немного, — милосердно позволила она.

Гарри кивнул и забросил в кошелёк ещё кучку.

— Мистер Поттер!

— Да-да! — подскочил он, пряча кошелёк. — Простите!

Спустя одну бесконечную поездку на горке Пыток, они оказались на поверхности и Гарри уточнил:

— А где можно разменять монеты на фунты? Я хочу купить что-нибудь для семьи, а то они, наверное, ужасно расстроены, — погрустнел он.

— Похвальное решение, — кивнула МакГонагалл. — Но вы можете купить что-нибудь в Косом Переулке.

— Они не очень любят магию, мэм. И я, может, потом куплю что-то ещё, но в Аллею уже не попаду. Да и себе хочется конфет купить… — смутился он. МакГонагалл поколебалась, но потом нехотя кивнула. — Спасибо! Так где, мистер гоблин, можно разменять?

— На стойке номер одиннадцать.

Гарри бросил взгляд на ряды столов с гоблинами, нашёл номер одиннадцать и кивнул.

— Спасибо.

Они уже направились в сторону стойки, когда Поттер вдруг остановился и обернулся к гоблину.

— Скажите, — сказал он, — а кто выставлял курс галлеонов, сиклей и кнатов?

— Гоблины, — впервые улыбнулся зубастой улыбкой тот.

Гарри с ответной ухмылкой кивнул и продолжил свой путь.

Он разменял только двадцать галлеонов, потому что МакГонагалл стояла над душой и следила за всеми его действиями, а раскрывать настоящее количество денег он не хотел. Точную сумму он не знал, но определённо больше, чем профессор считала нужным.

До вечера они побывали у мадам Малкин, у которой Гарри обзавёлся школьной формой (мадам, измерив его, посоветовала больше кушать, а Гарри смущённо покивал), пергаментом и перьями (Средневековье! Он спросил, почему они не пользуются ручками, а МакГонагалл только строго на него посмотрела и сказала не задавать глупых вопросов. Он не понял, что в его вопросе глупого, но профессор, наверное, испепелила бы его, если бы он спросил ещё и это), котёл, флаконы, телескоп, медные часы и, наконец, зашли в святая святых — книжный магазин.

Гарри очень любил читать, но в его доступе были только потрёпанные учебники, которые он изучил вдоль и поперёк. Его жутко злило, что свои знания он никак показать не может: Дурсли не разрешали учиться лучше Дадли, он вообще не был уверен, можно ли вообще учиться хуже этого тупицы. Так что он старательно показывал себя отсталым, и учителя, наслушавшиеся слухов и рассказов Дурслей, принимали это за чистую монету. В библиотеку Гарри, понятное дело, не отпускали, а за ворованные деньги многого не купишь. А теперь полное раздолье… Если родственники и будут запрещать, во-первых, без Вернона не так страшно, а во-вторых, можно всегда сказать, что это для учёбы, а если ему запретят, придут страшные волшебники и... Так что Гарри тут же к учебникам (двенадцать галлеонов и один сикль) добавил «Современная история магии», «Выдающиеся имена нашей эпохи», «Величайшие события волшебного мира в двадцатом веке», «История Хогвартса», «Взлёт и падение Тёмных Искусств», «Обычные магические болезни и недомогания», «Самооборона чарами» и два тома с законами магической Англии за двадцать два галлеона и три сикля, пока МакГонагалл его не остановила. Она к тому времени уже запретила брать некоторые книги вроде «Как в одну секунду приготовить пир. Чудодейственная магия» («До семнадцати лет вы не можете использовать магию вне Хогвартса, а в школе вас будут кормить»), «Как наслать проклятие и защититься, если проклятие наслали на вас» («Вам это ни к чему, мистер Поттер. Или вам кто-то угрожает?»), «Словарь рун» («Подождите до третьего курса, когда вам начнут преподавать руны») и «Природная знать. Родословная волшебников» («Вам это не нужно»). Он с трудом выбил у неё разрешение на «Обычные магические болезни и недомогания», книги про магическое законодательство и «Самооборона чарами». Гарри начинал её откровенно ненавидеть.

Неважно, он ещё вернётся сюда.

В конце они отправились за палочкой.

Гарри был озадачен. Зачем палочка, если можно творить магию и без неё? Но, если вспомнить долгие тренировки, головную боль и ужасную слабость после использования волшебства, желание магов облегчить жизнь было понятным.

Они вошли в маленькое и пустынное помещение. МакГонагалл присела на покосившийся стул, а Гарри замер перед прилавком. Атмосфера настораживала, он ожидал нападения в любой момент и когда из-за стеллажей с тысячами коробочек послышался тихий голос, он подпрыгнул и резко повернулся в сторону звука.

— Добрый день, — сказал голос.

Перед Гарри стоял худой старик со странными очень светлыми, будто светящимися, глазами.

Гарри всё ещё чувствовал себя готовым ринуться в атаку, но заставил себя улыбнуться и ответить:

— Здравствуйте.

— О, да, — старик покивал. — Да, да. Я так и думал, что скоро увижу вас, Гарри Поттер, — уверенно сказал он. — У вас глаза, как у вашей матери. Кажется, только вчера она была у меня, покупала свою первую палочку. Десять дюймов с четвертью, элегантная, гибкая, сделанная из ивы. Прекрасная палочка для волшебницы.

Мистер Олливандер стоял так близко к Гарри, что их носы почти соприкасались. «Псих, — опознал Поттер. — Надо держаться от него подальше».

— А, вот куда…

Олливандер ткнул длинным кривоватым пальцем в лоб Поттера.

Поттер отшатнулся и машинально закрыл лоб рукой.

— Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку, которая это сделала, — совсем не печально сказал старик. — Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Это была мощная палочка, очень мощная, и в плохих руках… Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка, я бы…

Он потряс головой, и вдруг, к облегчению Гарри, заметил МакГонагалл.

— А, профессор! Рад снова вас видеть! Опять провожаете учеников? Но мистер Поттер, насколько я помню, не магглорожденный, — Оливандер опять впился взглядом в Гарри. Тот мысленно пожелал ему ослепнуть.

— Так сложились обстоятельства, — коротко ответила МакГонагалл.

— Гм-м-м, — задумчиво протянул мистер Олливандер, не сводя с профессора испытующего взгляда. — Ладно, а теперь вы, мистер Поттер. Дайте мне подумать, — он вытащил из кармана длинную линейку. — Какой рукой вы держите палочку?

— Я правша, — мрачно сказал Гарри, больше не в силах строить из себя невинного ребёнка.

— Вытяните руку. Вот так. Внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, мистер Поттер, — сказал он. — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Каждая палочка фирмы «Олливандер» индивидуальна, двух похожих не бывает, как не бывает двух абсолютно похожих единорогов, драконов или фениксов. И конечно, вы никогда не достигнете хороших результатов, если будете пользоваться чужой палочкой.

Олливандер отвернулся к стеллажам и линейка теперь измеряла его самостоятельно. Гарри едва сдерживал желание её разломать на две части.

— Достаточно, — сказал старик, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер Поттер, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Девять дюймов. Очень красивая и удобная. Возьмите её и взмахните.

Гарри взял палочку в правую руку и слегка махнул ею, но мистер Олливандер практически тут же вырвал её из его руки. «Псих. Чёртов псих».

— Эта не подходит, возьмём следующую. Клён и перо феникса. Семь дюймов. Очень хлёсткая. Пробуйте.

Гарри попробовал, но не успел он её поднять, как старик выхватил и её.

— Нет, нет, берите эту — эбонит и шерсть единорога, восемь с половиной дюймов, очень пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте её.

Гарри пробовал, пробовал и пробовал. Он уже решил, что чёртов старик его дурит, но МакГонагалл вела себя так, будто всё идет по плану.

Количество опробованных палочек становилось всё больше, но старик совершенно не выглядел расстроенным, наоборот, он становился всё радостнее каждую минуту.

— А вы необычный клиент, мистер Поттер, не так ли? Не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам нужно… а кстати… действительно, почему бы и нет? Конечно, сочетание очень необычное — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая, прекрасная палочка.

Гарри взял потеплевшую от его прикосновения палочку и взмахнул ею, оставляя красные брызги.

— О, браво! Да, это действительно то, что надо, это просто прекрасно. Так, так, так… очень любопытно… чрезвычайно любопытно…

Мистер Олливандер бормотал, упаковывая палочку:

— Любопытно… очень любопытно…

Гарри молчал, а старик продолжал бормотать, как будто напрашиваясь на его вопрос. Наконец, Гарри не выдержал.

— Чего любопытного-то?

— Мистер Поттер! — влезла МакГонагалл. — Держите себя в руках!

— Простите, мэм, — поджал губы он.

— Видите ли, мистер Поттер, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри вашей палочки — перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс отдаёт только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что эта палочка выбрала вас, потому что её сестра, которой досталось второе перо того феникса… Что ж, зачем от вас скрывать — её сестра оставила на вашем лбу этот шрам.

Зашибись. Теперь ему хотелось выбросить эту палочку на помойку.

— Да, тринадцать с половиной дюймов, тис. Странная вещь — судьба. Я ведь вам говорил, что палочка выбирает волшебника, а не наоборот? Так что думаю, что мы должны ждать от вас больших свершений, мистер Поттер. Тот-Чьё-Имя-Нельзя-Называть сотворил много великих дел — да, ужасных, но всё же великих.

Великих? Да он убился об младенца! Ну, по общепринятой версии, поправил себя Гарри.

Он заплатил за палочку семь золотых галлеонов, и мистер Олливандер с поклонами проводил их с МакГонагалл до двери. Гарри вздохнул с облегчением.

— На этом всё, мистер Поттер, — остановилась профессор. — Я отведу вас домой.

— Эм… — он взял себя в руки. — А как попасть в Косую Аллею с маггловской части? Есть способ без ап… аппарации?

МакГонагалл смерила его строгим взглядом.

— Зачем вам это?

— На всякий случай! Вдруг что-нибудь случится, а я не знаю, как связаться с вами…

— С вами ничего не случится, — перебила она его.

— А если я заболею? Мои родственники могли бы доставить меня в Переулок…

— До школы меньше месяца, поте́рпите.

Достала. Она что, хочет оставить его беспомощным? К чему вообще такой контроль? Она ему никто! Только вот кто знает, что они могут сделать, если он скажет это всё вслух… Наверняка у магов есть способ заставить его поменять мнение или стереть память… Мысли! Его бросило в жар. Могут ли маги читать мысли?! Спросить МакГонагалл? Ещё чего! Она тут же спросит, что он так хочет скрыть и заподозрит неладное. Лучше волшебникам не знать о его вопросах и настороженности.

— Мистер Поттер?

— Да, простите, вы правы, — тихо сказал Гарри.

— Я рада вашему благоразумию. Мы можем идти?

— Да, хорошо.

Она взяла его за руку, сказала дотронуться до половины багажа, она же взяла вторую половину и они аппарировали.

Гарри с содроганием смотрел на дом под адресом Тисовая улица, 4. Прошлая жизнь подёрнулась мглой, будто быстро забывшийся сон. Казалось, что произошедшее позавчера (позавчера! а кажется, будто годы прошли) разделило его жизнь на до и после. И сейчас он встретился с до, которое ему совсем не нравилось. Он очень надеялся, что родственники оставят его в покое.

— Была рада с вами познакомиться, — вдруг улыбнулась МакГонагалл. — До встречи в Хогвартсе.

— Спасибо, я тоже! — расплылся в улыбке Гарри. — Спасибо за то, что провели меня по Переулку.

— Пожалуйста. До свидания, мистер Поттер.

И она аппарировала.

То есть провести его до дома и отдать в руки Петунии она не посчитала нужным? Он мог бы сразу сбежать. Может…

Нет. Он посмотрел на кучу покупок. Это всё ему некуда деть, да и куда ему податься? Кто примет в отель одиннадцатилетнего мальчика? А больше идти некуда.

Он вздохнул, набираясь смелости.

А через полчаса он стоял в полной ошеломлённости посреди самой маленькой в доме комнаты, которая, однако, была в четыре раза больше чулана. Петуния вообще почти ничего ему не говорила, только буркнула, что он переезжает, и что ужин будет в семь. Его, конечно, уже переселяли, но он и подумать не мог, что это надолго. Ещё и на ужин звали, причём не похоже, что он будет его готовить.

Петуния, конечно, никогда не была так жестока, как дядя, только любила его унижать, оскорблять, закидывать работой и раздавать подзатыльники, но настолько милой она никогда на его памяти не была!

Гарри счастливо выдохнул и упал на кровать.

Жизнь меняется! А потом он, может, и мир захватит. Он хихикнул.

Жаль, что он сегодня иногда не мог сдержать своих эмоций. Придётся потренироваться. А ещё читать, читать, читать.

Гарри зажмурился от радости.

Остаток лета Гарри провел в изучении книг.

Он не планировал идти в Косой переулок, но, читая Историю Хогвартса, наткнулся на упоминание о том, что в Хогвартсе совершенно не работает электричество. Гарри вспомнил о своем плеере, чуть не умер от мысли о жизни без него и сразу ломанулся в Косой переулок, задержавшись только чтобы одеться в что-то кроме большущей старой футболки Дадли и трусов (это было в одиннадцать утра, а последнюю неделю он позволял себе невиданную роскошь — валялся в кровати с учебниками целыми днями), накинуть бейсболку, чтобы хоть как-то прикрыть шрам, и безрезультатно причесаться.

Он бы спрашивал у прохожих, где находится Косой переулок до тех пор, пока бы ему не указали в полицию или психбольницу, но ему повезло в «Современной истории магии» найти упоминание о Ночном Рыцаре.

За время его знакомства с магическим миром он понял несколько вещей: маги не заморачиваются над прозвищами, склонны к предрассудкам и очень любят американские горки. Но вместо того, чтобы построить нормальный цивилизованный парк развлечений с этими самыми горками, они устраивают их там, где они абсолютно не нужны. Была бы его воля, Гарри больше никогда бы не воспользовался услугами Гринготтса и Ночного Рыцаря, но эти самые горки почему-то находятся в жизненно необходимых местах.

Ожидаемо, из автобуса он выходил очень злым: мало того, что он его музыка находилась под угрозой, так ещё и пришлось трястись в этой развалюхе. Сдерживая рвотные позывы после веселой поездки, он ввалился в Дырявый Котел, только краем сознания заметив не очень ухоженное состояние заведения, являющегося основным входом в магический мир, и, пошатываясь, упал за ближайший стол. Схватившись за голову и уткнувшись глазами в стол, он подождал, пока голова перестанет идти кругом. Через пять головокружительных минут он осторожно поднялся и с кислым видом подошел к стойке, где старый лысый бармен тихо разговаривал с одним из посетителей.

—…какой-то маггл. Я тоже скучаю по нашему здоровяку…

— Извините, — вмешался Гарри. — Вы не могли бы пропустить меня в Косой Переулок?

Том перевел рассеянный взгляд на Гарри и кивнул.

— Да, конечно, парень, — сказал он. — Я на минутку, Берни, — он похлопал длинноволосого парня по руке и прошел через заднюю дверь. — За покупками?

— Да, забыл кое-что, — заулыбался Гарри, наблюдая, как бармен стучит палочкой по стене.

— Береги себя, — мужчина взлохматил Гарри волосы и ушел обратно. Поттер поёжился. Он не любил прикосновения.

Гарри шел, крутя головой в поисках лавки с артефактами. Ничего подобного он не видел, что не удивительно, ведь, в отличие от больших названий магазинов, описание вроде «Лучшие котлы Косого Переулка» или «Продаем мантии с 1309 года» было написано маленькими буквами, и чтобы их прочитать надо было остановиться хотя бы на секунду, а Гарри летел так, как будто горит дом его дражайшей матушки. Поттер медленно впадал в панику. Где найти магическую защиту для плеера? Или волшебный аналог? Он есть в магазине артефактов? А если да, есть ли такие вообще и где их найти? У кого спросить? Прохожего? В Гринготтсе?

Тут, как будто послание с небес, прямо перед ним показался магазин «Брюссы. Артефакты со всего мира». Облегченно выдохнув, он нетерпеливо забежал внутрь, в здание полное звенящих, светящихся, мигающих, тарахтящих и пиликающих устройств.

— Здравствуйте, — с одышкой обратился он к девушке за прилавком. Та обратила на него яркие, почти неземные, голубые глаза.

— Здравствуй, — с легким любопытством и вежливой улыбкой ответила она.

— Я новенький в магическом мире и мало знаю, — поспешно сказал Гарри. — У вас есть какие-то аналоги маггловского музыкального плеера?

— Плеера? — непонимающе наклонила голову она.

— Эм, ну, устройство для того, чтобы музыку слушать.

— М-м-м… У нас есть радио.

— А туда можно записывать музыку? У вас есть диски?

— Нет, мистер…

— Руччи, — выпалил он первую попавшуюся на ум фамилию. Так звали самого противного учителя в его начальной школе, так что он тут же пожалел о своем выборе, который напомнил о не самых приятных воспоминаниях.

— Мистер Руччи, на радио можно слушать только то, что транслируют с радиостанций. Вы знаете что такое «транслировать»?

— Да-да, — немного раздраженно прервал её Гарри. — Вы уверены, что такого нет? И в других магазинах? И в других странах?

— Ты видел вывеску? Со всего мира. У нас самая большая коллекция в Великобритании. А я никогда не слышала о том, что ты требуешь, — она нахмурилась, недовольно глядя на Гарри.

— Ладно, — сквозь зубы сказал он и вышел, сжимая кулаки. Ну и что ему делать? Может, не ехать в Хогвартс? Дурсли похоже, смирились с ним, но останутся ли райские условия после того, как дядя выйдет из волшебной тюрьмы, Гарри не знал. Его пробила дрожь и он остановился. Спустя минуты задумчивого разглядывания потресканной брусчатки, он заметил знакомую вывеску. Гарри повернул голову. «Флориш и Блоттс». Всё равно надо было зайти, обреченной подумал он и зашел внутрь.

Он погулял среди шкафов, изучая названия, и, в конце концов, подошел к прилавку с «Как наслать проклятие и защититься, если проклятие наслали на вас», «Словарь рун», «Домашний справочник целителя», «Практическое руководство по магической защите от Тёмных искусств» и «Природная знать. Родословная волшебников». С грустью он отметил, что книг по Темным искусствам, в отличии от защиты от них, было очень мало. Он был как раз в настроении к уничтожению мира.

— У вас есть что-нибудь о музыке? — испытал надежду он.

— Музыке? — озадачился продавец. — Ничего.

— Ладно, — погрустнел Гарри, выкладывая на прилавок пятнадцать галлеонов.

— Но ты можешь зайти в музыкальный магазин, он вроде бы где-то возле магазина мадам Малкин. Знаешь, ты мне напоминаешь…

— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы, — он поспешно собрал учебники и вылетел из магазина.

Магазин оказался в ста пятидесяти метрах от мадам Малкин и потребовал больше получаса и трех опрошенных прохожих. Он был маленьким и потрепанным, но это не удивило Гарри, он и так понял, что культура и искусство не очень интересуют магов. Его больше удивляло само существование магазина.

Внутри он выглядел очень маггловским: белым, с плиткой, колокольчиком, зазвеневшим, когда он вошел, и развешанными гитарами и пластинками на стенах. Пластинки? Он почувствовал надежду и трепет. Гарри подошел к продавцу, скучающей девушке с синими волосами, аккуратно поставил книги на стойку и медленно спросил.

— Здравствуйте. У вас есть плееры, совместимые с магией?

Девушка, дергая ногой, махнула куда-то на левые прилавки. И тут Гарри заметил маленькие наушники в её ушах. Он чуть сознание не потерял от облегчения и бегом направился к означенным полкам, где было выложено несколько плееров лет эдак десятилетней давности, но ему было плевать: хоть бы музыку можно было слушать и всё. Каждый стоил шестнадцать галлеонов — ничто за бесценные возможности. Он взял один из них и странные наушники, похожие на пирамидки, за три галлеона. Он нес их, как драгоценные камни, но тут на его глаза попались гитары и он остановился. Может… Дурсли ни за что не позволили бы ему играть, но теперь их разрешение не требовалось. Гарри подошел к простой акустической. Пятнадцать галлеонов. У него остается только пятьдесят шесть галлеонов, но ведь ради такого можно потратиться.

Через пятнадцать минут он, сияя улыбкой, вышел из магазина с плеером, гитарой и парой учебников для игры на ней и направился в Гринготтс. Ему ещё надо было поменять двадцать галлеонов на фунты.

Потом он выбрался в Лондон за приличной одеждой. Это было раем — он давно мечтал о нормальной одежде. Гарри тщательно изучил модные журналы, и наконец-то почувствовал себя в своей шкуре — аккуратный, стильный и ухоженный. Хотя одежду он в основном покупал в секонд-хенде и совсем немного, на себя было приятно смотреть, как никогда в жизни. Жаль, волосы никак не приглаживались.

Дурсли были паиньками. Не трогали и предпочитали игнорировать. Даже не всегда звали его к обеду, но не возражали, если он сам готовил себе. Но Гарри всё равно на всякий случай запасался едой.

Он чувствовал себя всё ещё напряженным; весь дом был не самым лучшим напоминанием о былых временах и ему часто казалось, что в комнату вот-вот ворвется дядя, отправит его в чулан и запретит ехать в Хогвартс.

Утром первого сентября он проснулся от будильника, купленного ещё в начале месяца на барахолке (раньше он или просыпался от шума собирающегося Дадли, или просто просыпал, что не способствовало его репутации среди учителей). Он поспешно собрал вещи, сказал тете, что он валит до следующего лета (ему было приятно разбудить её в восемь утра, на два часа раньше, чем она обычно просыпается) и вышел на улицу. День был чудесный. Он вдохнул в себя воздух и покатил чемодан в сторону автобусной остановки. Спустя час тряски в междугороднем автобусе с парой незнакомцев (зато он наслушался музыки) он стоял на вокзале Кингс-Кросс. Опыт был интересным: раньше Гарри никогда тут не бывал, как и в Лондоне, в принципе. Вокзал был большим и красивым, с кучей людей, и событие омрачало только отсутствие платформы девять и три четверти. К счастью, — он бросил взгляд на наручные часы, на которые раскошелился на всё той же барахолке, — у него оставалось ещё сорок минут до отправки поезда. Гарри потратил пять минут на детальное изучение платформы, потом ему это наскучило, и он, особо ни на что не надеясь, спросил полицейского насчет платформы. Тот сказал, что над ним подшутили и такой платформы не существует. Ясно, Гарри так и думал. Спросил про Хогвартс, но так и не смог сказать его местонахождение кроме расплывчатого «В Шотландии». Полицейский сказал, что, насколько он помнит, с девятой и десятой платформ уходят поезда в города Англии и спросил про билет и взрослых. Гарри пробормотал что-то невразумительное на оба вопроса, и полицейский, похоже, решил, что Поттер над ним издевается. Мужчина ушел, бормоча что-то про бездельников, отнимающих у нормальных людей время, а Гарри приложил все силы к тому, чтобы не кинуть в него чемоданом. Но идея была интересная и Поттер потратил ещё десять минут на то, чтобы довести полицейского на другой части платформы.

В этот момент мимо него прошла группа людей, и до Гарри донеслись обрывки разговора.

— Я так и думала, что тут будет целая толпа магглов…

Гарри резко повернулся. Говорившая оказалось пухловатой рыжей женщиной с толпой детей, везущих на тележках такие же чемоданы, как тот, что у Гарри и одну сову.

Гарри возликовал и поспешно направился к семье. Он уже начинал терять терпение — руки отваливались от чемодана и клетки, и ему ставилось скучно.

— Так, какой у вас номер платформы? — спросила женщина.

— Девять и три четверти, — пискляво ответила её маленькая дочь. — Мам, а можно, я тоже поеду…

— Ты еще слишком мала, Джинни, так что успокойся. Ну что, Перси, ты иди первым.

Успело пройти три парня, прежде чем Гарри понял с восхищением и раздражением, — и как он сам не додумался, — что они проходят сквозь стену. Но на всякий случай, вдруг надо сделать что-то ещё, вроде думать о большом зеленом слоне, и подошел к рыжим.

— Извините меня, — сказал он.

— Привет, дорогуша, — ответила ему с улыбкой женщина. — Первый раз едешь в Хогвартс? Рон, мой младший, тоже новичок.

Она показала на последнего из четырех мальчиков. Он был длинный, тощий и нескладный, с большими руками и ступнями, а лицо его было усыпано веснушкам. Взгляд у него был хмурый и мрачный.

— Да, — подтвердил Гарри. — Но дело в том… дело в том, что я не знаю, как…

— …как попасть на платформу, — догадалась женщина, и Гарри кивнул. — Не беспокойся. Всё, что тебе надо сделать, — это пойти прямо через разделительный барьер между платформами девять и десять. Самое главное — тебе нельзя останавливаться и нельзя бояться, что ты врежешься в барьер. Если ты нервничаешь, лучше идти быстрым шагом или бежать. Знаешь, тебе лучше пойти прямо сейчас, перед Роном.

— Э-э-э… ладно, — согласился Гарри. Ясно, не думать о большом зеленом слоне.

Он толкнул вперед свою тележку и посмотрел на барьер.

Азарт, приближение стены и…

Гарри находился на забитой людьми платформе, на которой стоял паровоз алого цвета. Надпись на табло гласила:

«Хогвартс-экспресс. 11.00».

Гарри оглянулся назад и увидел, что билетная касса исчезла, а на её месте находится арка с коваными железными воротами и табличкой: «Платформа номер девять и три четверти». Гарри восхищенно выдохнул. Он точно в магическом мире!

Гарри протискивался через толпу, ища пустое купе, которое нашлось почти в самом хвосте состава. Сначала он занес в вагон клетку с Буклей, а потом попытался загрузить туда свой чемодан. Однако ему никак не удавалось поднять его на нужную высоту, и дважды чемодан падал и больно бил его по ноге.

— Помощь нужна? — обратился к нему рыжеволосый мальчик, один из близнецов.

— О, спасибо, — Гарри тяжело перевел дыхание.

— Эй, Фред! Иди сюда и помоги мне!

Они занесли чемодан внутрь и поставили в углу.

— Спасибо, — улыбаясь, произнес Гарри, отбрасывая назад мокрые от пота волосы.

— Что это у тебя? — вдруг заинтересованно спросил первый, указывая на шрам.

— Будь я проклят! — выдохнул второй. — А ты, случайно, не…

— Это он, — уверенно заявил первый близнец. — Это ведь ты?

— Кто — я? — не понял Гарри.

— Гарри Поттер — это ты? — хором спросили близнецы.

— А, нет, меня зовут Джеймс Бонд, — замотал головой Гарри. — А кто такой Гарри Поттер?

— Местная знаменитость, — расстроились близнецы. — А шрам-то откуда?

— Я как-то попал к сектантам, мне тогда семь было, они и вырезали. Убить хотели, но вовремя полиция пришла. Это воспитатель Галадриэль помогла, она такой шум подняла… Я в приюте жил, но меня всё равно любили.

Близнецы с раскрытыми ртами уставились на него, а потом один из них вдруг ухмыльнулся.

— Смеешься?

— Смеюсь, — легко признал Гарри.

— Фред? Джордж? Вы здесь? — послышался женский голос.

— Мы идем, мам, — они дружно подмигнули ему и ушли.

Гарри проводил их взглядом с легким недоумением. Обычно люди не так благосклонно реагировали на его ложь. Он покачал головой. Странные они.

Гарри бросил взгляд на дверь в купе. Закрыть или нет?..

Друзей у него никогда не было. Слухи и угрозы отвернули от него почти всю школу. Над ним издевались и ученики, и учителя. Он нигде не находил себе места — в школе его мучали одноклассники, дома — Дурсли.

В восемь лет Гарри стал противостоять издевкам одноклассников. Он вступал в драки, выкрикивал оскорбления и часто задевал невиноватых. В девять он попробовал противостоять Дадли и у него даже немного получилось — худой и маленький Гарри ловко уворачивался от неповоротливых, хоть и тяжелых движений кузена и наносил быстрые удары. Но дома ему очень сильно досталось от Вернона, и он две недели пролежал в чулане, неспособный даже встать. А потом, когда он вернулся в школу, его избили Дадли и его банда. Гарри дрался отчаянно, царапаясь, как кошка, но не смог выстоять против трех человек. Потом он почти несколько раз дрался с бандой, но не трогал Дадли, потому что боялся Вернона до дрожи в коленях.

Он стал полностью соответствовать ожиданиям учителей. Он портил имущество школы, дрался, смело врал взрослым, воровал, грубил учителям, но уроки прогуливал нечасто. Они были единственной возможностью получать хоть какие-то знания, хотя он с чистой совестью прогуливал уроки, которые были ему неинтересны, вроде физкультуры или рисования. Он хотел достичь чего-нибудь, сбежать из Литтл-Уингина, доказать всем, что он не второй сорт, что он — лучше их.

За всю жизнь самым близким человеком для него была одноклассница Сара. Она подошла к нему ещё в первый день, когда они и познакомились. Дадли скоро настроил весь класс против него, но Сара, маленькая девочка с двумя веселыми хвостиками и красным ранцем, всё равно иногда ему улыбалась, и иногда, когда рядом никого не было, разговаривала с ним. Она была единственным человеком, с которым он нормально общался. Однажды ей даже угрожал Дадли с бандой, но она не бросила его, только стала сильнее скрывать их общение. Сара пару раз в неделю тихонько шептала ему новости, обсуждала уроки и рассказывала свежие шутки. Гарри любил эти моменты, хотя почти всегда молчал, не зная, что сказать и как ответить. Сара не настаивала.

С началом его «хулиганской» жизни она пыталась убедить его остановиться, пока однажды, пятого января, в укромном углу на втором этаже младшей школы, Гарри со злости её ударил. Сначала в нос, потом в живот, потом в голову. Она упала, закрываясь руками и зажмурившись. Гарри очень злился за её упреки и нападки, а потом очень испугался, и с вдруг осознал, что наделал. Она же теперь всем расскажет! Он прогулял оставшиеся уроки, гуляя по городу.

На следующий день он попытался извиниться, но Сара только посмотрела на него испуганно и убежала к друзьям. Девочка никому не рассказала про случившееся, но они больше никогда не общались.

Он знал, что даже если у него появятся друзья, рано или поздно они его бросят.

Нет, знакомства заводить надо. Не будь слабаком, Поттер! Связи — наше всё.

Дверь открылась и внутрь засунул голову самый младший мальчик из рыжего семейства.

— Здесь свободно? — кивнул он на сиденье напротив Гарри. — В других вообще сесть некуда.

Гарри кивнул, и рыжий плюхнулся на свободное место.

— Эй, Рон! — заглянули в купе близнецы. — Мы пойдем. Там Ли Джордан едет в двух вагонах от нас, он с собой гигантского тарантула везет.

— Валите, — ответил Рон.

— Гарри, мы так тебе и не представились. Фред и Джордж Уизли. А это наш брат Рон. Еще увидимся.

— До встречи, — сказал Гарри.

— Так ты действительно Гарри Поттер? — поинтересовался Рон, чуть склонив голову.

Гарри открыл рот, чтобы наплести ещё одну крутую байку (что ему угрожают, чтобы он представлялся Гарри Поттером), но потом просто кивнул. Вряд ли можно получить симпатию, если соврать первым делом (Фред и Джордж особый случай).

Рон что-то невнятно промычал, попялился на Гарри и перевел взгляд в окно. Какое-то время они ехали в молчании.

— У тебя в семье все волшебники? — спросил Гарри.

— Э-э-э… да. Думаю, да, — подумав, сказал Рон. — Кажется, у мамы есть двоюродный брат, он из магглов, бухгалтер, но мы о нем никогда не говорим.

Они опять замолчали, и Гарри полез в чемодан за книгой «Обычные магические болезни и недомогания», Рон скользнул по ней безразличным взглядом и опять уставился в окно. Гарри уткнулся в книгу.

Через пару часов в купе постучалась женщина с тележкой сладостей.

— Хотите чем-нибудь перекусить, ребята?

Гарри не был голоден и покачал головой. Рон её проигнорировал.

Чуть позже в дверь опять постучали. На пороге появился круглолицый мальчик, мимо которого Гарри проходил, когда шел по платформе. Выглядел он так, словно собирался вот-вот расплакаться.

— Извините, — сказал мальчик. — Вы тут не видели жабу?

Гарри покачал головой, и мальчик начал жаловаться.

— Я потерял её! Она вечно от меня убегает!

— Сочувствую, — соврал Гарри.

— Что ж, если вы её увидите… — грустно произнес круглолицый.

И он ушел.

Через минут десять он вернулся, а вместе с ним была девочка с густыми волосами и начальственным видом.

— Никто не видел жабу? Невилл её потерял, а я помогаю ему её отыскать. Так вы её видели или нет? — спросила она.

— Нет, не видели, я же уже сказал! — начал раздражаться Гарри. Девочка хмыкнула и закрыла дверь.

Молчать с Роном было уютно, но Поттер задумался, не стоит ли что-нибудь сказать. Наверное, тот уже сожалеет, что зашел к нему.

— На какой факультет хочешь попасть? — внезапно спросил Рон.

— Разве шляпа не сама определяет?

— Не обязательно. Твое желание тоже может повлиять. Часто члены семьи попадают на один факультет. Мои все на Гриффиндоре.

— А если ты попадешь на другой? — заинтересовался Гарри.

Рон помолчал, подняв взгляд на потолок.

— Они от меня не откажутся, но… немного разочаруются.

Гарри задумался, куда он хочет попасть. Честно говоря, ему было всё равно. Может, Рэйвенкло?..

Дверь купе снова открылась. Но это уже был не потерявший жабу Невилл в компании Гермионы Грэйнджер.

В купе вошли трое мальчишек, два крепких пацана неприятного вида (они напомнили ему банду Дадли, и Гарри сразу их возненавидел) и бледный худой мальчик с белыми волосами.

— Это правда? — с порога спросил бледнолицый. — По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно?

— Верно, — обреченно кивнул Гарри.

— Это Крэбб, а это Гойл, — небрежно представил их бледнолицый, заметив, что Гарри рассматривает его спутников. — А я Малфой, Драко Малфой.

Рон закашлялся, как будто он сдерживал смех. Драко, похоже, тоже это заметил и скривился.

— Мое имя тебе кажется смешным, не так ли? Даже не буду спрашивать, как тебя зовут. Мой отец рассказал мне, что если видишь рыжего и веснушчатого мальчишку, значит, он из семьи Уизли. Семьи, в которой больше детей, чем могут себе позволить их родители.

Тут Драко повернулся к Гарри:

— Ты скоро узнаешь, Поттер, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всем разобраться.

Гарри уставился на руку Малфоя. Он читал об этой семье. Не самая старая, но самая богатая и могущественная, так что ответ очевиден… Он пожал руку.

— Спасибо, но я думаю, что сам могу понять, кто чего достоин, — сказал он.

Малфой смутился и спрятал руку за спиной.

— Надеюсь на твое благоразумие, — заявил он. — Чего тебе, Уизли? — спросил бледнолицый у поднявшегося Рона.

— О, только один момент, — сказал тот и врезал Малфою в нос так, что тот отлетел назад, в руки своих телохранителей. Гарри, отшатнувшийся от неожиданности в угол купе, переводил дыхание, напоминая себе, что напали не на него.

— Какого хрена?! — заорал дрожащим голосом Драко, держась за нос, из которого уже текла кровь. «Совсем не голубая», — подумал почти вернувший себе самообладание Гарри со смешком.

— Хотел попросить тебя заткнуться, — невозмутимо сказал Рон.

— Да ты псих, Уизли! — Малфой, побледневший ещё больше, пятился назад. Его растерянные телохранители безмозгло моргали, переводя взгляд то на хозяина, то на Рона, то на Гарри.

— Проблемы, босс? — прогудносил черноволосый.

— Да, идиот! — завопил Драко и, оттолкнув Гойла, выскочил из купе.

Телохранители, помедлив пару секунд, побежали за ним.

Пару секунд стояла тишина, а потом Гарри упал на диван, расхохотавшись, помедлив, к нему присоединился Рон, впервые показав яркие эмоции. Уизли застонал сквозь смех, и прижал к груди руки.

— А это больно, — пожаловался он, улыбаясь.

— Впервые что ли подрался?

— Ну да, — немного смутился Рон. — Дома как-то не с кем было. Разве что с близнецами, но их двое, так что…

— Ты ни с кем, кроме семьи, не общался?

— Нет, не особо. Маги — народ не особо многочисленный, а наш дом всегда был в стороне от других людей… Но нас в семье много, так что я не чувствовал себя одиноким.

— Сколько вас вообще? Пятеро? Ты, наверное, чувствовал себя недостаточно одиноким.

— Семеро, — помрачнел Рон.

Гарри помолчал.

— Зачем?

Рон пожал плечами. Видимо, его разговорчивость закончилась.

Они услышали шаги и через секунду в купе заглянула Гермиона Грэйнджер.

— Что тут у вас происходит? — спросила она, глядя на валявшихся мальчиков и покрытый кровью кулак Рона.

— У Рона из носа кровь пошла, — гладко соврал Гарри.

— О! Он в порядке?

— Да, уже всё хорошо. Подростковый возраст, наверное.

— Эм… — растерялась Гермиона. — Думаю, для него ещё рано. Я хотела сказать, вы лучше поторопитесь, иначе не успеете переодеться. Я только что была в кабине машиниста и разговаривала с ним. Он сказал, что мы уже почти приехали.

Девочка взмахнула кудрявыми волосами и вышла из купе.

Рон проводил её равнодушным взглядом, а Гарри уставился в окно. За окном, там, где высились горы и тянулись бесконечные леса, начало темнеть, а небо стало темно-фиолетовым. Поезд замедлил ход.

Гарри и Рон сняли куртки и натянули длинные черные мантии. Мантия Рона была ему немного коротковата, из-под нее высовывались спортивные штаны.

«Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, — разнесся по вагонам громкий голос машиниста. — Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно».

Гарри почувствовал напряжение. Какой он, Хогвартс? Что там будет? Там же безопасно? И на какой всё-таки факультет ему стоит пойти? Рон выглядел напряженным.

Хогвартс всё ещё производил впечатление. Красивый, большой замок, светящийся на фоне ночного неба, затем строгая МакГонагалл, призраки, почти не удивившие после всех чудес, и, наконец, распределение.

Один один за другим садились на перекошенный табурет, надевали Шляпу и отправлялись за стол своего факультета. Лохматая оказалась на Гриффиндоре, туда же отправился тот, который потерял жабу. Рон попал в Слизерин, к змеям быстро попал Малфой, на лице которого не осталось и следа удара.

— Поттер, Гарри!

Сопровождаемый шепотками, он поднялся к табурету. Последним, что он увидел перед тем, как Шляпа закрыла ему обзор, были сотни обращенных к нему взглядов.

— СЛИЗЕРИН! — мгновенно сказала Шляпа, опоздав по сравнению с распределением Малфоя всего на секунду.

Гарри, закутавшись в старую куртку, пересёк покрытую снегом улицу. Из украшенного гирляндами магазина с большой наклейкой машущего Санты на стеклянной двери звучала сказочная рождественская музыка. Маленькая девочка со смешной шапкой с огромными помпонами зачарованно смотрела на экран телевизора с прилавка, в котором скакали какие-то животные.

It's beginning to look a lot like Christmas

Everywhere you go

Take a look in the five and ten glistening once again

With candy canes and silver lanes aglow

Мягкий баритон зазвучал чётче, когда Гарри толкнул дверь с обтрёпанной надписью «Barreys. Современная техника на любой вкус». Колокольчик над входом дёрнулся, но не издал ни звука. Гарри огромными любопытными глазами обвёл большое помещение с рядами стеллажей. На него никто не обратил внимания, что неудивительно, он уже давно испробовал способность делаться незаметным. Для камер и особо внимательных, правда, лучше перестраховаться. Он бродил по магазину несколько минут, с восторгом разглядывая товары, и возле полки с проигрывателем остановился не дольше, чем возле других. Наконец, он взял диск с рождественскими песнями и сборником Beatles, незаметно засунув сборники Nirvana и Madonna под куртку к ранее прибранному к рукам проигрывателю. В этом был несомненный плюс огромной куртки Дадли — туда незаметно вмещались всякие украденные или запрещённые Дурслями вещи. Подойдя к кассе, он выложил на неё два диска. Продавец, парень лет двадцати с козлиной бородкой, немного удивлённо посмотрел на внезапно появившегося перед ним мальчика, но привычно пробил покупку.

— Семь сорок пять, — сказал он. — Учишься самостоятельности? — улыбнулся он Гарри.

— Да! Месяц копил со школьных денег! Это для сестры, — гордо сказал Поттер, протягивая деньги.

— Молодчина! — потрепал его по голове продавец.

— Спасибо, сэр! Счастливого Рождества! — звонко воскликнул Гарри и, прижимая диски, выбежал из магазина. В этот раз колокольчик издал громкий звон.

Только в конце улицы, когда он свернул в небольшой парк, Гарри перестал улыбаться и расслабился. Он сел на лавочку и достал проигрыватель с наушниками. Поттер потратил почти все деньги, что он украл у Дадли (кузен никогда не следил за количеством своих карманных), но ничуть не жалел. Гарри, затаив дыхание, засунул в проигрыватель диск с рождественской подборкой, нажал кнопку пуска и, закрыв глаза, блаженно выдохнул, выпуская небольшое облачко пара.

I'll be home for Christmas…

You can plan on me

Please have snow and mistletoe

And presents on the tree

Он сидел на той самой лавочке до самого вечера, разглядывая сверкающие прилавки магазинов, радостных людей и слушая раз за разом волшебные праздничные песни, пока не перестал чувствовать руки и ноги. Когда он вернулся к Дурслям, те уже были в разгаре праздника и изрядно подшофе, поэтому на него никто не обратил внимания.

Это было самое счастливое Рождество за все его одиннадцать лет.

* * *

В зале повисла тишина и, сняв себя Шляпу, Гарри увидел сотни обращённых к нему ошарашенных лиц. Послышались шепотки. Со стола Слизерина зазвучали неуверенные хлопки. Поттер, бросив взгляд на растерянную МакГонагалл, прошёл к столу своего факультета и сел рядом с Ноттом, который неожиданно дружелюбно ему улыбнулся.

Отлично. Он умудрился всё испортить. Теперь слизеринцы не будут с ним общаться, потому что он Мальчик-Который-Выжил, а другие факультеты потому, что он слизеринец. Он опять останется один, будто и не уходил из маггловской школы.

У Гарри был второй шанс нормально учиться и он его потерял.

В первый класс он когда-то шёл с надеждой. Ежедневно почти семь часов без Дурслей, возможность учиться и найти друзей. Новый мир и что-то, кроме работы по дому и одиночества в тёмном чулане.

Но ещё до его поступления город наполнили слухи о Гарри Поттере, хулигане, который не ценит дорогих опекунов, так старающихся ради него. Потом Дадли настроил класс против него, дело закончили учителя, наслушавшись Петунию, и сам Гарри, который не имел шанса нормально учится и полностью заваливал все предметы.

По крайней мере, в Хогвартсе ему не придётся учиться хуже Дадли.

Дамблдор выступил, и на столах появилось столько еды, сколько Гарри в жизни не видел. Особого аппетита он не чувствовал, несмотря на то, что он уже сутки не ел; ему не привыкать к голоданию. Он, помня о рядом сидящих аристократах, наверняка с раннего детства приученных к манерам, достойным приёма у королевской семьи, старался есть аккуратно.

Слизеринцы шептались, бросая на него взгляды. Если кто-то рядом с ним начинал говорить слишком громко, на него дружно шикали. Теодор, ранее показавшийся дружелюбным, больше не обращал на него внимания и болтал ни о чём с… эм, смуглым парнем, который, кажется, не останавливался ни на мгновение — стучал длинными пальцами, ёрзал, размахивал руками, активно забрасывал еду в рот и жевал, пинал окружающих, трепал волосы. Он выглядел так, как будто принял ударную дозу кофеина. Гарри никак не мог вспомнить его имя.

Малфой бросал на него и Рона злобные взгляды, хотя и выглядел здорово напуганным. Может, из-за драки, может, из-за соседства с жутким призраком со следами призрачной крови и костлявым видом.

Рон выглядел, как обычно, мрачным, он не проронил ни единого слова и тоже почти не ел.

Гарри почти сразу наелся и начал уныло рассматривать стол с преподавателями. Профессор МакГонагалл встревоженно разговаривала с профессором Дамблдором и периодически бросала такие многозначительные взгляды в его сторону, что тема их разговора была довольно очевидна. Директор выглядел безмятежным. Заметив взгляд Гарри, он улыбнулся и отсалютовал кубком. МакГонагалл нахмурилась.

