Непредвиденные последствия (гет)

Гарри стоял у входа в лабиринт, крепко сжимая палочку. Несмотря на то, что они с Гермионой обговорили практически все возможные варианты развития событий, его била лёгкая нервная дрожь. Но, в то же время, в нём разгоралось и чувство радостного предвкушения. Теперь-то он ни за что не повторит своих ошибок. Седрик и Сириус будут живы. Он не даст им умереть, и первый шаг будет сделан прямо сейчас.

— Итак, Гарри, Седрик, начнёте по моему свистку, — пророкотал Бэгмен. — Три... Два... Один!

Он резко свистнул, и молодые люди рванули внутрь. Седрик почти сразу же перешёл на шаг и засветил Люмос, а Гарри, освещая дорогу перед собой узконаправленным Люмос Солем, уверенно бежал вперёд. Благодаря своим кошмарам, он помнил путь к кубку почти что наизусть. Ведь на самом деле трудно забыть то, что привело к смерти Седрика и возрождению Волдеморта.

Направо. Ещё раз направо. Налево. На полной скорости промчаться мимо боггарта в обличье дементора. Налево. Направо. Снова налево. В прыжке ворваться в золотистый туман. Весь мир переворачивается вверх дном, но инерция тянет сделать следующий шаг, и всё возвращается на круги своя.

Гарри уверенно продвигался к центру лабиринта. Редукто под ноги гигантскому соплохвосту, и перепрыгнуть барахтающееся на спине чудовище. Ещё несколько поворотов, и вот на пути возникает сфинкс. Загадки, ответы. Забег продолжается. Поворот, другой, и вот в конце очередного прохода виднеется тусклое золотистое сияние.

Гарри подбежал к кубку и огляделся в поисках акромантула, но того пока не было видно. Он облегчённо вздохнул и опёрся на постамент, пытаясь восстановить дыхание. Спустя несколько десятков секунд, откуда-то слева послышались всё усиливающиеся шорохи. Словно к нему приближался кто-то большой и тяжёлый.

— О, а вот и паучок пожаловал, — пробормотал Гарри, наклоняясь за лежащим на земле камнем.

Скинуть камнем кубок с постамента, присесть над ним и накрыться мантией невидимкой оказалось секундным делом. Гарри сгруппировался и, сжимая в одной руке палочку, а в другой — камень, коснулся кубка. Рывок, ноги отрываются от земли, и Гарри несёт куда-то сквозь пространство. Несёт в Литтл-Хенглтон.

В отличие от того раза, сейчас Гарри приземлился удачно и с минимальным шумом. Он сидел, закутавшись в мантию невидимку, и настороженно обозревал окрестности. Минута, другая, и вот вдалеке показалась сгорбленная фигура с каким-то свёртком в руках.

Хвост медленно пробирался по кладбищу, огибая надгробия и заполошно оглядываясь на каждый шорох. Будь то крик птицы или скрип окружающих кладбище деревьев. Вот он уже медленно проходит мимо затаившего дыхание под мантией Поттера.

Гарри подождал ещё немного, осторожно высунул руку и запустил камнем в сторону, чуть наискосок от Петтигрю. Тот подпрыгнул от неожиданности и нацелил палочку куда-то во тьму. Одновременно с этим, Гарри за его спиной не стал терять времени и в полной мере, согласно составленному им с Гермионой плану, воспользовался своим преимуществом:

— Импедимента! Ступефай!

Хвост, подрастерявший за годы жизни в своей анимагической форме все свои навыки, не успел не то что выставить щит — да даже обернуться. Оба заклинания попали прямо в цель, и связанного Питера припечатало к ближайшему надгробию.

Гарри же улыбнулся, свернул мантию и, нисколько не скрываясь, направился прямо к лежащему на земле и глухо ругающемуся Волдеморту. Подошёл к нему и осторожно, самым носком ботинка перевернул того лицом вверх. Поттер посмотрел на него и содрогнулся: мерзкое существо, такое же мерзкое, как и вся его сущность.

В отличие от прошлых встреч с Волдемортом, шрам на этот раз не разрывало от боли, он всего лишь еле заметно саднил. Сильнейшее обезболивающее, принятое Поттером перед началом испытания, наглухо отсекло ту боль, которая обычно затуманивала разум и практически парализовывало тело. Так что сейчас он вполне спокойно смотрел на своего старого врага.

— Поттер! — ненавидяще проскрипел тот, прожигая противника яростным взглядом красных змеиных глаз. — Ты снова встал у меня на пути. Но ничего, это ненадолго, — он перешёл на серпентарго: — Нагайна, убей его!

— Чёрт! — выругался Гарри, снова вскидывая палочку.

Увлёкшись пленением Хвоста и разглядыванием Волдеморта, он как-то совсем позабыл про змею. И, как оказалось, зря.

Откуда-то слева раздался шорох. Где-то там, среди высокой травы, поросшей между старых могил, стремительно скользило что-то длинное и гибкое. Змея Волдеморта.

Гарри настороженно вёл палочкой по всему её пути, но пока не решался использовать заклинания. Шанс попасть в мелькавшую тут и там среди надгробий Нагайну был очень и очень мал. Змея, постепенно приближаясь, кругами ползала вокруг Поттера, а тот поворачивался следом за ней, стараясь поймать момент для атаки.

Нагайна заползла за очередное надгробие, но, вместо того, чтобы выползти с другой его стороны, внезапно взвилась поверх него и стремительно прыгнула на Гарри. И лишь быстрая реакция ловца позволила ему разминуться с распластавшимся в полёте гибким телом. Разве что рука, крепко сжимающая палочку, проскользила по гладкому боку.

Гарри резко развернулся, намереваясь разнести змею в клочья, но слова взрывного заклинания так и не сорвались с его губ. Нагайна громко шипела от боли, корчась и скручиваясь в тугие кольца, а на теле её, там, где его коснулась рука Гарри, возникали отвратительные нарывы с охваченными пламенем краями. Они всё расширялись и расширялись, проникая всё глубже и глубже, насквозь прожигая тело обезумевшей от боли змеи. Вот Нагайна распалась на две части и затихла, а ещё через минуту от неё осталась только горстка пепла, тут же развеянная лёгким летним ветерком.

— Вот, блин, прямо как на первом курсе! — ошарашенно пробормотал Гарри, потом встряхнулся и снова подошёл к Волдеморту. — Ошибочка вышла, уважаемый, не потянул ваш фамилиар против меня, — с некоторой издёвкой протянул он. Видеть абсолютно беспомощного Тёмного Лорда было неожиданно приятно.

