Фальшивка (гет)

— Профессор Снейп, как видите, ваше участие в скандале Малфой-Грейнджер фактически доказано, и, надо признать, мы очень надеемся, что вы пойдете нам навстречу и прольете свет на события той ночи.

— Конечно.

— Но прежде чем мы продолжим допрос, я хотел бы узнать, не могли бы вы поведать нам что-нибудь от себя лично?

— Не дождетесь, — холодно отрезал Снейп. — В силу вашей неполноценности вам этого не понять.

— Что вы имеете в виду? —оторопело проговорил аврор и недоуменно воззрился на хмурого зельевара.

— Вы все еще наивно полагаете, что женщина в соседней комнате — это бедная, невинная, заблудшая девочка? Надо быть очень недалеким, чтоб так думать. Кто видел ее в бою, или в тот день, когда ее награждали орденом Мерлина, тот поймет, о чем я говорю.

— Похоже, вы очень верите в мисс Грейнджер.

— Вера не имеет с этим ничего общего. Госпожа Малфой была и остается для меня все той же невыносимой всезнайкой. Знания — это власть, это сила, уж кто-кто, а Люциус понимает это очень хорошо. Вместе они смогут управлять этим чертовым миром и вместе они смогут противостоять таким, как вы. Вы уж мне поверьте, я знаю, о чем говорю.

Аврор поморщился и поправил лист пергамента, на котором он безуспешно пытался записать хоть что-то определенное — Снейп хоть и говорил, но записывать пока было нечего.

— Ну хорошо. А что вы можете сказать о характере их отношений? Это действительно те отношения, которые присущи супругам?

— Спорный вопрос.

— А если честно, профессор, сами-то вы что думаете об этом союзе?

— Честно? — в упор уставился на него Снейп.— Если честно, то я думаю, что этот брак был заключен в глубочайших пещерах Ада.

— То есть вы не верите утверждению мисс Грейнджер, что это был брак по любви? — просиял аврор.

— Это чертов брак по любви! — рыкнул Снейп. — И вместе они достигнут таких высот, что вам и не снились. Но я не могу понять и, тем более, объяснить то, что происходило на моих глазах. Оба они идеально подходят друг другу, потому что оба играют только по своим правилам и мастерски манипулируют окружающими их людьми.

— Действительно, — аврор задумчиво почесал макушку и вопросительно взглянул на Снейпа: — Мы можем продолжить допрос?

Профессор пожал плечами:

— Почему нет? Но сначала подумайте вот о чем: не пройдет и десяти лет, как эта женщина, которую вы так неосмотрительно считаете ребенком, прочно займет свое место в Министерстве, причем в качестве министра и никак не меньше.

— Да, да, конечно,— бледные губы аврора сложились в недоверчивую улыбку, — возможно, так оно и будет, однако, нам хотелось бы прояснить ситуацию сейчас. Вы так и не подтвердили факт своего присутствия в Малфой-Мэноре на вечере в честь дня рождения Люциуса Малфоя.

— Это и так очевидно.

— Что вы подумали по поводу "мероприятия", устроенного Драко Малфоем?

— Подумал, что все это выглядит весьма недурно. Девушка, исполнявшая стриптиз, была мила, уверена в себе, интересовалась только Люциусом и, кстати, показалась мне смутно знакомой. Я даже подумал, что это кто-то из бывших студенток Хогвартса, и, как выяснилось впоследствии, не так уж я и был далек от истины.

— Будьте добры, профессор, поведайте нам о своих впечатлениях по поводу той ночи.

— Попробую, — хмуро буркнул Снейп, задумался на секунду и затем заговорил.

---------------

Драко даже и предположить не мог, что из лохматой заучки, которой он когда-то, сам того не желая, совершенно случайно подправил зубки, получится такая... такая сногсшибательная стриптизерша. В принципе, этого и следовало ожидать — он дал ей одежду и одну неделю, а она использовала и то и другое по максимуму. Пару дней назад он видел, как она, совершенно измученная, выходила из "Выручай-комнаты". Вне всякого сомнения, там она практиковалась в абсолютно новой для себя области... искусства, (хотя, в какой-то мере, так оно и есть), а знаменитый перфекционизм Гермионы тут только сыграл ему на руку.