Рядом с деканом Гриффиндора сидела полненькая старушка с седыми волосами и не очень опрятным видом. Она рассказывала что-то профессору Флитвику, и тот громко смеялся. Дальше сидела молодая женщина, которая прислушивалась к разговору полугоблина и добродушной леди и грациозно жевала салат. За ней дёргано двигалась и смотрела в пустоту распахнутыми глазами за толстыми линзами женщина, которой, казалось, больше место где-нибудь в психбольнице или на улице, которые наводняли разные чудаки (они всегда пугали Гарри: от таких было непонятно, чего ожидать).

С другой стороны, рядом с Дамблдором, сидела старая леди, потом профессор Снейп слушал на вид очень нервного бледного мужчину со странным тюрбаном. Снейп, будто почувствовав внимание Гарри, резко повернул голову и злобно вперился в Поттера. Последний ему гаденько улыбнулся, и зельевара перекосило.

Внезапно дёрганый мужчина проследил за взглядом мрачного и посмотрел на Гарри. Шрам прострелило болью, и Гарри резко отвернулся, стараясь не выказать свои чувства. Его рука дёрнулась накрыть пальцами лоб, но Поттер сдержался. Боль почти сразу прошла и оставила его настороженным и напуганным. Он не понимал, что произошло, и это сильно его напрягало.

Тео бросил на него взгляд и вернулся к разговору с живчиком, который как раз рассказывал ему что-то про… носки Дэйзи? (Гарри не особо слушал).

Дамблдор встал, когда все достаточно наелись и переключились на разговоры, рассказал об основных запретах и угрожал смертью всем тем, кто не послушается (волшебники, да?). Затем объявил гимн Хогвартса, но Гарри проигнорировал внезапный приступ директора, и понял, что не ошибся, когда никто из Слизерина не запел. Малфой что-то прошипел рядом сидящему Крэббу (или Гойлу?), и тот гоготнул.

Ученики, переговариваясь, поднялись из-за стола и направились к выходу.

— Первокурсники, подходите сюда, — внезапно послышался голос над головой Гарри. Он вздрогнул и поднял взгляд.

Рядом с ним стоял взрослый парень с приглаженными волосами цвета пшеницы и шрамом над губой. Старшекурсник смотрел на него серыми, почти белыми, водянистыми глазами, и, заметив внимание Гарри, скривился, как будто съел что-то кислое.

— За мной, — парень перевёл взгляд на первокурсников.

Они прошли через длинные просторные коридоры, спускаясь куда-то вниз и, в конце концов, остановились перед пустой стеной.

— Земляная дама, — непонятно сказал старшекурсник и стена с тихим грохотанием сдвинулась. — Добро пожаловать в гостиную Слизерина, — в его унылом голосе отсутствовала любая торжественность, так что Гарри пришлось додумывать её самому.

Они стояли в просторном зале, со свечами, распространяющими мягкий серебряный свет. Пол был укрыт потёртыми коврами, стены — гобеленами, в центре были расставлены диваны и кресла, по краям — шкафы, по большей части пустые, и несколько большущих каминов с зелёным огнём. Одна из стен была полностью из стекла, за которым в темноте иногда поблёскивали очертания чего-то непонятного. Вся атмосфера показалась Гарри неуютной и почему-то напомнила родной чулан.

— Меня зовут Уильям Роули, я староста факультета. В случае чего обращайтесь ко мне или к Роуз Доунсон, — он кивнул на высокую девушку рядом. — Но не смейте соваться ко мне с глупыми вопросами, поняли? Занятия начинаются завтра, с девяти утра. Я жду всех вас здесь в восемь, опоздавшие будут искать дорогу к Большому Залу сами. К нашему декану — профессору Снейпу — лучше вообще не лезьте.

Он помолчал.

— Также напоминаю, что о делах Слизерина не стоит распространяться.

— Не слушайте все те гадости, что про нас говорят, — вступила в разговор девушка. — Все мы разные, и тут вы сможете найти друга на любой вкус. Мы семья с той секунды, как поступили на Слизерин, и, как любая семья, не терпим предателей. Делайте всё, что хотите, но до тех пор, пока это не вредит факультету. Кстати, не забудьте, чтобы не дать помешать другим своим храпом или скрыться от шума с кровати своего соседа, скажите Силентиум Домэ, и вашу кровать скроет куполом тишины. Силентиум Домэ, повторите. Следите за порядком в своей комнате и ванной.

Роуз Доунсон выглядела куда более доброжелательной, чем Уильям Роули.

Спальни оказались большими комнатами с пятью кроватями, столькими же шкафами и тумбочками. Стены покрывали большие окна, из которых виднелся вид на Запретный Лес, озеро и звёздное небо. Гарри недоумённо подумал, что они, вроде как, в подземельях, а по окнам казалось, будто в башне. Поттер скосил глаза на однокурсников: те ничуть не удивились при виде окон, так что он промолчал.

Ему предстояло жить в одной комнате с четырьмя другими мальчиками.

Уже знакомый ему Теодор Нотт обладал зачёсанными назад чёрными волосами, тонкими, почти острыми чертами лица и бледной кожей и напоминал бы начинающего злодея из детского мультфильма, если бы не мягкий, доброжелательный взгляд. Он единственный, кроме Гарри, носил маггловский костюм — прямые чёрные брюки, белая рубашка и туфли с длинными носками, — который, однако, не было видно, пока он не снимал мантию. Только к Тео и Рону Гарри не чувствовал враждебности.

Другой мальчик, занявший кровать по соседству с Гарри, был тем самым живчиком, которого Поттер подметил на ужине. У него была загоревшая, тёмная кожа, намекающая на большое количество времени, проведённое на улице, раскосые синие глаза и светлые волосы, лежащие в беспорядке ещё большем, чем волосы Гарри.

Рыжеволосый Рон не изменился с поезда, хотя Гарри заметил, что, в отличие от своих братьев, его кожа светлее, а веснушек больше: они покрывали всё его тело, от лица до ступней. Он был тощим, долговязым, очень высоким и выглядел немного неуклюже.

Последний парень был ещё не знаком Гарри, и тот удивился, что не подметил его на Распределении.

Мальчик сразу развалился на кровати и высокомерно ухмыльнулся.

— Предатель крови, Мальчик-Который-Выжил и иностранец, — протянул он. — Интересная компания выискалась. Я готов признать разве что Нотта.

— Благодарю, — со смешком ответил Теодор.

В отличие от Драко и его попыток выглядеть величественно, этот парень не выглядел смешно.

Гарри ожидал, что Рон опять вспылит и вломит высокомерному чистокровке, но тот сосредоточенно раскладывал одежду из чемодана.

— Ну что, мистер Поттер, переходите на нашу сторону? — парень с ухмылкой посмотрел на Гарри.

Мальчик обладал великолепными волосами, такими золотыми, что Гарри был уверен во вмешательстве магии. Они сверкали даже при тусклом свете слизеринских подземелий и совершенно точно не могли принадлежать магглу. Ему принадлежала белоснежная кожа, густые, длинные брови и янтарные глаза с окружающим их чёрным кольцом.

— Я пока не определился, — ответил Гарри после пары секунд колебаний и отвернулся, сделав вид, что очень занят своими вещами.

— Ах да, я слышал. Герой же был выращен магглами. Сразу предупреждаю, Поттер, — уставился на Гарри он, — не суйся ко мне со своими грязнокровными принципами, понял? Лучше держись от меня подальше, иначе ещё к Рождеству…

— Цил, — мягко остановил его Тео.

Золотоволосый прожёг Нотта взглядом, недовольный, что тот смеет ему перечить, но замолчал.

Гарри замер, чувствуя лёгкую дрожь. Он получил ещё одно доказательство, что не приживётся тут. Повезёт, если над ним хотя бы издеваться не будут. Может, хотя бы Теодор или Рон?.. Но те не обращали на Гарри никакого внимания. Он тряхнул головой и вернулся к вещам, пытаясь не думать о плохом и сосредоточиться на наведении порядка в своём шкафу.

Уже лёжа в кровати, слушая приглушённый разговор живчика, Теодора и так называемого Цила, он задумался, откуда золотоволосый знает, что он жил у магглов. Насколько он помнил, в книгах, где про него написано, не упоминается эта подробность.

— Силентиум Домэ, — пробормотал он и погрузился в тишину.

* * *

Происходящее казалось сном. Когда профессор МакГонагалл пришла в её дом и показала чудеса, она решила, что точно свихнулась, и, честно говоря, была не особо против. Родители долго спорили с профессором, отослав Гермиону из комнаты, а потом много говорили между собой. Папа выпил половину восьмилетнего Rémy Martin, отложенного на особый день, а мама потом разбила бутылку с остатками, выкинув её в окно в порыве чувств. Гермиона никогда не видела прежде всегда собранных и ухоженных родителей такими эмоциональными.

Спустя три дня после визита МакГонагалл, папа и мама, наконец, решили, что Гермиона отправится в Хогвартс. Она и так давно поняла, что поступит туда в любом случае, пусть даже ей придётся сбежать из дома. Для неё это было странным ощущением — она никогда раньше не смела противиться воле родителей.

Остаток месяца пролетел в мгновение ока: Гермиона вызубрила все учебники и пару других книг, надеясь, что так она понравится учителям и однокурсникам (она в первый же день прочитала Историю Хогвартса и узнала о баллах факультетов) и боясь, что из-за своего происхождения она не будет знать чего-то, что знают все чистокровные волшебники.

Гермиона никогда не была популярной в своей школе, над ней даже иногда смеялись, но у неё были друзья. Не то чтобы она в них особо нуждалась, одна встреча в неделю была более чем достаточна, но она считала удачей, что в этом большом мире ей удалось найти таких же книжных червей, как она сама, которые не будут против её командного тона, густой копны волос и ненавистных бобровых зубов.

Косой Переулок был чудесным — красивым, загадочным и дружелюбным — и в Дырявом Котле, и в магазинах её принимали с радостью, Олливандер ответил на кучу вопросов об изготовлении волшебных палочек, а когда профессору пришлось уйти на некоторое время из-за срочного вызова и оставить Гермиону у Фортескью, она мило поболтала с молодой волшебницей с ярко-розовыми волосами — Марцией Дуглас. Марция задорно рассказывала истории магического мира, шутила, потрепала Гермиону по волосам и, пожелав удачи в Хогвартсе, ушла. Грейнджер чувствовала себя безмерно счастливой и подумала, что, наверное, все волшебники такие добрые.

Она уже в поезде показала себя доброй подругой, помогая Невиллу Лонгботтому. Тот оказался чистокровным, так что Гермиона попробовала вытрясти из него подробности его жизни, но тот заикался, не понимал вопросы и отвечал что-то не то. Гермиона бросила эту затею, испугавшись, что Невилл расплачется.

Она попала в Гриффиндор, лучший вариант, куда, очевидно, хотела попасть. Это же факультет смельчаков, в котором учился сам директор Дамблдор! Улыбка не сходила с её лица, когда она пыталась завести разговор с однокурсниками, рассказывая интересные вещи про школу, которые вычитала в книгах.

А потом всё оказалось совсем не так, как она думала. Никто не хотел с ней общаться, никому не были интересны её рассказы и почему-то её попытки получить баллы для факультета всех только раздражали.

Она всё ещё была счастливой, пусть и немного меньше. Она переписывалась с родителями и через них с парой подруг, а в школе Гермиона сосредоточилась на учёбе, которая, к тому же, была безумно интересная. Гермиона засиживалась в библиотеке допоздна и была очень удивлена, что вместе с ней из хранилища знаний выгоняли ещё одного человека.

Гарри Поттер не казался героем. Тощий, низкий, нескладный, немного дёрганый и погружённый в себя, он часто кутался в мантию и, склоняясь над книгой, скрывал своё лицо за длинными волосами. Самым заметным был знаменитый шрам — светлый, выделяющийся на фоне смуглой кожи, похожий на молнию в прямом смысле — изгибающиеся линии расползались на половину лба и заканчивались на виске, пересекая левую бровь. Он ни с кем не общался — похоже, Гарри старательно скрывался.

Гермиона была удивлена. Она не думала, что мальчишка-герой может так интересоваться книгами, но так и было — Гарри Поттер целыми днями сидел в библиотеке, обложившись стопками толстых фолиантов. Гермиона подумала, что они похожи, и решила попробовать подружиться, но когда она подошла к нему, Мальчик-Который-Выжил посмотрел на неё таким взглядом, что она только выдавила просьбу дать книгу, ткнув в первый попавшийся фолиант, схватила его и убежала.

Только после этого случая она поверила, что этот мальчик победил тёмного лорда.

А вот Сицилий Астор был гораздо сильнее похож на национального героя. Чистокровный, уверенный в себе, обладающий сильной харизмой золотоволосый мальчик привлекал всеобщее внимание и всегда был в окружении толпы восторженных волшебников. Он был бы идеальным, если бы не его высокомерие и самодовольство. Гермиона лично видела, как тот унизил какого-то полукровку, который потом сбежал в слезах под смех Сицилия и его приспешников. Она была очень рада, что не подошла сама. Если он так повёл себя с полукровкой, что бы он сделал с магглорожденной?

В конце второй учебной недели, за полчаса до отбоя, в пустой библиотеке она стала свидетельницей сцены, после которой всё пошло наперекосяк.

Гермиона сидела за стеллажом от Гарри Поттера и могла видеть его только сквозь пробелы между книг. Мальчик-Который-Выжил был, как обычно, тих и погружён в чтение. Кроме них в библиотеке не осталось никого, кроме двух старшеклассников на другом конце помещения и мадам Пинс возле входа, когда в библиотеку зашёл самодовольный Сицилий, причём, что странно, в одиночестве. Светловолосый скучающе оглянулся, заметил Мальчика-Который, блеснул загоревшимися идеей глазами, прошёл мимо множества стеллажей и уселся на стул прямо напротив Гарри Поттера. Он закинул ноги на стол и уставился на парня напротив.

— Какая жалость, — протянул он. — Кажется, Поттер оказался изгоем…

Гермиона отвлеклась от эссе и уставилась на происходящее сквозь щель на полке с книгами. Гарри проигнорировал появившегося однокурсника, углубившись в чтение.

— Наверное, ожидал стать всеобщим любимцем, героем… А самому приходится прятаться в одиночестве… — он нарочито печально вздохнул. — Понимаешь, — он понизил голос до доверчивого шёпота и наклонился поближе к Гарри так, что Гермионе пришлось сдвинуться и затаить дыхание, чтобы услышать, — ты такой никчёмный, что это видно с первого взгляда. Никто не хочет с тобой общаться.

Гермиона видела, как рука Поттера смяла лист в книге, и содрогнулась от такого кощунства.

— Странный, тощий глист. Поттер, тебя что, магглы не докармливали? Неудивительно, что ты такой нелюдимый, наверное, жить с этими отродьями было тем ещё испытанием. Жаль, что ты в итоге всех разочаровал, неправильный герой, да? Твои грязнокровные родители предпочли бы смерть, чем увидеть тебя. Ах да, они и так умерли. Повезло, да?..

Его монолог прервался грохотом упавшего стула. Поттер, сбивая книги, перепрыгнул стол, повалил Сицилия на пол и, ослеплённый яростью, избивал Астора кулаками.

Гермиона толком не видела происходящего, потому что они вышли из поля её зрения, и слышала только звуки, замерев от страха. Очнувшись, она обогнула стеллаж и выбежала к ним, увидев, как вскакивает с бессознательного Сицилия Гарри Поттер, как бросает на неё панический взгляд и, схватив сумку, бежит к выходу. Гермиона с ужасом смотрела на покрытого кровью Астора, думая, что несмотря на то, что он был груб и неправ, это всё очень неправильно.

Она побежала к библиотекарю, которая ничего не слышала, захлёбываясь словами, рассказала о произошедшем и потащила за собой к пострадавшему Сицилию.

Библиотекарша нахмурилась при виде бессознательного Астора, приказала ей возвращаться в гостиную факультета, наколдовала носилки и вышла, левитируя их за собой, оставив запыхавшуюся Гермиону растерянно смотреть ей вслед.

Гермиона долго ворочалась в своей кровати, думая о произошедшем и, в конце концов, решилась.

На следующий день её позвали в кабинет директора. С настолько замирающим сердцем, что оно, казалось, и вовсе перестало стучать, она поднялась по лестнице за горгульей и вошла в просторный круглый кабинет. За большим лакированным столом сидел величественный профессор Дамблдор, рядом стояли профессор Снейп, мадам Помфри и мадам Пинс. К ним последовала приведшая Гермиону профессор МакГонагалл и строго уставилась на оробевшую девочку.

— Мисс Грейнджер, — мягко сказал директор, — будьте добры, расскажите, что вчера произошло.

— Гм, я, — пискнула Гермиона и откашлялась, пытаясь вернуть голос. Профессор Снейп поморщился. — Я делала эссе по заклинаниям, когда услышала непонятный шум из-за стеллажа. А когда вышла туда, увидела покрытого кровью Сицилия Астора, ну, и побежала звать мадам Пинс, — она бросила взгляд на хмурую библиотекаршу.

— И больше вы ничего не видели?

— Эм, — она набрала воздуха и выпалила, — ничего не видела!

— Очевидно, что она врёт! — скривился профессор Снейп. — Просто дайте ей Веритасерум!

— Вы же знаете, что это незаконно, профессор Снейп! — раздражённо закатила глаза профессор МакГонагалл. — Не говорите ерунды! Ты можешь идти, Гермиона.

Гермиона закивала и поспешила выйти из неуютной комнаты, чувствуя на себе пристальные взгляды.

В коридоре на неё нахлынула паника.

Они точно поняли, что она лгала! Теперь её заберут магические полицейские, авроры, и она не сможет учиться, её исключат, вся жизнь нарушена! Ну зачем она соврала?!

Гермиона сама не знала, почему. В голове раз за разом вставало лицо Гарри Поттера, испуганное, наполненное паникой.

Гермиона растерянно выдохнула и подняла взгляд на окно.

* * *

Кабинет на какое-то время погрузился в молчание. Снейп не выдержал первым.

— Надо было расспросить получше! Я уверен, что это было задумано! Минерва, вы проверяли своих подчинённых?

— Дело тут нечисто, — проигнорировала слова Северуса МакГонагалл, за что удостоилась его злобного взгляда. — Это не было порывом в состоянии аффекта, кто-то продумал атаку. Звуки были сокрыты куполом Силентиум Домэ, повезло, что мисс Грейнджер оказалась в его пределах и услышала шум.

— Да, какое счастливое совпадение! — закатил глаза зельевар.

— Между прочим, Северус, именно ваши ученики используют Силентиум на своих кроватях! — взорвалась МакГонагалл.

— Это распространённое заклинание, Минерва, любой идиот его найдёт!

— Мистер Астор признается, что ничего не помнит, — повернулась профессор к директору.

— А это напоминает мне о Поттере, — пробормотал Снейп, продолжая свою реплику.

Все выжидающе уставились на Дамблдора.

— Идите на занятия, — подумав, сказал он. — Мы всё равно ничего больше не можем сделать.

— Вы уверены? — нахмурилась Минерва.

— Асторы будут требовать правосудия, — недовольно произнёс Снейп.

— Если они так хотят его, пусть обращаются в Аврорат, — сверкнул очками-половинками Альбус Дамблдор.

Минерва понятливо улыбнулась.

* * *

Следующее после распределения утро началось с мелодичного звона. В первое мгновение Гарри растерянно оглядывался в поисках источника, пока до него не дошло, что это будильник. Он снял с тумбочки наручные часы. Он специально заранее купил механические, чтобы работали в магическом мире. Семь тридцать. Завтрак начинался в семь и заканчивался в девять, одновременно с тем, как начинались уроки, обед с часу до трёх, ужин с шести до восьми, то есть приёмы пищи длились по два часа. Гарри чувствовал себя странно при мысли о таком количестве доступной еды.

Теодор, уже почти одетый, застёгивал запонки. Рон застилал постель. С кровати живчика доносился громкий храп. Золотоволосого не было видно, зато из ванной звучал шум воды. Гарри закутался поплотнее в одеяло, задёрнул балдахин до упора и только тогда, без лишних взглядов, оделся.

Когда он закончил и встал с кровати, золотоволосый уже вышел из ванной, Рон пропал, а Тео пытался разбудить живчика, который вяло отбивался. Гарри направился в ванную. Золотоволосый парень ухмыльнулся ему.

В гостиной уже собрался почти весь первый курс. Роуз Донсон, носящую высокую колдовскую шляпу, расшитую цветами, болтала с каким-то парнем, Уильям Роули стоя читал толстую книгу. Когда Гарри вошёл в гостиную, разговоры смолкли и к нему повернулись головы. Он сглотнул. Одна девушка прошептала что-то на ухо другой, и они рассмеялись.

— Первый курс, подходите сюда, — захлопнул книгу Роули.

Гарри был мрачен. На завтрак он почти не обратил внимания, погружённый в свои мысли.

Всеобщее внимание было неожиданно неприятным. Гарри думал, что давно привык к неприязни окружающих, но взгляды учеников жалили по-новому.

И тогда он решил просто сосредоточиться на учёбе.

Профессор Флитвик и МакГонагалл вели свои предметы интересно, Синистра, преподаватель астрономии, проводила уроки без особо энтузиазма, но сказочный вид на звёзды окупал её унылые лекции. С другой стороны, история была той ещё скукотищей, учебники, судя по всему, почти дословно писали с лекций профессора Биннса, и тот их совсем не изменил. Профессор Квиррелл вызывал головную боль. Может, это из-за его вечных заиканий, может из-за жалкого вида, кто знает.

А вот урок Снейпа прошёл вполне ожидаемо. Профессор старательно унижал Гарри, пытаясь завалить и постоянно сравнивал его с отцом. Поттер прочитал почти весь учебник зельеварения, и то смог ответить только на один вопрос. Разве что лохматая чокнутая Грейнджер, уже известная на пол школы и вызубрившая книги на память, знала все ответы.

Гарри заметил, что Снейп напоминает ему дядю. Он долго не понимал, почему, ведь во внешности сходства почти не было. Снейп был тощим и черноволосым, Вернон — жирным и шатеном, лицо у зельевара было вытянутым и большеносым, у дяди — круглым, с маленькими глазками и толстыми губами. Потом до него дошла причина — и дядя, и Снейп были уверены в его уродстве.

Проблемой стала головная боль. Она почти никогда не пропадала, вдалбливаясь в мозг, усиливаясь на обедах в Большом Зале, и слабея во время посиделок в библиотеке.

Библиотека стала самым любимым местом для Гарри. Огромное помещение с сотнями полок и хаотично расставленными столами было, пожалуй, самым волшебным местом Хогвартса. Он выбрал закуток, что в правом дальнем углу, мимо которого почти никогда не проходили люди. Он сидел там допоздна, читая все книги подряд, на самые разные темы, от биографии Ульрика Саблезубого до способов охоты на диринаров.

А потом эта сцена с долбанным Сицилием Астором… Гарри будто с цепи сорвался, когда тот начал говорить все эти гадости. Он привык к оскорблениям, но у этого золотоволосого было такое выражение… Оно его так взбесило!

Гарри судорожно смывал кровь с дрожащих рук. Он всё разрушил, испортил шанс на нормальную жизнь, вдали от Дурслей, с образованием и книгами… Что с ним сделают за нападение на чистокровного волшебника? Исключат? Посадят? В любом случае, его и так не радужная репутация станет ещё хуже, и в магическом мире ему путь заказан… Точно прибьёт кто-нибудь особо патриотичный. Если не противник тёмной магии, подозревающий Гарри в становлении новым Тёмным Лордом, то её сторонник, за нападение на члена древнего рода…

Может, сбежать? Но куда и как? Откуда взять деньги? Ему потом всю жизнь скрываться, что ли?

Гарри поднял взгляд на своё отражение в зеркале. Бледное лицо, дрожащие губы и панически расширенные глаза. Не лучший вид для невинного ребёнка. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, настраиваясь. Открыл, уставившись на милого ребёнка в зеркале, смущённо улыбнулся. Отлично. Он дал пять своему отражению.

Он вернулся в комнату, спрятался, как всегда, за балдахином, скрыл звуки заклинанием и приготовился ждать. Гарри пытался читать, играть на гитаре, но не смог сосредоточится и в результате весь вечер лежал на кровати с наушниками, слушая музыку. Он почувствовал, как глаза налились слезами. Вот он идиот…

Но на следующий день ничего не произошло. Все знали, что на Сицилия Астора напали, но никто не знал, кто именно. Позже оказалось, что сам Астор ничего не помнит. Гарри не мог понять, то ли он так сильно бил, то ли у него был магический выброс, который стёр память Астору, то ли золотоволосый врёт, то ли кто-то пытается замять дело. В любом случае, он получит ответы на некоторые вопросы, когда Сицилий покинет Больничное Крыло.

Гарри увидел золотоволосого на завтраке через несколько дней. Астор поймал его взгляд и гаденько ухмыльнулся, медленно перечеркнув своё горло. Поттера пробрала дрожь и он поспешно отвернулся. Да уж, это не трусливый Малфой, способный только злые рожи корчить, пряча страх. Астор выглядел неожиданно угрожающим и абсолютно уверенным в своей силе.

Все уроки прошли как обычно. Сицилия обступили слизеринцы, расспрашивая, но тот только отмахивался, говоря, что ничего не помнит. И бросал в сторону Гарри ухмылки.

После последнего урока — Трансфигурации — когда он шёл в сторону Большого Зала, его вдруг схватили и запихнули в пустой класс. Гарри рефлекторно задёргался, пытаясь вырваться, но руки держали очень крепко.

— Итак, — мурлыкающе сказал знакомый голос. — Я бы очень хотел с тобой поговорить, Гарри, — он ласково произнёс последнее слово.

Сицилий Астор стоял возле окна в просторном, но пыльном кабинете. Сломанные парты и стулья были сброшены в углу, через разбитое стекло в окнах проникал яркий солнечный свет и появлялось ощущение, что Астор излучает сияние. Его волосы сверкали.

— Ты решил, что можешь делать, что хочешь, раз ты Мальчик-Который-Выжил, — сказал он, изучая свои ногти. — Но мне кажется, ты ошибаешься… Придётся научить тебя уважению.

Астор медленно подошёл к Гарри. Два старшекурсника удерживали его на месте, не обращая никакого внимания на его попытки вырваться.

— Слушаетесь какого-то первокурсника? — выдавил Гарри. — И не стыдно?

— О-о-о… — протянул Астер. — Какой храбрый. Впечатляюще. Интересно, а как долго продержится эта храбрость? Как, — Сицилий неожиданно сильный ударил Гарри ногой в живот, — долго, — он с каждым словом наносил удары по телу Поттера, заставляя того отчаянно уворачиваться, — продержится, эта, хвалёная, смелость? Мистер Поттер, национальный герой, — передразнил Астор, скривившись. — Ты жалкий червь в ногах чистокровных волшебников.

Гарри закашлялся и повис в руках старшекурсников.

— Извинись передо мной за то, что посмел поднять на меня руку, — схватил его за воротник Сицилий.

— Ни за что, — прохрипел Гарри.

— Ха, — ухмыльнулся Астор. — Боюсь, ты пожалеешь об этом, — сказал золотоволосый, нанося очередной удар. — Извинись, сукин сын! Извиняйся! Ты недостоин даже касаться ко мне, понял?! Извиняйся!!! Моли о пощаде!!!

— Астор, — предупредил высокий старшекурсник, — потише.

— Ах, да, — пытался отдышаться золотоволосый. — Я устал, займитесь им сами.

Держащие его руки разжались и Гарри мешком упал на пол.

— Сэм? — вопросительно спросил шатен.

— Ага, — сказал высокий. — Эварте Статум.

Гарри впечатало в стену.

— Вы только особо заметных следов не оставляйте, — запрыгивая на одну из парт, с довольным выражением сказал Астор.

— О’кей, босс. Риктусемпра, Спинэм.

Гарри пронзила боль, как будто в его тело воткнули сотни иголок, и одновременно сильная щекотка.

— Баубиллиус, — в Гарри ударила молния, заставив его содрогнуться от удара тока. Сицилий хмыкнул. — Аква Эрукто, — его облило мощной струёй воды, — Ваддивази, — в него влетел покосившийся стул.

Астор выглядел скучающим. Старшекурсники тоже пытали Гарри без особого энтузиазма. Поттер понадеялся, что те сдадутся и уйдут, но слизеринцы продолжали атаки.

— Эварте Статум, Баубиллиус.

— Да что же такое! — не выдержал шатен. — Круц…

— Стой! — выдохнул Гарри, узнав знаменитое заклинание. Другой старшекурсник облегчённо выдохнул и бросил на шатена гневный взгляд. — Я… Мне жаль, что я напал на тебя. Извини. Я больше не посмею тебя тронуть.

— Наконец-то, — протянул Астор. — Так ты признаёшь, что я лучше? Что ты просто жалкий червь?

— Да.

— Скажи это! — Сицилий схватил Гарри за волосы и уставился ему в лицо.

— Ты лучше меня… Я жалкий червь.

— Отлично, — отпустил его Астор. — Пошли отсюда.

Поттер лежал возле стены, свернувшись. Кажется, он отвык от боли, раз сдался таким слабым нападкам. Судя по ощущениям, рёбра не сломаны. Он пытался ровно дышать. Гарри медленно поднялся, облокачиваясь на стену, но потерял равновесие и грохнулся на пол, сдавленно вскрикнув из-за всколыхнувшейся от резкого движения боли. Несколько минут он приходил в себя и набирался сил. Заклинания, вспомнил он, есть же медицинские заклинания. Как там… Ферула? Это… что-то для костей вроде бы. Чёрт, вспоминай! Эпискеи? Гурэ санетрум?

Идиот! Решил сосредоточиться на учёбе, но голова всё такая же пустая. Он никак не может использовать заклинания, в которых не уверен.

Гарри без сил облокотился на спину и прикрыл глаза. Он так устал…

Когда он очнулся, уже было темно. Сколько времени?! Отбой был? Хотя, если так, то это к лучшему. Он никого не встретит по пути. Кроме разве что учителя. Он оглядел себя. Одежда в крови, на открытых участках кожи виднеются синяки. Зашибись… Гарри уже и забыл эту родную картину.

Холодно… Поттер выдохнул облачко пара и задрожал. Почему в сентябре так холодно? Насколько же они на севере?

Он осторожно поднялся. Раны зудели, но не болели так, как раньше. Возможно, дело в его звании героя, может, всё из-за магии, может, его тело привыкло к ранениям. Иммунитет улучшился, что-то вроде этого. Это вообще работает по отношению к ранам?

Гарри аккуратно двинулся к выходу. Он воровато выглянул в коридор, проверяя, нет ли там кого. Как же жаль, что домовая его больше не слушается… Она бы сейчас пригодилась.

Гарри, старательно игнорируя боль, пошёл по направлению к гостиной Слизерина. Тут недалеко, надо просто дойти побыстрее…

Хогвартс выглядел угрожающим в темноте. То доспехи неожиданно выныривали из тьмы, то странные, нечеловеческие силуэты двигались на картинах, а за окнами мелькали какие-то тени. Гарри вздрогнул от внезапного движения сбоку и свалился на пол. Он испуганно уставился в ту сторону. Сова, сидящая на подоконнике на внешней стороне окна, вопросительно ухнула. Поттер облегчённо вздохнул и, держась за стену, поднялся. Ещё совсем немного…

— Мистер Поттер? — послышался сзади удивлённый голос профессора Снейпа.

Теодор пригладил волосы, поправил галстук и одёрнул новую мантию из Триффилг и Таттинг.

— Замечательно выглядишь! — сказало зеркало.

Тео замер, нервно покачиваясь, потом встряхнулся и стремительно вышел из комнаты.

Нотты занимали одиннадцатое место по рейтингу Маршала Эйвери, составленному не только по древности, но и по финансовому и политическому положению в 1974 году. Его отцу Себастиану тогда было 19, и, по словам старого домовика Тилко, который иногда присматривал за Теодором в детстве и прикипел к маленьком мальчику, бушевал весь день, разбил старейшую вазу, выбил три окна и прибил молодую домовушку Денли. Для Нотта-старшего род был важнее всего. Всего лишь одиннадцатое место было ужасно унизительным для Себастиана. Именно ради этого он вступил в ряды Пожирателей Смерти, женился на знатной чистокровной волшебнице Летиции Паркинсон и твёрдо решил вернуть своей семье почести первых мест.

Теодор Нотт с рождения помолвлен с настоящей чистокровной леди Эленор Эйвери, которая была младше него на два года и искренне ненавидела грязнокровок.

Теодор воспитывался также. Его мать почти не общалась с ним, предпочитая оставаться незаметной и пореже находиться дома, так что отец полностью взялся за сына. Его с самого рождения готовили к уничтожению грязнокровок, восхождению рода и поклонению тёмным искусствам.

Тем сильнее было разочарование Себастиана, когда Тео оказался совсем неподходящим для роли, которую ему приготовили. Мальчик был тихим и мирным, любил растения, книги, рисование и музицирование. Отец ждал от него боевого духа, ненависти и жажды крови, но, как ни старался, Теодор не мог себя заставить стать таким, каким его хотел видеть отец.

Тогда Себастиан плюнул на сына, и решился на вторую попытку. Следующим родился брат Теодора — Герберт Николас Нотт, который получил звание наследника рода Ноттов. Мальчик оказался именно таким, каким хотел его отец — боевым, энергичным, кровожадным и уже в пять лет знал, что грязнокровки — зло, а род превыше всего. Так что Теодора оставили в покое и предпочитали не замечать неудачный образец.

Мальчик спустился в столовую, в которой с газетой сидел его отец. На развороте виднелась надпись «Закон об оборотнях — поможет ли это нам защититься от тварей?», Себастиан прихлёбывал чай и качал головой. Мать тихо резала на тарелке кусочек мяса, брат скорчил рожу и закатил глаза.

Он присел на стул и взял вилку, крутя её в руках.

— Отец, — наконец решился он, — я в этом году еду в Хогвартс. Мне надо больше карманных денег на Косой Переулок.

Себастиан опустил газету и посмотрел на сына. Он как будто был недоволен, что Теодор напомнил о себе.

— Пусть твоя мать отведёт тебя.

Летиция вздрогнула и поспешно закивала.

— Хорошо, — тихо сказала она. Теодор не понимал, почему его мать так боится Себастиана. Последний пусть и отличался взрывным характером, но не бил жену и вообще предпочитал игнорировать. Но Летиция всегда, сколько он себя помнил, была робкой и напуганной. Отец, конечно, никогда её не любил, а после рождения неправильного сына и вовсе охладел.

— Я же поеду в Дурмстранг, верно, рара́? — громко сказал Герберт.

— Разумеется, сынок, — ласково посмотрел на него Себастиан. — Ты получишь лучшее образование, возможное для тёмного волшебника.

— Жаль, что Тео не сможет, — злорадно улыбался Герб.

— Твой брат не подходит, — Себастиан скрылся за газетой.

Герберт бросил на Теодора торжествующий взгляд. Тот не выдержал и, бросив вилку с ножом на стол, выбежал из столовой, слыша вслед, как отец завёл с сыном разговор о квиддиче.

Он зашёл в комнату и провёл по лицу рукой, будто пытаясь стереть усталость. Теодор пожалел, что пошёл на обед. Обычно он ел в своей комнате или в малой столовой, избегая семьи, но в этот раз ему надо было поговорить с отцом, и Тео решил пойти в большую столовую. Зря, лучше бы он просто подошёл к Себастиану в кабинет.

В окно постучались. Тео поднял взгляд на большую белую сипуху за окном. Он улыбнулся. Знакомая сова.

«Теодор,

Ты уже получил письмо из Хогвартса? Если нет, то ты, как я и думал, сквиб. Предупреди меня сразу же, я прекращу с тобой общаться.

Если всё-таки получил, я предлагаю встретиться в Косом Переулке 20 августа во вторник в полдень. Если посмеешь опоздать, пожалеешь.

С.А.»

Тео хмыкнул и откинулся на спинку стула. Вот придурок.

«Дорогой Цил,

Получил я письмо, получил. Хорошо, я приду вовремя. Я купил новый цветок! Моли называется. У него чёрный стебель и белые лепестки, выглядит так, как будто из него все краски высосали… Хотя чёрный и белый — тоже цвета. Наверное. Он поглощает всю магию, направленную на него, так что заклинания по уходу совсем не работают. А эльфы отказываются с ним работать, говорят, им рядом с ним неприятно. Наверное, стоило их заставить, но мне и самому нравится ухаживать за моли.

Я нашёл чудесную книгу! Он про юношу, принца, который мстит за своего отца. Вообще, это пьеса, но читается всё равно легко. Некоторые моменты смешные, а на других я вообще плакал. Там такие страсти… Могу дать почитать.

Как у тебя дела? Напиши побольше!

Твой Теодор.»

«Придурок,

Не оправдывай свою жалость, займись уже эльфами. Ты их разбаловал.

Опять суёшь маггловских авторов?! Не буду я читать эту гадость! И зачем я с тобой дружу?

У меня всё нормально.

С.А.»

— Те-е-ео! Здарова! — активно махал ему рукой, подпрыгивая, Забини. — Ты где пропадал?!

— О, Блейз. Привет, — заулыбался Теодор.

— Ты должен был написать мне, что собираешься в Косой!

— Мы виделись неделю назад. А вообще, я встречаюсь тут с Цилом.

— А-а-а, — скривился Забини. — С этим зазнайкой? И как ты его терпишь? — он помолчал. — Хочу с ним поздороваться! Где он?

— Ладно, но он может быть грубым, ты же знаешь. Я за него ответственности не несу.

— Расслабься! АСТОР! — заорал он вдруг. — ДРУЖИЩЕ! КАК Я РАД ТЕБЯ ВИДЕТЬ!

На них уставилась половина толпы. Стоящий вдалеке Сицилий скривился и закатил глаза.

— Какого Мерлина, Нотт? — спросил он, когда Блейз и Тео подошли ближе.

— Тебе надо научиться заводить новые контакты, — мягко улыбнулся Теодор.

— Он не новый. Он старый. Я надеялся настолько старый, что мы больше никогда не увидимся.

— Не будь такой букой! — с широкой улыбкой стукнул Сицилия по плечу Забини. — Я так соскучился!

Астор сначала уставился на место, куда прикоснулся Блейз, а потом перевёл долгий взгляд на последнего.

— Это всё? — наконец сказал он.

— Время идёт, а некоторые вещи не меняются, — с наслаждением втянул воздух Блейз. — Ладно, я понял твой намёк, мне тут не рады. Покеда, Нотт, спишемся! Эй, Лео!

Тео и Цил посмотрели вслед убежавшему к какому-то парню Блейзу.

— Терпеть его не могу, — раздражённо фыркнул Астор.

— Мне кажется, он отличный парень.

— Он идиот.

— Вовсе нет. Блейз очень интересный собеседник.

— Может, для твоего уровня.

Тео тихо засмеялся.

— Ты и правда не меняешься.

Они направились к Флориш и Блоттс.

— Как дела дома? — как бы невзначай спросил Нотт.

— Я же говорил, хорошо. Хватит спрашивать.

— Я поддерживаю разговор, — он помолчал немного. — Как Джесмин?

Сицилий остановился.

— Я же сказал, я не желаю обсуждать свою семью, понял?

— Не говорил. А я просто интересуюсь жизнью наследницы самого богатого чистокровного рода в Британии.

Цил фыркнул.

— Ну да, конечно.

Они зашли в магазин и разбрелись в разные стороны. Спустя десять минут с купленными и сложенными в сумке с безграничным расширением книгами они вышли на улицу.

— Всё с ней нормально. Едет на последний курс Шармбатона. Собирается потом в университет в Польше поступать, на факультет алхимии.

— Вау, университет? А у неё получится?

— Разумеется. Она лучшая на своём курсе, с деньгами проблем, очевидно, нет.

— Круто… — задумчиво протянул Тео. — Я бы тоже хотел получить высшее образование, но вряд ли получится.

— Почему?

— Я не настолько умный.

Сицилий с сомнением хмыкнул.

— До меня тебе точно далеко.

— Мама? — остановился Нотт. Женщина, стоящая рядом, вздрогнула и выронила пакет.

— О, Тео. И, ох, мистер Астор, — чуть побледнела мама. — Ходите за покупками? — нервно улыбнулась она.

— Да, только из Флориш и Блоттс.

— Здравствуйте, миссис Нотт, — чуть поклонился Цил.

— Не стоит, мистер Астор…

— Что это, мам? — прервал её Тео.

— Что? — опять вздрогнула Эленор Нотт. — А, это. Зашла в магазин за мелочами.

— Ты вяжешь? — широко раскрытыми глазами уставился на неё Тео, углядев в пакете мотки пряжи. — Я тоже!

— Ох, Мерлин, да, прости за это, — затараторила Эленор и дрожащими руками перехватила пакет. — Я пойду, мне надо ещё кое-что купить…

Женщина оглянулась, как будто боялась, что их кто-то увидел, и аппарировала.

— Что с ней? — растерянно спросил Цил. — За что твоя мать извинилась?

— Я не подумал… — расстроенно выдохнул Тео, глядящий на место, в котором пару секунд назад стояла миссис Нотт. — Мой отец винит её в том, что я родился неправильный. Вязание для него, очевидно, одно из тех хобби, неподходящих для наследника. Я и правда пошёл в неё, а не в отца.

— Ты не «неправильный», — искоса глянул на друга Астор.

— Ну да, точно, — заулыбался Тео. — Я не так выразился. Давай зайдём к Фортескью?

— Давай, — тонко улыбнулся в ответ Цил.

* * *

— Мистер Поттер? — послышался сзади удивлённый голос профессора Снейпа.

Гарри замер, чувствуя, как кровь стынет в жилах.

— Какого Мерлина? — быстрые шаги эхом отдавались по коридору. Гарри поднял паникующий взгляд на профессора. Он никогда не видел у того такое лицо — растерянное и встревоженное. — Вы что уже успели натворить?! — быстро вернулось оно в обычно разгневанное состояние.

— Я… я… Простите… — он сглотнул. — Я…

Снейп прошипел сквозь зубы.

— Пошли! — профессор схватил Гарри за руку и дёрнул за собой.

— Сто… — прервавшись на полуслове, Поттер свалился на пол.

— Да что ж такое! Вставайте, несносный мальчишка! — сорвался Снейп, опускаясь рядом с мальчиком, но потом вдруг встревоженно замолкая. Мальчик был без сознания. — Что ж такое… — повторил он тихо, колдуя левитацию на тело.

* * *

В глаза бил назойливый луч солнца. Гарри, жмуря глаза, проснулся. Где это он? Светлое помещение, почти полностью белое и кристально чистое. Его постель была была прямо напротив огромного, почти пять метров в длину и два в ширину, французского окна. Он выпутался из одеяла и уставился на себя. Сердце ухнуло в пятки.

Гарри был переодет в больничную одежду. Они видели его, видели его отвратительное тело. Он очень ясно представил взгляды, наполненные жалостью и отвращением, его будут сторониться, будто он грязный или лезть с утешениями, но самое ужасное, что его посчитают слабым, бедным ребёнком, над которым издевались взрослые. Он правда такой, но что бы так же считали и другие… Да Гарри лучше умрёт!

— О, мистер Поттер, — появилась, будто из тумана, созданного паническим состоянием его разума, женщина средних лет в ярко-жёлтой мантии, с распущенными каштановыми волосами с проблесками седины и мягким карим взглядом. — Как вы себя чувствуете?

— О… Хорошо, спасибо. Что произошло? — попытался улыбнуться Гарри.

— Профессор Дамблдор тоже очень хотел бы это узнать. Вы не помните?

— А, ну. Я упал.

— Ну да, конечно, — вздохнула женщина. — Мистер Поттер, вам не стоит скрывать правду. Те, кто напали на вас не стоят того, что бы вы их покрывали. Профессора обеспечат вам безопасность.

— Нет-нет, я правда упал!

Женщина посмотрела на Гарри, склонив голову.

— Как хотите.

Смотря в спину удаляющегося колдомедика, он нервно почесался. Потом поёрзал. Потом попялился в запертую дверь.

Они не заметили?

Женщина никак не показала жалости или нервозности. Взрослые обязательно подняли бы шум из-за него, но… Или это в мире магов нормально?

Сомнительно.

Он упал на подушку. Сколько он тут? Повреждения были мелочные, так что скорее всего следующий день. А время? Он опустил взгляд на запястье.

Часы! Где его часы?! Гарри вскочил, рывком откинув одеяло. Часы были недорогими, но почему-то со временем бережность превратилась в какую-то нездоровую привязанность.

Гарри панически порыскал на кровати, под кроватью, обежал комнату. Часы, часы, часы! Как же он без них?! Теперь что-нибудь обязательно плохое случится!

— Мистер Поттер? — заглянула в палату колдомедик. — Что-то потеряли?

— Да! — нервно воскликнул Гарри. — Часы, вы видели часы?!

Женщина озадаченно и встревоженно смотрела на него. Хватит пялиться, пусть ответит!

— На тумбочке.

— А.

Идиот. Вот идиот.

— Вы в порядке?

— Конечно, просто не проснулся, — нервно засмеялся Гарри.