— Ты умрёшь, Поттер! — с ненавистью выплюнуло это существо. — Клянусь тебе, ты умрёшь!

— Да ну тебя, к чёрту! Надоел, — отмахнулся Гарри и, внутренне содрогаясь от отвращения, осторожно поднял свёрток с Волдемортом, стараясь не задеть его руками. Не хотелось бы спалить его так же как Нагайну или того же Квирелла.

Гарри подошёл к бесчувственному телу Петтигрю, присел около него, придавив коленом к земле, и призвал кубок. Рывок, полёт, приземление.

После кладбищенской тишины, внезапно обрушившийся на Гарри водоворот звуков сразу же оглушил его и даже немного сбил с толку. Спустя долгую секунду он наконец-то осознал: у него всё получилось! Он победно улыбнулся и выпрямился в полный рост, прижимая к себе Волдеморта и поднимая кубок высоко над головой. Перед ним бесновались трибуны, со всех сторон к нему стекались волшебники и волшебницы, а чей-то громкий голос восторженно вопил: “Да! Наконец-то определился победитель третьего тура и всего турнира! И это оказался никто иной как Гарри Поттер! Кто бы мог подумать... Но что это?! Кто-то лежит у него под ногами! И что Поттер держит в руках?!”

Пока Гарри наслаждался своей победой — победой даже не в турнире, а над Волдемортом — к нему подошёл Дамблдор. Следом следовали Фадж, Боунс и тройка авроров. Крайне озадаченный Барти Крауч под личиной Грюма и, конечно же, Гермиона замыкали процессию.

— Гарри, с тобой всё в порядке? — первым делом осведомился Дамблдор. — Кто это с тобой?

В этот момент сверкнула вспышка оглушающего заклинания и бесчувственное тело лже-Грюма швырнуло прямо под ноги Поттеру. Авроры, настоящие профессионалы, отреагировали незамедлительно, и в Гермиону полетело сразу два оглушающих и одно связывающее. Но и молодые люди не сплоховали — всё же занятия с Отрядом Дамблдора не прошли даром — и Гермиону с двух сторон прикрыли сразу два Протего.

— Девушка, что вы себе позволяете? — возмутилась мадам Боунс.

— Отставить! — тем временем заорал Гарри. — Она действовала по моей просьбе! И если вы уделите мне пару минут, не делая поспешных выводов, то я всё объясню.

— Нападение на аврора — это судебно наказуемое деяние, — проворчал Фадж. — Но, с другой стороны, мистер Грюм сейчас не при исполнении, так что попробуйте, мистер Поттер, объяснитесь.

Гарри оглядел собравшихся магов. Дамблдор хмурился, но молчал. Фадж подозрительно поглядывал на Петтигрю. Боунс и авроры, стараясь не упускать Гермиону из виду, подошли поближе. Сама же Гермиона, не мудрствуя лукаво, встала за спиной друга.

Если Поттер чему-то и научился на занятиях с Отрядом Дамблдора, так это умению толкать речи перед большой аудиторией. Говорить уверенно, чётко, спокойно. Спокойствием, правда, сейчас и не пахло. Его распирало от радости за успешно выполненную задачу. Он ещё раз посмотрел на собравшихся и его понесло:

— Итак, дамы и господа, — улыбнулся Гарри, голос его звенел от еле сдерживаемого ликования. — Позвольте отдать должное: третий тур оказался чрезвычайно интересным на события и находки. Особенно на находки, которые я сейчас вам и продемонстрирую. Во-первых, — Гарри повернул Волдеморта и на вытянутых руках показал собравшимся, что произвело на них воистину незабываемое впечатление: содрогнулись все как один, — я не знаю, что это за хрень и откуда она взялась, но оно почему-то называет себя Волдемортом. Так что, — Гарри подошёл к Дамблдору и буквально всучил ему свёрток с Тёмным Лордом, — дальше разбирайтесь сами. Мне его не то, что держать, даже слушать противно. Мерзкое создание.

— Это действительно Волдеморт! — ошеломлённо выдохнул Дамблдор, зачарованно разглядывая Реддла. Реддл же тем временем крыл всех самыми последними словами. Крыл до тех пор, пока Гарри не заткнул его Силенцио.

— Не может быть! Тот-кого-нельзя-называть мёртв! — взвизгнул, иначе и не скажешь, Фадж.

— Тем не менее, это так! Сколько раз я вас предупреждал, что он пытается вернуться? И вот, посмотрите, благодаря Гарри мы имеем вполне наглядное доказательство.

— Это ещё не доказательство! Это... это... это гомункул какой-то!

Так они перепирались ещё некоторое время, пока у Гарри не закончилось терпение.

— Хей, господа, я ещё не закончил! Потом разберётесь! — повысил он голос, снова привлекая внимание. И, когда все с самыми смешанными чувствами посмотрели на него, продолжил: — Во-вторых, позвольте представить вам якобы безвременно погибшего тринадцать лет назад Питера Петтигрю! — Гарри перевернул того лицом вверх и, не удержавшись, отвесил хорошего пинка по рёбрам. — Да-да, именно он был хранителем тайны Поттеров, и именно он сдал их Волдеморту. И потом, спасаясь от Сириуса Блэка, инсценировал свою смерть, попутно отправив на тот свет с десяток магглов. Мадам Боунс, — лёгкий поклон в сторону главы отдела магического правопорядка, — я надеюсь, вы отправите дело моего крёстного на доследование? Он невиновен и должен быть оправдан.

— Несомненно, — кивнула та, поджав губы. — Если всё действительно так, как вы говорите — Министерство совершило ужаснейшую ошибку.

— Благодарю, — улыбнулся Гарри и подошёл к лже-Грюму. — В-третьих, что касается Грюма. Это не Грюм, это Барти Крауч под оборотным зельем.

— Этого не может быть! — взорвался доведённый до крайности Фадж. — Один Крауч умер в Азакабане, а другой куда-то пропал. Не выдумывайте!

Поттер лишь покачал головой и наклонился над бесчувственным телом. Расстегнуть его куртку и вытащить из внутреннего кармана заветную фляжку не составило никаких проблем. Он открыл её, понюхал и скривился.

— Ничего не знаю! Говорю как есть, — глумливо ухмыльнулся Гарри, протягивая фляжку одному из авроров. — Не знаю, что за зелье он лакает из неё каждый час, но это явно не тыквенный сок.

