Непредвиденные последствия (гет)

Гарри Поттер стоял в тамбуре вагона поезда “Хогвартс Экспресс” и мрачно смотрел в окно. Мимо него на большой скорости проносились деревья да пикеты, и лишь изредка сквозь густую чащу смутно проглядывали зеленеющие поля.

Хлопнула дверь. Чья-то рука легла на его плечо и легонько сжала.

— Гарри, пойдём в купе? — раздался тихий голос Гермионы, почти не слышимый за перестуком колёс. — Ты же простудишься.

В тамбуре было довольно прохладно. Ветер свободно гулял сквозь открытые по летнему времени вентиляционные заслонки и загонял внутрь водяную пыль, кружащую вокруг несущегося сквозь ливень состава. Гарри зябко поёжился, но остался на месте. Идти в вагон, полный веселящихся в преддверии каникул школьников, не было никакого желания.

— Думаешь, оно того стоит? — слабо улыбнулся он и положил руку на своё плечо, накрыв ладонь подруги.

— Может быть... Как ты?

Поттер задумался. Ещё вчера он ходил в трауре по Сириусу. Был молчалив и раздражителен, он страдал и прятался от всех, даже от самых близких друзей. Друзья, к их чести, с пониманием отнеслись к его горю и не навязывались, но были готовы в любой момент прийти на помощь и поддержать. За что Гарри был им очень благодарен.

— Спасибо, уже лучше. Гораздо лучше. И... Прости меня, за то, что в последнее время я тебя избегал.

— Ничего, я всё понимаю и не обижаюсь, — она подошла поближе и, немного помедлив, обняла друга со спины. — Мы все очень привязались к Сириусу. И скорбим по нему.

— Я знаю, Гермиона, я знаю.

Некоторое время они стояли молча. Гарри вдруг очень остро почувствовал этот контраст между холодным влажным воздухом и теплом обнимающей его подруги. Он был очень благодарен ей за такую незатейливую, но действенную поддержку. Ему и в самом деле стало немного лучше. Несмотря на всё произошедшее, у него всё ещё есть друзья.

— Я на днях написала родителям, они будут рады, если ты проведёшь это лето у нас.

— Серьёзно?

— На самом деле они уже давно предлагали мне пригласить в гости кого-нибудь из друзей.

Гарри вздохнул и скептически покачал головой. Всё это было хорошо, но, к сожалению, почти неосуществимо. Каникулы у Гермионы, на самом деле, предел мечтаний, но кто бы ему позволил...

— А как же Дамблдор? — криво усмехнулся он. — Не боишься, что он будет против?

— Гарри! — Гермиона стукнула его кулачком в спину. — Я уже сотню раз извинилась перед тобой за прошлое лето!

— Ладно, ладно, я же пошутил.

— Ещё раз так пошутишь, по голове получишь! А что касается Дамблдора... — Гермиона набрала в грудь воздуха и решительно выдохнула: — Да пошёл он! Мой друг ты, а не он!

Это было что-то новенькое. Чтобы Гермиона, относившаяся к директору с безмерным уважением как к непререкаемому авторитету, послала его лесом? Да, что-то он упустил.

— Ого! — Гарри удивлённо повернулся к подруге.

— И, в конце концов, я уже давно решила, что не оставлю тебя в этом дерьме одного.

— Гермиона!

Гарри удивлённо вытаращился на подругу. Нет, он и в самом деле что-то упустил. Гермиона ещё никогда не позволяла себе так выражаться. Причём, мало того, что не позволяла себе, так ещё и не позволяла другим. Гарри — особенно.

— Грубо, зато верно! — тем временем припечатала она.

— И не поспоришь, — на его лице расплывалась улыбка.

— Вот и не спорь! В общем, этим летом ты гостишь у нас. Если Дамблдор будет возражать, то мы с тобой будем гостить у Дурслей. И пусть они попробуют хоть что-нибудь вякнуть по этому поводу! — глаза Гермионы опасно сузились, не предвещая непутёвым родственничкам Гарри ничего хорошего.

— Какая ты суровая, — усмехнулся он.

— Ну так что, поедешь ко мне в гости?

— Да куда же я от тебя денусь? — благодарно улыбнулся Гарри. — Разумеется!

* * *

 

Гермиона в очередной раз посмотрела на часы и вздохнула. Они с Гарри уже полчаса стояли у входа на вокзал в ожидании её родителей. Те не появлялись.

Они уже успели попрощаться со всеми друзьями и даже поругаться с приехавшими за Поттером Дурслями, но родители Гермионы всё не появлялись.

— Всё, — решительно сказала Гермиона и подняла свой чемодан, — пойдём искать такси.

— Уверена, что не хочешь подождать ещё? — осведомился Гарри, отбирая у подруги её ношу.

— Нет, мы с родителями ещё пару лет назад договорились: если они по каким-то причинам не могут меня встретить, я жду полчаса и беру такси. К тому же, перед началом каждого учебного года они всегда дают мне пару сотен как раз на подобный случай.

— Тогда пойдём. Как думаешь, почему они не приехали?

— Может какой-нибудь форс-мажор на работе, пробки или машина сломалась. Да мало ли?

Молодые люди вышли на привокзальную площадь и без проблем поймали классический чёрный кэб. Дорога заняла полтора часа — Гермиона даже успела немного вздремнуть, уронив голову на плечо друга — и привела их в один из тихих пригородов Лондона.

— Мам, пап, мы приехали! — крикнула Гермиона, отперев дверь своим ключом. В ответ не раздалось ни звука. — Что же, видимо, они всё ещё на работе. Добро пожаловать! Вот здесь вот я и живу. Заходи и чувствуй себя как дома.

Это был средней величины двухэтажный домик. Как оказалось, довольно уютный не только снаружи, но и изнутри. Гарри вошёл в просторную гостиную и с любопытством огляделся. Большой телевизор, диван, пара кресел, журнальный столик. На стенах висели семейные фотографии Грейнджеров, пара картин и три гитары.

— Мило.

— Рада, что тебе понравилось, — улыбнулась Гермиона. — Пойдем, покажу твою комнату.

Друзья поднялись на второй этаж и вошли в свободную спальню. Кровать, кресло, шкаф, стол — чисто, уютно, ничего лишнего.

— Располагайся. Туалет, ванная и душ в конце коридора.

Гермиона ещё раз окинула взглядом комнату и вышла, закрыв за собой дверь. Гарри же устроился в кресле и задумался.

Он был чрезвычайно рад такому повороту событий. В кои-то веки у него появилась надежда на нормальное лето. Лето без Дурслей и пустых треволнений. Лето с лучшей подругой. Это должно быть весело. Конечно, Гарри чувствовал некоторую нервозность перед встречей с её родителями, но надеялся, что на этом поле всё пройдёт гладко.

Что же касается отношений с Дамблдором, тут Гарри не был столь оптимистичен. Миссис Фигг не сегодня, так завтра обязательно сообщит главе Ордена Феникса, что Поттер не явился в дом своих родственников. Дальнейшие события предсказать было не трудно. Дамблдор или кто-то из его верных людей сразу же наведается к Дурслям, а потом уже сюда, к Гермионе. Но Гарри ещё несколько дней назад твёрдо решил не возвращаться к родственникам. Он планировал снять себе домик или квартирку на лето, хотя пока не очень хорошо представлял себе, как это сделать. Так что предложение Гермионы пришлось очень даже кстати. Гарри был полон решимости провести это лето так, как хотелось ему. То есть вдали от своих родственников, Дамблдора и прочих магов. За исключением Гермионы, разумеется.

В дверь постучали.

— Да, заходи, — отозвался Гарри.

— Ты почему ещё вещи не разложил? — поинтересовалась Гермиона и резко замолкла, наткнувшись на пристальный взгляд друга.

Гарри с некоторым удивлением рассматривал подругу. К тому времени она уже успела принять душ, переодеться в домашнее, и в данный момент щеголяла с огромным тюрбаном из полотенца на голове, а ещё одно держала в руках. Да... С этой балахонистой школьной формой он как-то упустил момент, когда Гермиона из просто симпатичной девочки превратилась в очень даже привлекательную девушку.

— Милые шортики, — усмехнулся он, кивая на обтягивающие голубые шорты, заканчивающиеся чуть выше середины бедра.

— Что, прости?! — оторопело переспросила та.

— Непривычно, говорю, видеть тебя без школьной формы, — улыбнулся Гарри и увернулся от полетевшего в него полотенца.

— Поговори мне ещё! — несколько смутившись, пригрозила ему Гермиона и вышла из комнаты. — Иди, прими душ, потом поужинаем.

Через полчаса Гарри закончил водные процедуры и спустился вниз. Со стороны кухни слышались приглушённые чертыханья Гермионы. Та стояла у раковины с ножом в руке. Рядом лежала какая-то книга. На плите чем-то скворчала сковорода.

— Чего творишь?

— Пытаюсь приготовить что-нибудь на ужин.

В этот момент запахло чем-то палёным. Гарри снял крышку со сковороды и с ужасом воззрился на её содержимое. По вытаращенным глазам Поттера, Гермиона сообразила: что-то не так.

— Что это?

— Лук и овощи, — осторожно ответила она, заглянула в сковороду и смущённо добавила: — Обжаренные.

— Видать, очень сильной прожарки, — хмыкнул Гарри, рассматривая стремительно чернеющие кусочки чего-то, что когда-то было овощами. — В жизни бы не догадался.

Гермиона раздражённо фыркнула, отобрала у друга сковороду и вытряхнула её содержимое в мусорный пакет

— Ну передержала, бывает. Я вообще никогда не умела и не любила готовить! Да и где бы я научилась? Я же всё время либо в Хогвартсе, либо в разъездах. Так что мой максимум: яичница, тосты и кофе, не более. В конце концов, в любой момент можно заказать еду на дом.

— И часто ты это делаешь?

— Всегда, когда родители в отъезде, а дома заканчивается еда.

Гарри впечатлённо покачал головой. Да, он, разумеется, знал, что Гермиона не умеет готовить, но даже и не предполагал, что всё так запущено. То-то она так технично меняла тему каждый раз, когда разговор каким-либо образом касался кухни. Стесняется...

— К слову о родителях, они мне только что звонили. Говорят, чтобы мы их не ждали и ложились спать. Домой вернутся поздно.

— Что-то случилось? — обеспокоился Гарри.

— Проблемы с оборудованием, но, в целом, ничего особенного. Ну так что, какую кухню предпочитаешь: нашу, итальянскую или французскую?

Гарри посмотрел на подругу, на телефонную трубку в её руках, после чего перевёл взгляд на сгоревшие овощи в мусорном пакете и покачал головой:

— Свою. Ты же знаешь: уж в чём в чём, а в домашнем хозяйстве я мастер на все руки.

— Гарри, ты не обязан... — начала было Гермиона, но он прервал её взмахом руки.

— Что я не обязан? Нормально питаться? — хмыкнул Поттер. — Нет уж, Гермиона, сиди и смотри. Показываю тебе мастер класс по приготовлению...

— Чего-нибудь на твой вкус, — Гермиона кивнула в сторону книги, которая на поверку оказалась поваренной.

— Именно. Где там у тебя продукты?

Следующий час Гарри священнодействовал на кухне Грейнджеров, гоняя Гермиону туда-сюда и, между делом, просвещая её об основах поварского дела.

— Тут на самом деле всё как в зельеварении. Разница только в том, что время и порядок добавления ингредиентов не столь строгие, да и ориентироваться надо в основном на запах и вкус.

— Вот это-то меня и раздражает. У профессора Снейпа всё чётко и ясно: что, как и с каким интервалом добавлять. А в готовке сам чёрт ногу сломит. Вот скажи мне, зачем ты намешал столько специй? И в каких пропорциях? Мама, вроде, использует готовый набор.

— Наитие, — подмигнул Гарри, вдыхая запах жарящегося мяса. — Я просто кидаю всё что вижу и что, по моему мнению, не испортит итоговый вкус. Корица есть? Тащи.

— Ладно хоть в зельях своё наитие не используешь, — с ноткой зависти проворчала Гермиона.

— Так-то мне ещё пожить охота, — улыбнулся Гарри. — Ибо что-то мне подсказывает, Снейп такого не оценит.

В общем, когда Гермиона попробовала стряпню своего друга — пасту с овощами и стейком — её удивлению не было предела. Она знала, что Гарри умеет готовить, но даже не представляла себе, насколько хорошо он умеет это делать.

— Больше всего Дурсли любят много и, главное, вкусно поесть, — ответил Гарри на невысказанный вопрос подруги. — Вот и пришлось научиться готовить, но, как ни странно, я ничуть не жалею. В отличии от уборки или подстригания газона мне это действительно нравится.

— И это хорошо. Я даже в Хогвартсе такого вкусного мяса не ела. Ты молодец.

— Ты мне льстишь, — покачал головой Гарри, ощущая внезапно накатившую грусть.

Видимо что-то такое отразилось в его лице, потому как Гермиона вдруг отложила вилку и посмотрела ему в глаза:

— Что с тобой? Что-то не так?

— Да нет, всё нормально. Просто задумался.

Гарри попытался было улыбнуться, но, видимо не очень-то преуспел в этом деле. Гермиона положила свою ладонь поверх его руки и легонько сжала.

— Гарри, я же вижу, тебя что-то гложет. Поделись, полегчает.

— Не думаю, что ты хочешь это знать, — замялся он.

Гермиона вздохнула и посмотрела на друга с таким укором во взгляде, что тот не выдержал:

— Просто ты не знаешь, чем я питался до того, как научился приемлемо готовить, — Гарри грустно улыбнулся и наколол на вилку кусочек мяса. — Подобное я впервые попробовал годам к десяти, а до этого жил практически на одних кашах, да тостах. Что уж там говорить о фруктах и сладостях? Их я получал только от сердобольных соседей, да в школьной столовой в начальных классах. По крайней мере, так было всегда, сколько себя помню.

На кухне воцарилось неловкое молчание. Гермиона, разом потеряв аппетит, бессмысленно водила вилкой по тарелке, а Гарри, ничуть не комплексуя, доедал свою порцию.

— Звери! Чёртовы звери! — с болью в голосе процедила она.

— Да ладно тебе, это было давно, не стоит так расстраиваться. Да, они гады, но, с другой стороны, я жив, относительно здоров и вроде как даже адекватен. Знаешь, оглядываясь назад я понимаю: могло быть и хуже.

— Но это не извиняет такого отношения к тебе!

— Нет, конечно, но что поделать...

Гермиона обошла стол и, наклонившись, обняла друга со спины.

— Ох, когда же тебе дадут пожить нормальной, человеческой жизнью? — с горечью прошептала она. — Сначала Дурсли, потом все эти стычки с Волдемортом, Пожирателями смерти, беглыми преступниками, драконами и дементорами. Что дальше? На войну отправят?

Гарри еле заметно дёрнулся, но Гермионе хватило и этого. Она на мгновение замерла, но почти сразу же выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Гарри, ты ничего не хочешь мне рассказать? — вкрадчиво спросила Гермиона.

— О чём?

— Не увиливай! Я знаю тебя как облупленного и вижу насквозь.

Гермиона упорно смотрела ему в глаза, тогда как взгляд Гарри был направлен куда угодно, только не на неё.

— И вижу я, что ты что-то скрываешь. Что-то неприятное. Рассказывай.

— Ладно, — Поттер вздохнул и наконец-то посмотрел подруге в глаза. — То пророчество из Министерства разбилось, но его изрекли при Дамблдоре. В общем, после боя в Отделе Тайн он мне его рассказал.

Гарри помолчал, собираясь с мыслями и, наконец, заговорил:

— Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда. Рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца. И Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы. И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой. Как-то так.

— Вот дерьмо! — выдохнула Гермиона, падая на соседний стул. — Хотя чему я удивляюсь? Что-то подобное я и предполагала. И что, Дамблдор всё это время знал, что тебе рано или поздно предстоит встретиться с Волдемортом?

Гарри на это только лишь кивнул, с грустью наблюдал за разгорающейся в глазах подруги яростью. Она всегда очень остро реагировала на несправедливость, взять хотя бы её проект по освобождению домовых эльфов. Но в таком состоянии он видел её впервые.

— И ничего тебе не говорил? И совсем не обучал?

— Сама знаешь.

— И почему же он всего этого не делал?

— По его словам, хотел сохранить моё душевное спокойствие и остатки детства.

— То есть он думает, что все события последних пяти лет ну никак тебя не трогали, а знание пророчества вот взяло бы и внезапно всё испортило?

— Может быть. Кто же его знает, что он там себе думал?

Гермиона взяла чашку с чаем, отхлебнула, пытаясь хоть как-то взять себя в руки, но не получилось — через мгновение чашка пролетела через всю кухню, ударилась о противоположную стену и разлетелась на кусочки.

— Чёртов ублюдок! — в этот момент по дому разнеслась трель дверного звонка. — Да кого там ещё принесло?! — рыкнула она, рывком вставая с места.

— И что это было? — пробормотал порядком ошарашенный Гарри, таращась в спину подруги.

Гермиона вышла из кухни и, судя по звукам, открыла входную дверь. “Добрый вечер, мисс Грейнджер, — раздался приглушённый голос Дамблдора, — я хотел бы пого...” Громко хлопнула дверь, послышался щелчок закрывающегося замка. Через несколько секунд Гермиона злобной фурией пронеслась мимо Гарри и рухнула на стул.

— Эм... Гермиона? — осторожно подал голос Поттер.

— Да, Гарри?

— Мне показалось или это был Дамблдор?

— Тебе не показалось.

— И что он хотел?

— Не знаю, я не стала его слушать.

— И закрыла дверь у него перед носом?

Гарри со всевозрастающим удивлением смотрел на подругу. Сегодня она не переставала его удивлять, раз за разом выбивая из колеи.

— Именно, — Гермиона скрестила руки на груди и посмотрела на друга. — Это мой дом, и я его сюда не приглашала.

— Тем не менее, нам с Гарри надо поговорить, — невозмутимо сообщил Дамблдор, как ни в чём не бывало заходя на кухню.

— По какому праву вы врываетесь в мой дом? — осведомилась Гермиона. Голос её был холоден, но глаза горели неукротимым пламенем.

— Мне сообщили, что Гарри не вернулся к своим родственникам. Я пришёл сюда, чтобы узнать: почему?

Гермиона после этих слов прямо-таки взвилась и, уперев руки в бока, встала перед Дамблдором, прожигая того возмущённым взглядом.

— Ах, вам сообщили?! И двух часов не прошло! Так какого чёрта вам не сообщали, когда над Гарри одиннадцать лет издевались его, так называемые, родственники?

— Мне сообщали, — голос директора Хогвартса был полон бесконечного терпения. — И я уже объяснил Гарри, что, отправляя его к Дурслям, руководствовался лишь соображениями его безопасности.

— Возможно. Но вы могли сделать им хорошее внушение и прекратить все издевательства!

— Все мы делаем ошибки.

— Ах, ошибки?! — возмущению Гермионы не было предела, её понесло. — А то, что Гарри суждено сразиться с Волдемортом, и вы при этом ничему его не обучали — это тоже ошибка?

— К сожалению, я... — начал было Дамблдор.

— Дамблдор, вы старый ублюдочный пи...

Договорить она не успела, Гарри рывком подскочил к Гермионе, прижал к себе и прикрыл рот рукой, пока она не наговорила лишнего. Но было уже поздно. Дамблдор преобразился. Теперь перед друзьями стоял не добрый дедушка — директор Хогвартса, а пожилой матёрый маг — победитель Гринденвальда.

— Так, хватит! Мисс Грейнджер, я не потерплю подобных оскорблений в свой адрес! Извинитесь!

— Да никогда! — выкрикнула Гермиона, вырвавшись из объятий Гарри.

— Что же, тогда мне не остаётся ничего другого, кроме как отчислить вас из Хогвартса за вопиющее неуважение к главе школы.

Гермиона оттолкнула Гарри, который снова пытался закрыть ей рот и продолжила:

— Да пошли вы вместе со своей школой! Тролли, василиски, дементоры, пожиратели — это проходной двор какой-то, а не “самое безопасное место Британии”! Сколько раз мы оказывались на грани в этом вашем Хогвартсе? Тогда как вы не сделали ничего, чтобы исправить ситуацию и не подвергать опасности учеников, которых вы — вы, мать вашу! — поклялись защищать!

— Довольно! Гарри, собирай свои вещи, ты отправляешься к Дурслям.

— Ни в коем случае, директор, — Гарри дерзко посмотрел в глаза старцу. Терять было нечего. — Ноги моей там больше не будет!

— Я вынужден настаивать, — нахмурился Дамблдор.

Тем временем Гермиона развернулась и вылетела из кухни. Гарри посмотрел ей в след и повернулся к директору:

— Добровольно я к ним не вернусь. Это всё, что я могу сказать. Слушайте, а почему вам вообще так принципиально, чтобы я жил у Дурслей?

— Своим присутствием здесь ты подвергаешь Грейнджеров нешуточной опасности, — проигнорировал вопрос Директор.

— Профессор Дамблдор, — вздохнул Гарри, — этот довод не выдерживает никакой критики. После недавних событий в Министерстве Волдеморт знает кто мои друзья. Уверен: достать их домашние адреса не составляет ни малейшего труда. Они и так в опасности.

— Да, но если тебя поймают здесь и убьют, то надежды на спасение не останется вообще. Никто кроме тебя не сможет остановить Тома.

Гарри покачал головой и грустно улыбнулся:

— Если они придут сюда, то убьют и её. А если убьют её, то зачем и для чего мне вообще жить дальше? Бессмысленно. У меня больше никого нет.

— Тем не менее, я настаиваю, — в голосе Дамблдора проявились нотки раздражения. — Не вынуждай меня использовать силу.

— А вы не вынуждайте меня использовать ружьё, — раздался голос Гермионы.

Гарри с Дамблдором повернулись к двери и застыли. В дверях стояла Гермиона с охотничьим ружьём в руках. И почему-то ни у кого не возникло ни малейших сомнений, что при случае она сможет его использовать.

— Мисс Грейнджер, вы перегибаете палку, — нахмурился Дамблдор, медленно опуская руку в карман.

Гермиона резко вскинула ружьё и надавила на курок. Грохнул выстрел. Куски потолочного покрытия вкупе с древесными щепками от перекрытий брызнули во все стороны и разлетелись по кухне.

— Даже не пытайтесь, профессор, — Гермиона хладнокровно навела оружие на директора. — Это многозарядное ружьё.

— Вы хотите убить меня? — вкрадчиво спросил Дамблдор, впрочем, больше не пытаясь достать палочку.

— Не имею ни малейшего желания, но руку отстрелю без колебаний. Уходите, профессор. Можете прислать сюда своих людей, но сами не появляйтесь. Вам здесь не рады.

— Хорошо, мисс Грейнджер, я уйду. Но не думайте, что это сойдёт вам с рук, — Дамблдор окинул молодых людей жёстким взглядом и аппарировал прочь.

Гарри посмотрел на внушительную выбоину в потолке, потом на свою лучшую подругу. Из той словно бы выдернули стержень, на котором держались все её недавние ярость и решимость. Гермиона тяжело дышала, ружьё в её руках ходило ходуном. Гарри подошёл к ней и осторожно вынул оружие из рук девушки.

— Гермиона, что ты, чёрт побери, здесь устроила?! — взорвался Гарри.

Та посмотрела на него и открыла было рот для ответа, но внезапно обмякла и потеряла сознание. Гарри еле-еле успел подхватить её у самого пола.

— Что же ты натворила, подруга? — уже беззлобно проворчал он и поднял её на руки.

После некоторых манипуляций Гарри с холодной водой и нашатырём, который обнаружился в аптечке на кухне, Гермиона пришла в себя. К тому времени она была удобно устроена на диване в гостиной. Гарри же сидел напротив и пристально смотрел на неё.

— Как ты?

Та ничего не ответила, но, судя по её стремительно бледнеющему лицу, начала понимать в какие неприятности умудрилась вляпаться. Гермиону начала бить крупная дрожь, из глаз потекли слёзы, и через несколько секунд она не выдержала и разрыдалась.

— Ох, Гермиона, Гермиона... — вздохнул Гарри, сел рядом и обнял её. — Что с тобой творится?

— Гарри... я... я...

— Тише, успокойся, приди в себя. Потом объяснишь, — Гарри погладил прижавшуюся к нему девушку по голове. — Тебе принести воды?

— Не надо.

Минут через десять Гермиона, наконец, более-менее успокоилась. Она сидела, уткнувшись лицом в плечо друга, и лишь изредка шмыгала носом.

— Пойдём на кухню, чаю попьём, а? — робко предложила Гермиона.

— Ну раз ты хочешь, — ободряюще улыбнулся юноша.

Пока Гермиона умывалась и приводила себя в порядок, Гарри успел налить им по кружке крепкого сладкого чая. В голове его царил сумбур. Если бы он не столь хорошо знал свою подругу, то обязательно заподозрил, что под её личиной скрывается кто-то другой. Слишком уж нехарактерным для неё был этот взрыв эмоций. Что ж, Гарри надеялся, что Гермиона сможет ему всё объяснить.

— Это нервы, — тихо заговорила она, когда вернулась. — Последние две недели выдались ужасно напряжёнными. Экзамены, Амбридж, бой в Министерстве, где все мы ходили по лезвию бритвы, а меня чуть не убили. Если бы не то Силенцио... — Гермиона судорожно вздохнула и приложила ладонь к груди. Туда, куда её поразило проклятие Долохова. — Потом вести о смерти Сириуса, больничное крыло. Опять же, ты избегал меня. Я уже была на грани, а тут ещё и разговоры о твоём детстве, чёртово пророчество, Дамблдор. У меня сдали нервы, я сорвалась. Со мной никогда ещё такого не было...

— Прости меня, я втравил тебя во всё это, рисковал твоей жизнью, а потом ещё и вёл себя как свинья, — сокрушённо вздохнул Поттер.

— Не извиняйся, — слабо улыбнулась та. — Ты ни в чём не виноват. Мы друзья, мы всегда были вместе. По-другому и быть не могло.

Помолчали.

— Как ты?

— Знаешь, а мне хорошо, — с некоторым удивлением протянула она. — Такая приятная опустошённость в душе, спокойствие. И почему-то совсем не волнует, что меня отчислили из Хогвартса и, скорее всего, отдадут под суд.

— Да не станет Дамблдор ничего этого делать, — покачал головой Гарри и поморщился: — Хотя сегодня он был какой-то на удивление нервный. Никогда его таким не видел, даже когда его Амбридж арестовать пыталась. Заболел что ли? Или его уже успели достать и до нас? Ладно, не суть. Во всяком случае, он прекрасно знает, что без тебя я в Хогвартс не вернусь.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. Ты всегда меня поддерживала, когда другие, и Рон в том числе, от меня отворачивались. Неужели ты думаешь, что я брошу тебя одну? Даже если Дамблдор на самом деле тебя отчислит, то, значит, вместе перейдём на домашнее обучение. Да и, в конце концов, Хогвартс не единственная школа магии в мире.

Гермиона расчувствовалась и обняла Гарри.

— Спасибо тебе.

— Как ты только что сказала: по-другому и быть не могло, — улыбнулся он, обнимая подругу в ответ. — А теперь давай уберём весь этот бардак. Не думаю, что твои родители обрадуются дыре в потолке.

— Родители! Точно! — подскочила Гермиона. — Пойду, уберу ружьё, пока не поздно.

— Иди. Кстати, где у тебя швабра и совок?

Гарри проводил подругу взглядом, вытащил палочку и посмотрел на потолок.

— Ну что же, была, не была... Репаро!

Когда Гермиона вернулась, Гарри уже почти закончил подметать пол.

— Извини, что так долго. Пришлось вычистить ствол, иначе папа точно заметил бы, что из него стреляли.

— Не думал, что ты умеешь обращаться с огнестрельным, — хмыкнул Гарри.

— Одно время папа увлекался охотой. Вот и нахваталась между делом, — Гермиона взглянула на потолок и осеклась: — Гарри! Ты использовал магию?

— Ага. Смог восстановить только потолочное покрытие, а щепки, как видишь, приходится убирать вручную. Во всяком случае, никто ничего не заметит.

Гермиона внимательно посмотрела на Гарри и со вздохом опустилась на стул.

— Вот зачем ты усугубляешь ситуацию? Ещё одно судебное слушание захотел?

— Знаешь, после всего произошедшего, какое-то судебное слушание меня беспокоит чуть менее чем никак. И, в конце концов, что ты собиралась объяснять своим родителям? Не скажешь же: “Мам, пап, пока вас не было, сюда вломился один не очень приятный нам тип, и надо было его как-то выгонять. Пришлось припугнуть ружьём, да пальнуть в потолок для острастки”.

— Я бы сказала, что это получилось случайно. Всплеск спонтанной магии.

— Всплеск. Дробью. Ну-ну.

Гермиона смерила его недовольным взглядом, но промолчала. Гарри закончил уборку, помыл посуду и по новой включил чайник. В это время в открытое для проветривания окно влетела сова и приземлилась на стол.

— Министерская, — кивнул Гарри и протянул к сове руку, но та увернулась и подошла к девушке.

Гермиона взяла письмо, распечатала и нахмурилась.

— Ерунда какая-то. Тут написано, что двадцать минут назад я использовала Репаро. При повторении данного инцидента меня исключат из Хогвартса.

— Интересно. Это что же получается: они следят не за школьниками, а за местами их проживания?

— Похоже на то.

Гарри чуток поразмыслил, прикидывая варианты.

— Знаешь, а ведь можно выехать на Дамблдоре. Напиши в ответ, что магию не применяла, и к тебе домой заходил Дамблдор.

— Я ещё только Министерству не лгала.

— А где тут враньё? — хитро посмотрел на неё Гарри. — Заклинание ты применяла? Не применяла. Дамблдор тут был? Был. По-моему, всё в порядке.

Гермиона в сомнении посмотрела на письмо в своих руках и отрицательно покачала головой:

— И всё равно мне это не нравится.

— Нет, тут ты поступай как хочешь, — Гарри пожал плечами. — Это же всего лишь предупреждение, а не уведомление о наказании.

— Вот было бы уведомление, тогда бы я ещё подумала, — Гермиона смяла письмо и посмотрела на друга: — И нечего тут меня на преступления подбивать.

— Разве это преступление? — хмыкнул Гарри, разливая чай. — Так, мелочи жизни.

Молодые люди сидели за столом, прихлёбывали чай и размышляли о произошедшем.

— Знаешь, никогда бы не подумала, что буду угрожать кому-то, да еще таким образом. Особенно профессору Дамблдору.

— Я тоже. Сдаётся мне, это всё из-за того боя в Министерстве.

— Да, в такие серьёзные передряги мы ещё не попадали.

— По здравому размышлению, вспоминая Седрика, я понимаю: нам всем очень сильно повезло остаться в живых. Мы были на грани.

— И это не могло не наложить на нас своего отпечатка...

Гарри помолчал, глядя на Гермиону, и вздохнул:

— За последние дни я много раз прокручивал в голове события в Министерстве. Очень много раз... — Гарри потёр подбородок и, собравшись с мыслями, продолжил: — Тот бой ясно дал понять, что мы, школьники, Пожирателям смерти вообще не помеха. Ты заметила, что против нас они совсем не использовали серьёзных боевых заклинаний, ограничиваясь лишь в принципе безвредной мелочёвкой? Нас там, по-моему, не поубивали только лишь по одной простой причине: они старались не причинять большого вреда детям. Сильно пострадала только ты. Да и то, скорее всего, только потому, что мы зажали Долохова и поставили того перед выбором: либо быть пленённым, либо бить серьёзно. Вот он и выбрал своей целью единственную среди нас маглорожденную.

— И единственная Авада была направлена именно в меня, — горько прошептала Гермиона, закрыв лицо руками. — Если бы ты не сбил его с ног...

— Сейчас бы мы с тобой здесь не сидели, — содрогнулся Гарри, представив себе эту картину. Она пугала. — На самом деле, я не знаю, как бы жил дальше... Седрик, Сириус — они погибли на моих глазах, но, будем говорить откровенно, они ни на гран не были настолько же близки мне, как ты, — он откинулся на спинку стула и уставился гуда-то в потолок. — Я не знаю, что бы ждало меня дальше... Самоубийственная атака, суицид, психиатрическая клиника? Или же, в попытках забыться и уйти от реальности, алкогольная и наркотическая яма? Я не знаю.

Гермиона не отрываясь смотрела на друга, и по щекам её текли слёзы. Он же вздохнул, покрутил головой и грустно усмехнулся:

— Слышала, вчера Малфой с Креббом и Гойлом загремели в Больничное крыло?

— Да, — удивлённо протянула Гермиона, шмыгнув носом. — Это был ты?

— Ага. Они в очередной раз прошлись по кончине Сириуса. Ладно, это я ещё стерпел. Но эти ублюдки посмели тронуть тебя, твоё ранение. До сих пор не знаю, как я сдержался и не поубивал их на месте.

— О, да, это было жёстко! — протянула Гермиона, сердито вытирая слёзы со щёк. — Ты молодец.

— И ты меня не осуждаешь? — удивился Гарри.

— После всего произошедшего? После того как меня два раза чуть не убили? Ну уж нет!

Некоторое время молодые люди просто сидели за столом и пили чай. Было тихо, спокойно, уютно. Всю идиллию разрушил еле слышный щелчок открывающегося замка. Скрипнула входная дверь.

Гермиона вскочила на ноги и выбежала из кухни:

— Мам, пап! Мы дома!

Гарри пошёл было за ней, но почти сразу же замер в дверном проёме. Бледная как смерть Гермиона медленно пятилась обратно на кухню. Она беспомощно посмотрела на Гарри и сглотнула.

— Аврорат Англии! Всем оставаться на местах!

Гарри рванулся вперёд, прикрывая её своим телом, и посмотрел на незваных гостей. Это были трое суровой наружности мужчин в аврорской форме. Они зашли на кухню, и один из них, судя по всему командир, вытащил из внутреннего кармана лист пергамента.