— Мне не очень нравится ваше состояние, — она взмахнула палочкой пару раз. — Хм. Выпейте ещё одно Укрепляющее, — из другой комнаты выпорхнула баночка и прилетела в руку Гарри. — Не забудьте хорошо питаться, похоже, вы истощены.

— Да… Спасибо, — растерянно ответил Гарри.

— Прошу прощения, — послышался громкий голос от двери. — Мадам Помфри, могу я проведать своего друга?

— О, мисс Грейнджер? Конечно, проходите. Только не особо нагружайте мистера Поттера. У вас десять минут, — она улыбнулась девочке и вышла из комнаты.

Лохматая? Она тут что делает? Уже в третий раз за полчаса он чувствовал себя падающим в пропасть.

Она же была там. Как он мог забыть?! Эта чёртова девчонка такая незаметная, что он совсем забыл, что она его видела! Удивительно, что он вообще её увидел сквозь панику и ярость. Зачем она пришла? Шантажировать?

— Чего тебе? — скрестил руки он.

Уверенность и высокомерие этой девчонки вдруг поблёкло и она сделала несколько шагов назад.

— Это… Я… Из-за тебя я пошла по плохому пути! С этого всё и начинается! Ты мне всё будущее испортил!

— Чего?..

— Я со!.. — закричала она, но спохватилась, подошла ближе (в пылу злости она забыла о своих опасениях) и шёпотом повторила. — Я соврала учителям, покрывая тебя!

— Прости?.. — растерялся он. — Погоди, что?! Почему ты это сделала?!

— А я откуда знаю! Просто… ты… Что бы больше так не делал, понял?! А то всё всем расскажу!

Гарри хмуро помолчал.

— Не расскажешь. Тогда придётся признаться, что ты соврала раньше. И ты что, — он сделал несколько шагов к ней, заставляя отступить, — условия мне ставишь?

— Д-да! Неправильно бить людей! Сицилий, конечно, был груб, но насилие не выход!

— Не твоё дело, — прорычал он. — Не лезь куда не надо, поняла? Кем ты себя возомнила? Всезнайкой? Вот почему ты такая несносная на уроках?

— Ну и ладно! — задрала нос она. — Не буду, — вдруг сорвавшимся голосом сказала она. — А я и вправду… кажусь всезнайкой? — понизила голос она и вдруг всхлипнула. — Почему меня все ненавидят? Я же просто пытаюсь… — лохматая разрыдалась.

— Ты… ты чего? — растерялся Гарри. — Эй, — попытался пробиться он сквозь рыдания — Да хватит уже!

Грейнджер затихла, всхлипывая.

— Прости… Я… сорвалась, — пробормотала она.

Гарри, который и сам почему-то прослезился (уж очень заразительно плакала Грейнджер, он и сам вспомнил свою несчастливую жизнь), отвернулся.

— Делай что хочешь, — пробурчал он и забрался под одеяло.

Долгое время за его спиной царило молчание.

— Эм, — неуверенно начала она уже нормальным голосом. — А ты знаешь, кем были предки Сицилия?

Гарри мрачно обернулся к ней.

— Тебе чего?

— Ну, — смутилась Грейнджер, — я давно подумала, что где-то слышала его фамилию — Астор. Недавно уточнила у родителей… Была такая семья американская, Астор I был первым американским мультимиллионером, с его помощью была создана Нью-Йоркская публичная библиотека, а ещё он занимался контрабандой опиума. А Нэнси Астор была первой женщиной в британском парламенте. « — Если бы я была вашей женой, Уинстон, то подсыпала бы вам яд в кофе. — А если бы я был вашим мужем, то выпил бы его.» — процитировала она. — Члены этого рода состояли в браке с многими аристократами, миллионерами и звёздами. Очень известные люди. Но они, кажется, были магглами… Они с Сицилием родственники?

Гарри помолчал, пялясь в стену.

— Без понятия. В справочнике волшебной знати написано, что Асторы относительно новый род, всего шестьсот лет. Малфоям почти тысяча, Блэкам и того больше. Про магглов ни слова. Но они могли быть сквибами, которых выгнали из семьи.

— Погоди, справочник волшебной знати?! — восторженно воскликнула Грейнджер. Сзади послышалось шебуршание.

— Ну да.

— Он у тебя есть?

Гарри поднялся, сел на кровати.

— Купил летом в Косом Переулке, — он помолчал. — Могу одолжить. Но на этом всё! — прервал он открывшую рот Грейнджер. — Не лезь ко мне со своими нравоучениями!

— А… — она нахмурилась. — Ладно. Но я жду от тебя книгу! — лохматая подскочила, гордо взмахнула гривой и выбежала из комнаты.

Поттер задумчиво молчал.

Интересно, а магические Асторы слышали про маггловских?

Его выпустили из больничного крыла только через неделю. Ему пару раз приносила конспекты Гермиона, но ограничивалась парой слов и с независимым видом уходила.

К нему заглядывал Дамблдор, Гарри отговорился потерей памяти. Директор встревоженно покачал головой и сказал быть осторожнее, ведь это уже второй случай нападения и последующей пропажи памяти. И успокоил, пообещав как можно скорее поймать преступников. Гарри нервно засмеялся и поблагодарил за беспокойство.

Приходил и Снейп, ругался и плевался ядом в попытках выведать правду. Гарри держался, но чувствовал себя странно от осознания, что зельевар вообще-то человек. То встревоженное лицо, а потом и случайный переход на «ты» выбивался из образа злобной змеи-робота с полным отсутствием любых человеческих чувств, кроме злости, презрения и ненависти. Непонятно, понял ли свой просчёт Снейп, но шипел он, кажется, больше, чем обычно.

Ещё через неделю его выпустили.

За время, проведённое почти в полном одиночестве в Больничном Крыле, он более или менее пришёл в обычное состояние и смирился, что жизнь поменялась не так круто, как он думал. Ещё он провёл достаточно времени в придумывании мести и понял, что надо основательно заняться изучением боевой магии. Головная боль прошла. Гарри решил, что сосредоточится на учёбе.

— Я знаю, что я видел! — услышал он крик за углом, когда направлялся в гостиную из Больничного Крыла.

— Слушай, пятый курс, я понимаю, у всех сдают нервы! Мы возьмём у мадам Помфри успокаивающие и ты придёшь в себя! — ответил другой голос.

— Я уверен в себе достаточно, чтобы не страдать галлюцинациями!

— Животное ростом с дерево, серьёзно? Такие вообще не существуют, даже в Запретном Лесу!

— НО Я ВИДЕЛ!

— Ты слышишь себя? Да ты спятил на этой почве! Ты видел только силуэт, ещё и посреди ночи!

— Не силуэт, я чётко видел спину и голову, она смотрела прямо на меня!

— И что ты предлагаешь?

— Не знаю, но надо… надо что-то делать! — начал срываться первый голос.

— Позволь мне помочь тебе, Генри. Пожалуйста, — смягчился второй. Из-за угла показался бледный, трясущийся парень, не заметивший его и коротковолосая девушка, пронзившая его злобный взглядом. — Подслушиваешь, Поттер?

— Что? — состроил он невинную мордашку. — Вы о чём?

Девушка сощурилась, но молча последовала за нервным парнем, так не обратившим на Гарри никакого внимания и полностью ушедшего в себя.

Хм-м, загадочный монстр из Запретного Леса? Интересно…

Начало октября выдалось необычайно морозным даже для Шотландии. Постоянно шли дожди, периодически сменяемые быстро тающими снежинками. Каждое утро теперь начиналось со стенаний теплолюбивого Блейза.

Гарри опять страдал от головной боли, начавшейся то ли от внимания окружающих, то ли хитрых взглядов Астора. С Грейнджер они почти не общались, кроме редких посиделок в библиотеке в полном молчании и коротких замечаний о книгах и домашних заданиях.

Разумеется, Астора о его маггловских однофамильцах он не спрашивал.

Мигрень заставляла его стоять на грани нервного срыва, от которого он спасался или сном, или погружением в учебу. Ещё он забежал в Запретный Коридор, который его очень впечатлил.

Дверь он, правда, открыл только с третьего захода и несколькими походами в библиотеку за открывающими заклинаниями. Цербер был просто милашкой, Гарри потом частенько заглядывал к нему. Он назвал его Пузатик и просто обожал, ведь Поттер всегда мечтал о собственной собаке. Пузатик, правда, был драчливым, но Гарри был уверен, что рано или поздно они подружатся. Он носил ему еду, взятую с ужина, и хотя с рук кормить пока не получалось, дело постепенно двигалось и с расстояния.

Дальше по плану шел Запретный Лес с его загадочным монстром.

Пошел он туда 18-го октября, в пятницу. Гарри ушел уже после отбоя, так что прогулка была немного напряженной из-за враждебной атмосферы ночного Хогвартса. Он порадовался, что лесника больше нет. А ведь он когда-то боялся, что все волшебники такими огромными вырастают! Гарри хихикнул.

На всякий случай, особенно чтобы его не заметили из Хогвартса, он использовал отводящие глаза заклинания, в основном те, что раньше пускал в ход без палочки, когда воровал.

Он с каждым шагом всё дальше углублялся в темный лес. Деревьев становилось всё больше, света становилось всё меньше. Он почувствовал, как бешено стучит сердце и как кровь шумит в ушах.

Тропинка постепенно исчезла. Ему приходилось пробираться сквозь чащу, отводя ветки, которые били по лицу. Гарри крепко держал палочку, хотя она вряд ли помогла бы в случае опасности. Он решил не включать Люмос — это привлекло бы незваных гостей, а увидеть окружение он мог и при свете луны.

Спустя пару минут прогулки Гарри увидел далекий огонек. Он настороженно замер, вглядываясь в даль. Свечение было ровным, с синим оттенком, и с каждым шагом оно становилось всё больше, пока Гарри не вышел на небольшую поляну, наполненную большими, широколистными цветами, светящимися мягким синим цветом. Он задохнулся в восторге: вид был потрясающим. Поттер как зачарованный шагнул в гущу цветов, они обступили его, освещая своим спокойным цветом и мягко шурша листьями. Гарри почувствовал себя так спокойно и умиротворённо, в комфорте и безопасности, как никогда не чувствовал. Они были такими мягкими…

— Ты чего творишь, придурок?! — прервал прекрасный покой чей-то отвратительно громкий голос. Его подхватили чьи-то сильные руки, подняли на большую высоту и в пару секунд перенесли через поляну. Гарри с трудом открыл глаза: веки были безумно тяжелыми и всё время закрывались. Тут же он скривился и сжался от резкой боли в теле, не удержавшие его руки отпустили Поттера, и он упал на твердую землю. — Ты что тут делаешь, идиот?!

Гарри разлепил веки и уставился на говорившего. Он опешил от огромного силуэта и не сразу понял, что смотрит… на кентавра? Высокий, с лошадиным низом и мускулистым человеческим верхом, он выглядел бы довольно грозно, если бы не круглое личико и большие зеленые глаза.

— Как можно было попасться алирнам?! Перед тем как идти в Запретный Лес, почитай хоть немного про опасные растения! Хотя сколько тебе, восемь?! Ты чего забыл в Лесу?!

— Я… — запнулся Гарри.

— Запомни на всю жизнь: алирны завлекают жертву, усыпляют и полностью съедают. Хотя теперь запомнить будет легко, — он глянул на него. — Тебе повезло, что я тебя нашел.

Гарри опустил взгляд и опять скривился: его руки и ноги покрывали пятна, похожие на ожоги, а в одежде сверкали дыры.

— Но я только на пару секунд прилег…

— Да ты тут несколько часов минимум пролежал!

Только сейчас Гарри понял, что небо уже стало розоветь. Черт, его отсутствие не должны заметить!

— Спасибо за спасение, но мне надо бежать!

— Чего… — начал кентавр, но Гарри уже рванул к виднеющемуся вдалеке Хогвартсу. Видимо, он ушел недалеко.

Перед гостиной он аккуратно отдернул мантию, стараясь прикрыть все дыры и раны и осторожно заглянув в комнату, заскользнул внутрь.

— О, ты вернулся. Я уже начал беспокоиться.

Гарри замер, с легкой паникой глядя на сидящего на кровати Сицилия. Тот вежливо улыбнулся и отложил книгу.

— Ну и где ты пропадал?

— Ты меня всю ночь ждал? — вместо ответа скривился в улыбке Гарри, направляясь к своей кровати.

— Ты, кажется, не совсем понимаешь свое место, Гарри, — прозвучал мягкий голос за спиной. — Мне напомнить?

Поттер замер, схватив толстую ткань бархатного балдахина, сглотнул через силу и, наконец, откинул его в сторону.

— Нет.

* * *

Холодный октябрьский вечер он провел в своей квартире, в кресле с Шекспиром в оригинале и чашечкой кофе. Он всегда был очень старомодным, и это давно его интересовало, было ли из-за его долгой жизни, или это просто характер.

В окно постучала черная сова. Он отложил книгу, подошел к окну и впустил птицу.

«Мистер Смит,

Случилось нечто странное. Срочно нужна Ваша консультация. Жду в своем кабинете.

М.М.»

Чарльз Смит кинул в разожжённый камин письмо, застыл на секунду, дождавшись, пока пергамент полностью истлеет, и аппарировал.

— О, Чарльз, — министр выглядел бледным, — очень рад вас видеть. Непредвиденное дело, ужасная трагедия, да. Нужно как можно быстрее с этим расправиться, сами понимаете, люди всполошены, такое происшествие в наше мирное время. Как бы это не были Пожиратели, очень не хотелось бы.

— Что произошло, министр Фадж? Вы в порядке? — Чарльз опустился в большое кресло напротив тяжелого стола из красного дерева.

— Да-да, конечно, — министр протер платком вспотевший лоб. — Патрисия Уорд была найдена мертвой этим утром. Странное дело…

— Кто она?

— Ах да, вы, верно, не встречались. Она была главой отдела международного сотрудничества, настоящий профессионал. Сводила на нет всё… абсурдные претензии Франции и Италии. Очень жаль, такая потеря… Кто мог такое сделать?

— Почему дело странное, министр Фадж? Не привык видеть вас встревоженным, вы всегда так спокойны и уравновешенны.

Фадж приосанился.

— Разумеется. Патрисия была превосходным работником, будет так трудно найти ей достойную замену. Многие испуганы, люди требуют найти ответственного. Я всегда обращался к вам, когда даже моих усилий не хватало на решение проблемы…

— Ну что вы, я всегда рад помочь, — лучезарно улыбнулся Чарльз. — Министр, что всё-таки произошло?

— Ах да, конечно. Её нашли пару часов назад в её доме, мертвую. Что странно, она была убита каким-то маггловским устройством, мистер Уизли сказал этим… пистолтом.

— Пистолетом.

— Да-да. Но маггл не смог бы пробраться к Патрисии, её дом превосходно защищен, в том числе антимаггловским. А если это волшебник, зачем ему пользоваться оружием простаков? Это бессмысленно… — речь министра опустилась до бессвязного бормотания.

— Я сделаю всё, что могу. Я так рад, что вы обратились ко мне, министр Фадж! Это большая честь для меня.

— Ну что вы, вы не в первый раз выручаете меня из безысходных ситуаций…

— И всегда очень рад! Всегда готов! Жаль прерывать разговор, но мне бы очень хотелось посмотреть место преступления.

— Конечно! Эприл! — повысил он голос. — Она отведет вас.

Зашедшая женщина кивнула.

— Разумеется. Мистер Смит, следуйте за мной.

— До свидания, министр, — чуть поклонился Чарльз, выходя.

— Надеюсь, в следующий раз мы встретимся в суде над преступником! — крикнул ему вслед министр. Чарльз, не поворачиваясь, отсалютовал шляпой.

— Эприл?

— Эприл Диккерсон, аврор, — она бросила изучающий взгляд на Чарльза. — Честно говоря, я не очень верю в вас. Вы ведь раньше никогда не занимались подобным?

— Не приходилось. Но я немного изучал криминалистику.

— Изучали что?

— Криминалистику. Это такая маггловская наука, чтобы расследовать преступления.

— Магглы, — покачала головой Диккерсон. — Посмотрим, на что вы способны.

Какое-то время они шли молча.

— Такая трагедия… Две смерти в один день, ужасно, — сказала Эприл.

— Две смерти? Кто-то ещё погиб?

— Мой коллега, Джошуа Каммингс. Просто несчастный случай, на голову упал цветок.

— Простите, цветок?

— Какой-то маггл уронил горшок с цветком, — она скривилась. — Если бы попал в Мунго, а не в их больницу, он бы выжил. Дикари.

Чарльз задумчиво хмыкнул.

Они зашли в разгоревшийся камин и оказались в просторной гостиной в зеленых и золотых цветах.

— Гриффиндор и Слизерин? — поднял брови Чарльз.

— Просто совпадение, — равнодушно бросила Эприл, выходя из гостиной.

— Чарльз Смит? — недовольно воскликнул пожилой мужчина в просторной комнате с большими окнами. — И что тут делает ручная собачонка министра?

— Министр Фадж приказал помогать мистеру Смиту с расследованием убийства Патрисии Уорд, — сказала Диккерсон.

— Ха, вы и такое можете? — покачал головой мужчина. — Ну дерзайте, мистер Смит!

Чарльз подошел в центр комнаты, разглядывая темное пятно на ковре.

— Тут она лежала?

— Поразительная наблюдательность! — язвительно прокряхтел мужчина. — Да, здесь!

— Прошу прощения, мистер… — вопросительно уставился на него Чарли.

— Филипп МакГи из Отдела Магических происшествий и катастроф.

— При чем тут этот отдел? — не понял Чарльз.

— На всякий случай, мистер Смит, на всякий случай.

— Так вот, мистер МакГи, я вас чем-то обидел?

Филипп уставился на него долгим взглядом.

— Нет, — недовольно выдавил он.

— Тогда, пожалуйста, не мешайте расследованию, — вежливо улыбнулся Чарли.

МакГи хмыкнул и покачал головой.

— Расследование, значит, — пробормотал он.

— В каком положении лежала пострадавшая?

— Головой к двери, ногами к окну, на спине, — мрачно ответил Филипп.

— Глаза были открыты?

— Хм, — он озадаченно посмотрел на Чарли. — Да.

— Она была в домашней одежде?

— Да.

— Палочка была при ней?

— Разумеется!

— В кобуре или в руке?

— В руке.

Чарльз опустился на пол и принюхался к крови.

— Вы что творите?! — возмутился МакГи.

Смит проигнорировал его, встал и выглянул в окно.

— Окно было открыто?

— Сколько можно вопросов?! Вы издеваетесь или что?!

— Окно, мистер МакГи.

— Не помню я, — раздраженно бросил мужчина.

— Оно было открыто, мистер Смит, — подала голос Диккерсон.

— Вы тоже были тут?

— Да, я была в группе, которую вызвала сестра погибшей.

— Она обнаружила тело?

— Да.

— Мисс Уорд была так расстроена, — покачал головой МакГи.

Чарльз задумчиво замер, скрепив руки сзади.

— Я хотел бы увидеть место смерти мистера Каммингсона.

— Простите? — не поняла Эприл.

— Вашего коллеги, Джошуа Каммингсона, которому на голову горшок упал, — терпеливо объяснил Чарльз.

— Мы тут по-вашему шутки шутим?! — взорвался МакГи. — Я не буду терпеть выходок какого-то зарвавшегося ребенка! То, что вы трахаетесь с министром, не дает вам права…

— Мистер МакГи! — возмутилась Диккерсон.

— Трахаюсь? — заинтересовался Чарльз.

— Не обращайте внимания, мистер Смит, — откашлялась Диккерсон, чувствуя себя неловко. — Я покажу вам место смерти Джошуа, но прошу, сосредоточьтесь на мисс Уорд. Все очень ждут поимки убийцы.

— Разумеется, — кивнул Чарльз. Разумеется, они все ждут. Все толстосумы дружно испугались неизвестного мстителя, способного убивать даже сильных и богатых чистокровных из верхов правительства в их защищенных особняках.

Филипп проводил их враждебным взглядом.

— Мне показалось, или мистер МакГи только что обвинил министра в педофилии? — невзначай спросил Чарли, заходя в камин.

— Не поняла? — поперхнулась Диккерсон.

— По его мнению, я ребенок и я трахаюсь с министром, — бросил на неё веселый взгляд Чарли.

— Вы кажетесь очень спокойным, после такого… обвинения.

— Мне казалось, магическое сообщество не против гомосексуальных отношений?

— Разумеется, нет, мы же не магглы, — фыркнула Эприл. — Но министр весьма… в возрасте, к тому же он подразумевал злоупотребление его властью.

— Даже так, это меня не оскорбило.

— А вы… спите с министром? — неуверенно спросила Диккерсон.

— Нет, не сплю, — хмыкнул Чарльз.

— Вы против гомосексуализма?

— Нет, не против, просто министр не в моем вкусе, — это тема начала ему надоедать.

— Ну разумеется, вы же не маггл. Только простаки могут ненавидеть своих собратьев из-за их природы. Им нужно брать пример с волшебников, может, хоть чему-то научаться…

— Разве ваши родители не магглы? — не выдержал Чарльз.

— Откуда вы?..

— Похоже, мы пришли, — сказал он, увидев на тротуаре большое темно-красное пятно, въевшееся настолько сильно, что даже маггловские профессионалы из полиции не смогли его вывести.

— Верно, — помедлив, отвела от мужчины взгляд Эприл. — Именно тут он погиб.

— Каммингсон часто ходил в маггловские районы? — он посмотрел на верхние этажи нового пятиэтажного здания.

— Мы не были особо знакомы… Но я слышала, что домой он почти всегда добирался пешком.

— С какого этажа упал кувшин?

— Пятого, насколько я знаю.

— Подождите меня здесь, — Чарльз скрылся в открывшейся двери. Перепрыгивая через ступеньки, он за минуту добрался до крыши и свесился через край, разглядывая балконы внизу. На пятом этаже, тот балкон, который как раз над местом смерти, был пустым. Никаких других цветов.

Чарльз спрыгнул вниз, на него.

— Мистер Смит! — воскликнула снизу Диккерсон. Смит с легкостью открыл дверь с балкона в маленькую захламленную комнату. Маггл, сидящий перед телевизором, посмотрел на него бессмысленным взглядом.

— Я могу вам чем-то помочь? — вежливо улыбнулся он.

— У вас есть цветы? — поинтересовался Чарльз, скрываясь в соседней комнате.

— Нет, сэр, никаких цветов, — размеренно ответил маггл. Во всей квартире и правда было ни следа никаких горшков.

— Вы очень спокойны, — заметил Смит, останавливаясь перед мужчиной.

— Прошу прощения? — растерянно спросил тот.

Очевидно, Империо, задавшее игнорировать все странности, определился Чарли, вылезая на улицу, а затем на крышу.

Именно убийство Каммингсона выставили как несчастный случай, значит, его хотели скрыть более заметной и очевидной смертью? Или это просто совпадение?

— Прошу больше так не рисковать, — сказала ему раздраженная Эприл внизу. — Не хотелось бы применять магию к правоохранительным органам магглов.

— Да, конечно, простите.

— Нашли что-нибудь? — спросила она, пересекая улицу.

— Нет, — после секунды колебаний сказал он.

— А что насчет мисс Уорд?

— Я вернусь сейчас в её особняк, если вы не против. Хотелось бы ещё раз осмотреть место происшествия.

— Конечно, только, боюсь, я не смогу вас сопровождать. Мистер МакГи тоже, скорее всего, ушел. Вы справитесь одни? — они аппарировали.

— Разумеется. Спасибо за помощь.

— Мои родители не были рады тому, что их дочь оказалась волшебницей, — сказала Эприл, когда Чарльз уже собирался уйти. — Я не видела их с одиннадцати лет.

— Мне очень жаль, — склонил голову он и скрылся в камине.

— Да, — произнесла Диккерсон в пустоту. — Мне тоже.

Когда Чарльз прибыл в особняк, он сразу направился на выход, в большой парк. Он остановился снаружи, напротив окна, в который смотрела Патрисия Уорд перед смертью, и начал шагать от него по прямой линии, рассматривая землю. Он пересек весь парк, перелез через забор и, в конце концов, остановился на холме, рассматривая примятую траву. Да, именно отсюда. Чарли повернулся и уставился в сторону дома Патрисии. Окно было видно идеально. Очевидно, стрелок лежал на земле, ожидая, когда Уорд покажется в поле зрения. Но почему она смотрела в этом направлении? Разглядеть что-то на таком расстоянии мог разве что вампир или обученный оборотень, а услышать и вовсе никто. Могла ли она в этот момент открыть окно? Очень удачное совпадение для стрелка.

Самое главное, связаны ли эти убийства? Действительно ли основной целью был Каммингсон? Очень интересно…

Чарльз вдохнул воздух. Он запомнит этот запах.

Перед тем как вернуться домой, он зашел в магазин. Ближайший, маггловский. В последнее время он увлекся кухней.

Сегодня Чарльз решил приготовить бирьяни, индийское блюдо. Интересно, он когда-нибудь был в Индии?

Он предпочитал готовить руками, без магии, вдумываясь в действия, двигаясь, как будто руководя оркестром. Классическая музыка идеально под это подходила.

Интересно, он когда-нибудь был дирижером?

Сегодня Чарли сидел в столовой, за маленьким, пустым столом. Вся его квартира была небольшой и тесноватой, зато уютной и обставленной по его вкусу. Вкусу всех их. В ней он не чувствовал себя одиноким, особенно когда включал на фоне музыку или маггловский телевизор. Технологии вынуждали ограничивать магию в помещениях, но Чарли даже немного наслаждался ручной работой, хотя остальные чаще ленились.

Будто в ответ его мыслям, кто-то зазвонил в дверь. Смит протер рот платком, бросил тот на стол и, пройдя через прихожую, заглянул в глазок.

За дверью стояла среднего роста молодая рыжеволосая девушка с карими глазами и родимым пятном на щеке, напоминающим очертаниями Австралию. Она нетерпеливо поглядывала то на часы, то на дверь.

Марция открыла дверь.

— Карен? Что-то случилось? — спросила она у гостьи.

— Наконец-то! Я тебя давно ищу! Купи уже телефон, старушка! — заулыбалась Карен Осборн.

— Это мой стиль, не порти его, — пожала плечами Марция. — Так что ты хотела?

— Могла бы и повежливее, — закатила глаза Карен. — Ты в баре уже две недели не появлялась. Все тревожатся.

— Прости, работа. Зайду как только смогу.

— Ага, конечно! Знаю я твое «как только смогу»! — Карен схватила её за руку и потянула к лестнице.

— Погоди, дай дверь закрыть! — воскликнула Марция.

— Давай по-быстрому! — Осборн переминалась с ноги на ногу.

— Да что случилось-то? — выпалила девушка, когда подруга опять потащила её к выходу.

— Ничего-ничего, мы просто соскучились!

Они пересекли улицу, прошли мимо пары домов и зашли в бар с небольшой светящейся надписью «У Джонни». Карен, подталкивая Марцию со спину, зашла внутрь и тут же их оглушили хлопки и всеобщий крик: «С Днем Рождения!» Тут же звякнули барабаны, зазвучали гитары и пианино.

Happy birthday to you,

Happy birthday to you,

Happy birthday, dear Marzia,

Happy birthday to you

— Что?.. — выдавила ошалевшая Марция.

— Сегодня же твой День Рождения! — с сияющим лицом обратилась к ней Карен, которое вдруг поблекло. — Он же сегодня? Ты вроде говорила, что он 21 октября, да?

— А, да-да… — растерянно оглядела стоящих людей Марция. — Просто не думала, что вы…

— Ну конечно, мы тебя поздравили бы! — сказал высокий смугловатый парень с короткими волосами. — С Днюхой, Марси!

— Вау… Спасибо, ребят! — заулыбалась девушка. — С меня выпивка!

Зал ликующе закричал.

— Я в тебе не сомневалась, Зинетт! — перекрикивая гул, сказал Карен. — Но сегодня твой праздник!

— Расслабься, мне не жалко!

— Богачи, хах? — сказал подошедшая к ним светловолосая девушка. — Ну что, сколько тебе теперь?

— М-м-м… — замялась Марция, пытаясь вспомнить, сколько же ей. — Двадцать четыре?..

— Ты чего, возраст забыла? — вытаращилась Карен. — Слушай, не стоит так много работать…

— Эй, Марция! — закричал Грег со сцены. — Присоединяйся!

Девушка засияла улыбкой и запрыгнула к ним.

— Ну что? — сделав глоток пива, спросил парень. — Что-то праздничное?

— Как насчет «I Don’t Wanna Dance» от COIN?

— Только если ты потом будешь танцевать! — хохотнула стоящая рядом Сью.

— С тобой — с радостью, дорогая! — послала ей воздушный поцелуй Марция и схватила гитару, сыграв первые аккорды.

Dragging my feet

I feel like everybody’s watching

Watching me cut my teeth

Grabbing my coat

And darling if I’m being honest

Honestly, I should go

I let you down

I know it

I’ll let you down over and over

Как-то утром Гарри проснулся совершенно обессиленным. Ему очень хотелось бы просто провалиться на месте, исчезнуть с лица Земли, совсем перестать думать. Мысль о любых действиях причиняла почти физическую боль. Он был на грани рыданий, но при этом глаза были совершенно сухими. Грудь будто что-то распирало изнутри, хотелось разорвать клетку ребер и вытащить оттуда черную дыру. У него даже не было сил нормально испугаться. Гарри просто лежал в кровати, глядя в потолок. Вязкие и тихие, будто шепот, мысли текли в сознании, как сонные змейки. Он подумал, что смерть очень даже выход. Интересно, Аваду Кедавру можно применить к самому себе? Гарри боялся боли, а смерть означала её огромное сосредоточение, пусть даже на мгновение. И надо чтоб наверняка…

Нет-нет-нет. Гарри сдавил предплечье, впился в него ногтями и провел по руке, оставляя красные полосы. Нельзя так думать, это неправильно, самоубийство — это не выход. Но желание исчезнуть не исчезало. В чем смысл? Жить, учиться, терпеть людей. Что его ждет? Зачем оставаться в сознании?

Гарри медленно моргнул. Нашарил палочку, приставил к предплечью и тихо прошептал «Секо». Он почувствовал, как кровь стекает по руке.

Класс. Он теперь резал сам себя. Гарри слышал о таких людях, ненормальных. Он скатывался всё глубже в бездну отстойности.

Будильник зазвенел ещё раз. Гарри дрогнул, как будто его ледяной водой облили. Он думал о самоубийстве! Серьезно рассматривал как вариант! Судорожно дыша, как будто он задыхается, Гарри поднялся, уставился на руку, покрытую кровью. Ещё немного, и он бы задел артерию, и пока-пока, Мальчик-Который-Выжил. А если бы он не умер? Если бы его спасли? О, это ещё хуже, чем если бы они узнали о жизни у Дурслей! Он закрыл лицо руками, дрожа всем телом. Дыши, раз-два, глубоко, размеренно.

Гарри оторвал от простыни полоску и обмотал рану. Она была небольшой, царапина, и кровь уже остановилась. Как всегда, не открывая балдахин, он оделся, прикрыл одеялом пятно крови и вышел. В комнате оставался только сонный, пошатывающийся Блейз. Гарри пробурчал приветствие, Забини в ответ широко зевнул. Поттер скользнул в ванную, недовольно уставился на бледное лицо, умылся, смывая пот. Возьми себя в руки, черт возьми! Какой же он слабак!

Ему вдруг снова захотелось впиться ногтями в кожу. Нет, нет, нет, он не будет это делать! Гарри покачнулся и сполз на холодный пол. Вдох, выдох. Давай. Вдох, выдох.

Он сильный. Он спокойный. Он никому не покажет свои истинные чувства.

Спустя то ли минуту, то ли десять, Гарри вышел из ванной. Спальня уже была пустой, а учитывая, сколько Забини собирается по утрам, прошло уже много времени. Надо поторопиться. Он проверил, не просочилась ли кровь сквозь ткань мантии и, постояв перед дверью, будто боясь чего-то, вышел в гостиную. Как ни странно, никто не стал показывать на него пальцем и кричать про умалишённого. Почти пустое помещение было наполнено полусонными слизеринцами, которые не обратили внимание на ставшего привычным Мальчика-Который-Вышел.

На завтраке он только поковырял еду. Разумеется, по сравнению с жизнью у Дурслей он стал есть гораздо больше и стабильнее, но по сравнению с нормой для ребенка его возраста это было ничем. Он с легкостью пропускал хоть весь день без обедов, привычный к голоданию. Гарри пытался есть через силу, но это только заставляло еду возвращаться обратно, чудом не выплескиваясь, а желудок потом болел весь день, так что он решил не рисковать. Очевидно, дело в психологии, а это не решить простыми усилиями. Если вообще можно решить.

В первый же день в маггловском мире надо купить справочник по психологии. Несколько. Магический мир в этом плане был отчаянно беден. Гарри нашел только упоминания о шизофрении. Никакой депрессии, паранойи, ОКР, ПТСР, аутизма, синдрома Туретта… Все подобное в лучшем случае списывали на ту же самую шизофрению или вовсе игнорировали. Из-за своих собственных психологических проблем Гарри заинтересовался этой темой, но летом купить маггловские книги не подумал.

Первым уроком шла Трансфигурация.

В учебе Гарри был одним из лучших. Он никогда не вызывался на уроках, но если его спрашивали, давал верный ответ. Домашние задания были простые — в основном просто написать конспект, используя разные книги. В отличие от маггловской школы, в Хогвартсе отсутствовали предметы вроде математики, географии, рисования или химии, единственное, что делали ученики — это изучали информацию. Историю, заклинания, рецепты по зельеварению, расположение звезд и планет на небе. Никаких логических или творческих задач. Насколько знал Гарри, подобные уроки были только как факультативы на третьем курсе — нумерология и древние руны, в которых было немного логических задач, и прорицания, в которых активно использовалась креативность. Так что для Поттера, как и для любого, кто хоть как-то учится и обладает хоть какой-то способностью запоминать, было весьма легко получать хорошие оценки.

Но, как ни странно, все оказалось не так, как он ожидал. Большинство волшебников оказались чрезвычайно ленивыми и совсем не старались. Он был одним из лучших, чуть хуже Гермионы Грейнджер, которая очень старалась и привыкла учиться, и Дафны Гринграсс, которая, очевидно, была гением. Остальные толком ничего не делали, хотя было достаточно переписать текст из пары книг и правильно выучить движение и слова заклинания. Даже не смотря на то, что двое из трех лучших учеников жили у магглов и ранее никогда не писали на пергаменте. Гарри и сам ужасно с этим мучался, хотя начал тренироваться сразу после похода в Косой переулок. Способ письма волшебников он проклинал много раз — чернила вечно проливались, буквы выходили нескладными и кривыми, строчки скакали из-за отсутствия линий, на которые можно было бы опираться, пергамент вечно прорывал острый кончик пера. К счастью, учителя с пониманием относились к проблемам магглорожденных (кроме Снейпа), кроме того, они были детьми и особых излишеств в почерке и грамотности от них не требовали.

Они не учили принципы создания заклинаних, совместимости ингредиентов и причины их свойств по зельеварению, почему звезды и планеты влияют на магию, откуда взялись магические животные и растения. Они просто изучали уже готовое — рецепты, заклинания и описания существ. И это было совсем скучно.

Гарри и относительно согласная с его рассуждениями Гермиона искали эту информацию в библиотеке. Её было отчаянно мало, даже учитывая размеры коллекции книг в Хогвартсе.

Волшебники не погружались в причины и следствия, историю становления. Все их исследования были только продолжением уже известного — новые заклинания и рецепты. Кроме того, они также не особо увлекались искусством — известные картины, музыку и художественные книги можно было на пальцах считать. Гарри в принципе их понимал — при соответствующих способностях он бы ушел к магглам, где аудитория гораздо больше.

Гарри считал отвратительным отношение магов к магглам, которые, по его мнению, значительно превосходили волшебников.

К счастью, он взял некоторые маггловские книги, которые прочитал вдоль и поперек. Потом они обменялись ими с Гермионой, которая ещё и заказывала новые у своих родителей.

Он не прочитывал учебник трансфигурации заранее, как это сделала Грэйнджер, только проглядел в поисках интересного. Там были только основные законы и список заклинаний с их свойствами, это было чрезвычайно скучно, и он учил их на уроках. Как и в случае с Заклинаниями, они пока изучали довольно бесполезные вещи. Все нужные ему он уже освоил.

На уроке Гарри чувствовал себя холодным и сосредоточенным. Странная истерика прошла, заодно забрав все остальные эмоции. Они превращали мышь в чашу, и он справился через минуту после Гермионы, как вдруг рядом опустилась незнакомая гриффиндорка и прошептала:

— Привет. Поможешь с заклинанием? У меня никак не получается.

Гарри смотрел на неё с подозрением. С заданием не справился почти весь класс, это девочка, насколько он помнил, и раньше не блистала, почему она внезапно решила постараться?

— С чего вдруг?

Девочка смешалась.

— Ладно, если честно, я просто хотела завести разговор, — она неуверенно улыбнулась.

— Зачем?

— Ну, кхм, подружиться.

Гарри молча смотрел на неё.

— Подружиться? — недоверчиво спросил он. — Зачем?

— Просто. Слушай, дашь автограф? — сощурилась девочка.

Звучит интересно, подумал Гарри. Он ещё никогда не давал автографов. Подписи у него не было, но, может, подойдет просто послание?

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Салли-Энн Перкс, — с готовностью ответила гриффиндорка.

Гарри вспомнил увиденный им краем глаза фильм про знаменитость и с готовностью вывел на оторванном от конспекта куске пергамента «Крутой Салли-Энн Перкс от Гарри Поттера. Держись молодцом!» и нарисовал корявый кулак. Он печально посмотрел на свой совсем неаккуратный почерк и протянул листок Салли.

— Вау! — выдохнула она, беря его в руки. — Спасибо! — девочка помолчала. — Так ты… поможешь с заклинание?

— Хорошо. Немного, — нехотя повел плечами Гарри.

Салли радостно подскочила.

— Спасибо!

После этого Салли начала его преследовать. Все его фирменные взгляды, односложные ответы и демонстративное игнорирование никак не останавливали. Гарри невольно зауважал настойчивость и непробиваемость девочки, хотя, вполне вероятно, она просто не понимала даже самых очевидных намеков. Гермиона в это время предпочитала избегать общества Гарри, а если и присоединялась к их компании, Салли не обращала на неё никакого внимания.

Он чувствовал, что ему всё сложнее сдерживаться, и, к счастью, всё закочилось тридцать первого октября.

В тот день Гарри окончательно сорвался — наорал на Салли, обозвал назойливой идиоткой и балаболкой без мозгов, и до девочки, наконец, дошло, как воспринимал Гарри её компанию. Когда Перкс в слезах сбежала, Гермиона бросила на Гарри неодобрительный взгляд.

— Это было очень грубо, Гарри, — поучительным тоном сказала она.

— Как будто она тебе нравилась, — огрызнулся он, скрывшись за большой старой книгой.

— Но не стоило так обзываться! Это ребячество какое-то! У Салли ведь тоже есть чувства, почему бы просто вежливо не попросить перестать навязываться или поменьше говорить и побольше слушать?!

— Я знаю, что у неё есть чувства, только что видел их проявление, — хмыкнул он.

Гермиона помолчала. Гарри чувствовал, как она сверлит его взглядом, но делал вид, что занят чтением, закрываясь фолиантом как стеной.

— У неё на факультете совсем нет друзей, — тихо сказала наконец гриффиндорка. — Из-за тех же причин, что и ты её оттолкнул. И в отличии от меня, Салли их отчаянно ищет и очень страдает в одиночестве.

— Ах, так вот в чем дело, — опустил книгу Гарри и с улыбкой посмотрел на Гермиону. — Она тебе себя напоминает.

— Гарри! — возмущенно подскочила Грейнджер. Гарри дернул плечами и отвел взгляд. — Почему ты всех отталкиваешь? — он молчал. Гермиона глубоко вздохнула. — Но что бы ты ни сказал, я тебя не брошу, — заявила она, поднялась со стула, подошла к одному из стеллажей, раздумывала немного, водя пальцем вдоль книг, пока не взяла одну из них и вернулась на место, принявшись за чтение. Гарри молча следил за ней взглядом.

Что значит «не бросит»?

День был отвратительный. Гарри и раньше не любил Хэллоуин, день, когда дети в ярких костюмах ходят с друзьями от дома к дому, получая сладости, а он сидит в чулане, но в этом году отвратительность этого праздника вышла на новый уровень. Он наконец, узнал, что в этот день погибли его родители.

Гарри их совсем не помнил, но было легче, когда он считал их наркоманами и сектантами, ведь тогда кем бы он ни стал, почти что угодно будет лучше этого. Но теперь оказалось, что его родители были прекрасными учениками, красивыми и добрыми людьми, отважными волшебниками с отличной репутацией, которые отчаянно любили друг друга и своего сына. Кроме того, как он подозревал, именно они победили сильнейшего темного волшебника столетия. И теперь кем бы он ни стал, что угодно будет хуже этого!

В любом случае, Гарри грустил не из-за их смерти. Он грустил из-за смерти Гарри Джеймса Поттера, любимого сына великолепных людей, милого и способного ребенка с друзьями, своей комнатой, одеждой и игрушками. Который учился бы на дому, с самого детства зная про магию, будучи частью магического мира, а потом пошел бы в Хогвартс, где нашёл бы свое место на Гриффиндоре и обязательно пошёл бы по стопам отца и стал главным проказником школы.

Но вместо этого в Хогвартс пришёл ненормальный урод, фальшивый победитель Темного Лорда, больной и искалеченный ребёнок, который всю жизнь провёл как ничтожество и не посмел это исправить.

Тридцать первое октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года — день, когда всё пошло прахом.

Очевидно, аппетита, в целом редкого гостя, у него не было. Он ковырял еду, уныло рассматривая веселящийся зал и яркие украшения, когда вдруг в зал ворвался профессор Квирелл.

— Тролль! Тролль… в подземелье… спешил вам сообщить… — и доблестный защитник от темных искусств рухнул на пол от избытка чувств.

Студенты, крича и гомоня, подняли шум, который Дамблдор остановил, только взорвав несколько фейерверков.

— Старосты! — звучно прокричал он. — Немедленно уводите свои факультеты в спальни!

— Наша гостиная же в подземельях! — возмутилась какая-то старшеклассница.

Слизеринцы начали останавливаться, глядя на старост. Те переглянулись, почесали затылки и кинулись с вопросом уже собравшемуся уходить Снейпу.

— Думаете, Дамблдор идиот?! — гаркнул он. — Идите в спальни, шагом марш! — и почти бегом покинул Большой Зал.

После некоторый колебаний, они всё-таки дошли до гостиной. Слизеринцы, обычно нарочито спокойные и самодовольные, взволнованно перешептывались и переглядывались.

— Что, Поттер, уже намочил штанишки? — крикнул Гарри Малфой. Тот невозмутимо проследовал в свою спальню, провожаемый хохотом слизеринцев.

Следующий день начался точно также, как и все остальные, только учителя были какие-то мрачные. У Флитвика и Синистры были красные глаза, Дамблдор постоянно вздыхал, МакГонагалл и Снейп были ещё строже, чем обычно, а Квирелл отсутствовал. Ученики выдвигали версии, что же вчера произошло и как это связано с настроением преподавателей, но те молчали.

На входе Гарри нагнала бледная и хмурящаяся Гермиона:

— Салли вчера так и не вернулась.

Гарри обернулся.

— А она тебе обычно отчитывается?

— Об этом на Гриффиндоре все говорят. Профессор МакГонагалл уже знает, но сказала, что она потом всё объяснит. Мне это не нравится, Гарри.

Он дернул плечами и направился к слизеринскому столу. Гермиона, замешкавшись, пошла к своему.

— Внимание! — поднялся со своего места Дамблдор и обвел зал скорбным взглядом. — Мне очень жаль сообщать это вам, но вчера от рук тролля погибла первокурсница Гриффиндора Салли Энн-Перкс.

Студенты загомонили, кто-то что-то закричал, часть замерли. За столом Гриффиндора уставилась в пустоту до синевы бледная Гермиона Грейнджер, Драко Малфой сглотнул, не в силах выдавить что-нибудь высокомерное, зарыдала какая-то девчонка, соседка Салли, Северус Снейп, опустив голову на руку, мрачно разглядывал стену. Минерва МакГонагалл не изменилась в лице, только нерв под глазом дернулся. Будто постаревший Дамблдор с трагичным видом выждал время и продолжил:

— Я понимаю ваши эмоции. Вы потеряли друга, одноклассницу или просто знакомую, в любом случае каждый скорбит по такой трагической потере. Хуже всего, когда мир теряет такой молодой талант... Все желающие посетить её похороны могут записаться у профессора МакГонагалл, — декан Гриффиндора выпрямилась и поджала губы. — Сегодня все уроки отменены, завтра занятия продолжатся по расписанию. Мои соболезнования.