— Подтверждаю, это оборотное, — кивнул аврор, осторожно понюхав содержимое фляжки. — Очень специфический запах.

— Что и требовалось доказать. Ну а если вы подождёте минут... не знаю сколько, но меньше часа, то, зуб даю, вместо Грюма здесь окажется Крауч.

Ждать и не пришлось. Тело лже-Грюма как по заказу пошло судорогами и начало меняться. Всё же нынешнее прохождение лабиринта отняло у Гарри гораздо, гораздо меньше времени, чем в прошлый раз, и заняло всего лишь чуть больше двадцати минут. Крауч не успел либо просто забыл принять новую порцию. Бесчувственное тело постепенно видоизменялось, и вот перед высоким собранием возник бледный, слегка веснушчатый мужчина со светлыми волосами.

— Мерлин, это действительно Крауч-младший! — выдохнул один из авроров. — Но как?!

— Не знаю. Вот, собственно и всё, — хлопнул в ладоши Гарри. — Я их вам приволок, ну а дальше сами разбирайтесь, что с ними делать и куда девать. Я же, прошу меня простить, пойду праздновать.

Он подхватил под руку Гермиону и собрался было отправиться восвояси, как его остановил Дамблдор, который словно бесценную ношу бережно прижимал к себе Волдеморта:

— Гарри, будь добр, зайди вечером ко мне. Нам нужно поговорить.

— Нет-нет-нет! Никаких разговоров, всё завтра. Сегодня я буду отдыхать, — покачал он головой и повернулся к Фаджу. — Министр! Министр Фадж!

— Чего вам, Поттер?!

Если бы взглядом можно было убивать, несомненно, Гарри был бы уже мёртв. Ну ещё бы! В один момент организовать такой глобальный геморрой на задницу министра — это надо было ещё умудриться! И Гарри прекрасно с этим справился.

— Министр, я же всё-таки выиграл, — он помахал кубком. — Когда состоится процедура награждения?

— Завтра утром! — буквально выплюнул он и повернулся к аврорам: — Чего стоите? Работайте! Работайте! За что вам деньги платят, бездари?!

Гарри на это лишь махнул рукой и, не слушая Дамблдора, который попытался настоять на своём и затащить-таки Поттера к себе в кабинет этим вечером, обнял Гермиону за плечи и направился к замку. Но далеко они не ушли. Со всех сторон набежали школьники, в первую очередь гриффиндорцы, и началось:

— Гарри! Гарри, я знал, что ты выиграешь!

— Гриффиндор рулит! Поттер, ты их всех сделал!

— На руки его! На руки! Качаем!

Гарри с воплями и смехом взлетал над головой гриффиндорцев, и искренне наслаждался происходящим. Нет, не победой и не почестями, а тем, что завтра Большой зал не будет задрапирован в траурные цвета, и Седрик живой и здоровый будет сидеть за своим столом. У него всё получилось! Чёрт побери, реально получилось!

Успокоить товарищей гриффиндорцев и уговорить их поставить его на землю удалось только у самого входа в замок.

— Так, народ, прошу меня простить, но у меня тут осталась ещё пара незавершённых дел, так что празднуйте пока без меня. Потом подойду.

— Гарри, ты офигел? — возмутился Дин Томас. — Как это мы будем праздновать без тебя? Нет уж, дудки, ты идёшь с нами. И без возражений!

— Нет, у меня и на самом деле есть ещё дела! — попятился Гарри.

— Ага, дела у него. Знаем мы твои дела! Опять пропадёшь на весь вечер, — пробурчал Ли Джордан. — Хватай его, мужики! Сбежать он вздумал! Ага, конечно!

В общем, уйти и спокойно обсудить всё с Гермионой у Гарри ни черта не получилось. Его дотащили до самой факультетской башни. Усадили на самое почётное место, сунули бокал с вином и понеслось. Сначала его дружно поздравили, потом заставили рассказать о своём прохождении лабиринта. Потом кто-то сбегал на кухню за провизией, а близнецы Уизли сгоняли в Хогсмит за выпивкой. В общем, весь Гриффиндор пошёл в отрыв.

* * *

Следующим утром Гарри проснулся от того, что его кто-то тормошил. Причём довольно нагло и бесцеремонно.

— Гарри! Гарри, просыпайся! — в его разум кое-как пробился голос Гермионы.

Поттер повернул голову и, не удержавшись, застонал: она болела с такой силой, будто в неё вбили кол и методично шерудили им туда-сюда.

— Ох, я, конечно, знал, что похмелье чертовски херовая штука, но не до такой же степени! — хрипло пробормотал Гарри, с неимоверным усилием открывая глаза. Причём правый открылся с некоторой болью. — Убейте меня кто-нибудь!

Осмотр окружающего пространства принёс некоторое успокоение. Он лежал на своей кровати в спальне четверокурсников. В ногах же у него сидела и довольно язвительно улыбалась Гермиона.

— Ну что, проснулся, юный алкоголик?

— Что? — Гарри сглотнул, с трудом подавляя рвотный позыв: желудок крутило, а во рту словно соплохвосты нагадили. — А? Да...

Гермиона встала, распахнула шторы и открыла окно. Яркое утреннее солнце резануло по глазам, и Гарри резко зажмурился, что вызвало очередной приступ боли.

— Гады, ублюдки, споили, сволочи! — так же хрипло ругался Гарри, часто и мелко дыша.

Да, до такой степени он напился впервые в жизни. Особенно учитывая, что до этого вечера он не пробовал ничего крепче фруктового вина. Ну разве что старшекурсники иногда наливали ему чуть-чуть огневиски по случаю очередной победы в квиддиче. Но вчера... Вчера у всех словно крышу снесло. Каждый! Каждый, итить их об стену, гриффиндорец старше четвёртого курса считал своей прямой обязанностью выпить вместе с Поттером. И уже через полтора часа после начала празднования победы в турнире, Гарри налакался настолько, что память помахала на прощание ручкой и свалила куда подальше. Разве что некоторые особо яркие моменты потихоньку всплывали на поверхность.

Вот его снова качают. Ладно хоть не уронили, изверги. Вот он с кем-то ругается. С кем-то дерётся. С кем-то целуется. В общем, вечерок выдался чрезвычайно насыщенным.

Звякнули какие-то склянки, и Гермиона снова устроилась у него на кровати.

— Да... — скорбно покачала она головой. — Жалкое зрелище.

— Ммм... Мне и так плохо, хоть ты меня не мучай! — жалобно простонал он.