— Аврор Каллахан, аврорат Англии. Гермиона Грейнджер, вы арестованы за угрозу жизни и здоровью Альбуса Дамблдора. Вот ордер на ваш арест. Сдайте палочку и проследуйте с нами, иначе мы будем вынуждены применить силу.

— Стоп, стоп, стоп, секундочку! — вклинился Гарри, в попытке потянуть время. Его мозг включился на полную катушку, подбирая и отбрасывая вариант за вариантом. — Секундочку, не так быстро! Дайте ей хотя бы переодеться!

Аврор недовольно посмотрел на Гермиону, на её майку и короткие шортики, после чего поморщился, но всё же кивнул:

— У вас есть пять минут. МакФерсон, проследи.

Гарри, уже составивший примерный план действий, положил руку на плечо оцепеневшей подруге и легонько подтолкнул её в сторону лестницы:

— Давай, Гермиона, у нас мало времени.

Та оглянулась, посмотрев на него всё тем же беспомощным взглядом, и послушно двинулась в указанном направлении. Гарри буквально дышал ей в затылок, а следом топал аврор МакФерсон. Вот и лестница, второй этаж, комната Гермионы. Аврор попытался было войти внутрь, но Поттер встал у него на пути:

— Она переодевается, вам там делать нечего.

— Так положено.

— Да никуда она не денется! Аппарировать не умеет, портключей нет, из окна не выберется. Тоже мне, сделали из школьницы Тёмного Лорда. Стойте здесь!

Аврор чуток поразмыслил и согласно кивнул. Видимо, его всё же не прельщала перспектива арестовывать шестнадцатилетнюю девчонку, и он не стал усугублять ситуацию. Гарри же только этого и надо было. Пока Гермиона переодевалась, он зашёл в свою комнату, прикрыл дверь и принялся рыться в своих вещах. Вскоре он выпрямился и с неким предвкушением ухмыльнулся:

— Арестовать хотите? А вот хрен вам в глотку!

Через минуту он вышел из своей комнаты и прислонился к стене рядом с аврором. Тот смерил его недовольным взглядом, но промолчал. Наконец дверь открылась, и в коридор вышла Гермиона. Она переоделась в школьную мантию и нервно теребила её рукав.

— Я готова.

— Ступефай!

Не ожидавший такой подлянки аврор отлетел и покатился вниз по лестнице на первый этаж, а Гарри тем временем подошёл к Гермионе:

— Ты же не думала, дорогая моя, что я вот так вот запросто отдам тебя в руки аврората?

Гермиона посмотрела на друга расширенными от непонимания глазами, а Гарри тем временем обнял её за талию, прижал к себе и сунул руку в карман.

— Поехали!

* * *

 

— Гарри! Гарри, ты меня слышишь?

Гарри моргнул раз, другой, постепенно приходя в себя, и осмотрелся. Хогвартс, Большой зал, Гриффиндорский стол. И вокруг сидят почти все Уизли, а Рон машет рукой у него перед лицом.

— А, что? — Гарри помотал головой. — Извини, задумался. Ты что-то сказал?

— Я говорю, опять Гермиона в библиотеке потерялась. Интересно, она что-нибудь нашла?

— Не знаю, — пожал плечами Гарри и, с неимоверным трудом пряча радостную улыбку, встал из-за стола. — Извините, но мне нужно отойти.

Гарри спорым шагом вышел из Большого зала и тут же столкнулся с Гермионой, которая чуть ли не кубарем скатилась с лестницы. Она посмотрела на него ошалелым взглядом, вцепилась в руку и потащила куда-то в один из боковых коридоров. Рывком открыла дверь в небольшой чуланчик Филча и буквально втолкнула друга внутрь.

— Гарри, что всё это значит?! Как мы здесь оказались? И откуда здесь столько школьников?

— Это школа. Было бы странно, если бы здесь не было школьников, — он просто физически не смог не подначить подругу.

Гарри широко улыбнулся, глядя на её негодующее лицо, но тут же ойкнул, когда остренький кулачок подруги ударил его по плечу.

— Гарри Джеймс Поттер, если ты сейчас же мне всё не объяснишь... — начала было Гермиона, но тут же осеклась и озадаченно нахмурилась.

Она внимательнее присмотрелась к Гарри, посмотрела на свои руки, подёргала себя за прядку волос. Поттер со всевозрастающим любопытством наблюдал за манипуляциями подруги. Кончилось всё это тем, что она распахнула мантию и сунула руку себе под блузку. После чего уже с совершенно круглыми глазами, путаясь в пуговицах, распахнула и её.

— Шрам исчез... Но, как?!

До крайности удивлённая Гермиона не обращала никакого внимания на покрасневшего от такого вида друга. Она зачарованно провела кончиками пальцев по своей левой груди, спрятанной в невинный белый бюстгальтер, после чего точно так же огладила кожу на боку. Гарри сглотнул, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и расслабил галстук. Его резко бросило в жар, да и воздух куда-то внезапно подевался.

Гермиона подняла взгляд, в её глазах зажегся огонёк понимания, и она с радостным визгом повисла у Гарри на шее.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — счастливо тараторила она, сдавливая его в объятиях. — Ты бы знал, какой отвратительный шрам у меня остался после того проклятия! Длинный, глубокий, мерзкого чёрно-коричневого цвета, я уже думала было идти на пластику, но сейчас... — она выпустила вконец обалдевшего друга и снова провела рукой по груди. — Как? Как, Гарри?! Вернее, даже, откуда?!

Гарри смотрел на неё, и улыбался. Да, для любой девушки подобный шрам обернулся бы настоящей трагедией, и сейчас Поттер был счастлив, что смог помочь ей ещё и этим. Да, случайно. Да, не специально. Но всё же.

Тем временем Гермиона наконец-то заметила состояние Гарри и, смущённо покраснев, рассмеялась:

— Извини, я и забыла, что ты никогда не был на пляжах, — она ещё раз хихикнула и запахнула блузку. — Так ты мне расскажешь, где достал хроноворот?

— Где, где, — усмехнулся Гарри с некоторым сожалением наблюдая, как Гермиона застёгивается. — Помнишь комнату с часами? Вот оттуда я его и стащил по-тихому. На нём было написано: не телом, но душой. Так я и подумал: хроноворот — вещь в хозяйстве полезная, пригодится.

— Да... — впечатлённо покачала она головой. — Слушай, ты молодец. Нет, на самом деле это было довольно неосмотрительно: сильно сомневаюсь, что ты точно знал, что именно прикарманил, и как оно работает. Но, — она улыбнулась и чмокнула его в щёку, — это сработало! Ты молодец!

— С ним была инструкция, — улыбнулся он.

На самом деле, мысль спереть хроноворот была довольно спонтанной. Он просто увидел эти небольшие бронзовые карманные часики на одном из столов комнаты Времени и рука словно сама потянулась к ним. Что сподвигло его засунуть эти часы в карман, Гарри даже не представлял. Случай? Наитие? Провидение? Или, чем чёрт не шутит, скрытая клептомания? Ай, да какая на самом деле разница? Ведь сработало же!

— Так в каком мы сейчас времени? Я так полагаю, на четвёртом курсе? Между вторым и третьим испытанием? — Гермиона уже пришла в себя и настроилась на рабочий лад.

— Угадала. Третье испытание начнётся как раз сегодня вечером.

— Хочешь спасти Седрика и Сириуса? — понимающе кивнула Гермиона. — Как будем действовать?

— Всё просто: вызываем сюда старшую Боунс с парой авроров, я прохожу лабиринт и глушу Петтигрю, ты ждёшь у лабиринта и глушишь Крауча, а потом мы просто сдаём всю эту шайку Дамблдору, Боунс и прочим заинтересованным лицам.

— В принципе, сойдёт, — одобрительно кивнула Гермиона и потрепала друга по голове. — Ох, Гарри, я тебя обожаю! Ты на самом деле великий волшебник!

— Да ну ты брось, — отмахнулся он. — Не лучше тебя. Так, времени у нас осталось не лишка. Пойдём лучше напишем письмо и поскорее отправим.

Друзья вывалились из чулана и двинулись было в сторону Гриффиндорской башни, как вдруг напоролись на семейство Уизли практически в полном составе.

— Так это правда? — сузила глаза миссис Уизли.

— Абсолютная! Извините, мы спешим! — радостно выкрикнул Гарри и, схватив подругу за руку, помчался дальше по коридору. Лишь только добравшись до портрета Полной Дамы, он соизволил поинтересоваться: — Кстати, а о чём это там миссис Уизли спрашивала?

Гермиона на это лишь закатила глаза и негодующе фыркнула:

— Вот так вот легко и мимоходом ты разрушил всю мою репутацию в её глазах.

— Да? С чего бы это? — удивился Гарри и назвал пароль.

— Вспомни ту статью в “Ведьмополитене” и все те письма, — сокрушённо вздохнула Гермиона. — А теперь посмотри на нас со стороны. Мы с тобой вываливаемся из чулана: довольные, румяные. Да и я... в некотором беспорядке. Ну что же ещё они могли подумать?

— Ооо... — глубокомысленно протянул Гарри и, отворив проход в факультетскую гостиную, хитро посмотрел на подругу: — Нет, ну в чём-то они, конечно, правы. Грудь-то ты мне показала.

Он расхохотался над выражением её лица и рванул внутрь.

— Гарри Джеймс Поттер, стой! Стой, негодяй!

— Не-не-не! Я ещё жить хочу!

Гарри схватил первый попавшийся учебник, раскрыл его и прикрылся как щитом. Возмущённая в лучших чувствах Гермиона надвигалась на него неотвратимо как девятый вал. Гарри осторожно пятился.

— Слушай, зачем ты меня преследуешь? Не надо! Ты же не хочешь порвать этот учебник?

Весь присутствующий в гостиной народ с любопытством следил за этим противостоянием.

— Убери книгу. Не усугубляй. Я с тобой ещё не закончила!

В этот момент Гарри споткнулся о пуфик и взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие. Чем тут же и воспользовалась Гермиона, отобрав книгу и отвесив ему хорошего подзатыльника.

— Будешь мне знать, как шутки шутить! — погрозила она ему, устраиваясь за ближайшим столиком. — Садись уже, не трону я тебя больше.

Гарри рассмеялся и сел напротив, подтянув к себе лист пергамента и чей-то письменный набор.

* * *

 

Гермиона три раза прошлась туда-сюда вдоль стены и распахнула возникшую на пустой каменной кладке дверь.

— И зачем мы здесь? — с любопытством осведомился Гарри, заходя внутрь.

На этот раз Выручай-комната приняла вид небольшой библиотеки. Полные книг стеллажи светлого дерева возвышались над головами ребят, а посреди комнаты стоял небольшой столик и два мягких стула. В иллюзорное окно светило столь же иллюзорное солнце, освещая плавающие в воздухе пылинки. Картину довершали расставленные тут и там небольшие кадки с раскидистым вечнозелёным папоротником. Здесь было светло, тепло и довольно уютно.

— Думаю, нам надо более подробно обсудить твой план, — Гермиона устроилась за столом и нахмурилась. — Откровенно говоря, мне он не очень-то и нравится. К тому же, в нём слишком много белых пятен. Слишком много положено на волю случая.

— Ну так всегда и бывало, разве нет? — легкомысленно пожал плечами он, устроившись напротив.

— Да, бывало! И если ты думаешь, что мне это нравилось — ты крупно ошибаешься!

Гарри вскинул брови и удивлённо уставился на Гермиону. Да, он заметил перемены в её настроении, случившиеся сразу же, как только она немного отошла от ошеломления, вызванного таким внезапным поворотом событий. Да, она мигом растеряла всё веселье и сделалась чрезвычайно обеспокоенной, но такой резкости в голосе он от неё никак не ожидал.

— Эм... — неуверенно протянул Гарри, не зная, как реагировать на подобный тон. — Я тоже не в восторге от всего этого, но, знаешь ли, Волдеморт мне о своих планах как-то не докладывается. Тогда, конечно, да — я бы обязательно всё продумывал до мелочей!

Некоторое время они сверлили друг друга недовольными взглядами, но быстро опомнились.

— Извини, — покаялся Гарри. — Я понимаю, что мой план не вершина совершенства, основан только лишь на моих воспоминаниях и многого не учитывает, но это уже хоть что-то!

— Ох, это ты меня прости, что-то я в последнее время сама не своя, — вздохнула она и прямо посмотрела другу в глаза: — Это всё после Отдела Тайн. Как ты вообще это выдерживаешь?

— Ты о чём?

Гермиона пару секунд удивлённо смотрела на друга, пока до неё не дошло, что он и в самом деле не понимает ни сути, ни подоплёки вопроса. Его недоумённый взгляд прямо-таки кричал об этом.

— Недавно нас всех чуть не поубивали. Как ты живёшь с этим?

— Как-как... — пробурчал Гарри, махом растеряв все и без того невеликие остатки хорошего настроения. — Хреново! Да знай я, какая там будет заварушка, однозначно отправился бы один. Сбежал бы от вас или оглушил на худой конец. Знала бы ты, сколько раз я корил себя за то, что потащил вас с собой. Это мои заморочки и решать их я должен был только один.

— Да я вообще не о том! — Гермиона даже головой помотала от избытка эмоций. — Как ты живёшь, после того как прошёл по самому краю? Ты столько раз оказывался на грани жизни и смерти! Как ты живёшь с этим?

Гарри непонимающе посмотрел на явно взволнованную подругу. Было видно: его ответ для неё очень важен, но он и в самом деле не знал, что ей ответить.

— Нормально живу, — пожал он плечами и осторожно осведомился: — А в чём дело-то?

— Ох, Гарри... Знаешь, после того как меня... — она судорожно вздохнула и неосознанно потёрла грудь в том самом месте, куда её приложило проклятие. — После того, как меня чуть не убили, во мне что-то изменилось. Авада, Долохов — эти моменты всё никак не идут у меня из головы. Я не знаю... Да, я и раньше бывала в смертельной опасности, но как-то не понимала всю глубину ситуации. Сейчас же... Сейчас всё по-другому. Такое ощущение, будто во мне что-то сломалось. Сейчас я совсем не готова к какому бы то ни было риску.

— Сказала она после того как угрожала ружьём Дамблдору, — вздохнул он. — Но я понял, о чём ты.

Гарри задумался. На самом деле, этот вопрос никогда не приходил ему в голову. Всегда находилось что-то другое, что здорово отвлекало от подобных мыслей. Судьба философского камня и четы Фламель. Судьба Джинни и Добби. Судьба Сириуса и Петтигрю. Смерть Седрика и возрождение Волдеморта. Смерть Сириуса и пророчество. Всё это не давало концентрироваться на подобных переживаниях. Когда вокруг тебя творятся такие вещи, о себе как-то не задумываешься.

Всё это он и рассказал Гермионе. Та, не поднимая головы, лишь молча кивнула каким-то своим мыслям и через некоторое время устало вздохнула:

— А вот мне отвлечься и не на что. Всю неделю я вижу кошмары, где меня убивает то Авада, то Долохов. Всю неделю при перевязках и переодеваниях я была вынуждена смотреть на своё изуродованное проклятием тело. Смотреть на раненного Рона, смотреть на тебя, совсем убитого горем. И, самое поганое, в голове постоянно крутятся мысли о смерти. Если бы ты не успел, если бы я не успела... И мысли эти даже не о том, что было бы, если бы меня не стало. Я постоянно думаю о своей жизни. Мне почти семнадцать. Что я видела, где была? Чего добилась? Что чувствовала, наконец? И ответ: “Ничего”, — на все эти вопросы меня неимоверно печалит.

Гермиона наконец-то подняла взгляд со своих сцепленных в замок рук и посмотрела на друга. В её глазах была грусть, неуверенность и... страх.

— Я не хочу умирать! Не так, не сейчас, не за то! Я влезла во всё это лишь из-за тебя, иначе с возрождением Волдеморта и ноги моей в Британии уже не было бы. Я тебя прошу, нет — умоляю, не лезь, Гарри. Не рискуй своей жизнью и... — она судорожно вздохнула, сглотнула ком в горле, но всё же закончила: — и меня не заставляй.

Гарри поражённо слушал свою подругу. Он и не думал, что бой в Министерстве повлиял на неё настолько сильно. Он открыл было рот, но быстро передумал. Поразмышлял минутку, подбирая нужные слова, и только после этого ответил:

— Помнишь, год назад, примерно в это же время я предлагал тебе уехать из страны? Я, чёртов Мальчик-который-выжил, завязан во всём этом с самого рождения, но ты-то зачем должна страдать? Я никогда не тащил тебя за собой и был бы счастлив, окажись ты подальше от Англии с живым Волдемортом. Гермиона, если у меня ничего не получится, и он возродится, ты всё-таки должна будешь уехать из страны. Я не хочу снова ставить тебя под удар, а если ты будешь рядом — это обязательно произойдёт. Если бы от меня зависело хоть что-то...

— В том-то и дело, от тебя мало что зависит, — вымученно улыбнулась она. — Я никуда не уеду, и ты это прекрасно понимаешь. Неужели ты думаешь, что влипни ты в очередные неприятности, я останусь в стороне? Разумеется, я полезу следом! Это столь же несомненно, как и... — на её лице застыла печать некой беспомощности: — Как и мой страх. Я боюсь, Гарри, боюсь того, что однажды ты столкнёшься с непосильной тебе задачей или противником. И тогда все мы: и ты, и я, и ещё кто-нибудь, кто пойдёт за тобой, по самые уши окажемся в крупных неприятностях. Настолько крупных, что можем и не пережить их.

Гермиона вздохнула и снова уставилась на свои сцепленные руки. Гарри ещё никогда не видел её в таком упадке духа. Она всегда отличалась удивительным оптимизмом и жизнерадостностью. Сейчас же перед ним сидела не та абсолютно уверенная в себе, самодостаточная и, чего греха таить, несколько высокомерная девушка, которую он привык видеть рядом с собой. Сейчас Гермиона была напугана и беспомощна, и Гарри совсем не знал, что со всем этим делать.

— Я просто хочу сказать: не надо рисковать понапрасну, — глухо продолжила она и посмотрела на друга: — Я знаю, что не смогу отговорить тебя от вечерней вылазки. Седрик должен жить, а Волдеморт не должен вернуться. Просто пообещай мне, что сегодня ты пойдёшь к нему в последний раз. Даже если у тебя не получится предотвратить его возрождение, как бы там ни повернулись обстоятельства, пообещай, что обязательно вернешься, и мы просто уедем из страны. Оно того не стоит, Гарри. Он один, но с командой Пожирателей. Ты один, но с командой школьников. Вы в настолько разных весовых категориях, что это даже не смешно. Но кроме вас двоих есть и остальные, их много, они сильны. Министерство с Авроратом, Дамблдор с Орденом Феникса, прочие неравнодушные маги. Я уж не говорю о других странах... Поверь мне, Англия без Мальчика-который-выжил не пропадёт, а наши жизни нам с тобой ещё понадобятся.

— Гермиона, я...

— Пообещай мне, Гарри! — сверкнула она глазами.

— Хорошо. Обещаю.

Гарри стоял у входа в лабиринт, крепко сжимая палочку. Несмотря на то, что они с Гермионой обговорили практически все возможные варианты развития событий, его била лёгкая нервная дрожь. Но, в то же время, в нём разгоралось и чувство радостного предвкушения. Теперь-то он ни за что не повторит своих ошибок. Седрик и Сириус будут живы. Он не даст им умереть, и первый шаг будет сделан прямо сейчас.

— Итак, Гарри, Седрик, начнёте по моему свистку, — пророкотал Бэгмен. — Три... Два... Один!

Он резко свистнул, и молодые люди рванули внутрь. Седрик почти сразу же перешёл на шаг и засветил Люмос, а Гарри, освещая дорогу перед собой узконаправленным Люмос Солем, уверенно бежал вперёд. Благодаря своим кошмарам, он помнил путь к кубку почти что наизусть. Ведь на самом деле трудно забыть то, что привело к смерти Седрика и возрождению Волдеморта.

Направо. Ещё раз направо. Налево. На полной скорости промчаться мимо боггарта в обличье дементора. Налево. Направо. Снова налево. В прыжке ворваться в золотистый туман. Весь мир переворачивается вверх дном, но инерция тянет сделать следующий шаг, и всё возвращается на круги своя.

Гарри уверенно продвигался к центру лабиринта. Редукто под ноги гигантскому соплохвосту, и перепрыгнуть барахтающееся на спине чудовище. Ещё несколько поворотов, и вот на пути возникает сфинкс. Загадки, ответы. Забег продолжается. Поворот, другой, и вот в конце очередного прохода виднеется тусклое золотистое сияние.

Гарри подбежал к кубку и огляделся в поисках акромантула, но того пока не было видно. Он облегчённо вздохнул и опёрся на постамент, пытаясь восстановить дыхание. Спустя несколько десятков секунд, откуда-то слева послышались всё усиливающиеся шорохи. Словно к нему приближался кто-то большой и тяжёлый.

— О, а вот и паучок пожаловал, — пробормотал Гарри, наклоняясь за лежащим на земле камнем.

Скинуть камнем кубок с постамента, присесть над ним и накрыться мантией невидимкой оказалось секундным делом. Гарри сгруппировался и, сжимая в одной руке палочку, а в другой — камень, коснулся кубка. Рывок, ноги отрываются от земли, и Гарри несёт куда-то сквозь пространство. Несёт в Литтл-Хенглтон.

В отличие от того раза, сейчас Гарри приземлился удачно и с минимальным шумом. Он сидел, закутавшись в мантию невидимку, и настороженно обозревал окрестности. Минута, другая, и вот вдалеке показалась сгорбленная фигура с каким-то свёртком в руках.

Хвост медленно пробирался по кладбищу, огибая надгробия и заполошно оглядываясь на каждый шорох. Будь то крик птицы или скрип окружающих кладбище деревьев. Вот он уже медленно проходит мимо затаившего дыхание под мантией Поттера.

Гарри подождал ещё немного, осторожно высунул руку и запустил камнем в сторону, чуть наискосок от Петтигрю. Тот подпрыгнул от неожиданности и нацелил палочку куда-то во тьму. Одновременно с этим, Гарри за его спиной не стал терять времени и в полной мере, согласно составленному им с Гермионой плану, воспользовался своим преимуществом:

— Импедимента! Ступефай!

Хвост, подрастерявший за годы жизни в своей анимагической форме все свои навыки, не успел не то что выставить щит — да даже обернуться. Оба заклинания попали прямо в цель, и связанного Питера припечатало к ближайшему надгробию.

Гарри же улыбнулся, свернул мантию и, нисколько не скрываясь, направился прямо к лежащему на земле и глухо ругающемуся Волдеморту. Подошёл к нему и осторожно, самым носком ботинка перевернул того лицом вверх. Поттер посмотрел на него и содрогнулся: мерзкое существо, такое же мерзкое, как и вся его сущность.

В отличие от прошлых встреч с Волдемортом, шрам на этот раз не разрывало от боли, он всего лишь еле заметно саднил. Сильнейшее обезболивающее, принятое Поттером перед началом испытания, наглухо отсекло ту боль, которая обычно затуманивала разум и практически парализовывало тело. Так что сейчас он вполне спокойно смотрел на своего старого врага.

— Поттер! — ненавидяще проскрипел тот, прожигая противника яростным взглядом красных змеиных глаз. — Ты снова встал у меня на пути. Но ничего, это ненадолго, — он перешёл на серпентарго: — Нагайна, убей его!

— Чёрт! — выругался Гарри, снова вскидывая палочку.

Увлёкшись пленением Хвоста и разглядыванием Волдеморта, он как-то совсем позабыл про змею. И, как оказалось, зря.

Откуда-то слева раздался шорох. Где-то там, среди высокой травы, поросшей между старых могил, стремительно скользило что-то длинное и гибкое. Змея Волдеморта.

Гарри настороженно вёл палочкой по всему её пути, но пока не решался использовать заклинания. Шанс попасть в мелькавшую тут и там среди надгробий Нагайну был очень и очень мал. Змея, постепенно приближаясь, кругами ползала вокруг Поттера, а тот поворачивался следом за ней, стараясь поймать момент для атаки.

Нагайна заползла за очередное надгробие, но, вместо того, чтобы выползти с другой его стороны, внезапно взвилась поверх него и стремительно прыгнула на Гарри. И лишь быстрая реакция ловца позволила ему разминуться с распластавшимся в полёте гибким телом. Разве что рука, крепко сжимающая палочку, проскользила по гладкому боку.

Гарри резко развернулся, намереваясь разнести змею в клочья, но слова взрывного заклинания так и не сорвались с его губ. Нагайна громко шипела от боли, корчась и скручиваясь в тугие кольца, а на теле её, там, где его коснулась рука Гарри, возникали отвратительные нарывы с охваченными пламенем краями. Они всё расширялись и расширялись, проникая всё глубже и глубже, насквозь прожигая тело обезумевшей от боли змеи. Вот Нагайна распалась на две части и затихла, а ещё через минуту от неё осталась только горстка пепла, тут же развеянная лёгким летним ветерком.

— Вот, блин, прямо как на первом курсе! — ошарашенно пробормотал Гарри, потом встряхнулся и снова подошёл к Волдеморту. — Ошибочка вышла, уважаемый, не потянул ваш фамилиар против меня, — с некоторой издёвкой протянул он. Видеть абсолютно беспомощного Тёмного Лорда было неожиданно приятно.

— Ты умрёшь, Поттер! — с ненавистью выплюнуло это существо. — Клянусь тебе, ты умрёшь!

— Да ну тебя, к чёрту! Надоел, — отмахнулся Гарри и, внутренне содрогаясь от отвращения, осторожно поднял свёрток с Волдемортом, стараясь не задеть его руками. Не хотелось бы спалить его так же как Нагайну или того же Квирелла.

Гарри подошёл к бесчувственному телу Петтигрю, присел около него, придавив коленом к земле, и призвал кубок. Рывок, полёт, приземление.

После кладбищенской тишины, внезапно обрушившийся на Гарри водоворот звуков сразу же оглушил его и даже немного сбил с толку. Спустя долгую секунду он наконец-то осознал: у него всё получилось! Он победно улыбнулся и выпрямился в полный рост, прижимая к себе Волдеморта и поднимая кубок высоко над головой. Перед ним бесновались трибуны, со всех сторон к нему стекались волшебники и волшебницы, а чей-то громкий голос восторженно вопил: “Да! Наконец-то определился победитель третьего тура и всего турнира! И это оказался никто иной как Гарри Поттер! Кто бы мог подумать... Но что это?! Кто-то лежит у него под ногами! И что Поттер держит в руках?!”

Пока Гарри наслаждался своей победой — победой даже не в турнире, а над Волдемортом — к нему подошёл Дамблдор. Следом следовали Фадж, Боунс и тройка авроров. Крайне озадаченный Барти Крауч под личиной Грюма и, конечно же, Гермиона замыкали процессию.

— Гарри, с тобой всё в порядке? — первым делом осведомился Дамблдор. — Кто это с тобой?

В этот момент сверкнула вспышка оглушающего заклинания и бесчувственное тело лже-Грюма швырнуло прямо под ноги Поттеру. Авроры, настоящие профессионалы, отреагировали незамедлительно, и в Гермиону полетело сразу два оглушающих и одно связывающее. Но и молодые люди не сплоховали — всё же занятия с Отрядом Дамблдора не прошли даром — и Гермиону с двух сторон прикрыли сразу два Протего.

— Девушка, что вы себе позволяете? — возмутилась мадам Боунс.

— Отставить! — тем временем заорал Гарри. — Она действовала по моей просьбе! И если вы уделите мне пару минут, не делая поспешных выводов, то я всё объясню.

— Нападение на аврора — это судебно наказуемое деяние, — проворчал Фадж. — Но, с другой стороны, мистер Грюм сейчас не при исполнении, так что попробуйте, мистер Поттер, объяснитесь.

Гарри оглядел собравшихся магов. Дамблдор хмурился, но молчал. Фадж подозрительно поглядывал на Петтигрю. Боунс и авроры, стараясь не упускать Гермиону из виду, подошли поближе. Сама же Гермиона, не мудрствуя лукаво, встала за спиной друга.

Если Поттер чему-то и научился на занятиях с Отрядом Дамблдора, так это умению толкать речи перед большой аудиторией. Говорить уверенно, чётко, спокойно. Спокойствием, правда, сейчас и не пахло. Его распирало от радости за успешно выполненную задачу. Он ещё раз посмотрел на собравшихся и его понесло:

— Итак, дамы и господа, — улыбнулся Гарри, голос его звенел от еле сдерживаемого ликования. — Позвольте отдать должное: третий тур оказался чрезвычайно интересным на события и находки. Особенно на находки, которые я сейчас вам и продемонстрирую. Во-первых, — Гарри повернул Волдеморта и на вытянутых руках показал собравшимся, что произвело на них воистину незабываемое впечатление: содрогнулись все как один, — я не знаю, что это за хрень и откуда она взялась, но оно почему-то называет себя Волдемортом. Так что, — Гарри подошёл к Дамблдору и буквально всучил ему свёрток с Тёмным Лордом, — дальше разбирайтесь сами. Мне его не то, что держать, даже слушать противно. Мерзкое создание.

— Это действительно Волдеморт! — ошеломлённо выдохнул Дамблдор, зачарованно разглядывая Реддла. Реддл же тем временем крыл всех самыми последними словами. Крыл до тех пор, пока Гарри не заткнул его Силенцио.

— Не может быть! Тот-кого-нельзя-называть мёртв! — взвизгнул, иначе и не скажешь, Фадж.

— Тем не менее, это так! Сколько раз я вас предупреждал, что он пытается вернуться? И вот, посмотрите, благодаря Гарри мы имеем вполне наглядное доказательство.

— Это ещё не доказательство! Это... это... это гомункул какой-то!

Так они перепирались ещё некоторое время, пока у Гарри не закончилось терпение.

— Хей, господа, я ещё не закончил! Потом разберётесь! — повысил он голос, снова привлекая внимание. И, когда все с самыми смешанными чувствами посмотрели на него, продолжил: — Во-вторых, позвольте представить вам якобы безвременно погибшего тринадцать лет назад Питера Петтигрю! — Гарри перевернул того лицом вверх и, не удержавшись, отвесил хорошего пинка по рёбрам. — Да-да, именно он был хранителем тайны Поттеров, и именно он сдал их Волдеморту. И потом, спасаясь от Сириуса Блэка, инсценировал свою смерть, попутно отправив на тот свет с десяток магглов. Мадам Боунс, — лёгкий поклон в сторону главы отдела магического правопорядка, — я надеюсь, вы отправите дело моего крёстного на доследование? Он невиновен и должен быть оправдан.

— Несомненно, — кивнула та, поджав губы. — Если всё действительно так, как вы говорите — Министерство совершило ужаснейшую ошибку.

— Благодарю, — улыбнулся Гарри и подошёл к лже-Грюму. — В-третьих, что касается Грюма. Это не Грюм, это Барти Крауч под оборотным зельем.

— Этого не может быть! — взорвался доведённый до крайности Фадж. — Один Крауч умер в Азакабане, а другой куда-то пропал. Не выдумывайте!

Поттер лишь покачал головой и наклонился над бесчувственным телом. Расстегнуть его куртку и вытащить из внутреннего кармана заветную фляжку не составило никаких проблем. Он открыл её, понюхал и скривился.

— Ничего не знаю! Говорю как есть, — глумливо ухмыльнулся Гарри, протягивая фляжку одному из авроров. — Не знаю, что за зелье он лакает из неё каждый час, но это явно не тыквенный сок.

— Подтверждаю, это оборотное, — кивнул аврор, осторожно понюхав содержимое фляжки. — Очень специфический запах.

— Что и требовалось доказать. Ну а если вы подождёте минут... не знаю сколько, но меньше часа, то, зуб даю, вместо Грюма здесь окажется Крауч.

Ждать и не пришлось. Тело лже-Грюма как по заказу пошло судорогами и начало меняться. Всё же нынешнее прохождение лабиринта отняло у Гарри гораздо, гораздо меньше времени, чем в прошлый раз, и заняло всего лишь чуть больше двадцати минут. Крауч не успел либо просто забыл принять новую порцию. Бесчувственное тело постепенно видоизменялось, и вот перед высоким собранием возник бледный, слегка веснушчатый мужчина со светлыми волосами.

— Мерлин, это действительно Крауч-младший! — выдохнул один из авроров. — Но как?!

— Не знаю. Вот, собственно и всё, — хлопнул в ладоши Гарри. — Я их вам приволок, ну а дальше сами разбирайтесь, что с ними делать и куда девать. Я же, прошу меня простить, пойду праздновать.

Он подхватил под руку Гермиону и собрался было отправиться восвояси, как его остановил Дамблдор, который словно бесценную ношу бережно прижимал к себе Волдеморта:

— Гарри, будь добр, зайди вечером ко мне. Нам нужно поговорить.

— Нет-нет-нет! Никаких разговоров, всё завтра. Сегодня я буду отдыхать, — покачал он головой и повернулся к Фаджу. — Министр! Министр Фадж!

— Чего вам, Поттер?!

Если бы взглядом можно было убивать, несомненно, Гарри был бы уже мёртв. Ну ещё бы! В один момент организовать такой глобальный геморрой на задницу министра — это надо было ещё умудриться! И Гарри прекрасно с этим справился.

— Министр, я же всё-таки выиграл, — он помахал кубком. — Когда состоится процедура награждения?

— Завтра утром! — буквально выплюнул он и повернулся к аврорам: — Чего стоите? Работайте! Работайте! За что вам деньги платят, бездари?!

Гарри на это лишь махнул рукой и, не слушая Дамблдора, который попытался настоять на своём и затащить-таки Поттера к себе в кабинет этим вечером, обнял Гермиону за плечи и направился к замку. Но далеко они не ушли. Со всех сторон набежали школьники, в первую очередь гриффиндорцы, и началось:

— Гарри! Гарри, я знал, что ты выиграешь!

— Гриффиндор рулит! Поттер, ты их всех сделал!

— На руки его! На руки! Качаем!