Он опустился в кресло. Все судорожно обсуждали случившееся, и только Астор внимательно наблюдал за скучающим Поттером.

— Так ей и надо, — послышался мерзкий голос очнувшегося Малфоя. — Такая участь ждет всех грязнокровок!

— Гарри Поттер показывает всё новые стороны, — в полголоса сказал Сицилий Нотту. Тот шмыгнул носом и вопросительно на него посмотрел. — Ты чего разнюнился? — изумился Астор. — Из-за этой девчонки?

— Она была такой милой, — печально сказал Теодор. — Очень улыбчивой, такой светлой, а сейчас её больше нет… — он опять шмыгнул. — Жизнь такая непредсказуемая.

— Откуда ты всё это знаешь? Понравилась грязнокровка?

— Просто я внимательный, всех однокурсников помню. У неё не очень получалось завести друзей, но она никогда не сдавалась. Интересно, кем бы она стала, если бы не умерла, — Тео покачал головой. — Гарри с ней общался в последнее время. Что ты про него говорил?

Сицилий озадаченно уставился на него, наклонив голову.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Я внимательный, — повторил Тео. — Так что насчет Поттера?

— А, — Астор встрепенулся. — Он вообще не отреагировал на объявление о смерти. Даже Малфой испугался, а ему хоть бы хны.

— Может, он её и прикончил? — влез будто из неоткуда неунывающий Блейз. Астор кинул на него раздраженный взгляд.

— Подслушиваешь?

— Прошу прощения, командир! — выровнялся по струнке Забини.

— Человек умер, клоун, — презрительно проговорил Астор.

— Минуту назад тебе было всё равно.

— Что там с Поттером? — поспешил прервать начинающуюся перепалку Нотт.

— Не отреагировал, — неохотно вернулся к прошлой теме Сицилий. — Совсем. Хотя, как ты сказал, они дружили. Урод, — он фыркнул.

— Цил! — возмутился Тео.

— Вау! — прокомментировал Блейз. — С чего вдруг такая агрессия?

— Он жалок. Раздражает. Молчаливый и высокомерный.

Забини хихикнул.

— Кого-то напоминает, а? — с улыбкой спросил он.

— Что? — не понял Астор. — Ты на что намекаешь? — вскочил он в следующую секунду.

Блейз захохотал и сбежал с сияющим видом из Зала.

— Забини! Астор! — заорал с другого конца Роули. — Имейте совесть!

Нотт, вроде бы не виноватый, потупился и уткнулся в стол, Астор закатил глаза.

Вечером, когда Сицилий блуждал где-то со своими старшекурсниками, Тео застал Блейза неожиданно меланхоличным.

— Ты в порядке? — встревоженно спросил он, усаживаясь рядом. Забини оторвал взгляд от звездного неба и пожал плечами.

— Я никогда не осознавал смерть, — неожиданно тихо и серьезно сказал он. — Даже когда мой дедушка умер, я не плакал. Мы не были особо близки, но он всегда был добр ко мне. Наверное, мне стоило больше с ним общаться… Он хотел бы этого. Я об этом жалею, надо было уделять ему больше внимания. И когда умер мой попугай, я совершенно не расстроился, только со временем осознал, что их больше нет… Что я никогда их не увижу, не услышу как дедушка спрашивает меня, как дела, как неловко обнимает, как с лукавым видом дарит дешёвую шоколадку… Даже если он доставлял неудобства бабушке, если он был плохим мужем, он был хорошим дедушкой. Я ему так этого и не сказал… — Забини помолчал. — А вот эту гриффиндорку я совсем не знал. И я даже не замечу, что её больше нет. Была и теперь нет, никакой разницы… Её же кто-то будет помнить? — он очень серьезно посмотрел Нотта.

— Ну, да, хотя бы родители, — растерянно пробормотал он. Блейз какое-то время разглядывал друга, а потом вдруг широко улыбнулся.

— Приступ философии в здании! Всем приготовить свои меланхолии и депрессии! — он подскочил и встал в боевую стойку. — В бой!

— Слушай, я всегда рядом, если ты захочешь поговорить… — сказал Тео, но Забини его прервал.

— Всё в порядке! Эй, дашь списать травологию?

Громко хлопнула дверь, открывшись так сильно, что стукнулась об стену. В спальню влетел разъяренный Астор.

— Что ты?..

— Грёбанный Гарри Поттер! Он посмел… — Сицилий задохнулся от злости. — Он ещё пожалеет об этом! — он, сопровождаемый растерянными взглядами замерших однокурсников, резким шагом направился к кровати Гарри.

* * *

После обеда к Поттеру подошла нервная Гермиона.

— Эй, ты в порядке? — заботливо спросила она.

— Ну да, — немного недоуменно сказал он, наклонив голову набо. — Почему… А! Да, очень жаль Салли, хороший был человек.

— Ты же не винишь себя?

— Почему я должен винить себя? — он нахмурился.

— Она ведь после твоих слов плакала в туалете перед смертью, поэтому не была на ужине и пропустила объявление… Там он её и нашел.

Гарри молча смотрел на Гермиону.

— О-о-о… — осознала она. — Ты не знал…

— Конечно, не знал, кто бы мне сказал. Нет, я не виню себя, любой, кто не был на ужине, мог бы попасться. Нет, представляешь, и они называют эту школу самым безопасным местом в мире! Волшебники вообще понимают значение слова «безопасность»? Что тогда…

— Гарри, — прервала его Грейнджер.— Салли умерла.

— И что? — искренне не понял Поттер.

Гермиона, будто не веря тому, что слышит, разглядывала лицо Гарри в поисках скрытых страданий. Она устало потерла лоб.

— Мне надо побыть одной. Я… чувствую себя не очень хорошо.

Гарри проводил Гермиону растерянным взглядом. Он сделал что-то не так?

Остаток дня он провел в библиотеке, изучая тему квиддича, самого идиотского спорта в мире. Какой смысл в снитче? И они летают на метлах! Как это может быть удобным?!

Когда он вышел, читая книгу на ходу, за окном уже стемнело. Гарри был уже на полпути, но его остановил знакомый растягивающий гласные голос.

— Гарри Поттер. Мои соболезнования твоей утрате. Только странно, ты почему-то не выглядишь грустным. Я ожидал твоих слёз, но ты меня та-ак разочаровал.

Он обернулся к ранее не замеченным Малфою с телохранителями и хмурому Астору.

— Вы теперь в одной команде? — спросил Гарри. Сицилий поморщился.

— Не твое дело, придурок. Отвечай на вопрос! — крикнул Малфой.

— Конечно. Как только ты мне его задашь.

Малфой вспыхнул и кинулся на Гарри, но тот увернулся, кинул со всей силы книгой в Гойла, отпихнул Малфоя и под конец нанес удар ногой по самому больному месту Крэбба, прежде чем свалился, обездвиженный Астором.

— А прыти у тебя побольше стало, — сказал Сицилий. — Нужен еще один урок? — спросил он, поднимая палочку. — Как раз для такого урода, как ты. Если я твою дражайшую бабушку убью, ты тоже глазом не моргнешь? Ах да, у тебя же её нет. Ну, если на магглов тебе тоже плевать, я тебе руку пожму…

— ВЫ ЧТО ТВОРИТЕ?! — закричал возмущенный девчачий голос. — Отойдите от него!

— Не лезь, грязнокровка, — презрительно произнес Астор.

— Фините Инкантатем! — указала Гермиона на Гарри. — Вы подлые, безмозглые змеи! Как вы…

— Экспеллиармус! — сказал он, выхватывая палочку Астора. — Петрификус Тоталус, Петрификус Тоталус, Петрификус Тоталус. Бежим! — он схватил Гермиону за руку и рванул вниз по коридору.

— Стой, а как же?..

— Забей! Пусть подумают над своим поведением! — спустя какое-то время он остановился, решив, что они уже достаточно далеко. Гарри устало опустился на пол, пытаясь отдышаться, и облокотился на стену.

— Я… не привыкла… к забегам… — сказала такая же вымотанная Гермиона. — Гарри? — растерянно спросила она, заметив, как Поттер закрыл лицо руками. — Ты в порядке? Испугался? Давай расскажем учителям, они…

— Нет, — отнял руки от абсолютно сухого лица Гарри и судорожно продолжил. —Нет, не надо. Они ведь правы, абсолютно правы. Я ничего не почувствовал, когда узнал о ее смерти, ничегошеньки кроме облегчения… Я знаю, что это ненормально, я просто урод…

— Нет-нет-нет, Гарри, — судорожно пыталась успокоить его Гермиона. — Ты не такой, это просто твоя реакция!

— Ты не знаешь меня, Гермиона, — всё чаще дышал он, зарываясь пальцами в волосы. — Я и на Хагрида наплевал, он умер при мне, а мне было плевать! Что со мной не так, Гермиона, что со мной не так?!

Грейнджер открывала и закрывала рот, пытаясь среди панически метушащихся мыслей найти ту, что сможет успокоить срывающегося Гарри. Она закрыла глаза, медленно вдохнула и выдохнула.

— Послушай, — она села рядом с Гарри, попробовала положить руку ему на плечо, но он вздрогнул и она её отдернула. — Послушай. Все люди разные, нормальности на самом деле не существует! Разве это не круто, что ты можешь сохранять спокойствие тогда, когда остальные не в себе? Многие воспримут это как огромное преимущество! Даже я хотела бы не чувствовать скорбь! Думаешь, это приятно, расстраиваться, когда кого-то больше нет? Это ужасное чувство! Тебе повезло, что ты лишен его!

Гарри задышал спокойнее, сглотнул и тихо сказал:

— Да, спасибо. Спасибо, Гермиона. Не знаю, почему я… — он прокашлялся. — Я пойду, ладно? Теперь я в порядке, спасибо.

— Гарри… — растерянно сказала Гермиона, но он уже поднялся и, пошатываясь, направился в сторону Слизеринских подземелий. Грейнджер посидела немного и, в конце концов, вернулась в Гриффиндор.

Раз за разом перед ней вставало воспоминание, как Гарри накидывается на Сицилия, его взгляд, когда она впервые обратилась к нему, его замкнутость, его равнодушие от смерти Салли, как он сорвался на неё, его глаза, как у мертвой рыбы, его дрожащие руки, зарывающиеся в волосы…

Она ходила по спальне из угла в угол, нервно кусая кулак.

Должна ли она сказать об этом кому-то? Гермиона видела брошюры о депрессии и суицидах, в которых советовали сообщить взрослым, если кто-то из знакомых ведёт себя странно, просто для их же блага. Но он тогда возненавидит её! И как волшебники решают такие проблемы? Гермиона пока не слышала ни слова про психические заболевания в магическом мире.

Стоит ли вообще с ним оставаться? Он определенно очень, очень опасен. Что правильнее, сказать взрослым и нарваться на его злость или просто молча отдалиться от него? Да он тогда станет новым Темным Лордом! Возможно, Гермиона — единственная возможность этого избежать!

Она делала очень много неправильного за эти два месяца, и ей это совсем не нравилось. Гермиона с трудом спала, раздумывая о своих ошибках, а когда писала родителям, раз за разом хотела рассказать обо всем, но не могла. Что же ей делать сейчас? Куда приведёт её Гарри Поттер?

— Ты чего мельтешишь, Грейнджер? Завтра тест, что ли? — спросила читающая журнал Лаванда.

— Нет, нет, просто… Это личное, — Гермиона села на свою кровать, грызя ногти.

— Ого, у нашей зубрилки появилось что-то личное! — хихикнула Браун. — Давай в том же духе, может, человеком станешь!

Гермиона отмахнулась от соседки и постаралась отвлечься, читая книгу.

Что же делать с этим Гарри Поттером?

— Миссис Каммингс, мне так жаль, — сказала Марция, положив руку на плечо бледной женщине с влажными глазами.

— Спасибо, мисс...

— Дуглас, мэм. Я знала вашего мужа по работе. Это всё так неожиданно, — она всхлипнула. — Не могу представить, как вам тяжело.

— Спасибо, мисс Дуглас, я стараюсь держаться, — дрогнувшим голосом сказала миссис Каммингс и повернулась к другой женщине. — Миссис Джонс, я рада вас видеть…

Марция отошла в сторону, наблюдая за обменивающимися любезностями людьми. Она не хотела выделяться и потому на время изменила розовый цвет волос на коричневый и, судя по однообразным цветам, это было верное решение.

— Мистер Питерсон? Вы были коллегой Джошуа?

Печальный светловолосый мужчина грустно кивнул.

— Мы много работали вместе.

— Я слышала о его последней работе… Так жаль, что он не смог её закончить. Очень интересно дело.

— Разве? С тех пор, как он узнал о маггловских историях про масонов и иллюминатах, он помешался на теориях заговора, — Питерсон поморгал и дернул губами. — Как вы об этом узнали? Он был тем ещё параноиком, никому не говорил кроме меня и заместителя Боунс. Харрис даже грозился его уволить… Они много спорили. А кто вы…

— Забудь, — отрезала Марция. Питерсон замер на секунду, глядя в пустоту остекленевшими глазами, а потом опять посмотрел на Марцию.

— Добрый вечер, — сказал он. — Вы что-то говорили?

— Мой знакомый, Чарльз Смит, сказал, что смерть Джошуа была довольно необычна, и он хотел бы подробнее её изучить. Что вы думаете об этом?

Питерсон нахмурился.

— Я думаю, это ерунда, но если ваш знакомый сможет докопаться до чего-то интересного, флаг ему в руки. А вы кто?

— О, просто коллега Джошуа, мы были не особо знакомы.

Питерсон рассеянно кивнул.

— Я пойду... — он кивнул на стол с напитками.

— Да, конечно! — сочувствующе дотронулась до его плеча Марция. — Мои соболезнования.

— Спасибо.

* * *

— Я слышал о вас, — кивнул Харрис, расписываясь на каком-то документе, — но никогда не видел. Что вас привело сюда?

— О, нет, мы пару раз виделись, мистер Харрис.

Мужчина с всё ещё черной, но уже покрывшейся сединой шевелюрой вежливо поднял брови.

— Как скажете. Так зачем вы здесь, мистер Смит?

— Я слышал, что случилось с Патрисией Уорд и вашим подчиненным, Джошуа Каммингсоном. Мне так жаль, это такая потеря для Отдела магического сотрудничества!

— Джошуа Каммингс? А, этот молодой человек. Да, очень жаль. Но я всё ещё не понимаю, зачем вы здесь.

— Министр, — сказал Чарльз, — попросил меня помочь с расследованием, — Харрис хмыкнул. — И я заодно заглянул на место смерти мистера Каммингсона. Очень любопытное дело, на балконе, откуда упал горшок, никаких цветов…

Джон Харрис едва заметно напрягся и сплел пальцы.

— Насколько я помню, профессионалы, — тут он сделал ударение, — не нашли ничего подозрительного.

Они какое-то время смотрели на друг друга с вежливыми выражениями лиц.

— Верно, — проговорил Чарльз, — я просто хотел попросить обратить на это дело немного больше внимания. Я хочу ему помочь, и прошу об этом всех, кого могу.

— Я учту ваше замечание, мистер Смит, а вы лучше сосредоточьтесь на деле мисс Уорд.

— Конечно. Спасибо за ваше время, мистер Харрис.

Чарльз поднялся из кресла, чуть поклонился и вышел из комнаты. Дверь с надписью «Заместитель главы Отдела Магического правопорядка Джон Уильям Харрис» мягко закрылась за ним. Джон откинулся на спинку кресла, задумчиво постукивая пальцами.

— Я сегодня уйду пораньше, Стивен, — сказал он своему секретарю в соседней комнате, поднимаясь и надевая пальто.

— Конечно, мистер Харрис. Мне передать мадам Боунс?

— Не стоит.

Джон пересек холл, кивнув паре сотрудников, вышел на улицу, остановившись возле стены какого-то серого здания. Мимо проходили десятки незнакомых магглов, ездили машины, создавая нужный для сосредоточенности фоновый шум. Джон закурил, используя обычную маггловскую зажигалку и обычную маггловскую сигарету. Он выдохнул облако пара в промозглый ноябрьский воздух, и так наполненный дымом и туманом, а оттого серый и колючий. Глаза выхватили девушку в ярком желтом пальто, выделяющуюся на фоне однообразных зданий, людей и асфальта. Джон сощурился, выкинул сигарету на землю и аппарировал. Чарльз, следящий за ним издалека, довольно улыбнулся.

* * *

Гарри, покачиваясь и держась за голову, плелся в свою гостиную. Где-то в области лба билась тупая боль, он морщился и вздыхал. Изредка встречающиеся ученики проводили его недоуменными взглядами.

Когда он зашел в свою спальню, Гарри сразу почувствовал взгляды. Он и не сомневался, что они всё узнают. Тео смотрел как-то встревоженно и виновато, Блейз заинтересованно. Сицилий выглядел самодовольным и стоял, привалившись к стене и сияя улыбкой исподлобья.

Странное поведение. Он ожидал враждебности и угроз, а это… Настораживает. Крутя головой и переводя взгляд с однокурсника на однокурсника, он осторожно подошел к своей кровати и откинул полог.

На сбитом одеяле лежали щепки его расколоченной гитары.

— Эту штуку очень удобно ломать, — сообщил очень довольный Астор.

— Зачем?.. — с трудом выдавил Гарри, не в силах отвести взгляд от того, что осталось от его вещи.

— Ты серьезно спрашиваешь? Очевидно, ради мести.

Нотт кусал губы и переводил взгляд между ними, Блейз качал головой, тря лоб.

— Какого… — его голос сорвался. — Какого хрена?! — заорал Поттер и стекла в фальшивый окнах повылетали. Все вздрогнули, а Забини крикнув «Я сваливаю!» выскочил из спальни. Гарри подошел к Астору, сжимая кулаки. — Нахрена?! Почему именно гитару?! Зачем… — он тяжело дышал.

— Ты же не нападешь на меня при свидетеле? — Сицилий бросил нервный взгляд на одинокого Нотта. Кровати затрещали и треснули. — Слушай, успокойся, ты же всё тут расколотишь!

— А ты не переживал, когда ломал мою вещь?! — он схватил Астора за воротник. Тот сначала испуганно схватился за его руку, а потом расслабился и самодовольно улыбнулся.

— Похоже, это было слишком для маленького Поттера.

Гарри недоуменно нахмурился и вдруг пошатнулся. Он вытер нос и удивленно уставился на кровь.

— Что тут происходит? — раздался хмурый голос и Гарри, повернувшись, увидел Рона.

— Я… — начал он тихо и потерял сознание.

Какое-то время все озадаченно смотрели на валяющуюся тушку Национального Героя.

— Я уж подумал, что мы тут пришествие нового Темного Лорда видели, — пытался поправить растянувшийся воротник и выглядеть уверенно Астор. — А он свалился от магического истощения.

— Идиоты, — бросил Рон, поднял Гарри на руки и вынес из спальни.

— Нет, я… — встрепенулся Тео, но Уизли уже вышел. Нотт обвиняюще посмотрел на Сицилия.

— Да, я понял, это была плохая идея. Зато Поттер себе принца нашел! — попробовал пошутить он, но Тео ничуть не улыбнулся. — Ну прости!

Нотт покачал головой и быстрым шагом покинул комнату. Астор вздохнул в пустой комнате.

* * *

Лед, покрытый тонким слоем снега, простирался на километры, и только где-то на краю горизонта виднелись черные горы. Пустота и тишина давила на уши. Только рыба, непонятно как оказавшаяся на поверхности, билась об лед, замирала, а потом опять судорожно выгибалась и подскакивала. Гарри медленно подошел к ней, выдыхая пар, смотрел на её отчаянные попытки попасть под воду. Спустя какое-то время, она дернулась в последний раз и замерла. Гарри медленно опустился, смотря в её пустые выпуклые глаза. На уши давила тишина. Гарри выдохнул, подняв облако пара, и вдруг лед затрещал и в одно мгновение разломался на большие осколки, океан вытолкнул на поверхность огромные волны, которые за секунду поглотили Гарри, захватив его в глубину холодных волн. Он отчаянно забился, поднимаясь наверх, но на поверхности опять был толстый слой льда, сквозь который виднелся размытый силуэт рыбы. Гарри бил руками об щит между ним и свободой, стирая руки в кровь, пока обжигающая холодом вода наполняла легкие.

Гарри очнулся в уже знакомом Больничном Крыле, выслушал лекцию мадам Помфри о магическом истощении (хотя никто и не подумал предупредить первокурсников об этом) и выпил десяток зелий.

— Как я тут оказался? — спросил он.

— У вас было сильное магическое истощение, видимо, из-за неконтролируемого выброса. Вас принес мистер Уизли.

— Рон… меня принес? — растерялся Гарри.

— Да, мистер Поттер, он вас принес.

— О…

Мадам Помфри изучающе разглядывала его.

— Похоже, мистер Поттер, вы нагло игнорируете мои советы. Если вы не перестанете изводить себя, простуда или истощение покажется вам мелочью. Помяните моё слово, вы сведете себя в могилу, — строго выговаривала она. — Проводите больше времени на свежем воздухе, хорошо спите и питайтесь, иначе свалитесь с ног ещё до конца первого курса. Пейте Укрепляющее утром через день и вернитесь ко мне через неделю, поняли меня?

Гарри подавил рвущийся злобный ответ и пробормотал:

— Да, извините, просто я так скучаю по своей семье, — он хлюпнул носом.— Ещё и эта история с дядей, и нападение… Я так и не знаю, кто это был…

— Да, мистер Поттер, я помню как удачно ваш рассказ с «Я упал» поменялся на «Я ничего не помню». Не знаю, кого вы покрываете, — её взгляд смягчился, — но я всегда готова вас выслушать, что бы ни случилось.

Гарри мысленно выругался.

— Спасибо огромное, мадам Помфри!

— Хорошо питайтесь, поняли? Только попробуйте проигнорировать мои слова! — она поднялась с кровати и направилась к выходу. — Отдохните ещё пару часов, потом можете идти. И не забудьте Укрепляющие!

— Мадам Помфри! — остановил её Гарри. — Скажите, а волшебники болеют маггловскими болезнями? Ну там, вроде рака, воспаления легких или Альцгеймера?

— Разумеется, — кивнула колдоведьма. — Но мы давным-давно научились их лечить. Не волнуйтесь, мистер Поттер, особенно в вашем состоянии.

— Спасибо! — заулыбался Гарри. — Мне намного легче!

Гарри проводил радостным взглядом мадам Помфри, его улыбка поблекла и он откинулся головой на спинку кровати. Лечат, значит…

В библиотеке он задал Гермионе давно волнующий его вопрос.

— Как думаешь, почему волшебники долго живут?

Гермиона подняла расфокусированный взгляд от книги, помолчала, пока до неё доходила суть вопроса и рассеянно сказала:

— Из-за магии?

— А если откинуть эту версию? Какие другие варианты? Я тут подумал… например, экология. Может ли быть, что маги ставят какие-то щиты от грязного воздуха?

Гермиона окончательно вернулась в этот мир и с заинтересованным видом постучала пальцами по подбородку:

— Возможно. Кажется, воздух тут и вправду чище. Ещё в первые дни в магическом мире я заметила, что чувствую себя энергичнее. Тогда я решила, что это из-за невероятных новостей и открытий, но сейчас думаю, что это может быть и воздух… Мы с семьей как-то отдыхали в горах, ходили там на экскурсии и в походы и почти не уставали, а дома я после небольшой пробежки полностью истощенная.

— А ещё они питаются выращенным в огороде и почти все вещи сделаны вручную из натуральных веществ.

— Что, ты тоже против ГМО? — неодобрительно посмотрела на него Гермиона.

— Нет, но всякую химию магглы всё же используют.

— Волшебники тоже не идеал, — огрызнулась Грейнджер.

— Ещё я думал о медицине. Маги с легкостью лечат почти любые болезни, а здоровье проверяют одним взмахом палочки, в то время как магглы должны пройти десятки обследований.

— Прямо почти любые? — засомневалась Гермиона.

— Да, — кивнул Гарри. — Даже рак. Я специально уточнил у мадам Помфри.

Грейнджер с открытым ртом уставилась на Гарри. Он почти слышал, как со звоном разрушаются её представления о магическом мире.

— У меня дедушка умер от рака, — наконец, выдавила она. — Ещё до моего рождения. Но он мог бы жить, если бы они не скрывались…

— Думаю, они не могут раскрыться. То есть мы, — поспешно поправился Гарри. — Магглы к такому не готовы.

— Но они… мы должны сделать хоть что-нибудь! Нельзя же просто давать миллионам людей умирать! — с жаром воскликнула Гермиона. — Может, основать частную компанию, якобы занимающуюся разработкой новейших технологий в сфере медицины, а в реальности продавать зелья и всё такое!

— К тому же, мы не знаем, умеют ли маги лечить магглов, — добавил Гарри, жуя перо.

Гермиона замолчала.

— Тогда… надо спросить у мадам Помфри.

— Спроси. Только без меня.

— Почему?

— Не хочу попадаться ей на глаза.

— Почему?

— Она мне лекции читает, говорит больше есть и спать, — с легким раздражением ответил Гарри.

— Она права, — заметила Гермиона. — Гарри, на тебя страшно смотреть…

Поттер резко вскочил, с громким стуком опустив ладони на стол.

— Я не нуждаюсь в твоих комментариях, — прорычал он и, схватив сумку, быстрым шагов выбежал из библиотеки.

Страшно смотреть, подумал Гарри. Класс.

На следующий день Гермиона нагнала его, когда он шел на Заклинания.

— Прости, — сказала она. — Я не хотела тебя обидеть. Просто ты и правда немного худой, так и хочется тебя накормить…

Гарри хмуро молчал.

— Я написала родителям, у меня мама психолог, — продолжила она, вытаскивая из сумки кусок пергамента, исписанный аккуратным почерком. — Я заметила, у тебя небольшие проблемы с агрессией, вот советы, как с этим справиться…

Гарри резко остановился, и Гермиона замолчала.

— Мне не нужна твоя помощь, Грейнджер.

— Гарри, я хочу лучшего! После случая с Сици… — она спохватилась, оглянулась по сторонам и придвинулась к Поттеру, понизив голос. — Случая в библиотеке тебя могли исключить или даже посадить! И Салли… Такое не должно повториться!

— Боишься, что я на тебя нападу? — сощурился Гарри.

— Конечно, нет! — уверенно сказала Гермиона. — Я знаю, что ты никогда меня не тронешь!

Он вспомнил все те случаи, когда хотел задушить её и засомневался.

— Ладно, — сказал он, помолчав, и нехотя взял пергамент. — Я попробую.

Тем вечером он нашел Рона сидящим в гостиной перед камином с шахматами.

— Кхм, — Гарри откашлялся. — Это… спасибо, что отнес в Больничное Крыло.

— Пожалуйста, — Рон переставил коня.

— Ага… Ладно, я пойду?.. — Гарри медленно повернулся и оглянулся, отвернулся, а потом посмотрел на Рона и опять отвернулся, и опять посмотрел.

— …Хочешь сыграть? — нехотя спросил Уизли.

— Хочу, — с готовностью сказал Поттер и сел напротив Рона. — А как в это играть?

Уизли сжал зубы и медленно выдохнул.

Уже в ноябре всё занесло снегом, окна покрылись льдом, а изо ртов вырывались облачка пара. Вставать по утрам и вылезать из теплой кровати в холодные гостиные и коридоры стало ещё сложнее. Гарри в основном лежал под одеялом с книгами и музыкой. Каждое утро начиналось с борьбы и воплей Блейза, не желающего вставать, и Тео, который пытался вытащить его на завтрак.

А Гарри наслаждался. Холод снаружи хоть и жутко раздражал по утрам, но дарил невероятное чувство уюта в остальное время. Возможность оказаться в тепле, когда на улице мороз, укрыться тяжелым одеялом и не выходить в очередной раз чистить двор от снега, была довольно новой и сногсшибательно приятной. Большую часть времени Гарри чувствовал себя полусонно спокойным, головная боль, как и желание лезть в передряги, прошли. Так что весь ноябрь и декабрь он провел без происшествий.

На каникулы уехали почти все слизеринцы кроме Гарри, Рона, Дафны Гринграсс и трех старшекурсников. Он был готов уехать только ради новой закупки маггловских книг (библиотека была очень скупа в плане хотя бы художественной литературы), но вовремя одумался и остался.

Вечер в Сочельник он провел в компании оставшихся однокурсников. Темную гостиную освещал только дрожащий огонь камина, заполняющий его на полтора квадратных метра. Рон стучал шахматами по доске, Дафна хрустела волшебным светящимся попкорном и смотрела на огонь, а Гарри шелестел страницами книги. Первым ушел Рон, доиграв партию, потом Гарри, почувствовав себя неловко наедине с почти незнакомой девочкой.

В спальне он почти сразу лег спать, чувствуя странное предвкушение подарков.

We wish you a Merry Christmas

We wish you a Merry Christmas

We wish you a Merry Christmas and a Happy New Year

Good tidings we bring to you and your kin

We wish you a Merry Christmas and a Happy New Year

Now bring us some figgy pudding

Now bring us some figgy pudding

Now bring some out here

— С Рождеством, сладенький мой! — дернула его за щеку Петуния. — Вот твои подарки! Тебе и твоему братику по тридцать штук!

Гарри уставился на огромную ёлку и горы подарков возвышающихся до потолка, который почему-то бы таким высоким, что его совсем не было видно. Он поднялся со стола и направился к долгожданным коробочкам, но остановился, почувствовав какую-то тяжесть.

Он был толстым, очень толстым, даже больше Дадли. По его спине тек пот, а грудь тяжело поднималась и опускалась.

Против его воли его лицо скривилось.

— Только тридцать?

— Прости, маленький, просто нам тяжело на вас двоих подарки покупать!

— Он не маленький! — гордо заявил Вернон, выглядывая из-за газеты. — Он великан, совсем в меня! Наши сыновья — гордость всего нашего рода!

— А завтра пойдем выбьем из Поттера всю ненормальность! — заговорщически прохрипел ему на ухо Дадли.

— Да! — согласился довольный Гарри и потер руки.

Гарри проснулся первым и спустился в гостиную, прижимая к груди драгоценную “Теорию заклинаний”, подаренную Гермионой, — первый его подарок за всю жизнь. Странное одеяло-невидимка осталась в спальне, он решил опробовать её ночью.

Он не сразу заметил изменения — весь купольный потолок изображал прекрасный небосвод, наполненный звездами сногсшибательной красоты, россыпями сверкающий точек самой разных цветов — фиолетовых, голубых, желтых и белых. Он никогда в своей жизни не видел такого неба и вряд ли что-то подобное можно было увидеть хоть где-нибудь в Великобритании. Гарри зачарованно шагнул и чуть не наступил на Дафну, лежащую на полу, раскинув руки.

— Это ты сделала? — прошептал он.

— С чего ты взял? — меланхолично спросила она.

— Ты осталась последняя вчера.

— Это была не я.

— Не ты? — тупо переспросил Гарри.

— Не я.

Гарри какое-то время молчал, а потом уверенно сказал.

— Врешь.

— Вру.

— Зачем?

— Я скромная.

Гарри разглядывал потолок, пока не затекла шея. Тогда он опустился на пол рядом с Дафной, сложив руки на животе. Сбоку, над шкафами, начала заниматься заря.

— Это как в Большом Зале? — приподнялся Гарри, глядя на Дафну.

— Да.

— Но как? Это же курс седьмой, если не уровень Дамблдора!

— Ерунда. Всего лишь руны и пару заклинаний.

— Но зачем?

Дафна молчала так долго, что Гарри успел забыть о своем вопросе.

— Потому что это прекрасно и так безгранично. Все эти звезды на самом деле огромные огненные шары, окруженные планетами, неподвластными нашему воображению, на которых может жить что-то, что мы даже представить можем; а вокруг черные дыры, кометы, туманности, галактики… Я бы отдала всё, чтобы туда попасть, увидеть это своими собственными глазами…

— Ты странная.

— Странная? — повернулась к нему Дафна.

— В смысле, для чистокровной волшебницы! — поспешно поправился он. — Я не думал, что вы можете быть такими… эм… мудрыми. Обычно маги не задумываются о таких вещах.

— Да. Ты прав. Может, если бы магглы и маги…

— Откуда это? — прервал её Рон, вышедший из спален.

— Дафна сделала, представляешь? Сама!

— Круто вышло. Идете на завтрак? — бросил быстрый взгляд на потолок Рон.

— И не посмотришь на небо?

— Я его каждый день вижу, чего ещё смотреть? — пожал плечами Рон, следуя к выходу.

Дафна и Рон оказались очень похожими и одновременно очень разными. Они оба были малоэмоциональными, но если Рон был скорее мрачен и равнодушен, то Дафна — ленива и апатична. Она иногда становилась очень вдохновленной и взбудораженной, но это состояние быстро проходило, и она лишь меланхолично жевала. Дафна ела постоянно — конфеты, чипсы, бутерброды, сухарики, попкорн. Гарри считал это проявлением ещё одного чуда — он никак не мог понять, откуда она это берет и куда это потом девается — Дафна была худой и бледной.

А ещё она оказалась настоящим гением. В маггловском мире её назвали бы вундеркиндом, отправляли бы на олимпиады, дали бы несколько классов, но в магическом мире это приносило ей не больше скупых похвал и оценок. Звездное небо в слизеринской гостиной она создала с помощью десятка бережно выведенных рун, хотя и призналась, что знает только половину из них, и нескольких зубодробительных заклинаний. Её знания, ловкость в их использовании, приятная внешность и знатность семьи заставляли Гарри чувствовать себя муравьем рядом с львицей. Единственным, что ей не давалось, была боевая магия. И хотя занятия с ней приносили неоспоримую пользу и помогали ему лучше разобраться, он всё чаще предпочитал избегать её и следующее за ней чувство зависти.

Гарри долго уговаривал Дафну помочь ему с изучением магического мира. Гринграсс всегда честно отвечала на любые вопросы, но делала это лениво и избегала разговора, хотя и прекрасно слушала (или скорее делала вид). Гарри узнал, что её семья — чистокровная примерно на две трети и занимает девятое место в рейтинге Маршала Эйвери. Они довольно терпимо относятся к магглам — снисходительно — да, но терпимо, потому Дафна относительно свободно читала маггловские книги и посещала другую сторону Лондона. У неё есть младшая сестра — Астория, с которой у Дафны не самые лучшие отношения из-за различий характеров, вкусов и умственных способностей — Дафна считала сестру глупой, но Гарри, по её рассказам, скорее сказал бы, что Астория — самый обычный десятилетний ребенок, в отличии от Дафны.

Гарри с трудом осознал, что у него теперь три человека, которых можно было назвать друзьями. Это были неправильные друзья, не такие, как у обычных людей, но на большее он не рассчитывал. Они все не особо общались, Рон и Дафна в основном молчали и редко сами начинали разговоры, а с Гермионой он только обсуждал некоторые книги. С Роном он иногда проводил вечера за шахматами (Уизли оказался отличным игроком, и Гарри выигрывал только каждый пятый раз), с Дафной делали уроки, с Гермионой сидели в библиотеке. Последнее, правда, всё реже, потому что Гарри в полной мере наслаждался возможностью не работать на холоде, а сидеть в тепле и уюте за приятным времяпрепровождением. Гостиная и спальня были прохладнее пододеяльного пространства, но и в пример не шли с морозом в коридорах. Половина школы шмыгала носом и чихала все уроки и дружным непрекращающимся ходом шли к мадам Помфри. Гарри никак не мог понять, неужели нельзя было найти способ согреть волшебную школу?

— Меня укусил комар, — сообщил на весь стол Блейз, набивая рот овсянкой.

— Поздравляю, — равнодушно сказал Астор.

— Я вам говорю, они водят нас за нос! — с жаром воскликнул Забини.

— Почему-то это звучит смешно по отношению к комарам, — захихикала Панси.

— Вот есть теории заговора, что миром правят коты или там дельфины! — продолжил Блейз, подскакивая. — Нет! Это всё комары!

Гарри поднял голову, следя за Дафной. Та со знакомым Гарри блеском в глазах подбежала к столу, схватила тост и так же быстро исчезла. Что ещё она придумала?..

— Не-е, — протянул Тео. — Это всё жидорептилоиды, точно тебе говорю.

Гарри подавился едой и закашлялся.

— Кто? — не понял Блейз. Астор перестал есть.

Гарри не сдержал смех. Тео ему подмигнул.

— Это знают только избранные.

Тем же вечером Дафна с широкой улыбкой опустилась рядом с читающим Гарри.

— Мне надоело тебя учить. Да не делай такое лицо! — закатила глаза она. — Слизеринцев не любят, да? Я предлагаю устроить что-то вроде клуба, уроки делать вместе, подтягивать друга по предметам, вместе другие факультеты строить! Я нашла подходящий заброшенный кабинет, наведем там порядок и будет отличное место!

Гарри моргнул.

— Тебе так сильно не хочется со мной заниматься?

— Ну что ты! — протянула она, нервно смеясь и отводя глаза. — Я хочу всему факультету помочь!

— Я не против, — поколебавшись, ответил Гарри. — Только вряд ли другие будут рады мне.

— Расслабься! — отмахнулась Дафна и тут же исчезла.

Первое собрание состоялось уже в следующие выходные. Они расположились в одной из заброшенных аудиторий, где Гринграсс прибралась и расставила парты в форме квадрата.

Когда Гарри пришел, Дафна уже сидела за партой, вытащив тетради и учебники. Дафна, положив голову на ладонь, лениво смотрела на окно, из которого виднелся кусок голубого неба, и перевела вялый взгляд на вошедшего Гарри. Тот озадаченно обвел полупустой класс и посмотрел на наручные часы.

— Уже одна минута шестого, — сказала Дафна точное время даже не смотря на часы.

— Эм, я ошибся временем?

— Нет, ты пришел как раз вовремя. Думаю, другие опаздывают. Надеюсь. Садись, — она махнула рукой на парту напротив и опять уставилась в окно.

Гарри сел, вытащил пару учебников и уткнулся в книгу по иллюзиям. В классе повисла тишина, прерываемая только шелестом страниц.

— Привет, — послышалось от входа. В проходе с мягкой улыбкой стоял Тео. — А где остальные?

Дафна молча пожала плечами.

Когда большая стрелка на часах пересекла пятнадцать минут, Гарри не выдержал.

— Давайте попробуем пока втроем, — он отложил книгу.

— Давай! — оживился Теодор.

— М-м-м… — Гарри выжидательно смотрел на Дафну, надеясь, что та возьмет на себя руководство, но она только отвечала ему таким же взглядом. — Ладно, есть что-то, в чем вы особенно хороши?

Они задумались.

— Наверное… астрономия и полеты, — сказал Тео.

— Во всем, кроме травологии и истории магии, — невозмутимо ответила Дафна.

— Зачем тебя тогда дополнительные? — послышалось от двери.

— Для травологии и истории магии, — так же невозмутимо продолжила Гринграсс.

Блейз с широкой улыбкой прошел к ним и сел рядом с Тео.

— Насчет вопроса Гарри — я особенно хорош! — сказал он. Все выжидательно на него уставились.

— В чем? — поторопил его Теодор.

— Я просто особенно хорош!

Дафна фыркнула.

— А если серьезно? — чуть раздраженно спросил Гарри.

— М-м-м, — задумался Блейз. — Полеты и ЗоТи. А ты, Поттер?

— Я вырос у магглов, — пожал тот плечами. — Я пока ни в чем не хорош достаточно.

— Ты вроде заклинания и трансфигурацию неплохо знаешь, — заметила Дафна.

— Только то, чему нас учат. Я пока не особо определился, к чему у меня талант.

— К уничтожению Темных Лордов, очевидно, — слегка улыбнулась Гринграсс, приподнимая брови.

— Рон! — воскликнул внезапно Блейз. — Ты пришел, дружище! — он поднялся и направился к Уизли с широко раскрытыми руками. Тот увернулся от объятий и мрачно прошествовал на свободное место. Забини, ничуть не смутившись, тоже упал на стул.

— Извините за опоздание, — после паузы сказал рыжий.

— Двадцать минут, — равнодушно сказала Дафна. — В следующий раз двигайся резче.

Рон метнул на неё раздраженный взгляд и уставился в окно, скрестив руки на груди.

— Ита-а-ак, — протянул Блейз. — Эй, Рональд, в чем ты хорош? — Уизли немного озадаченно уставился на однокурсника.

— Из школьных предметов, — добавил Тео.

— Полеты и зелья, — после паузы ответил Рон.

— О-о-о! Первый зельевар! Найсово!

Повисло молчание. Блейз с улыбкой смотрел на остальных, выстукивая пальцами какой-то ритм, Дафна равнодушно пялилась в потолок, Рон — мрачно в окно, Тео с легкой растерянной улыбкой обводил однокурсников.

Гарри уже жалел, что пришел.

— Ладно, — наконец, сказал он. — Что нам из домашнего задания на понедельник?

Все, кроме Дафны, начали рыться в тетрадях.

— Эссе по Трансфигурации и Травологии, — первым нашел Тео.

— Хорошо. Кто-то что-то уже делал?

— Я сделал эссе по Трансфигурации, — сказал Нотт.

— Я тоже, — угрюмо пробормотал Рон.

— Так много идиотов собралось, — протянул прислонившейся к двери Сицилий. — Жалкое подобие слизеринцев.

Гарри враждебно на него посмотрел.

— Цил, — нахмурился Тео.

— Когда ты моей совестью заделался, Нотт? — раздраженно дернулся Астор.

— Кто-то же должен, если у тебя своей нет!

— Может, вам, недоделкам, и нужна совесть, но мне она нахрен не сдалась!

— Хватит! Почему ты такой злой?! — подскочил Тео. — Какая муха тебя укусила?!

— Ребят… — протянул растерянный Блейз.

— Если пришли сюда ссориться, проваливайте, — презрительно нахмурилась Дафна.

— Да кто вы такие, чтобы мне указывать?! — заорал Цил.

— Заглохни! — заревел Рон, поднимаясь. Гарри вжался в стул.

— Вы просто грязь в моих ногах! — завопил Астор, но его прервал Тео, накинувшийся на него, осыпая пинками. Пару секунд все стояли, растерянно взирая на Нотта, а потом кинулись его оттаскивать от испуганного Цила. Гарри на своем месте хихикал. Наверное, это его судьба, попадать под кулаки неуравновешенных.

Бледного, с кровоточащим носом Сицилия оттащили в больничное крыло, где мадам Помфри быстро посадила пострадавшего на кровать, выдала десяток зелий, помахала над ним палочкой и строго, скрестив руки на груди, уставилась на слизеринцев.

— Итак, что произошло? — грозно спросила она.

— Неудачно чихнул, — сказала Дафна, хрустя пёстрыми пчелками.

Озадаченный Астор, заметив подозрительным взгляд мадам Помфри, согласно закивал.

Нотт потом много извинялся, и Сицилий нехотя его простил, но больше никто и никогда Тео не злил.

На следующее занятие пришла Пэнси, через два присоединился недовольный отстраненностью от событий Драко.

Сама Дафна даже не пыталась руководить, только лениво пялилась в пространство, так что Драко попробовал взять руководство в свои руки. Продержался он только пару занятий — вел Малфой себя высокомерно, высмеивал других и не хотел никого слушать, так что собрание единодушно проголосовало за его отстранение. После него лидерами стали Дафна и Астор.

Поначалу они ставили собрание на определенные дни, но неожиданно для всех стали приходить почти каждый день, чтобы в тишине и спокойствии сделать задание и поговорить. Аудитория принимала всё более обжитый вид. Так как удобную мебель вроде кресел и диванов взять было негде, все, кто мог, попритаскивали всякие одеяла, подушки и пледы, которые постелили в углу прямо на пол. Драко и Пэнси даже писали домой и заказывали их в магазинах. По всему классу расставили стеклянные банки с волшебным огнем, на дверь навесили всевозможные запирающие и рассеивающие внимания для всех, кроме членов группы, заклинания, Тео принес разные растения, а возле стен поставили пару шкафов с книгами, безделушками и зачарованными на стазис полками, где хранилась еда (Дафна и Блейз несколько часов над ними мучались).

* * *

— Эй, Уизли!

Рон обернулся. К нему угрожающе приближались Малфой со своей командой силачей.

— Ты меня ударил! — прошипел белобрысый, убедившись, что их никто не слышит.

— Ну да, — пожал плечами Рон.

— Оскорбление Малфоев тебе так просто не обойдется! — тыкнул Драко в него пальцем.

— Я бы тебя оскорбил, — сказал Рон, — но это было бы издевательством над животными.

— Во-оу! — завопил взявшийся из неоткуда Блейз. Все уставились на него, и он закашлялся. — Продолжайте, я не слушаю.

— Мне надо идти, — недовольно произнес Уизли.

— Стоять! Я тебе не разрешал! — поспешно крикнул Малфой.

— Ты правда хочешь драться здесь, три на одного, при свидетелях? — он кивнул на делающего незаинтересованный вид Забини.

— Слушайся босса, — пробасил один из миньонов.