Во всяком случае, знал он только одно — та девушка, что прямо сейчас щеголяла в туфлях на тончайшей шпильке и соблазнительно медленно расстегивала пуговички на тесной блузке, ничем не напоминала ему привычную сокурсницу. Это вообще был кто-то другой, кто не имел с той Грейнджер ничего общего от слова "абсолютно".

И он был не единственным, кто, глядя на нее, ощущал себя, прямо скажем, не в своей тарелке — Снейп ошеломленно наблюдал за этим действом, и левую щеку его искажала едва заметная судорога нервного тика. Фадж, Фрили, МакФуллонд с отпавшими челюстями глядя на нее, истекали слюной, а Паттерсон выглядел так, словно готов был взять ее тут же, на полу гостиной. И только Люциус вел себя достойно, хотя его серебристые глаза неотрывно следили за каждым движением мнимой Хелен взглядом хищника, вышедшего на охоту. Самым же странным было то, что когда она неторопливо сняла с себя блузку, являя всему миру роскошное кружевное бюстье, к слову, идеальное для соблазнения, он так и продолжал неотрывно смотреть ей в глаза.

А что же Гермиона? Она еще никогда не чувствовала себя такой голой и... взбудораженной. Хоть и смогла преодолеть себя и проигнорировать плотоядные ухмылки чистокровных самцов, но ни на один миг она не забывала о Люциусе. Прикованный к ней взгляд старшего Малфоя заставил изрядно понервничать, но в то же самое время позволил испытать то, что до сей поры Гермиона ни разу не испытывала — ощущение триумфа своей женственности. И это осознание породило в ее хорошенькой головке самонадеянную мысль:

"Если я смогла привлечь к себе внимание такого мужчины, как Люциус Малфой, чего еще я не смогу достичь в этой жизни?"

Конечно, это было чистейшей воды ребячество, но почему-то ей было приятно так думать. Никогда еще ей не было настолько хорошо. Гермиона чувствовала себя сильной, почти всемогущей, и ее уверенность в себе возрастала с пугающей скоростью. То, что она не только привлекла к себе, но и поддерживала внимание такого количества мужчин одновременно, позволили ей ощутить себя, по меньшей мере, богиней, а такое в жизни Гермионы не случалось еще ни разу.

Когда она закончила выступление и подошла к Люциусу, тот лишь благосклонно улыбнулся, скрывая за светской миной внезапно вспыхнувшие радость и ликование. Замысел этой его игры состоял в том, что девушка его заинтересовала, а он всегда получал то, что желал. Глядя на что-то желанное, Люциус всегда думал о том, каким образом заполучить это. К тому же он никогда не забывал о своей репутации, тем более что в эти послевоенные дни очень многое стояло на кону, а значит, он должен быть осторожен вдвойне.

-------------

— Во время... выступления... с вами произошло что-нибудь плохое? — поинтересовался аврор, бросая на стоящую перед ним молодую женщину не то жалостливый, не то презрительный взгляд.

Гермиона пожала плечами.

— Если вы спрашиваете о том, была ли я изнасилована или была ли попытка изнасилования, то ответ — нет. Не было почти никакого физического контакта. Долгий взгляд, сексуальное нижнее белье, касание пальцем шеи, вот, пожалуй, и все, что нужно для хорошего стриптиза.

— Но вы же танцевали в одном белье, а после остались в поместье?

— Нет, сэр.

Аврор непонимающе воззрился на бесстрастное и спокойное лицо Гермионы, но, видимо, эта задача оказалась для него слишком сложной, и он задал очередной вопрос:

— Что же тогда произошло после вашего выступления?