Гарри с воплями и смехом взлетал над головой гриффиндорцев, и искренне наслаждался происходящим. Нет, не победой и не почестями, а тем, что завтра Большой зал не будет задрапирован в траурные цвета, и Седрик живой и здоровый будет сидеть за своим столом. У него всё получилось! Чёрт побери, реально получилось!

Успокоить товарищей гриффиндорцев и уговорить их поставить его на землю удалось только у самого входа в замок.

— Так, народ, прошу меня простить, но у меня тут осталась ещё пара незавершённых дел, так что празднуйте пока без меня. Потом подойду.

— Гарри, ты офигел? — возмутился Дин Томас. — Как это мы будем праздновать без тебя? Нет уж, дудки, ты идёшь с нами. И без возражений!

— Нет, у меня и на самом деле есть ещё дела! — попятился Гарри.

— Ага, дела у него. Знаем мы твои дела! Опять пропадёшь на весь вечер, — пробурчал Ли Джордан. — Хватай его, мужики! Сбежать он вздумал! Ага, конечно!

В общем, уйти и спокойно обсудить всё с Гермионой у Гарри ни черта не получилось. Его дотащили до самой факультетской башни. Усадили на самое почётное место, сунули бокал с вином и понеслось. Сначала его дружно поздравили, потом заставили рассказать о своём прохождении лабиринта. Потом кто-то сбегал на кухню за провизией, а близнецы Уизли сгоняли в Хогсмит за выпивкой. В общем, весь Гриффиндор пошёл в отрыв.

* * *

 

Следующим утром Гарри проснулся от того, что его кто-то тормошил. Причём довольно нагло и бесцеремонно.

— Гарри! Гарри, просыпайся! — в его разум кое-как пробился голос Гермионы.

Поттер повернул голову и, не удержавшись, застонал: она болела с такой силой, будто в неё вбили кол и методично шерудили им туда-сюда.

— Ох, я, конечно, знал, что похмелье чертовски херовая штука, но не до такой же степени! — хрипло пробормотал Гарри, с неимоверным усилием открывая глаза. Причём правый открылся с некоторой болью. — Убейте меня кто-нибудь!

Осмотр окружающего пространства принёс некоторое успокоение. Он лежал на своей кровати в спальне четверокурсников. В ногах же у него сидела и довольно язвительно улыбалась Гермиона.

— Ну что, проснулся, юный алкоголик?

— Что? — Гарри сглотнул, с трудом подавляя рвотный позыв: желудок крутило, а во рту словно соплохвосты нагадили. — А? Да...

Гермиона встала, распахнула шторы и открыла окно. Яркое утреннее солнце резануло по глазам, и Гарри резко зажмурился, что вызвало очередной приступ боли.

— Гады, ублюдки, споили, сволочи! — так же хрипло ругался Гарри, часто и мелко дыша.

Да, до такой степени он напился впервые в жизни. Особенно учитывая, что до этого вечера он не пробовал ничего крепче фруктового вина. Ну разве что старшекурсники иногда наливали ему чуть-чуть огневиски по случаю очередной победы в квиддиче. Но вчера... Вчера у всех словно крышу снесло. Каждый! Каждый, итить их об стену, гриффиндорец старше четвёртого курса считал своей прямой обязанностью выпить вместе с Поттером. И уже через полтора часа после начала празднования победы в турнире, Гарри налакался настолько, что память помахала на прощание ручкой и свалила куда подальше. Разве что некоторые особо яркие моменты потихоньку всплывали на поверхность.

Вот его снова качают. Ладно хоть не уронили, изверги. Вот он с кем-то ругается. С кем-то дерётся. С кем-то целуется. В общем, вечерок выдался чрезвычайно насыщенным.

Звякнули какие-то склянки, и Гермиона снова устроилась у него на кровати.

— Да... — скорбно покачала она головой. — Жалкое зрелище.

— Ммм... Мне и так плохо, хоть ты меня не мучай! — жалобно простонал он.

— На вот, выпей... Страдалец.

Гермиона помогла другу приподняться, подсунула ему под спину подушку и приложила к губам стеклянный фиал с прозрачным голубоватым зельем. Гарри сделал глоток, другой, и в желудке словно взорвалась ледяная ментоловая бомба, разнося по всему организму холодную освежающую волну. Поттер от неожиданности широко распахнул глаза и сделал глубокий судорожный вдох. Такого он ещё никогда не чувствовал. Головная боль, сильнейшая жажда, проблемы с желудком — эта волна смыла все последствия алкогольной интоксикации. Смыла, даря приятное расслабление и прохладу.

Гарри выдохнул и с непритворным восхищением воззрился на подругу:

— Милая, я тебя люблю! Ты чудо, ты настоящее чудо!

Гермиона порозовела, но тут же в притворном недовольстве нахмурила брови:

— Да, я чудо. Но чудо я только потому, что через час у тебя награждение. Иначе ты бы у меня до вечера мучился, чтоб неповадно было так напиваться!

— Нет, дорогая моя, — Гарри благодарно улыбнулся и погладил её по коленке, — я бы не мучился. Я же знаю: ты добрая, отзывчивая и никогда не оставишь меня в беде.

— Так, то в беде, а тут ты сам дурак, — она шлёпнула его по руке, сняла с него очки и взяла с прикроватной тумбочки ещё пару склянок. На сей раз с мазями. — Закрой глаза, надо ещё твою физиономию в порядок привести.

Гарри послушно закрыл глаза и расслабился, наслаждаясь отсутствием боли, спокойствием и нежными прикосновениями Гермионы. Та нанесла какую-то густую мазь на его правый глаз и вокруг него, а теперь сосредоточенно накладывала заклинания на рассасывание гематом и заживление кожного покрова. Мазь быстро впитывалась, синяк под глазом Гарри начал бледнеть и уменьшаться в размерах.

— Сдаётся мне, вчера я с кем-то подрался? — решил прояснить ситуацию Гарри.

— С Роном, — коротко ответила она и продолжила уже с отчётливым возмущением в голосе: — Ему, видите ли, не понравилось, что мы с тобой по чуланам целуемся. Да какое ему вообще дело с кем я по чуланам целуюсь?! Тоже мне — воспитатель выискался... Сначала наорал на тебя, а потом и на меня. Тебе это сильно не понравилось, и ты дал ему по лицу. Вас потом еле растащили, но было уже поздно — весь Гриффиндор теперь свято уверен, что мы с тобой встречаемся.

Гермиона надела на него очки, Гарри приоткрыл левый глаз и посмотрел в сторону кровати Рона. Тот — иначе и не скажешь — дрых, распространяя вокруг себя резкий запах перегара. Под глазом у него красовался конкретный такой фингал, а губы были сильно разбиты. Да, видно Гарри хорошо ему настучал, но в данный момент это были всего лишь мелочи жизни. Гораздо сильнее его беспокоило другое: он отчётливо помнил чьи-то тёплые мягкие губы с ароматным привкусом свежей клубники. Он определённо вчера с кем-то целовался, но с кем?

— Так мы с тобой вчера всё-таки целовались? — осторожно осведомился Гарри и внимательно посмотрел на подругу.

Гермиона фыркнула и покачала головой:

— Не со мной, юный ты алкоголик! С Лавандой. Не волнуйся, всё было цивильно: сидели себе тихо спокойно в уголочке, обнимались, целовались.

— Я?! С Лавандой?! Охренеть не встать! — удивился Гарри, без особого, впрочем, стыда или раскаяния в душе: всё же Лаванда была довольно эффектной девчонкой с лёгким отходчивым характером. — Мда, начудил... Что-нибудь ещё?

— Подними голову, там у тебя засос на шее, — Гермиона начала обрабатывать и его, между делом отвечая на заданный вопрос: — Да, нет, больше ничего такого не было. Ты целовался с Лавандой, потом тебя снова потащили за стол. Там ты принял ещё пару стопок и отключился.

Гарри покрутил головой и коротко рассмеялся. Он, кажется, хотел стать обычным парнем и быть как все? Ну вот, пожалуйста: перебрал на вечеринке, подрался, подцепил симпатичную девчонку и канонично вырубился за столом. Банальнейшая ситуация. И никаких тебе Тёмных Лордов.

— А ты чем занималась?

— Взяла книгу, закрылась звуконепроницаемым барьером, выцедила бокал вина, да лишь изредка поглядывала за тем, чтобы вы там не поубивали друг друга. Ну а после того, как близнецы отнесли тебя сюда, я тоже пошла спать. Вот, в целом и всё.

Гермиона оценила свою работу и довольно кивнула: лицо друга стало чистым и свежим, ничем не выдавая вчерашнюю попойку.

— Всё, вставай и дуй в душ, — она прибрала склянки и поднялась на ноги. — Через двадцать минут жду тебя в гостиной.

Гарри проводил её взглядом и легко вскочил с кровати. От недавнего похмельного синдрома не осталось ни следа, настроение было отличным, а перспективы — ещё лучше. Он скинул ботинки, мятую рубашку и брюки, после чего, следуя словам подруги, направился в душевую.

Ровно через двадцать минут Гарри спустился в общую гостиную и встал как вкопанный, обозревая открывшуюся картину. Перед ним развернулась эпичная по своему размаху картина итогов сражения студентов с зелёным змием. И змий, без сомнения, победил.

В гостиной факультета Гриффиндор царил сущий бардак и разруха. Тут и там лежали остатки еды, пустые бутылки и бокалы самых разных форм и размеров. В воздухе стоял отчётливый запах перегара, пахло дымом и разлитым алкоголем. Окончательно завершали эту картину бесчувственные тела, распростёршиеся на всех доступных горизонтальных поверхностях, между которыми бродили хихикающие младшекурсники. Да, неплохо народ вчера погулял, очень даже неплохо.

— Ну как тебе? — весело поинтересовалась Гермиона, спускаясь со стороны женских спален.

— Впечатляет, — усмехнулся Гарри. — Это до скольки же они сидели?

— Судя по всему, часов до пяти утра. Странно, что профессор МакГонагалл не разогнала их.

Дверь, отделяющая школьные коридоры и гостиную открылась, и в неё вошла вышеупомянутая персона. Внимательно обвела взглядом поле боя, осуждающе покачала головой и сокрушённо вздохнула.

— Доброе утро, профессор! — хором поздоровались Гарри и Гермиона.

— Мисс Грейнджер, мистер Поттер, — оглядев свежие лица друзей, кивнула она. — В вас я и не сомневалась, а вот остальным придётся преподать урок...

Профессор МакГонагалл вынула из кармана мантии небольшой колокольчик и стукнула по нему кончиком своей волшебной палочки. В этот же самый момент по всей башне прокатился гулкий бой большого тяжёлого колокола. Она ударила второй раз, третий. С каждым новым ударом бой словно становился всё громче и пронзительнее. Гарри и Гермиона закрыли уши руками, с неподдельным весельем наблюдая за ошалелыми метаниями софакультетников, которые могли ожидать любой побудки, но только не такой коварной. Гарри, впрочем, смотрел на это ещё и с изрядной долей сочувствия: он всё еще довольно живо помнил свои ощущения после пробуждения. И если их головы болят хотя бы вполовину так же сильно, как у него... Бедолаг реально было жалко!

На пятом ударе колокола Гарри не выдержал и, схватив Гермиону за руку, вылетел из гостиной в коридор. Закрыл дверь и потряс головой, ибо в его ушах всё ещё звенело.

— Да, им, наверное, не позавидуешь, — покачала головой Гермиона и восхищённо улыбнулась: — Ну профессор, ну даёт! Думаю, это надолго отучит наших любителей вечеринок гулять до утра, да ещё с таким количеством алкоголя.

— Сильно в этом сомневаюсь, но чем чёрт не шутит? — рассмеялся Гарри, беря подругу под руку. — Ох, я ведь уже говорил, что я тебя обожаю?

— Говорил и не раз, — улыбнулась она, степенно следуя по коридору. — Но я не прочь услышать это снова.

— Так вот, Гермиона: я тебя обожаю! Если бы не ты... — он покачал головой. — В общем, мне было бы очень плохо и очень стыдно.

Гарри сильно сомневался, что общественность адекватно восприняла бы победителя Тремудрого турнира с гнусным ароматом перегара и разбитым лицом. К тому же, не стоило забывать и про “весёлое” пробуждение.

— В общем, я твой должник.

— Ох, да какие между нами могут быть счёты? Нет, на самом деле я была рада тебе помочь. Ибо что-что, а твоя разбитая физиономия ну никоим образом не вписывается в круг моего мировоззрения!

Друзья весело рассмеялись и направились в Большой зал, где Гарри ожидала церемония награждения за победу в турнире. И никаких тебе траурных стягов.

* * *

 

Весело перепираясь и смеясь, Гарри и Гермиона сбежали по лестнице на первый этаж и подошли было ко входу в Большой зал, как их кто-то окликнул. Молли Уизли. Причём весьма решительно настроенная.

— Гарри, Гермиона, нам нужно серьёзно поговорить. Следуйте за мной.

Друзья недоумённо переглянулись, но пошли следом. Спустя пару минут Молли нашла пустой класс и приглашающе открыла дверь:

— Входите.

Они зашли внутрь и с немым вопросом посмотрели на матрону семейства Уизли.

— Дети, вы знаете как я к вам отношусь. Я желаю вам только добра и поэтому, скрепя сердце, вынуждена затронуть одну крайне непростую и деликатную тему.

— Что вы имеете в виду, миссис Уизли?

В голосе Гермионы еле заметно улавливалось какое-то напряжение. Видимо она уже догадалась, о чём именно пойдёт разговор. Гарри же, поразмыслив, решил, что на то могут быть две причины: разбитое лицо Рона, что маловероятно, и их с Гермионой отношения. Он оказался совершенно прав.

— Гарри, Гермиона, я хочу поговорить о ваших отношениях, — её лицо приняло огорченное выражение. — Вы не думайте, я всё понимаю: мне тоже когда-то было четырнадцать. Вы близкие друзья, вы взрослеете, в вас пробуждается интерес к противоположному полу. В ваших сердцах бурлит кровь, а душу бередят новые, ещё неизведанные чувства и желания. Я всё это прекрасно понимаю и поэтому... — она вгляделась в глаза сначала Гарри, а потом и Гермионе. — Поэтому хочу предостеречь вас от совершения ошибок, свойственных в этом возрасте. Мне больно говорить это, но, к сожалению, ваша тяга друг к другу не имеет ничего общего с любовью. Это всего лишь дружеская привязанность, помноженная на взросление.

Миссис Уизли вздохнула, сложила руки на груди и, после недолгого молчания, продолжила:

— Послушайте совета старой мудрой женщины, повидавшей многое на своём веку. На самом деле вы ведь совсем не пара, вы такие разные. И продолжая романтические отношения, вы не только упустите свой шанс на счастливое семейное будущее, но и непременно разобьёте друг другу сердца. Человеческие чувства очень хрупки сами по себе, и после разрыва ваша дружба никогда не будет прежней. Подумайте, оно того стоит? Я думаю нет. И ещё, — миссис Уизли несколько замялась, но всё же продолжила, проникновенно глядя Гермионе в глаза: — милая, ты ведь понимаешь, что потерянного по глупости не вернёшь? И потом, когда познаешь настоящую любовь, будешь очень сильно сожалеть и стыдиться своего необдуманного поступка... Не делайте этих ошибок дети, — покачала она головой, — пусть всё идёт своим чередом. Вы должны быть с теми, кто предназначен вам самой судьбой, а ваши же отношения... Простите, но они обречены на провал.

Возмущённая в своих лучших чувствах Гермиона некоторое время просто стояла, в глубочайшем ступоре хватая ртом воздух. Этот “совет от старой мудрой женщины” крепко выбил её из колеи. Но потом она всё же взяла себя в руки, глубоко вздохнула и нашла в себе силы поинтересоваться:

— Но, миссис Уизли, но почему вы так уверены, что между мной и Гарри нет любви, а только лишь увлечение? Может, он как раз и есть мой тот самый единственный?

— Ох, деточка моя, это опыт и только опыт. Сколько же я видела таких молодых, воодушевлённых пар, ошибившихся и разбивших друг другу сердца? Не сосчитать...

— Хорошо, я услышала вас. Но кто же, по вашему мнению, предназначен нам самой судьбой?

Миссис Уизли улыбнулась такой покладистости и умилённо оглядела Гермиону с головы до ног.

— Ну как же вы не понимаете? Вам стоит всего лишь оглядеться, и вы всё увидите сами. Я говорю о тебе, Гермиона, и о Роне. Вы будете такой чудесной парой! Ты ведь ему очень нравишься. Правда он сам пока ещё этого не понимает. Но, Гермиона, деточка, будь терпелива, я уверена: скоро это до него дойдёт. Я говорю о тебе, Гарри, и о Джинни. Она будет тебе идеальной спутницей в жизни. Можешь мне поверить: я её мать, я её воспитала, и я знаю о чём говорю. Подумайте и ответьте мне: стоит ли ради сиюминутных удовольствий рисковать своим будущим счастьем?

— Вы правы, миссис Уизли, не стоит, — кивнула Гермиона, хватая Гарри за рукав его мантии.

— Да-да, миссис Уизли, мы вас поняли и обязательно последуем вашему совету, — покивал тот, позволяя подруге уволочь себя в коридор. — Извините, но нам надо торопиться на награждение.

— Вот и хорошо, дети мои. Теперь я уверена, что все вы будете счастливы, — улыбнулась она им вслед.

Друзья буквально вылетели из кабинета и, не сговариваясь, спорым шагом двинулись прочь, стараясь найти местечко поукромнее, подальше от всех. И в особенности от Молли Уизли.

Спустя пару минут, остановившись в одном из пустынных коридоров, молодые люди ошалело переглянулись, всем своим видом выражая один простой вопрос: “Какого чёрта?!”

— Ох-ре-неть! — припечатал Гарри. — И что это сейчас было?

— Да... Чего-чего, а такого разговора я не ожидала, — согласно кивнула Гермиона. — Я-то думала, что она хочет поговорить о той статье в “Ведьмополитене”.

— У меня нет слов. У меня реально нет слов! Одни только междометия. Нет, ну это надо же!

— Ох, и не говори, — впечатлённо протянула Гермиона. — Нет, я, конечно, её уважаю, она чудесная женщина, но сейчас...

Гарри хмыкнул и иронично покачал головой: зная, как ревностно его подруга относится к своей независимости... Не удивительно, что сейчас она буквально кипит от возмущения.

— Это был перебор, да?

— Да ещё какой! — всплеснула она руками. — Она же мне не мать, так почему позволяет себе указывать: с кем мне допустимо встречаться, а с кем нет?

— Ну её можно понять, — вздохнул Гарри. — Она просто хочет выдать замуж Джинни, да пристроить Рона в надёжные руки.

— И что? Разве это даёт ей право говорить нам такие вещи? Нет, ты представь: а если бы мы с тобой и в самом деле встречались? Каково было бы нам услышать подобное?

Он представил. Да, было бы неприятно. И очень обидно.

— “Вы совсем не пара, вы обязательно разобьёте друг другу сердца”, — возмущённо повторила Гермиона. — Да с чего это она вообще так решила? Да мы с тобой были бы идеальной парой!

— Скорее всего, — с улыбкой кивнул Гарри и, после некоторого раздумья, добавил: — Только сейчас сообразил: за все годы нашего общения, мы с тобой ссорились всего два раза, да и то как-то сомнительно. В истории с Молнией меня подзуживал Рон, а перед пятым курсом на тебя давил директор. В остальном же, живём душа в душу. Это ли не показатель?

— Вот об этом-то я и говорю! — горячо кивнула она. — За пять лет мы с тобой ссорились всего два раза, а сколько раз я ссорилась с Роном? Не сосчитать! И она предлагает мне терпеливо сидеть и дожидаться, пока он соизволит обратить на меня своё внимание и предложит встречаться?

— Не встречаться, бери выше, — подлил масла в огонь Гарри. — Она видит тебя его женой. Впрочем, как и меня — мужем Джинни. Вот и пытается, как может, оградить свои матримониальные планы от досадных недоразумений. Как, например, наши гипотетические чувства друг к другу.

Гермиона фыркнула и, скрестив руки на груди, прислонилась к стене, всем своим видом выражая крайнюю степень возмущения. Самого же Гарри же вся эта ситуация и возмущала — таким бесцеремонным вмешательством в сугубо личные дела, и, в некоторой степени, даже забавляла — в основном из-за бурной реакции подруги.

— Нет, я всё прекрасно понимаю, — с напором продолжала она. — Миссис Уизли заботится о своих детях и уже успела подобрать им достойную партию на всю последующую жизнь. И то, что эти люди испытывают ещё какие-то чувства друг к другу, помимо дружеских, сильно портит ей картинку. Да, я это всё понимаю. И возмущают меня только два вопроса: почему она не берёт в расчёт наше мнение, и как она смеет утверждать, что мы ошибаемся, а наши отношения обречены на провал?

— Она любящая мать, и ради детей пойдёт на что угодно, — пожал плечами Гарри. — Тебе не приходило в голову, что она сказала это только лишь с целью охладить наши чувства и заронить сомнения в себе и своём... партнёре?

— Приходило. Это грубо. Это бесцеремонно. Это низко. И, самое главное, — её взгляд потеплел, а на лице расцвела улыбка, — это попросту глупо. Учитывая наши взаимоотношения, отношение друг к другу в целом, да даже, в конце-то концов, нашу историю, я уверена: мы на самом деле были бы крепкой парой. И эти её слова привели бы — и это максимум! — к недоумённой обиде, как сейчас, а уж никак не к сомнениям, — Гермиона немного помолчала, улыбаясь каким-то своим мыслям, и продолжила: — Даже если принять за правду тот сомнительный факт, что при переходе от дружбы к более близким отношениям, между парнем и девушкой меняется решительно всё... Не думаю, что в нашем случае были бы хоть какие-то отрицательные последствия. На самом деле, это было бы даже довольно любопытно.

— Так что нам мешает взять и попробовать? — фыркнул Гарри и тут же осёкся, сообразив, что именно сейчас сказал.

Гермиона буквально поперхнулась следующей фразой и уставилась на друга широко открытыми в немом изумлении глазами. Воцарилась неловкая тишина.

— Эм... Что-то я лишнего ляпнул, да? — через некоторое время робко поинтересовался он. — И на завтрак мы уже опаздываем.

— Точно, — а взгляд всё тот же.

— Ну пойдём?

— Пойдём.

Дорога до Большого зала пролетела в абсолютном молчании. Гарри, находясь в полном смущении чувств, смотрел куда угодно, но только не на свою спутницу. Гермиона же время от времени кидала на него какие-то странные в своей не читаемости взгляды. Что и говорить, ситуация была довольно неловкой.

К началу завтрака они, разумеется, опоздали. Вошли в Большой зал, по стеночке пробрались к своим местам и уже оттуда осмотрелись как следует. Ученики Хогвартса и их гости были несколько взбудоражены предстоящей церемонией награждения. И если те гриффиндорцы, кто не страдал от похмелья, находились в самом радужном настроении, то ученики Хаффлпаффа, и школ соперниц находились в некотором унынии. Трое лучших семикурсников своих школ умудрились проиграть какому-то четверокурснику. Позор! И то, что этого четверокурсника зовут Гарри Поттер, не слишком-то улучшало ситуацию.

За столом преподавателей же со всем возможным комфортом устроились министр магии и глава отдела магического правопорядка. Никто из ответственных за организацию и проведение турнира лиц на награждение так и не явился.

— Привет, Гарри! — сделала ему ручкой Лаванда.

Гарри же, всецело поглощённый своими проблемами, только лишь слабо улыбнулся и приветливо кивнул. Та, не удовлетворившись такой невыразительной реакцией, предприняла ещё одну попытку завязать диалог:

— Какие планы на вечер?

Рядом недовольно фыркнула Гермиона. Гарри, несколько отвлёкшись от своих мыслей, обвёл недоумённым взглядом стол. И ситуация ему не очень-то понравилась. Нет, на него, за некоторыми исключениями, смотрели в целом одобрительно, а вот на его подругу и парни, и девушки кидали только лишь сочувствующие или насмешливые взгляды.

Гарри это не понравилось. Гарри обиделся. Гарри вскинулся. Он хотел было что-то сказать, как-то поправить ситуацию, но... в голове, как назло, не было ни единой дельной мысли. Гермиона же, шестым чувством почуяв царящее в его душе возмущение и обиду, крепко сжала его руку под столом и в немом отрицании еле заметно покачала головой.

— Может сходим в Хогсмит? Я слышала там открылось новое кафе, — не отставала Лаванда.

— Ну не при всех же, — нашёл в себе силы улыбнуться Гарри. — Давай поговорим потом. Наедине.

Та победно улыбнулась и послала Гарри воздушный поцелуй.

Гарри же кротко вздохнул и принялся за еду, совершенно не чувствуя её вкуса. Он раз за разом прокручивал в голове сложившуюся на факультете ситуацию и не находил приемлемого выхода. Вчера, после устроенного Роном скандала, все уверились в том, что Поттер и Грейнджер встречаются. И сразу же после этого он весь вечер целуется с Лавандой. Целуется совершенно не скрываясь, на глазах у всех, включая саму Гермиону. Естественно, большинство софакультетников приняли это за самый жёсткий в своей циничности разрыв отношений. Поттер без малейших колебаний и каких-либо сомнений, ни на секунду не задумываясь, бросил свою девушку ради Лаванды, которая, к слову сказать, была чрезвычайно довольна таким поворотом событий. И сейчас Гермиону либо жалели, либо насмехались над ней. И это было неприятно.

Тем временем, завтрак подошёл к концу. Поднялись со своих мест и вышли в центр зала директора школ участниц, глава департамента магического правопорядка и министр магии Великобритании. По большому залу разлилась тишина.

— Дорогие ученики! — первый, на правах хозяина, начал свою речь директор Хогвартса. — Вот и подошёл к концу Тремудрый турнир. Все испытания пройдены, все задачи выполнены, итоги подведены. Осталось лишь самое главное и самое приятное: награждение участников и победителя. Чемпионы, леди и джентльмены, попрошу вас выйти в центр зала.

Гарри поднялся на ноги и подошёл к высокому собранию. Через секунду к нему присоединились Флёр, Виктор и Седрик.

— Все вы достойные представители своих школ, все вы показали не менее достойные результаты, с честью пройдя все подготовленные для вас испытания. Все мы — и я, и мои коллеги: мадам Максим и мистер Каркаров — гордимся вами, вне зависимости от количества набранных баллов. Ведь, как мы все знаем: главное не победа, а участие, не так ли?

Альбус Дамблдор говорил ещё минуты три, коснувшись и личных качеств участников, и уровня их подготовки, и темы международного сотрудничества. Напоследок, он выразил и свою радость такому успешному возрождению древней традиции, и свою надежду на повторение турнира через пять лет. После Дамблдора выступили директора Дурмстранга и Шармбатона. Речи их не отличались особой выдумкой, говорили, в принципе, одно и то же, разве что немного другими словами, расставляя немного другие акценты.

Следом взял слово министр магии. Вот он посвятил свою речь именно проблемам международного сотрудничества, напирая на то, что Тремудрый турнир помог решить многие неразрешимые до этого вопросы.

— Итак, перейдём к награждению, — хлопнул в ладоши Корнелиус Фадж, завершив свою речь, — Флёр Делакур, академия магии Шармбатон, прошу вас, подойдите ко мне... — министру поднесли подушечку с медалями и именными чеками Гринготтса. — За участие в Тремудром турнире вы награждаетесь серебряной памятной медалью “Участник Тремудрого турнира 1994-1995”, а также денежным вознаграждением в размере пятиста галеонов.

Министр лично надел широкую шёлковую ленту цветов Хогвартса с закреплённой на ней серебряной медалью на изящную шейку Флёр и под громовые аплодисменты учеников пожал ей руку. Та ответила вежливым книксеном и отошла, уступая дорогу другим. Вскоре, таким же образом были награждены и Виктор с Седриком.

— И, наконец, наш победитель! Гарри Поттер, школа чародейства и волшебства Хогвартс! — зал взорвался рукоплесканием, криками и свистом. — Гарри Поттер, за победу в Тремудром турнире вы награждаетесь золотой памятной медалью “Победитель Тремудрого турнира 1994-1995”, а также денежным вознаграждением в размере тысячи галеонов. И, добавлю лично от себя: я горд, что у поколения есть такие маги как вы. Поздравляю!

Министр магии пожал Гарри руку и, дождавшись тишины, обратился к чемпионам:

— А теперь, быть может, вы хотите сказать несколько слов своим зрителям, болельщикам и фанатам?

Первой взяла слово Флёр. Она была коротка: поблагодарила своих родителей, друзей, учителей и всех, кто за неё болел. Отдельно она поблагодарила и своих соперников за интересную напряжённую борьбу.

Следом за ней, выступили и Диггори с Крамом. Речи их, как и речи их директоров, не отличались оригинальностью. Гарри, выслушав их, решил не выделываться и сказать что-нибудь в таком же духе.

— Слово предоставляется Гарри Поттеру!

— Спасибо, — кивнул Гарри. — Ну что я могу сказать? Всё то же самое: спасибо моим учителям, благодаря которым я справился со всеми заданиями. Спасибо моим друзьям, которые были рядом. Спасибо моим соперникам, которые постоянно держали меня в напряжении весь этот год, заставляя расти над собой и познавать новое. Спасибо вам, ребята, это была прекрасная гонка. Ещё одна моя благодарность, — Гарри не выдержал и усмехнулся, — предназначена тому человеку, что так нагло впутал меня в этот турнир, кинув моё имя в кубок, не испросив моего на то согласия. Без него я был бы обычным болельщиком. И самую большую свою благодарность я выражаю моей лучшей подруге — Гермионе Грейнджер. Именно она больше всех помогала мне с подготовкой к испытаниям, именно она всегда поддерживала меня и словом, и делом. И именно она, в отличие от всех остальных, всегда верила в меня и, что самое главное, всегда верила мне. Так что эту свою победу я посвящаю тебе, Гермиона, — он нашёл взглядом её растроганное лицо и улыбнулся: — Спасибо за всё, я этого не забуду!

Большой зал разразился аплодисментами, которые тут же затихли, стоило только министру магии поднять свою руку в останавливающем жесте.

— Отличная речь, мистер Поттер, — улыбнулся Корнелиус Фадж, — но не спешите уходить, мы ещё не закончили. Нам предстоит ещё одна процедура награждения. Мадам Боунс, прошу вас.

Вышеупомянутая особа вышла вперёд и оглядела притихших учеников пристальным взглядом, особо задержавшись на представителях Хаффлпаффа.

— Здравствуйте, ученики. Меня зовут Амелия Боунс, я представляю отдел магического правопорядка Министерства магии Великобритании. И здесь я для того, чтобы дать вам некоторые пояснения произошедшему вчера и сделать одно объявление, — она ещё раз оглядела Большой зал. — Многие из вас вчера были свидетелями того, как Гарри Поттер вернулся ко входу в лабиринт после прохождения третьего испытания. Многие видели, что вернулся он не один и не с пустыми руками. Так вот, как глава отдела магического правопорядка, заявляю: вчера Гарри Джеймс Поттер пленил двух бывших Пожирателей смерти, избежавших в своё время заключения в Азакабан, — мадам Боунс переждала поднявшийся в зале гвалт и продолжила: — Имена этих людей пока не будут разглашаться в интересах следствия. Но уже сейчас, после первых допросов с использованием Сыворотки правды, можно с полной уверенностью сказать: по совокупности своих преступлений им грозит, как минимум, пожизненное заключение.

Гарри слушал мадам Боунс и улыбался: если уж дело дошло до официального расследования, и, мало того, к публичному освещению этого процесса, можно было быть уверенным, что дело Сириуса Блэка обязательно отправится на пересмотр.

— Но это ещё не всё, — тем временем говорила она. — Как я уже упомянула, вчера мистер Поттер явился не с пустыми руками. У него на руках был гомункул, который содержал в себе дух Томаса Марволо Реддла, которого все вы знаете под прозвищем Волдеморт.

После этих слов в Большом зале воцарилась оглушительная тишина. Порядком шокированные ученики внимательно слушали мадам Боунс, боясь пропустить хоть слово.

— Да, это был Волдеморт, и это тоже доказано с абсолютной достоверностью. Один из захваченных мистером Поттером Пожирателей смерти как раз готовил ритуал возрождения своего господина. Второй же Пожиратель смерти проник в школу ещё в начале года, и именно он ответственен за участие мистера Поттера в Тремудром турнире. Да, третий тур был ловушкой. Кубок, до которого должны были добраться чемпионы, был портключом, который и отнёс мистера Поттера к месту проведения ритуала, где его уже поджидали.

Гарри хмыкнул и обвёл взглядом взволнованные лица школьников.

— В общем, если бы не удивительно высокие личные качества и навыки мистера Поттера, то мы сейчас имели бы очень большие проблемы с возродившимся Волдемортом. И это, не считая гарантированной смерти победителя, тело которого Пожиратели смерти намеревались использовать в готовящемся ритуале.

По залу словно бы распространилась эпидемия тотальной бледности. Некоторые особо впечатлительные особы уже успели напредставлять себе чёрт знает что, и теперь сосредоточенно боролись с рвотными позывами.

— Они хотели провести воскрешение, совместив его с показательным актом устрашения. Тело победителя намеревались вернуть обратно тем же портключом, но... — она скупо усмехнулась, — не получилось. Говоря начистоту, Министерство допускало возможность возвращения Волдеморта все прошедшие с его падения тринадцать лет. Допускало и готовилось к нему, что, как мы теперь видим, принесло свои результаты. Итак, дамы и господа, — её голос обрёл глубину и торжественность, — сегодня, в три часа сорок минут после полуночи, специалистами Отдела Тайн сущность, называющая себя Волдемортом, была уничтожена! Уничтожена окончательно и бесповоротно. С чем всех нас и поздравляю. Корнелиус, прошу вас.