— На вот, выпей... Страдалец.

Гермиона помогла другу приподняться, подсунула ему под спину подушку и приложила к губам стеклянный фиал с прозрачным голубоватым зельем. Гарри сделал глоток, другой, и в желудке словно взорвалась ледяная ментоловая бомба, разнося по всему организму холодную освежающую волну. Поттер от неожиданности широко распахнул глаза и сделал глубокий судорожный вдох. Такого он ещё никогда не чувствовал. Головная боль, сильнейшая жажда, проблемы с желудком — эта волна смыла все последствия алкогольной интоксикации. Смыла, даря приятное расслабление и прохладу.

Гарри выдохнул и с непритворным восхищением воззрился на подругу:

— Милая, я тебя люблю! Ты чудо, ты настоящее чудо!

Гермиона порозовела, но тут же в притворном недовольстве нахмурила брови:

— Да, я чудо. Но чудо я только потому, что через час у тебя награждение. Иначе ты бы у меня до вечера мучился, чтоб неповадно было так напиваться!

— Нет, дорогая моя, — Гарри благодарно улыбнулся и погладил её по коленке, — я бы не мучился. Я же знаю: ты добрая, отзывчивая и никогда не оставишь меня в беде.

— Так, то в беде, а тут ты сам дурак, — она шлёпнула его по руке, сняла с него очки и взяла с прикроватной тумбочки ещё пару склянок. На сей раз с мазями. — Закрой глаза, надо ещё твою физиономию в порядок привести.

Гарри послушно закрыл глаза и расслабился, наслаждаясь отсутствием боли, спокойствием и нежными прикосновениями Гермионы. Та нанесла какую-то густую мазь на его правый глаз и вокруг него, а теперь сосредоточенно накладывала заклинания на рассасывание гематом и заживление кожного покрова. Мазь быстро впитывалась, синяк под глазом Гарри начал бледнеть и уменьшаться в размерах.

— Сдаётся мне, вчера я с кем-то подрался? — решил прояснить ситуацию Гарри.

— С Роном, — коротко ответила она и продолжила уже с отчётливым возмущением в голосе: — Ему, видите ли, не понравилось, что мы с тобой по чуланам целуемся. Да какое ему вообще дело с кем я по чуланам целуюсь?! Тоже мне — воспитатель выискался... Сначала наорал на тебя, а потом и на меня. Тебе это сильно не понравилось, и ты дал ему по лицу. Вас потом еле растащили, но было уже поздно — весь Гриффиндор теперь свято уверен, что мы с тобой встречаемся.

Гермиона надела на него очки, Гарри приоткрыл левый глаз и посмотрел в сторону кровати Рона. Тот — иначе и не скажешь — дрых, распространяя вокруг себя резкий запах перегара. Под глазом у него красовался конкретный такой фингал, а губы были сильно разбиты. Да, видно Гарри хорошо ему настучал, но в данный момент это были всего лишь мелочи жизни. Гораздо сильнее его беспокоило другое: он отчётливо помнил чьи-то тёплые мягкие губы с ароматным привкусом свежей клубники. Он определённо вчера с кем-то целовался, но с кем?

— Так мы с тобой вчера всё-таки целовались? — осторожно осведомился Гарри и внимательно посмотрел на подругу.

Гермиона фыркнула и покачала головой:

— Не со мной, юный ты алкоголик! С Лавандой. Не волнуйся, всё было цивильно: сидели себе тихо спокойно в уголочке, обнимались, целовались.

— Я?! С Лавандой?! Охренеть не встать! — удивился Гарри, без особого, впрочем, стыда или раскаяния в душе: всё же Лаванда была довольно эффектной девчонкой с лёгким отходчивым характером. — Мда, начудил... Что-нибудь ещё?

— Подними голову, там у тебя засос на шее, — Гермиона начала обрабатывать и его, между делом отвечая на заданный вопрос: — Да, нет, больше ничего такого не было. Ты целовался с Лавандой, потом тебя снова потащили за стол. Там ты принял ещё пару стопок и отключился.

Гарри покрутил головой и коротко рассмеялся. Он, кажется, хотел стать обычным парнем и быть как все? Ну вот, пожалуйста: перебрал на вечеринке, подрался, подцепил симпатичную девчонку и канонично вырубился за столом. Банальнейшая ситуация. И никаких тебе Тёмных Лордов.

— А ты чем занималась?

— Взяла книгу, закрылась звуконепроницаемым барьером, выцедила бокал вина, да лишь изредка поглядывала за тем, чтобы вы там не поубивали друг друга. Ну а после того, как близнецы отнесли тебя сюда, я тоже пошла спать. Вот, в целом и всё.

Гермиона оценила свою работу и довольно кивнула: лицо друга стало чистым и свежим, ничем не выдавая вчерашнюю попойку.

— Всё, вставай и дуй в душ, — она прибрала склянки и поднялась на ноги. — Через двадцать минут жду тебя в гостиной.

Гарри проводил её взглядом и легко вскочил с кровати. От недавнего похмельного синдрома не осталось ни следа, настроение было отличным, а перспективы — ещё лучше. Он скинул ботинки, мятую рубашку и брюки, после чего, следуя словам подруги, направился в душевую.

Ровно через двадцать минут Гарри спустился в общую гостиную и встал как вкопанный, обозревая открывшуюся картину. Перед ним развернулась эпичная по своему размаху картина итогов сражения студентов с зелёным змием. И змий, без сомнения, победил.

В гостиной факультета Гриффиндор царил сущий бардак и разруха. Тут и там лежали остатки еды, пустые бутылки и бокалы самых разных форм и размеров. В воздухе стоял отчётливый запах перегара, пахло дымом и разлитым алкоголем. Окончательно завершали эту картину бесчувственные тела, распростёршиеся на всех доступных горизонтальных поверхностях, между которыми бродили хихикающие младшекурсники. Да, неплохо народ вчера погулял, очень даже неплохо.

— Ну как тебе? — весело поинтересовалась Гермиона, спускаясь со стороны женских спален.

— Впечатляет, — усмехнулся Гарри. — Это до скольки же они сидели?

— Судя по всему, часов до пяти утра. Странно, что профессор МакГонагалл не разогнала их.

Дверь, отделяющая школьные коридоры и гостиную открылась, и в неё вошла вышеупомянутая персона. Внимательно обвела взглядом поле боя, осуждающе покачала головой и сокрушённо вздохнула.