— Ты брокколи, урод, — сказал другой.

Малфой и Уизли недоумевающе на него посмотрели. Первый миньон понимающе ухмыльнулся.

— Брокколи — отстой, — объяснил он.

— У тебя что-то на подбородке, — сказал Рон. Миньон вытер лицо. — Нет, не на этом, на том, который дальше.

— Бум! — крикнул Блейз. Рон не сдержался и ухмыльнулся.

— Когда родится ребенок? — продолжил он.

— Ха!

— Я бы хотел есть как ты, — Уизли помолчал. — Не чувствуя себя виноватым за это.

Миньоны покраснели от гнева. Малфой старательно придумывал какое-нибудь оскорбление.

— Я-я расскажу отцу! — нашелся он.

— Валяй, — хмыкнул Рон, поворачиваясь к нему спиной. Блейз поднял к нему ладонь.

— Давай пять, парень! — сказал он. Уизли только нахмурился и прошел мимо. — Да ла-адно!

Рону было далеко не до этого. Он всегда знал, что отличается от остальной своей семьи. Те просто светились добротой и уютом, они вечно улыбались и смело боролись на стороне добра. Мерлин побери, они уже вечность держат на чердаке упыря, ведь его, как говорит мама, “Жалко прогонять”! Будь его воля, он бы выгнал эту тварь, чего бы это ему не стоило.

Эта вся слащавость и мягкосердечие вызывало у него тошноту. Он бы предпочел тишину и спокойствие всему этому хаосу, что творилось у него дома. Рон презирал способ жизни его семьи — бедность и простота. Ему казалось, он был единственным, кто замечал все эти жалостливые взгляды прохожих при виде их галдящей толпы. Семь детей, Мерлин! У его родителей есть хоть какие-то рамки?! Он отлично понимал старших братьев, уехавших при первой возможности. Вот только ему тут ещё как минимум шесть лет жить.

Он не хотел в Слизерин. Рон понимал, сколько проблем это принесет. Разочарованные родственники и злые змеи с факультета. Но он также осознавал, что это был единственный выбор. Гриффиндор был прибежищем добра и шума, Хаффлпафф — навязчивых заботливых “друзей”, а до Рэйвенкло он не дотягивал.

Рона очень сильно порадовало отсутствие реакции его семьи. Громовещатель не приходил, братья даже на глаза не попадались. Только близнецы строили рожицы и смеялись. Балаган. Слава Мерлину, он избежал их всех.

Реакцию он всё-таки получил в конце первой недели. Целых семь дней, хотя Рон был уверен, что братья за это время обменялись с родителями десятком писем. Его дорогу к столу в Большом Зале преградил Перси. Рон приготовился к истерике или лекции, но брат только передал ему конверт и смерил недовольным взглядом. Рон скривился.

— Они ждут ответа, — заявил Перси, глядя сверху вниз.

— Это стол Слизерина, — поджал губы Рон. Слизеринцы недовольно поглядывали на старосту Гриффиндора.

— Вали отсюда, Уизли! — крикнул какой-то старшекурсник.

— И заблудившегося братика с собой забери! — крикнул другой. Стол взорвался хохотом. Рон и глазом не моргнул, зато Перси злобно скривился.

— Что, теперь мы для тебя враги, слизень? — с презрением спросил он Рона.

— Шагом марш, придурок! — подскочил кто-то. Перси окинул его высокомерным взглядом, но ушел. Рон сжал письмо и засунул в карман. Он прочитает его потом.

Чарльз любил проводить утро в кафе «Saint arbre» неподалеку от его дома. Семейное небольшое заведение находилось в закутке, вдалеке от большой дороги, потому там всегда было очень тихо. В теплые дни хозяева выносили столы и стулья на улицу, украшали всё цветами и продавали множество разных вкусов бесподобного мороженого. В холодное время это всё было внутри, в тепле и с сотнями маленьких лампочек, не дающими чувствовать себя по-зимнему неуютно. Кофе в «Saint arbre» был одним из лучших во всем Лондоне, а ещё тут иногда выступали скромные музыканты с гитарой, укулеле или пианино, которое всегда стояло в углу. Заведение пользовалось большой популярностью, но поздним утром, когда большинство уже было на работе, оно пустовало. Тогда сюда приходил Чарльз, пил кофе или чай, заказывал вафли, крепы или круассаны.

То утро было чудесным — в кафе было почти пусто, только тихо играла девушка с гитарой и сидел пожилой мужчина с книгой, завтрак получился особенно вкусным, а сквозь тучи выглянуло такое редкое для зимнего Лондона солнце.

Чарльз перевернул страницу газеты.

Satin sheets cover my head

The world is louder in my bed

And my hollow window creaks

I haven't dreamt for weeks

And my eyes are open wide

Imagine faces in the night

They disappear when I blink

And reappear as I drift to sleep*

Девушка доиграла песню и затихла. Она вполголоса переговаривалась с официанткой в черно-белом и посмеивалась. Чарльз глотнул кофе и принюхался. Странный запах. Он покрутил головой, но всё было таким же мирным. Этот запах преследует его уже пару часов. Он прислушался, склонившись в сторону улицы, и ухмыльнулся. Рыба попалась на крючок.

Чарльз аккуратно сложил газету, согнув несколько раз, кинул её на край стола и размашистым шагом вышел из кафе. В лице тут же дохнуло холодом и снегом. Он поморщился, втянув голову поглубже в шарф, и направился налево, в пустынную улочку. Сзади послышались тихие шаги. Чарльз улыбнулся ещё шире и позволил лишить себя сознания.

Лязгнули цепи. Чарльз медленно разлепил глаза. Он находился в каком-то темном помещении, в углу мигала желтым огоньком одинокая свеча, а руки и ноги были охвачены цепью. Он поднял голову, разглядывая окружение. Рядом, опустившись на корточки, ухмылялся бородатый пожилой мужчина.

 — Ты лез не в свое дело, паренек. Такие как ты всегда долго не живут. Есть какие-то последние слова?

— Почему же вы меня сразу не убили? — поинтересовался невозмутимый Чарльз.

— Сначала мы немного повеселимся и зададим пару вопросов, — ещё шире улыбнулся мужчина. — Идет?

— Идет, — кивнул Смит. — Только давайте ролями поменяемся.

Он сделал рывок, вырывая цепи из стен и схватил мужчину за шею.

— Не двигайся, — приказал он, широко раскрыв глаза. — Отвечай честно на мои вопросы. Кто ты?

— Фрэнсис Мур, — прохрипел тот, бешено крутя глазами.

— Замечательно, Фрэнсис, — широко ухмыльнулся Чарльз. Через секунду на его месте стояла высокая светловолосая девушка. — Повеселимся? — сказала она, обнажая зубы.

Через полчаса она вышла, облизывая покрытые кровью пальцы. Если нужно было заняться чем-то грязным — на помощь всегда приходила Клара Конли. Она брала на себя главную роль нечасто, но всегда с размахом и вкусом.

Она оглядела пустынный коридор. По классике жанра, они находились в подвале, из которого выходили четыре двери — три на одной стене и одна на другой. Палочкой, которую Клара отобрала у Фрэнсиса, она открыла их все — они вели в три одинаковые пустые (кроме той, в которой была Клара — там было то, что осталось от Фрэнсиса) и лестницу, идущую наверх. Мягко и тихо ступая, она поднялась туда. Клара могла бы использовать Дезиллюминационные чары, но она всегда была слишком беспечной и шумной. Какой смысл избегать веселья?

Клара толкнула дверь и оказалась в небольшой гостиной. Она скривилась — и это логово злодеев? Больше выглядело как дом семьи среднего достатка. Ещё и неухоженный — она провела пальцем по пыльному комоду. Телевизора или любых других маггловских приборов в комнате не было.

Если верить Фрэнсису, а ему можно верить, её схватила организация, следующая идеям Волан-де-Морта и называющая себя «Sanguinis pura», что с латинского, очевидно, «Чистая кровь». Большинство участников — бывшие Пожиратели Смерти, все остальные были слишком молоды, когда Волан-де-Морт набирал людей. Ничего особенного они не сделали — пара убийств особо активных грязнокровок, продвижение угнетающих законов и устранение интересующихся. Вроде Чарльза… Делалось это максимально незаметно, ведь существование организации старались держать в секрете. Они и убрали Джошуа Каммингсона, но вот Патрисию Уорд они не трогали… Настораживало также, что Джон Харрис, заместитель главы Отдела магического правопорядка, в их рядах не состоял, как и коллега Джошуа, Питерсон. Кто тогда её сдал?

Она прислушалась, и проследовала на кухню. Сидящая там женщина подняла от чашки довольное лицо.

— Уже закончил? — её улыбка потускнела. — Кто ты такая? — она выхватила палочку.

— Замри, — велела Клара. — Твой дружок рассказал мало, может, ты больше знаешь, — она подходила к ней. Рука женщины дернулась, борясь с приказом. — Впечатляет. Видимо, у тебя сильная воля. Жаль, что ты ей больше не воспользуешься. Кто ты?

— Линда Бёрк, — пробормотала она, всё сильнее бледнея.

— Плевать на твое имя. Какой у тебя ранг в этой вашей «чистой крови»?

— Я секретарь заместителя главы Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними. Я не приближена к главе и не посвящена в их тайны. Обычно я зачищаю тех, кого мне приказывают.

— Таких, как Чарльз Смит или Джошуа Каммингсон, — понятливо кивнула Клара, почесывая подбородок. — И кто глава?

— Люциус Малфой, — сквозь зубы пробормотала Линда, всеми силами пытаясь сдержать секрет.

— Кто сдал меня?

— Не знаю, — она вся покраснела. — Кто… ты?..

Клара молча свернула ей шею.

Чарльз, из-за близкого общения с Министром, хорошо знал Люциуса Малфоя. Поговорить с ним не составит никаких проблем.

В доме не нашлось ничего необычного.

— Господин Министр! — воскликнул Чарльз, подходя к стоящим мужчинам. — И мистер Малфой! Я как раз вас искал, Люциус. Мы можем поговорить?

Люциус, сощурившись, оглядел Чарльза и вопросительно уставился на Фаджа.

— Конечно-конечно, — закивал тот. — Мы уже закончили, можете идти.

— Благодарю, — прохладным голосом сказал Люциус, чуть поклонившись. — Я могу вам чем-то помочь, мистер Смит?

— Как насчет выпить чашку кофе у Фортескью? — заулыбался Чарльз.

Малфой открыл карманные часы.

— Через десять минут, вы не возражаете?

— Разумеется! Я буду ждать вас там.

Чарльз тут же аппарировал на Косой Переулок. В зимний, холодный понедельник он пустовал, одинокие волшебники спешно проходили мимо магазинов. Он проследовал в кафе, занял стоящий в углу стол и заказал два кофе. Две девушки через несколько столиков от него о чем-то тихо беседовали. Пожилой мужчина писал что-то на пергаменте. Улыбающийся хозяин принес ему заказ, но его улыбка потускнела, когда он увидел Малфоя, принесшего со своим появлением в кафе холод. Все посетители проводили его взглядом, когда он подходил к столу Чарльза.

— Должен признать, я вас недооценил, — сел он так, будто это был не деревянный стул, а мягкое кресло. Люциус прожег Чарльз бесстрастным взглядом, проигнорировав кофе.

Чарльз глотнул из чашки.

— А я вас переоценил. «Sanguinis pura», серьезно?

Люциус сжал зубы, сощурился и наклонился к нему ближе. Его длинные волосы свесились над столом.

— Министр знает о ваших наклонностях? То, что осталось от Фрэнсиса Мура ужаснуло бы даже Пожирателя.

— Фрэнсис Мур? — моргнул Чарльз. — Кто это?

Люциус откинулся на спинку стула.

— Не стройте из себя идиота больше, чем обычно, — он лениво водил глазами по кафе и посетителям и крутил в руках трость. Фортескью протирал чашки и сверлил Малфоя взглядом. — Вам не идет.

— Мне плевать на ваши дела. Делайте что хотите, только дайте мне убийцу Патрисии Уорд.

Люциус уставился на него, наклонив голову к плечу.

— Мы не связаны с мисс Уорд.

— Неужели?

— Насколько я знаю, её убили маггловским оружием. Мы бы никогда не опустились до такого.

Чарльз задумчиво постучал пальцами по столу. Очень похоже на правду.

— Хорошо, я вам поверю. Кто меня сдал, Джон Харрис?

Малфой фыркнул.

— Этот магглолюбец? Разумеется, нет. Правильное имя вам знать ни к чему, — он начал подниматься, но Чарльз стукнул ладонями по столу и придвинулся к Люциусу. На них кинули любопытные взгляды.

— Или говорите имя, или я сдаю вас Министру.

 — У вас нет доказательств, — сухо ответил Люциус.

— Думаете? — оскалился Чарльз. Малфой медленно опустился обратно на стул.

— Что мешает мне остановить вас раньше?

— А не боитесь? Ваших слуг я одолел без палочки, кто знает, какие ещё козыри у меня в кармане?

В глазах Люциуса что-то промелькнуло.

— Это была Эприс Диккерсон, — тихо сказал он. — Делайте с ней что хотите, только не лезьте больше в наши дела и держите свои «доказательства» при себе.

Чарльз выдохнул. О авроре, коллеге Каммингсона, что помогала ему в начале расследования, он и не думал.

— Она же магглорожденная.

— Она очень хотела присоединиться к моей организации и наивно полагала, что при должном старании сможет получить место в новом мире.

— Новом мире? — хмыкнул Чарльз, задумчиво разглядывая стол. — Было приятно с вами пообщаться, мистер Малфой.

Люциус молча ушел. Чарльз улыбнулся поглядывающим в их сторону посетителям и Фортескью.

— Извините, если потревожили, — и вышел вслед за Малфоем.

Через день он предоставил Министру убийцу Патрисии Уорд, которым оказалась Эприл Диккерсон. Она была известна своей ненавистью к магглам и в то же время, в силу своего происхождения, была знакома, так что никто особо не удивился, что её не устроила активно сотрудничающая с другими либеральными странами Патрисия. Зачарованная Диккерсон призналась в преступлении и отправилась в Азкабан. Министр был чрезвычайно доволен, а колдографии Чарльза попали в «Пророк».

Настоящего убийцу ему ещё предстояло найти. И неужели он ошибся в Харрисе?

* * *

В гостиной, на кресле возле одного из каминов, Рон разорвал конверт и достал короткое письмо.

Сынок,

Ты что натворил?! Думаешь, это смешно?! Тебя братья подговорили рискнуть?! Ты же знаешь, что это навсегда! Из факультета перейти нельзя! Как мне тебя защищать в этом логове змей?! Пожалуйста, не встревай в неприятности! Я поговорю с профессором Дамблдором, объясню, что ты сглупил и повелся на подначки братьев. Как будто мне близнецов не хватало!

Джинни и отец передают привет. Не переживай, мы во всем разберемся!

Твоя мама.

Рон подавил рвущееся рычание и кинул письмо в камин. Это не было шалостью или розыгрышем! Неужели так трудно принять, что он и вправду слизеринец?! Рону, даже со всем пренебрежением в его сторону, нравилось в этом «логове змей». Спокойная, холодная атмосфера, люди, которые не вопят, не подкидывают тебе пауков в постель и не лезут не в свое дело — это, черт возьми, его мечта! С начала учебного года он наконец-то почувствовал себя на своем месте! Но нет, в голову его семейки не могло прийти и мысли, что он хотел этого?!

Рон встал, чтобы пройтись и проветрить голову, но его остановил холодный голос Роули.

— Тебя вызывает директор, Уизли. За мной.

Рон мрачно кивнул и твердым шагом проследовал за старостой.

— Держи своего братца подальше от нашего стола, — сказал Роули перед тем, как впустить Рона в кабинет Дамблдора. Уизли кивнул и поднялся по лестнице.

— Ронничек! — тут же схватил его вихрь по имени Молли Уизли. — Как ты?! Они тебя не обижали?!

Рон порадовался, что Роули ушел, не заходя внутрь.

— Я в порядке, — коротко сказал он.

— Рон, мальчик мой, я рад, что с тобой ничего не случилось, но Распределение — не игрушка, — мягко сказал директор. — Тебе не стоило обманывать Шляпу.

— Я не обманывал.

— Рон! Не ври директору Дамблдору! — строго воскликнула мать.

 — Я не вру.

— Ну ты посмотри на него! — всплеснула она руками. — Неделя в Слизерине, и уже врет напропалую!

— Что ты хочешь сказать? — спросил Дамблдор, глядя на него, опустив очки.

— Что я не вру. Шляпа сама отправила меня на Слизерин.

— Что ты такое говоришь? — растерянно пробормотала мама. — Уизли не могут попасть в Слизерин!

— А я попал! — сорвался Рон. — И мне тут нравится! Тут никто не достает, не орет и не издевается со своими тупыми шутками! Я наконец могу побыть в тишине, вдали от своей гребаной семьи! Я остаюсь, поняли?!

Он развернулся и кинулся к двери.

— И что теперь?! — крикнула мама. — В Пожиратели пойдешь?!

Разве слизеринец равен жестокому убийце? Как она может в таком его подозревать? В горле запершило и он просто молча вышел.

— Что, переходишь на Гриффиндор? — издевательски спросил Роули. Рон опасался, что голос его подведет и просто мотнул головой. Всю оставшуюся дорогу до гостиной староста молчал, и Рон был ему за это благодарен.

Больше родители ему не писали, а братья не пытались заговорить. Даже близнецы только отворачивались, а Перси презрительно фыркал. На каникулы домой он не поехал и провел праздники в спокойной гостиной. После случая с гитарой Поттер стал часто сидеть с ним за шахматами, и Рон не то чтобы хотел этого, но особо против не был.

Мальчик-Который-Выжил, про который ему рассказывали с детства, оказался совсем не тем героем, как его все представляли. Рона он не особо интересовал, но даже он наблюдал за знаменитостью. Тощий, тихий мальчик совсем не показывал чего-то необычного. Он прилежно учился, проводил много времени в библиотеке и почти ни с кем не общался. Но узнав его поближе, Рон нехотя подумал, что что-то странное в нем есть. Иногда Поттер вел себя так, что его пробирала дрожь. Что-то темное и мрачное виделось в его глазах.

Но в то же время он был самым обычным, немного застенчивым и вспыльчивым однокурсником, который раз за разом проигрывал ему в шахматы.

Идею клуба он принял нехотя. Он сбегал из своей семьи не для того, чтобы попасть в другую шумную компанию. Но оставаться в стороне и тем более терять шанс учиться лучше не хотелось. Пусть Рон там по большей части молчал, оценки немного улучшились, а к игре в шахматы присоединился Теодор Нотт. Пару раз с ним играла Дафна и почти всегда выигрывала, но быстро потеряла интерес.

Рон был почти счастлив.

* * *

— Петрификус Тоталус, — произнес Гарри, выхватывая палочку. Стена поглотила луч, и он опять засунул палочку в карман. — Петрификус Тоталус.

Уже два месяца несколько раз в неделю он приходил сюда тренировать боевую магию. «Сюда» — это заброшенный кабинет в пустынном участке школы. Хогвартс был огромным и активными были только процентов сорок. Всё остальное не было заперто, но освещалось гораздо меньшим количеством факелов и было покрыто толстым слоем пыли. Гарри ожидал найти тут хоть что-то интересное, но отыскал только сломанные парты и стулья.

Класс, в котором расположился слизеринский клуб, находился на первом этаже, рядом со входом в подземелья, но достаточно в стороне, чтобы туда не попали случайные прохожие. Класс для тренировок Гарри выбрал ещё дальше — в целом заброшенном крыле, чтобы никто не слышал его довольно громкие занятия.

Большую часть времени он тренировал скорость реакции. Книги были довольно скупы на количество заклинаний, а те, что были, казались ему на удивление бессмысленными. Заклинание, которое выращивает зубы? Чары щекотки? Вызов змеи? Заклинание сильного насморка и озноба? Гарри решил, что для защиты достаточно самых основных. Пока в его списке умений значились Петрификус Тоталус, Эварте Статум, Экспеллиармус, Силенцио и Протего. Для тренировки скорости выхвата палочки лучше всего подходило Петрификус Тоталус — оно не оставляло на стене никаких следов.

Гарри занимался почти до отбоя и сильно устал, но был доволен, что теперь может хоть как-то защитить себя. Медленно, с трудом передвигая ноги, он направился в гостиную, когда заметил идущий из одного из кабинетов свет. Он осторожно заглянул внутрь, держа наготове палочку.

Перед каким-то огромным зеркалом скрестив ноги сидел Блейз. Рядом лежала светящаяся палочка, а он сам смотрел широко раскрытыми глазами на свое отражение.

Гарри откашлялся и Забини вздрогнул.

— О, — коротко отреагировал он и смущенно улыбнулся. — Привет, Поттер. Какими судьбами?

— Увидел свет и заглянул.

— А-а-а… — протянул Блейз, снова уставившись в стекло.

— Не думал, что ты такой нарцисс, — осторожно заглянул в зеркало Гарри.

Оно было очень большим, с золотой рамой и подставкой, похожей на две звериные лапы. В самом верху была выведена надпись: «Еиналежеечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя».

— Нет, я смотрю… — Блейз замолчал. — Оно исчезло.

— Что? — с тревогой посмотрел на однокурсника Гарри и на всякий случай отодвинулся.

— Опять появилось! Наверное, оно пропадает, когда в зеркало смотрят два человека. Попробуй сам посмотреть, — отошел в сторону Забини.

Гарри чувствовал что-то неладное, но любопытство пересилило и он встал перед стеклом.

Сердце тут же провалилось куда-то в пятки. На него смотрел он сам, только другой, повзрослевший, полный сил, стройный, а не тощий, со сверкающим взглядом. Майка и шорты открывали вид на чистое, без шрамов тело. На фоне стоял большой дом, полный ухоженности и уюта и новенькая машина. В руках другой Гарри держал «Ежедневный Пророк», пестрящий его фотографиями и восхваляющими лозунгами. Присмотревшись, Гарри почувствовал тошноту и закрыл рот: его кроссовки были заляпаны кровью. На фоне он вдруг увидел бессознательных Дурслей. Или они мертвы?.. Другой Гарри вдруг стал ещё выше, чуть похудел, глаза потемнели, а кожа запестрела шрамами. От него так и веяло угрозой и могуществом. Бледные, но живые Дурсли отодвигались от шагающего к ним Поттера. Он увидел склонившихся перед ним Астора и Малфоя, а потом людей стало больше, десятки их кланялись ему. Он был сильным и угрожающим, никто и никогда не смог бы теперь на него напасть или усомниться в нем. Никто не унижал, не бил или насмехался. Он был королем этого мира… На секунду сердце Гарри заполнило торжество, а потом он отшатнулся, с трудом сдерживая рвоту.

— Что ты там увидел? — растерялся Блейз.

Бледный и дрожащий Гарри только помотал головой. Настороженный Забини заглянул в зеркало, будто мог там увидеть желание Поттера, но тут же расслабился и заулыбался.

— Я не буду ничего тебе говорить, — тяжело дыша, сказал Гарри. — А ты не говори мне, — и он выскочил, не взглянув на Блейза, но тот даже не заметил его уход, продолжая смотреть на свое отражение.

До полусмерти перепуганный Гарри мчался куда глаза глядят. Это его будущее? Или самый потаённый страх? Или самое заветное желание? Значит, его судьба стать Темным Лордом и убивать людей? Но разве это правильно?

Он добежал до совятни и остановился. Птицы тихо шелестели крыльями, усаживаясь спать. А что если так? Что, если он станет Темным Лордом? Разве это плохо для него? Гарри помотал головой. Нет, нет, это неправильно, так нельзя! Он ведь не злой! Он не хочет убивать людей! Он пойдет по другому пути, по тому, первому, только без убийства Дурслей! Он просто уедет от них и всё!

Но тревога и странное нетерпение так и не покинули его сердце.

*Bones — Farewell Friend

— Говорят, в Париже откроется магический развлекательный парк, — сообщила ему мама, жуя бутерброд.

— М-м-м? Ходешь хуга погехать? — спросил с набитым ртом Блейз.

Мама прыснула.

— Ходю.

— Даже жаль, что я в школу уеду, — признался он, прожевав.

— Без тебя там будет некому сеять хаос.

— Это точно, — приосанился Забини и добавил. — Я сегодня с Тео в Косой пойду.

— Хорошо. А я с Брунно пойду театр, — она намазала на хлеб арахисовое масло.

— Он тебе понравился? — заулыбался Блейз.

— Он очень милый молодой парень, — с хитрой улыбкой засунула в рот бутерброд мама.

Блейз скрылся на втором этаже и через пару минут вернулся переодетый.

— Мне не нравится его прическа. Выглядит глупо.

— А что по-твоему выглядит не глупо? — фыркнула мама, мешая ложку в чашке кофе.

— Моя прическа, — театрально взмахнул головой Блейз, но короткие распатланные волосы и не двинулись.

— Это птичье гнездо? — усомнилась мама. — Иди уже отсюда, модник. Оставь это дело профессионалу.

— Тебе? — фыркнул Забини. — Пожалей паренька, — и выскочил из дома прежде, чем мама успела ответить.

Ему предстояло его любимое занятие — поездка на «Ночном Рыцаре». Блейз взмахнул палочкой. На дороге будто из воздуха, появился огромный автобус.

— Здарова, пацан! — поприветствовал его Стэн. — В Косой?

— Так точно! — ответил Блейз, кидая парню монеты и сразу направляясь на третий этаж. Для полного погружения!

Через десять минут с широкой полубезумной улыбкой и ещё более распатланными волосами, Забини спустился из автобуса, чудом не упав. Подхвативший его Тео нервно улыбался.

— Ты опять?..

— Та-а-ак точно! — протянул покачивающийся Блейз.

— Давай-ка зайдем в «Чайный пакетик» и придем в себя.

Придерживая друга, Тео привел его в небольшую кофейню недалеко от Дырявого Котла. Блейз свалился на стул, в то время как Нотт пошел заказать чай и пирожные.

— Я взял как обычно, — сказал он, за ним на стол прилетели два куска «наполеона» на фарфоровых блюдцах, дымящийся чайник и две чашки.

— Спасибо, — промямлил Блейз.

— Тебе стоит быть осторожнее. Может, лучше перестать ездить на Ночном Рыцаре, если ты так долго потом отходишь?

— Глупости! Это же как американские горки, только лучше!

— Как знаешь, — покачал головой Тео.

— Готов к Хогвартсу?

— Я уже год как готов, — заулыбался Нотт.

— Я ещё вещи не сложил… — засунул в рот ложку с кусочком торта Блейз.

— Уверен, до самого последнего дня не сложишь.

— А зачем спешить?

— Пацаны! — к столу подскочила и стукнула по нему ладонями светловолосая девчонка. — Чё кого?!

— То-ори!!! — закричал Блейз, расставляя руки.

— Би-и-инни! — в тон ему крикнула Астория, кидаясь в объятья.

— Я же говорил, моя фамилия не сокращается! — воспользовался случаем и схватил подругу за ухо Блейз.

— Это не тебе решать! — защекотала его Гринграсс.

Тео извиняюще улыбнулся встревоженным посетителям. Наконец, распатланные и тяжело дышащие друзья упали на стулья.

— И я опять победила!

— Ещё чего! Победа опять за мной! — подскочил возмущенный Блейз.

— Хочешь доказательств?! — угрожающе растопырила пальцы Астория.

— Ребят, вы тревожите людей! — наклонился к ним смущенный Тео.

Они нехотя успокоились. Блейз хотел было взять торт, но Тори выхватила блюдце его у него из-под носа. Забини прожег её возмущенным взглядом.

— Что, малявка, остаёшься ты одна, — протянул он.

— Наконец-то избавлюсь от вас стариков, — показала она ему язык.

— Как там Дафна? — спросил Тео, силясь остановить очередную драку. Астория помрачнела.

— Как всегда высокомерная, — пробурчала она.

— Она просто вся в себе, — попытался защитить её Нотт.

— Одно другому не мешает.

— Эм-м, какими ты тут судьбами? — перевел тему Блейз.

— Пришла за новой книгой Локхарта, — она выложила на стол новый выпуск его серии в яркой розово-голубой обложке. Забини поморщился.

— Не позорься.

— Что опять не так? — огрызнулась Астория.

— Книга — отстой.

— У меня, знаешь ли, не очень большой выбор. Художественных книг не так много. Сплошные заумные энциклопедии.

— Может, тебе не помешало бы, — пошутил Блейз и Тори нахмурилась. Тео сделал другу страшные глаза — эта тема была для Астории больной.

— Я могу дать тебе что-нибудь из моей коллекции, — предложил он.

— Маггловской коллекции? Ещё чего, сдались мне эти каракули.

— Но ты даже не пробовала!

— Я и так всё знаю.

Воспользовавшись случаем, Блейз вернул себе торт.

— Просто попробуй! Тогда твои слова будут иметь для всех больший вес!

Тори хмурилась, ей совсем не нравилась идея тратить своё время на маггловский ширпотреб. Да и вовсе к нему прикасаться.

— Может, немного…

— Отлично! — просиял Тео и тут же вытянул из расширенного кармана книгу.

— Ты их всегда с собой носишь? — изумилась Астория.

— Ну да, чтобы читать, пока жду или в свободную минутку. Ну или на случай, если кто-то из друзей заинтересуются, — Нотт ликующе улыбнулся.

Астория взяла книгу и прочитала название.

— «Записки о Шерлоке Холмсе»? Это ещё кто такой?

— Просто выдуманный персонаж. Книга довольно старая, ещё прошлого столетия, магглы сейчас живут не совсем так. Но всё равно очень интересная.

Тори нехотя запихнула её в сумку.

— Попробую. Эй! — заметила она манипуляции Блейза. Тот отвернулся, поспешно запихивая в рот остатки торта.

* * *

— Если бы ты собрал вещи раньше, мы бы так не опаздывали! Я же просил!

— Про-ости, ладно? — запрыгнул Блейз в вагон и подал руку Тео.

— Все купе теперь заняты, — схватившись за друга, Нотт залез следом.

— У меня всё под контролем, — ухмыльнулся Забини, увидев кого-то за стеклом одного из купе и рывком открыл дверь. — Здарова, придурки! Двигайтесь!

— Твои манеры отвратительны, Забини, — протянул Малфой.

— Простите, что потревожили, — смущенно заглянул следом за другом Тео и присел рядом с ним.

— Расслабь булки, Малфой, тут все свои.

Драко поджал губы и отвернулся к окну.

Блейз вытянул в проходе ноющую ногу.

— Ну че, великаны, как ваши занятия? Понравились? — повернулся он к Крэббу и Гойлу.

— Да! — пробасил восторженный Грег. — Маггловский бокс это нечто!

— Тео глупостей не посоветует.

Малфой раздраженно фыркнул.

— Босс не одобряет, — пожаловался Крэбб.

— Босс — зануда.

— Забини! — прошипел Драко.

— Э-это моё имя, — пропел Блейз.

Драко цыкнул.

— Спорим, Малфой, ты попадешь в Гриффиндор? — ухмыльнулся Блейз.

— Ещё чего! Я буду в Слизерине, мы все, — он сделал ударение, обводя купе, — будем в Слизерине, а ты попадешь в Хаффлпафф! Спорим, придурок?!

— Не ссорьтесь, парни… — растерянно бросал взгляд то на одного, то на другого Теодор.

— Спорим! Хоть на миллион галлеонов!

— Я то с удовольствием, но сомневаюсь, что твоя семья осилит это соглашение, — пренебрежительно заявил Драко и ухмыльнулся, когда попал в цель. Блейз сжал зубы и сощурился.

— Осилит, Малфой. Или ты уже бросаешь оружие? Я думал, Малфои никогда не сдаются!

— Не бросаю! — подскочил Драко. — Я принимаю твою ставку!

— Договорились, — довольно откинулся на спинку дивана Забини.

— Бле-ейз! — прошипел Тео.

— Дракуси-ик! — завопили за дверью. Блейз захихикал. — Почему ты меня не нашел?!

— Панси, — обреченно вздохнул Драко.

— Доро-огой! — небрежно отодвинув Гойла, Паркинсон села рядом с Малфоем и прижалась к нему. — Я та-ак скучала! Ты мне совсем не писал!

Блейз знал Панси, как и всех его чистокровных ровесников. Не так сильно, как её знал Тео и уж точно не так, как Малфой, но встречался минимум два раза в год — на её День Рождения, и на его. В мире магических аристократов эти дни были основным поводом показать свои дома, состояние и размах, доступный их семьям, завести новые связи и укрепить старые. Кроме небольшого списка постоянных гостей, иногда приглашение получали особо отличившиеся подчиненные, студенты или знаменитости. Например, Гилдерой Локхарт был довольно популярным знаком богатства, а Северуса Снейпа приглашали ради возможности получить замечательного зельевара. Последний, правда, почти никогда их не принимал и держался особняком. Были и исключения: Брустверы и Долгопупсы почти никогда не приходили ни на какие светские рауты.

Панси была одной из самых желанных невест, вторая после Лизбет Роули, которую уже заняли Асторы. Её семья была богата, исключительно чистокровна и исправно посещали все достойные мероприятия. Но если бы спросили Блейза, он бы сказал, что Панси последняя, кого бы он выбрал себе не то что в жены, хотя бы в друзья.

Она не представляла из себя ничего интересного. У неё не было увлечений, хобби, страхов и желаний. Она была пустой, как барабан. Зато у Панси был вроде бы приятный голос, но она всегда так громко и пискляво говорила, будто очень старательно пародировала кого-то. У неё был вздернутый нос, сухие, потрескавшиеся губы, голубые глаза и аккуратно лежащие черные волосы до плеч. Вместе со своим появлением она всегда приносила головную боль и уничтожала всё веселье. Всем присутствующим оставалось только молчать, морщиться и сочувствовать Малфою, которому всегда доставалось больше всего.

— Вы не за что не поверите, что я узнала, — пискляво протянула Панси.

— Что? — выдохнул Малфой.

— Угада-ай.

— Без понятия.

— Ну попро-обуй.

— Дамблдор умер?

— Не-ет, — захихикала она. — Попробуй ещё.

Блейз тер ноющую ногу.

— Я сдаюсь. Говори уже.

— Гарри Поттер едет в этом поезде!

— Серьезно?! — подскочил Забини. — И без охраны? Я думал, Избранного переправят прямо в Хогвартс с сопровождением в виде Министра, Дамблдора и десятка авроров!

— Да не-ет, он в поезде, и, похоже, один, — задрала нос она.

— Я его навещу, — нашел причину уйти Малфой. — Крэбб, Гойл, за мной.

Он поспешно, будто боялся, что его остановят, вышел из купе. Грег захлопнул за собой дверь и на мгновение между ними повисла тишина, пока Нотт не набросился на него.

— Что за ерунда? Спор на миллион галлеонов! Ещё и на таких условиях! Ты получаешь деньги, если попадаешь в Слизерин, а он только если я, Грегори, Винсент и он сам попадут в Слизерин, а ты в Хаффлпафф! Условия нечестные! Это попросту грабеж!

Панси слушала с глупой улыбкой и моргала.

— Вот именно, — довольный собой, улыбнулся Забини. Тео пару секунд смотрел на него, а потом и сам заулыбался.

— Ну ты… плут!

— Как думаешь, на что мне потратить деньги? — приложил палец к подбородку Блейз и задумчиво сощурился. — Может, купить Нимбус 2000? Или целый дом? Или всю кондитерскую Шугарплама?

— Ты же понимаешь, что он не даст тебе миллион галлеонов? — улыбался Нотт.

— Дай помечтать!

* * *

— Слизерин!

Блейз с широченной улыбкой промаршировал к столу и подмигнул стоящему в очереди к Распределяющей Шляпе Малфою. Тот скривился. Он так и не сказал, что случилось, пока его не было и кто ударил его по носу, но всё равно получил тонну сюсюканий и причитаний от Панси, от которых сводило зубы.

Вскоре к нему присоединился немного побледневший от волнения Нотт и недовольный Малфой. Блейз не стал говорить ему про долг, только наслаждался его дерганиями от соседства с Кровавым Бароном.

— Поттер, Гарри! — прокричала МакГи. Щупленький мальчик подошел к стулу и надел Шляпу.

— И это наш герой? — прошлямкал Забини, запихивая в рот куриную ножку.

— Не будь так строг к нему, — сочувственно следил за Национальным Героем Теодор.

— А ты не будь таким добрым. Он Лорда прибил вообще-то.

Нотт промолчал.

— Слизерин! — через пару секунд сказала Шляпа. В Зале повисло молчание.

— Нихрена себе! — заявил Забини, когда смог закрыть рот, из которого чуть не вывалился кусок ножки.

— Блейз! Будь аккуратнее! — возмутился Нотт.

— Думаешь, это новый Темный Лорд?

— Блейз! Ты можешь держать свой рот на замке хоть иногда?!

— Да ну тебя, — пробурчал Забини и тут же подскочил. — А, а! У меня такое летом случилось!

Прошло распределение ещё нескольких букв и наконец дошло до Уизли.

— И она их так и не нашла! — закончил Блейз.

— Слизерин!

Блейз вздохнул.

— Похоже, в спальнях Слизерина в этом году будет очень тесно.

Теодор почему-то улыбался.

* * *

— Какие планы на каникулы? — нагнал Блейз Нотта и Астора.

— Не твое собачье дело, — огрызнулся Сицилий.

— Буду дома сидеть, — пожал плечами Тео. — Если не найдется ничего лучше.

— Тогда, может, ко мне? Великоважного уважаемого господина Астора тоже приглашаю, — театрально поклонился однокурснику Блейз.

— Ещё чего.

— Хорошо! — заулыбался Нотт. — Когда?

— М-м-м. На все каникулы?

Тео благодарно посмотрел на друга. Блейз, хотя Нотт не говорил ему об этом, прекрасно понимал его семейную ситуацию.

— Если твоя мама будет не против.

— Не будет! Лорд Астор, ваше предложение всё ещё в силе.

Сицилий зарычал.

* * *

— Я уговорил Цила прийти, — зашел с письмом в комнату Блейза Тео.

— Круто, — пробормотал Забини, жуя леденец.

— Может, тебе стоит переодеться, — многозначительно посмотрел на пижаму Блейза Нотт. Забини показал ему зеленый от конфеты язык.

— Лорд Астор! — закричал Блейз, сбегая по лестнице. Его улыбка поблекла, когда он увидел Малфоя.

— Ну и особняк у тебя, Забини. Хотя это, скорее, лачуга. Как вы в такой тесноте не врезаетесь в друг друга?

— Какого Мерлина ты тут делаешь? Кто тебя пригласил? — возмутился Блейз.

Астор отвел взгляд.

— Ладно, новички, я научу вас, как играть в квиддич, — задрал нос Малфой. — Забини, у тебя тут есть поле и метлы?

Ему ответили тяжелыми взглядами.

— Уверен, в твоем доме есть и то, и другое, — многозначительно поднял брови Забини.

— Ко мне нельзя, я не пускаю в свой особняк всяких проходимцев.

— Малфой, — нахмурился Астор.

— Тебя это не касается, Цил, — почти с любовью посмотрел на того Драко.

— Для тебя Астор.

Малфой чуть покраснел от досады и пробурчал что-то невнятное.

— Ну, может, вы хотите чаю или чего-то там? — вяло пробурчал Блейз.

— Да, мне, пожалуйста, зеленый чай с мелиссой, без сахара, — вежливо улыбнулся Тео.

— Кофе, ложка сахара, — мрачно потребовал Астор.

Драко напряженно думал. Он не хотел всем говорить, что хотел бы горячего шоколада с зефиром, но что ещё он хотел бы взять, он не знал.

— Не зна-аю… — протянул он.

— Ганки! — крикнул Забини.

Вызов остался неуслышанным.

— Похоже, даже эльфы тебя не слушают, — злорадно улыбнулся Малфой.

— Какого Мерлина ты сюда явился?! — гаркнул Блейз. — Издеваться надо мной?! Ганки!!!

Рядом с креслом появился лопоухий пожилой эльф.

— Чего хочет молодой господин? — глубоко поклонился он.

— Выкинь вон этого придурка, — махнул на Драко Забини. Тот опасливо покосился на эльфа.

Ганки растерянно переводил взгляд с хозяина на его гостя и смотрел огромными взволнованными глазами.

Блейз и сам знал, что эльф не причинит вреда молодому волшебнику.

— Принеси чай с мелиссой, кофе, одно очень крепкое черное кофе, апельсиновый сок и сахарницу.

Ганки просиял и исчезнул.

Несколько минут все молчали. Блейз постукивал пальцем по ручке кресла. Наконец, он не выдержал.

— Ладно, давайте забудем наши ссоры и попробуем сначала.

— Многого хочешь, Забини, — сухо ответил Астор.

— Ещё чего, — фыркнул Малфой.

— Тогда валите отсюда! — подскочил Блейз и взлетел наверх в свою комнату.

Он знал, что для Малфоя и Астора, занимающих третье и первое место в рейтинге Маршала Эйвери, он просто жалкий друг Теодора Нотта. Его это не сильно заботило, все Забини не волновались за положение в обществе больше, чем это необходимо для поддержания имеющегося уровня. Но они не должны приходить с подобным отношением в нему домой!

Рядом появился домовой и осторожно поставил на стол стакан с соком. Блейз промолчал и он исчез.

Через безумно длинных полчаса, проведенных в блужданиях по кругу от скуки, к нему осторожно постучались. Забини, спрыгнув с кровати, подскочил к двери и распахнул её. Привалившись к стене, он попытался принять строгий вид, но обида уже прошла и на лицо так и вырывалась улыбка.

— Чего… — он закашлялся и продолжил на тон холоднее. — Чего тебе?

Тео заулыбался, сразу же раскусив друга, но продолжил игру.

— Мне жаль, что так вышло… Мне не стоило приглашать Цила и позволять ему привести Драко.

— Да ладно! — всё-таки не сдержал улыбку Блейз. — Я и сам ему разрешил прийти.

— Мир?

— Мир.

* * *

— Блейз? — позвал Тео из кухни.

— Чего? — пропыхтел Забини, пытаясь ногой, не вставая с дивана, дотянуться до палочки на столе.

— Хочешь в гости к Тори?

Блейз подумал, посмотрел на положение, в котором замер — нога на палочке, руки опираются на пол, голова на диване, и решительно крикнул.

— Хочу!

— То-ори! — раскинул руки Забини, пройдя через камин.

— Би-инни! — захватила его в объятия Астория.

— Что за вид, парниша? — осмотрел её легкое белоснежное платье, распущенные волосы и золотой ободок в светлых волосах. — Пытаешься сойти за девушку? Меняешь по?..

Его на полузвуке прервала Тори, зарядив тому коленом по самому сокровенному.

— Теодор, дорогой, как поживаешь? — отвернувшись от скрючившегося Забини, со светским видом похлопала по плечу друга.

— Блейз, ты как? — попытался сделать заботливый вид Тео, но на лицо то и дело прорывалась улыбка.

— А как ты думаешь, скотина? Ты ж тоже парень, Тори, понимаешь, что есть запрещенные территории…

— Ещё хочешь? — замахнулась Гринграсс.

— Нет-нет-нет, прости! — поспешно отполз Блейз и пробормотал под нос. — Садистка блин…

Камин загорелся и из него вышла Панси.

— Привет! Драко ещё не пришел?

— Ты и её позвала? — хмурился Блейз, поднимаясь.

— И не только, — ответила Тори и сказала Панси. — Нет, его ещё нет.

— Кого ещё? Это типа вечеринка или что?

— Я же вроде писала в письме.

— Я не сказал, — пожал плечами Тео и обезоруживающе улыбнулся.

— А ты против или что? — подняла бровь Тори.

— Не то чтобы, просто…

— Отлично выглядишь, дорогая, — перебила его Панси. — Неужели наконец взялась за ум и решила стать настоящей леди?

Тори поморщилась.

— Давай не начинать, Панси, ладно? Это бабушка меня заставила, я не успела переодеться. Ладно, пойдемте в гостиную, остальные сами подтянутся.

Они, под предводительством Астории, прошли коридор, пяток дверей, большую комнату с шкафами книг и пишущей мелом какие-то закорючки на полу Дафной (Тори сказала не обращать внимания), и, наконец, оказались в гостиной, где обычно сидели.

Это была комната с большими окнами, обычно почему-то зашторенными, зеленым диваном, такими же двумя широкими креслами, мраморным камином, комодом из темного дерева и красным ковром с десятком бархатных подушек. Они расселись как обычно: Панси грациозно села на подушки, облокотившись на диван, Астория забралась с ногами в кресло и уселась в позе лотоса, открыв вид на коротенькие шортики под платьем, а мальчики сели ближе к камину.

— Как каникулы? — дипломатично начал разговор Тео.

— Как обычно. Дафна в основном за книгами, родители на работе. Хотя Рождество было неплохим, — покачивалась из стороны в сторону Тори.

— Мы с Тео на Новый Год всю ночь не спали, — с гордостью сказал Блейз.