Мистер Фадж, всё это время степенно беседовавший с Дамблдором, встрепенулся и подозвал своего помощника. Через несколько секунд тот поднёс министру давешнюю подушечку, но только уже с небольшой коробочкой красного дерева. Министр расправил плечи, и его торжественный голос разнёсся по всем уголкам Большого зала.

— Гарри Поттер! Кто в старой доброй Англии не слышал этого имени и не знает его истории? Таких нет. О нём ходят самые разные легенды, слухи и сплетни. Самые разные... Но, уверен, никто и никогда не сомневался в том, что Гарри Поттер по-настоящему достойный сын Англии и своих предков. И этот доблестный юноша раз за разом продолжает это доказывать... — Корнелиус набрал в грудь побольше воздуха и продолжил: — За пленение Томаса Марволо Реддла, известного под псевдонимом Волдеморт! За пресечение попыток его возвращения в девяносто втором и девяносто третьем годах! За срыв ритуала его возрождения вчера! За пленение двух опаснейших преступников, принадлежавших ранее к группировке Пожирателей смерти! Гарри Джеймс Поттер! Награждается! Орденом Мерлина первой степени! И премией в размере двадцати тысяч галеонов!

Под громовой шум аплодисментов и вопли студентов, Корнелиус Фадж прикрепил орден к груди Гарри и крепко пожал тому руку:

— Поздравляю с окончательной победой, мистер Поттер!

Гарри лежал на траве в одном из укромных уголков на берегу Чёрного озера, щурился на яркое солнце, пробивавшееся сквозь листву плакучих ив, и расслабленно грыз травинку. В его голове беспорядочным роем носились самые разные мысли. Начиная с самых прозаических: на что просадить министерскую награду? Заканчивая вполне себе философскими: если Волдеморт и в самом деле мёртв, то в чём смысл?

Гарри зевнул и закинул руки за голову. Это утро его порядком утомило. Начиная с самой церемонии награждения, его весь день преследовали толпы учеников, репортёров и фотографов. Его победа в турнире — ерунда. Пленённый Волдеморт — вот, что интересовало решительно всех. И праздношатающиеся любопытствующие его реально задолбали! Ладно, хоть на учеников нашлась управа: учителя споро и без разговоров разогнали всех по кабинетам — уроки-то никто не отменял.

С репортёрами и фотографами было сложнее. Уступая личной просьбе Фаджа, Гарри даже пришлось дать эксклюзивное интервью Рите Скиттер. Благо министр клятвенно заверил, что она получила хорошее внушение, и в данном конкретном случае не будет гнать свой фирменный ад. Но и они наконец-то отстали от Поттера и разбежались по своим редакциям строчить вечерний материал. Гарри же, чуток поразмыслив, просто сбежал из школы в свой любимый укромный уголок на берегу Чёрного озера, где намеревался проваляться чуть ли не до ужина.

Так что в данный момент Гарри просто наслаждался тишиной и покоем, прокручивая в голове события последней недели. Кто бы мог подумать, что случайная мысль спереть хроноворот сможет привести к подобным последствиям? Неделю назад он провожал безумным взглядом падающего в Арку Смерти Сириуса, а сегодня узнал про окончательное уничтожение Волдеморта. Притом, что Сириус жив, здоров и скоро будет оправдан. Красота!

Правда, во всём этом нашлась и своя ложка дёгтя: Гермиона и Рон. Первая, в результате глупого стечения обстоятельств стала считаться чуть ли не главной неудачницей всея Хогвартса. Второй же... С ним вообще всё было сложно. Похоже, все события последних суток, а именно те невероятные успехи и достижения Поттера, окончательно смутили неокрепшую душу Рона.

Поттер целовался с Гермионой. Поттер выиграл турнир. В честь Поттера закатили самую крутую вечеринку в Хогвартсе. Поттер набил ему морду. Поттер целовался с Лавандой. Поттеру дали медаль и тысячу галеонов. Поттер ни единым словом не упомянул его в своей речи. Поттер захватил двоих Пожирателей смерти и самого Волдеморта в придачу. Поттеру дали Орден Мерлина первой степени и ещё двадцать тысяч галеонов. Поттер, Поттер, Поттер! Везде один только Поттер! Мерлинов везунчик!

Всё это Рон прошипел прямо в лицо Гарри, когда тот попытался было заговорить с другом. У рыжего просто сдали нервы на почве острой зависти. Зависть была его единственным существенным пороком.

Нет, Рон был хорошим человеком, отличным другом и надёжным соратником. Но таким он был только с равными. Все пять лет их дружбы Гарри практически ничем от него не отличался. Да, он был богат. Но он не видел этих денег. Да, он был знаменит. Но польза от этой знаменитости была столь же непостоянна, как и общественное мнение. Да, на пятом курсе у него появилась девушка, и какая девушка! Но их отношения были далеко не безоблачными, и при первой же возможности пошли крахом. Гарри и Рон были равны, именно поэтому их дружба была столь крепка.

Сейчас же... Сейчас Гарри оказался на вершине успеха. У него были деньги, красивые девушки и слава, достойная самого Дамблдора, а что было у его лучшего друга? Ничего. Рон не смог этого принять и не смог этого простить. Печально, но что поделать? Такой уж у рыжего был характер.

Гарри отвлёкся от своих невесёлых мыслей о потерянной дружбе и прислушался: кто-то целеустремлённо шёл к его убежищу. О нежной любви Гарри к этому месту знали только два человека, и раз один из них больше не желал иметь с ним никаких общих дел, то иных вариантов не оставалось...

— Привет, Гермиона, ты где пропала-то? — улыбнулся Гарри, не открывая глаз.

— На уроках, где же ещё?

Гарри удивлённо распахнул глаза. Судя по голосу, подруга находилась далеко не в лучшем расположении духа. И в самом деле, она чуть ли не пыхтела от возмущения или даже... от злости? Такой он видел её всего один раз. Как раз перед тем, как она начала угрожать Дамблдору охотничьим ружьём своего отца. Правда, тогда она была на порядок злее, но и сейчас её взгляд не предвещал обидчикам ничего хорошего.

— Боже, что случилось? — всполошился он, принимая вертикальное положение.

— Общественное мнение со мной случилось! — проворчала она, повесив свою школьную сумку на сук и устраиваясь рядом с Гарри. — Нет, ты представляешь, эти идиоты верят всему — всему, Гарри! — что влетает в их пустые головы!

— Да что ты говоришь? — протянул он.

Гермиона, напоровшись на его полный иронии взгляд, чуть смутилась, но от своего не отступила:

— Извини, конечно, я всё понимаю, но... — она покачала головой, — из тебя не делали всеобщее посмешище. Тебя обожали, тебя боялись, тебя защищали, тебя порицали, тебя называли лжецом, тебя считали за психа — да, всё это было! Но что бы о тебе ни говорили, какие бы сплетни ни ходили по Хогвартсу, какую бы чушь ни писал Пророк, тебя никогда не считали за главного неудачника и посмешище всего Хогвартса!

— О, я так понимаю, тебе откликнулась болтливость Рона и моя пьяная несдержанность? — сокрушённо вздохнул Гарри. — Прости, я не думал, что так получится.

Она посмотрела на действительно расстроенного друга и потрепала того по плечу:

— Да причём тут ты? Ты виноват лишь в том, что напился до полного изумления. В таком состоянии тебе что Лаванда, что Буллстроуд — все на одно лицо. Лишь бы было что пощупать и что целовать. Тем более она сама к тебе полезла, иначе ты бы так и пил без остановки.

— Ну хоть что-то успокаивает, — снова вздохнул он. — И чем же тебя так допекли?

— Я знала, что он обязательно от неё сбежит! Она его недостойна! Я больше чем уверена: она и знать не знает, что такое парни, что с ними делать и как удержать! — явно кого-то цитировала она. — И это самое приличное из всего, что я услышала за это утро!

Гермиона некоторое время помолчала, пока Гарри тихо офигевал от её рассказа. В конце концов, она вздохнула и покачала головой:

— Но вся эта ситуация была бы ещё терпима, если бы не всякие разные сочувствующие и абсолютный бред некоторых из них. Сочувствие, если оно оправдано — хорошо. Сочувствие в данном же случае — попросту оскорбительно! А вот советы о том, как вернуть парня и удержать его около себя от пары клинических идиоток — это вообще, как ты выражаешься, форменный ад!

— Да? — неподдельно заинтересовался Гарри. — А ну-ка поделись.

— Нет, тебе этого лучше не слышать, иначе ты непременно разочаруешься во всём женском племени, — сардонически усмехнулась Гермиона. — Оно тебе надо? Я думаю нет.

Гарри хмыкнул и снова откинулся на спину, попутно утянув взвизгнувшую от неожиданности подругу за собой. Та сначала немного побарахталась в крепких объятиях, но потом смирилась и пристроила голову на его плече.

— Полежи немного, Гермиона. Расслабься, посмотри на небо, послушай пение птиц. Успокойся. Ну а потом мы вместе подумаем, как с наименьшими потерями выбраться из этой ситуации.

— С каких это пор ты стал таким романтиком? — несколько расслабившись, фыркнула она.

— Наверное, когда узнал, что Волдеморт мёртв, — улыбнулся он в ответ, — а у меня впереди вся жизнь, без всяких там Тёмных Лордов, дементоров и прочей нечисти.

Молодые люди лежали на берегу Чёрного озера, щурились на яркое солнце и размышляли о чём-то своём. Где-то там, у самой поверхности, грелся гигантский кальмар, которого выдавали лишь редкие волны, с еле слышным шорохом накатывающие на пологий песчаный берег. Гарри прикрыл глаза раз, другой и, пригревшись, постепенно погрузился в лёгкую дрёму.

— Я согласна, — внезапно сообщила Гермиона.

— А? Что? — сонно встрепенулся он. — С чем согласна?

— Не с чем, а на что. Я согласна попробовать стать с тобой парой.

Разом потерявший всю свою сонливость, Гарри приподнял голову и заглянул в глаза подруги. Та безмятежно смотрела в небо, и лишь порозовевшие щёки выдавали её смущение.

— Да, видать, тебя конкретно допекли, — впечатлённо протянул он.

Гермиона недоумённо посмотрела на него, но потом до неё всё же дошло, и она рассмеялась над его воистину неописуемым выражением лица:

— Ох, Гарри... — она вздохнула и приняла серьёзный вид: — Нет, я не буду утверждать, что вся эта ситуация никак не повлияла на моё решение — это было бы неправдой. Но и решающим фактором она так же не явилась. Скажем так, общественное мнение попросту стало последней каплей.

— Ну хоть честно и то ладно, — проворчал он, снова распластавшись по траве. — Хорошо, и как ты себе это представляешь? Оно тебе вообще надо?

— Как я уже говорила: это было бы довольно любопытно, — с некоторым смущением произнесла явственно покрасневшая Гермиона. — Новый интересный опыт, как-никак.

Гарри попытался было хоть как-то ответить или возразить, но подходящие слова упорно не желали приходить на ум. Все те фразы и доводы, толкающиеся в его голове, могли быть расценены Гермионой как грубость, пренебрежение или, чем чёрт не шутит, издевательство. Спустя некоторое время нужные слова всё-таки нашлись, и Гарри осторожно сел, внимательно посмотрев подруге в глаза:

— Знаешь, мне всегда казалось, что подобного опыта лучше набираться в компании любимого человека, а не просто друга. Ты уверена, что я подходящая кандидатура?

— Уверена, — кивнула она. — Ты, вон, почти всю зиму пытался набраться опыта с условно любимым человеком. И как, успешно?

— А вот сейчас обидно было! — пробурчал он.

— Прости, не специально получилось, — без всякого раскаяния хмыкнула она. — Да и где они, эти мифические любимые? Что-то не видно их на горизонте. Или я кого-то упустила? Ладно, давай тогда рассмотрим кандидатуры из тех, с кем мы общались в несколько ином плане, чем просто по дружбе. Начнём с тебя, — она на секунду задумалась. — Чжоу? Да ты и сам, наверное, сейчас не стал бы с ней встречаться. Теперь-то, при живом-то Седрике? Нет, не вариант. Парвати? Лаванда? Признаю, ты мог бы завести интрижку с кем-нибудь из них, но до серьёзных чувств к своей партнёрше у тебя бы не дошло: не тот у них характер, совершенно не в твоём вкусе, — она выразительно пожала плечами и посмотрела на друга, порядком озадаченного таким раскладом его отношений с девушками. — Теперь посмотрим в мою сторону. С кем, кроме вас я общалась? По сути, только с Виктором. Может, он и имел на меня какие-то свои планы, но, как ты знаешь, я их не поддерживала. Дальше поцелуев в щёчку на прощание да переписки на отвлечённые темы у нас не заходило. Так что тоже не подходит. И что из всего этого следует?

— Мы неудачники? — почесал затылок Гарри.

— Не знаю, кто тут неудачник, но уж точно не я, — негодующе погрозила ему кулачком Гермиона. — Из этого следует, милый мой, что сейчас, как и весь следующий год, мы полностью свободны от своих чувств к кому бы то ни было. Это, может, и грустно, но также имеет и свои плюсы. Я ведь к чему веду: есть любовь, а есть доверие, уверенность и надёжность. И если первое рождается сравнительно быстро и легко, то вот остальное просто так не появляется и всегда что-то да значит.

Гарри поднялся на ноги и прошёлся по берегу, обдумывая слова Гермионы. Нет, он, в принципе, уже догадался, к чему она ведёт, но, дабы избежать возможного недопонимания, всё же попросил подругу пояснить свою мысль. Та с готовностью отозвалась:

— Может, то, что я скажу, покажется тебе кощунственным, но я на самом деле так считаю. Ты можешь безумно любить человека, но ему от этого, по сути, не будет ни жарко, ни холодно. Он может с равной вероятностью и поддержать тебя, и предать. То есть факт твоей любви к нему нисколько не гарантирует его порядочности.

— А так как мы только начинаем разбираться в человеческих взаимоотношениях, то лучше бы это делать в компании с тем, кому доверяешь и в ком полностью уверен. Так?

— Именно! — одобрительно кивнула Гермиона. — Как известно, везде соломки не подстелишь, но почему бы не попытаться постелить её хоть где-то?

Гарри задумчиво кивнул, сорвал травинку и засунул в рот. Погрыз её. Нет, в принципе, она всё верно говорила. И с её доводами он был согласен. Но что-то всё-таки не давало ему покоя. И, припомнив свои разногласия с Чжоу, Гарри сообразил, что именно:

— Всё это хорошо, но здесь есть один нюанс. Влюбляться я могу сколько угодно — это ведь, по сути, обширнейшее поле для самых разных косяков и ошибок. Да и сбежать можно практически в любой момент, — он немного помолчал и посмотрел ей в глаза: — А вот ты у меня одна, и меня как-то не радует перспектива в случае какой-нибудь особо эпичной неудачи потерять единственного по-настоящему близкого мне человека.

— Ох, Гарри, — она тепло улыбнулась и обняла друга, — я очень благодарна тебе за такую трогательную заботу, но, — она отстранилась и внимательно посмотрела ему в глаза, — что я тебе говорила на счёт доверия и уверенности? Так вот, говорю максимально откровенно, без намёков и экивоков: я доверяю тебе, — она сильно ткнула Гарри указательным пальцем в грудь, заставив того пошатнуться. — Доверяю целиком и полностью. Доверяю настолько, что абсолютно уверена: ты никогда и ни за что не сделаешь мне ничего такого, за что я могла бы всерьёз обидеться. Надеюсь, это взаимно?

— Ещё бы! — кивнул Гарри, украдкой потерев грудь. — Разве я когда-нибудь давал повод в этом усомниться?

Гермиона просияла и звонко чмокнула его в щёку.

— Ну так в чём проблема?

Гарри кротко вздохнул. Что-то ему никак не давало покоя. Создавалось такое ощущение, словно Гермиона в последнее время взяла за правило постоянно ставить его в тупик. Он внимательно посмотрел на подругу, которая терпеливо дожидалась ответа, посмотрел в её глаза и внезапно осознал истинную подоплёку происходящего.

Во время всего этого разговора Гарри замечал какие-то совершенно не относящиеся к делу эмоции, регулярно проскакивающие в её взгляде: немного неуверенности, чуток отчаяния, доля страха. И, связав с этим вчерашний разговор в Выручай-комнате, он сообразил: её согласие на его, в общем-то, довольно дурацкое предложение, которое сформировалось и слетело с языка абсолютно без участия мозга, обосновывалось не только приведёнными ею доводами, и даже не общественным мнением, на которое Гермионе, по большому счёту, всегда было плевать, но и ещё одним моментом. Разумеется, не самым главным, ведь это же Гермиона: мисс Здравомыслие, Благоразумие и Любознательность в одном лице, но, тем не менее, моментом довольно значимым.

Она боялась. Пройдя по самому краю между жизнью и смертью, сейчас она боялась чего-то не успеть, чего-то не сделать, чего-то не почувствовать. Гарри не был психологом, не был и легиллиметом, но он отлично знал свою подругу и поэтому был практически уверен истинности своей догадки.

— Я понял твои доводы и примерил их на себя, мне они тоже подходят, — с некоторой долей фатализма кивнул он. — Ну что? Мне сделать официальное предложение или же просто пожмём друг другу руки?

— Нет, уж, с официальщиной пора завязывать, её и так сегодня было слишком много, — улыбнулась она, протягивая руку. — Ну так что, мистер Поттер, попробуем стать идеальной парой?

— Попробуем, мисс Грейнджер! — подкрепляя свои слова рукопожатием, кивнул Гарри. — И пусть только попробуют заявить, что мы не подходим друг к другу!

После утверждения достигнутой договорённости, Гарри вдруг почувствовал, что его молодой растущий организм активно требует компенсации за испорченный завтрак и пропущенный обед. Решение родилось как-то само собой — ни Гарри, ни Гермионе не хотелось появляться в замке — и тут же вызванный Добби получил заказ на организацию пикника на двоих. Обрадованный выше всяческих мер, он в течение десяти минут организовал и корзинку со съестным, и посуду, и большое клетчатое покрывало. Разве что гриль не приволок.

Гарри открыл небольшую плетёную корзинку для пикника и с любопытством заглянул внутрь. Там были любовно запакованные в бумагу и аккуратно уложенные копчёные колбаски, пара жареных куриных бёдрышек, небольшие плошки с салатами, нарезанный тонкими ломтиками сыр да свежая румяная выпечка. Всю эту ароматную композицию венчали две стеклянных бутылки — с соком и вином. Да, на этот раз Добби превзошёл сам себя. И где только вино умудрился спереть? Причём, судя по штампованной голографии на этикетке, маггловское.

— Итак, на чём мы остановились? — продолжил прерванный разговор Гарри, раскладывая добытую неугомонным домовиком провизию на покрывале. — Идеальная пара, так? И как ты её себе представляешь?

— Гарри, ты всё усложняешь, — несколько отвлечённо ответила она, разглядывая бутылки. — Не нужно стремиться к какому-то выдуманному идеалу отношений. Просто будь собой, и, я уверена, у нас всё получится.

— Всё? — хмыкнул он. — Что именно ты понимаешь под словом всё?

— А вот сейчас ты уже придираешься к словам.

Гермиона протянула другу бутылку с вином, уверенно кивнув на его вопросительный взгляд. Тот в некотором сомнении пожал плечами, но спорить не стал, вытащив пробку манящими чарами.

— Чего это тебя на вино потянуло? — наконец, поинтересовался он.

— Пить на брудершафт сок? Ты шутишь? — фыркнула она, наполняя пару пузатых винных бокалов.

Лицо Гарри приняло такое выражение, какое бывало у кота Гермионы, когда к нему с радостным визгом бросались первокурсницы, дабы всласть потискать рыжего пушистика.

— Что? Уже?

— Да, уже, — Гермиона с явственным укором во взгляде протягивала ему бокал. — Ну, за нас.

Они сцепились руками и, глядя друг другу в глаза, пригубили терпкий напиток. “Чёрт, и во что я опять ввязался?!” — обречённо подумал Гарри, отставив бокал и как-то механически потянувшись к Гермионе.

Первый их поцелуй получился быстрым и довольно смазанным. Но, как бы глупо ни чувствовал себя Гарри, целуясь с лучшей подругой, ничего страшного не случилось. Ему даже понравилось. И ей, судя по румянцу на щеках и весёлым искрам в тёплых карих глазах, тоже. Но всё же некоторое время после этого поцелуя они смущённо молчали, не решаясь сказать хоть слово.

Смущение начало потихоньку перерастать в самую настоящую неловкость, и Гарри, по собственному куцему опыту зная, как опасна бывает подобная неловкость, со временем превращающаяся в недосказанность и некоторое отчуждение, решил избавиться от неё первым же пришедшим в голову способом. Он притянул Гермиону к себе и поцеловал снова. На этот раз поцелуй получился что надо: долгий, чувственный и нежный. Когда-то давно он мечтал, что таким будет их первый поцелуй с Чжоу, а оно вот как получилось... Кто бы мог подумать?

Когда Гарри наконец-то отстранился от её губ, его просто распирало от положительных эмоций. Исчезли все сомнения и вопросы, страхи и опасения, ему было хорошо. Просто хорошо. Её затея постепенно переставала казаться Гарри такой уж странной.

— Ну как? Ещё не пожалела, что ввязалась во всё это? — весело осведомился он.

— Не дождёшься! — раскрасневшаяся Гермиона проказливо стрельнула глазками и беззастенчиво полезла целоваться.

Спустя ещё некоторое время и парочку не менее умопомрачительных поцелуев, Гарри всё-таки нашёл в себе силы оторваться от губ Гермионы и в изумлении покрутил головой:

— У меня нет слов! У меня просто нет слов.

— И ты ещё спрашиваешь: жалею ли я? — она счастливо улыбнулась и взяла за ножку уже давно позабытый бокал вина. — Веришь-нет, это лучшее из того, что со мной случалось за последние месяцы. И, самое главное, после всего напряжения последних двух недель, после того, как я два раза подряд оказывалась на волосок от гибели, подобная встряска была мне просто необходима. О, боже, всего-то пара хороших поцелуев, а какой заряд положительных эмоций!

— Рад за тебя, — улыбнулся Гарри, глядя на счастливую подругу. — Рад за себя. Рад за нас, — он поднял свой бокал и отсалютовал им: — За Гарри и Гермиону?

— За Гарри и Гермиону!

Хрустальный звон бокалов, опережая ветер, понёсся над спокойной гладью озера куда-то в сторону Запретного леса. Молодые люди пили вино и молчали. Вот только на этот раз молчание не было неловким, нет. Они молчали, абсолютно довольные и обществом друг друга, и всем произошедшим между ними. Это молчание было уютным.

Но сколько бы захватывающим ни было развитие отношений с Гермионой, молодой растущий организм Гарри не мог ждать, и всё ещё требовал немного еды.

— Как говорится: война войной, а обед по расписанию, — улыбнулся Гарри. — Извини, моя дорогая, но я всё-таки перекушу. С утра и не поел-то толком ни разу.

— Тогда и мне салатика тоже передай, — кивнула она. — Кстати, долго ты собрался тут сидеть?

— Как минимум до ужина, — Гарри взял копчёную колбаску и кусок хлеба с сыром. — Задолбали меня эти любопытствующие, спасу нет! Всё им интересно: как это я умудрился два раза предотвратить его возрождение тогда и обломать ему всю малину вчера?

— И что ты им сказал?

— Да ничего. Посылал всех без разбору то к Дамблдору, то к Фаджу, то к старшей Боунс, а потом просто накинул невидимку и... О, кстати, чуть не забыл!

Гарри поднялся на ноги и вытащил из карманов повешенной на дерево школьной мантии коробочку с орденом, пару чеков и плотно свёрнутую мантию невидимку.

— Прибери их к себе, если не трудно. Иначе точно до вечера всё растеряю.

— Без проблем, положи сам, — махнула она рукой в сторону свисающей с ближайшего сука сумки. — Ну а теперь, раз у нас всё получилось и возрождения Волдеморта в ближайшее время не предвидится, чем планируешь заняться летом?

Гарри сел рядом с ней, откусил кусок колбаски и задумчиво его пожевал.

— А чёрт его знает, — в конце концов, пожал плечами он. — Насколько я могу судить, нашествия дементоров на Литтл Уинтинг так же не предвидится. Значит, торчать всё лето у родственников мне совершенно незачем.

— Раз так, тогда я повторяю своё приглашение провести лето у нас.

— Помнится, когда я попытался принять твоё приглашение в прошлый раз, ты начала угрожать Дамблдору ружьём, а потом за тобой пришли авроры. Ты уверена, что хочешь повторить этот незабываемый опыт? Только учти, хроноворота у меня больше нет, — поддразнил он Гермиону. Та возмущённо фыркнула. — А если серьёзно...

Гарри задумался. Вариант послать Дурслей к чёрту даже не обсуждался, он подразумевался по умолчанию. А вот где именно провести лето — это был вопрос. Гермиона приглашает его к себе. С одной стороны, это было бы довольно весело. С другой же... Он припомнил все свои прошлые летние каникулы. Дурсли, Уизли, дом на Гриммо — везде один сплошной контроль. Он нигде не был, ничего не видел, никогда не оставался по-настоящему наедине с собой. Даже сидя в тесном чуланчике у Дурслей, он знал, что на кухне трещит по телефону Петуния, а в зале развалился на диване перед телевизором Вернон. Хотелось свободы и полной независимости. Хотелось хоть на короткое время обзавестись своим личным жильём.

— А если серьёзно, — повторил он, — то я, пожалуй, сниму, или даже куплю, если получится, квартирку где-нибудь в Лондоне. Слишком уж долго я слоняюсь по чужим углам. Можно сказать, всю свою жизнь. Везде в гостях, везде на чемоданах. Ты даже представить себе не можешь, как мне всё это надоело.

— Да, наверное, не могу, — грустно кивнула дочь успешных родителей с благополучным браком.

— Осталось только придумать, как всё это провернуть. Не думаю, что в большом мире вот так вот запросто сдают квартиры пятнадцатилетним подросткам.

— Это не проблема, — успокоила его Гермиона. — В крайнем случае, квартиру для тебя снимут мои родители. Я им рассказывала о твоей ситуации, и если уж ты не хочешь погостить у нас, то, уверена, они не останутся в стороне и помогут.

Гарри благодарно кивнул, хотя в душе сильно сомневался: ну какой адекватный взрослый даст несовершеннолетнему подростку жить одному? А в том, что родители Гермионы люди адекватные, он был уверен абсолютно.

Тем временем почти вся принесённая Добби еда закончилась, и Гарри, собрав оставшийся мусор обратно в корзинку, блаженно растянулся на покрывале. Сорвал очередную травинку, сунул её в рот и закинул руки за голову.

Гермиона же сняла свою сумку с дерева, достала лист пергамента и принялась что-то споро в нём строчить, лишь изредка замирая и в глубоких раздумьях покусывая кончик пера.

— Что пишешь? — лениво поинтересовался Гарри.

— Раз уж у меня появилась такая прекрасная возможность изменить будущее, так почему бы этим не воспользоваться? — отвлечённо ответила она. — Осень и зима будут непростыми для клиники моих родителей. Вот, прикидываю, как бы им помочь. Да и вообще, в целом...

— Ты молодец.

Под скрип пера, шелест листьев и шуршание накатывающих на берег волн, Гарри зевнул раз, другой и незаметно для себя задремал.

* * *

 

Гарри, как и намеревался, провалялся у озера до самого ужина, и Гермионе не оставалось ничего иного, кроме как составить ему компанию. До самого вечера они разговаривали, смеялись, грустили. Вспоминали прошлое и размышляли о будущем: каким будет следующий учебный год? Особенно учитывая, что ни возродившегося Волдеморта, ни вышедших из повиновения дементоров, ни сумасшедшей Амбридж на пятом курсе не ожидалось.

И этим тихим вечером Гарри впервые за долгое время полноценно отдохнул душой. Он уже и не помнил, когда в последний раз выдавались столь беззаботные моменты. Постоянно, как назло, находились какие-то проблемы, вопросы, мелкие неприятности. Когда в последний раз они вот так вот просто сидели на берегу, весело общаясь практически ни о чём? Это было давно.

Гарри и Гермиона вошли в Большой зал и направились к своему столу. И сразу же начались не то чтобы неприятности, просто досадные недоразумения. Не успели молодые люди сесть за стол, как Гермиона поймала на себе полный удивлённого недоумения взгляд Парвати:

— Гермиона, ты всё ещё с ним общаешься? Как так можно?!

— Вот, Гарри, представляешь: и так всё утро! — закатила глаза она.

— Мда... — почесал затылок Гарри. — Парвати, слушай, что бы там не вопил вчера Рон, — он посмотрел на насупленного друга, который уныло ковырялся в тарелке на другом конце стола. Видимо, сегодня его предала не только выдержка, но и аппетит. — Так вот, что бы он там не вопил, говорю тебе совершенно серьёзно: вчера в том чулане мы с Гермионой не целовались, как он подумал. Мы всего лишь тихо и спокойно, в стороне от лишних ушей, обсуждали как бы так подобраться к тому Пожирателю, который ходил под личиной Грюма и обезвредить его. Обезвредить так, чтобы он до последнего момента ничего не заподозрил.

Гарри окинул взглядом своих соседей, которые слушали его с нескрываемым интересом. Ещё бы! Информации о вчерашнем происшествии любопытным школьникам перепало оскорбительно мало. К Дамблдору и Министерству не подберёшься, а Поттер, гад такой, слал всех лесом, совершенно не желая колоться.

— Ну и как многие вчера заметили, Грюма вырубил не я, а Гермиона, — Гарри улыбнулся подруге и перевёл взгляд на Парвати: — Так что, вопреки всем слухам, никто никому вчера не изменил.

— К чёрту эти бабские заморочки! — выкрикнул Симус. — Лучше расскажи, как выловил Реддла.

— К чёрту Реддла! — отмахнулась Парвати. — Ты зачем Лаванду обидел?

Гарри удивлённо покрутил головой, но той за столом не было. Ах, да, он же обещал ей разговор наедине, а сам в наглую провалялся весь день у озера.

— Отлично, теперь из меня сделают ещё и разбивателя женских сердец, — тихо вздохнул Гарри. — Никого я не обижал, просто весь день был сильно занят. Как ушёл из школы после обеда, так сейчас только и вернулся.

Все последующие вопросы Гарри нагло проигнорировал, разве что посылая всех особо докучливых лично к Фаджу. Всё-таки знакомство с министром имеет свои плюсы: всегда можно состроить загадочную физиономию и сослаться на него. Народ поверит. Народ всегда всему верит.

* * *

 

— А я уж было подумал, Дамблдор наконец-то махнул на меня рукой. С Реддлом-то, вроде как, уже покончено, — рассуждал Гарри, поднимаясь на этаж к кабинету директора.

Сразу же после ужина, когда Гарри и Гермиона поднимались к себе в башню, их выловил один из домовиков Хогвартса, который и передал Поттеру записку от Дамблдора. В этой записке директор сообщал пароль и выражал надежду на скорую, прямо-таки сиюминутную встречу.

— Это ещё надвое сказано, — вздохнула Гермиона. — Ты же помнишь, как Фадж отрицал его возрождение? Мог и тут горячку спороть.

— Мог, но тогда бы возмутился Дамблдор. Уж как бы я к нему не относился, ни возрождение Волдеморта, ни промахи Министерства он скрывать не станет. Хотя, если честно, я всё-таки не могу понять: какой был смысл выносить уничтожение Реддла на всеобщее обозрение? Нет, они, конечно, молодцы, что рассказали, но каковы их мотивы? Ведь все и так были уверены, что он погиб тринадцать лет назад. Зачем лишний раз будоражить народ?

— Фадж захотел набить себе побольше рейтинга? — предположила Гермиона. — Либо профессор Дамблдор настоял на этом. Других вариантов я пока не вижу.

Друзья сообщили пароль каменной горгулье и поднялись в кабинет директора Хогвартса. Тот был всё таким же, каким его помнил Гарри. Разве что некоторые хрупкие безделушки, расставленные по полкам, были целы и невредимы. Ну ещё бы, пришествие бешеного гриффиндорца, разбившего всё, что можно разбить, и разломавшего всё, что можно разломать, ожидалось не менее чем через год. Да и то, по всей видимости, не в этой истории.

— Добрый вечер, профессор Дамблдор. Вы хотели меня видеть?

— Здравствуй, Гарри, заходи, садись... — тут директор заметил замершую в дверях Гермиону. — А, и мисс Грейнджер с тобой? — он несколько помедлил, явно над чем-то размышляя, но всё же кивнул и указал на небольшой круглый столик с четырьмя креслами у дальнего окна кабинета: — Ну что же, присаживайтесь вон туда. Разговор будет долгим и, чего скрывать, трудным.

Сейчас перед Гарри и Гермионой стоял не добрый дедушка — директор Хогвартса, и даже не пожилой матёрый маг — победитель Гринденвальда, а уставший от всего, в том числе и от жизни, древний старик. Сейчас глаза Дамблдора не сверкали лукавым весельем, как бывало всегда при общении с учениками, а на его лице, казалось, нестираемой печатью отложились все прожитые годы.

Дамблдор собственноручно достал из серванта чайный набор, вскипятил воду и занялся заваркой. Казалось, он хотел как можно дальше оттянуть этот разговор. Странно, для Дамблдора это было отнюдь не характерно.

— Так о чём вы хотели со мной поговорить? — всё же поинтересовался Гарри, когда директор поставил перед ними исходящие ароматным паром чашечки.

— О прошлом, настоящем и будущем, — грустно улыбнулся он, устраиваясь напротив. — Но сначала я был бы совсем не против узнать, как вы распознали Крауча под личиной Аластора.

— О, это было не трудно, — улыбнулся Гарри с некоторым недоумением в душе. — У меня была созданная Мародёрами карта Хогвартса, на которой отображаются все люди в замке. Так вот, в один момент мы заметили, что Грюм безвылазно торчит у себя в комнате, а там, где мы видели Грюма вживую, на карте отображался Барти Крауч. Поначалу мы ничего не поняли, но после тех эпизодов, что я увидел в вашем Омуте Памяти, сложить два и два оказалось совсем просто.