— Доброе утро, профессор! — хором поздоровались Гарри и Гермиона.

— Мисс Грейнджер, мистер Поттер, — оглядев свежие лица друзей, кивнула она. — В вас я и не сомневалась, а вот остальным придётся преподать урок...

Профессор МакГонагалл вынула из кармана мантии небольшой колокольчик и стукнула по нему кончиком своей волшебной палочки. В этот же самый момент по всей башне прокатился гулкий бой большого тяжёлого колокола. Она ударила второй раз, третий. С каждым новым ударом бой словно становился всё громче и пронзительнее. Гарри и Гермиона закрыли уши руками, с неподдельным весельем наблюдая за ошалелыми метаниями софакультетников, которые могли ожидать любой побудки, но только не такой коварной. Гарри, впрочем, смотрел на это ещё и с изрядной долей сочувствия: он всё еще довольно живо помнил свои ощущения после пробуждения. И если их головы болят хотя бы вполовину так же сильно, как у него... Бедолаг реально было жалко!

На пятом ударе колокола Гарри не выдержал и, схватив Гермиону за руку, вылетел из гостиной в коридор. Закрыл дверь и потряс головой, ибо в его ушах всё ещё звенело.

— Да, им, наверное, не позавидуешь, — покачала головой Гермиона и восхищённо улыбнулась: — Ну профессор, ну даёт! Думаю, это надолго отучит наших любителей вечеринок гулять до утра, да ещё с таким количеством алкоголя.

— Сильно в этом сомневаюсь, но чем чёрт не шутит? — рассмеялся Гарри, беря подругу под руку. — Ох, я ведь уже говорил, что я тебя обожаю?

— Говорил и не раз, — улыбнулась она, степенно следуя по коридору. — Но я не прочь услышать это снова.

— Так вот, Гермиона: я тебя обожаю! Если бы не ты... — он покачал головой. — В общем, мне было бы очень плохо и очень стыдно.

Гарри сильно сомневался, что общественность адекватно восприняла бы победителя Тремудрого турнира с гнусным ароматом перегара и разбитым лицом. К тому же, не стоило забывать и про “весёлое” пробуждение.

— В общем, я твой должник.

— Ох, да какие между нами могут быть счёты? Нет, на самом деле я была рада тебе помочь. Ибо что-что, а твоя разбитая физиономия ну никоим образом не вписывается в круг моего мировоззрения!

Друзья весело рассмеялись и направились в Большой зал, где Гарри ожидала церемония награждения за победу в турнире. И никаких тебе траурных стягов.

* * *

Весело перепираясь и смеясь, Гарри и Гермиона сбежали по лестнице на первый этаж и подошли было ко входу в Большой зал, как их кто-то окликнул. Молли Уизли. Причём весьма решительно настроенная.

— Гарри, Гермиона, нам нужно серьёзно поговорить. Следуйте за мной.

Друзья недоумённо переглянулись, но пошли следом. Спустя пару минут Молли нашла пустой класс и приглашающе открыла дверь:

— Входите.

Они зашли внутрь и с немым вопросом посмотрели на матрону семейства Уизли.

— Дети, вы знаете как я к вам отношусь. Я желаю вам только добра и поэтому, скрепя сердце, вынуждена затронуть одну крайне непростую и деликатную тему.

— Что вы имеете в виду, миссис Уизли?

В голосе Гермионы еле заметно улавливалось какое-то напряжение. Видимо она уже догадалась, о чём именно пойдёт разговор. Гарри же, поразмыслив, решил, что на то могут быть две причины: разбитое лицо Рона, что маловероятно, и их с Гермионой отношения. Он оказался совершенно прав.

— Гарри, Гермиона, я хочу поговорить о ваших отношениях, — её лицо приняло огорченное выражение. — Вы не думайте, я всё понимаю: мне тоже когда-то было четырнадцать. Вы близкие друзья, вы взрослеете, в вас пробуждается интерес к противоположному полу. В ваших сердцах бурлит кровь, а душу бередят новые, ещё неизведанные чувства и желания. Я всё это прекрасно понимаю и поэтому... — она вгляделась в глаза сначала Гарри, а потом и Гермионе. — Поэтому хочу предостеречь вас от совершения ошибок, свойственных в этом возрасте. Мне больно говорить это, но, к сожалению, ваша тяга друг к другу не имеет ничего общего с любовью. Это всего лишь дружеская привязанность, помноженная на взросление.

Миссис Уизли вздохнула, сложила руки на груди и, после недолгого молчания, продолжила:

— Послушайте совета старой мудрой женщины, повидавшей многое на своём веку. На самом деле вы ведь совсем не пара, вы такие разные. И продолжая романтические отношения, вы не только упустите свой шанс на счастливое семейное будущее, но и непременно разобьёте друг другу сердца. Человеческие чувства очень хрупки сами по себе, и после разрыва ваша дружба никогда не будет прежней. Подумайте, оно того стоит? Я думаю нет. И ещё, — миссис Уизли несколько замялась, но всё же продолжила, проникновенно глядя Гермионе в глаза: — милая, ты ведь понимаешь, что потерянного по глупости не вернёшь? И потом, когда познаешь настоящую любовь, будешь очень сильно сожалеть и стыдиться своего необдуманного поступка... Не делайте этих ошибок дети, — покачала она головой, — пусть всё идёт своим чередом. Вы должны быть с теми, кто предназначен вам самой судьбой, а ваши же отношения... Простите, но они обречены на провал.

Возмущённая в своих лучших чувствах Гермиона некоторое время просто стояла, в глубочайшем ступоре хватая ртом воздух. Этот “совет от старой мудрой женщины” крепко выбил её из колеи. Но потом она всё же взяла себя в руки, глубоко вздохнула и нашла в себе силы поинтересоваться:

— Но, миссис Уизли, но почему вы так уверены, что между мной и Гарри нет любви, а только лишь увлечение? Может, он как раз и есть мой тот самый единственный?

— Ох, деточка моя, это опыт и только опыт. Сколько же я видела таких молодых, воодушевлённых пар, ошибившихся и разбивших друг другу сердца? Не сосчитать...

— Хорошо, я услышала вас. Но кто же, по вашему мнению, предназначен нам самой судьбой?

Миссис Уизли улыбнулась такой покладистости и умилённо оглядела Гермиону с головы до ног.