— Правда? В новогоднюю ночь? — восхитилась Астория. — Прямо всю?

— Ну… — смутился Забини, но его прервала Панси.

— Мы чудесно провели время, были на приеме у Малфоев и семьи Министра Фаджа, а на Рождество мама подарила мне великолепное платье!

Она принялась подробно расписывать платье, и вся комната приуныла.

Через минуту Панси прервало появление Малфоя в компании Гойла и Крэбба. Паркинсон полностью переключилась на жениха, схватила его за руку и принялась что-то громко рассказывать. Пришел сдержанный Астор, удивительно благодушный после Рождества.

Тори вызвала эльфа, сказала ему принести чего-нибудь съестного и тот вернулся с пакетами конфет, чипсов и сока.

— И он мне говорит: «Минус десять баллов Гриффиндору!» А я ему: «Но, сэр, — проканючил Блейз, — мои однокурсники будут злиться!»

Зал взорвался хохотом.

— Говорю вам, Квирелл совсем свихнувшийся! — закончил Забини.

— Да-да, — сквозь смех пропыхтел Драко. — Он как-то сказал мне замолчать, а я ни слова не говорил! Наверное, это всё вампиры ему на ухо болтают, которые его преследуют!

— А меня он как-то Персией Джонсон называл! — выдавила Панси. — А потом…

Она прервалась, уставившись на входную дверь. Дафна, будто призрак, проплыла на свободное место, схватила чипсы и закинула сразу половину пачки в рот.

— Продолжай, — жуя, прошамкала она.

— Да… — неуверенно пробормотала Панси, чувствуя себя неловко. Запал как-то пропал. — Я… э-э…

Она замолчала и переглянулась с Драко. Блейз почесал макушку. Тори хмурилась.

— Кхм. Как твои каникулы, Дафна? — светски поинтересовался Тео.

— Нормально.

Астор постукивал пальцами по подлокотнику.

— Чем займемся? — протянул Блейз.

— О! — вдруг подскочила Дафна, оторвавшись от чипсов. — Давайте поиграем в Правду или Действие?

— Это ещё что?

— Игра. Там… э-э… крутят бутылку и на кого покажет тот… э-э… — она, кажется, сама толком не помнила, что делать. — Тот должен выбрать, должен ли он сказать правду на любой заданный вопрос или сделать то, что прикажут. Задает или тот, кто отвечал до этого, или тот, у кого есть идея.

— Давайте! — загорелся Блейз.

— Только с Непреложным обетом, — вдруг сказал Драко.

— Ты свихнулся? — не поверил своим ушам Цил. — Клятва для детской игры?

— Необязательно отвечать на все вопросы! Или говоришь правду, или вообще ничего! Я хочу честной игры!

— Согласна! — подскочила Панси, всегда согласная с Драко.

— Хорошо, — пожала плечами Тори. — Мне нечего скрывать.

Паркинсон почему-то смешалась.

— Я за! — пробасил Крэбб. Гойл закивал.

— Давайте! — возбужденно ёрзал Блейз.

Спустя минуту Малфой тщательно проговаривал слова клятвы, обхватывая палочкой запястья всех находящихся в комнате. Потом Дафна сделала то же с Драко и остальными.

— Пинти! — приказала Дафна. — Принеси с кухню любую пустую чистую бутылку!

Через пару секунд домовушка вернулась с большой бутылкой из-под сливочного пива. Её торжественно положили в центре комнаты.

— Кто начнет? — взволновано вертелась Тори.

— Давайте я, — вызвался Блейз и крутанул бутылку. Они, затаив дыхание, смотрели, как та вращается и медленно останавливается, указывая на Панси. Та пискнула. — Итак… Правда или действие?

Паркинсон загадочно прикусила губу.

— Действие, — наконец, с придыханием сказала она.

Все, кроме Дафны, захихикали.

— Хорошо… Эм… У кого-то есть идеи? — сдался Забини.

— Зачем тогда вызвался, идиот? Паркинсон, приказываю тебе при первой же встрече с Поттером признаться ему в любви, — с ухмылкой высказался Астор.

— Что?! — взвизгнула Панси. — Ещё чего!

— Эй! — возмутился Драко. — Так нельзя!

— Драку-усик! — проныла она. — Я не хочу-у-у!

— Просто представьте, какое у него будет лицо, когда он поймет, что его провели! — даже не пытался заглушить Панси Сицилий.

— Ци-ил… — покачал головой Тео.

— Давайте уже дальше! — подпрыгивала от нетерпения Тори.

В глазах Панси заблестели слезы, но она крутанула бутылку ещё раз. Теодор сочувственно погладил её по спине. Горлышко указало на Дафну.

— Ага! — потерла ладони враз пришедшая в себя Паркинсон. — Правда или действие?

— Правда.

— Хорошо… У тебя есть тот, кого ты любишь?

— Па-анси… — застонал Забини. Ему ответили такие же стоны всех остальных.

— Что? — возмутилась Паркинсон. — Что такого в этом вопросе?

— Нет, — невозмутимо ответила Дафна и крутанула бутылку. Та остановилась, показывая на Нотта. Тот нервно отодвинулся. — Теодор, правда или действие?

— Кхм… — ему очень не хотелось повторять судьбы Панси. — Правда.

— Как ты относишься к магглам?

— Да что такое… — пробурчал Блейз, недовольный началом игры. — Сплошная скукота.

— Разумеется, он их ненавидит! — рявкнул Цил и потянулся к бутылке. — Дальше!

— Стой! — остановил его руку Тео, сияя решительными глазами. — Нет, я отвечу. Мне кажется, они очень интересные. Думаю, маги сильно их недооценивают! Они смогли достигнуть очень многого даже без магии! А их литература!.. Она не идет ни в какое сравнение с волшебной!

Астор отдернулся, как будто Нотт был заразным.

— Мерзость. Какого Мерлина ты здесь? Проваливай отсюда.

— Не знал, что ты магглолюбец, — сказал последнее слово, как будто оно было худшим оскорблением Малфой. — Ты очень упал в моих глазах.

— Да! — тут же подскочила Панси. — Ты жалок! Слабоумный придурок!

— Ребят! Давайте просто играть! — постарался прервать их Блейз. — Тео, крути.

Нотт, сверкая глазами, толкнул бутылку. Та повращалась и остановилась напротив Астора.

— Ха! Правда или действие, Сицилий? — сощурился Тео.

— Правда, — скрестил руки на груди Цил. Тори, напряженно следя за разговором, придвинулась ближе.

— Хорошо… Когда ты в последний раз плакал?

Астор растерянно моргнул и опустил руки. Блейз и Тори растерянно переглянулись.

— Тео, тварь… — прошипел Цил.

— Отвечай, — прервал его ледяным голосом Тео. Астор удивленно отпрянул, не ожидая от мягкого друга такой холодности.

— На прошлой неделе, понял? Я прочитал твоего дурацкого Гамлета и здорово подсел. Тогда я читал Ромео и Джульетту, — процедил Сицилий.

Они неловко замолчали. Тео очнулся и виновато насупился.

— Прости… Я слишком…

Цил молча крутанул бутылку, не слушая Нотта. Гойл, на которого она указала, взбудораженно подобрался.

— Правда или действие? — спросил Астор, прожигая взглядом Нотта.

— Действие!

— Пройдись на руках.

— Легко! — подскочил Грег и, встав на руки, сделал два неловких шага и завалился на Драко. Тот взвизгнул и отшатнулся.

— Ты мог меня убить! — закричал он.

— Прости, босс! — перепуганно бормотал Гойл, встав на ноги.

— Крути уже бутылку! — нетерпеливо воскликнула Тори, которой не терпелось войти в игру.

— Правда или действие? — спросил Грег у Дафны. Та засунула в рот конфету и сказала:

— Действие.

— Эм… Гм… Ну… Ты… Это… Съешь обертку от конфеты!

Гринграсс невозмутимо очистила заклинанием бумажку, засунула в рот и крутанула бутылку. Та указала на Цила, который недовольно нахмурился. Астория разочарованно вздохнула.

— Мне это всё надоело, — заявил Астор, поднимаясь.

— Стоять! Не смей убегать! — отрезала Дафна. — Правда или действие?!

— Действие, — угрюмо упал на место Цил. Он не был готов отвечать на ещё какие-нибудь личные вопросы.

Дафна ликующе улыбнулась и задрала нос.

— Я хочу, чтобы ты сходил со мной в маггловский Лондон.

_________________________________________________________________

Немного о том, как выглядят персонажи. Некоторые писались с картинки, при виде некоторых артов я просто внезапно понимала: "Это же именно то, о чем я думала!" Если уже сложилось какое-то свое представление о внешности героя, можете не смотреть. Арты не мои, не претендую. Некоторые, правда, вполне канонные. И, да, парочка из манги. Надеюсь, вам понравится.)

Гарри: http://images.vfl.ru/ii/1524681218/82d08b9a/21509465.png

http://images.vfl.ru/ii/1524681274/adb8bd4d/21509474.jpg

Дафна: http://images.vfl.ru/ii/1524680959/52e2b143/21509337.jpg

Гермиона: http://images.vfl.ru/ii/1524681337/5c4e17d5/21509524.jpg

Панси: http://images.vfl.ru/ii/1524681493/027180fb/21509546.jpg

Рон: http://images.vfl.ru/ii/1524681528/5603a29b/21509553.jpg

Сицилий: http://images.vfl.ru/ii/1524681576/4c5e92ee/21509559.jpg

http://images.vfl.ru/ii/1524681614/388ec896/21509566.jpg

Астория: http://images.vfl.ru/ii/1524681641/0afdbfeb/21509570.jpg

Марция: http://images.vfl.ru/ii/1524682430/1c453a3c/21509729.jpg

Чарльз: http://images.vfl.ru/ii/1524682610/8a92403c/21509783.jpg

— Я хочу, чтобы ты сходил со мной в маггловский Лондон.

— Что?! — воскликнули хором Тео и Астор.

— Фу, Дафна! — скривилась Панси.

Блейз заржал.

— Именно, — ещё с большей уверенностью приосанилась Дафна. — На этих каникулах я отведу тебя в маггловский Лондон. На целый день. И ты будешь делать то, что я тебе скажу.

— Чтобы я… — прорычал Цил.

— Нет-нет-нет! — вдруг приподнялся Драко. — Мы все клялись!

— Это была клятва говорить правду! — тоже подскочил Астор.

— Всё равно, есть правила! Или твоей семье нельзя верить? — сжимал кулаки Малфой. Цил моргнул — Драко, как и планировал, попал в самую точку. Репутация семьи для Астора, как и почти для всех аристократов, была нерушимым священным сокровищем.

— Ладно, — наконец, процедил Цил. — Последний раз с вами, придурками, вижусь вне школы. Нахрен ваши тупые игры! — и, кипя от злости, выскочил из комнаты, хлопнув дверью.

— Дафна! Ты что натворила?!— накинулась с обвинениями на неё Тори, но сестра молча поднялась и вышла через противоположную дверь. — Она всегда всё портит! — злобно прошипела Астория, подскакивая и злобно складывая разбросанные закуски в одну кучу. — Пинти! Убери всё тут!

— Как-то это неправильно, — неуверенно смотрел вслед Астору Теодор.

— Дафна тут неправильная! — продолжала ругаться Астория. — Мутант какой-то! Только и хочет мне нагадить!

— Я пойду, — кашлянул Драко и поднялся. За ним подскочили Панси, Гойл и Крэбб.

Блейз досадливо поджал губы в опустевшей комнате.

— Я совсем не хотел этого, — беспомощно пробормотал Тео.

— Да уж ты-то не виноват, — плюхнулась на диван Тори и угрюмо скрестила руки на груди. Блейз полез в пакет с чипсами. — Я в кои-то веки смогла встретиться с друзьями, а она всё испортила! Она меня ненавидит.

— Просто дружить надо с ровесниками, — заметил Забини.

— Она тебя не ненавидит! — поспешил успокоить подругу Тео. — Дафна просто не подумала. И я не должен был подначивать Цила, прости.

Тори молча закатила глаза.

* * *

— Простите? — растерянно улыбнулась женщина. — Патрисия Уорд? Организация? О чем вы?

— Тц, — раздосадовано откинулась на спинку кресла Марция. — Забудь.

Схватив с вешалки пальто, она вышла из кабинета. Уже начался апрель, но она до сих пор не нашла ничего про убийство Патрисии Уорд. Никто ничего не знает, никто ничего не слышал, даже с помощью гипноза. Слежка за Джоном Харрисом ничего не дала — тот только на работу и домой ходит. Зачаровывать его нельзя, у такого высокопоставленного чиновника и почти чистокровного с некоторыми связями с родом Блэков наверняка есть защита. Рисковать не стоило.

Марция достала блокнот и карандашом вычеркнула очередное имя. Мимо летучей мышью пролетел Снейп и она с трудом удержалась от разговора с ним, напомнив себе, что это прерогатива Чарльза. Взгляд зацепился за темный плащ в конце коридора. Она подобралась. Джон Харрис с весьма подозрительным видом шел в сторону лифта. Куда он идет с этажа Отдела магического правопорядка, если до конца его смены ещё четыре часа?

Заправив за ухо прядь волос, она напустила на себя серьезный, немного всполошенный вид и запрыгнула в лифт. Джон, не обратив на неё ровно никакого внимания, нажал на кнопку самого нижнего подземного этажа. Лифт мягко сдвинулся и заскользил по шахте вниз. Спустя пару минут он остановился и двери распахнулись. Джон оторвался от какого-то листа бумаги и направился направо по коридору.

На этом этаже находились только два зала суда особо строгого режима, где в годы войны судили самых безумных Пожирателей, и временные камеры заключения, где этих же Пожирателей хранили. А направо…

Марция застонала. Там был Отдел Тайн, в который начальство Отдела магического правопорядка наведывалось часто, ведь там находилось единственное раследовательское отделение Министерства. Она приложила ладонь ко лбу. Кажется, переработала. Почему ещё она забыла об этом факте, когда спускалась за Харрисом на подземный этаж, она не понимала. Ей надо развеяться. Например, проваляться в постели с пиццей и какой-нибудь хорошей книгой.

Доказательств, что Харрис вообще причастен к убийству Патрисии Уорд у неё не было. Заместитель Боунс вообще выглядел обычным скучным клерком и отставным аврором, у которого все веселье жизни было уже позади. Но убрать его с доски, у неё не оставалось никаких зацепок. Оставалось надеяться, что в тот день он всё-таки пошел кому-то докладывать, а не просто отпросился на похороны матушки или по плохому самочувствию.

— Зинетт! — звонко прокричал голос. Марция обернулась. Уворачиваясь от спешащих по своим делам магглов, к ней с широкой улыбкой бежала Карен. — Девчуля! Давно тебя не видела!

— Да, — вяло сказала Марция. — На работе полный завал.

— Тогда тебе надо отвлечься!

— Слушай, я немного не в настроении…

— Расслабься! Я знаю рядом отличное заведение! Положись на меня!

Марция раздраженно вздохнула, но позволила Карен увести себя. Клуб и правда оказался рядом — пять минут и они уже в заполненной людьми зале. Марция поморщилась — её чуткий слух страдал от громкой музыки. Карен уже заметила каких-то знакомых и проталкивалась к ним через толпу, а Дуглас оторвалась от неё и направилась к бару. Вздохнув, она сняла плащ и повесила его на спинку барного стула.

— Скотч со льдом, — сказала она бармену. Тот кивнул, ловко схватил бутылку, наполнил стакан, добавил льда и выставил перед ней.

— Десять фунтов, — бросил он, протирая стаканы.

Зашибись. Эта чертова Карен хочет её разорить? Со вздохом она положила деньги на стойку и не успела глазом моргнуть, как они исчезли под рукой бармена. Опустив подбородок на ладонь, она принялась разглядывать танцующих людей.

А вот это интересно…

Через десяток мест от неё за стойкой с бокалом красного вина сидела высокая девушка с коричневыми локонами, рассыпавшимися по плечам, и сногсшибательным телом. Какое-то время Марция любовалась изгибами незнакомки, а потом мягко подошла к ней.

— Привет, — мягко прошептала она, наклоняясь к девушке. — Замечательно выглядишь.

Та скользнула по ней презрительным взглядом, одним глотком допила вино и сказала:

— Не интересует, — и, подхватив сумочку, ушла. Марция проводила её досадливым взглядом.

— Кажется, неудача, — сказала другая девушка с улыбкой, садясь рядом. Марция повела взглядом.

— Не повезло. Но день ещё может стать лучше. Марция, — представилась она, протягивая руку. Светловолосая девушка её пожала.

— Мэй. Хочешь потрахаться?

Марция подняла брови.

— Всегда хочу.

Квартира новой знакомой оказалась совсем рядом. Они поднялись по старинной лестнице и зашли в высокую тяжелую дверь. Мэй не успела даже пальто снять, как Марция поцеловала её холодные губы.

— Давай хотя бы до кровати дойдем, — отодвинувшись, пробормотала Мэй.

Марция пробормотала что-то невнятное.

Постепенно, стукнувшись пару раз об стенки, они оказались в кровати. Марция сняла с новой знакомой блузку и бюстгальтер и приподнялась на локтях, разглядывая её.

Волосы Мэй растрепались, а щеки раскраснелись. Марция сглотнула, зачарованно разглядывая тонкую шею. Они слышала, как пульсирует кровь и не могла понять, это её собственная или девушки напротив. Она почувствовала, как зазудели зубы.

— Нравится? — лукаво улыбалась Мэй, позволяя себя разглядывать.

Марция промолчала. Она опустилась вниз, приближая лицо к шее и принюхалась. В ней боролись разные желания и, в конце концов, она отступила, давая дорогу Кларе. И вцепилась в шею Мэй.

Та панически забилась, пытаясь отцепить её от себя, но Клара держалась крепко, глотая теплую кровь. Волосы удлинились, посветлели и упали вокруг водопадом из локонов, рост увеличился, кожа посветлела. Мэй обмякла, а Клара поднялась с кровати, вытирая с подбородка кровь. Тело наполняла сила, она чувствовала, что возвращается в прежнюю форму. На губах заплясала улыбка. Напевая что-то себе под нос, она направилась на кухню.

Холодильник был почти пустым. Клара потрясла пачку с остатками сока, выливая их себе в рот и кинула на пол. Засунула в рот кусок сыра. Её чуткие уши засекли звуки из спальни. Она обернулась и в мгновение оказалась возле кровати. Мэй чуть дернулась и издала почти неслышимый, слабый вздох. Клара зачарованно залезла на кровать, на корточках подлезла к Мэй и изумленно уставилась на неё. Светлые волосы рассыпались по кровати, некоторые локоны были покрыты кровью, как и простыня. С раны в шее продолжала течь кровь, хотя, учитывая кровопотерю, должна была давно остановиться в связи со смертью девушки. Клара провела рукой по волосам Мэй и слизнула пару капелек. Мэй заскулила и попыталась отодвинуться. Её покрасневшие веки поднялись, затуманенный взгляд попытался сфокусироваться на Кларе. Та с улыбкой опустилась ближе, позволяя ей увидеть клыки, покрывавшие её лицо почерневшие вены, бледную кожу и покрасневшие глаза. Мэй в ужасе разглядывала её, замерев и даже не пытаясь отодвинуться.

— Похоже, нам придется продлить наше знакомство, — прошептала Клара ей на ушко.

* * *

Блейз выдохнул облачко пара. Астор опаздывал. Тео ковырял носком ботинка снег, Дафна смотрела в небо. Нотт, желающий посмотреть внедрение Цила в маггловский мир и маггловского мира в Цила, всё-таки вытянул его с собой. Дафна была не против их присутствия, а Астора они не спрашивали. Они договорились встретиться рядом с Дырявым котлом, на другой стороне в предпоследний день каникул, но Сицилий опаздывал уже на двадцать минут. Забини уже сомневался, что тот вообще придет.

Ему пришлось надеть странную маггловскую одежду, при чем не ту, что носил Тео и, в принципе, довольно многие из магов, а повседневную детскую. Обтягивающие штаны из странной ткани, которые Дафна назвала джинсами, белая футболка, очень приятная на ощупь, зеленый свитер и такая же теплая куртка. На ноги он надел свои обычные ботинки. Одежду ему, Тео и Цилу заранее отослала Дафна.

Мимо с грохотом проезжали машины — маггловский способ передвижения. Блейз видел их раньше лишь однажды: у его двоюродной тети есть старый а-фто-мо-бель. Он уже давно не работает, но Забини успел изучить его внутри и снаружи прежде, чем мать его выгнала оттуда. С тех пор прошло уже пять лет, и он ничего не помнил кроме недоумения от количества странных непонятных штук со странным запахом. Но такого количества работающих машин он не видел никогда. Первые пять минут он смотрел с открытым ртом, а потом высокомерно заметил, что метлы ничуть не хуже.

— И такие же комфортные? — подняла брови Дафна.

Блейз не знал, насколько комфортные маггловские машины, но был достаточно уверен в магах, чтобы предположить, что метлы удобнее.

— Даже лучше.

Дафна хмыкнула.

— По-моему, он не при…а-а-а. Забейте.

Возле входа в Дырявый Котел стоял с широко открытыми глазами Астор. Заметив их взгляды, он сразу сделался хмурым и презрительным.

— Шумно, пыльно, грязно, — заявил он.

Дафна только закатила глаза.

Дырявый Котел выходил на Чаринг-Кросс-роуд, длинная, но узкая улица с двухполосной дорогой, но даже такое небольшое количество машин заставляли мальчиков морщиться и дергаться при особо быстрых движениях автомобилей. Они провожали взглядом магглов с их странной одеждой, занятыми, быстрыми походками и разными выражениями лиц — хмурыми, воодушевленными, паникующими и смеющимися. Разглядывали светящиеся вывески и четырех-пятиэтажные дома, католический собор и выходящего из него священника в черном костюме и с черно-белой повязкой на шее. Заметив красную телефонную будку, Астор с достоинством сказал, что это вход в Министерство Магии и скривился, когда Дафна ему возразила и объяснила, что таких будок в Лондоне полным полно и в ММ ведет другая.

Они сначала вышли на небольшую площадь с высокой статуей посередине в виде бюста женщины с ребенком на руках вверху и стоящим мужчиной внизу. Потом на другую, большую, которую Дафна назвала Трафальгарской. Она была покрыта камнем, с фонтанами, зданиями с колоннами по краям, парой статуй и колонной Нельсона. Прогулялись по зимнему парку, послушали мужчину средних лет с гитарой и вышли к Букингемскому дворцу. С открытыми ртами они смотрели на марширующих часовых в пестрых нарядах и с трепетом узнали, что, судя по поднятому флагу, королева сейчас внутри. Они зашли, поели в каком-то кафе (Дафна платила заранее взятыми маггловскими фунтами), потом увидели Биг Бен, перешли мост через Темзу и там поняли, что Блейз пропал.

Тот остановился перед магазином техники, смотрел на выступление какой-то группы людей. Звука не было, но его всё равно очень заинтересовала толпа восторженных людей, и он с любопытством смотрел на меняющиеся кадры.

— Блейз! — подбежала раздраженная запыхавшаяся Дафна. — Потеряться в совершенно незнакомом маггловском городе — отличная идея, так по-твоему?

— А, я… — он всё ещё смотрел на экран. — Засмотрелся на это.

— Это? Это концерт какой-то музыкальной группы, они очень популярны у магглов. Пошли, уже поздно и я устала!

Оторвав взгляд от концерта, он позволил ей себя увести. Совершенно истощенные, они набрались ещё впечатлений в метро и вернулись на Чаринг-Кросс-роуд, в Дырявый Котел.

* * *

Того парня Гарри заметил сразу. Хаффлпафец, видевший загадочного монстра среди деревьев Запретного Леса, выглядел светящимся изнутри. Он смеялся над шуткой друга, а в глазах сидело всемирное умиротворение. Такой взгляд был у многих барсуков, но у этого парня он говорил о спокойно перенесенном виде монстра. Гарри засомневался, действительно ли он существует.

Эти мысли напомнили о его цели найти огромного зверя, которую он забросил с приходом морозов. В последние дни наконец вышло долгожданное солнце и почти полностью растаял снег, оставив только грязь и лужи. Гарри мог бы подождать, пока станет ещё теплее, но любопытство не позволило ему остаться на месте.

Он надел очень пригодившуюся Мантию и ранним субботним утром отправился в Лес. Ноги утопали в грязи, сапоги хлюпали и липли к земле. Гарри решил было вернуться, но он уже вошел в Лес и ему было жаль терять потраченное время.

Прогулка была похожа на медитацию. Солнце приятно грело так истосковавшуюся по свету кожу, оглушительно громко пели птицы. Гарри расслабился и просто шагал, спрятав Мантию в карман большого синего худи.

Он не заметил, как прошел почти половину Леса, как солнце достигло пика и пересекло его, как затихли птицы. Только услышал оглушительный хруст деревьев и увидел оранжевую спину над деревьями. Через мгновение над ними поднялась голова, уставившись на Гарри. Глаза морковного цвета с черными вертикальными щелками моргнули. Это была самая обыкновенная лиса… просто огромная.

— Привет? — пробормотал Гарри, пятясь. Он закрыл глаза на мгновение.

Гарри открыл глаза. Мягкая, но очень узкая кровать скрипнула, когда он настороженно сел. В слепяще белой комнате стояла только одинокая кровать, а вместо одной из стен находилось стекло с маленькими дырками, такими, куда разве что мизинец просунешь. Гарри был одет в халат, а его шрамы и худоба резко выделялись на фоне белизны и чистоты окружающей комнаты. Он попытался закутаться, когда тишину прервал чей-то всхлип.

За стеклом, одетая в дорогую строгую мантию, с уложенными волосами и первыми тонкими морщинами, стояла Грейнджер. Её рука с парой простых колец, закрывала рот. Она трагично кривилась и иногда всхлипывала.

— Привет, Гарри, — тихо сказала она, выровняв дыхание. — Я пришла сказать, что стала Министром Магии. Первым в новом мире. Помнишь, как ты мне рассказывал о проблемах волшебного мира? Я попытаюсь их исправить. Ради тебя… ради того, кем ты когда-то был. Я надеюсь, ты ещё есть где-то там внутри, и ты слышишь меня. Спасибо тебе за всё, и мне так жаль…

— О чем ты? — непонимающе спросил Гарри, поднимаясь с кровати и делая шаги ближе к стеклу, разделяющему его и Гермиону. — Я же здесь. С кем ты разговариваешь?

Гермиона отшатнулась и срывающимся голосом позвала кого-то.

— Кажется, я сделала что-то не так! Кто-нибудь?! Оно злится!

— О чем ты?! — закричал он, прикладывая ладони к холодному стеклу. — Я здесь! Грейнджер! Гермиона! Ты меня слышишь?! Вытащи меня!

Что-то схлопнулось вокруг его лодыжек и резко дернуло в сторону. Гарри больно упал на пол, его протащили через комнату и остановили в метре от стену. Он, издав тихий стон, аккуратно поднялся, смотря, что его схватило, когда ещё одни цепи, такие же, как и на ногах, обхватили его шею и запястья, прилепив его к стене.

— Мисс Грейнджер, вам не стоит приходить. Это не Гарри Поттер, это просто безумное дикое существо. Оно не сможет вам ответить.

— Я знаю, просто надеюсь, может, где-то внутри он всё ещё хоть немного Гарри…

— Гермиона, — прошептал он мольбу, чувствуя, как паника поднимается в груди, как слабеют конечности. Цепи ослабли и он мешком свалился на пол, и тут же рванул к стеклу, выворачивая конечности. Грейнджер вздрогнула.

— Вы правы. Там не осталось и капли былого сознания. Я больше не приду, у меня слишком много дел.

— Нет, — шептал Гарри, смотря в её удаляющуюся спину. — Подожди, я тут… Я же тут… Услышь меня!

— Здесь находится очень любопытный экземпляр. Это существо раньше было знаменитым Мальчиком-Который-Выжил, но он оказался слишком слаб и не оправдал даже самых низких ожиданий. В конце концов, он оказался просто уродом и ненормальным, — экскурсовод понизил голос. — Его бил его дядя, — ему ответило протяжное тихое «о-о-о».

Гарри поднял голову. Он свернулся в углу, его руки и ноги обхватывали покрытые ржавчиной цепи, некогда белоснежная комната была покрыта грязью и красными разводами, одинокая лампочка под потолком мигала тусклым желтоватым светом. За стеклом, в белом и чистом коридоре стояла горстка детей и какой-то мужчина.

— Он меня ударил, — сказала девочка с влажными глазами, и Гарри с усилием узнал в ней Сару, единственную подругу в младшей школе.

— Он напал на меня, — самодовольно сказал Астор. Гарри с трудом перевел на него сухие глаза.

— Он меня убил, — заявила Салли-Энн Перкс.

— Ничего удивительного, он был уродом с самого рождение. Наверное, Волан-де-Морт убился об него только чтобы не видеть морду Мальчика-Который-Свихнулся.

Они все громко засмеялись

— Нет, — прошептал Гарри ссохшимися разломанными губами.

— Просыпайся, урод! — загрохотали в дверь. Послышались тяжелые удаляющиеся шаги.

Гарри открыл глаза. Он был в родном чулане, в его темной теплоте и спокойствии. Он почувствовал, как вновь начинает стучать отмершее сердце. Ну и кошмар же ему приснился!

— Быстрее! — послышался рык. Гарри поспешно нашарил очки, выскочил за дверь и оказался в холодных хогвартских подземельях.

— Какого?.. — выдохнул вместе с паром Гарри. До него стало доходить, что это всё какой-то непонятный кошмар.

— Поттер! — послышалось за спиной и Гарри отлетел к стене. — Ты меня достал, никчемный мальчишка! — вопил Вернон, нанося удары. Гарри сжался в клубок, защищая голову руками.

— Это для твоего же блага, мой мальчик, — мягко сказал Дамблдор, сияя половинками очков. — Он выбьет из тебя всю ненормальность.

— Может, тогда ты будешь расстраиваться от смерти друзей! — сердито воскликнула Гермиона, маша в воздухе каким-то куском пергамента. — Мои родители — психологи, они сказали это поможет!

— Может, тогда ты не будешь разочарованием для своих родителей? — сказал Астор.

— Может, вы будете хоть чего-то стоить, мистер Поттер, — скривил губы Снейп.

— Может, вы будете говорить правду, мистер Поттер, — строго посмотрела на него МакГонагалл

— Да что здесь происходит? — выдохнул Гарри, содрогаясь от ударов дяди. — Что тут происходит?!

Над головой простиралось голубое небо с пушистыми облачками, а лежал он на чем-то мокром и мягком. Рядом сидела лисица, разглядывая его, склонив голову.

— Эм, — прочистил он горло. — Привет?

Лиса в ответ открыла пасть с сотнями зубов-кинжалов в несколько рядов.

В мгновение ока Гарри вскочил и оказался на другой стороне поляны, но тут же повалился от слабости. Он весь был в грязи и своих испражнениях, а в груди болело. Он глубоко вздохнул и выдохнул, как его вдруг скрутило от приступа.

Такого страха он не испытывал никогда, даже в самые жуткие моменты жизни с Дурслями. Гарри не знал, сколько это длилось, он не мог ни думать, ни плакать, ни кричать. Он не чувствовал свое тело, в глазах была только тьма.

Когда ему стало легче, он отнял болевшие от напряжения руки от груди и выпрямился. Он не знал, сколько пролежал калачиком, схватив руки и прижав к груди, но запястье покрывали черные синяки. Всё тело болело, желудок сводило от голода, а рот был будто наполнен песком.

Гарри тяжело дышал, не смея поверить, что он очнулся. Горло свело и он, наконец, разрыдался. Спящая до этого лиса подняла голову и задумчиво наблюдала за кричащим мальчиком. Тому было плевать, пусть она даже съела бы его, он просто плакал, пока не заснул от усталости.

Пробуждение было ещё хуже. Глаза с трудом открылись, в них будто песком засыпали, тело болело ещё больше, есть и пить хотелось неимоверно. Но Гарри чувствовал себя удивительно спокойно и рассудительно. Он приподнялся, разглядывая поляну, но от лисы не осталось и следа. Он решил воспользоваться этим и так быстро, как только мог, покинул страшное место.

Отсюда он не мог видеть Хогвартс, поэтому просто пошел в противоположную сторону от деревьев, сломанных монстром. Покачиваясь и хватаясь за деревья, он постепенно продвигался в том направлении. Гарри съел какие-то ягоды, но воды так и не нашлось. Лужи безудержно соблазняли, но Гарри пока не был готов на такой риск.

Так что когда он увидел Черное Озеро, он не задумываясь кинулся туда и зачерпнул полные ладони воды. Напившись, он скинул одежду и зашел в воду. Гарри было плевать, есть там гигантский кальмар, гриндилоу и русалки, он жаждал стереть с тела всю грязь, пот, слезы и всё остальное, что произвело его тело за эти дни.

Выйдя, он без сил повалился на самый сухой участок берега. Он безумно устал. Солнце продолжало печь. Сколько дней его не было? Он специально ушел субботним утром и вряд ли бы его однокурсники заметили бы его отсутствие в воскресенье, но в понедельник учителя точно обратили бы внимание.

Гарри уже проклял себя прошлого за лишний риск, но как он не старался, чувства оставались относительно притупленными. Он ожидал бы очередного нервного срыва, слез и воплей, но была лишь сдержанная злость. Возможно, появилась надежда, он наконец-то перестал чувствовать.

Он кое-как постирал одежду и похромал к Хогвартсу.

Оказалось, Гарри не было пять дней. На уши поставили всю школу и Министерство, но найти не смогли до тех пор, пока он сам не пришел.

Его ругали полчаса. МакГонагалл тихим взбешенным тоном выговаривала за всполошение половины магической Великобритании и пустую голову, Снейп уничижительно шипел про безмозглых гриффиндорцев и их наследственность, Дамблдор грустно качал головой, остальные учителя осуждающе молчали.

Наконец, его отправили отлеживаться в Больничное Крыло. На ранения его проверили первым делом, ничего не нашли, а потому с удовольствием выплеснули накопленные эмоции.

Мадам Помфри ничего не говорила, но её молчание говорило само за себя. Она отправила его в душ, сунула пяток зелий, затолкала под одеяло, велев спать и выключила свет.

Гарри смотрел на пробивающийся сквозь толстые шторы солнечный свет. Ещё минуту назад ему казалось, что он готов упасть на месте и тут же заснуть, но теперь сон почему-то не шел. Он безразлично раздумывал о выволочке, которая обычного его заставила бы или провалиться сквозь пол от стыда, или в ярости разгромить комнату, но сейчас он лишь дифференциально взирал на происходящее и ловил подозрительные взгляды профессоров. Они спросили, что произошло, но он лишь сказал, что потерялся и за всё время встретил только одного маленького акромантула, с которым справился палочкой. Пару заклинаний он заранее оставил в её памяти, ещё возле Озера.

Его не было пять дней, то есть сейчас четверг. Он пропустил много уроков и кучу домашних заданий и испортил отношения с профессорами. Интересно, много баллов снимут? Так его ещё больше возненавидят.

Он постепенно провалился в сон. Тогда ему ничего не снилось.

— Мистер Поттер, к вам мисс Грейнджер, — сказала мадам Помфри, хмуро разглядывая его через очки.

— Конечно, пусть заходит, — улыбнулся Гарри и отложил книгу, которую только что читал.

Мадам Помфри дернула бровью, но ничего не сказала.

— Гарри Джеймс Поттер! — закричала Гермиона, фурией влетая в палату. — Как ты посмел уйти в Запретный Лес?!

— Гермиона, не кричи, пожалуйста, — вежливо попросил Гарри и тут же получил звонкую пощечину.

— Ты… Ты… — задыхалась от возмущения Гермиона и вдруг плюхнулась на его кровать и обняла его где-то в районе живота. — Я так пережива-ала!.. — глухо провыла она.

Гарри напрягся, силясь понять, куда ему девать руки, но, к счастью, Грейнджер быстро его отпустила. Она шмыгнула носом, вытерла глаза рукавом и уставилась на всё ещё напряженного Поттера.

— Прости?.. — неуверенно полувопросительно сказал Гарри, опуская руки. Гермиона опять шмыгнула.

— Ну и как ты такой уродился, — пробормотала она, но, заметив, как дернулся Гарри, замолчала на полуслове. — Я не это имела ввиду…

— Прости уж, — сухо сказал Гарри.

— Нет, извини, я… — забормотала Гермиона и вдруг прервалась. — Нет уж! Ты не заставишь меня извиняться! Это ты тут виноватый!

Гарри молча смотрел на неё.

— Ладно… — неловко сказала она и поспешно вытащила пачку пергаментов на стол. — Вот конспекты с уроков, которые ты пропустил. Мне надо идти, у меня ещё… дела, — и она, чуть ли не спотыкаясь, выскочила из Больничного Крыла с бешено колотящимся сердцем, пытаясь понять, чем её так напугал потемневший взгляд Гарри.

— Я требую решительных действий! — кричал Яксли. — Наши мелкие поползновения порочат честь нашего Лорда!

— Но его тут нет, Корбан! Сдох он! — кричал в ответ Гойл.

— Да как ты!.. — задохнулся от возмущения Яксли.

— Вот только его не приплетайте! — откинувшись на спинку кресла, устало терла лоб Селвин. — Поползновения вашего любимого Лорда привели к его позорной смерти от полукровной однолетки. Возможно, не стоит брать его решения за образец.

— Да что ты понимаешь!..

Незаметно для спорящих, в комнату влетел бумажный самолетик и опустился в ладони Люциуса. Тот, прочитав записку, удивленно поднял брови и оглядел собрание. Пожал плечами и поднялся.

— Прошу прощения, неотложные дела требуют моего обязательного присутствия. Я постараюсь вернуться раньше, чем вы закончите.

Спорящие проводили его взглядом и, как только за ним закрылась дверь, дружно скривились.

— Мерзкий сноб. Не могу поверить, что мы выбрали его как главу, — презрительно бросил Яксли.

— Он может быть полезным из-за своих связей, — заметила Селвин.

— Но не для правления. Из-за него мы застряли на месте, — прорычал Урхарт.

— По крайней мере, он нашел это чудесное место, — поднялся Яксли с кресла и подошел к окну, из которого открывался прекрасный вид на маггловский город. — Хоть какой-то плюс от этих каменных коробок. И тут нас никто не додумается искать.

Гойл открыл рот, собираясь что-то сказать, но его прервал звук сотен выстрелов и звон разбитого стекла. Некоторые успели лишь дернуться к палочкам, как их пронзили десятки пуль. В наступившей тишине раздались только бряканье тех, что пролетели насквозь и упали на мраморный пол. Спустя ровно три секунды через большие входные двери забежал маггловский спецназ и выстроился вдоль стен, нацелив винтовки на магов. Последней в двери зашла женщина в черных маггловских брюках и белой блузке с Glock 17* в каждой руке. Она с легкостью запрыгнула на длинный стеклянный стол и неспешно прошлась, выпустив в лоб каждого мага по контрольной пуле. Соскочила на пол перед окном и с удовольствием вздохнула.

— Место и правда чудесное, — мечтательно сказала она и повернулась к спецназу. — Соберите тут всё, заслуживающее внимание. Берите все бумаги, эти держат всю информацию на них. И дальше как обычно.

Мужчины кивнули. Часть побежала в соседние комнаты, часть взяли баклажки и начали выливать жидкости из них на людей и пол. Женщина вытащила пачку сигарет, зажигалку и затянулась.

— Всё готово, мэм, — отчитался усатый спецназовец. Она кивнула. — Только… — мужчина замялся. — Малфоя нет.

— Ничего страшного, — невозмутимо ответила она. — Уходим.

И прежде, чем выйти за дверь, кинула на пол сигарету. Бензин тут же загорелся и за мгновение окутал комнату, поглощая бездыханные тела.

— Диана, — обратилась она к девушке в офисной одежде, стоящей в стороне, — подожди минут пять прежде чем звонить.

Девушка кивнула и с улыбкой показала экран телефона, на котором уже был набран номер “911”.

— Всё готово.

* * *

Шумела вода. Гарри сидел на полу ванны, вырубленной в полу, и бился затылком об каменную стену.

— Твою мать, освободи ванну, Поттер! — вопил Цил из-за двери.

— Иди нахуй, Астор!

Из соседней комнаты послышались приглушенные голоса. Хлопнула дверь.

— Гарри? — постучал Теодор. — Ты обиделся из-за того, что мы наговорили?

Гарри скосил глаза на дверь.

Слизеринцы здорово рассердились, когда он пропал. Их мнения разделились: одни считали его выходку неимоверной глупостью, подходящей только гриффиндорцам, другие (Блейз) обиделись, что он никому про свои планы не рассказал. В итоге их ссора переросла в обоюдное оскорбление, в котором Гарри выговорил всё, что хотел сказать за месяцы презрения и издевательств, которые слизеринцы и не подумали останавливать, а они заявили, что оказали честь полукровке, приняв его в свои ряды.

Гарри и правда был очень зол и рвал и метал ещё несколько часов, но в ванной он заперся не поэтому.

С того самого похода в Запретный Лес он чувствовал себя очень странно. Эмоции то притуплялись, то усиливались, ему снились странные, невнятные сны, левый висок постоянно болел, а в голове поселилось щекочущее чувство, от которого хотелось почесать мозг.

Гарри поскреб висок, поднялся с мокрого пола, натянул одежду и вышел из ванной. В комнате был только Астор и Тео, стоящие по сторонам от двери будто телохранители.

— Наконец-то, — со вздохом закатил глаза Сицилий и издевательским тоном спросил. — Ну что, наплакался, Поттер?

Гарри молча показал неприличный жест и, не останавливаясь, вышел в коридор.

— Гарри, — остановил его Тео. — Ты не можешь обижаться вечно. Возвращайся в клуб.

— Клуб, — фыркнул Гарри, но больше ничего не сказал. — Забини, можно с тобой поговорить? Наедине, — Блейз недоуменно переглянулся с Ноттом и нерешительно кивнул.

— Если собираешься убивать, делай это по-быстрому, — пошутил он, когда они вышли из гостиной в коридор.

— Слушай, — не колеблясь начал Гарри, — что ты видел в зеркале?

— Само совершенство, конечно, — не моргнув глазом, ответил Блейз. — То есть себя.

— Я про Еиналеж, — покачал головой Гарри.

— Свое самое сокровенное желание, Поттер, — нахмурился Забини. — Люди не склонны таким делиться, знаешь ли.

— Я понимаю, — заколебался он, пытаясь найти слова. — Но мне правда… очень надо.

Блейз медлил с ответом.

— Я расскажу, если ты расскажешь про своё, — наконец, решил он.

— В том-то и дело, Забини. Мне не понравилось, то, что я там увидел.

— Горы трупов или разврат? — пошутил тот, но замолк, увидев мрачный и серьезный взгляд Гарри. — Знаешь, я не уверен, что хочу знать. То есть, хочу, конечно, но ты же меня потом аваднешь и прикопаешься под любимым кустиком или где ты там всех прикапываешь. Но я всё равно хочу что-нибудь взамен.

— Что? — напряженно сощурился Гарри.

— Услугу. Любую, в любой момент.

— Хорошо, — не задумываясь выпалил Поттер. — Говори уже!

— На каникулах так вышло, что я оказался на маггловской стороне, — смущенно сказал Блейз, будто это было чем-то зазорным. — И я увидел… эту… запись концерта какой-то там группы и там была куча магглов, и очень шумно, короче говоря, это меня захватило. В зеркале я увидел то же самое, только на сцене был я, — он замолчал, смущенный.

— И всё? — не поверил своим ушам Гарри. — Концерт?

— Ну уж прости, что мне далеко до твоих вершин! — с обидой буркнул Блейз. — Посредственности надо идти на завтрак, — он отодвинул Гарри и зашагал в сторону Большого Зала.

— Подожди! — схватил его за руку Гарри. Он вдруг почувствовал виноватым. Ясное дело, далеко не все одиннадцатилетки мечтают о трупах своих врагов! Только всякие исключения вроде него и психопатов вроде Астора. Не стоит стыдить Блейза за его мечты. — Я не хотел сказать ничего такого. Я… если ты хочешь, я могу помочь тебе научиться научить играть на гитаре. Только в следующем году, когда куплю новую, а то эту кое-кто сломал, — многозначительно поднял брови Гарри, намекая на безучастность Забини при этом.

— О, — удивленно моргнул Блейз и нерешительно улыбнулся. Гарри вдруг заметил россыпь веснушек у него на носу. — Спасибо.

Они какое-то время замерли, обмениваясь улыбками, пока Поттер не понял, что всё ещё держит его руку и смущенно её отпустил. Блейз скомкано попрощался и убежал на завтрак. Гарри замер, чувствуя сильную взволнованность от мысли разделить с кем-то такое важное для него увлечение, как музыка. Он понял, что впервые за долгое время чувствует себя страшно голодным.

* * *

— Ты для меня загадка, Северус, — сообщил с усмешкой Люциус, водя пальцем по краям чашки. — Вряд ли хоть кто-то понимает, что творится в твоей голове.