Дамблдор порылся в ящике своего стола и выложил на стол ту самую карту.

— Интересная вещь, — улыбнулся он, проводя рукой по старому пергаменту. — Боюсь, когда я попытался её активировать, она несколько раз весьма непристойно меня оскорбила. Да, узнаю специфическое чувство юмора Джеймса и его друзей.

Гарри кивнул с некоторым смущением на лице и показал, как надо открывать карту. По пергаменту расползлись чернильные дорожки, обрисовывая план школы. Точки, обозначающие бродящих по коридорам магов, так же не заставили себя ждать.

— Вы молодцы, — кивнул Дамблдор. — Когда мы нашли Аластора, он был совсем плох. Сейчас он проходит лечение в клинике Святого Мунго.

— Рад, что всё благополучно закончилось.

Дамблдор кивнул и некоторое время задумчиво смотрел в окно. Молодые люди молчали.

— Собственно, почему я вас позвал. Я бы хотел рассказать вам, чем закончилось пленение Тома Реддла. Что мы узнали и чего добились... После того, как ты вчера ушёл отдыхать после третьего тура, Крауча и Петтигрю отправили в аврорат на допрос, а Реддла сразу же доставили в Отдел Тайн. Он понял, что ничем хорошим ему это не грозит и попытался было выскользнуть из тела гомункула в виде духа, но лучшие из невыразимцев и целителей Мунго помешали ему сделать это. Они продолжают держать его на этом свете и до сих пор.

Гарри показалось, будто его ударили по голове:

— Так он всё ещё жив?!

— Да, пока он жив. Мы сообщили о его смерти только по соображениям безопасности, но я забегаю вперёд... Так вот, пока срочно вызванные маги поддерживали в нём жизнь, мы, не откладывая, напоили его Сывороткой правды. Магия зелий вообще считается весьма сложной в преодолении, а противостоять Веритасеруму... такого ещё не было. Не смог это сделать и Том. За два часа допроса мы узнали многое, очень многое. В том числе и о способе, что позволил ему выжить после того инцидента тринадцать лет назад.

Дамблдор ещё немного помолчал, обновляя чай в чашечках, и продолжил:

— Он пошёл по пути создания хоркруксов. Они не дают истинного бессмертия, но гарантируют выживание в случае внезапной смерти. Хоркруксы — это, своего рода, якоря, удерживающие душу мага в этом мире. Независимо от того, жив тот или мёртв. Они представляют собой кусочки души мага, запертые в каких-либо предметах.

— То есть он разделил свою душу?! — ужаснулась Гермиона, прижав ладонь ко рту. — Он что, сумасшедший?

— Он жаждет бессмертия, мисс Грейнджер, — развёл руками Дамблдор. — И не остановится ни перед чем.

— Но ведь душа — это главное, что есть в человеке! И если её разделить... — она впечатлённо покачала головой, — даже не берусь предположить, какие нарушения и деградации последуют за этим. И сколько же он их создал?

Гарри совсем не разбирался в столь тонких материях, но всецело верил подруге. Раз она говорит, что Волдеморт — жалкий кусок, значит, так оно и есть.

— С течением своей жизни Том Реддл абсолютно сознательно разделил свою душу на семь частей, — печально вздохнул Дамблдор, — и создал шесть хоркруксов.

— Но, я так понимаю, раз его допросили, то вы уже знаете про них всё? — с некоторым напряжением в голосе, поинтересовался Гарри. — Что с ними, они уничтожены?

— Да, конечно, именно этим мы и занимались всю прошлую ночь и сегодняшний день. Я, пара невыразимцев, два целителя, три высококлассных взломщика проклятий да пятёрка лучших авроров из бывших учеников Грюма. Мы занимались, так сказать, полевыми изысканиями, а Амелия и Корнелиус озаботились правовым обоснованием изъятия последнего: один из хоркруксов был спрятан в Гриннготтсе.

Гарри припомнил суровых гоблинов, которые без малейших колебаний пообрывают руки и ноги каждому позарившемуся на имущество их клиентов, и впечатлённо покачал головой:

— И как?

— Учитывая, что хоркрукс находился в личном хранилище Беллатрикс Лестранж, в девичестве — Блэк, достать его оказалось сравнительно просто. Задним числом её признали недееспособной вследствие глубочайших психических отклонений и передали под опеку спешно реабилитированному Сириусу. Тот и провёл нас к хранилищу. Кстати, у него же в родовом доме мы нашли и ещё один хоркрукс. Как оказалось, его брат — Регулус — не пожелал служить расколовшему свою душу магу и в своё время выкрал один из хоркруксов. Правда, сразу же после этого он трагически погиб, так и не успев разрушить свою добычу.

— Что с остальными?

— Они не доставили проблем. Всего мы нашли и уничтожили четыре. Ещё два уничтожил ты сам.

Гарри открыл было рот, но потом до него дошло. Молодой Реддл и заживо сгорающая от одного только его прикосновения Нагайна.

— Дневник и змея?

— Именно, Гарри, — кивнул Дамблдор. — Уж не знаю, что заставило его поместить частичку своей души в смертное существо, но это действительно так.

— Профессор Дамблдор, — подала голос Гермиона, — если все хоркруксы уничтожены, почему тогда его всё ещё удерживают в том теле?

Директор вздрогнул и несколько сгорбился, продолжая бессмысленно помешивать маленькой серебряной ложечкой давно остывший чай. Взгляд его глаз был снова направлен куда-то в окно, в сторону окрашенных закатным солнцем древесных крон Запретного леса.

— Видимо, за всем этим кроется что-то ещё, — пробормотала Гермиона, задумчиво постукивая кончиками пальцев по столу. — Хоркрусы, частички души. Нагайна... Нагайна... Квиррел! Боль от прикосновений, огонь. Боль от взглядов, видения... — она замерла с открытым ртом и медленно перевела взгляд на друга: — Отметит его как равного себе!

Гарри на пару с Дамблдором синхронно вздрогнули и посмотрели на Гермиону. На той буквально не было лица: она сильно, до белизны, побледнела и чуть ли не до крови закусила нижнюю губу. Гермиона вскочила с кресла и, не в силах спокойно усидеть на месте, принялась нарезать круги по кабинету Дамблдора. Через минуту она наконец-то остановилась напротив Гарри и пристально посмотрела ему в глаза:

— Отметит его как равного себе, — прошептала она. — Когда ты смотришь на Волдеморта, твой шрам взрывается болью. Когда ты касаешься любого живого существа, несущего в себе часть его души, оно сгорает. Ты можешь видеть его глазами и глазами его змеи, он может насылать на тебя видения. Вы связаны! И связь эта — хоркрукс! — она буквально рухнула в кресло и с ощутимой болью в голосе простонала: — Тогда, в октябре восемьдесят первого, Волдеморт оставил тебе не только шрам, но ещё и, — она закрыла лицо подрагивающими руками и еле слышно закончила, — ещё и частицу своей души.

В этот момент, Гарри почувствовал себя так, будто кто-то со всей дури ударил его лицом об стол. Ударил раз, другой, а потом ещё и ещё. Осознание слов подруги доходило медленно, но вместе с этим пришла и какая-то болезненная уверенность — она права. Она совершенно права. Иначе как хоркруксом все эти странности не объяснить.

На долгое время в кабинете директора Хогвартса воцарилась тяжёлая, гнетущая тишина. Лишь курлыкал о чём-то своём юный Фоукс на жёрдочке, да тихо всхлипывала сгорбившаяся в своём кресле Гермиона. Немного отойдя от своих переживаний, Гарри устроился на подлокотнике её кресла и прижал подругу к себе. Та вцепилась в него, как утопающая в спасательный круг, уткнувшись носом куда-то ему в грудь. Гарри погладил её по голове и посмотрел на Дамблдора:

— Я так понимаю, именно поэтому вы назвали разговор трудным?

— Да, Гарри, — скорбно кивнул он, в первый раз за весь вечер прямо посмотрев ему в глаза. — Мисс Грейнджер всё поняла правильно. Реддл не планировал создавать новый хоркрукс, это получилось у него случайно. Он сам пока об этом не догадывается, и, будем надеяться, уже не успеет этого сделать.

— И как мы извлечём его из меня?

Дамблдор снова опустил глаза, и Гарри предельно ясно понял — дело дрянь. Он уже не выйдет живым из этого кабинета, и это в лучшем случае. В худшем же: гарантированно лишить человека души могут только дементоры. Попадаться им на уста не хотелось категорически.

— К сожалению, все мои поиски решения не принесли ни малейших результатов. Хоркрукс можно уничтожить, лишь уничтожив его носитель. Других способов нет. Пойми, Гарри, — говорил Дамблдор, как будто постарев ещё на десяток лет, — у нас практически нет времени, ибо искусство целителей и невыразимцев не бесконечно. Они уже сейчас, в любой момент могут упустить контроль над Реддлом. И куда, как ты думаешь, ринется его дух, обнаружив, что из всех его якорей остался только один? Ты сильный маг, Гарри. В будущем ты стал бы равен по силе Реддлу. И если он захватит над тобой контроль и поглотит твою сущность своей, ваши магические потенциалы сольются воедино. И тогда Том станет действительно непобедим. Будет много, слишком много жертв. Я не могу этого допустить. Пойми меня, Гарри.

Гарри попытался было вскочить на ноги, достать палочку, в общем, сделать хоть что-то, но обнаружил, что тело его не слушается. Рядом похожие затруднения испытывала и Гермиона. Дамблдор, решив не осложнять, попросту лишил их возможности двигаться, оставив свободными только головы.

— Я так понимаю, моё время истекло? — безнадёжно спросил Поттер.

— Да, к сожалению, это так. Я не прошу простить меня. Мне нет прощения. Я прошу понять. Ради жизни детей в этой школе, ради жизни их родителей...

— Ради них я должен умереть, — медленно продолжил Гарри.

— Не надо, профессор! — закричала Гермиона. — Зачем же так?! Мы найдём выход!

— У нас нет времени, мы не можем так рисковать, — покачал головой старый маг, поднимая волшебную палочку. По его морщинистым щекам текли слёзы. — Приготовься, Гарри.

Гарри посмотрел на Дамблдора. На одного из тех двоих, чьё незримое присутствие ощущалось в каждый момент его недолгой жизни. И сейчас один из них собирался убить Поттера, чтобы иметь возможность уничтожить и второго. Как будто со смертью Волдеморта что-то изменится...

Умирать не хотелось. До дрожи в ногах, до волчьего воя — умирать не хотелось совершенно.

Гарри опустил голову и посмотрел на Гермиону. Лучшая подруга, единственный по-настоящему близкий ему человек. Не хотелось бы, чтобы она видела его смерть. Но та ни на секунду не сводила с него взгляда своих мокрых от слёз глаз. Он улыбнулся и покачал головой:

— Не надо, не смотри. Тебе не стоит этого видеть.

— Гарри, я...

— Авада...

— Гермиона, прошу тебя, закрой глаза.

— Кедавра!

— Нет, Гарри! Нет! Нет! Гарри, нет!!!

Мир вокруг померк...

Умирать не хотелось совершенно...

* * *

 

Вокзал Кингс-Кросс. Платформа под номером девять и три четверти. Белый мрамор стен и арок, белый гранит пола. Мерцающий воздух и густой белый туман, скрывающий противоположную стену и уходящие куда-то вдаль железнодорожные пути.

Гарри недоумённо похлопал глазами и повертел головой. Платформа была совершенно пустынной, лишь только какой-то свёрток лежал у него под ногами. Гарри наклонился, осторожно развернул его и с негромким, полным отвращения возгласом отшатнулся: из свёртка на него смотрела отвратительная физиономия Волдеморта. Смотрела и молча лупала красными глазами. Гарри выпрямился, злорадно ухмыльнулся и, точно как заправский футболист, хорошим ударом ноги отправил Волдеморта куда-то в сторону путей. Тот гнусаво взвыл и растворился в тумане.

— И куда же меня занесло? — пробормотал Гарри, медленно шагая по платформе, только лишь самыми кончиками пальцев касаясь гладкой мраморной стены.

Итак, его убили. По мнению Гарри, вполне закономерный исход всех его мытарств на ниве борьбы с Волдемортом. Закономерный, но более приятным от этого не становящимся. И убил его Дамблдор. Какая ирония...

— И что? Это и есть загробный мир? — вопросил в никуда Гарри и громко крикнул: — Хей, люди! Есть здесь кто-нибудь?!

Его крик всего лишь только раз отразился от каменной стены и пропал, поглощённый плотным туманом. Гарри медленно дошёл до конца платформы и попытался заглянуть в сторону тоннеля, куда уходили пути. Ничего. Один только белый туман, плавно скрывающий стальные нити рельс.

— Если это и есть новое приключение, то оно определённо слишком скучное, — пробормотал Гарри, припоминая слова своего убийцы, сказанные четыре года назад. — Ну или мой разум никак нельзя назвать высокоорганизованным, — невесело хмыкнул он, разворачиваясь на каблуках.

Да, собственная смерть расстраивала Гарри, но, на самом деле, не так, чтобы сильно. Он гораздо больше переживал за Гермиону. Она видела его смерть. Мало того, он умер прямо в её объятиях. Глаза в глаза. Гарри по своему опыту знал, как сильно это сотрясает душевное равновесие. А уж если учесть всё, что творилось с Гермионой в последние дни... Девчонку реально было жалко!

— Ничего, — вздохнул Гарри, усаживаясь на пол спиной к стене, — Гермиона сильная. Она справится. Будет сложно, будет много слёз и истерик, но она справится...

Гарри запрокинул голову и прикрыл глаза. Вокруг царила неестественная в своей абсолютности тишина. В голове лениво ворочались самые разные мысли. Как ни странно, он не был зол ни на Волдеморта, что одарил его частью своей души, ни на Дамблдора, что убил его, пытаясь эту часть уничтожить. Ему, по большому счёту, было всё равно. Дамблдор, Волдеморт — он просто оказался между двумя жерновами, и не было ничего удивительного в том, что они его наконец-то перемололи.

Умирать не хотелось. Но куда деваться раз уж такое произошло? Гарри просто сидел на полу потусторонней версии платформы под номером девять и три четверти. Он не знал: то ли это его вариант “того света”, то ли просто “прихожая” к нему. Во всяком случае, ничего особенного он не чувствовал. Ему не хотелось ни есть, ни пить. Он был одет в свою стандартную школьную мантию — как раз в ту, в которой его убили. Даже волшебная палочка привычно нашлась в правом кармане. Всё как в жизни. Даже странно. Гарри не знал, сколько времени он так просидел. Время вообще не ощущалось. Всё вокруг было абсолютно статично. Ничего не менялось, не исчезало и не появлялось.

Гарри глубоко вздохнул, чувствуя, как уходит из тела напряжение и расслабился. Убаюканный окружающей тишиной и спокойствием, он засыпал...

* * *

 

— Что за чёрт?

Гарри сонно заворочался, недовольно скривился и открыл глаза. Вокруг царили полная тьма, абсолютная тишина и лютый холод.

— Мать же ж вашу! Где это я?! — ошарашенно пробормотал он, чувствуя, как сонная одурь стремительно испаряется в неизвестном направлении.

Гарри попытался было подняться, но руки упёрлись в мягкие стены, а голова ударилась о столь же мягкий потолок. Он лихорадочно обшарил всё доступное пространство и обнаружил, что лежит в низком, узком ящике с мягкой тканевой обивкой. И ящик этот подозрительно напоминал...

— Похоронили меня, что ли? — панической волной прокатилась в голове страшная мысль.

От былого спокойствия, приобретённого им на потусторонней платформе, не осталось и следа. Разум начал захватывать нарождающийся страх.

Гарри саданул несколько раз по потолку и проорал:

— Эй, выпустите меня! Я здесь, внутри! Есть кто снаружи?!

В ответ — тишина. Он покричал ещё, постучал в стены. Никакой реакции.

Гарри закрыл глаза и попытался хоть немного успокоиться. Слава богам, чем-чем, а клаустрофобией он не страдал никогда. Воздуха, вроде, пока хватало. Удушья, во всяком случае, не чувствовалось, а ведь неизвестно сколько уже времени он здесь находится.

— Так, Поттер, успокойся, — Гарри несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки. — Рассудим логически: тебя убил Дамблдор, ты оказался чёрт знает где на какой-то туманной платформе, там ты уснул и... и сейчас проснулся в холодном мягком ящике, без каких-либо перспектив выбраться из него самостоятельно.

Он вдруг настороженно замер и обречённо выдохнул. Кажется, на счёт воздуха он погорячился — дыхание никак не желало успокаиваться, а голова начала еле заметно кружиться. Кажется, его трепыхания израсходовали почти весь доступный ему кислород.

Гарри ощупал всё вокруг в поисках волшебной палочки. Её не было. Оно и верно — зачем она мертвецу? Тогда он основательно упёрся руками и коленями в крышку и надавил что было силы. Надавил до боли в мышцах, до максимального напряжения в связках. Крышка потрескивала, но не сдвинулась ни на миллиметр.

— Вот ублюдки, сволочи, дегенераты! — с чувством выругался он. — Не могли живого от мёртвого отличить! — Гарри потрепыхался ещё немного и, почувствовав уже реальную нехватку воздуха, зло, с некоторой долей истеричности в голосе рассмеялся: — Пережить Аваду Волдеморта! Пережить Аваду Дамблдора! И подохнуть от удушья в собственном гробу! Боже, какая ирония...

Через несколько минут Гарри уже бросил все свои бесплодные попытки выбраться и только лишь лежал, пытаясь усмирить дыхание. Но толку-то? Голова уже кружилась, тяжёлыми волнами накатывала сонливость. Гарри закрыл глаза и от полной безысходности покорно отдался во власть этого сладкого прибоя...

* * *

 

Гарри и Гермиона лежали в одном из самых укромных уголков на берегу Чёрного озера. Её голова лежала у него на плече, а он расслабленно перебирал её густые каштановые волосы и щурился на вечернее солнце, пробивавшееся сквозь листву плакучих ив.

— Волдеморт мёртв, — с непередаваемым удовольствием произнёс Гарри. — Может, хоть сейчас заживу спокойно?

— Кто знает? — Гермиона в задумчивости выводила пальцем какие-то знаки на груди Гарри. — Если так, чем займёшься? Помнится, дальше, чем на пару лет ты никогда не загадывал.

— Да как-то не верилось, что смогу пережить такого монстра, — вздохнул он и улыбнулся, покрепче прижав к себе подругу. — Ну а чем займусь? Не знаю. Хотел в аврорат — перегорело. Думал о квиддиче — как основная профессия тоже как-то не прельщает. Хочется заняться чем-нибудь типа артефакторики. Стать этаким инженером от мира магии. Насколько я знаю, среди Поттеров всегда было много артефакторов.

Гермиона прыснула со смеху, но, посмотрев на недовольную физиономию друга, попыталась убрать улыбку с лица и успокаивающе похлопала его по груди:

— Ладно, ладно, инженер ты наш, не обижайся. Мозги у тебя имеются, вот только лени бы поменьше, да старания побольше. Во всяком случае всё в твоих руках.

Гарри моментально оттаял и довольно зажмурился:

— Сейчас в моих руках только ты, — он провёл рукой по её щеке и посмотрел в глаза.

Был ли он влюблён в неё? Нет. Любил ли её? Определённо да. Возможно, любил не как избранную девушку, свою будущую супругу, но как самого близкого человека. И если Гермионе, дабы отвлечься от всех невзгод и треволнений прошедших дней, требовалось немного человеческого тепла и хороших эмоций, то кто он такой, чтобы отказывать ей в этом? Тем более такая терапия была не лишней и ему. И, что самое главное, она чрезвычайно нравилась им обоим.

— Но в целом ты, разумеется, права, — счастливо улыбнулся Гарри, обнимая раскрасневшуюся Гермиону. — Мы живы, мы здоровы, и наше будущее действительно находится только в наших руках. И это меня безумно радует!

Вокзал Кингс-Кросс. Платформа под номером девять и три четверти. Белый мрамор стен и арок, белый гранит пола. Мерцающий воздух и густой белый туман, скрывающий противоположную стену и уходящие куда-то вдаль железнодорожные пути. Вот только сейчас на этих путях стоит такой же белоснежный поезд “Хогвартс Экспресс”.

Гарри угрюмо вздохнул, понимая, что вот это и есть конец его пути. Он не понимал, как умудрился выжить после Авады Дамблдора, но смерть от удушья в собственном гробу явно стала окончательной. Выходит, эта платформа всего лишь прихожая к... к чему бы то ни было. Дальше его повезёт этот поезд. Поезд-на-тот-свет, как прозвал его Гарри.

Туман же вокруг словно бы начал сгущаться. Минута, другая, и вот уже вокруг не видно ничего, кроме белого, как снег, вагона. Гарри ещё раз скорбно вздохнул и взялся за поручень. Смирившись с неминуемой смертью от удушья, он точно так же смирился и сейчас. Выхода с платформы нет, а если даже и получится как-нибудь выбраться, то он снова окажется в гробу и снова умрёт от нехватки воздуха. Отвратительная перспектива. Если смерть от Авады была быстрой, безболезненной и незаметной, то смерть от удушья... В общем, повторять такой опыт не было ни малейшего желания.

Гарри поднялся в вагон и зашёл в первое купе. Устроился на сидении и меланхолично уставился в окно. Его снова охватило абсолютное спокойствие и равнодушное ожидание.

Поезд дёрнулся, звеня сцепками, и тронулся с места, плавно набирая ход. Через минуту белый туман за окном начал тускнеть и плавно перетёк в чернильную тьму.

Долгое время ничего не происходило. За окном всё так же царила тьма, а стук колёс, с которым поезд отошёл от платформы куда-то исчез. Было совершенно непонятно: движется ли поезд или стоит. Гарри откинулся на мягкую спинку сидения и только собрался прикрыть глаза, как вдруг в нём начали просыпаться эмоции. Целый коктейль эмоций.

Чем дальше поезд отдалялся от туманной платформы, тем слабее становились сковывавшие его равнодушие и апатия. Из слабого язычка пламени недовольства возродился всепоглощающий пожар ярости. Он был зол на Волдеморта, который посмел осквернить его душу куском своей. Он был зол на Дамблдора, который выбрал самый быстрый и лёгкий путь решения его, Поттера, проблемы.

Затем он вспомнил о Гермионе и два старых махинатора оказались забыты напрочь. Гермиона! Да она же, наверное, сейчас в буквальном смысле сходит с ума! Он здесь, прохлаждается в своей посмертной жизни в этом поезде, а она осталась там, в этом чёртовом Хогвартсе, совсем одна! Что с ней будет?! Как она переживёт его смерть?! И, чёрт возьми, что с ней сделает Дамблдор?! Рецепт бессмертия Волдеморта — это не та информация, которую опытный маг и политик доверит простой школьнице. Да он, наверное, уже стёр ей память! Надо возвращаться! Гарри вскочил и, почти не соображая что творит, выбежал в тамбур, распахнул дверь вагона и выпрыгнул прочь из поезда прямо в окружающую состав тьму.

Гарри падал. Сначала, когда ещё виднелся удаляющийся где-то там наверху поезд, он ощущал чувство свободного падения. Но как только состав пропал из виду, Гарри оказался в абсолютной тьме. Казалось будто он навеки завис здесь, в абсолютно статичной тишине и безмолвии. Спустя какое-то время пришла мысль, что этот прыжок возможно самая глупая вещь из всех, которые он только делал в своей жизни. Следом за этой мыслью поднял голову страх.

Страх начал захватывать его душу, но в этот момент в окружающей Поттера тьме что-то поменялось. Она начала светлеть. Сначала всё вокруг стало серым. Потом белым и светящимся. Свет становился всё ярче и ярче, он обжигал глаза и лицо, проникая сквозь невольно закрытые веки. Внезапно под ним словно бы вспыхнула сверхновая. Ярчайшая вспышка поглотила Поттера и развеяла в пыль. Гарри чувствовал, как его куда-то несёт, но ничего не видел. Вокруг снова царила тьма.

* * *

 

Гарри открыл глаза и изумлённо огляделся. После побега с Поезда-на-тот-свет он ожидал увидеть что угодно, но никак не общественный туалет. Причём всё вокруг было каким-то очень уж странным: однотонным и словно бы призрачным.

Мир вокруг окрасился во все оттенки серого. Серые стены, украшенные серыми картинами пасторальных пейзажей. Серый пол, где тёмно-серые плитки перемежались светло-серыми. Газовые лампы, закреплённые на стенах, излучали грязно-белый свет, а тени казались пятнами старой пыли.

Он стоял посреди довольно просторного помещения, по одной стене которого располагались умывальники и висело огромное зеркало, а по другой выстроились туалетные кабинки. Гарри подошёл к зеркалу и взглянул в него, но увидел только лишь противоположную стену. Он не отражался!

Какие-то смутные догадки зашевелились на самом краю сознания. Поттер осмотрел себя: всё было в порядке. Он в своей школьной мантии, с красно-золотым гербом Гриффиндора, да и кожа рук была нормального здорового цвета. Вот только он не отражался в зеркале, а всё вокруг было таким же серым как и...

Гарри фыркнул раз, другой, а потом, не в силах удержаться, истерически расхохотался. Он стал привидением! Он всё смеялся и смеялся, до тех пор, пока ноги не подкосились, и Гарри не рухнул на колени. Он не почувствовал боли, что рассмешило его ещё сильнее. Он уже завалился на бок и перевернулся на спину, но всё так же хохотал, не замечая льющихся из глаз слез.

Постепенно хохот стих, но слёзы остались. Гарри лежал на полу и уже беззвучно рыдал, оплакивая и свою жизнь, и свою неудавшуюся смерть. Спазмы мешали нормально дышать, но никакого дискомфорта он не чувствовал — он уже мёртв и дышит только лишь по привычке.

Спустя десять минут Гарри просто лежал на полу, смотря невидящим взглядом куда-то в серый потолок и отходя от внезапной истерики. Ещё через некоторое время его дыхание выровнялось, а мозг — или что там вместо него у приведений? — начал потихоньку соображать.

Вскоре Гарри поднялся на ноги, осмотрелся ещё раз и расстроенно фыркнул:

— Похоже у Плаксы Миртл появился коллега. Поздравляю тебя, Поттер, ты стал вторым в Британии туалетным приведением! И даже успел хорошенько поистерить, она точно будет счастлива такому соседу. Вот уж свезло, так свезло!

— Гарри? Что...

Вслед за этим сдавленным вскриком, из самой дальней туалетной кабинки раздался приглушенный стон, шорох и звук падения. Гарри скорбно вздохнул — туалет, ко всему прочему, оказался женским — и пошёл посмотреть кого именно из учениц он уже умудрился напугать.

Хотел было постучать в дверь кабинки, но рука, не ощутив никакого сопротивления, прошла её насквозь. Гарри выругался сквозь зубы, сообразив, что он теперь никак не может влиять на материальный мир. И это было чертовки непривычно. Следом пришла мысль, что и пола он не чувствует, и как только она прочно утвердилась в его голове, Гарри провалился в пол чуть ли не по пояс.

— Похоже, это будет не так-то просто...

Но, вопреки подспудным опасениям Поттера, всё в кои-то веки оказалось очень просто. Достаточно было лишь чётко осознавать, что именно хочешь сделать и где оказаться, и можно было передвигаться в любых направлениях — было бы желание. И оно у Гарри было. Так что уже через пару секунд без всяких усилий он воспарил над полом.

— Эй, там, в кабинке, с тобой всё в порядке?

Ответом ему была лишь тишина. Он подождал минуту, две. Все его обращения к человеку за дверцей уходили как в пустоту.

— Кто бы там ни был, я сейчас войду!

Не дождавшись никакой реакции, Гарри плюнул на всё и прошёл сквозь дверь. В кабинке было пусто. Он озадаченно покрутил головой и пролетел вдоль всех кабинок. В туалете никого не было. Вернувшись в центр туалетной комнаты, Поттер озадаченно пожал плечами и взлохматил волосы:

— Интересно, бывают ли у приведений галлюцинации?

Гарри вздохнул и только было собрался покинуть туалетную комнату и пройтись по замку в поисках Гермионы, как вдруг стон раздался вновь. Шорох, ещё один, и дверь той самой дальней туалетной кабинки медленно распахнулась.

— Гарри?! Ты?! — этот голос он бы узнал и из тысячи. Гермиона.

Да, именно о ней он думал во время того безумного прыжка из поезда в неизвестность. И не было ничего удивительного в том, что, став приведением, Гарри оказался неподалёку от неё.

— Это я. Где ты? Я тебя не вижу, — тем временем растерянно отозвался Поттер.

Раздался судорожный вздох, и из воздуха появилась голова. Вслед за головой появилось и остальное тело. Гермиона уронила мантию невидимку на пол и скованной, деревянной походкой подошла к другу.

Она медленно подняла дрожащую руку и осторожно попыталась прикоснуться к его лицу. Как только кончики её пальцев чуть вошли в его лицо, она со всхлипом отдёрнула кисть, как от огня.

— Боже, Гарри, что с тобой случилось?!

— То же самое могу спросить и у тебя, — шокировано сглотнул он.

Та девушка, что сейчас стояла перед ним, была мало похожа на прежнюю пышущую здоровьем, красотой и энергией Гермиону Грейнджер. Сейчас перед ним стояла сильно похудевшая... нет, даже не похудевшая, а отощавшая как узница какого-нибудь концлагеря девушка. Волосы нечёсаны и спутаны, под глазами темнели синяки, а сами глаза... В казавшихся необычайно огромными на измождённом лице глазах плескались мучительная боль, безысходность и страх.

— Что же с тобой случилось? — по его щеке скатилась слезинка сострадания.

Гермиона ничего не ответила. Она лишь пошатнулась, словно от слабости, оперлась на раковину и продолжала жадно всматриваться в его призрачное лицо. Спустя минуту часики на её руке тихо пискнули, и она очнулась. Гермиона достала из кармана три флакона с зельями и выпила их. Подняла с пола мантию невидимку.

— Что за зелья?

— Успокоительное, энергетик и эликсир ясного разума. Четыре утра, нам пора.

— Пора куда? Что вообще происходит?

Гермиона накинула мантию на плечи и повернулась к другу:

— Мы в Министерстве, в женском туалете у малого зала собраний. Сейчас мы с тобой спустимся в Отдел Тайн и попробуем снова выкрасть тот хроноворот. Если кого встретим, попробуй отвлечь внимание на себя, хорошо? — Гарри кивнул, и она продолжила: — Ты можешь видеть сквозь мантию? Нет? Что же, тогда иди вперёд, а я за тобой.

— Гермиона, это опасная затея. Если тебя поймают, то посадят Азакабан, — осторожно сказал Гарри. — Ты понимаешь это?

— Понимаю, — кивнула она, — но это единственный адекватный способ исправить всё и вернуть тебя к жизни. И чёртов Азакабан не заставит меня отступиться!

Гарри смотрел на неё и понимал: она действительно не бросит эту затею и доведёт дело до конца, но если их поймают... Он не хотел даже думать об этом. Лучше бы до такого не доводить.

Приведение и девушка под мантией невидимкой осторожно выбрались в пустой коридор. Гарри быстро мотанулся туда-обратно и прошептал:

— Путь чист. Давай бегом!

Пока Гермиона ждала лифт, он так же быстро слетал вверх, вниз, проверив лифты и коридоры на тех этажах, которые следовало проехать и тот, на котором располагался Отдел Тайн. К его удивлению, он так никого и не увидел. Даже дежурная охрана не выглядывала из своих каморок. Так что путь до заветной двери в круглую комнату со множеством дверей они проделали спокойно и без происшествий.

— Мне нужна комната времени! — без тени сомнения скомандовала Гермиона.

Комната раскрутилась, остановилась и гостеприимно распахнула одну из дверей.

— Неужели хоть что-то будет просто, — облегчённо выдохнул Гарри, проскальзывая внутрь.

— Не дели шкуру неубитого дракона, — сумрачно отозвалась Гермиона, ступая следом.

— Кто здесь?! Стоять! — от внезапно раздавшегося приказа замерли и Гарри, и Гермиона под мантией.

Поттер огляделся и заметил человека в плаще с глубоким капюшоном, что сидел за одним из столов. Перед ним лежали пара хроноворотов, толстый журнал и тяжёлый бронзовый письменный прибор. В его руке была волшебная палочка, и палочка эта указывала прямиком на Гарри.

— Это я, Гарри Поттер, — он немного приподнялся и проскользил над полом в сторону Невыразимца, в попытке отвлечь его внимание от того места, где стояла Гермиона. — Как вы видите, я стал приведением и сейчас хочу войти в Арку Смерти.

Невыразимец опустил палочку, чуть расслабился и вышел из-за своего стола.

— Интересно. Я слышал о вашей трагической кончине, мистер Поттер. И зачем вам Арка Смерти?

— А вы пробовали быть приведением? — со вздохом переспросил Гарри. — Это невыносимо. Я слышал об этой Арке и, куда бы она ни вела, хочу попробовать войти в неё. Может, это и есть прямая дорога на тот свет?

— Это от кого вы слышали?

— От Дамблдора, естественно, — пожал плечами Гарри.

В этот момент послышался глухой стук и Невыразимец, невнятно вякнув, завалился на пол. Позади него маячила рука Гермионы с письменным прибором в руках.

— Ступефай! Инкарцеро! Быстро, Гарри, где тот твой маховик?

Гарри осмотрелся и указал пальцем на давешние часики на цепочке. Гермиона схватила их и принялась переводить стрелки, выставляя тот интервал, на который будет совершено перемещение. Закончив это дело, она зажала хроноворот в кулаке и посмотрела на друга горящими глазами:

— Гарри, ты приведение. Я не знаю, что произойдёт дальше и будешь ли ты помнить всё это, когда мы окажемся там, но знай: я сделаю всё, чтобы это не повторилось!

Поттер подошёл к ней и, ввиду отсутствия возможности физического контакта, встал так, чтобы его призрачное тело вошло в её физическое. Та вздрогнула, но подвинулась поближе.

