Гермиона Лили Грейнджер (джен)

— Папа! Папа! У меня получилось! — девочка в возрасте лет пяти выглянула из окна второго этажа небольшого особняка.

— Молодец, милая, я сейчас приду, — ответил мужчина, поднимаясь с колен и снимая с рук садовые рукавицы.

— Отличная клумба, Джон, — сказал кто-то за спиной, и он обернулся. Это оказался Стэнли Питсбэри. Они жили по соседству, а временами играли в покер в местном клубе.

— А то, у меня в детстве был большой опыт в садоводстве, спасибо родственникам.

— Ты жил у родственников? Не знал, — удивился Стенли — Может, заглянете вечером к нам? Поговорим... Флоренс испечет пирог. А Гермиона поиграет с мистер Бэггинсом, — он оперся руками на небольшую, недавно побеленную ограду, ожидая ответа.

— Он уже отошел от того случая, когда она ему выдернула шерсть с хвоста? — улыбнулся Джон. — Да, мы придем. В семь, как обычно? — спросил он, вытирая тыльной стороной руки пот со лба.

— Отлично, пойду закуплюсь пивом, — он оттолкнулся от ограды и пошел в сторону местного магазина.

— Папа! — донеслось со стороны дома, и Джон Грейнджер, почесав саднящий шрам, направился внутрь, готовый встретить любую проблему, которую сотворила его дочь.

У обычных детей стихийная магия проявляется по какой-либо причине или в критической ситуации, когда ребенку отчаянно нужна помощь. Но у маленькой Гермионы дела обстояли иначе: она могла призвать книгу, даже не задумываясь об этом. Но когда пыталась повторить это осознанно — терпела неудачу. Первые несколько лет были самыми тяжелыми, у него не было опыта общения с детьми, тем более с младенцами. Сейчас же, это была отличная жизнь — с любимой дочерью, посиделками за стаканом виски с соседями, походами на фестивали и кружки.

Девочка росла очень активной и любознательной. Кроме того, у нее уже сейчас начали проявляться признаки абсолютной памяти: она начала неуверенно читать в четыре, а к этому моменту уже "глотала" книги стопками. В запасе было еще два года до того момента, когда магия достаточно сформируется. Ровно на седьмой день рождения они пойдут за волшебной палочкой, а до того момента... он позволит ей заниматься тем, чем она сама захочет. Ведь у него самого было слишком сложное детство, не позволяющее забыть о том, что она просто ребенок.

Джон поднялся на второй этаж и от удивления потер шрам на лбу, которого там, конечно же, давно не было.

— Что я тебе говорил об играх с подобными артефактами? — строго сказал он, пытаясь не рассмеяться тому, насколько смешной она сейчас выглядела: взлохмаченные волосы (а ведь только расчесывал утром), на рукаве следы крейды, а лицо (особенно упрямо вздернутый нос) измазаны копотью. Он отобрал у нее волшебную палочку и вздохнул — еще слишком рано для заклинаний.

— Я хотела сделать домик для мистера Бэггинса, пожалуйста, па-а-ап, — она слегка наклонила голову, будто раскаиваясь, но глаза блестели надеждой. Она вила из него веревки, и он знал об этом.

— Хорошо, сейчас ты пойдешь в ванную, а после этого мы сделаем домик для твоего друга, договорились?

Гермиона вздернула голову, готовая возразить, но в последний момент передумала, лишь совершенно по-детски кивнув.

Он улыбнулся тому, как она припустила в сторону ванной комнаты и вздохнул: у нее было еще два года, чтобы побыть ребенком.