Его собеседник, сидящий в кресле напротив, провел костяшками пальцев по лбу. Этот жест, выдающий сразу нервозность и усталость, был навязчивой привычкой Снейпа, но видели его от силы несколько человек. Желание скрыть подобные эмоции возникло ещё до войны и изнуряющего служения у Волан-де-Морта, и до Хогвартса и вечных издевок в адрес его анемической внешности, ещё в его детстве, когда выражение любых эмоций могло стать триггером для отца. Не то чтобы равнодушие и презрение могли успокоить больного пьяницу, но выслушивать упреки в адрес его безэмоциональности было приятнее упреков в адрес его бесхребетности.

Люциусу потребовалось десять лет, чтобы пробиться через стены и увидеть настоящего Северуса, по крайней мере, ему нравилось думать, что у него это получилось. Говоря о Снейпе, ни в чем нельзя было быть уверенным. О Малфое говорили как о настоящем слизеринце, но он бы рассмеялся этим людям в лицо, если бы они говорили это не за его спиной. Если кто и был всамделишной змеей, так это Снейп. Наверное, это было предназначено ему с тех пор, как тот родился под такой фамилией** и закреплено годами нелегкой жизни. Люциус мог бы долго рассуждать о влиянии рода на личность, но факт оставался фактов — себя Малфой истинным слизеринцем не считал.

Да, он был гадом, но это было просто чертой его личности. Люциус не притворялся и маски не носил, со своими близкими он был лишь более откровенным. Его отчего-то считали гением, но в действительности он просто продолжал делать то, что делал его отец, отец его отца и вообще весь его род с самого основателя, и сорил деньгами. Делать вид, что он умен, было чрезвычайно увлекательно и давало свои плоды: его начали опасаться и избегать. Не то чтобы это было его основной целью, но отсутствие лишних конфронтаций было ему на руку и избавляло от чрезмерных рисков. Идея создания “Sanguinis pura” была не его, но Люциус и не думал, что жаждущие крови аристократы останутся без дела и будут жить мирно среди грязнокровок и магических тварей, так что он был готов возглавить подобную организацию, когда она всё-таки появится. Он был кем-то вроде правой руки Волан-де-Морта, — разумеется, только из-за денег и поместья, — но он заслужил репутацию, которой оказалось достаточно, чтобы другие волшебники с радостью (или чем-то вроде неё) приняли его предложение.

Северусу Люциус ничего об этом не говорил: тот бы точно не одобрил создание подобной организации, как и её методов. Он бы разнес все их идеи в пух и прах и тогда Чарльз Смит, Мерлин его побери, точно не смог бы устроить все эти беспорядки и, может, они бы все не умерли в пожаре. Точнее, не совсем пожаре: ещё во время совещания Люциус получил письмо от своего старого должника и мертвеца вот уже два года, где тот советовал Малфою как можно скорее проститься с коллегами и покинуть здание. У Люциуса не было привычки игнорировать загадочные письма с того света, так что он последовал совету, а уже через час получил сообщение, что добрая половина всего чистокровного населения Британии сгинула в огне.

— Черти что творится, Люций, клянусь Мерлином, — жаловался Северус. — У меня на факультете дюжина детей, если не больше, лишилось родителей. Я понятия не имею, что с ними делать! Мне и так хватало сирот, после войны их полным полно, а теперь ещё и это. И они заявляют, что это случайность! Десяток волшебников сгорело в огне, они, верно, разом лишились магии и разума! — с сарказмом воскликнул он. — Ещё и Поттер…

— А что с Поттером? — заинтересовался Люциус.

Снейп мрачно глянул на него, не уверенный, стоит ли рассказывать, но не сдержался.

— Спятил он, вот что! — с запалом возгласил он. — Я сравнивал его с его отцом, будь тот проклят, но эта па… этот парень его обскакал! Ты ни за что не поверишь, Люций, что он вытворил!

— Признался в любви к МакГонагалл? — предположил Малфой.

— Да нет, Поттер-старший это делал, — с досадой махнул рукой Снейп. — Он в Запретный Лес сходил прогуляться! И не на час, и не на ночь, а на пять гребанных дней! Пять!

— Сколько ног потерял? — с умеренным любопытством спросил Малфой и отхлебнул чай.

— Из двух? Ни одной! Не считая истощения и неприятного запаха он в абсолютном порядке! Клянусь Мерлином, если эта паскуда творит такое на первом курсе, что будет на седьмом?! Если он ещё до него доживет…

Люциус хмыкнул.

— И… — колебался Северус. Свою мантию, специально так скроенную, он расстегнул так, что она выглядела как длинный плащ, а под ней у него были маггловские черные брюки и пиджак. Сейчас, будто пытаясь закрыться, он набросил полы мантии на колени и чуть пододвинулся на большом зеленом шерстяном кресле, устраиваясь поудобнее. Любые откровения, даже самые маленькие, давались ему с трудом. — Странный он какой-то.

— Поттер?

— Он самый. У меня при виде него смешанные чувства, я даже не все могу понять. Раздражение, презрение и даже страх, — последние слова он сказал тише, чем остальные.

— Страх? — изумился Люциус и даже отставил чашку. — Ты боишься первокурсника?

— Ты бы видел его. У него такой взгляд… Не как у Лорда, не что-то хищное или безумное, скорее… как будто это что-то неправильное, даже мерзкое, но в то же время… красивое. Не он сам, ясное дело, сам Поттер тощий и бледный до невозможности, именно взгляд, — Снейп предпочел не говорить, сколько боли ему доставляет смотреть на эти знакомые зеленые глаза, только теперь не теплые и добрые, а на такие… пугающие. — Я как-то видел последствия работы Рабастана в самом начале его… карьеры. Он сам позвал меня полюбоваться. Это была красивая молодая маггла с белоснежной кожей, она лежала в ванной, наполненной лепестками роз, и была мертва уже… почти сутки, наверное, может, двенадцать часов. Она ещё не начала пухнуть, но в комнате уже стоял сладковатый привкус разложения. Это было в чем-то красиво, но в то же время хотелось помыться по меньшей мере раза три. Я после этого года два не мог на ванны смотреть. Мне тогда девятнадцать было. Вот при виде взгляда Поттера у меня то же ощущение.

Малфой смотрел на Снейпа озадаченно.

— То есть, Поттер следующий Темный Лорд?

— Нет, — Снейп поморщился и поправился. — Нет, надеюсь. Просто он меня напрягает.

Люциус улыбнулся: Северус всё ещё позволял себе использовать маггловский сленг.

— Видимо, придется пригласить Гарри Поттера погостить в Малфой-Мэноре.

— Нет, нет и ещё раз нет! — резко отрезал Снейп. — Не хватало тебе Мальчика-Который-Выжил под боком! Даже тот факт, что твой сын с ним дружит не заставит Дамблдора проигнорировать визит Поттера в дом Пожирателя Смерти!

— Пожирателя под Империусом, — автоматически поправил его Люциус и с интересом поинтересовался. — Драко дружит с Поттером?

Снейп мысленно выругался. О том, что младший Малфой скроет от отца такой факт, он не подумал.

— Да, — нехотя признал он.

— Умница, — гордо улыбнулся Люциус. — Заводит полезные связи.

— А сам Драко, очевидно, подумал, что ты разозлишься.

— Хм, — поднял брови Малфой. — Я и не думал об этом. Разумеется, с Поттером надо было подружиться. Его попадание в Слизерин ясно показывает, что это возможно, так что остальное дело техники. Драко ведь так и сделал?

— Если бы. Он и весь факультет ему бойкот устроили. То, что он хоть как-то с ним сблизился скорее случайность, которая от него никак не зависела.

Люциус нахмурился и постучал пальцем по железному круглому столу.

— А вот это меня злит. Я думал, что ясно ему всё объяснил про необходимость правильных знакомств.

— У Драко в голове ничего надолго не задерживается. Зато твое поведение он пытается повторять и видел бы ты, как это выглядит…

— Будь снисходительнее, Северус, не все дети в одиннадцать лет — гении. Себя вспомни.

— А что я? — вскинулся Снейп.

— Ты, дорогой, с первого дня в Слизерине принялся строить из себя аристократа. Всё нос задирал, а дырки в носках закрывать даже не пытался.

Северус изумленно смотрел на Люциуса. Видимо, сказанное было для него открытием.

— Я выглядел смешно?

— Не то слово.

Снейп замолчал, уткнувшись большим носом в чашку, и нахмурился.

— Не бери в голову, столько лет ведь прошло, — попытался успокоить его Малфой, поняв свою ошибку. Задеть гордость Снейпа было легко, но за этим следовали неприятные последствия.

— И часто я выгляжу так?

— Уверяю тебя, Северус, клянусь Мерлином, сейчас ты не выглядишь смешно! — горячо заверил Люциус и заёрзал. Если он не успокоит друга, то хмурый вид того обеспечен не менее чем на месяц. Он был на редкость злопамятным. Но Снейп уже вспомнил насмешки Чарльза Смита и лукавый взгляд Дамблдора. Ему всегда казалось, что его образ вызывал страх, но если всё это время… Ему тут же стало казаться, что все эти охламоны, по недоразумению называемые студентами, всё это время смеялись над ним.

— Северус Снейп! — лицо Люциуса внезапно оказалось совсем близко. Оказывается, он успел встать, подойти к зельевару и, опершись ладонями на ручки кресла, нависнуть над ним. — Ты не выглядишь смешно, клянусь своим родом!

Снейп с секунду рассматривал Малфоя.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал он.

— Твою мать, — с досадой выпрямился Люциус. — Мерлин тебя дери, Северус! Делай что хочешь!

Снейп с невозмутимым видом ушел ещё до того, как Малфой закончил говорить.

___________________________________________________________________________

*название пистолета

**Snake-Snape, думаю, уже все знают про схожесть

— В последнее время ты стал много есть, — заметила Гермиона, проводя взглядом очередной бутерброд, скрывшийся во рту у Гарри.

— Угу, — сказал тот, не переставая жевать.

— И я за тебя очень рада, — заверила она, — но мог бы ты не делать это в библиотеке?

Гарри отрицательно промычал и перелистнул страницу жирными пальцами. Гермиона поморщилась.

— Хотя бы руки вытирай, — почти умоляюще попросила она. — Ради бога, пожалей книги!

— Мерлина, — поправил её Гарри.

— Мерлина, — согласилась Гермиона. — Ради кого-нибудь, лишь бы ты руки вытер.

Поттер с сожалением посмотрел на бутерброды с сыром, которые он пронес с обеда в платке, но всё-таки убрал их в сумку и вытер грязные пальцы. В последнее время на него напал зверский аппетит, который он и не думал сдерживать. Гарри, наконец, оценил разнообразие и размеры обедов в Хогвартсе и пользовался возможностью набрать хоть немного жирка, чтобы его с места не сдувало. Что странно, насмешки слизеринцев его ничуть не задевали, как и в целом их существование. Он вообще перестал с ними общаться. После той ссоры ему как в голову ударило: какого хрена он вообще водится с ними? Они его презирают и при первой же возможности предадут, как делали раньше. Астор до сих пор над ним издевается и разве что Тео укоряюще скажет “Цил…”, другие и ухом не поведут! А Гарри почему-то принял его и всех остальных и даже пытался дружить. Он не очень знает дружбу, но что она совсем не такая, понимал. И пусть лучше он один останется, чем терпеть их всех. Жил же он как-то предыдущие десять лет один.

— Слушай, тут написано, что Роберт Синеглазый был… Что? — прервала свой едва начавшийся восторженный монолог Гермиона, заметив странный взгляд Гарри.

— Гермиона, ты — настоящий друг! — заявил он, смотря преданными и почти влюбленными глазами.

Грейнджер изумленно замерла, а потом смущенно заулыбалась.

— Спасибо, Гарри, ты тоже чудесный друг.

— Что, Поттер, слезами книги про любовь вытираешь? — приземлился на соседнем от него стуле Астор, заодно сбив пару книг. — Не переживай, они обязательно поженятся в конце!

— Если ты думаешь, что мальчики не могут читать романтические книги, то… — начала высокомерным тоном Гермиона.

— Тебя никто не спрашивал, грязнокровка! — презрительно прервал её Сицилий.

— Только попробуй!.. — начал подниматься Поттер. Он никому не позволит обижать его друга! Но Гермиона вдруг громким голосом начала декламировать:

— “Запомни, сын, прежде чем судить ближнего своего, подумай о том, что не так уж и много людей на этой благословенной земле, которым еще с колыбели были предоставлены такие привилегии, как тебе.”

— Это что ещё за бред? — фыркнул Сицилий. — Оправдываешь свою жалость? Или зависть?

— Это Великий Гэтсби, мистер Астор, — наклонилась к нему Гермиона. Её кудри колыхнулись вместе с ней, а карие глаза сверкали. — Я бы посоветовала вам его почитать, но боюсь, вашего ума на это не хватит. А теперь попрошу покинуть нашу компанию и больше никогда к ней не присоединятся.

— Да как ты!.. — начал Сицилий, но в бок ему уткнулась палочка Поттера и тот зашептал ему на ухо.

— Думаешь, я побоюсь ею попользоваться? Только в этот раз несколькими днями в Больничном Крыле ты не обойдешься. Я много разных заклинаний выучил, жаль, что мне придется ими воспользоваться, но страшный темный маг напугал Мальчика-Который-Выжил и Мальчика-Который-Выжил все поймут. Верно, Астор?

Сицилий замер, прислушиваясь к словам. Как бы ему не хотелось только презрительно хмыкнуть в ответ на угрозы, по позвоночнику вдруг пробежали мурашки, а от Поттера хлынуло холодом. “И кто тут темный маг?” — мелькнула мысль. Астор сглотнул и выпрямился.

— Видимо, ты поднабрался храбрости. В качестве исключения я тебе послушаюсь: таким необычным событиям надо способствовать, — наигранно светски сказал он.

Сицилий ещё не успел скрыться с виду, как Гермиона и Гарри залились хохотом.

— “Надо способствовать”! — сквозь смех выдавила Грейнджер. — Боже мой, он как будто злодей из подросткового фильма! И где он только научился так говорить?

— Где ты научилась так говорить? — вытирал слезы с глаз Поттер. — Я почти испугался!

Гермиона скромно пожала плечами.

— Я просто сильно разозлилась. Ты правильно сделал, что перестал с ними общаться.

Гарри немного покоробил её командный голос, но он проглотил раздражение и вместо этого улыбнулся.

* * *

Экзамены он сдал с легкостью и с широченной улыбкой заявил Гермионе: “Я же говорил!” Ещё после пасхальных каникул, когда та стала сходить с ума из-за экзаменов, он заключил с ней пари, что сдаст все тесты без дополнительной подготовки и всё то время, пока Грейнджер штудировала учебники, продолжал изучать библиотеку. В мире ещё столько всего надо узнать, зачем зацикливаться на том, что уже знаешь?

Гермиона в ответ возразила, что надо сначала дождаться результатов.

Гарри в любом случае был горд собой. Несмотря на то, что в последнее время у него разболелся шрам, он считал, что написал отлично. Пара вопросов вызывали сомнение, а ананас при танце покачивался, как пьяный, но Гарри держался оптимистично. В любом случае, для победы в споре ему было достаточно Превосходно по большинству предметов. В том, что у него это получилось, он был почти уверен.

* * *

Гарри навещал Пузатика каждую неделю, кормил, игрался, разговаривал. Цербер, казалось, уже привык к новому другу, и каждый визит встречал радостным вилянием хвоста. Такие визиты уже стали обязанностью, ведь он никак не могут пропустить хоть один и разочаровать Пузатика, но обязанностью приятной, а не те, что давали Дурсли, вроде стрижки газона, мытья посуды или стирки. На третий этаж он ходил ночью под Мантией — чтобы на глаза случайным ученикам не попасться и не наткнуться на Снейпа, кормящего цербера (такое уже случалось, Гарри едва улизнул). Но в этот раз что-то было не так.

Дверь была распахнута настежь, а так не делал даже Снейп. Поттер осторожно толкнул её и заглянул внутрь. Пузатик лежал на полу и раскатисто храпел, а в углу комнаты стояла зачарованная играющая арфа. Гарри осторожно провел по струнам и волшебство, сбившись, рассеялось. Повисла тишина. Цербер фыркнул и разлепил сонные глаза, из горла послышался тихий рык, но, как только Пузатик увидел Гарри, затих. Огромный хвост громко забил об стены и Поттер, перепугавшись, что кто-то придет, поспешил успокоить собаку и зашептал что-то успокаивающее на ухо. Пузатик послушно прислушался. Гарри отступил от него и подошел к раскрытому люку.

Всё это время он не пытался залезть туда по двум причинам — не думал, что это важно, ведь люки обычное дело в зданиях (возможно там кладовка или ещё что-то такое) и потому, что не хотел предавать доверие Пузатика. Ещё в первые дни знакомства цербер очень чувствительно относился к приближениям к люку, и Гарри решил потерпеть.

Но теперь, похоже, самое время. Кому-то ведь понадобилось там оказаться.

Только через какое-то время Гарри понял, что это мог быть кто-то из работников школы, который забрался в кладовку по делам, и вообще идти в незнакомое темное место свойственно для гриффиндорца, а не для слизеринца, каким он себя считал. Но в тот момент всё это ему в голову не пришло.

Он вытащил из кармана палочку и прыгнул вниз. Летел он долго и уже набрал воздуха для крика, как вдруг приземлился на что-то мягкое. Гарри пытался перевести дыхание и разглядеть что-то в темноте, когда под ним что-то лениво зашевелилось. Он попытался вскочить, но какая-то склизкая штука уже успела совершенно незаметно обмотать его ноги и руки. Он панически забился, пытаясь сорвать щупальца, но выдохнувшись, устало обмяк, сдавшись стеблям. Погодите, стеблям?..

— Игнос Фламма Ин! — закричал он и на кончике палочки загорелся огонек. Тут же Гарри почувствовал, как слабеют дьявольские силки и отпускают его, стремясь уползти от света. Лишившись опоры, он свалился на холодный каменный пол и больно отбил копчик. — Твою мать! — с душой выругался он. — Что это за хрень?!

Гарри поднялся, осторожно оглядываясь. Его окружали круглые каменные стены, бугристые, но гладкие, как будто их вырубил не человек, а столетия мерного битья морских волн. Его сердце стучало так сильно, что он не слышал ничего другого. Держа в руке горящую палочку, Гарри начал медленно продвигаться в сторону зияющего темного прохода, вырубленного прямо в камне. Будь его воля, он бы сбежал, но выход был в десяти метрах от пола, к тому же прегражденный силками. Так что он пошел вперед, пытаясь услышать что-то кроме своего сердцебиения и тяжелого дыхания. Проход вел его куда-то вниз, и спустя какое-то время он увидел свет. Сквозь резную дверь Гарри прошел в ярко освещенный круглый зал, наполненный летающими ключами. На секунду он замер, озадаченно разглядывая необычных птиц, пока не вспомнил, что это волшебный мир и пора бы перестать чему-нибудь удивляться.

Потом Гарри заметил метлы, прислоненные к стене и на мгновение в нем вспыхнула радость. Вот как он доберется на выхода! Но надежды разбил звук захлопнувшейся двери за его спиной. Как он не дергал и какие заклинания не применял, она не открывалась. Тогда он, опасливо поглядывая на летающие ключи (которые выглядели очень острыми), перебежал на другую сторону, перебирая заклинания на другой двери. Ещё несколько месяцев назад, когда он пытался пробраться к Пузатику, Гарри выучил кучу разных способов пройти через зачарованную дверь, но ему всё равно пришлось потратить пять минут, пока одна из магических связок не сработала. Он специально проверил первую дверь, но та, видимо, была зачарованно надежнее и тем же заклинаниям не поддалась. Держа палочку наготове, он заглянул в следующую комнату.

Она была большой настолько, что её стены терялись в темноте. В середине, на единственной освещенной части, стояла огромная шахматная доска с большими, но в целом стандартными фигурами. Гарри играл с Роном в шахматы достаточно, чтобы знать, что он совсем ничего в этом не понимает, так что он предпочел осторожно обойти их. Фигуры не пошевелились, так что он использовал на двери уже привычные заклинание и проскользнул дальше, чтобы тут же выскочить обратно.

Захлопнув дверь, он переводил дыхание с сердцем, выскакивающим из груди и в любой момент ожидая, что тролль начнет с силой ломиться в дверь, но ничего такого не произошло. Гарри понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что монстр лежал на полу и не подавал признаков жизни. Выставив палочку в дрожащей руке и зажимая нос другой, он, прижимаясь к стене, прошел в следующую комнату.

Свою жизнь он не назвал бы обычной, но таких приключений ему никогда не доставалось. До Хогвартса дни тянулись медленно и почти не отличались от других, он учился, работал по дому, получал пинки и подзатыльники и изредка сбегал из дома на бесцельную прогулку по городу. Максимальный прилив адреналина он получал, когда воровал, дрался с одноклассниками и с дрожью ждал наказания от дяди.

Но он никогда не бывал в таких ситуациях. Сначала Запретный Лес, теперь странные комнаты, ведущие непонятно к чему. Магия магией, но он чувствовал себя в каком-то абсурдном сне. Ему до сих пор иногда казалось, что он вот-вот проснется в своем чулане и с разбитым сердцем отправится готовить всем завтрак.

Всю жизнь Гарри попадал в неприятности, но неприятности закономерные. Его не любили в школе, поэтому нападали, его ненавидела семья и поэтому издевались. А потом к нему вдруг пришел великан с письмом в школу магии, он побывал на самой волшебной улице мира, получил палочку, купил гитару, стал жить в подземельях, потерял подругу, получил подарок на Рождество, побывал в Запретном Лесу и пережил самый страшный день в его жизни, вступил в одно сообщество с будущей элитой магического мира и, наконец, нашел друзей. Несмотря на отсутствие аппетита, бессонницу и тянущее чувство меланхолии, этот год был самым счастливым в его жизни. Он как будто попал в сказку.

Гарри раздумывал об этом, разглядывая рифмованную загадку, стену волшебного огня и семь сосудов с разноцветными жидкостями. Всё это походило на детскую фантастическую книгу. Пузатик, дьявольские силки, летающие ключи, огромные шахматы и, наконец, стихотворная головоломка. Может, это дополнительный этап экзаменов? Но кто его пройдет, если заходить в этот коридор запрещено? И для какого курса эти задания? Вряд ли для первого, они ещё не проходили заклинаний, с помощью которых можно победить огромного, толстокожего тролля. На хранилище тоже не похоже — гораздо эффективнее было бы окружить помещение более надежными заклинаниями, которые наверняка знакомы самому сильному волшебнику столетия, и выставить пару авроров. Тогда какой смысл всего этого?

Он меланхолично разглядывал свиток пергамента. Ему кажется, или этот почерк он уже где-то видел?.. Гарри сощурился. “Б” с двойной петлей, “а” написанная без прерываний… Его вдруг как током ударило — это же почерк Снейпа! Но зачем тому заниматься стихотворением? Поттер посмотрел на стол: зелья в сосудах. Подумал про силки — это сфера Спраут. Летающие ключи тогда МакГонагалл. Или Флитвик? Нет, МакКошка это шахматы, а ключи — Флитвик. Метлы — Хуч. Тролль — Квирелл. А загадка и зелья — Снейп. Это его ещё больше запутало. Зачем они это всё делали? Что за полоса препятствий?

А в стихах Снейп не шарит, со смешком подумал Гарри и взял самую маленькую бутылочку. Зелья хватило на один глоток, ледяной, будто он проглотил лёд, но пламя и впрямь его не тронуло. Зато то, что он увидел в следующей комнате было совсем уж странно.

Посреди комнаты стоял профессор Квиррелл. Он бормотал под нос какие-то резаные фразы, похожие на бред сумасшедшего. Прислушавшись, Гарри разобрал некоторые слова: “Простите, мой Лорд… Дракклов старик… Как… Камень… Простите… Ещё немного… Прошу… Прошу, простите…” Перед профессором лежало огромное разбитое зеркало, в котором Гарри узнал Еиналеж. Поттер замер, боясь издать малейший звук и обратить на себя внимание. Ледяное ощущения от зелья проходило, но на одно путешествие сквозь огонь хватило бы… Он сделал осторожный шаг назад и Квиррелл резко обернулся.

— Ты! — бешеными глазами крикнул он. — Поттер! Какого черта ты тут делаешь?!

— Придержи свои маггловские ругательства при себе, Квиринус, — спокойным глубоким голосом сказал кто-то. Гарри хотел обернуться и поискать вокруг неизвестного говорящего, но не смог двинуть и пальцем.

— Мой Лорд… Прошу прощения, господин… — пролепетал Квиррелл, побледнев.

— Вы… — с трудом выдавил звуки из горла Гарри. — Вы не заикаетесь!

— О нет! — вдруг крикнул профессор злым голосом. — Вовсе нет! Мой господин был очень мудр и придумал эту черту, чтобы никто не воспринимал всерьез б-б-бедного за-за-заикающегося п-п-профессора Квиррелла.

Поттер вообще перестал что-либо понимать. Почему зеркало тут, почему Квиррелл так странно себя ведет и кто такой ещё один говорящий.

— Свяжи его, — приказал голос и Гарри сковали появившиеся из воздуха веревки. — И покажи мне. Я хочу его увидеть.

— Но господин… — прохныкал Квиррелл. — Вы ещё слишком слабы…

— Не испытывай моё терпение, Квиринус! — прорычал голос.

Профессор вздрогнул и начал поспешно разматывать свой тюрбан. Гарри в оцепенении следил, как падает на пол ткань и ему открывается вид на затылок Квирелла. Точнее, на чье-то лицо.

— Гарри Поттер, — прошептало оно. Поттер едва дышал. — Мы столько лет не виделись… Хотя ты меня вряд ли помнишь… Ты помнишь, кто я, Гарри?

С трудом моргнув и почувствовав влагу на веках, он выдохнул.

— Тот-Кого-Нельзя-Называть.

— Неверно, Гарри! — вдруг заорало лицо. Квиррелл мерзко захихикал. — Я ЛОРД ВОЛАН-ДЕ-МОРТ! СКАЖИ ЭТО!

— Я…

— СКАЖИ!

— Волан-де-Морт, — дрожащим голосом пробормотал Гарри.

— Посмотри на это, Квиринус, — спокойным, насмешливым голосом хмыкнул Сам-Знаешь-Кто. — И это — Мальчик-Который-Выжил?

Квиррелл опять хихикнул и забормотал что-то невнятное. Гарри вздрогнул и опустил голову. Он слышал это несчетное количество раз, но от его злейшего врага, который убил его родителей… Родители. Поттер вдруг вспомнил, что именно из-за Волан-де-Морта он попал к Дурслям, именно из-за него вся его жизнь пошла под откос. Он почувствовал ярость, растущую в груди, и сжал зубы. Он почувствовал, будто что-то шевельнулось в нем и выбило воздух из легких. В глазах потемнело и ярость ушла.

— Ты слаб… Но ты на правильном пути. Ты слизеринец, а слизеринцы не упускают своих шансов. Присоединяйся ко мне и спаси свою жизнь… или ты кончишь так же, как и твои родители… Они умерли, моля меня о пощаде…

— Нет, — выдавил Гарри и вдруг вскинул на Волан-де-Морта глаза, наполненные злыми слезами. — НЕТ! Ты назвал меня слабым, а я не слаб! Я не…

— Тогда почему ты плачешь? — мягким голосом спросил Лорд.

— Я не слабый… — пробормотал Поттер. — Нет…

— Что ж, — подвел итог с легким сожалением Волан-де-Морт. — Я не буду заставлять тебя. Убей его, Квиринус.

— Но он же ребенок!.. — простонал тот.

— Сейчас же!

— Нет! — закричал Гарри и, подскочив, резко врезался головой в живот Квирреллу, едва тот повернулся. Они вместе повалились на пол и закричали — Поттер от боли в шраме, Квиррелл от ожогов, появлявшихся по всему телу. Перепугавшись, Гарри поспешно отполз от профессора, но прежде чем он успел сделать что-то ещё, Квиррелл вскинул палочку и Поттера поглотила тьма.

Сознание возвращалось медленно. Кажется, ему что-то снилось, но помнил он только какие-то нечеткие картинки, которые ускользали от него будто рыбки в пруде, убегающие от кошачьей лапки. Поглощенный попытками словить всё-таки воспоминание, Гарри не сразу вспомнил произошедшее. Подскочив, он чуть не врезался в Дамблдора, которого спросонья принял за Квирелла и отшатнулся. Ошибку он понял быстро, ведь директор на профессора ЗоТИ был совсем не похож, и замер, растерянно моргая.

— Добрый день, Гарри, — с улыбкой произнес Дамблдор.

— Добрый день, профессор, — автоматически ответил Поттер и растерянно уточнил. — Что я здесь делаю?

То, что он находился в уже знакомом Больничном Крыле, Гарри уже понял.

— К сожалению, ты пострадал от руки профессора Квиррела. Я, право, совсем не думал, что так выйдет…

Гарри молчал довольно долго, собираясь с мыслями.

— Что с ним случилось?

— Мне жаль, мой мальчик, но когда я пришел к тебе на помощь, для него уже всё кончилось.

— Он… умер? — озадаченно уточнил Гарри. Дамблдор печально кивнул. — Но как?

— Твоя мать умерла, спасая тебя. Если на свете есть что-то, чего Волан-де-Морт не в силах понять, — это любовь. Он не мог осознать, что любовь — такая сильная любовь, которую испытывала к тебе твоя мать — оставляет свой след. Это не шрам, этот след вообще невидим… Если тебя так крепко любят, то даже когда любящий тебя человек умирает, ты всё равно остаешься под его защитой. Твоя защита кроется в твоей коже. Именно поэтому Квиррелл, полный ненависти, жадности и амбиций, разделивший свою душу с Волан-де-Мортом, не смог прикоснуться к тебе. Прикосновение к человеку, отмеченному таким сильным и добрым чувством, как любовь, вызывало у него нестерпимую боль.

Гарри растерянно поморгал. Мама… любила его? Настолько сильно, что победила Волан-де-Морта?

— Но что он пытался сделать там? Это он разбил зеркало? — попытался не выдать своих мыслей Гарри, ведь на самом деле ему были совсем не интересны остальные ответы.

Дамблдор вздохнул.

— После его падения в 1981, Волан-де-Морт очень, очень слаб. Он лишь призрак, ни на что не способный без своих слуг. Поэтому он жаждал силы, которую мог дать Философский Камень, — директор посмотрел на Гарри, следя за реакцией, но тот просто смотрел, занятый своими мыслями. — Это Камень, способный дать бессмертие. Его создатель и мой друг Николас Фламель попросил меня хранить его в Хогвартсе, самом безопасном месте Британии, потому что подозревал, что Волан-де-Морт захочет его получить.

— И у него почти получилось.

— Верно, мой мальчик. Последней преградой было зеркало, которое дало бы Камень тому, кто его на самом деле не хотел. Быть может, посмотрись ты в него, ты бы обнаружил Камень у себя в кармане, но ты пришел, когда зеркало уже было разбито.

— То есть, неважно, что я там был, Сами-Знаете-Кто не получил бы Камень в любом случае?

Дамблдор посмотрел на него через очки-половинки.

— Нам не дано знать исход всех наших действий, Гарри. Не стоит занимать себя мыслями о прошедшем, ведь у нас ещё столько всего впереди. Поэтому я не буду спрашивать, что тебя туда привело.

Гарри резко побледнел. Он выдавил какой-то писк и замолчал. Глаза директора улыбались, но Поттер сомневался, что тот на самом деле так себя чувствует. Он нарушил правила, как учитель может это игнорировать?

— Спасибо, — наконец, пробормотал он, когда к нему вернулся дар речи. И тут же попробовал перевести тему. — А мантия-невидимка. Вы знаете, кто мне её прислал?

— Когда-то твой отец оставил её мне. А я подумал, что, возможно, она тебе понравится, — глаза Дамблдора засияли. — Полезная вещь… Твой отец в основном использовал её для того, чтобы тайком пробираться на кухню в поисках еды. Это было, когда он учился в Хогвартсе.

Ему было плевать на кухню — еды ему и на приемах пищи хватало с излишком.

— Спасибо за помощь, директор.

— Всегда пожалуйста, Гарри.

* * *

Гарри не знал, что такого случилось, но мадам Помфри вдруг решила устроить ему изоляцию.

— Вы ведь уже впускали Гермиону! Мерлина ради, вы же её знаете, она меня не потревожит!

— То есть пощечины мисс Грейнджер не раздавала и в слезах из палаты не выбегала?

Гарри открыл и закрыл рот, неспособный подобрать слова. Ну как она не поймет!

— Да всего на пять минут! — наконец, воскликнул он.

— Это исключено.

— Но ведь вы пустили ко мне профессора Дамблдора…

— Разумеется, но это совсем другое дело, ведь профессор Дамблдор — директор школы. А сейчас тебе нужен отдых.

— Я и так отдыхаю, правда, — не сдавался Гарри. — Я ведь лежу и всё такое…

— О, ну хорошо! — смилостивилась мадам Помфри. — Но ровно пять минут.

Она открыла дверь, впуская Гермиону. Та вежливо поблагодарила её и неспешно подошла к кровати Гарри. Она смотрела в его глаза и мило улыбалась. У Поттера мурашки по коже пробежали.

Гермиона укусила губу и вздохнула.

— Понятия не имею, что сказать.

— Ты… — нерешительно сощурился Гарри. — Можешь ничего не говорить.

Грейнджер покачала головой, села на кровать и доверительно посмотрела на Поттера большими карими глазами. У него появилось ощущение, что Гермиона сейчас скажет, что он смертельно болен и жить ему осталось пару дней.

— Гарри, — начала она неспешно, подбирая слова. — Я не буду читать тебе нотации. Уже пробовала, но мозгов в твоей голове не появилось!.. — она затихла, пытаясь успокоиться. — Я хотела сказать, делай, что хочешь. Но Бога… Мерлина ради, почему ты мне ничего не рассказываешь?!

Гарри растерянно моргал.

— Потому что ты бы запретила мне?..

— Разумеется, я бы запретила, потому что все твои идеи чистое безумие, но я предпочла бы быть с тобой, а не узнавать все новости от учителей! Я с ума сходила, когда ты пропал в Запретном Лесу, я… Гарри, ты мой друг, и я переживаю за тебя!

Он в замешательстве смотрел на неё.

— Спасибо, — он не знал, что ещё сказать.

— Ты обещаешь рассказать мне, если что-то задумаешь?

— Обещаю, — соврал он.

* * *

Помфри долго решала, отпускать Гарри на банкет или нет. Он и сам не сильно хотел, но подумал, что лучше не выделяться и быть со всеми. Хотя бы в этом.

Выдав ещё один запас Укрепляющих Зелий и неодобрительно качая головой, Помфри всё-таки его отпустила. Гарри её понимал: он всё ещё был бледен и похудел даже сильнее, чем был, а под глазами залегли темные тени от бессонных ночей и бесчисленных кошмаров тогда, когда ему всё-таки удавалось заснуть. Гарри ещё никогда не чувствовал себя настолько не-героем. Казалось, ему бы стоило забыть произошедшее и только потрясать кулаком, обещая своему заклятому врагу всё самое страшное, но при мысли о Волан-де-Морте у него тряслись руки. Он даже толком не понимал почему: Гарри ещё с самого начала относился к страхам волшебников с сомнением и насмехался над Темным Лордом, а в комнате с зеркалом не случилось ничего особо плохого. Бывало в десятки и сотни раз хуже. Тогда что такого произошло?

В Зале он сидел, уныло ковыряясь в тарелке и стараясь не обращать внимания на шепотки и взгляды, упрямо следующие за ним. К счастью, с ним никто не заговорил, даже Теодор.

— Итак, еще один год позади! — поднялся Дамблдор. — Но перед тем, как мы начнем наш фантастический пир, я немного побеспокою вас старческим брюзжанием и пустой болтовней. Итак, позади остался отличный учебный год! Я надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Впрочем, впереди у вас всё лето для того, чтобы привести свои головы в порядок и полностью опустошить их до начала следующего семестра.

Он обвел Зал взглядом, полным неиссякаемого оптимизма.

— А сейчас, как я понимаю, мы должны определить, кто выиграл соревнование между факультетами. Начнем с конца. Четвертое место занял факультет Гриффиндор — триста двенадцать очков. Третье — Пуффендуй, у них триста пятьдесят два очка. На втором месте Когтевран — четыреста двадцать шесть очков. А на первом Слизерин — четыреста семьдесят два очка.

Стол Слизерина зашелся победными воплями. Его соседи на лавочке повскакивали, заодно толкнув Гарри. Он поморщился. Не то чтобы он не был рад, но настроения праздновать не было.

Потом объявили результаты экзаменов. Чтобы победить пари, заключенное с Гермионой, он должен был получить Превосходно по большинству из них. С уверенным видом он раскрыл пергамент и уставился на аккуратно написанные строчки. Гермиона заглянула через его плечо и хмыкнула.

— Какая жалость, — и протянула свой лист, полный буквами “П” напротив названий предметов.

Гарри нахмурился и поджал губы.

“Астрономия — В

Заклинания — П

Зельеварение — У

История магии — В

Травология — П

Трансфигурация — В

Полёты на мётлах — В

Защита от Тёмных искусств — П”

Даже не половина. Гарри раздраженно выдохнул.

— Кажется, кто-то в следующем году будет готовится со мной, — протянула Гермиона довольная, как Малфой, получивший в свои руки Кубок Школы.

Поттер фыркнул.

* * *

— Не то чтобы я не согласна, но он мог бы уточнить это в послесловии… — говорила Грейнджер, когда её прервала открывшаяся дверь в купе. На пороге стоял смущающийся Теодор.

— Привет, Гарри.

— Привет, Тео, — ровным голосом ответил Поттер. Пусть Нотт и не сделал ему ничего (в том числе ничего, чтобы спасти его), Гарри того недолюбливал. Не настолько, чтобы прогнать, но и не настолько, чтобы радоваться визиту. Хотя, честно говоря, он мало кому стал бы радоваться.

— Я проходил мимо и решил зайти, — продолжил он с застенчивой улыбкой, не забыв, разумеется, полностью проигнорировать Гермиону. Судя по её сощурившимся глазам, подруга тоже это заметила. — Я знаю, что в последнее время у нас не складывалось, но всё равно — счастливого лета. Ты не против, если я тебе напишу пару раз?

— Как хочешь, — пожал плечами Гарри.

— Спасибо, — Нотт заулыбался так солнечно, что Поттер даже пристыдился своего холода.

— И тебе счастливого лета, — смягчился он. Тео кивнул и выскочил из купе с счастливым видом.

Гермиона проводила его протяжным удивленным вздохом:

— Изумительный парень.

— О чем ты?

— К нему, наверное, никто не смог бы плохо относится. Он такой… невинный.

— Меня он раздражает, — опустил взгляд в книгу Гарри. — Слишком добрый.

— Разве можно быть слишком добрым? — скептически наклонила голову Гермиона.

— А то. Дамблдор тому пример.

— Профессор Дамблдор хороший человек и очень сильный волшебник! — тут же подскочила она от возмущения. Её брови взлетели вверх.

— Ну не знаю… — протянул Гарри. — Тебе он не кажется каким-то карикатурным? Как будто из детской сказки вышел. Весь так и лучится благодушием, такой… приторный.

— Ерунда! Ничего такого не замечала! Профессор Дамблдор добрый, щедрый, храбрый…

— Да-да, я понял, он твоя любовь.

— Он мой профессор, Гарри!

— Он ничего не преподает.

— Ты меня понял! — выкрикнула Гермиона. Гарри дернулся. Он не любил, когда кричали, так что предпочел промолчать и дать ссоре сойти на нет самой собой.

Грейнджер ещё посопела какое-то время, но уже через десять минут продолжила разговор, прерванный Ноттом, будто ничего не произошло.

Когда поезд прибыл на вокзал и они вышли на перрон, Гермиона бросила свой чемодан и в порыве чувств обняла Гарри. Растерявшись, он застыл деревянным изваянием, не смея ни пошевелиться, ни вдохнуть, и расслабился только тогда, когда подруга разжала объятия и шагнула назад.

— У тебя есть мой номер, так что звони, хорошо?

Гарри судорожно придумывал, как отмазаться.

— Я… не уверен… У нас телефон плохо работает.

— А, — Гермиона поникла. — Ладно. Тогда совой?

— Да. Хорошо, — он глубоко вздохнул и добавил, будто прощаясь навсегда. — Спасибо за этот год. Я буду… скучать, — выдавил он. Признания о чувствах давались ему сложно даже с Гермионой.

— О, Гарри, — выдохнула она и опять порывисто обняла. — Я тоже буду скучать. Пока.

Она мгновение смотрела на него, а потом развернулась и убежала к родителям, стоящим в стороне. Он наблюдал, как мать обняла её, а папа положил ладонь на её плечо. Они улыбались. Гарри отвернулся.

Он помнил, что ему придется вернуться к Вернону, просто предпочитал об этом не думать. Одна промелькнувшая мысль — и его сердце пускалось вскачь.

Гарри очень сомневался, что сможет пережить это лето.

Дыхание с хрипами вырывалось из груди. Казалось, ещё мгновение, и его глотка разорвется от рваных, холодных потоков воздуха. Гарри чувствовал, как по лицу стекает струйка крови. Он лежал в чулане уже не первый час, но кровь никак не останавливалась, что добавляло беспокойства, но он не сдвинулся бы при всем своем желании. Палочку с чемоданом дядя забрал, и Гарри сильно надеялся, что не сжег, а просто спрятал, а подняться и выйти из дома так, чтобы не попасться Вернону, он не смог бы. Он вообще вряд ли смог бы подняться.

Как бы ему не окочуриться в этом чулане. Сознание всё больше ускользало, и в конце концов, в мозгу осталось только пульсирующее желание выжить. Но думать о том, как это сделать, не получалось, мысли крутились только вокруг стремления выйти из чулана. Его несколько раз вырвало, и, кажется, началась лихорадка. Мир померк и постоянно крутился, ему стали мерещиться люди, протирающие ему лоб и перевязывающие его раны. Прикосновения теплого тела казались миражом в жаркой пустыне. В прямом и переносном смысле — лихорадка никак не проходила и испаряла, казалось, все жидкости в его теле.

Он очнулся в чулане, казавшимся пустым больше, чем обычно. Чувствовал он себя отвратительно: во рту пересохло и стоял привкус крови и рвоты, губы потрескались, глаза болели и нещадно болели раны, но это всё равно было лучше, чем раньше. Гарри понятия не имел, сколько он тут пролежал, сквозь туман в глазах он посмотрел на часы, показывающие 4:30, но утра или вечера, он не знал. Со стоном он поднялся и, тяжело дыша, короткими, осторожными шагами двинулся в сторону гостевой ванной, находящейся на первом этаже. Дверь в чулан была почему-то не заперта. Нарушение домашнего или, если быть точнее, чуланного ареста грозило новыми неприятностями, но Гарри было так плохо, что выбор стоял между немедленной смертью или душем. Он не мог больше оставаться в темном, тесном, пропахшем потом, рвотой и мочой чулане, лежать на твердом и рваном матрасе многолетней давности. Кожа чесалась и неприятно стягивалась, он чувствовал себя грязным как никогда. Зайдя в ванную и едва позаботившись закрыть дверь, он стянул с себя затвердевшую от крови футболку, джинсы и трусы. Обувь, к счастью, он успел снять ещё когда зашел в дом, вернувшись из Хогвартса. Мысль о школе отозвалась новым приливом боли. Гарри крутанул вентили на смесителе, даже не заботясь о выставлении температуры, и, издавая то ли попискивания, то ли стоны, залез внутрь и улегся на пол ванной. Стараясь особо не подниматься, он потянулся к полочке и, сбив пару шампуней, ухватил мочалку, налил на неё жидкого мыла и начал остервенело, почти до красна, натирать кожу, останавливаясь только в местах ран. Только тогда он заметил, что самые большие увечья перевязаны бинтами и залеплены пластырями. Его лечили? Но кто? Доктора Дурсли, помешанные на репутации, точно не вызывали, даже если бы заплатили ему тысячи долларов за молчание и связали нерушимой клятвой, значит, это кто-то из домашних. То есть, Петуния, кроме неё никого. Но почему тетя вдруг опустилась до заботы о ненормальном племяннике? Ему было настолько плохо?