— Остаться в доме мистера Малфоя не было проявлением моей личной инициативы — меня попросили задержаться для разговора. А это очень большая разница, если вы понимаете, о чем я.

— Значит, если верить вашим словам, после того, как вы исполнили стриптиз, вас попросили задержаться для разговора с работодателем? Вот уж, по меньшей мере, необычное заявление.

— Ну, — усмехнулась Гермиона, — я думаю, вы согласитесь со мной, что Люциус Малфой и сам очень необычный человек. Конечно, нет. Все было совсем не так, как вы могли бы представить себе. Он всего лишь предложил мне остаться на чашку чая и... беседу. А я в тот момент не могла отказать ему в этой деликатной просьбе.

--------------

Гермиона аккуратно перенесла вес с одного бока на другой. Не сказать, что ее, так называемое кресло было очень уж неудобным, но одно было несомненным — Люциус, по ее мнению, должен был питаться чуточку лучше. В конце концов, его средства позволяли ему это, и тем более она не могла понять, отчего он стал таким болезненно худым. Почему подобные мысли вдруг появились в хорошенькой головке мисс Грейнджер, спросите вы, да потому что острые коленки Малфоя, на которых она оказалась, являлись не самым уютным местом для сидения в этой комнате.

— Дорогая, перестань вертеться, — прошептал тот ей на ушко, прижимая к себе чуть крепче, чем было необходимо для того, чтобы просто поддержать ее, — иначе поплатишься за это.

Настоящую стриптизершу подобное замечание вряд ли могло застать врасплох, но в том-то и дело, что Гермиона не была настоящей стриптизершей, и, как она ни старалась, лицо залила предательская краска смущения. Серые глаза Люциуса немедленно уловили, как щеки девушки окрасил нежно-розовый румянец, и, будучи по натуре человеком весьма проницательным, он с удовлетворением истолковал его так, как должно.

"План" Драко действительно сработал, и Люциус снова обрел те черты, которые, казалось, исчезли безвозвратно, а вместе с ними вернулась и его знаменитая самоуверенность. В том, что он производит впечатление на девушку, сидящую у него на коленях, Малфой даже и не сомневался.

— Глядя на тебя, можно подумать, что раньше ты в своей жизни не делала ничего подобного.

Гермиона покраснела еще пуще, хоть это и казалось уже невозможным, и Люциус, победно ухмыльнувшись, нежно провел подушечками пальцев по ее обнаженному бедру. Танец оставил ее в слабом подобии одежды в виде откровенно сексуального нижнего белья, кстати, подбирал которое сам Драко. Помимо того, что оно было очень удобно и красиво, оно еще и не оставляло никакого простора для полета фантазии, ибо девушка, одетая таким образом, была скорей раздета, чем одета, чем и не преминул воспользоваться Малфой.

— И я нахожу это забавным, — мягко протянул он, и Гермиона вздрогнула от звуков его голоса, ощущая себя маленьким пойманным зверьком.

— Истинная правда, — стараясь, чтобы ее собственный голос звучал более нежно, отозвалась она, — это мое первое и последнее выступление.

— С чего бы это?

— Я получила то, в чем нуждалась. Вот и все.

И ведь она даже душой не покривила, говоря это.

— В чем же таком может нуждаться молодая и красивая женщина, подобная тебе, что не прибегла к помощи поклонников?

Она лукаво улыбнулась, чувствуя, как начинает расслабляться в теплых мужских руках, и снова начала играть словами:

— А вот это, мой добрый господин, вас не касается, — не переставая улыбаться, в тон ему протянула она.

—И, кроме того, у меня нет поклонников.

— Нет поклонников?! Да ты шутишь!

— Вовсе нет. Я слишком занята учебой для того, чтобы интересоваться мальчиками.

— Но я думаю, милая, ты убедишься, что я-то отнюдь не мальчик...