— Ну как же вы не понимаете? Вам стоит всего лишь оглядеться, и вы всё увидите сами. Я говорю о тебе, Гермиона, и о Роне. Вы будете такой чудесной парой! Ты ведь ему очень нравишься. Правда он сам пока ещё этого не понимает. Но, Гермиона, деточка, будь терпелива, я уверена: скоро это до него дойдёт. Я говорю о тебе, Гарри, и о Джинни. Она будет тебе идеальной спутницей в жизни. Можешь мне поверить: я её мать, я её воспитала, и я знаю о чём говорю. Подумайте и ответьте мне: стоит ли ради сиюминутных удовольствий рисковать своим будущим счастьем?

— Вы правы, миссис Уизли, не стоит, — кивнула Гермиона, хватая Гарри за рукав его мантии.

— Да-да, миссис Уизли, мы вас поняли и обязательно последуем вашему совету, — покивал тот, позволяя подруге уволочь себя в коридор. — Извините, но нам надо торопиться на награждение.

— Вот и хорошо, дети мои. Теперь я уверена, что все вы будете счастливы, — улыбнулась она им вслед.

Друзья буквально вылетели из кабинета и, не сговариваясь, спорым шагом двинулись прочь, стараясь найти местечко поукромнее, подальше от всех. И в особенности от Молли Уизли.

Спустя пару минут, остановившись в одном из пустынных коридоров, молодые люди ошалело переглянулись, всем своим видом выражая один простой вопрос: “Какого чёрта?!”

— Ох-ре-неть! — припечатал Гарри. — И что это сейчас было?

— Да... Чего-чего, а такого разговора я не ожидала, — согласно кивнула Гермиона. — Я-то думала, что она хочет поговорить о той статье в “Ведьмополитене”.

— У меня нет слов. У меня реально нет слов! Одни только междометия. Нет, ну это надо же!

— Ох, и не говори, — впечатлённо протянула Гермиона. — Нет, я, конечно, её уважаю, она чудесная женщина, но сейчас...

Гарри хмыкнул и иронично покачал головой: зная, как ревностно его подруга относится к своей независимости... Не удивительно, что сейчас она буквально кипит от возмущения.

— Это был перебор, да?

— Да ещё какой! — всплеснула она руками. — Она же мне не мать, так почему позволяет себе указывать: с кем мне допустимо встречаться, а с кем нет?

— Ну её можно понять, — вздохнул Гарри. — Она просто хочет выдать замуж Джинни, да пристроить Рона в надёжные руки.

— И что? Разве это даёт ей право говорить нам такие вещи? Нет, ты представь: а если бы мы с тобой и в самом деле встречались? Каково было бы нам услышать подобное?

Он представил. Да, было бы неприятно. И очень обидно.

— “Вы совсем не пара, вы обязательно разобьёте друг другу сердца”, — возмущённо повторила Гермиона. — Да с чего это она вообще так решила? Да мы с тобой были бы идеальной парой!

— Скорее всего, — с улыбкой кивнул Гарри и, после некоторого раздумья, добавил: — Только сейчас сообразил: за все годы нашего общения, мы с тобой ссорились всего два раза, да и то как-то сомнительно. В истории с Молнией меня подзуживал Рон, а перед пятым курсом на тебя давил директор. В остальном же, живём душа в душу. Это ли не показатель?

— Вот об этом-то я и говорю! — горячо кивнула она. — За пять лет мы с тобой ссорились всего два раза, а сколько раз я ссорилась с Роном? Не сосчитать! И она предлагает мне терпеливо сидеть и дожидаться, пока он соизволит обратить на меня своё внимание и предложит встречаться?

— Не встречаться, бери выше, — подлил масла в огонь Гарри. — Она видит тебя его женой. Впрочем, как и меня — мужем Джинни. Вот и пытается, как может, оградить свои матримониальные планы от досадных недоразумений. Как, например, наши гипотетические чувства друг к другу.

Гермиона фыркнула и, скрестив руки на груди, прислонилась к стене, всем своим видом выражая крайнюю степень возмущения. Самого же Гарри же вся эта ситуация и возмущала — таким бесцеремонным вмешательством в сугубо личные дела, и, в некоторой степени, даже забавляла — в основном из-за бурной реакции подруги.

— Нет, я всё прекрасно понимаю, — с напором продолжала она. — Миссис Уизли заботится о своих детях и уже успела подобрать им достойную партию на всю последующую жизнь. И то, что эти люди испытывают ещё какие-то чувства друг к другу, помимо дружеских, сильно портит ей картинку. Да, я это всё понимаю. И возмущают меня только два вопроса: почему она не берёт в расчёт наше мнение, и как она смеет утверждать, что мы ошибаемся, а наши отношения обречены на провал?

— Она любящая мать, и ради детей пойдёт на что угодно, — пожал плечами Гарри. — Тебе не приходило в голову, что она сказала это только лишь с целью охладить наши чувства и заронить сомнения в себе и своём... партнёре?

— Приходило. Это грубо. Это бесцеремонно. Это низко. И, самое главное, — её взгляд потеплел, а на лице расцвела улыбка, — это попросту глупо. Учитывая наши взаимоотношения, отношение друг к другу в целом, да даже, в конце-то концов, нашу историю, я уверена: мы на самом деле были бы крепкой парой. И эти её слова привели бы — и это максимум! — к недоумённой обиде, как сейчас, а уж никак не к сомнениям, — Гермиона немного помолчала, улыбаясь каким-то своим мыслям, и продолжила: — Даже если принять за правду тот сомнительный факт, что при переходе от дружбы к более близким отношениям, между парнем и девушкой меняется решительно всё... Не думаю, что в нашем случае были бы хоть какие-то отрицательные последствия. На самом деле, это было бы даже довольно любопытно.

— Так что нам мешает взять и попробовать? — фыркнул Гарри и тут же осёкся, сообразив, что именно сейчас сказал.

Гермиона буквально поперхнулась следующей фразой и уставилась на друга широко открытыми в немом изумлении глазами. Воцарилась неловкая тишина.

— Эм... Что-то я лишнего ляпнул, да? — через некоторое время робко поинтересовался он. — И на завтрак мы уже опаздываем.

— Точно, — а взгляд всё тот же.

— Ну пойдём?

— Пойдём.

Дорога до Большого зала пролетела в абсолютном молчании. Гарри, находясь в полном смущении чувств, смотрел куда угодно, но только не на свою спутницу. Гермиона же время от времени кидала на него какие-то странные в своей не читаемости взгляды. Что и говорить, ситуация была довольно неловкой.