Остановился Гарри только тогда, когда кожа начала болеть от трения. Он полностью выдохнулся и несколько минут просто лежал под струями воды. Поднялся, держась дрожащими руками за бортики ванной и столкнулся с тем, чего боялся больше всего — зеркалом. Глаза Гарри покраснели и красовались лопнувшими сосудами, кожа была бледная до синевы, с виднеющимися цепочками фиолетовых вен и даже красноватые после мочалки места не смазывали впечатление. За время, проведенное на каникулах, он успел похудеть, сводя на нет все набранные за учебный год килограммы. Над бровью краснела содранная кожа, губа была разбита, на носу виднелся большой синяк, успевший сменить красный цвет на синий, то же самое было над ключицей, по всему животу и груди, на руке, которой он закрывал лицо и совсем немного на ногах. Та самая рука, — правая, — сгибалась с трудом и очень сильно болела знакомой болью: сломана кость, может, даже не одна. Ребра, при осторожном осмотре, отозвались неприятной резью, но сломаны не были, что вызвало у Гарри искреннее изумление: он был уверен в обратном. Его лицо на секунду скривилось, будто в рыданиях, но тут же расслабилось. Он смотрел себе в глаза, разглядывая лёд, скрывшийся в глубине. Единственное приятное, что осталось в нем. То, что он получил от матери. Гарри попытался представить теплоту в них, такие же, смотрящие на него с любовью, но видел только своё собственное отражение.

Он подобрал мочалку, которая принадлежала Дадли, и осторожно положил на место. Если они узнают, что он пользовался чужим, ему не поздоровится, а его собственная губка осталась в чемодане, который исчез вместе с дядей. Собрал одежду, разбросанную на полу, схватил со своей кровати простыни и, зажимая нос свободной рукой, вышел на улицу. Там он сделал то, к чему уже привык: сжег грязное белье на заднем дворе, в каменном камине, в которым иногда Дурсли готовили мясо. Петуния отказывалась мыть его вонючие вещи и всегда приказывала избавиться от них раз и навсегда. Всё равно после Дадли (постельное он тоже унаследовал от кузена), вещей у Гарри было предостаточно. Но в этот раз делать это было грустно, ведь сожженную одежду купил он сам.

Холодный, ночной иней морозил босые ноги. Гарри устал настолько, что у него не было сил дойти до кровати. Хватаясь за стену, он опустился на пороге дома и обнял ноги, разглядывая траву сквозь полуприкрытые глаза. Ночной летний воздух приятно холодил кожу. На востоке медленно занимался рассвет, окрашивая темный небосвод в желтые и оранжевые цвета. В соседнем дворе хлопнула дверь машины вернувшегося с ночной смены хозяина, заставив Гарри вздрогнуть и вспомнить о времени. Ему повезло очнуться ночью и не потревожить Дурслей, но попадаться на глаза не хотелось даже в том случае, если его купание было согласованный. Пошатываясь, он медленными шажками направился через коридор и гостиную в свой чулан. В голове крутились воспоминания о Хогвартсе, сейчас казавшимся далеким сном, в то время как дом Дурслей и родной чулан реальными, как никогда. Он не знал, как бы справился с нахлынувшими эмоциями и ранами, заболевшими с новой силой, если бы не заснул сразу же, как голова коснулась подушки.

* * *

Когда он проснулся в следующий раз, часы показывали три часа. Мышцы затекли от долгого лежания и отдавались зудящей болью. Глаза болели ещё сильнее, но в целом состояние было гораздо лучше, чем раньше. Гарри не помнил что бы он когда-нибудь так быстро выздоравливал.

Он осторожно сел на кровати, разглядывая маленькую, низенькую дверь напротив, из-за которой раздавались шум телевизора и мягкие шаги Петунии, которая как обычно сновала по гостиной, смахивая пыль с и так идеально чистых поверхностей. Сердце Гарри отчаянно билось в груди словно птица, попавшая в клетку. И когда он успел стать таким трусливым? До Хогвартса он бы вышел, принимая всё, что его ждет, а сейчас ему хочется забиться в угол и отчаянно плакать, вспоминая школу, уроки, свою мягкую кровать с тяжелым пологом и библиотеку. Он перевел взгляд на разбившиеся часы. Их он купил прошлым летом. Гарри провел пальцем по трещинам. Наверняка их забрал Дадли, а когда разбил, кинул в чулан, сочтя мусором, достойным только ненормального кузена. Часы, купленные на деньги Гарри. Деньги его родителей. Его взгляд упал на синяки, покрывавшие его руку, как белый горошек любимое платье тети Петунии. С каких пор он стал чувствовать себя в безопасности? Заводить друзей? Друзей, которые сейчас со своей семьей радуются возвращению домой. Которые поедут во Францию, Италию и Грецию, будут греться на солнце на море, пока он, Гарри, сидит в темном чулане. Перед глазами всё стояло воспоминание, как родители с любовью обнимают Гермиону. Он закрыл лицо руками и коротко всхлипнул. Его никто и никогда не поймет. Он совершенно один. Хогвартс обманом заставил его почувствовать себя нормальным прежде чем вернуть обратно в его личный ад.

Темнота чулана всё больше поглощала его.

* * *

— Ты вот тут пропустил, — кривя губы, тетя Петуния ткнула длинным пальцем на идеально обрезанный газон.

— Хорошо, тетя, — послушно склонился над указанным участком Гарри, морщась от боли в сломанной руке.

— И зачем я только с ним мучаюсь… — пробормотала она скорее для него, чем для себя.

Гарри задавал себе тот же вопрос. Раз уж он такая большая обуза, отдали бы в детдом. Хотя кого бы тогда колотил Вернон?

Это был уже двадцатый день июня. Дядя целыми днями был на работе, кузен пропадал с друзьями, так что воспитанием Гарри занялась Петуния. Это самое воспитание заключалось в забрасывании таким количеством поручений, чтобы не оставалось ни минуты на “безделье”. В первые дни после освобождения из заключения в чулане Гарри просто бессильно падал на пол каждый раз, когда Дурсли пропадали из поля зрения, теперь он чувствовал себя лучше, но рукой едва двигал. К счастью, хоть вопли и бурчание ему доставались ещё больше, чем обычно, с Верноном Петуния провела воспитательную беседу насчет насилия и сказала обходиться по мелочи. Её здорово взбесило, что пришлось мучаться с мальчишкой, перевязывая раны, ведь с телом потом было некуда деваться. Гарри всё ещё доставались оплеухи и пинки, но серьезного ничего не было. А Петуния долго возмущалась, что он посмел так сильно пострадать.

— Поторапливайся, скотина! — рявкнула тетя, заметив, как Гарри остановился, держась за сломанную руку. Настроение у неё было отвратительное: Вернон после Азкабана изменился, стал холоднее и отстраненнее и сегодня утром поднял на неё голос, противный племянник вернулся из своей проклятой школы и смеет плохо выполнять работу — плохо ему видите ли, рука правая болит! Бездельник!

Гарри опять наклонился и выдернул ещё пару сорняков. Без него Петуния свой сад совсем забросила: если уборкой она ещё могла как-то заниматься, то в земле копаться для неё было слишком муторным и противным. Она не собиралась портить свои белые руки с аккуратными ногтями! К счастью, осенью и зимой особо ухаживать не пришлось, а вот весной и в июне уже стоило начинать. Тетя была готова всучить ему лопатку и секатор как только он вернулся бы на Тисовую улицу. Злость своего мужа она понимала, но зачем же бить так сильно! Она ужасно отставала и приближение ежегодного конкурса по облагороженности дворов заставляло её нервничать, что она с удовольствием вымещала на Гарри.

Постояв с кислым видом и нетерпеливо потопав ногой, Петуния зашла в дом: всё-таки погода стояла невыносимо жаркая.

Гарри вытер пот со лба и выдохнул. Отдыхать ему не дали: из-за угла вырулила знакомая дядина машина и Поттер, сглотнув, бросился делать очень занятой и старающийся вид. Вернон вышел из машины, громко хлопнув дверью, и прошел в дом, даже не взглянув на Гарри. Отлично. У Поттера расстроенно опустились плечи. У дяди был неудачный день, что означало неприятности у его племянника.

Гарри не слышал, что происходило в доме. По крайней мере, дядя и тетя не ругались. Не с друг другом, разумеется, они были идеальной парой с полной гармонией в браке, но на других они жаловались с удовольствием.

С газона исчезли ещё десяток сорняков, когда Вернон показался на пороге, нахмурившийся.

— Ты какого-то хрена осмелился попасться на чужие глаза. Нормальные люди спрашивают, почему мой долбанный племянник целый день на солнце проводит. К твоему счастью, Петуния запретила мне тебя бить, так что смотри не описайся от радости. В дом я тебя не пущу, ещё чего, надышишь нам жары ещё, так что вали куда-нибудь до вечера. Понял, подонок? Чтобы ни я, ни кто-то другой тебя не видел, а то никакие женщины меня не остановят. И ходи где-нибудь подальше, а то ещё наткнешься на кого-то приличного, — Дурсль гоготнул. — Иди лучше в сторону Брумфилда, где тебе и место. Петуния, дорогая, подавай на стол! И побольше бекона...

И исчез, хлопнув дверью.

Гарри отряхнул руки об шорты и поднялся, разминая затекшие ноги. Он не знал, радоваться или грустить внезапному поручению.

Подобное повторялось почти каждый день. Гарри работал утром и поздно вечером, когда не жарко, а всё остальное время гулял. Домой его пускали в то же время, и то только на поручения, еду, сон или туалет. Поттер гулял в Брумфилд, район, считающийся одним из самых бедных в округе, и, на самом деле, не так уж страдал. Он дремал под деревьями, играл на детский площадках и исследовал округу. Хотя было очень жаль, что дядя забрал плеер и книги.

В один из таких дней Гарри вышел из дома с разбитым носом. Дядя всё-таки не выдержал и ударил его за плохо вымытую машину. Точнее, слишком сильно вымытую: перестаравшись, Поттер залил водой какую-то важную деталь, которую теперь придется менять. Но он был доволен, ведь в обычный день дядя был бы гораздо жестче, а сейчас из-за запрета тети сжалился и обошелся мелочью.

Гарри шел, куда глаза глядят, погруженный в свои мысли. В последнее время это было чуть ли не единственным развлечением, ведь ни музыки, ни книг, ни тем более телевизора у него не было. Оставались только размышления, прогулки и исследование округи. Кровь из носа не останавливалась и он вытирал её рукавом мешковатой растянутой кофты. Солнце клонилось к закату. Он проходил мимо домов, районов и парков, пока не заныли от усталости ноги. Наконец, показались места, пока для Гарри незнакомые. Тогда он упал, облокотившись на стену в каком-то закоулке, рядом с парнем лет пятнадцати, курящем сигарету. Тот мельком глянул на него, остановившись взглядом на кровотавшем носу.

— С кем подрался?

— С дядей, — ответил Гарри. Он сам не знал, почему сел именно здесь, а не где-нибудь наедине.

В глазах парня что-то промелькнуло, но он промолчал.

— Хочешь? — спросил он, протягивая ему сигарету. Гарри пожал плечами и взял её.

— Даешь сигареты ребенку? — спросил он и затянулся.

— Дети бывают разные.

Парень забрал у кашляющего Гарри сигарету и засунул в рот.

— Я тебя тут раньше не видел.

— Я из Литтл Уингинга.

— Район для богатеньких? — фыркнул тот.

— Разве? — равнодушно спросил Поттер. —Я как-то не задумывался.

— Ну да, вы, богатые, не понимаете своей радости… — он запнулся, опять глянув на нос Гарри, и замолчал.

Гарри шмыгнул носом и вытер кровь.

— Может, тебе в больницу? — немного встревоженно спросил парень.

— Всё нормально, и не такое заживало.

Опять повисло молчание. Парень курил, разглядывая стену напротив, Гарри смотрел на землю равнодушным взглядом.

— Сколько тебе?

— Одиннадцать, — и зачем-то добавил. — Почти двенадцать.

— Выглядишь на семь. Или девять, — он подумал и признался. — А может на одиннадцать, я не шарю в детях.

— Да нет, я выгляжу младше своего возраста.

— Ешь больше тогда, — посоветовал парень. Гарри взглянул на него недовольно, коря того за недогадливость. Он уже корил себя, что подсел к незнакомцу, но ему почему-то захотелось поговорить хоть с кем-то, кроме родственников. Парень поднял взгляд и посмотрел ещё более настороженно. — Тебя хоть кормят?

— Почти.

— Почти? Что это блять значит? Ой, блять, сука, — начал путаться парень. Он замолчал и сказал медленно, будто всё ещё боясь сорваться. — Прости, кхм, не хотел материться.

Гарри даже заулыбался.

— Ничего страшного. Я не хрустальный.

Парень разглядывал его и долго молчал.

— Ну ты это, если что, обращайся, хорошо? Если вдруг помощь понадобится или что-то такое. Я тут рядом живу, на улице Голдинхема, 14. Я могу что-то… — неуверенно говорил он, — ...сделать сейчас?

Гарри помотал головой и для пущей убедительности добавил.

— Я в порядке.

— Да я вижу, — пробормотал парень и, выбросив сигарету, пошел к западу.

— Эм, — остановил его Поттер. — Как тебя зовут?

Парень обернулся и улыбнулся.

— Том Бэйкер.

— Гарри Поттер.

Том кивнул, как будто это было самое обычное имя, и ушел.

А Гарри почувствовал себя немного лучше.

— Ма-ама-а, я хочу взять компьютер! — протяжно ныл Дадли, теперь уже совсем тихо. Тетя с дядей уже не обращали на него внимания. Гарри стоял в дверях и следил за чемоданами, один за другим исчезающими в машине.

— Итак, — сказал ему Вернон, пребывающий в удивительно хорошем настроении. — Ты, наверное, думаешь, что знаешь, что с тобой случится, если в доме хоть что-то сдвинется с места, пока нас там нет. Но ты ошибаешься, — он заговорчески подмигнул. — Всё будет в сотню раз хуже. Была бы моя воля, я бы тебе ноги переломал для сохранности, но Петуния настаивает на, — он поморщился, — “бережном” отношении. Так что всё на твоей ответственности. Пусть список для тебя будет как Библия, раз уж настоящая выжгла тебе все мозги, ненормальный. Что бы все поручения выполнил.

Не сказав ему больше ни слова, семья Дурслей погрузилась в машину. Список тетя оставила на холодильнике. На трех листах бумаги были исписаны поручения и запреты, которые Гарри должен был соблюдать. Должен был, но не будет.

Гарри выглянул из окна, прикрываясь шторой. Машина Дурслей, доверху набитая чемоданами, скрылась за углом. Подождав на всякий случай ещё пару минут, Поттер метнулся наверх, на чердак, где за запертой дверью лежали его вещи. Шпильками тети он копался в замке добрый час: умение взламывать, которое он приобрел ещё давно, не использовалось уже несколько лет. В девять лет Гарри наконец-то научился пользоваться беспалочковой магией, так что ручная работа стала бессмысленной, и за три года умение подзабылось.

Поттер успел попсиховать, когда дверь, наконец, открылась. Он закатил глаза. Его терпение почти лопнуло. Если бы не большая нужда, он бы уже плюнул и просто наслаждался бы отсутствием Дурслей. Единственное время, когда он может посмотреть телевизор, не опасаясь нападения гулять по дому, есть что угодно и спать сколько угодно. Главное, к их приезду вернуть всё на место. Такие дни для Гарри были лучшими в его жизни, долгожданными праздниками с того самого первого раза, когда Дурсли были вынуждены оставить Гарри одного из-за его невменяемого состояния. Как его такого отдавать миссис Фигг? Первые три дня Поттер валялся в лихорадке, но потом открыл для себя чудо одиночества. К возвращению родственников из Испании Гарри сиял не меньше дома, за что получил пару пинков, просто на всякий случай.

Кстати, про сломанные ноги дядя не шутил. Один раз Гарри не рассчитал и поручения выполнить не успел, а пару следов своего раздолья оставил, за что в следующие пару разов дядя аккуратненько перебивал ноги и Поттер валялся пару недель в чулане. Если бы не регенерация, ускоренная в несколько раз, Гарри никогда бы не поднимался с постели, а лет в шесть вообще умер бы.

Замок, наконец-то, щелкнул и Гарри облегченно выдохнул. Чердак был чист. На ящиках, заполненных в основном старыми игрушками Дадли, было ни грамма пыли. Через кристально прозрачное стекло в маленьком круглом окне пробивались солнечные лучи, освещая маленькие летающие пылинки, который всё-таки затесались внутрь с улицы и не успели опуститься на пол, чтобы быть смытыми тетей. Гарри сюда никогда не пускали, боясь за сохранность хлама. Чемодан стоял в самом темном углу, на нем сиротливо лежала палочка, окруженная кружком пыли. Тетя так и не осмелилась притронуться к волшебству.

У Гарри будто гора с плеч свалилась. Счастливо выдохнув, он подскочил к палочке и схватил её, прижимая к груди. Она ответила золотыми фейерверками, рассыпавшимися по чердаку, и волной уюта. Он засунул её в задний карман штанов и открыл чемодан. Там, в дальнем внутреннем кармане лежал мешочек с оставшимися деньгам — 36 галлеонов. Он с сожалением пробежал взглядом на аккуратные стопки одежды — удобной и по размеру, и закрыл чемодан. Он не мог позволить Дурслям узнать о его проникновении. Вещи подождут до Хогвартса. Если он вообще туда попадет.

Ему нужна была лишь кепка Дадли.

Опустив козырек вниз, он бегом спустился по лестнице. Пройдя пару кварталов, просто на всякий случай, вдруг сигнал отследят, Гарри взмахнул палочкой. Спустя десять минут на Ночном Рыцаре он заходил в Дырявый Котел. Его первая остановка — лавочка зелий.

Он читал, что у Оборотного Зелья мерзкий вкус, но реальность оказалась хуже всех ожиданий. Волос, который он нашел в какой-то парикмахерских, дал зелью аромат чего-то алкогольного, свежескошенной травы и протухшего сыра. Вкус был такой терпкий, что у Гарри свело скулы и перекосило всё лицо.

Выбирая волос, он надеялся на удачу. Единственная внешность, которая ему не подходила — ребенка. Он взял с собой мантию среднего размера, радуясь, что у волшебников такая простая одежда.

Поттеру одновременно повезло и нет. Как оказалось, волос принадлежал молодому парню, максимум лет двадцать. Мантия была ему слегка коротка — это хорошо, было бы страннее, если бы она волоклась по полу.

Разумеется, он слышал о Лютном Переулке. Книги писали о нем, как о прибежище всех монстров и преступников, и угрожали, что любого, кто зайдет туда по глупости или неосторожности, ждет неминуемая смерть. Слизеринцы говорили о Лютном, как о более интересной и полезной части Косого Переулка, к тому же по большей части безопасной. Ради своей цели Гарри готов был рискнуть.

Он не тешил себя ложными надеждами. Годы голоданий, бесконечной работы и побоев не могли не оставить свой след. Его шрамы никогда не заживут, он вряд ли вырастет выше 170 см, а мышцы появятся совсем не скоро. Как минимум до его совершеннолетия он будет оставаться тем же жалким, маленьким, больным Гарри Поттером, а следы на его коже не исчезнут никогда. Он должен был найти способ скрыть свои уродства и был готов пойти ради этого на риск.

Лютный оказался темной, грязной и бедной сетью улиц с жилыми домами и темными лавочками. Он ходил туда-сюда, заходя в книжные магазины и делая вид, что он знает, что делает. В одной из лавочек, в старой зубастой книге он нашел отсылку к некому ритуалу Андерса, но больше ничего, кроме временных иллюзий. Пару раз к нему приставали мелкие торговцы, дыша ему в лицо тухлым дыхание, показывая зеленые, дырявые зубы и мерзко улыбаясь. Гарри отвечал им уверенным тоном и шагал дальше с бешено колотящимся сердцем, стараясь не перейти на бег.

Наконец, Гарри остановился перед небольшой покосившейся вывеской “Книги от Голда с 1834”. Выпрямив спину, он сделал пару вдохов и выдохов, зашел внутрь и подошел к темному, щербленому прилавку, который не мыли, наверное, со времен основания магазина. Продавец, пожилой тощий мужчина с лысой головой, бросил на него мрачный взгляд.

— Мне нужно все, что вы найдете про ритуал Андерса.

Продавец молча скрылся в подсобке, а Гарри, облокотившись на прилавок, принялся рассматривать магазин.

Маленький зал состоял из пары рядов книжных шкафов, заставленными потрепанными книгами. Всё помещение было потрепанным, пыльным и старым. Возле одного из шкафов, уткнувшись в книгу, стоял приземистый, полноватый мужчина среднего возраста в тусклой одежде. Потянулись минуты, прерываемые мерным постукиванием ботинка Гарри и периодическим шорохом со стороны другого покупателя, который то брал книги, то ставил их на место.

Гарри почувствовал напряжение. Почему продавца нет так долго? Может, тот уже вызывает свою банду? Поттер нервно посмотрел на часы. До срока истечения зелья оставалось еще 47 минут, а от зелья и долгого хождения одна из его старых ран, которая, как он думал, должна была давно зажить, открылась.

Гарри внезапно заметил, что мужчина за книгой странно потянул воздух, как будто принюхивался. Он замер. Незнакомец громко захлопнул книгу, заставив Гарри дернуться, но потом просто потянулся к другой.

Тут же из подсобки вышел продавец, прошел хромым шагом к дальним шкафам и вернулся к прилавку, хлопнув на него три книги и подняв облако пыли. Гарри поморщился.

— Это все, что я нашел, — хмуро сказал мужчина. — Подробного описания нет, только упоминания. Будете брать?

Гарри недовольно сжал зубы и уже был готов согласиться, когда перед ним вдруг оказался подозрительный другой продавец.

— Мистер! Не поверите, что за удивительное совпадение, но я знаю кое-что про ритуал! Могу помочь вам с поисками!— подмигнул ему мужчина.

— Мама учила меня не брать конфеты от незнакомцев, — хмуро ответил Гарри.

Мужчина хохотнул.

— Не беспокойтесь, мы можем поговорить на нейтральной территории, например, у Фортескью.

— Нет.

— Ох, вы бьете меня прямо в сердце! — театрально схватился за грудь мужчина. — Ладно, клянусь магией не причинять вам вреда действием или бездействием, — продавец удивленно приподнял брови. На магические клятвы нечасто решаются.

— Вы книги брать будете или нет? — недовольно спросил продавец.

— Нет. Вред по моему мнению, а не по-вашему, — после паузы сказал Поттер.

— Кто знает, может, вы считаете вредом прикосновения или слово “синий”, — возразил незнакомец. — Я не могу так рисковать.

Гарри колебался.

— … Ладно.

— Замечательно!

Гарри послышался хлопок закрывшегося капкана.

— Так книга не нужна? — недовольно уточнил торговец.

Поттер отрешенно посмотрел на фолиант.

— Нет, — подумав, сказал он.

Он и незнакомец вышли на улицу.

— Как тебя зовут, парень?

— Брайан Хенсли.

— А настоящее имя?

Гарри остановился.

— Может, перейдем к делу? — нервно спросил он.

Мужчина похлопал себя по круглому животу и заулыбался.

— Что-то я проголодался, — весело объявил он. —Может, зайдем куда-нибудь, где можно поесть поплотнее?

— Мы так не договаривались, — настороженно ответил Гарри, разглядывая спутника исподлобья.

Мужчина тихо засмеялся и, заложив руки за спину, пошел дальше.

— Как хочешь, Брайан. Я Джон Дойл и у меня есть информация о том, что тебе нужно.

— Ритуал Андерса?

— Точно. И описание, и инструкция, и личный опыт.

— Ты?.. — опять остановился Гарри. Джон засмеялся.

— Ты приятный малый, парень. Мы почти пришли, — он повернул направо и вышел на оживленный Косой Переулок. Оставшуюся дорогу до Фортескью они молчали. Гарри чуть отстал и напряженно разглядывал спину спутника, пытаясь найти какие-то доказательства сверхъестественного. И его внешность, и походка, и жесты — всё соответствовало друг другу и гармонично дополняло образ. Или не образ? Может, это его настоящий облик?

Они зашли в кафе, сели за столик в углу. Джон долго изучал меню перед тем как заказать малиновое мороженое с шоколадным топингом и кусочками клубники. Гарри ткнул наугад и с нетерпением уставился на спутника.

— Вы обещали рассказать, — потребовал он.

— Я терпеливый человек, Брайан, — с улыбкой поднял брови Джон, — но с людьми, которые делают тебе услугу лучше быть повежливее.

Гарри напряженно нахмурился.

— Для начала, может, ты ответишь на вопросы? Услуга за услугу, — предложил Дойл.

— Во мне нет ничего интересного.

— Правда? А как насчет Оборотного?

Гарри сглотнул и нервно засмеялся. Как он узнал? Где он прокололся? Сколько же секретов у нового знакомого?

— Какого Оборотно?..

— Сколько тебе на самом деле? — перебил его Джон. — Десять? Пятнадцать? Зачем такому молодому человеку такой опасный ритуал?

Гарри молчал, слушая биение своего сердца и шум кафе. Он не знал, как выпутаться из паутины, в которую затянул его Джон. Что будет дальше? Что ему делать?

— У меня есть свои причины, — он не смог сдержать дрожь в голосе.

— Слушай, парень, — доверительности улыбнулся Дойл. — Я понимаю, тебе может казаться, что все вокруг гораздо красивее тебя, но может, тебе стоит подождать хотя бы совершеннолетия?

— Шрамы, — прервал его Гарри, не выдержав снисходительности Джона. — Из-за шрамов.

Их прервал официант, принесший мороженое. Они дождались, пока тот уйдет.

— Ладно, — сказал Дойл. — Завтра в это же время в этом месте я принесу тебе нужную книгу.

— Почему вы мне помогаете?

— Любопытство, — просто ответил Джон. — И скука.

* * *

В этот день Гарри засыпал сытым и довольным. Он не рисковал спать на чужих кроватях, но он хотя бы мог устроить в своем чулане генеральную уборку. Джон после их беседы ушел сразу же, оставив Поттеру свое мороженое и сдачу с его двух галлеонов. Гарри поменял деньги в Гринготтсе и купил в супермаркете много еды, которую хватало на полноценное питание, по крайней мере, на неделю. Дурсли оставляли ему еду, но её было лишь на пять дней полуголодания.

Он засыпал с надеждой на завтрашний день. Наконец-то он сможет почувствовать себя нормальным! Совсем немного косметических изменений — и он уже не дохлый, слабый ребенок, а герой!

Утром Гарри позавтракал, выполнил несколько поручений из списка Петунии, почитал книгу, которую, не сумев сдержаться, вчера купил и, хлебнув Оборотного с волосом из той же парикмахерской, отправился в Косой Переулок.

Но Джон Дойл так и не пришел.

— Кажется, у вас много вопросов, — сказал приятный доброжелательный голос. Марция с трудом, как будто во сне, открыла глаза и попыталась сфокусироваться на говорящей. — Вы нас заинтересовали, мисс Дуглас. Или стоит вас называть мистером Смитом? Или, — она посмотрела на бумаги, лежащие перед ней, — Джеймсом Мортимером? Или Кларой Конли? Или Джоном Дойлом? И как вы сами не путаетесь?

— Кого «нас»? — прохрипела Марция.

— Хм-м… Вот так просто? — женщина с улыбкой покачала головой. — Сначала вы отвечаете на вопросы, мисс Дуглас. Кто вы на самом деле? Кто изначальная личность?

Марция, всё ещё не пришедшая в себя полностью, пыталась собраться с мыслями. Вот она в Косом Переулке, болтает с тем пареньком, потом в закутке переходит из Джона в Марцию, аппарирует и… А что было потом?

— Почему я должна отвечать? — каждое слово отдавалось болью в горле.

— Потому что ваша жизнь в наших руках, — перестала улыбаться женщина. — Я теряю терпение, мисс Дуглас, начинайте говорить.

— Вы смогли меня поймать, но не можете использовать Веритарсерум?

— Вопросы, мисс Дуглас, наша прерогатива.

Марция сглотнула вязкую слюну и попыталась осмотреться. Она сидела на стальном стуле за тяжёлым стальным же столом в небольшой, освещённой маггловскими лампами, комнате, похожей на металлический ящик. Напротив неё дружелюбно улыбалась женщина с каштановыми волосами, пышными прядями опускающимися до её плеч, бледной кожей и заметными азиатскими корнями. Она терпеливо ждала, пока Марция оглядится.

— На самом деле, я Клара Нестлингер. Я просто развлекаюсь… — наконец, сказала Марция.

— Правду, мисс Дуглас.

Марция скользнула глазами по своим рукам, ничем не сдерживаемым.

— Почему бы мне просто не заткнуть вас?

— Попробуйте, — улыбнулась с каким-то предвкушением женщина. Дуглас усмехнулась в ответ. Пусть они в курсе о её личностях, но знают ли они, что она вампир?

Выдавливая из себя все силы, она на максимально возможной скорости вскинула руку в сторону незнакомки и тут же взвизгнула, как раненый зверь. Женщина по ту сторону стола, довольно улыбалась.

Держа одной рукой другую за запястье, дожидаясь, пока переломанные пальцы срастутся обратно, она старалась разглядеть невидимую преграду, о которую врезалась её рука.

— Я не знаю, какая личность — изначальная, — после напряжённой паузы выдавила Марция.

Женщина слегка нахмурилась.

— Почему?

— Я помню только последние десять лет. И Марция Дуглас, и Чарльз Смит, и Джеймс Мортимер, и Клара Нестлингер — это всё я.

— Диссоциативное расстройство идентичности?

— Что? Нет, нет, это не раздвоение личности. Я одновременно четыре человека, просто некоторые… приглушены.

Женщина задумчиво опустила голову на руку, согнутую в локте.

— А если вы снимете маскировку?

— Это не маскировка, это всё — я.

— И никто из личностей не пытался захватить власть целиком?

— Вы пытаетесь захватить себя? — женщина в ответ наклонила голову к плечу. — Это всё — я. Нет смысла бороться с собой. Я представилась, теперь ваша очередь.

Женщина откинулась на спинку стула.

— Джоан Вудворд.

— Американская актриса? — хрипло хмыкнула Марция. — Я сказала правду, ответьте мне тем же.

— Маргарет Эдвина Лонг. Только ради вас, мисс Дуглас, — тонко улыбнулась Маргарет.

— Зачем я здесь, миссис Лонг?

— Вы интересовались нами. Мы решили представиться.

— Кто «мы»?

Маргарет наклонилась вперёд, облокотившись руками на стол. Глаза хитро блестели.

— Те, кто изменят мир. Союз магглов и магов.

Марция молчала, только выдыхала облачка пара сквозь открытый рот.

— Тут холодно, — невпопад заметила она.

Маргарет щёлкнула пальцами и по стенам пробежала ранее невидимая сеть рун. В комнате потеплело.

— И я маггл, — она выглядела очень довольной. — Заинтересовались?

Марция зачарованно посмотрела на ставшие опять обычными стены.

— Да, — кивнула она. — Ещё как. В чем ваша цель?

— Объединение магглов и магов, очевидно. Объединение сил, излечение болезней, увеличение уровня жизни, путешествия в космос. Волшебники считают магглов идиотами, хотя уже давно представляются всем главам государств. Мы изучаем магию и готовы взять её под контроль, в то время как маги прозябают в своём средневековье, — Маргарет презрительно фыркнула. — Всего сотня террористов держат в страхе почти пятнадцать тысяч магов. Мы всё надеялись, что вы сами справитесь, но нет. Пришлось самим вмешаться.

— Вы?.. — выдохнула Марция.

— Нет, годовалый ребёнок, — закатила глаза Лонг. — Разумеется, мы. Это было раз плюнуть. Хотя дело, разумеется, ещё не закончено.

— И много вас?

— В Британии — примерно полтысячи. И магов из них лишь двадцать процентов.

— И что все они делают?

— Трудятся на благо всего мира, — хмыкнула Маргарет, но, поняв, что Марция всё ещё ждёт ответа, пояснила. — В основном изучают магию и её свойства. Маги позорно забросили эту сферу, так что нам приходится раскладывать все основы по полочкам. Ищут способы совмещения магии и маггловской науки. Пытаются влиять на сознания магглов, подготавливая их к слиянию. Захватывают власть в волшебном мире. Занимаются набором персонала. Следят за происходящим.

— Захватывают власть? Как? — напряглась Марция.

— Продвигаются по карьерной лестнице, — терпеливо объяснила Маргарет. — Мы не спешим. Всему своё время.

— И какова моя роль во всем этом?

— Это вам решать, мисс Дуглас, — мягко улыбнулась Лонг. — Присоединяйтесь к нам или уходите.

— Вы меня отпустите? — не поверила Марция.

— Мы не изверги, конечно, отпустим. В любом случае, вам никто не поверит.

— Хорошо, — сглотнула она. — Я подумаю.

— У вас есть пять минут, мисс Дуглас, — согласно наклонила голову Маргарет. — Примите правильное решение.

Марция никогда особо не задумывалась о правильности жизни магов и магглов. Она всегда была в стороне от обоих миров, наблюдала и никогда не соотносила себя с каким-то из них. В любом случае, она даже не помнит, на какой стороне родилась. Все происходящее, как в маггловском, так и магическом мире, её не касалось. Неизвестно, сколько утаила Маргарет и что её на самом деле ждёт.

Но отпустят ли её на самом деле? Марция стояла на распутье, с одной стороны которого — прежняя неопределённая жизнь и риск смерти или амнезии, с другой — что-то новое, шанс ввязаться в приключения и занять своё место в новом мире.

— Я согласна, — сказала она разглядывающей её с большим любопытством Маргарет.

— Отлично, — женщина выложила перед ней бумагу и ручку. — Нам нужна просто ваша подпись.

Написанное было обычным договором о неразглашении, но когда Марция его подписала, по руке пробежала почти незаметная струйка магии.

— Непреложный обет?

— Почти. Буду рада с вами работать, мисс Дуглас, — протянула ей руку Маргарет.

— Скажите, миссис Лонг… Что вы на самом деле сделали бы, если бы я отказалась?

— Вы и так всё знаете, — честно ответила Маргарет. — Вы слишком опасны.

— Да, — кивнула она. — Конечно.

Значит, ей соврали как минимум в одном.

Она поднялась и, поддаваясь порыву, превратилась в Чарльза, с удовольствием наблюдая за удивлённо поднятыми бровями Лонг.

— У нас ещё есть пара вопросов, — сказала та, — давайте поговорим в моем кабинете.

Маргарет открыла дверь простым касанием и подвинулась, пропуская Чарльза. Он оказался в небольшой тёмной комнате со столом посередине и несколькими стульями вдоль стен. Возле ещё одной двери стоял мужчина с непроницаемым взглядом. Проходя мимо него, Смит с улыбкой заглянул ему в лицо, но тот даже не моргнул.

Лонг повела его наверх, в просторный коридор, напоминающий Министерство Магии, только светлее. Лампы излучали свет, похожий на солнечный, хотя окон не было, только двери по обоим краям. Иногда коридор прерывался на большие комнаты, вроде комнат ожидания или отдыха, в какой-то момент дверей стало меньше и на каждой было несколько лампочек и картинка черепа. Пару раз проход поворачивал или ответвлялся.

Наконец, они зашли в двойные высокие двери и оказались в большой комнате с изогнутым полупрозрачным столом, креслами, шкафами и двумя окнами с видом на горы.

— Ненастоящее? — кивнул он на вид.

— Да, — Маргарет села за стол и кивнула на стул напротив. Чарльз подчинился. Предстоящие вопросы нагоняли на него скуку, но вместо них Лонг полезла в ящик стола и вытащила оттуда обычный маггловский блокнот и обычную же маггловскую ручку. Она долго время что-то записывала, перечёркивала и отмечала. Её непроницаемые серые глаза гуляли по бумаге. То же делал взгляд Чарльза, который всеми силами пытался сделать вид, что не умирает от скуки.

— Итак, вы вампир? — не отрываясь от блокнота спросила Маргарет.

Чарльз молча кивнул, пытаясь понять, что она записывает.

— И вы можете использовать так называемый гипноз?

Смит поднял глаза на её лицо.

— Иногда. Многие люди слишком сильны волей и не поддаются ему, поэтому я предпочитаю не рисковать. К тому же, это отнимает много сил, — не соврал, но преувеличил он.

Лонг оторвалась от блокнота, задумчиво взглянув на Чарльза, но то ли не заметила ничего подозрительного, то ли решила не заострять внимание.

— И вы страдаете от жажды?

— Если не забывать о питании, я в порядке. Мне достаточно пары глотков в день, человек об этом и не вспомнит.

— Благодаря гипнозу?

— Верно.

— Ваши способности изменения тела это что-то вроде метаморфизма?

— Я не очень знаком с возможностями метаморфов. Разве вы не должны знать лучше?

Глаза Маргарет метнулись к его лицу.

— Информация о ритуале очень ограниченная, а для изучения требуется его проведение, что невозможно по причине… — Лонг замялась, — ….ценности человеческой жизни. Руководители не сочли подобные жертвы целесообразными. Я так понимаю, вы сделали всё по инструкции?

— Я не помню, — Чарльз помрачнел. Он предпочитал не думать об этом эпизоде своей жизни. Не то чтобы он был особо сердоболен, но количество жертв, необходимых для ритуала, заставляли задуматься о том, кто он на самом деле такой. — Скорее всего.

— Значит, вы можете менять свою внешность по своему желанию?

— Я не знаю, как у метаморфов, — повторил Смит, — но у меня всё не так просто, — он прервался. — Можно стакан воды?

Маргарет кивнула и потянулась к кувшину, стоящему на её стороне стола, но Чарльз остановил её движением руки.

— Не стоит, я сам, — он налил воду в стакан. — А какую должность вы занимаете, миссис Лонг? — как бы невзначай спросил он. — Только в этот раз скажите правду.

Маргарет спокойно ответила, ни капли не поддавшись попытке Чарльзу загипнотизировать её:

— В нашей организации два отдела — Науки и Дипломатии. Я не очень осведомлена о внутренней системе отдела Науки, потому что не имею к ним почти никакого отношения, но знаю, что там много разных филиалов, занимающихся разными элементами магического и маггловского мира. Они плотно связаны между собой и постоянно сотрудничают. Отдел Дипломатии состоит из шести офисов: Офис внутреннего управления, Офис юридических дел, Офис общественных отношений, Финансовый офис, Офис безопасности и Основной офис. Я исполнительный директор Офиса безопасности, мы занимаемся всем, что может угрожать тайне и целостности организации. Основной офис принимает большинство решений, там заседают руководители, в число которых, пусть и не самых влиятельных, вхожу я. Я больше занимаюсь… полевой работой. Финансовый офис занимается денежным снабжением, и хотя благодаря множеству пожертвований проблем с ресурсами пока не возникало, финансами надо управлять с умом. Офис внутреннего управления занимается собеседованиями, внутренними конфликтами и повышением квалификации сотрудников. Офис общественных отношений отвечает за внедрение наших агентов в важные сферы жизни магглов и магов, их заданиями и обучением, с работниками этого офиса вы ещё познакомитесь.

Чарльз делал вид, что слушает, в то время как он сам прокручивал в голове план нападения. Он уже понял, что невидимой стены между ними нет, значит, надо только…

— Вы будете сотрудником именно это офиса, — Маргарет опустила взгляд в блокнот, — но отвечать за вас буду я…

Смит одним быстрым рывком дёрнулся вперёд, через стол, выбрасывая руку, но за те мгновения, что заняла атака, Лонг успела поднять пистолет, который каким-то образом оказался у неё на коленях и три раза выстрелить в живот. Чарльз упал на стол, скрючившись и прижимая руку к животу. Все пули прошли насквозь, позволяя силам вампира с лёгкостью их заживить, но кровь почему-то не переставала идти. Маргарет с непроницаемым лицом отшагнула к стене, опасаясь, что алая жидкость испортит её одежду.

— Как?.. — прохрипел Смит, тяжело дыша. Кажется, одна из пуль пробила легкое, затрудняя дыхание. Конечности постепенно немели. Он давно отвык от боли, длящейся дольше двадцати секунд. — Как вы?..

— Вы держите меня за идиотку, мистер Смит? — пренебрежительно бросила она. — Мы знает о вас давно и давно подготовились. Это особенные пули, они не дают ранам зажить, вне зависимости от жертвы. Единственный способ выжить для вас, — Маргарет достала из нагрудного кармана круглую таблетку, — вот это.

Чарльз, распластавшийся на столе и теперь смотрящий в крутящийся потолок, скосил глаза и отчаянно и абсолютно безрезультатно потянулся к лекарству. Расстояние между ним и Маргарет было слишком большим.

— Я вам её дам. Но сначала вы должны понять, — она, обходя лужи крови, набравшиеся из капающей со стола крови, подошла поближе и уставилась в лицо Смита. Он попытался сфокусироваться на ней. — Вы будете подчиняться мне и работать на благо организации. От ваших действий, как и от действий любого другого члена, зависит не просто наша корпорация, но и всё человечество.

Чарльз закашлялся и Маргарет отошла, успев уклониться от капель крови.

— Возможно, вам кажется, что вы всемогущи и держите всё под контролем, — спокойно продолжила Лонг, — но это не так. Мы всегда будем на шаг впереди. Запомните это, и наше сотрудничество будет плодотворным для нас обоих. Вы ведь согласны, мистер Смит?

Слова женщины звучали приглушённо, Чарльз с трудом понимал смысл. Тогда Лонг повторила, с большей настойчивостью:

— Вам ясно?

— Да, — прохрипел он и криво улыбнулся, обнажая розовые от крови зубы.

Маргарет тут же молча нажала на его челюсть, заставляя открыть рот, и ловко закинула на язык таблетку, которую Чарли рефлекторно проглотил. Через несколько долгих минут, во время которых Лонг белоснежным платком скучающе вытирала грязные после прикосновения к его лицу пальцы, эффект лекарства проявился.

Его дыхание выровнялось. Воздух мягко заполнял его лёгкие и так же мягко выходил. Боль постепенно спадала, будто шарик, падающий в бездну: ровно и неумолимо, пока полностью не исчезла. Через дыры в одежде было видно чистую кожу. Физически он чувствовал себя хорошо, а вот психологически — отвратительно. Он ещё никогда на своей памяти так не унижался. Благодаря своим способностям, он всегда держал всё под контролем и жил с осознанием своей могущественности. А теперь какая-то маггла, человек, его унизила… Чарльз вдохнул и выдохнул. Сейчас он ничего не может сделать.

Он осторожно приподнялся со стола и вернулся в своё кресло.

Маргарет отбросила платок на пол и подошла к картине с пейзажем, висящей между окон, отодвинула в сторону. В тайнике находился широкий экран с рядом разных кнопок. Лонг нажала одну из них и кровь в кабинете тут же исчезла, платок испарился, кувшин и стакан вернулись на изначальное место. Маргарет задвинула картину на место и села обратно на своё кресло.

— Почему вы не использовали ваши способности метаморфизма для заживления ран?

Чарльз какое-то время молчал, приходя в себя.

— Для каждого изменения тела необходимо очень глубокое знание анатомии. Просто представить результат недостаточно. Не будь я вампиром, не выжил бы первые попытки обратиться. Каждую свою личность я продумываю месяцами, изучая каждую мелочь. Для простого изменения цвет кожи надо менять количество мелатонина в ней, яркость кровеносных сосудов, в некоторых местах делать темнее, в других светлее, где-то розовым, где-то серым. Каждая мелочь важна для гармоничного вида. Я редко меняю внутренности и сосредотачиваюсь на внешности. Легче всего менять длину тела, конечностей, но и тогда надо уметь соблюдать пропорции. Для изменения цвета волос я экспериментирую с количеством эумеланина и феомеланина, меняю структуру, длину. Лишнее движение — и мне обеспечено уродство и адская боль. Ошибки можно изменить, но запутаться легко, забыть порядок действий. Для этого нужно время и сосредоточенность так что в экстренной ситуации опасно что-то делать. Да и практически невозможно.

— Но в Чарльза вы превратились быстро, — заметила Маргарет.

— Менять готовые образы легко. Это как… цельная картина. Но это всё равно требует концентрации, поэтому для заживления ран я в изначальный образ не перейду.

— Значит, Чарльз Смит изначальный образ? То есть тот, кем вы родились?

— Я не помню. Очнулся я Чарльзом.

Маргарет кивнула и обаятельно улыбнулась.

— Спасибо за помощь, Чарльз. Могу я вас так называть? — он автоматически кивнул. — Мне жаль, что наша встреча так прошла, но сами понимаете, мне необходимо обеспечить безопасность.

Чарльз промолчал. Её лицемерная доброта и извиняющийся тон были очень правдоподобными, но он им не поверил.

— Я дам вам время прийти в себя. Через несколько дней мы с вами свяжемся, хорошо?

Смит кивнул. Маргарет нажала какую-то кнопку и через полминуты в кабинет зашёл мужчина средних лет.

— Норман, будь добр, верни мистера Смита туда, откуда он пришёл.

— Хорошо, мисс Палмер, — чуть поклонился он той, что назвалась Маргарет Лонг.

Чарльз резко обернулся с возмущением на лице, но Норман уже положил руку ему на плечо и они аппарировали, оказавшись в родном переулке. Молчаливый мужчина тут же исчез, оставив Смита наедине со своими мыслями. Сколько же у этой женщины имён?..

Про встречу с пареньком из Косого Переулка он просто навсего забыл.