Пока они напропалую флиртовали, никто и не заметил, что Снейп, до которого долетали обрывки их разговора, вдруг побледнел, как мертвец. В глазах профессора промелькнуло какое-то определенное понимание, после чего он поднялся и вышел из комнаты в поисках Драко.

— Да, безусловно, вы — мужчина, — усмехнулась Гермиона.

Было что-то пугающе возбуждающее в том, что она так откровенно заигрывает с одним из самых богатых и опасных людей Волшебного мира, но, как истинную гриффиндорку, ее это только подстегивало.

— В таком случае, позвольте полюбопытствовать, почему такой мужчина, как вы, проводит свой день рождения в подобной компании? — иронично закончила она.

В ответ на эту эскападу Люциус поднял бровь и пристально посмотрел ей в глаза. Чертовка ловко сменила тему, что ж, он примет вызов, а когда придет время, разузнает о ней поподробнее. Сейчас же ему просто нравилось греться в ее комплиментах, и он неспешно продолжил:

— Милая девочка, ты, верно, наслышана о злодее по имени Люциус Малфой?

Гермиона нахмурилась. Мысли лихорадочно заметались, но она пришла к выводу, что ей предоставляется уникальная возможность вывести его на чистую воду и заставить признать приверженность Темным Искусствам. Он же, со своей стороны, расценил игру ее мимики как страх. Но оба они заблуждались на предмет друг друга.

— Меня не было в Англии. Скажите, кто-нибудь что-либо имеет против вас?

— А сама ты как думаешь, если я был последователем Темного Лорда?

— Нет!

— Да, дорогая, я был Пожирателем Смерти.

— Но почему?! — интерес в глазах девушки стал неподдельным, ибо она понимала, что ответ приблизит ее к разгадке того вопроса, который годами тщетно пыталась решить.

— Потому что он обладал силой и мощью. И потому, что мне было скучно. Знаешь, быть богатым это и в самом деле ужасно скучно. Остается только играть людьми, манипулировать ими себе на потеху. Поэтому, когда Темный Лорд пришел к власти, я примкнул к его сторонникам. Несколько пламенных речей сестры моей бывшей жены довершили начатое. И, кроме того, в то время я на дух не переносил грязнокровок.

— Действительно... — пробормотала под нос Гермиона.

— Не имеет значения, насколько интересным был Лорд — я не собирался жертвовать своим счастьем ради него, и когда мальчишка Поттер одолел его в первый раз, то без тени сожаления отказался от соратников и тем самым избежал наказания. У меня ведь была семья, а самым главным и важным для меня всегда оставалось то, чтобы у моего сына был отец.

— Понимаю.

— Годы после его первого поражения были ужасно скучны. Да и я вел себя крайне осторожно. А потом наступило время, когда Драко отправился в Хогвартс... У каждого человека есть свое хобби, которому он посвящает все свое время, мое же было — очистить мир от скверны.

В жилах Гермионы медленно закипало возмущение, и на ум ей внезапно пришла мысль, как бы он отреагировал, если бы знал, что бедро, которое ему так нравится сейчас гладить, принадлежит магглорожденной. А Малфой тем временем продолжал:

— Когда Лорд вернулся, я без малейших колебаний тотчас присоединился к нему. Да,

я открыто признаю, что действительно принимал участие в том, что он творил, но поступал так по одной простой причине — я и вправду думал, что все, что он совершает, пойдет только на пользу магическому обществу. Пока не произошло... кое-что.

— Что же?

— Меня схватили. Взяли на месте преступления. В драккловом Министерстве Магии, окруженным детьми, которые противостояли нам, взрослым волшебникам... Я был заключен в Азкабан. Как я наивно полагал, ненадолго, ведь в действительности дементоры были на стороне Темного Лорда.

— Но вы ошиблись.

— Я чудовищно ошибся, — Люциус с такой силой стиснул ножку бокала с вином, что Гермионе на миг показалось: еще немного, и она услышит хруст стекла.