К началу завтрака они, разумеется, опоздали. Вошли в Большой зал, по стеночке пробрались к своим местам и уже оттуда осмотрелись как следует. Ученики Хогвартса и их гости были несколько взбудоражены предстоящей церемонией награждения. И если те гриффиндорцы, кто не страдал от похмелья, находились в самом радужном настроении, то ученики Хаффлпаффа, и школ соперниц находились в некотором унынии. Трое лучших семикурсников своих школ умудрились проиграть какому-то четверокурснику. Позор! И то, что этого четверокурсника зовут Гарри Поттер, не слишком-то улучшало ситуацию.

За столом преподавателей же со всем возможным комфортом устроились министр магии и глава отдела магического правопорядка. Никто из ответственных за организацию и проведение турнира лиц на награждение так и не явился.

— Привет, Гарри! — сделала ему ручкой Лаванда.

Гарри же, всецело поглощённый своими проблемами, только лишь слабо улыбнулся и приветливо кивнул. Та, не удовлетворившись такой невыразительной реакцией, предприняла ещё одну попытку завязать диалог:

— Какие планы на вечер?

Рядом недовольно фыркнула Гермиона. Гарри, несколько отвлёкшись от своих мыслей, обвёл недоумённым взглядом стол. И ситуация ему не очень-то понравилась. Нет, на него, за некоторыми исключениями, смотрели в целом одобрительно, а вот на его подругу и парни, и девушки кидали только лишь сочувствующие или насмешливые взгляды.

Гарри это не понравилось. Гарри обиделся. Гарри вскинулся. Он хотел было что-то сказать, как-то поправить ситуацию, но... в голове, как назло, не было ни единой дельной мысли. Гермиона же, шестым чувством почуяв царящее в его душе возмущение и обиду, крепко сжала его руку под столом и в немом отрицании еле заметно покачала головой.

— Может сходим в Хогсмит? Я слышала там открылось новое кафе, — не отставала Лаванда.

— Ну не при всех же, — нашёл в себе силы улыбнуться Гарри. — Давай поговорим потом. Наедине.

Та победно улыбнулась и послала Гарри воздушный поцелуй.

Гарри же кротко вздохнул и принялся за еду, совершенно не чувствуя её вкуса. Он раз за разом прокручивал в голове сложившуюся на факультете ситуацию и не находил приемлемого выхода. Вчера, после устроенного Роном скандала, все уверились в том, что Поттер и Грейнджер встречаются. И сразу же после этого он весь вечер целуется с Лавандой. Целуется совершенно не скрываясь, на глазах у всех, включая саму Гермиону. Естественно, большинство софакультетников приняли это за самый жёсткий в своей циничности разрыв отношений. Поттер без малейших колебаний и каких-либо сомнений, ни на секунду не задумываясь, бросил свою девушку ради Лаванды, которая, к слову сказать, была чрезвычайно довольна таким поворотом событий. И сейчас Гермиону либо жалели, либо насмехались над ней. И это было неприятно.

Тем временем, завтрак подошёл к концу. Поднялись со своих мест и вышли в центр зала директора школ участниц, глава департамента магического правопорядка и министр магии Великобритании. По большому залу разлилась тишина.

— Дорогие ученики! — первый, на правах хозяина, начал свою речь директор Хогвартса. — Вот и подошёл к концу Тремудрый турнир. Все испытания пройдены, все задачи выполнены, итоги подведены. Осталось лишь самое главное и самое приятное: награждение участников и победителя. Чемпионы, леди и джентльмены, попрошу вас выйти в центр зала.

Гарри поднялся на ноги и подошёл к высокому собранию. Через секунду к нему присоединились Флёр, Виктор и Седрик.

— Все вы достойные представители своих школ, все вы показали не менее достойные результаты, с честью пройдя все подготовленные для вас испытания. Все мы — и я, и мои коллеги: мадам Максим и мистер Каркаров — гордимся вами, вне зависимости от количества набранных баллов. Ведь, как мы все знаем: главное не победа, а участие, не так ли?

Альбус Дамблдор говорил ещё минуты три, коснувшись и личных качеств участников, и уровня их подготовки, и темы международного сотрудничества. Напоследок, он выразил и свою радость такому успешному возрождению древней традиции, и свою надежду на повторение турнира через пять лет. После Дамблдора выступили директора Дурмстранга и Шармбатона. Речи их не отличались особой выдумкой, говорили, в принципе, одно и то же, разве что немного другими словами, расставляя немного другие акценты.

Следом взял слово министр магии. Вот он посвятил свою речь именно проблемам международного сотрудничества, напирая на то, что Тремудрый турнир помог решить многие неразрешимые до этого вопросы.

— Итак, перейдём к награждению, — хлопнул в ладоши Корнелиус Фадж, завершив свою речь, — Флёр Делакур, академия магии Шармбатон, прошу вас, подойдите ко мне... — министру поднесли подушечку с медалями и именными чеками Гринготтса. — За участие в Тремудром турнире вы награждаетесь серебряной памятной медалью “Участник Тремудрого турнира 1994-1995”, а также денежным вознаграждением в размере пятиста галеонов.

Министр лично надел широкую шёлковую ленту цветов Хогвартса с закреплённой на ней серебряной медалью на изящную шейку Флёр и под громовые аплодисменты учеников пожал ей руку. Та ответила вежливым книксеном и отошла, уступая дорогу другим. Вскоре, таким же образом были награждены и Виктор с Седриком.

— И, наконец, наш победитель! Гарри Поттер, школа чародейства и волшебства Хогвартс! — зал взорвался рукоплесканием, криками и свистом. — Гарри Поттер, за победу в Тремудром турнире вы награждаетесь золотой памятной медалью “Победитель Тремудрого турнира 1994-1995”, а также денежным вознаграждением в размере тысячи галеонов. И, добавлю лично от себя: я горд, что у поколения есть такие маги как вы. Поздравляю!

Министр магии пожал Гарри руку и, дождавшись тишины, обратился к чемпионам:

— А теперь, быть может, вы хотите сказать несколько слов своим зрителям, болельщикам и фанатам?

Первой взяла слово Флёр. Она была коротка: поблагодарила своих родителей, друзей, учителей и всех, кто за неё болел. Отдельно она поблагодарила и своих соперников за интересную напряжённую борьбу.

Следом за ней, выступили и Диггори с Крамом. Речи их, как и речи их директоров, не отличались оригинальностью. Гарри, выслушав их, решил не выделываться и сказать что-нибудь в таком же духе.