— Боже, как я хочу оказаться подальше от всего этого мира! — вздохнула она, активируя хроноворот.

Свет вокруг померк, и всё исчезло.

* * *

 

В который уже раз за последнее время Гарри пришёл в себя, совершенно не представляя где, а, главное, в каком времени он очутился. Осмотревшись, он обнаружил себя сидящим в своём любимом местечке на берегу озера. Под ним расстилалась мягкая зелёная трава, вокруг возвышались начинающие желтеть плакучие ивы, а совсем неподалёку с тихим нежным шелестом накатывались на берег волны Чёрного озера. И, что самое главное, рядом с ним плечом к плечу сидела Гермиона. Глаза её были закрыты, но трепещущее дыхание выдавало всё её волнение. Она сглотнула, открыла глаза и с радостным: “Гарри!” — кинулась ему на шею.

Гарри обнимал Гермиону и глупо улыбался. Он ни черта не понимал, но сейчас необычайно остро осознал: он жив! Он чувствовал запах волос подруги, её тепло, суматошное биение сердца. Это было необычайно приятно. Это ошеломляло. Особенно после той ненормальной тишины и спокойствия потустороннего перрона, после существования в призрачном виде, где ему были недоступны такие простые вещи, как запахи, тепло и прикосновения.

— Гарри, Гарри, — только и повторяла она, прижимая его всё крепче и крепче.

— Тише, Гермиона, тише, — погладил он её по волосам. — Я здесь, я с тобой, всё хорошо.

Её спина дрогнула. Она подняла мокрое от слёз лицо и посмотрела в его глаза:

— Нет, не хорошо. Я воспользовалась хроноворотом, чтобы переместиться в это время. Ты в смертельной опасности, и нам нужно этого избежать.

Гарри грустно улыбнулся и вытер слезинку с её лица.

— Да, Гермиона, я всё помню. Меня убил Дамблдор, я стал привидением, и мы с тобой выкрали хроноворот из Отдела Тайн.

Гермиона только лишь всхлипнула и спрятала лицо у него на груди. Теперь уже Гарри прижимал к себе подругу. Он понимал, каково это — терять близких. Но также понимал, что ей пришлось хуже. Намного хуже. Гермиону била нервная дрожь, она вцепилась в него, как утопающая в спасательный круг, и ни за что не хотела отпускать.

— Рассказывай, — он снова погладил её по голове.

— Да что тут рассказывать, — пробормотала она в его грудь. — Дамблдор тебя убил и сразу же умчался в Министерство, а я... — она посмотрела на него полными отчаяния глазами. — Я не знаю, что со мной происходило. Следующие дни практически не отложились в моей памяти. Более-менее я пришла в себя только в середине июля в маггловской клинике. Сильное истощение, нервный срыв и тому подобное...

Гарри с состраданием смотрел на Гермиону. Да, сейчас, в этом времени, на ней нет и следа произошедшего, но её взгляд говорил о многом. О сильнейшей душевной травме.

— Это было вчера, — тихим голосом продолжала она. — Сначала я просто лежала, глядя в потолок, но сегодня вдруг вспомнила, как ты вытащил нас из девяносто шестого. У меня дома была твоя мантия невидимка, я помнила, как добраться до Отдела Тайн, и пошла туда. Знаешь, Гарри, твоя мантия — это просто чудо! Я и не думала, что пробраться в Министерство Магии и спрятаться в том туалете до поры до времени будет так просто.

— И ты вытащила меня из состояния приведения, — потрясённо покачал головой Гарри. — Я... Я не знаю, как благодарить тебя... У меня нет слов. У меня на самом деле нет слов. Я в долгу перед тобой, Гермиона. В неоплатном долгу. Спасибо тебе! Спасибо, за то, что не сдалась и спасла меня.

— Просто не умирай, — она вновь прижалась к нему всем телом. — Ещё раз я такого не переживу.

* * *

 

Смеркалось, Гарри и Гермиона в обнимку лежали на траве в одном из укромных уголков на берегу Чёрного озера. Гермиона тихо сопела, уткнувшись носом куда-то в его шею, а он расслабленно перебирал её волосы. Лежали молча, полностью опустошённые. Остались позади полтора часа разговоров. Разговоров чрезвычайно эмоциональных, наполненных отчаянием и слезами, облегчением и радостью. Они решали, как им жить дальше. С одной стороны — Волдеморт, с другой — Дамблдор. Первый убьёт Поттера при первой же возможности, второй — как только узнает про хоркруксы первого.

Ситуация, несомненно, была сложной, но также не обошлось и без хорошей новости: там, в Министерстве, Гермиона выставила хроноворот на начало сентября девяносто четвёртого года. Так что у них впереди было ещё целых девять месяцев на подготовку к грядущей попытке возрождения Реддла.

— Становится прохладно, — вздохнул Гарри. — Пойдём в замок?

— Пойдём, но я не хочу никого видеть, — тихо ответила Гермиона. — Может в Выручай-комнату?

Спустя пятнадцать минут Гарри и Гермиона устроились на диванчике в Комнате-по-желанию. И, первым делом, порядком оголодавший Поттер вызвал Добби, дабы тот организовал им ужин. На что домовик с радостью согласился.

— Добби... — тепло улыбнулась Гермиона, когда тот удалился. — Он молодец. Знаешь, Гарри, это ведь он достал для меня восстанавливающие зелья, притащил мантию-невидимку из дома и помог выбраться из больницы. Если бы не он, визит в Отдел Тайн отложился бы на несколько дней, а то и недель — всё-таки я была слишком слаба — и ещё неизвестно: закончилось бы всё так удачно?

— Он отозвался на твой зов?

— Сама удивилась, но, по его словам, он всегда рад помочь подруге “великого Гарри Поттера”.

Следующие несколько минут тишина в Выручай-комнате нарушалась лишь позвякиванием столовых приборов.

— Так, значит, у нас есть почти год? — задумчиво поболтал соком в бокале Гарри, когда первый голод был утолён. — Как раз, может быть, успеем придумать способ избавиться от хоркрукса в моей голове.

— Это будет непросто, — понурилась Гермиона. — Раз уж Дамблдор не смог ничего найти...

В комнате вновь воцарилась тишина. О чём думала Гермиона было неизвестно. Но, судя по тому, как время от времени сжималась её ладонь на его колене, навряд ли о чём-то приятном. Гарри же размышлял о призрачной платформе и о Волдеморте, невесть каким образом оказавшемся там во время первого визита Поттера, после чего бесследно исчезнувшем. Может, это и был осколок души? Ведь и Гарри там присутствовал, так сказать, в нематериальной форме. Материальная его форма в тот момент лежала в гробу. Нет, ну а что? Вполне может быть. Авада убивает. Гарри и осколок выбило из тела и отправило на платформу. Там, в свою очередь, уже Гарри вышиб осколок куда подальше и вернулся к жизни. Правда, и сам он прожил после этого весьма недолго, но это уже не имеет никакого отношения к делу.

— Во всяком случае, о ещё одном способе вытащить из меня эту дрянь мы узнали, — решился, наконец, он. — Узнали, так сказать, опытным путём. Хотя, с другой стороны, пока это всего лишь мои домыслы. Причём весьма сомнительные.

— Ты это о чём? — с недоумением воззрилась на него Гермиона.

Гарри вздохнул. Про потустороннюю платформу и последующую смерть в гробу он до сих пор молчал: не следовало травмировать Гермиону ещё больше. Но сейчас, когда у него появились новые мысли к обсуждению, умалчивать уже не было смысла: одно обязательно потянет за собой другое. Если уж и начинать говорить, то следует рассказать всё.

— В общем, когда в меня попала Авада Дамблдора... — угрюмо начал Поттер.

Рассказ получился скомканным и чрезвычайно коротким. Гарри как мог старался сгладить острые углы, но не сильно преуспел в этом. Гермиона, знающая его как облупленного, прочла всё невысказанное в его взгляде и была просто в ужасе. Быть похороненным заживо и умереть от удушья в собственном гробу, в абсолютной тьме и тишине — у неё не было слов, только эмоции. И эти эмоции сильнее всех существующих заклинаний били по её и без того чрезвычайно расшатанному душевному состоянию.

— Сволочи! Боже, какие сволочи! — приглушённо взвыла она, спрятав лицо в ладонях. — Закопать! Живого! Как будто ты до этого мало страдал! Так надо было ещё помучить! Твари!

— Тише, Гермиона, успокойся, всё это в прошлом, — осторожно прикоснулся к её плечу Гарри.

— В прошлом? В прошлом?! — Гермиона подняла голову и посмотрела на друга. Глаза её просто пылали. — Да нихрена подобного! Этот старый ублюдок убьёт тебя сразу же, как только сообразит о сути твоего шрама! Так что ничего ещё не в прошлом!

Гарри взял её за плечи и пристально посмотрел в её горящие ненавистью и болью глаза:

— Гермиона, послушай меня. Не нужно так переживать. Мы выкрутимся, мы всегда выкручивались. Надо просто сесть и подумать, не стоит пороть горячку.

— Да, Гарри, да, ты прав, — она порывисто кивнула и рассмеялась. Рассмеялась каким-то ненормальным истерическим смехом. — Да, ты прав. Сейчас мы сядем и подумаем. Подумаем, как бы нам избавиться от Дамблдора!

Гарри сглотнул.

— Дамблдор. Не Волдеморт. Дамблдор — вот корень всех проблем! — тяжело дыша, вдохновлённо вещала Гермиона. — Он лишил тебя детства, засунул к Дурслям! С его попустительства в школе каждый год творится чёрт знает что! Тролль, Квирелл, василиск, дементоры, — она распалялась с каждым словом, — это чудо, что никто из школьников не погиб! И он ещё посмел оправдываться их жизнями, когда убивал тебя! Тебя, Гарри! Как ты можешь быть таким спокойным?! Таким флегматичным?! Он убил тебя! Он закопал тебя! Он, чёрт возьми, убил тебя дважды! И сделает это снова! Мы должны ему помешать!

Она вскочила с места и принялась нервно нарезать круги по комнате. Гарри, не зная, как себя вести, тупо следил за ней взглядом.

— Да, чёрт возьми! Мы не сможем выгнать его из школы, мы не сможем ничем ему помешать. У него много людей, много ресурсов! Он достанет нас везде! Но! — Гермиона вытащила волшебную палочку, и на её лице расцвела совершенно безумная улыбка. — Но он не ожидает нападения у себя в школе. Не здесь, не сейчас, не от меня!

— Хей, Гермиона, какого чёрта?! — взвился Гарри. — Ты чего удумала?

— Я убью этого старого ублюдка! — сверкнула она глазами, направляясь к выходу. — Пусть меня посадят, пусть меня поцелует дементор, но больше он никогда не сможет ломать чужие судьбы!

Гарри подскочил к обезумевшей подруге и развернул к себе:

— Гермиона, чёрт тебя дери! Опомнись, ты не в себе! — он тряхнул её за плечи.

Та на это лишь покачала головой и с ласковой улыбкой погладила Гарри по щеке.

— Не надо меня останавливать, Гарри, я всё уже давно решила. Решила ещё в тот момент, когда он кинул в тебя Аваду. Я смотрела в твои глаза, и в них уже не было жизни. Тогда я поклялась. Поклялась отомстить. Он убил тебя, а я за это убью его. Такие люди как Дамблдор не должны жить.

Она мягко отодвинула остолбеневшего Поттера с дороги и взялась за дверную ручку.

— Не надо за мной идти, я не хочу, чтобы ты пострадал.

— Ну уж нет!

Гарри схватил Гермиону за руку, притянул к себе и обнял. Та слабо улыбнулась и попыталась вырваться, но он крепко держал её в кольце своих рук. Гермиона попробовала высвободить руки. Ничего не получилось.

— Отпусти меня!

— Нет, — покачал головой он, лихорадочно соображая, как бы прекратить эту истерику.

— Отпусти! — повысила она голос.

Гермиона снова начала вырываться, но теперь из всех сил. Гарри с трудом сдерживал её натиск.

— Отпусти меня, я сказала! Отпусти!!! — закричала она прямо ему в лицо.

Тут уж Гарри показалось, что в его объятиях находится не юная хрупкая девушка, а, как минимум, взрослый оборотень. Гермиона словно взбесилась. Она чуть ли не хрипела, пытаясь вырваться. Она несколько раз со всей силы прошлась каблучками школьных туфель по его ногам. Она сбила с него очки, укусила за нос, и, в довершении всего, мощно ударила Поттера коленом в пах.

Вот к такому он был совершенно не готов и со сдавленным хрипом рухнул на колени. Перед его глазами промелькнул край юбки — Гермиона бросилась к выходу. Но Гарри рванулся, превозмогая адскую боль, и всё-таки успел ухватить её за лодыжку. Та упала и засучила ногами, пытаясь освободиться.

Гарри уже получил несколько сильных ударов ногами по лицу, но не отпускал. Более того, он кое-как поднялся на четвереньки, рванулся и прижал её к полу. Гермиона поначалу только лишь пыхтела, пытаясь высвободить ноги, но потом каким-то образом вспомнила о волшебной палочке.

— Ступефай! Петрификус Тоталус!

Два луча прошли в считанных сантиметрах от Поттера, который, не будь дурак, шустро откатился в сторону. Гермиона воспользовалась моментом и снова вскочила на ноги, но не успела сделать и шага, как вновь оказалась на полу. Гарри прижал её всем телом, вырвал из руки палочку и отбросил куда-то в другой конец комнаты. Гермиона зашипела как кошка и снова принялась вырываться. Она расцарапала Гарри всё лицо и даже укусила за руку, но тот лишь грязно ругался, пытаясь одновременно контролировать её руки и ноги, пытаясь удержать обезумевшую подругу. И это ему, в конце концов, удалось.

Гермиона быстро выбилась из сил и уже через несколько минут покорно распласталась по полу. Она закрыла глаза и тяжело дышала. Хрипела, свистела и захлебывалась. Когда перестала трястись, из её глаз хлынули потоком неконтролируемые бесшумные слезы.

Гарри некоторое время настороженно следил за Гермионой, но от внезапного приступа агрессии не осталось и следа. Она просто тихо рыдала, уже не пытаясь выбраться из-под него. Тогда Гарри осторожно отпустил подругу и в изнеможении рухнул рядом, подтянув колени к груди — было больно.

— И что это сейчас было? — минут через десять хмуро вопросил он в потолок.

Гермиона всхлипнула и наконец-то отняла руки от лица. Протёрла глаза и посмотрела на друга. Увидела его расцарапанное лицо, наливающийся синяк под глазом, разбитую губу, багрово-красные отметины от зубов на носу, его позу, и снова разрыдалась.

— Гарри... Гарри, прости меня! — сквозь слёзы еле выговорила она. — Я... Я не знаю... Не знаю, что на меня нашло! Прости меня!

Поттер тяжело вздохнул и, сдавленно застонав от противной боли в паху, подполз к подруге. Гермиона что-то неразборчиво пробормотала и уже в который раз за день спрятала лицо у него на груди, орошая её слезами. Гарри сочувственно гладил её по спине и шептал что-то успокаивающее. Через некоторое время Гермиона подняла лицо и робко посмотрела на друга:

— Прости меня. Пожалуйста. Я больше так не буду. Честно.

Весь её вид был настолько испугано-виноватым и по-детски беззащитным, что Гарри не устоял. Он просто не смог не улыбнуться:

— Я не сержусь на тебя, я всё понимаю.

Гермиона потупилась и несмело прикоснулась кончиками пальцев к его лицу, к одной из царапин и легонько её поцеловала. Потом ещё раз и ещё.

Гарри расслабленно откинулся на спину и тихо лежал, наслаждаясь прикосновениями и поцелуями. Хотя Гермиона всё ещё вела себя крайне нетипично, такой она нравилась ему гораздо больше, чем бешеной фурией, которую пришлось укрощать.

— Я так счастлива, что ты вернулся. Ты снова здесь, — шептала она, покрывая его лицо лёгкими поцелуями. — Живой...

Она накрыла его губы своими и поцеловала. Робко, осторожно и очень-очень нежно.

— Я до сих пор не могу поверить, что это не сон, — прошептала она и поцеловала его снова.

— Это не сон, Гермиона, — улыбнулся Гарри и повторил: — Это не сон.

Она обняла его покрепче, привычно устроила голову на его плече, уткнувшись носом куда-то в шею, и затихла. Гарри на автомате гладил её волосы, прислушиваясь к её дыханию: частое и прерывистое, оно постепенно сменялось размеренным и глубоким. Кажется, Гермиона засыпала. Что поделать? Физиология, стресс. Впрочем, оно и к лучшему.

Минут через десять Гарри рискнул осторожно высвободиться из её объятий. Он посмотрел в её умиротворённое лицо и покачал головой: Гермиона крепко спала, душевные переживания и последующая истерика выпили из неё все силы.

— Ох, Гермиона, Гермиона, — вздохнул он, осторожно поднимая подругу на руки.

Выручай-комната, повинуясь мысленной команде, послушно организовала кровать для заснувшей девушки. Он уложил Гермиону, снял с неё туфли и заботливо укрыл пледом. Пусть выспится. Ей это нужно.

Гарри рухнул в кресло и откинулся на спинку. Спать не хотелось. Наоборот, он был всё ещё слишком сильно взбудоражен истерикой подруги, её резкими перепадами настроения. Боль, страх, отчаяние, ненависть, облегчение, счастье, нежность — всё смешалось в ней этим вечером. Смешалось и, подогретое его рассказом о двойной смерти, привело к взрыву.

Его самого вся эта история не слишком-то и трогала. Гермиона права: он на удивление спокойно и даже как-то флегматично отнёсся к своей смерти. Это удивляло. В особенности удивляло то, что ненависти к Дамблдору он по-прежнему не испытывал. Была злость, да, но никак не ненависть. Хотелось оттаскать этого старого пердуна за бороду, свернуть ему челюсть и переломать руки-ноги, но никак не убивать.

В конце концов, Гарри, как бы ни было противно ему это осознавать, был даже в чём-то согласен с Дамблдором. Если нет времени искать другое решение, то нужно действовать как знаешь. Да, это не лучший выход, но он бы сработал.

Гарри посмотрел на спящую девушку и покачал головой: её тоже можно понять — она просто боится. Боится за него, за Поттера. И это её желание убить Дамблдора тоже, в принципе, вполне понятно. Потому как, если бы с хоркруксом в голове ходила та же Гермиона... Он в такой ситуации сам бы попытался прикончить всех и каждого, кто осмелился поднять на неё руку.

Так что с Дамблдором надо было что-то решать. Гермиона всё сказала правильно: сейчас его главная проблема именно директор, а не Волдеморт. С Волдемортом-то всё просто и понятно. В прошлый раз, чтобы возродится, ему понадобилось тринадцать лет и как минимум три попытки. Сколько лет ему понадобится на следующую удачную попытку, если они с Гермионой сорвут грядущую — неизвестно, но время пока есть.

— Чёртовы ублюдки! — скривился Гарри.

Казалось бы, всего-то пару недель назад субъективного времени он сидел в кабинете Дамблдора, скорбел по Сириусу и выслушал пророчество вкупе с бреднями старика про любовь, что поможет одолеть Тёмного Лорда. Тогда он, раздавленный горем, смотрел на других и с содроганием представлял, как погибнет от руки Волдеморта. Или убьёт — о, боже, убьёт! — его сам. Оба варианта одинаково приводили его в ужас.

А что сейчас? Сейчас хотелось попросту послать всех к чертям, взять Гермиону в охапку и свалить из страны. Пусть сами разбираются!

* * *

 

Гарри открыл глаза и широко зевнул. Смачно потянулся, раскинув руки, и вдруг замер. Гермионы рядом не было. Утреннюю сонливость как рукой сняло. Гарри подскочил и огляделся: её туфли и волшебная палочка исчезли вместе с ней.

— Вот чёрт! — прошипел он, слетая с кровати и заполошно натягивая обувь.

Вчера он просидел в кресле чуть ли не до пяти часов утра. Потягивал чай, размышлял и сторожил сон Гермионы. Пару раз ей снились кошмары, и тогда Гарри приходилось будить её и успокаивать. Видения того, как Дамблдор убивает Поттера, никак не хотели оставлять бедную девушку.

Лишь под утро Гарри устроился рядом с подругой, обнял её и провалился в беспокойный сон. Снилась всякая чертовщина, но ничего неприятного не привиделось. Так, бред бредом.

Волшебная палочка привычно легла в правый карман мантии, Гарри рванулся к двери и чуть не сбил с ног Гермиону. Та как раз входила в Выручай-комнату с небольшой картонной коробкой в руках.

— Доброе утро! — слабо улыбнулась она, мимоходом мазнув губами по его щеке. — Ты куда это так рано собрался?

— Тебя от Дамблдора оттаскивать, — ляпнул, иначе и не скажешь, Гарри.

Гермиона насупилась и принялась расставлять на столе флакончики с зельями, которые по очереди доставала из коробки. Гарри подошёл к ней со спины и обнял за талию. Та, не обращая на него никакого внимания, смачивала зельями небольшие ватные тампоны. Гарри подул ей в ухо.

— Прекрати, — передёрнула она плечами.

Гермиона развернулась в кольце рук и принялась обрабатывать царапины на его лице.

— Вот сколько раз видела истерики своей кузины и посмеивалась: я же спокойная, я же собранная, я же адекватная, — ворчала она. — Чтобы я, Гермиона Грейнджер, так истерила? Да быть того не может!

Гарри хмыкнул: судя по скупым рассказам подруги, её кузина Глэдис была той ещё стервой. Доставать всех непрекращающимися капризами и истериками она умела как никто другой.

— Да я её вчера на ровном месте переплюнула! — Гермиона хмуро посмотрела на друга и вопросительно изогнула бровь: — И вот что мне теперь с этим делать?

— Смириться и забыть?

— Угу, забудешь тут... Ты себя в зеркало видел?

— Да какой там, только встал.

Гермиона уже убрала с его лица царапины, залечила губу и сейчас занималась синяком под глазом и отметинами от зубов. Причём при каждом взгляде на нос, она заметно смущалась. Гарри на это лишь тихо посмеивался, всё больше вгоняя подругу в краску.

— Оно и видно, что твои родители дантисты, — не удержался он от подначки, потрогав кончик своего носа. — Ишь, какие зубы, чуть не откусила!

— Будешь издеваться, я тебе кое-что другое откушу!

— Да? И что же? — живо заинтересовался Гарри.

— Язык твой болтливый!

Гарри не выдержал и коротко рассмеялся:

— Нет, не то чтобы я поддерживаю твою идею, но мне просто любопытно: как именно ты собралась осуществить подобную, — Гарри неопределённо повертел в воздухе пальцами, подбирая подходящее слово, — операцию?

— Ничего, найду способ, — отмахнулась Гермиона.

— К слову о зубах, я так понимаю, ты к Помфри не только за этими зельями ходила?

— Не только, — улыбнулась она идеальной улыбкой. — Всё-таки так мне идёт больше.

Гермиона отступила на пару шагов и придирчиво осмотрела лицо друга. Увиденное её, похоже, полностью удовлетворило, так как она довольно кивнула и принялась складывать медикаменты обратно в коробку.

— Всё, готово. И, да, обед начнётся уже через час.

— Ага, значит уроки мы проспали?

— Сегодня воскресение, четвёртое сентября, — отвлечённо пояснила она, протягивая другу стеклянный фиал. — Выпей. Укрепляющее.

Гарри озадаченно осмотрел фиал. Густое тёмно-зелёное зелье в нём выглядело на редкость неаппетитно. И ни капельки не походило на те укрепляющие зелья, что давала ему мадам Помфри.

— Уверена? Что-то я сомневаюсь. Ни разу не видел такого.

— А что, тебя до этого уже били так сильно по... — она не договорила, но направление её взгляда и явственно порозовевшие щёки были красноречивее всех слов.

Гарри открыл рот. Закрыл. Снова открыл. Обуявшее его возмущение просто не находило выхода.

— Ты! Ты... Нет! Ты... Мадам Помфри! Ты... Что ты ей сказала?! — наконец смог выпалить он.

— То, что мой друг повздорил с одной девушкой, и та немного подпортила его шкурку, — Гермиона попыталась было за иронией скрыть охватившие её стыд и смущение, но цвет лица выдавал хозяйку подчистую.

— Гермиона, зачем?! — взвыл он, схватившись за голову. — Мерлин, какой позор! Зачем?

— Ладно, ладно, успокойся, — сжалилась она. — Я сказала, что это для Рона.

— И всё равно это низко! — припечатал Гарри. — Девчонка! Расцарапала! Да по яйцам! И кому-то об этом рассказать?! Да у меня нет слов!

Гермиона упёрла руки в бока и сурово посмотрела на друга:

— Гарри, я снова прошу у тебя прощения за вчерашнее, да и вообще: я смущена, мне на самом деле стыдно, и я сильно раскаиваюсь, но тут-то дело серьёзное! Я ведь на самом деле могла тебе там что-нибудь повредить! С тобой ведь всё в порядке, я надеюсь?

— Блин, Гермиона! Вот я с тобой ещё только свои яйца не обсуждал! — вторично взвыл Гарри, на сей раз, уже покраснев. Покраснев то ли от смущения, то ли, наоборот, от возмущения.

— Ну да, только их мы ещё и не обсуждали, — совершенно серьёзно кивнула она, но в глубине её карих глаз плясали смешинки. — По-моему, самое время.

Вновь лишившийся дара речи Гарри только лишь смотрел круглыми глазами на внешне невозмутимую подругу, но потом, оценив ситуацию, махнул рукой и беззлобно фыркнул. Гермиона, чуть помедлив, несмело улыбнулась.

— Нет, Гарри, серьёзно, ты на меня не сердишься? — через некоторое время осторожно осведомилась она, глядя как он, морщась, опустошает фиал. — Ну за то, что я вчера тебе...

— Ох, ну как я могу на тебя сердиться? Давай договоримся: ты была не в себе. В состоянии аффекта, так сказать. Конечно, не стоило вот так прямо идти к мадам Помфри, но чего уж там, что сделано, то сделано... — он вздохнул и уже серьёзно посмотрел ей в глаза: — Слушай, а ты как вообще?

— Лучше, чем вчера, — поразмыслив, ответила та. — Я уже взяла себя в руки, кризис миновал.

— Это хорошо, — кивнул Гарри, устроился на давешнем диванчике и приглашающе похлопал ладонью по обивке. — Раз мы оба теперь можем нормально мыслить, надо что-нибудь решить по трём главным вопросам: как быть с Дамблдором, Краучем и турниром?

— Прежде чем что-то решать на счёт Крауча и турнира, надо освоиться и прийти в себя. Время терпит, так что пока пусть всё идёт как шло, — вздохнула она. — Что касается Дамблдора, с ним пока ясно только одно: ты ни в коем случае не должен общаться с ним без подготовки.

— В смысле? К чему готовиться-то? Пока он точно не знает про хоркруксы и их количество, мне, вроде бы, опасаться нечего.

Гермиона нахмурилась и, скрестив руки на груди, смерила друга недовольным взглядом:

— Милый мой, ты, наверное, забыл, что Дамблдор чёртов легилимент? Он же тебя за пару минут разговора десяток раз успеет прочесть, а ты ничего и не заметишь.

— Почему это не замечу? — возмутился Гарри. — Да я после тех занятий со Снейпом сразу чувствую чужое воздействие. Как бы не в первой.

— Во-первых, не равняй Дамблдора с профессором Снейпом. Мы не знаем его возможностей в ментальной магии, поэтому нужно готовиться к худшему. Во-вторых, если даже ты что-то и заметишь, в чём я сильно сомневаюсь, то уж точно ничем не сможешь ему помешать.

В общем, Гермиона, как всегда была права. Гарри смог бы распознать легилименцию Снейпа, но схожими ли методами действует Дамблдор? Тут никакой определённости не было.

— Хорошо, и что ты предлагаешь?

Гермиона подняла свою сумку, достала пергамент, письменные принадлежности и, устроившись за столом, принялась что-то увлечённо строчить.

— Что я предлагаю? — отвлечённо переспросила она. — Амулет Хьюза.

— Прекрасно, — так и не дождавшись каких-либо пояснений, протянул Гарри. — И?

— Ах, ну да, ты же не в курсе, — опомнилась Гермиона и посмотрела на друга: — Если коротко, то после того, как стало ясно, что ничего путного из твоих занятий с профессором Снейпом не получится, я решила разузнать про другие методы защиты разума...

В общем, пока Гарри пропадал на занятиях со Снейпом или на отработках у Амбридж, Гермиона целенаправленно рыла библиотеку в поисках подходящей альтернативы. Зелья, заклинания, ритуалы, обряды — в закрытой секции библиотеки, получить пропуск в которую для лучшей ученицы курса оказалось совсем нетрудно, нашлось многое, но всё было не то. Либо они были запрещены, и поэтому информации было удручающе мало. Либо слишком сложны или дороги. Либо попросту малоэффективны, а ведь Гермиона ориентировалась на уровень Волдеморта и, на всякий случай, задала самую высокую планку.

Решение пришло с довольно неожиданной стороны. Свежий выпуск американского научного журнала “Магия сегодня” рассказывал о фундаментальном прорыве доктора ментальной магии Максвелла Хьюза и его исследовательской группы в методах защиты разума. Тогда, в конце девяносто пятого, они опубликовали не только статью, в которой описывали свои исследования и их результаты, но и представили на суд высокой общественности свою разработку — амулет ментальной защиты. Обойти его тогда так и не удалось, и, на тот момент, защита считалась практически абсолютной.

Сам доктор Хьюз так не считал и выразился по этому вопросу предельно ясно: “То, что сделал один человек, всегда может сломать другой. Просто дайте ему время”.

— Свои исследования и разработку они закончили в конце лета девяносто четвёртого, как раз примерно в это время, потом же целый год проводили различные испытания и вносили правки, — рассказывала Гермиона, не отрываясь от написания письма. — Я тогда даже успела договориться с доктором Хьюзом о приобретении опытного экземпляра амулета, правда мне обещали предоставить его ближе к лету — сам понимаешь, ажиотаж был велик, но тут случилась история с Отделом Тайн и всё пошло прахом.

— И ты думаешь, что и сейчас сможешь этого добиться? — скептически поинтересовался Гарри. — Сомневаюсь, что они передадут кому-то свою разработку, не проведя окончательных исследований. Вдруг мы просто хотим её спереть и выдать за свою?

— Попробовать-то можно, — пожала плечами девушка. — Тем более, всё это будет не бесплатно, да и под обязательством о неразглашении, не передаче и тому подобному... Так, всё, я закончила, вызывай Добби.

— Эм... Ты собралась отправить его в штаты? — удивился Гарри. — Думаешь, он доберётся?

— Ну да, при поддержке международных почтовых порталов домовики перемещаются мгновенно даже на такие расстояния, — махнула рукой она, запечатывая конверт. — Удивительные всё-таки существа... Так что здесь всё зависит от доктора Хьюза. В идеале, без всяких задержек и проволочек, Добби мог бы обернутся минут за десять, но в наших реалиях... — она покачала головой и принялась загибать пальцы: — Почта, таможня у нас, таможня у них, их почта, и самое долгое — поиск доктора. Потом ожидание его решения и всё то же самое на обратном пути. Хорошо, если он туда до вечера успеет.

Гермиона помолчала, словно бы в нерешительности, но всё-таки продолжила:

— Гарри, то, что я сейчас скажу, идёт в разрез со всеми моими принципами и убеждениями, но... это необходимо сделать.

— Ты о чём?

— Я о Добби. Как только он вернётся, ты должен взять его к себе. Не просто договориться с ним о приёме на работу, а убедить пройти привязку к тебе, как к хозяину, по полному ритуалу, — Гермиона, увидев безмерно удивлённое лицо друга, заторопилась: — Добби хороший домовик, но он натура увлекающаяся, слишком простодушен и у него какие-то свои представления о преданности. Нам очень пригодится его помощь в таких делах, как это, но тот же Дамблдор может хитростью заставить его выдать все наши секреты и планы. Это может быть опасно. Ты должен стать его хозяином и прямыми, недвусмысленными приказами заставить его молчать.

Это было неожиданно. Чтобы Гермиона — ярая противница рабства, да предложила подобное? А в прочем, Гарри уже перестал удивляться. Да и, несмотря на её стремительно прогрессирующую паранойю, предложение не было лишено смысла. Он всё ещё довольно живо помнил, как Добби его “спасал” и как расправился с бывшим хозяином. Хотя, да, тут он был в своём праве. Люциус — тот ещё ублюдок.

— Хорошо, — кивнул Гарри, не став развивать неприятную для подруги тему. — Добби!

Тот как всегда явился незамедлительно, был в восторге от того, что его снова вызвал “сам-великий-Гарри-Поттер-сэр”, и с готовностью согласился признать того своим хозяином. Ритуал привязки домового эльфа оказался на удивление прост — Гарри просто принял от него клятву верности. Затем, не откладывая дело в долгий ящик и вывалив на домового эльфа целый ворох ценных указаний, молодые люди передали ему письмо. Добби был в восторге и от оказанного доверия, и от такого путешествия. Он чуть ли не подпрыгивал от нетерпения и, как только Гарри дал отмашку, мгновенно исчез.

— Теперь остаётся только ждать. Будем надеяться, у него получится.

— Будем... — кивнул Гарри. — Ладно, всё это, конечно, хорошо, но нам пора. Скоро обед. Несмотря ни на что, поприсутствовать на нём всё же надо, иначе могут возникнуть вопросы.

— Что же, надо так надо... — без всякого энтузиазма согласилась Гермиона.

Дорога до Большого зала прошла в задумчивом молчании.

— А ведь там будет и Дамблдор, — наконец, подал голос Гарри, с тревогой посмотрев на подругу, и замялся: — Ты... сможешь... держать лицо?

— Утром ко всему прочему я ещё и лёгкого успокоительного прихватила, так что не волнуйся, всё должно быть в порядке, — слабо улыбнулась она. — Я спокойна и расслаблена, как тот буддийский монах. Ну и, разумеется, постараюсь вообще не смотреть на директора.

