О вы, джентльмены Англии... (гет)

Жизнь профессора в шумном семействе Прюэттов очень быстро упорядочилась. Он обедал вместе со всеми, затем просматривал газеты. Миссис Прюэтт пыталась усадить близнецов за домашнее задание, удавалось это только старшей сестре. Минут двадцать мальчики, испачкав перья в чернилах и поставив несколько клякс, наблюдали из-за учебника за Флитвиком, стоило только ему перевернуть страницу газеты, тут же раздавалось радостное:

— Мам, профессор…

— …собирается прогуляться.

— Мы его проводим. Что бы…

— …он не заблудился.

Эта уловка всегда срабатывала. И даже Молли не возражала. Выйдя за калитку, Фабиан и Гидеон с мальчишеской честностью выполняли взятые на себя обязанности провожатых. Вскоре Флитвик уже знал и самый короткий путь к кондитерской, и самую длинную дорогу к школе. О каждом встречном у мальчиков было свое мнение, и по тому, как быстро после приветствий на их рожицах опять появлялись лукавые улыбки, Флитвик безошибочно мог определить истинную значимость нового знакомого. Так после представления его строгой, немного суховатой на эмоции даме, заместителю директора школы, близнецы пытались быть благонравными добрых пять минут и до поворота за угол, а вот почтения к самому директору у них хватило на пяток шагов.

Часто прогулки заканчивались у мастерской того самого Артура Уизли. Высокий, рыжий он позволял мальчишкам возиться со всевозможным хламом и щедро одаривал их разными подшипниками и шестеренками. Авторитет его был непререкаемым, что, впрочем, не мешало близнецам относиться к нему с некоторой снисходительностью младших братьев к поклоннику старшей сестры, а еще немного ревновать его к помощнику, замкнутому подростку-сверстнику Северусу Снейпу. Мальчишки обменивались косыми взглядами: близнецы обосновывали свои права тем, что Артур почти их родственник, а Снейп всячески демонстрировал, что он незаменимый помощник Уизли. Артур с веселым дружелюбием вмиг пресекал возможные стычки, находил мальчишкам увлекательное занятие, и недовольное бурчание переходило в дружное сопение над скоплением механической дребедени — бесценного сокровища в глазах ребят.

Мальчишку Снейпа Флитвику довелось видеть не раз, когда он вместе с матерью, изнеможенной, неряшливой женщиной, тащили на себе из кабака «Кабанья башка» в ветошь пьяного главу семейства. Забулдыга едва переставлял ноги и еле ворочал языком, что не мешало ему поливать площадной бранью жену и сына. Если же родные приходили за ним слишком рано, когда дешевый алкоголь уже подчинил скудный разум пьяницы, но еще не лишил его сил, начиналась безобразная драка. Прохожие смотрели на это с холодным, брезгливым равнодушием. Когда профессор впервые стал свидетелем подобной сцены: Снейп вцепился в волосы жене, ударил ее наотмашь по лицу, замахнулся до следующего удара, а она с безучастной покорностью не вырывалась, лишь нелепо согнулась, пытаясь прикрыть живот руками,— Флитвик бросился было на помощь. Но его опередил мальчишка — громко нелепо взвизгнув, он вцепился в отца, оттаскивал его от матери, принимая на себя предназначенные ей удары. Когда пьяница вдруг с неожиданной силой отшвырнул сына от себя, Северус схватил случайно подвернувшийся камень… подоспевший констебль едва успел удержать его. Служебное рвение констебля Фаджа проявлялось в недовольстве местными бедняками и подчеркнутому недоверию к приезжим. На Флитвика Фадж посмотрел с плохо скрываемой неприязнью: эта отвратительная сцена была ему неприятна, но то, что посторонний, чужак, стал ее свидетелем, раздражало и злило констебля еще больше. И прежде чем направится в полицейский участок, Фадж с особой тщательностью проверил документы Флитвика. Теперь при каждой встрече Фадж внимательно оглядывал профессора, недоверчиво хмыкал вслед, иногда шел за ним некоторое время, бормоча вполголоса про «подозрительных иностранцев, и кто знает, что у них на уме».

Докучливое внимание Фаджа прекратилось после того, как однажды во время прогулки возле профессора затормозил автомобиль владельца большого поместья. Люциус Малфой — сын местного помещика, вышел из машины, представился, немного рисуясь, извинился за навязчивость. Его немецкий был безупречен. Молодой человек от имени своей матушки пригласил профессора-иностранца посетить Малфой-мэнор. Это было сказано уже на английском для подоспевшего констебля. Хотя дом Прюэттов находился на соседней улочке, Малфой настоял на предложении подвезти. Его блестящий роскошный Aston Martin нередко стоял перед калиткой этого скромного дома. И профессор Флитвик мог поклясться, что звонкое моллино «Вот еще!» тогда звучало вовсе иначе, чем когда у заборчика палисадника был прислонен велосипед Артура Уизли.