— Чудовищно ошибся. Дементоры не были ни на одной стороне, кроме своей собственной, и все, чем они живут, это вечный голод, который они постоянно испытывают. Одному из них я приглянулся больше остальных, и через месяц от меня практически ничего не осталось — каждая моя счастливая мысль или воспоминание было эмоционально изнасиловано, еще немного, и я бы окончательно сошел с ума.

— Бедный, — тихо обронила Гермиона.

Несмотря на всю кажущуюся непринужденность рассказа, она чувствовала, как напряжен каждый мускул его тела. Она понимала, что картины прошлого на какое-то время вернули его в тюрьму, и он снова переживает то, что этому сопутствовало. Ей бы позлорадствовать по этому поводу, дескать, так тебе и надо, Пожиратель. Но было в ней то, над чем она была не властна — поддержка униженных и оскорбленных была частью ее натуры. И она ничего не могла с этим поделать.

— Никогда больше не говори так, — жестко произнес Люциус. — Это не про меня. Просто, когда я в очередной раз зашелся в приступе безумного смеха, то понял, что все, чем жил и что делал прежде, не имело никакого смысла, да и сам Лорд представился в совершенно другом свете.

Гермиона смотрела на него во все глаза с неприкрытым состраданием, и Малфой, видя перед собой это ангельское личико, на котором было написано все, от участия до сопереживания, причем направленное исключительно в его сторону, решил, что вот на этом можно и остановиться. Если он действительно хочет завоевать ее доверие честным путем. Сейчас это казалось ему делом более легким, нежели в самом начале вечера. Он улыбнулся ей, чуть пригубил вина и отставил многострадальный бокал на низенький столик.

— Вот так, дражайшая моя Хелен, я снова отрекся от Темного Лорда, но на сей раз уже по-настоящему. В обмен на освобождение я рассказал министерству все, что знал, и попросил не делать это достоянием гласности. Они пошли мне навстречу и объявили, что я получил по заслугам и в последующих наказаниях не нуждаюсь. Можно сказать, что за свободу я заплатил. Только уже не галлеонами. Однако, это заявление, вкупе с моим исчезновением из общества, сделали из меня в некотором роде парию, и, если бы ты знала об этом раньше, малышка, ты бы и на пушечный выстрел ко мне не подошла.

— Но это ужасно! — воскликнула Гермиона, всем своим существом ощущая внезапно свалившуюся на нее вселенскую несправедливость. Она прекрасно понимала, что Люциус о чем-то недоговаривает, но в этот момент это не казалось ей слишком уж важным. В конце концов, ведь это был всего лишь легкий флирт и ничего больше, не так ли?

— Ладно, довольно всех этих серьезных глупостей, — проговорил Малфой, пропуская сквозь пальцы одну из ее длинных темных прядей. — Сегодня у меня день рождения, и я хочу насладиться им в полной мере. Уже довольно поздно, так почему бы нам не закончить этот разговор после того, как гости разойдутся? Могла бы ты станцевать еще раз, чтобы, уходя, они унесли с собой только приятные воспоминания?

На секунду Гермиона напряглась, но тут же расслабилась в его уютных руках. Теперь, когда она всецело была уверена в себе, то не могла упустить возможность окончательно поразить искушенное воображение Люциуса Малфоя. И это должно было принести свои плоды.

— Думаю, да, — охотно отозвалась она, — но мне хотелось бы представить вам кое-что другое, и, боюсь, мне придется взять вашего сына себе в помощники.

— Конечно.

Люциус с видимым сожалением выпустил девушку из объятий, и та отправилась на поиски Драко.

Едва она исчезла из его поля зрения, как стремглав бросилась искать своего подельника. Тот как раз закрывал дверь помещения, отдаленно напоминающего библиотеку, и, как бы Гермиону ни разбирало любопытство, у нее совершенно не было времени, чтобы убедиться в этом.

— Малфой! Мы должны вернуться обратно! — горячо прошептала она ему.

— Что?! Ты не можешь уйти прямо сейчас, — недоуменно прошептал тот в ответ.