Гарри молча кивнул, соглашаясь, и в очередной раз вздохнул. Тем временем они уже спустились по лестнице на первый этаж и подошли было ко входу в зал, как их кто-то окликнул. Это был Рон. Их рыжеволосый приятель с выражением крайнего возмущения на лице целенаправленно пробивался к ним сквозь поток спешащих на обед учеников.

— Вы где были? Вчера пропали, в спальнях не ночевали, на карте вас нет, — взахлёб тараторил он, размахивая руками от избытка чувств. — Я уже собрался было к МакГонагалл идти! Где вы были, почему мне ничего не сказали?

Гарри с Гермионой озадаченно переглянулись: за всеми треволнениями прошедшего дня им как-то не пришло в голову придумать хоть какое-то объяснение своему отсутствию для одноклассников или, если те будут интересоваться, преподавателей.

— Не здесь, Рон, — поспешил ответить Гарри. — Мы тебе потом расскажем.

— Ох, Гермиона, вот ты где! А ну-ка, дорогая, пошли с нами! — вдруг, откуда ни возьмись, к молодым людям подскочили Лаванда с Парвати, энергично подхватили Гермиону под локотки и поволокли упирающуюся девушку прочь в один из боковых коридоров. — Ну, давай, рассказывай...

Последние слова Лаванды были заглушены шумом галдящих неподалёку учеников, но Гарри не надо было быть предсказателем, чтобы угадать причину, по которой две записные сплетницы Гриффиндора пристали к его подруге.

— Да, чувствую, это надолго, — хмыкнул Рон. — Так может тоже отойдём, и ты мне всё расскажешь? Чего зря время терять?

— Нет, давай всё-таки дождёмся Гермиону, — покачал головой Поттер.

Рон приоткрыл было рот, но Гарри, не слушая никаких возражений, уже направился вслед за девушками. Гермиону надо было выручать, ибо эти двое, как пить дать, просто так от неё не отцепятся. Правда, как именно он собирался отвадить от подруги любопытных девчонок, Гарри представлял себе довольно смутно. Впрочем, Гермиона справилась и сама.

— Мы были в Годриковой лощине, — услышал он её голос, завернув за угол. — Навестили могилы Поттеров, а потом переночевали у моих родителей. Так что сами понимаете, тема деликатная и лучше бы по этому поводу не распространяться.

Гарри скривился и сокрушённо покачал головой: слова подруги вдруг вызвали в нём чувства стыда и раскаяния. Он знает где похоронены Поттеры, он может туда добраться, но почему-то ни разу этого не сделал. Ни разу за пять лет жизни в магическом мире не навестил могилы родителей, которые отдали за него свои жизни. Это было печально и характеризовало его не самым лучшим образом.

Тем временем Браун и Патил, удовлетворившись данным им объяснением, проскочили мимо Гарри, бросив на него сочувственные взгляды. Гермиона же вздохнула и подошла поближе.

— Ты не против? — спросила она, покосившись на подошедшего Рона

— Нет, что ты? — покачал головой он в ответ. — Но твои слова заставили меня... задуматься.

— Слушайте, вы о чём вообще? — не выдержал Рон.

Гарри и Гермиона переглянулись: придумывать что-то ещё не хотелось, перепираться с любопытным рыжим — тем более. Хотелось попросту послать всех к чёрту и сбежать, но для этого, к сожалению, было ещё рано.

— Пойдём, Рон, подкрепимся, — вздохнул наконец Гарри, хлопнув рыжего по плечу. — Потом, всё потом.

Друзья направились в сторону Большого зала. И вот там-то Гарри и Гермиона наконец осознали, как сильно они изменились за прошедшие дни.

Как только Гарри и Гермиона вошли в Большой зал и осмотрелись, то он чуть ли не впервые за все годы обучения в Хогвартсе показался им крайне неуютным местом. Здесь был Дамблдор. Был Снейп. Был Крауч под личиной Грюма. И если с последним всё было более-менее понятно: тот всего лишь хотел доставить Поттера к своему господину, то с первыми двумя надо было быть осторожными. Очень осторожными. Ибо против ментальной атаки и Гарри, и Гермиона были абсолютно беззащитны.

Это нервировало. Это напрягало. Гарри вдруг на удивление остро осознал всю свою беззащитность пред сильными мира сего. Да пожелай Дамблдор убить его прямо здесь, прямо сейчас — посреди Большого зала — ему никто не смог бы помешать. Как и, вероятно, найти убийцу. Все следы и улики указывали бы на кого угодно, но только не на господина директора Хогвартса.

Эти его мысли, казалось, передались и Гермионе. Она несколько побледнела и, опустив взгляд, прижалась плечом к Гарри. Правда, к её чести, Гермиона не позволила чувствам взять над собой верх. Сделав несколько шагов по Большому залу, она взяла себя в руки, отстранилась от друга и, гордо вскинув голову, первая направилась в сторону стола Гриффиндора.

* * *

 

Как-то незаметно наступил вечер, а потом и ночь. И этот день для Гарри и Гермионы прошёл на редкость странно. Нет, ничего особенного ни с ними, ни с окружающими не происходило — это был самый обычный школьный выходной. Вот только пара путешественников во времени чувствовала себя если и не лишними на этом празднике жизни, то не в своей тарелке — точно. Пройдя через смерть и потерю близких, они никак не могли отделаться от мыслей и воспоминаний, связанных с будущим.

Сильнее всего это отразилось на Гермионе. Пережив потерю лучшего друга, она, казалось, всё никак не могла поверить в его возвращение. Гарри ещё на обеде заметил её стремление постоянно находиться рядом с ним. И не только находиться, но ещё и касаться. Она держала его под руку, когда они шли по школе, она прижималась к нему, когда они сидели рядом. Да даже за обеденным столом её нога постоянно касалась его ноги. Самым примечательным было то, что его подругу, похоже, жутко нервировали те моменты, когда они были вынуждены расставаться даже на самое короткое время. Вот и сейчас, когда они сидели на диванчике в одном из уголков гостиной Гриффиндора, руки Гермионы обвивали его руку, а её голова покоилась на его плече.

Время уже шло к полуночи, ученики потихоньку расходились по спальням. Ушёл даже Рон, всю вторую половину дня подозрительно поглядывающий на Гермиону, которая всё никак не хотела отпускать от себя Поттера дальше чем на пару метров. Даже за традиционной вечерней партией в шахматы между Гарри и Роном, она не заняла по обыкновению своё любимое кресло в другом конце гостиной, а устроилась за их столом, изредка комментируя игровой процесс, чем жутко нервировала рыжего.

Наконец, они остались одни.

— Кстати, а ты чего спать не идёшь? Ты же всего полчаса назад так заразительно зевала, — поинтересовался, наконец, Гарри, когда последний из находившихся в гостиной учеников покинул её.

Вместо ответа Гермиона лишь молча пожала плечами. В прочем, через некоторое время, когда Гарри совсем уже было уверился, что не дождётся от неё какой-либо более существенной реакции, она всё-таки с тяжёлым вздохом поднялась с диванчика.

— Да, ты прав. Завтра будет трудный день, и нам нужно как следует перед ним отдохнуть. Всё-таки как хорошо, что тогда я сделала все задания ещё в субботу утром. В отличии от тебя, кстати.

— Да и чёрт с ним, — фыркнул Гарри, — где наша не пропадала!

— Всё-таки балбес ты, Гарри, как есть балбес! — вынеся этот вердикт, Гермиона чмокнула Гарри в щёку и лёгким шагом направилась в сторону лестниц. — Спокойной ночи.

* * *

 

Гарри Поттер в панике открыл глаза: сердце колотилось как бешеное, а грудь немилосердно жгло, словно от нехватки воздуха. Тело не чувствовало ничего: ни тепла, ни холода. Осязание и обоняние словно отключились, а взгляд в панике метался по призрачным стенам, потолку и кроватям одноклассников. В душу прокрался страх.

Он попытался было откинуть одеяло, но рука беспрепятственно прошла сквозь призрачную материю. Он закричал, но горло сразу же перехватило, и из него вырвалось лишь тихое невразумительное сипение. Он сел, но призрачная кровать отказалась держать его на себе, он попросту провалился сквозь неё. Провалился сквозь кровать, сквозь пол, и полетел вниз, всё набирая и набирая скорость. Калейдоскопом промелькнули нижние этажи башни, подвал и каменный фундамент, а Гарри всё нёсся и нёсся куда-то к центру земли с призрачной лёгкостью пронзая километры и километры породы.

Постепенно ощущение падения ушло, а царящая вокруг тьма начала рассеиваться. Из темноты вдруг проступили очертания кроватей однокурсников, вешалка, платяной шкаф. Последним проявилось зашторенное окно. Одновременно со зрением начало возвращаться и остальное. Поттер почувствовал фактуру простыни под ладонью, холод пота на лице и аромат какого-то цветка в горшке, пристроенного на тумбочке Лонгботтома.

Гарри медленно сел, вытер дрожащей рукой пот со лба и нервно сглотнул. Призрачная спальня, падение к центру земли — это был сон, просто сон. Чёртов кошмар, выражаясь конкретнее. Но, несмотря на это, ему было не по себе. Очень сильно не по себе: настолько реальным был этот сон. И, что самое страшное, он не почувствовал момента пробуждения. Словно и не спал. Это пугало.

— Ну его к чертям собачьим! — хрипло пробормотал он, пытаясь прийти в себя. — Всё, без зелья Сна-без-сновидений в кровать ни ногой!

На часах была половина четвёртого утра, спать не хотелось — ещё бы, после таких видений-то! — поэтому он решил принять душ и спуститься в общую гостиную. Всё-таки Гермиона была права: он-то, в отличии от неё, к завтрашним урокам не подготовился. Да и, в конце концов, было бы совсем неплохо освежить в голове весь тот материал начала четвёртого курса. Один раз он его уже изучал, так что на этом фронте никаких проблем не предвиделось.

Спустя двадцать минут Гарри уже устроился за одним из письменных столов гостиной Гриффиндора, разложил пару справочников по чарам, что нашлись у него в тумбочке, и, пытаясь отвлечься от ночного кошмара, принялся за эссе для Флитвика. Работа шла на удивление споро. Начав писать с некоторой ленцой, Гарри постепенно вошёл во вкус и строчил уже по памяти, почти не заглядывая в справочники. Всё-таки участие в Тремудром турнире и занятия с Армией Дамблдора дали ему очень неплохую для школьника практическую базу по различным чарам и боевым заклинаниям. С теорией было, конечно, похуже, но не так чтобы очень.

Точно так же на этой волне неожиданного энтузиазма Гарри в рекордные сроки написал работу по трансфигурации и расслабленно откинулся на спинку стула, разминая гудевшую с непривычки кисть правой руки. На понедельник, вроде как, больше заданий не было, а вот на вторник одно по какому-то предмету осталось. Гарри заглянул в свою тетрадку, которую использовал в качестве ежедневника для записи заданий, и скривился — это было зельеварение.

— Опять злобствовать будет, хмырь носатый, — вздохнул Гарри, доставая учебник по зельям.

Он подправил заклинанием перо, долил чернил в чернильницу, тщательно разгладил лист пергамента перед собой и только после этого с обречённой покорностью раскрыл учебник.

В этот момент, словно откликаясь на его невысказанные мысли, где-то над головой раздался хлопок двери, чьи-то голоса и быстрые шаги. Гарри обрадованно отложил перо и посмотрел в сторону лестницы в женские спальни. Через несколько секунд в гостиной появилась виновница этого шума — встрепанная со сна Лаванда в голубом пушистом халате до пят скатилась с лестницы и побежала в сторону мужских спален.

— Лаванда? Что-то случилось?

Девушка ойкнула от неожиданности и резко поменяла направление движения.

— Гарри, ты-то мне и нужен!

— Что случилось? На тебе лица нет, — Лаванда и впрямь выглядела крайне обеспокоенной и, к тому же, изрядно побледневшей.

— Гермиона, — коротко ответила та. — С ней творится что-то не то.

— Рассказывай!

Лаванда схватила Гарри за руку и потянула наверх по лестнице в свою спальню.

— Сидит в углу, плачет и ни на что не реагирует. Разве что бормочет постоянно: “Гарри, Гарри, прости меня!” Поттер, рассказывай, где вы пропадали прошлой ночью? Она вчера весь день сама не своя как в воду опущенная бродила! Никогда её такой не видела. Признавайся давай, что ты с ней сделал?!

— Если бы я... — встревожено пробормотал Гарри, залетая в спальню четверокурсниц. — Ох, мать моя женщина!

В углу спальни, прислонившись спиной к стене, сидела Гермиона. Сжавшись в комочек и обняв колени, она тихо и безнадёжно плакала. Рядом с ней сидела перепуганная Парвати и что-то ласково ей говорила, но Гермиона внешне никак не реагировала на слова одноклассницы.

Парвати оглянулась на вошедших и беспомощно развела руками.

— Я даже не знаю, сколько она так просидела, — пробормотала Лаванда за спиной Поттера. — Проснулась воды попить и только поэтому её заметила.

Гарри в два шага пересёк комнату и опустился перед Гермионой на колени.

— Гермиона, это я, Гарри, что с тобой? — позвал он.

Та замерла и медленно подняла голову. Глаза её были потухшими, а мокрое от слёз лицо покрывала незримая вуаль скорби. Она медленно протянула дрожащую руку и осторожно прикоснулась к нему. Нежно погладила по щеке.

— Прости меня, — горько произнесла она. — Я ничем не смогла помешать ему убить тебя.

За спиной Поттера раздался вздох удивления и сдавленный вскрик: Лаванда с Парвати и не думали покидать комнату, внимательно наблюдая за происходящим.

— Наверное, я сошла с ума и мне уже мерещится всякое, но это лучше, чем лежать прикованной к кровати в маггловской клинике. Хотя, может, я и на самом деле там, а не здесь?

До глубины души поражённый — да что там! — испуганный, её словами Гарри мог лишь судорожно разевать рот в попытках вымолвить хоть слово. Что с ней вообще творится? Гермиона, его оплот стабильности и спокойствия, сходит с ума?!

— Во всяком случае, это неважно... — тем временем продолжала она. — Я видела твою смерть, я видела твои похороны. Сейчас же ты здесь, совсем как настоящий. Что же, если безумие — это цена за то, чтобы ты остался со мной, я на неё согласна...

— Гермиона, это не сон, это реальность! Вот, потрогай меня, — он взял её за руку и приложил ладонью к своей груди, — чувствуешь? Я тёплый, у меня бьётся сердце — я здесь, я живой!

— Я всё понимаю, но...

Она не договорила. Всхлипнула и снова спрятала лицо в ладонях.

— Гарри, ты что, не видишь? Она вообще не осознаёт, что происходит! — вклинилась Лаванда. — Может её под душ? Под ледяной? Пусть встряхнётся и придёт в себя.

Восприняв её слова как руководство к действию, Гарри рывком поднял подругу, взял на руки и понёс в сторону душевой. Лаванда открыла перед ним дверь, и вот уже на Гермиону полились тугие струи ледяной воды. Её глаза широко распахнулись, ноздри резко втянули воздух, а во взгляде начало проявляться осмысленное выражение.

— З-з-зачем? — поинтересовалась она, оглядевшись, и перекрыла подачу холодной воды. — Это что, шутка такая?

— Ты знаешь где мы находимся, какое сейчас число?

— Хогвартс, четвёртое, вернее, уже пятое сентября девяносто четвёртого. Что за вопросы, Гарри? Что случилось? И как ты сюда попал?

Мимо него протиснулась Парвати и протянула Гермионе полотенце.

— Я нашла тебя сидящей на полу, ты рыдала и просила у него прощения.

— Я? Что? — тут, видимо, она вспомнила свой сон — или что это было? — и, побледнев, прислонилась спиной к стене душевой. — Боже... Я... Я ведь на самом деле, — она кинула быстрый взгляд на замерших, навостривших ушки однокурсниц и осеклась.

— Поговорим потом? — приподнял бровь Гарри, так же покосившись на Лаванду и Парвати.

— Дай мне привести себя в порядок.

Гарри кивнул, вышел из душевой, за дверью которой тут же раздался шум льющейся воды, и с тяжёлым вздохом уселся на первую попавшуюся кровать. По бокам немедленно примостились однокурсницы.

— Так во что же вы снова встряли, мистер Поттер? — вкрадчиво поинтересовалась Парвати, подтолкнув Гарри плечиком. — И, главное, как умудрились довести нашу непробиваемую Гермиону до такого состояния?

— И почему она говорит, что видела твою смерть и похороны? — добавила Лаванда и посмотрела на подругу: — А он ведь при этом даже и не удивился толком, ты заметила?

— Определённо, для него это не было новостью, — кивнула та. — Рассказывай, Гарри.

Тот посмотрел на одну, на другую и ещё раз вздохнул:

— Всё очень сложно. Я просто не могу себе позволить рассказать об этом кому-то ещё. Кто знает, сколько чёртовых легилиментов бродит по этой школе?

— Как минимум пятнадцать, — без промедления отозвалась Лаванда. — Насчёт ещё шести мы не уверены. Впрочем, их, скорее всего, гораздо больше.

— Сколько?! — подскочил Гарри. Мало того, что он не ожидал от них такой осведомлённости, так его ещё потрясло количество активных легилиментов в школе. — Как вы об этом узнали?

На лицах Лаванды и Парвати появились одинаково самодовольные улыбки.

— Ты же не думаешь, что мы только сплетни по школе собираем? — похлопала его по плечу Парвати. — Как сказал кто-то умный: кто владеет информацией, тот владеет миром. Советую и тебе последовать данному утверждению.

— Точно, — кивнула Лаванда. — Уж кто-кто, а ты должен быть больше всех заинтересован в том, чтобы быть в курсе всего происходящего. Да вокруг тебя же постоянно идут какие-то странные шевеления, а ты кроме квиддича и Снейпа вообще ничего не замечаешь.

Гарри поражённо смотрел на однокурсниц: такого он от них ну никак не ожидал. Девчонки открывались для него с совершенно неизведанной стороны. Надо же!

— Возвращаясь к нашему разговору, — тем временем продолжила Лаванда. — Ты можешь ничего нам не говорить, мы не настаиваем, но ответь только на один вопрос: Гермиону никто не обижал? Больно странная она сегодня, закрытая от всего мира. Мы уж грешным делом подумали, что...

— Что? — переспросил Гарри. На него накатили нехорошие предчувствия.

— Понимаешь, в некоторых аспектах Хогвартс — неприятное, да и, чего там скрывать, довольно мерзкое место. А Гермиона, вернее, её успехи в учёбе, жизненная позиция и взгляды встали костью в горле у многих. Очень многих. Я знаю, что она твоя лучшая подруга, но, извини, сейчас скажу неприятную правду: она самоуверенная и крайне высокомерная маглорожденная. Такое не прощают. И если бы не покровительство директора вашей троице, ей бы уже давно показали всю глубину её заблуждений.

— Что?! Кто?!

Парвати вздохнула и покачала головой:

— Да есть тут у нас деятели, — поморщилась она. — Ты не замечал, что кроме Гермионы никто из маглорожденных так нагло не высовывается? То-то и оно... Во всяком случае, пока вам покровительствует Дамблдор, с этой стороны вам бояться нечего.

— Но он нам не покровительствует!

— Ну-ну! — насмешливо фыркнула Лаванда. — То-то он так щедро раздавал вам баллы в конце первого курса, а в прошлом году выделил Гермионе хроноворот.

— Так вы заметили?

— Естественно, причём практически сразу. Да и не мы одни.

Гарри вздохнул и впечатлённо покачал головой:

— Мда... В отличии от меня, хотя Гермиона вроде как моя лучшая подруга.

Лаванда похлопала его по плечу и вздохнула:

— Ты просто ни разу не дал себе труда раскрыть глаза и осмотреться. По-настоящему осмотреться, а не в поисках снитча, Малфоя или Снейпа. Ты по-прежнему ведёшь себя как будто живёшь в сказке, а это отнюдь не так. Такая слепота простительна той же Гермионе, но, извини, не тебе. Если она рискует стать объектом для пары-тройки пусть и крайне обидных, но всего лишь издевательств, то ты рискуешь головой в самом прямом смысле этого слова.

— Но откуда вы всё это знаете?! — воскликнул Гарри.

— Смотрим и слушаем, умеем видеть и слышать, — загадочно улыбнулась Парвати. — Мы и сейчас рассказываем тебе всё это только потому, что поняли: с вами что-то произошло. Что-то очень серьёзное и, судя по состоянию Гермионы, что-то очень нехорошее. Да и в Большой зал вы сегодня входили как на... территорию противника. Что-то происходит, и мы с Лавандой решили не оставаться в стороне.

Гарри откинулся спиной на кровать и меланхолично обозревал потолок девичьей спальни. В его голове роились миллионы разных мыслей, но высказал он только одну:

— Спасибо за предупреждение, постараюсь последовать вашему совету... Сейчас же у меня есть одна просьба: не могли бы вы присмотреть за Гермионой, когда меня не будет рядом? Пожалуйста.

— Разумеется, — фыркнула Лаванда. — Да мы и так и за ней, и за всеми младшими девчонками приглядываем. Взять хотя бы тот случай в прошлом году, когда вы поругались из-за метлы. Кто-то шибко умный решил, будто она осталась без покровительства, и захотел этим воспользоваться. Пришлось дать по рукам.

— Вы? По рукам? Сами? — он до сих пор помнил их крайне посредственное владение заклинаниями в самом начале занятий с Армией Дамблдора.

Подруги переглянулись и расхохотались. Лаванда наклонилась и постучала Гарри указательным пальцем по лбу:

— Поттер, очнись! Раскрой глаза, включи мозг и вылези, наконец, из своего воображаемого мира! Гриффиндор на самом деле очень дружный факультет. Вот только вы трое всегда были на отшибе. И, заметь, не по нашей вине! Вы сами закрылись ото всех. Да, мы можем устраивать друг другу бойкоты, но против внешних неприятностей мы всегда действуем вместе. Гермионе собирались устроить, как вы мальчики это называете, тёмную. Мы разузнали все подробности и просто-напросто сообщили об этом старшекурсникам. Дальше они уже разбирались сами.

— Чтобы ты понимал, — серьёзно сказала Парвати, — в течении четырёх дней её всегда и везде ненавязчиво сопровождали двое-трое старшекурсников. Парни даже Хаффлпаффцев на это дело подтянули!

— Но почему я об этом ничего не знал?! — возмутился Гарри. — Да, мы с ней были в ссоре, но это не означает, что я бросил бы её в беде!

— Что мы знаем о Гарри Поттере? — спросила вместо ответа Лаванда и сама же ответила на свой вопрос: — А ничего! У него есть шрам, он посредственно учится, но отлично играет в квиддич. И, да: он замкнут и нелюдим. Очень сильно замкнут и так же сильно нелюдим. Ты кроме Рона с Гермионой вообще ни с кем толком не общаешься. Разве что с факультетской командой, но и они мало что о тебе знают. Так нельзя, Гарри. Из-за этого тебе на факультете не сильно-то и доверяют. Да, тебе, если будет нужно, помогут, но доверить какие-то серьёзные вещи, — она покачала головой, — извини, сам виноват.

С такой точки зрения ситуацию на факультете Гарри ещё не рассматривал. А ведь она на самом деле имела право на существование. Он и правда общается только с Роном и Гермионой. С теми же Лавандой и Парвати он сейчас проговорил чуть ли не больше, чем за первые четыре года обучения вместе взятые. Дин, Симус, Невилл? С ними он начал нормально общаться только во время занятий с Армией Дамблдора. Раньше же всё их общение сводилось к приветствиям-прощаниям, да легкомысленному трёпу о квиддиче, Снейпе и уроках. Так если факультет его совсем не знает, хотя они учатся вместе уже несколько лет, будут ли ему доверять? Гарри представил себе ситуацию и сокрушённо вздохнул: сомнительно, крайне сомнительно. Тем же самым объяснялась и та вера гриффиндорцев в газетные статьи от Риты Скиттер. Действительно, если о нём совсем ничего не знают, откуда брать информацию? Разумеется, из газет! Какой бы бредовой она не была, альтернативы-то всё равно не было. Вот и верили всему написанному...

Тем временем шум льющейся воды в душевой прекратился. Гарри снова сел и посмотрел на однокурсниц.

— Спасибо вам. Я на самом деле благодарен, за то, что вы открыли мне глаза на... многое.

— Обращайся, — хмыкнула Лаванда.

— Ладно, пойду я. Передайте Гермионе, если она не захочет досыпать, я буду в гостиной.

Гарри вышел из спальни и медленно спустился вниз. Как ни странно, охранка на лестнице не сработала. Видимо, она срабатывала только на тех, кто стремился подняться наверх, а не спускался.

Но не это занимало Поттера. Он напряжённо раздумывал над словами девчонок, вспоминал различные случаи на факультете и мало-помалу склонялся к мысли о том, что они абсолютно правы. Он слишком замкнут. Они слишком замкнуты. Да даже Рону на факультете доверяют больше, чем им с Гермионой. И от этого все их проблемы с однокашниками. Осознавать это было неприятно. Ситуацию надо было срочно менять.

Минут через пятнадцать к нему присоединилась Гермиона. Она улеглась на диванчик, устроила голову у него на коленях и невидящим взором уставилась на огонь в камине.

— Не хочешь поговорить о том, что случилось? — поинтересовался Гарри через некоторое время.

— Давай чуть позже? — зевнула она. — Я ещё не привела мысли в порядок.

Гарри молча кивнул. В гостиной воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием чисто символического по летнему времени пламени в камине.

— Кстати, какие у тебя отношения с Лавандой и Парвати? — через некоторое время спросил он.

— Особо никаких. У нас слишком разные интересы. Мы просто учимся вместе. А почему ты спрашиваешь?

— Знаешь, я настоятельно рекомендую тебе попробовать пообщаться с ними более... шире, чем просто по учёбе.

Гермиона на это только фыркнула:

— Зачем? У них одни только сплетни на уме.

— Ты ошибаешься, ты очень сильно ошибаешься, — вздохнул Гарри. — Ты блестяще овладела школьными знаниями, а они не менее блестяще овладели знаниями о том, как в этой школе жить. Поверь, я не преувеличиваю. За десять минут общения они меня так огорошили, что я до сих пор не могу прийти в себя.

— Да? — заинтригованная Гермиона повернула голову, посмотрев ему в лицо. — Что же они тебе такого сказали?

— Будет лучше, если ты пообщаешься с ними сама, а ещё лучше, если подружишься. Что-то мне подсказывает, их помощь и советы могут сильно облегчить нам жизнь.

— Хорошо, я попробую.

Вновь воцарилась тишина. Гермиона прикрыла глаза, и через несколько минут до Поттера донеслось тихое сопение. Она заснула.

* * *

 

Уроки, вопреки подспудным опасениям Гарри, прошли без сучка без задоринки. МакГонагалл не сказала ни слова об их отсутствии в спальнях в ночь с субботы на воскресение. Видимо, она была не в курсе, что не могло не радовать. Лишь Флитвик с неким удивлением поглядывал на Гермиону, которая в первый раз на его памяти не обращала практически никакого внимания на его лекцию, будучи глубоко погруженной в себя. Впрочем, изучаемое на уроке заклинание она выполнила безукоризненно и с первого раза, заслужив этим полтора десятка баллов.

— Прогуляемся? — предложила Гермиона, когда они после сдвоенной с Хаффлпаффом гербологии всей толпой брели в замок.

— Я уж было подумал, ты дала обет молчания: весь день такая молчаливая и задумчивая, — улыбнулся Гарри, провожая взглядом Рона, увлечённого их извечным с Дином спором: футбол против квиддича. — Пойдём, прогуляемся. Насколько я помню, это чуть ли не последние тёплые деньки в этом году. Потом придут дожди, а в начале октября совсем похолодает.

Гермиона слабо улыбнулась и, взяв друга под руку, повернула в сторону озера.

— Так о чём ты весь день так усердно размышляла? — спросил Гарри, когда они вышли на берег и подошли к самой воде.

— Пыталась понять: не схожу ли я с ума? И, если да, то насколько далеко это зашло?

Гарри присел на лавочку, художественно стилизованную под вынесенную на берег корягу, и молча похлопал рядом с собой.

— Понимаешь, я ведь действительно на какой-то момент искренне поверила в то, что всё это, — она обвела взглядом озеро, замок, резвящихся школьников и посмотрела на друга, — всё это только лишь мои галлюцинации. А на самом деле я всё ещё лежу в клинике в горячечном бреду. Ты мёртв, а будущего... будущего, получается, что и нет. Осознавать это страшно, Гарри, очень страшно, — голос её звучал надтреснуто, но глаза оставались сухими. — И самое плохое: я видела, как девчонки пытаются меня растормошить, слышала их вопросы и уговоры, но совсем не осознавала сути происходящего.

Она наклонилась, спрятала лицо в ладонях и протяжно вздохнула:

— Сейчас я, вроде как, адекватно воспринимаю действительность, но этот страх... Он навязчив и иррационален. Я боюсь, — голос её звучал глухо, а плечи оставались поникшими. — Боюсь, что однажды проснусь в той клинике...

— Я могу тебе чем-то помочь? — спросил он, уже зная ответ на свой вопрос.

— Нет, — она отняла руки от лица, откинулась на спинку и, закинув голову, устремила взор куда-то вглубь голубеющего неба. — Я совсем не представляю, как справиться со всем этим. Возможно, мне просто нужен хороший психолог.

Гарри обнял её за плечи и мягко прижал к себе.

— Тебе нужно время. Плюс немного успокоительного и зелье сна-без-сновидений перед сном. Такое легко не забывается. И не передать, сколько раз я просыпался от кошмаров после смерти Седрика и Сириуса. Сейчас же они почти прекратились, прекратятся и у тебя.

— Но ты, по крайней мере, не сомневался в собственном рассудке, — пробурчала она ему в плечо.

Да... Что-что, а вопрос о сохранности собственного рассудка перед ним никогда не стоял. Так что проблема Гермионы была для него в новинку, хотя... Если вспомнить его пробуждение сегодня, то, возможно, она не одинока в своём страхе.

Гарри представил было, что всё происходящее в последние дни — это его предсмертные видения, а сам он в данный момент помирает в собственном гробу от недостатка воздуха, поёжился и решительно отогнал подобные мысли куда подальше. Если задумываться об этом, так недолго и на самом деле с ума сойти. О чём он Гермионе и сообщил.

— Может, ты и прав, — задумчиво кивнула она. — Хорошо, вечером зайду к мадам Помфри за зельями, а там посмотрим... Давай, сменим тему?

— Давай, — кивнул Гарри. — О чём ещё ты хочешь поговорить?

— Турнир. Надо уже сейчас решить: будешь ли ты в нём участвовать или нет?

Это было непростым вопросом. Над дилеммой: участвовать в турнире или нет, Гарри ломал голову ещё в первую свою ночь в этом времени в Выручай-комнате. И результаты этих размышлений вгоняли его в уныние.

С одной стороны, лично проконтролировать возрождение Волдеморта было очень заманчиво. Но в этом случае во весь рост вставала проблема прохождения первого испытания. Тогда, два года назад, он взялся за метлу скорее от безысходности, практически не питая надежды остаться целым и невредимым. Позже он не раз признавался себе, что выбранный им способ был, мягко говоря, самоубийственным. Ему повезло. Просто повезло. Но повезёт ли ему в этот раз?

С другой же стороны, если сразу сдать Крауча властям, то все их знания о плане возрождения Волдеморта пойдут коту под хвост, и проконтролировать его будет невозможно. Реддл обязательно разработает другой план, но как быстро он это сделает, и будет ли он связан с турниром? Сплошная неопределённость.

— Но ты не учитываешь того варианта, что если в аврорате допросят Крауча и отреагируют на его показания, — возразила Гермиона, когда Гарри поделился с ней своими умозаключениями, — то они вполне могут выйти на след самого Реддла и, возможно, уничтожить его нынешнее воплощение. Тогда его возрождение отодвинется на неопределённый срок, — она немного помолчала и продолжила: — Или они захватят его живьём, допросят, и тогда всё вновь возвращается к хоркруксу в твоей голове.

На берегу снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь весёлыми воплями школьников, гонявшими мяч неподалёку. Гермиона склонила голову на его плечо, а Гарри невесело размышлял над тем, что ему скорее всего всё-таки придётся участвовать в этом чёртовом турнире, чего ему делать, разумеется, совсем не хотелось.

— Так, может, мы сами? — вдруг встрепенулась Гермиона.

— В смысле?

— Сами найдём Реддла? — пояснила она и зачастила, наблюдая всё больше и больше расширяющиеся глаза друга: — Как вариант. Вариант бредовый, конечно, но рассмотреть-то его надо. Оглушим и допросим Крауча, выследим Реддла, допросим его и уничтожим. А пока он ищет новые пути для возрождения, будем работать над хоркруксами, включая и тот, что находится в тебе.

Долгий-долгий взгляд был ей ответом на это предложение. Гарри смотрел на неё так, словно бы видел впервые, и увиденное его не сказать, чтобы радовало. Даже, скорее, огорчало и вызывало беспокойство.

— Дорогая моя, ответь мне, пожалуйста, на пару вопросов, а-то я тебя что-то совсем уж перестал понимать. Вот вообще перестал. Абсолютно, — вкрадчиво начал он, когда молчание слишком уж затянулось, — Кто мне недавно говорил, что не готов к какому бы то ни было риску? Кто заставил меня пообещать бросить всё и уехать из страны?

— Я, — спокойно согласилась Гермиона. — Но это было до того, как я узнала про хоркруксы, а именно про тот, что находится в тебе. Подумай, факт его существования меняет всё. Наличие связи между, скажем так, ядром его души и остальными частями сомнению не подлежит. Так сколько ещё пройдёт времени до того, как Реддл додумается проверить сохранность своих хоркруксов? Ладно, на счёт следующих двух лет мы можем быть более-менее уверены, но дальше? И что будет, когда он обнаружит неучтённый хоркрукс? Что-то я сомневаюсь, что он не найдёт способа определить его местоположение, и тогда тебе, Гарри, от него не скрыться в принципе. И что из этого следует?