— Слово предоставляется Гарри Поттеру!

— Спасибо, — кивнул Гарри. — Ну что я могу сказать? Всё то же самое: спасибо моим учителям, благодаря которым я справился со всеми заданиями. Спасибо моим друзьям, которые были рядом. Спасибо моим соперникам, которые постоянно держали меня в напряжении весь этот год, заставляя расти над собой и познавать новое. Спасибо вам, ребята, это была прекрасная гонка. Ещё одна моя благодарность, — Гарри не выдержал и усмехнулся, — предназначена тому человеку, что так нагло впутал меня в этот турнир, кинув моё имя в кубок, не испросив моего на то согласия. Без него я был бы обычным болельщиком. И самую большую свою благодарность я выражаю моей лучшей подруге — Гермионе Грейнджер. Именно она больше всех помогала мне с подготовкой к испытаниям, именно она всегда поддерживала меня и словом, и делом. И именно она, в отличие от всех остальных, всегда верила в меня и, что самое главное, всегда верила мне. Так что эту свою победу я посвящаю тебе, Гермиона, — он нашёл взглядом её растроганное лицо и улыбнулся: — Спасибо за всё, я этого не забуду!

Большой зал разразился аплодисментами, которые тут же затихли, стоило только министру магии поднять свою руку в останавливающем жесте.

— Отличная речь, мистер Поттер, — улыбнулся Корнелиус Фадж, — но не спешите уходить, мы ещё не закончили. Нам предстоит ещё одна процедура награждения. Мадам Боунс, прошу вас.

Вышеупомянутая особа вышла вперёд и оглядела притихших учеников пристальным взглядом, особо задержавшись на представителях Хаффлпаффа.

— Здравствуйте, ученики. Меня зовут Амелия Боунс, я представляю отдел магического правопорядка Министерства магии Великобритании. И здесь я для того, чтобы дать вам некоторые пояснения произошедшему вчера и сделать одно объявление, — она ещё раз оглядела Большой зал. — Многие из вас вчера были свидетелями того, как Гарри Поттер вернулся ко входу в лабиринт после прохождения третьего испытания. Многие видели, что вернулся он не один и не с пустыми руками. Так вот, как глава отдела магического правопорядка, заявляю: вчера Гарри Джеймс Поттер пленил двух бывших Пожирателей смерти, избежавших в своё время заключения в Азакабан, — мадам Боунс переждала поднявшийся в зале гвалт и продолжила: — Имена этих людей пока не будут разглашаться в интересах следствия. Но уже сейчас, после первых допросов с использованием Сыворотки правды, можно с полной уверенностью сказать: по совокупности своих преступлений им грозит, как минимум, пожизненное заключение.

Гарри слушал мадам Боунс и улыбался: если уж дело дошло до официального расследования, и, мало того, к публичному освещению этого процесса, можно было быть уверенным, что дело Сириуса Блэка обязательно отправится на пересмотр.

— Но это ещё не всё, — тем временем говорила она. — Как я уже упомянула, вчера мистер Поттер явился не с пустыми руками. У него на руках был гомункул, который содержал в себе дух Томаса Марволо Реддла, которого все вы знаете под прозвищем Волдеморт.

После этих слов в Большом зале воцарилась оглушительная тишина. Порядком шокированные ученики внимательно слушали мадам Боунс, боясь пропустить хоть слово.

— Да, это был Волдеморт, и это тоже доказано с абсолютной достоверностью. Один из захваченных мистером Поттером Пожирателей смерти как раз готовил ритуал возрождения своего господина. Второй же Пожиратель смерти проник в школу ещё в начале года, и именно он ответственен за участие мистера Поттера в Тремудром турнире. Да, третий тур был ловушкой. Кубок, до которого должны были добраться чемпионы, был портключом, который и отнёс мистера Поттера к месту проведения ритуала, где его уже поджидали.

Гарри хмыкнул и обвёл взглядом взволнованные лица школьников.

— В общем, если бы не удивительно высокие личные качества и навыки мистера Поттера, то мы сейчас имели бы очень большие проблемы с возродившимся Волдемортом. И это, не считая гарантированной смерти победителя, тело которого Пожиратели смерти намеревались использовать в готовящемся ритуале.

По залу словно бы распространилась эпидемия тотальной бледности. Некоторые особо впечатлительные особы уже успели напредставлять себе чёрт знает что, и теперь сосредоточенно боролись с рвотными позывами.

— Они хотели провести воскрешение, совместив его с показательным актом устрашения. Тело победителя намеревались вернуть обратно тем же портключом, но... — она скупо усмехнулась, — не получилось. Говоря начистоту, Министерство допускало возможность возвращения Волдеморта все прошедшие с его падения тринадцать лет. Допускало и готовилось к нему, что, как мы теперь видим, принесло свои результаты. Итак, дамы и господа, — её голос обрёл глубину и торжественность, — сегодня, в три часа сорок минут после полуночи, специалистами Отдела Тайн сущность, называющая себя Волдемортом, была уничтожена! Уничтожена окончательно и бесповоротно. С чем всех нас и поздравляю. Корнелиус, прошу вас.

Мистер Фадж, всё это время степенно беседовавший с Дамблдором, встрепенулся и подозвал своего помощника. Через несколько секунд тот поднёс министру давешнюю подушечку, но только уже с небольшой коробочкой красного дерева. Министр расправил плечи, и его торжественный голос разнёсся по всем уголкам Большого зала.

— Гарри Поттер! Кто в старой доброй Англии не слышал этого имени и не знает его истории? Таких нет. О нём ходят самые разные легенды, слухи и сплетни. Самые разные... Но, уверен, никто и никогда не сомневался в том, что Гарри Поттер по-настоящему достойный сын Англии и своих предков. И этот доблестный юноша раз за разом продолжает это доказывать... — Корнелиус набрал в грудь побольше воздуха и продолжил: — За пленение Томаса Марволо Реддла, известного под псевдонимом Волдеморт! За пресечение попыток его возвращения в девяносто втором и девяносто третьем годах! За срыв ритуала его возрождения вчера! За пленение двух опаснейших преступников, принадлежавших ранее к группировке Пожирателей смерти! Гарри Джеймс Поттер! Награждается! Орденом Мерлина первой степени! И премией в размере двадцати тысяч галеонов!

Под громовой шум аплодисментов и вопли студентов, Корнелиус Фадж прикрепил орден к груди Гарри и крепко пожал тому руку:

— Поздравляю с окончательной победой, мистер Поттер!