— Да нет, я не об этом, — отмахнулась Гермиона, — мне нужно кое-что забрать для моего повторного выступления.

— Повторного? Ты сказала повторного? Как можно исполнить стриптиз на бис? — ошеломленно уставился на нее Драко.

— Именно! Я так решила. Живо! В моей комнате есть кое-что, что идеально подойдет для этой цели, но мы должны поторопиться!

И, не дожидаясь ответа, она подхватила его под руку и силой потащила к выходу. А изумленный Драко едва поспевал за ней и только диву давался такой напористости. Они чуть ли не бегом добрались до двери, когда он смог остановить ее лишь для того, чтобы набросить ей на плечи один из висевших тут же плащей — не дело юным леди в неглиже по поместью бегать. Раскрасневшаяся от смущения и беготни девушка лишь благодарно улыбнулась и тут же вытолкнула его за порог. Взмах ресниц, привычные ощущения трансгресии, и вот они снова в потайном коридоре Хогвартса.

— Что именно ты решила показать? — напряженно прошептал Драко, пока они со всех ног неслись к комнате старост.

— Интересно, Драко, — жеманясь, проговорила она сладеньким голоском, в котором сквозило плохо скрытое превосходство, — интересно, слышал ли ты что-нибудь о восточных танцах?

Тот в ответ лишь нервно сглотнул. Еще бы! Нелегко оказаться между внезапно вспыхнувшим интересом отца к сокурснице, заявлением Снейпа о том, что он знает, кто эта таинственная танцовщица (ну уж Гермионе-то он точно этого не скажет, пока все не закончится), и перспективой лицезреть еще один соблазнительный танец. Драко вдруг почувствовал себя песчинкой, попавшей в мельничные жернова. Он провел рукой по вспотевшему лбу — у него уже голова шла кругом от всего этого.

— Фух, до чего же жарко сегодня, — заметил он раздраженно, понимая, что все его прошлые проблемы не идут ни в какое сравнение с грядущими. Мало того, они уже настолько близко к нему подошли, что уже и ручкой приветственно помахивают.

--------------

— Профессор Снейп, вы утверждаете, что не узнали мисс Грейнджер до тех пор, пока она не обмолвилась о том, что получение знаний ей намного интереснее, чем романтические отношения?

— Да. Насколько вы помните, заклинание "Не признай" оставляет неизменными три основные черты зачарованной личности. Госпожа Малфой взяла себе псевдоним "Хелен". Мне это что-то смутно напомнило. Поскольку я хорошо знаком с античной историей, то это имя навело меня на имя дочери Елены Троянской, которую и звали Гермионой. Во-вторых, когда она танцевала, я заметил на ее животе странный шрам. Во время схватки в министерстве, в конце пятого курса, госпожа Малфой была ранена. Я знал об этом, потому что сам готовил зелья для ее выздоровления. Мадам Помфри тогда еще спрашивала у меня, существует ли такое снадобье, которое сводит шрамы от проклятий, ибо этот мы так и не смогли убрать. Когда же я услышал, что мнимая Хелен превыше всего ценит образование, ее очарование в тот же миг для меня разрушилось. Я понял, что передо мной мисс Грейнджер. Затем я нашел Драко, и спросил у него, насколько верны мои подозрения.

— И Драко подтвердил?

— Безусловно.

Аврор в задумчивости побарабанил пальцами по столешнице, потом черкнул на бумаге пару строк и затем задал очередной вопрос:

— Что было дальше, профессор?

— Драко и "Хелен" отсутствовали около получаса. Я и остальные гости развлекали себя игрой в бильярд, кто-то отдавал должное отменному вину из малфоевских погребов, кто-то просто разговаривал друг с другом. А потом нас позвали в зал, посмотреть прощальный танец мисс Хелен.

— И как это выглядело?

— Это был какой-то восточный танец. Большего я вам не сообщу, потому что ее наряд… хм… прямо скажем, невероятно удивил меня.