— Что же? — послушно спросил Гарри.

— Начинать действовать нужно уже сейчас. Нам нужно время и ресурсы, чтобы найти способ вытащить из тебя эту дрянь, не прибегая к Аваде. Правда, тут есть два пути. Первый — мы можем оставить всё как есть: ты пройдёшь турнир, спеленаешь Реддла, вольёшь в него дозу Веритасерума и хорошенько допросишь. Второй — мы идём на опережение и ищем его сами. Что скажешь?

Гарри покачал головой — идея самому допросить Реддла сывороткой правды ему как-то не приходила в голову — и крепко задумался. Первый вариант гарантированно сталкивал его лицом к лицу с Реддлом в конце третьего тура. Но для этого турнир надо было ещё пройти. Да даже не весь турнир, а первый тур с драконом. Остальные испытания у него никаких опасений не вызывали. Но лезть в эту историю ему не хотелось чисто по-человечески.

Второй же вариант обещал массу ненужных трудностей. Крауч: матёрый, беспринципный, фанатично преданный своему повелителю Пожиратель смерти. Хорошо, пусть они его оглушат, пусть допросят, и он даже всё расскажет. Но что делать с ним потом? Стереть память и отпустить? Сдать властям? Заточить где-нибудь? Ладно, чёрт с ним, Крауч не самая главная проблема. Волдеморт. Пусть он в теле гомункула, пусть временно недееспособен. Но он отнюдь не дурак. Гарри сильно сомневался, что он живёт в обычном доме на соседней улице. У него наверняка есть хорошо защищённое и оборудованное убежище ещё со времён первой войны, куда так просто не проберёшься.

Вывод: между драконом и неизвестно какой величины геморроем на их с Гермионой задницы, Гарри определённо выбирал дракона. Вот в таком-то ключе он и изложил свои соображения подруге.

— Согласна, я пришла к примерно таким же выводам, — кивнула она. — Во втором случае мы имеем слишком много неопределённости и ненужного, по сути, риска. В конце концов, знания о других его хоркруксах нам пока ни к чему, с одним бы разобраться... И тут нам нужен Сириус. Вернее, его библиотека. Не думаю, что в Хогвартсе есть подробная информация на эту тему.

— Да, Блэки, наверное, знали толк в подобных вещах, — протянул Гарри. — Значит, решено? Как можно раньше вызываем Сириуса, а пока я потихоньку прохожу турнир, пытаемся найти способ выцарапать из меня эту дрянь?

— Решено, — кивнула Гермиона, — а подготовку ко всему этому делу можно начать уже сейчас. Да, и ещё надо снова заняться изучением боевой магии. Знаешь, мне очень сильно не понравилась моя беззащитность во время того боя в Отделе Тайн.

— Думаешь, повторится? — скептически поинтересовался Гарри.

— Однажды мне на глаза попался один афоризм, как нельзя лучше подходящий к нашей ситуации. Хочешь мира — готовься к войне. Хочешь войны — готовься к войне. В общем, хочешь, не хочешь, а к войне готовиться надо. Как-то так...

* * *

 

Наступила ночь. Гарри вошёл в свою спальню и покосился на часы. Сегодня они вновь засиделись в гостиной чуть ли не до полуночи — несмотря на взятые у мадам Помфри зелья, Гермиона заметно трусила ложиться спать. Она боялась своих снов.

— Ну что же, будем надеяться, что эта ночь будет спокойнее, чем предыдущая, — вздохнул он, переживая за подругу, и принялся расстилать кровать.

Но его чаяниям не суждено было сбыться. Только он закрыл глаза, пригрелся, и начал было проваливаться в блаженную дрёму, как вдруг на грани восприятия возникло какое-то странное свербящее чувство. Это чувство не поддавалось какому-либо описанию. Оно просто было.

Гарри подскочил на кровати, завертел головой, но ничего подозрительного не увидел и не услышал. Тем не менее это странное чувство нарастало и приняло некоторое сходство с легиллиментной атакой. Кто-то искал доступ к его разуму.

— Что за ерунда? — пробормотал Гарри вновь окидывая спальню пристальным взглядом.

Это не было похоже на атаку Снейпа — тот действовал гораздо жёстче и напористее. В данном же случае это было тихое, осторожное проникновение, с целью, скорее, что-то внушить, чем нанести вред.

Следуя заветам Снейпа, Гарри попытался было очистить своё сознание, но ничего не получалось — в его голове безумным табуном носились самые разные мысли. Кто лезет к нему в голову? Волдеморт? Но ведь в тот раз такого не было? Или было? Или он просто не замечал? Но ведь первые внушённые ему видения начались только на пятом курсе! Или он внушал ему что-то и раньше? Но почему он заметил атаку только сейчас? Потому что не спал или благодаря “занятиям” со Снейпом?

— Сэр, Гарри Поттер, сэр! — раздавшийся в его голове голос был странно искажён. — Это Добби, сэр! Добби не сможет выполнить ваше задание, сэр Гарри Поттер, сэр.

От неожиданности Гарри чуть не сверзился с кровати, но на удивление быстро взял себя в руки.

— Добби? Какого чёрта?! То есть... что случилось?!

— Простите, сэр Гарри Поттер. Тот плохой волшебник сначала очень хорошо принял Добби. Потом отвёл в сильную комнату и сказал ждать пока всё подготовит.

Одновременно с рассказом в голове Гарри начали всплывать видения. Он увидел пустую комнату со стенами из красного кирпича на полу которой была расчерчена сложная руническая конструкция. Увидел, как руны засветились, втянули Добби в центр и окружили светло-голубым магическим барьером. Увидел, как в комнату вошли трое магов.

“Кто ты? — раздался в его ушах голос пожилого мага. Видимо, самого главного в этой троице. — Откуда ты знаешь про наш проект? Кто тебя послал? Отвечай!”

Эта троица попыталась было допросить домовика. Но тот молчал, повинуясь и приказам Хозяина, и уже своим личным нежеланием что-либо говорить этим “плохим волшебникам”. Добби попытался было сбежать, потратив на это почти все свои магические силы, но руническая конструкция крепко держала его в своих объятиях.

Маги быстро поняли безуспешность дальнейших попыток допроса и покинули помещение.

“Мда... Похоже, придётся его...” — закрывшаяся дверь оборвала фразу старшего мага, но уже по выражениям их лиц было понятно — Добби не ждёт ничего хорошего.

Домовик остался один и сделал единственное, на что хватало остатков его сил — связался со своим Хозяином, чтобы сообщить о провале поручения.

— Чёрт, Добби, прости, я не думал, что так получится! — схватился за голову Гарри. — Держись, я что-нибудь придумаю!

— Спасибо, сэр Гарри Поттер, сэр! — радостно откликнулся обнадёженный домовик и пропал. Видимо, этот сеанс связи окончательно истощил Добби.

Гарри рухнул обратно на кровать и с силой потёр лицо руками. Его распирало желание куда-то бежать и что-то делать, но... что? Добби находится сейчас где-то в Соединённых Штатах, за тысячи и тысячи миль от Хогвартса. Как добраться до США? Причём быстро и не вызывая особых вопросов. Официально этого сделать не получится. Неофициально же... Тут стоило подумать.

На ум сразу же пришёл Флетчер. Но где его сейчас искать? И, опять же, Гарри сильно сомневался, что человек толкающий по углам ворованные котлы, сможет помочь ему с неофициальным международным портключом. Разве что сведёт с нужным человеком?

С другой стороны, обязательно ли ехать самому? Может, получится как-то вытащить домовика сюда?

— Добби! — позвал Гарри в пустоту. Подождал немного и повторил: — Добби, явись!

Заворочался Невилл в своей постели, да что-то неразборчиво промямлил Рон. Никакой более существенной реакции Гарри не дождался. В прочем, положа руку на сердце, он и не надеялся, что проблема разрешится так просто. Следовало с кем-то посоветоваться.

Гарри ещё раз вздохнул, мысленно прощаясь со спокойным сном и потянулся за своей одеждой.

Дорога до кухни Хогвартса не заняла много времени. Гарри спрятал карту Мародёров во внутренний карман мантии и вошёл. Кухня была непривычно пустынна. Не мелькали тут и там домовики, не слышался звон посуды и грохот противней, и даже воздух был на удивление чист и свеж.

— Эй, есть тут кто-нибудь? — негромко позвал Гарри.

Из-за угла вышла домовичка и вопросительно посмотрела на полуночного посетителя:

— Здравствуйте, мистер Поттер, вы что-то хотели?

— Доброй ночи, — коротко кивнул Гарри и сразу перешёл к главному: — Я случайно втравил своего домовика — Добби — в большие неприятности. Мне нужен совет: смогу ли я как-нибудь ему помочь?

Он кратко изложил суть дела, домовичка внимательно выслушала и кивнула:

— Я поняла. Следуйте за мной.

Гарри шёл по пустынной кухне и недоумённо поглядывал на свою провожатую. Она была какой-то слишком спокойной, слишком уверенной в себе, слишком не похожей на Добби, Винки или Кричера. Одета была во вполне пристойное платье по типу римской тоги с вышитым на левой стороне груди гербом Хогвартса. Да и разговаривала нормально, без приторно радостных или заискивающих интонаций в голосе.

Домовичка провела его через всю кухню, открыла небольшую деревянную дверь и пропустила впереди себя.

— Присаживайтесь, мистер Поттер, — указала она на пару кресел в дальнем углу помещения, — через несколько минут подойдут старейшины. Они вам помогут.

Гарри благодарно кивнул ей, вошёл внутрь и удивлённо закрутил головой по сторонам. Это была не просто комната, это было нечто вроде бухгалтерского офиса. Гарри как-то видел подобный по телевизору в одном из американских нуарных детективов пятидесятых годов. И уж никак не ожидал увидеть что-то подобное в старом добром Хогвартсе.

По всему помещению были расставлены с десяток офисных столов. И на них громоздились счёты, печатные машинки, письменные наборы, печати, лотки для документов. Вдоль стен же располагались высокие вместительные шкафы, битком набитые папками, гроссбухами и связками пергаментных свитков. Гарри подошёл к ближайшему столу, раскрыл одну из небольших папок-скоросшивателей и увидел обширную многостраничную смету на закуп продуктов на октябрь. К ней же была приложена служебная записка в отдел закупок с напоминанием согласовать с поставщиками закуп следующих продуктов из Франции и Болгарии по перечню.

Гарри положил папку на место и чуть ли не в первые в жизни задумался: а на какие деньги живёт школа? На чьём финансировании находится Хогвартс: на государственном или всё же частном?

В этот момент дверь снова отворилась, и в комнату вошли три домовика. И какие это были домовики! Если бы не характерно большие уши и глаза, да лысые головы, они вполне могли бы сойти за каноничных гномов, какими их понимают маггловские писатели. Плотные и коренастые — они нисколько не походили на тощего и костлявого, словно узник концлагеря, Добби. И, самое главное, в их глазах светились ум и мудрость прожитых годов.

— Доброй ночи, мистер Поттер. Я старейшина домовых эльфов Хогвартса Абнер, а это старейшины Рори и Тизон, — звучным бархатным голосом поприветствовал Гарри один из них. — Мисти в общих чертах обрисовала вашу проблему, но хотелось бы услышать всё, так сказать, из первых уст. Присаживайтесь, расскажите поподробнее.

Гарри как можно более подробно описал ситуацию: и своё задание, и информацию, полученную от Добби, и свои ощущения. Выслушав ученика, старейшины переглянулись и совершенно одинаково вздохнули.

— Да, студенты уже не, — проворчал Тизон. — Не знают элементарнейших вещей.

— И куда только смотрит Дамблдор? — покивал Абнер и посмотрел на Гарри: — Да будет вам известно, мистер Поттер, между домовым эльфом и его волшебником может быть только одна преграда — недостаток магических сил. Как известно, мы не можем жить в отрыве от волшебников, именно они подпитывают нас магическими силами, взамен мы преданно служим им. Можете назвать это симбиозом, если хотите. И именно сила волшебника, а точнее, пропускная способность энергоканала между ним и домовиком определяют возможности последнего.

— Но если домовые эльфы получают магическую энергию от волшебников, то как они могут творить магию, не доступную нам? — не удержался от вопроса Гарри. — Например... ну... перемещаться в том же Хогвартсе.

— Коэффициент полезного использования магических сил у нас гораздо выше, чем у вас, — пожал плечами старейшина Абнер. — Вправду сказать, он у вас практически никакой. Смешно, но даже у великанов он выше.

Гарри на это лишь хмыкнул. Магические создания — они и есть магические создания. Куда уж там человеку с ними тягаться...

— Ладно, возвращаясь к моему вопросу. Что я могу сделать для Добби?

— Ну это же очевидно! Откройте канал пошире либо напитайте Добби своей магией в разовом, так сказать, порядке.

— Проблема в том, что я не знаю, как это сделать, — с некоторым стыдом пробормотал Гарри.

— Великий Ромуальд, куда катится эта школа? — закатил глаза старейшина. — Хорошо, мистер Поттер, мы вам поможем. Вставайте в центр зала.

Повинуясь взгляду старейшины Рори, столы и стулья разлетелись по углам помещения. Причём ни с одного из них не свалилось ни единого пера или свитка пергамента.

— Сейчас мы введём вас в обучающий транс, так будет проще всего. В нём вы узнаете, как мы, домовые эльфы, видим и чувствуем магические потоки и связи. Ваша задача: расширить канал связи с Добби, либо целенаправленно влить в него некоторое количество своих магических сил. Правда, самостоятельно у вас это скорее всего не получится, но мы, опираясь на ваше добровольное согласие, сможем вам помочь.

— Ладно, разберёмся в процессе. Что будет лучше для него?

— Разовое вливание поможет ему сбежать, но... — Абнер смерил юношу оценивающим взглядом. — Сравните Добби, у которого от рождения был чрезвычайно узкий канал связи с его прошлым хозяином, и Мисти, чей канал магической связи с Хогвартсом в несколько раз шире. Думаю, вы увидите разницу. Всё дело в том, что мы не можем нормально развиваться в условиях дефицита магии, так что далее всё зависит от вас. Если вы хотите оставить его слугой исполнительным, но не слишком умным, то не возитесь с каналом. Но если вам нужен шустрый смекалистый порученец — откройте канал пошире и, я вас уверяю, вы не пожалеете.

В этот момент Гарри припомнил события своего второго курса в Хогвартсе и содрогнулся: он прекрасно представлял до каких пределов может зайти желание “помочь” у совсем не блещущего умом и сообразительностью Добби.

— Я готов, — сообщил Гарри, приняв решение.

— Хорошо. Но хочу предупредить, если вы перестараетесь и израсходуете слишком много магических сил, вас ждёт обморок на почве сильного магического истощения. После чего вам хорошо бы воздержаться от исполнения энергозатратных заклинаний пару дней как минимум.

— Не критично, переживу. Но если я свалюсь, домовики смогут перенести меня в мою спальню? — дождавшись кивка старейшины Абнера, кивнул и Гарри: — Отлично. Начинайте.

Домовые эльфы обступили замершего юношу с трёх сторон и окружили его нежно-зелёной магической сферой. Глаза Гарри закатились, ноги подогнулись, но сила домовиков не дала ему упасть на пол, поддерживая обмякшее бессознательное тело точно в центре сферы.

Явь медленно проступала сквозь сон. Гарри просыпался, чувствуя себя необычайно счастливым и умиротворённым. Его лицо приятно овевал прохладный свежий ветерок — видимо, парни снова оставили окно открытым — а бок не менее приятно согревало что-то большое и тёплое. Он, не раскрывая глаз, улыбнулся и смачно, со вкусом потянулся всем телом. Неожиданно рядом кто-то завозился, и Гарри почувствовал, как его грудь и ноги чем-то придавило, а ухо защекотало чьё-то дыхание. Он замер, открыл глаза и осторожно повернул голову. К счастью, это был не Добби, чего Гарри почему-то подспудно опасался, хотя и понятия не имел чем закончились его ночные эксперименты со связывающим их энергоканалом. Это была Гермиона.

Время — Гарри вскинул глаза и посмотрел на часы — приближалось уже к полудню, а Гермиона спокойно себе посапывала, обхватив его рукой, да по-собственнически закинув на него ногу. Её волосы разметались, а лицо было расслабленным и очень беззащитным. Он осторожно вытянул руку, обнял её за талию и улыбнулся. Пусть их ждёт выволочка от МакГонагалл за пропущенные уроки, да и Снейп наверняка этого так просто не оставит, но сегодняшнее пробуждение было чертовски приятным. Оно явно того стоило.

Но как бы ни было приятно валяться в постели в обнимку с Гермионой, организм всё-таки требовал своего. Гарри приподнялся, осторожно высвободился из объятий подруги и направился в туалет. Там он, наскоро сделав свои дела, опёрся на раковину и критическим взглядом посмотрел в зеркало. В нём отображался зеленоглазый черноволосый подросток с чертовски довольной физиономией. И только лёгкая бледность лица, да довольно обширные круги под глазами говорили о том, что вчерашние события не прошли для Поттера даром.

Гарри зевнул и поморщился. В постели он этого не замечал, но сейчас, встав на ноги и немного пройдясь, он ощутил противную слабость, охватывающую всё тело. Да, вчера он явно переборщил с подпиткой своего верного домовика. Ну что же, настала пора проверить: получилось у него что-нибудь или нет.

— Добби!

— Сэр Гарри Поттер, сэр! Добби вернулся! — радостно завопил он, появившись, но тут же, повинуясь жесту Гарри, сбавил громкость до шёпота. — Плохие волшебники не дали Добби амулет, но Добби разозлился и сам взял всё, что смог! Добби правильно сделал?

— Молодец, — отмахнулся Гарри. — Меня не это волнует. Как ты сам-то? Как себя чувствуешь!

— Сэр Гарри Поттер столь добр! — прослезился домовик. — Сэр Гарри Поттер так щедро делится с недостойным Добби своей магией! Добби чувствует себя очень хорошо!

Гарри уже и сам видел, насколько хорошо чувствует себя Добби. Его всегда сутулые плечи расправились, а спина выровнялась. Бледно-зелёная кожа домовика стала гораздо насыщеннее цветом. Гарри не знал, что означает цвет кожи у домовиков, но решил, что это, наверное, хорошо. Во всяком случае и у Мисти, и у старейшин цвет был таким же.

— Я рад за тебя, — улыбнулся юноша, глядя на чуть ли не подпрыгивающего от избытка чувств домовика. — Иди, отдыхай, я вызову тебя, когда понадобишься.

Добби поклонился и бесшумно исчез. Гарри хмыкнул, сполоснул лицо холодной водой и вернулся обратно в спальню. Посмотрел на трогательно обнимающую подушку Гермиону, на часы, потом снова на неё и, вздохнув, принялся будить подругу.

— Гермиона, просыпайся, — он присел у неё в ногах и осторожно потряс за плечо. — Вставай, мы проспали первые две пары.

— Ну и пусть, — не открывая глаз, пробормотала она. — Мы всё равно это уже проходили.

— Ты как здесь оказалась вообще?

— Ребята не смогли тебя добудиться. Я тоже не смогла. Вот и прилегла рядышком.

Гарри погладил её по плечу и улыбнулся: сонная Гермиона была такой забавной.

— Вставай, скоро обед, тебе всё равно не дадут нормально поспать.

Словно в ответ на его слова входная дверь отворилась, и в спальню влетел Дин Томас.

— Гарри, Гермиона, сюда идёт МакГонагалл! Ей Снейп нажаловался, так что если вы не хотите...

Договорить он не успел. Гермиона слетела с кровати, запрыгнула в туфли, и, подхватив свою сумку, исчезла в дверном проёме. Дин проводил её насмешливым взглядом, весело фыркнул и показал Гарри большой палец.

— Спасибо, друг, — Гарри хлопнул того по плечу. — Если бы не ты, тут такой скандал бы начался.

— Ну как же, помню я какую бучу развела МакГонагалл, когда в том году Спенсера и Моррисон в одной кровати застукала, — хохотнул Дин. — Они тогда чуть ли не до самого выпускного из отработок не вылезали. Кстати, ты чего ночью творил? Мы тебя утром разве что водой не поливали, ты никак не просыпался. Да и выглядишь замученным каким-то.

Гарри хотел было привычно отшутиться, как делал всегда, когда кто-то начинал интересоваться его делами, о которых он не хотел никому говорить, но тут припомнил слова Лаванды и Парвати и в кои-то веки решил не запираться. Ну практически...

— Магию творил, — ответил он, между делом заправляя кровать. — Вычитал пару интересных боевых заклинаний и решил попробовать.

— И как? — загорелись глаза Дина.

— Как-как... Перестарался и вырубился прямо там от истощения, но, — Гарри вытащил из шкафа свежую рубашку, — у меня вроде как всё получилось.

— Покажешь?

— Разумеется, но не здесь, конечно.

В голову Гарри пришла довольно интересная мысль. В прошлом году занятия с “Армией Дамблдора” дали ему не только умение выступать перед аудиторией и удерживать внимание слушателей. По словам Гермионы, он стал увереннее в себе, раскрепощённее. Обучая других, он стал лучше понимать магию и сам. Помимо всего прочего, выучил чёртову кучу самых разных заклинаний — он уже сейчас смог бы сходу сдать практическую часть итогового экзамена ЖАБА по ЗОТИ. Но самое главное, во время этих занятий он не чувствовал, что в очередной раз страдает ерундой. Наоборот, он знал, что занимается важным и полезным делом. Это было неожиданно приятно. Ну и, в конце концов, это было попросту весело.

Так вот, он решил попробовать сообразить нечто подобное и в этом году. Правда, Гарри ещё не совсем понимал, как именно заинтересовать ребят, но надеялся, что что-нибудь придумает. И в этот раз он не будет брать всех и каждого, чтобы не получилось, как в прошлом году. В этот раз он будет брать людей надёжных. Как Невилл и Луна, например. Или те же близнецы.

— Хей, ты чего залип? — помахал Дин рукой перед его лицом.

— Да что-то чувствую себя не очень, — поморщился Гарри.

В этот момент открылась дверь и в спальню вошла МакГонагалл. Глаза её метали громы и молнии, а губы были сжаты в тонкую ниточку. В общем, весь её вид не предвещал Поттеру ничего хорошего.

— Мистер Поттер, потрудитесь объяснить: почему вас не было на зельеварении и УЗМС?

— Так получилось, — развёл руками Гарри в извечной отмазке всех студентов мира, но, увидев недобро сузившиеся глаза декана, поспешил объясниться поподробнее: — Я плохо себя чувствую, профессор МакГонагалл, какая-то слабость по всему телу. Ребята пытались меня разбудить, но — Дин не даст соврать — не смогли.

— Это так, мистер Томас?

Декан подошла к Поттеру и внимательно вгляделась в его лицо. Нахмурилась.

— Что-то вы и в самом деле нездорово выглядите. Чем вы вчера занимались?

— Да ничем особенным.

— Ясно. Мистер Томас, сопроводите мистера Поттера в больничное крыло. Мистер Поттер, имейте ввиду, потом я обязательно поговорю с мадам Помфри.

Декан развернулась и вышла, а Гарри прислонился спиной к шкафу и потёр лицо руками.

— Чёрт, видимо и в самом деле придётся идти к Помфри. МакГонагалл же просто так не отстанет.

— Ну пойдём, болезный, — хмыкнул Дин. — Провожу уж.

Гарри кивнул и, с тяжёлым вздохом отлепившись от шкафа, направился к выходу.

Мадам Помфри сразу же диагностировала у Поттера магическое истощение средней тяжести, после чего с укором во взгляде покачала головой и, даже не став выслушивать его оправдания, типа: “Я тренировался, чтобы не ударить в грязь лицом перед Грюмом и перестарался”, напоила его парой восстанавливающих зелий и отправила отлёживаться на больничную койку.

— Вы ещё и недели в школе не пробыли, мистер Поттер, — проворчала она, забирая у Гарри волшебную палочку, — а уже попали ко мне. И ладно бы по уважительной причине, так нет, по собственной же глупости.

— Я больше так не буду, — покаялся Гарри. — Теперь-то я знаю свой предел.

— Будем надеяться, — кивнула мадам Помфри, но и невооружённым взглядом было видно, что она ни на грош не поверила пациенту. — Что же, мистер Поттер, через три часа я снова проверю ваше состояние, и если оно вернётся в норму, то отпущу вас. Если же нет — будете ночевать здесь. Обед доставят сюда же. Вам всё понятно? Вопросы? Отлично, тогда ложитесь и отдыхайте. Обязательно постарайтесь поспать, я вас потом разбужу.

Гарри проводил целительницу взглядом, пожал плечами и смиренно лёг на койку, закинув руки за голову. Было ли это побочным эффектом зелий, или же следствием истощения, но ему снова захотелось спать. Он закрыл глаза и через некоторое время провалился в лёгкую дрёму.

* * *

 

Гарри вошёл в факультетскую гостиную, осмотрелся и прямым ходом направился к Гермионе. Та сидела за своим любимым столиком в углу и что-то строчила на свитке пергамента, изредка поглядывая на страницы раскрытого перед ней учебника.

— Привет, чем занимаешься? — улыбнулся ей Гарри.

Гермиона смерила его хмурым взглядом, собрала свои вещи в сумку и бесцеремонно поволокла Гарри к выходу. Спустя пару минут блужданий по школе, она наконец-то нашла свободный кабинет и втолкнула друга внутрь.

— И что всё это значит? — осведомился Гарри, усаживаясь на одну из парт.

— Это я у тебя хотела поинтересоваться, — процедила Гермиона. — Что опять с тобой произошло? Сначала тебя никто не может добудиться, а потом я узнаю, что ты лежишь в больничном крыле с магическим истощением. Боже, Гарри, да тебя ни на минуту оставить нельзя!

— Так не оставляй, — хмыкнул он.

Этот ответ — вернее, его легкомысленная несерьёзность — порядком разозлил Гермиону.

— Не оставлять? — запальчиво переспросила она. — Ты считаешь это смешным, да? Да что с тобой не так, Гарри? Вчера мы тихо, спокойно расстались, а сегодня ты валяешься в кровати цветом немногим лучше трупа! Поверь мне, я знаю, о чём говорю! Ладно, магическое истощение — ерунда, пусть! Но что будет завтра? Что будет послезавтра? Сломаешь руку? Ногу? Свернёшь шею?! Получишь аваду?! Да мне уже страшно оставлять тебя одного! — она уже кричала в лицо оторопевшему Гарри. — Гарри Джеймс Поттер, ты... Если тебе плевать на себя, так хоть обо мне подумай! Знаешь, сколько я спала этой ночью?! Полтора часа! Да и то урывками! Чёртовых полтора часа, наполненных кошмарами! Да на меня даже зелья не действуют! И вот я вся на нервах поднимаюсь в вашу спальню, и что я вижу?

Гермиона закрыла лицо руками и без сил опустилась на ближайший стул. Сгорбилась.

— Гад ты, Гарри... — тихо и очень горько сказала она. — Немножко спокойной жизни, без неожиданностей и риска. Немножко времени, чтобы успокоиться и прийти в себя. Чтобы перестать мучиться кошмарами, наконец. Разве я так многого прошу? — она отняла руки от лица и посмотрела на него несчастными глазами: — Я устала, Гарри. Я устала от всего этого.

Он не стал ничего отвечать, да она и не ждала этого. Гарри просто сел на соседний стул, без слов перетащил Гермиону себе на колени и обнял за талию. Гермиона же вцепилась в него, как утопающая за спасательный круг, и прижалась всем телом.

В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь редким шмыганьем Гермионы. Гарри гладил её по изредка вздрагивающей спине и в голове у него билась всего одна мысль: “Снова довёл, чёртов идиот! И что мне стоило предупредить её, перед тем как бежать к эльфам?” Ему было больно и очень стыдно.

— Нам нужно средство связи, — вздохнул он спустя четверть часа, когда Гермиона более-менее успокоилась. — Потому как другого способа быстро вытащить тебя из кровати посреди ночи я не вижу, а вчера был как раз такой случай...

Гарри в подробностях рассказал ей всё о его ночных мытарствах на ниве спасения Добби.

— В общем, амулет амулетом, но, как я считаю, мне очень повезло, что я нигде не напутал с каналами и смог его вытащить, — закончил Гарри свой рассказ. — Так что придётся нам забыть об этом Хьюзе, уж очень они там в Америке недружелюбные. Хотя... Сегодня утром Добби что-то говорил по поводу проваленного задания, — задумчиво почесал затылок Гарри. — Вроде как что-то там он всё-таки принёс. Но это не точно.

— Так вызови его и спроси, чего зря гадать?

Следуя словам подруги, Гарри так и поступил. Добби явился незамедлительно, после чего обстоятельно, пусть и в своей неподражаемой манере, рассказал, как было дело. Оказалось, после того, как Гарри не только открыл для Добби широкий канал подпитки, но ещё и накачал того энергией под завязку, домовик решил, что возвращаться к такому хорошему хозяину с пустыми руками позорно, да и проучить “плохих волшебников, которые не хотят помогать Великому Гарри Поттеру” было бы неплохо. Поэтому он вихрем прошёлся по всем смежным помещениям, собирая всё на его взгляд мало-мальски ценное, и сбежал обратно в Хогвартс без всяких там международных почтовых порталов. Теперь-то у него с лихвой хватало на это магической силы.

Так что итогом его командировки стала довольно внушительная куча самого разного барахла, выгруженная Добби прямо под ошарашенные очи Гарри и Гермионы.

— Слушай, он у тебя, случаем, клептоманией не болеет? — осторожно поинтересовалась Гермиона, когда Гарри отпустил домовика восвояси. — И где же он всё это складировал?

— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — хмыкнул тот в ответ.

Молодые люди как смогли крепко заперли входную дверь и принялись за сортировку добычи. Правда, перед этим пришлось ещё сгонять Добби в Косой переулок за двумя парами защитных перчаток из драконьей кожи: мало ли что там в этой куче могло заваляться? Всё-таки магическая лаборатория — это не склад мягких игрушек, там вполне реально может найтись что-нибудь на самом деле опасное.

— Знаешь, — спустя час протянул Гарри, обозревая результаты их трудов, — я думаю Добби заслужил медаль. Или даже орден. С отличием.

— Да, — задумчиво согласилась та, снимая перчатки, — если бы ещё всё это не было ворованным...

Куча барахла, притащенная домовиком из-за океана, оказалась на поверку довольно ценной. Чего там только не было! Полторы дюжины испещрённых рунами носимых артефактов, штук пять артефактов стационарных — и всё это непонятного назначения. Богатая подборка книг по ментальной магии, чарам, рунам и артефакторике. Большой комплект инструментов мастера-артефактора и несколько наборов расходных материалов. Небольшая коробка заготовок под амулеты. Сундучок расширенного пространства с кучей каких-то зелий. Кипа лабораторных журналов, и прочей сопутствующей технической и рабочей документации. И, как вишенка на торте, внушительная сумма денег в американских долларах.

Но... На данный момент всё это богатство было для них бесполезно.

— Это не наш уровень, — спустя ещё один час со вздохом сообщила Гермиона, откладывая последний бегло просмотренный фолиант. — Нам до этих книг ещё учиться и учиться.

— Ага, — кивнул Гарри. — Из всего этого мы сейчас можем использовать только отделение первой помощи из сундучка с зельями, да деньги на случай непредвиденных трат.

— И что из всего этого амулет защиты мы тоже не знаем.

Гермиона сложила все найденные кулоны, кольца и цепочки в отдельную коробку и аккуратно пристроила на крышку сундучка с зельями.

— Что же, будем разбираться с документацией, — она уменьшила заклинанием лабораторные журналы Хьюза и засунула их в свою школьную сумку.

После того, как Добби уволок всё обратно — Гарри снова забыл поинтересоваться у него, где он всё это хранит — друзья двинулись к выходу из класса.

— Прости, я снова накричала на тебя, — покаялась Гермиона, на мгновение прижавшись к спине Гарри, пока тот расколдовывал дверь.

— Ничего, я всё понимаю.

Они наконец открыли дверь, после чего вышли в коридор и направились в сторону гостиной Гриффиндора.

— Я становлюсь истеричкой, — в полголоса бурчала Гермиона. — Я становлюсь чёртовой истеричкой. И мне это совсем не нравится.

Гарри ничего не ответил на это, только лишь обнял Гермиону за талию и покрепче прижал к себе, делясь с ней своим теплом и поддержкой.

* * *

 

Гарри лежал на кровати в Выручай-комнате и задумчиво смотрел на потолок. Тот под его взглядом то переливался различными цветами, то отображал картинки из его памяти. И на данный момент на потолке был нарисован календарь за сентябрь месяц девяносто четвёртого года.

С момента появления Гарри и Гермионы в этом времени прошло уже десять дней. И, вопреки его подспудным опасениям, пролетели эти дни довольно гладко. Казалось, кроме Лаванды с Парвати, больше никто не обратил внимания на какие-то резкие изменения в их поведении, если они вообще были, конечно. Даже Рон, который поначалу немного дулся на них с Гермионой, за то, что они, якобы, не взяли его с собой в Годрикову Лощину навестить могилы Поттеров, в конце концов успокоился и общался с ними как прежде. Правда, иногда он всё-таки кидал подозрительные взгляды на друзей, когда те вечерами сидели в обнимку на одном из диванчиков в Гриффиндорской гостиной, но ни вопросов, ни — чем чёрт не шутит! — претензий от Рона пока не было слышно. До поры до времени, ибо, как подозревал Гарри, рыжий пока ещё и сам не понял, почему его так напрягает эта картинка.

Зато поняла его сестрёнка. Увидев в первый раз, как Гарри обнимает безмятежно дремлющую на его плече Гермиону, Джинни так засмотрелась на это, что не заметила чью-то сумку под ногами и кубарем покатилась на пол.

— Похоже, нам и в этот раз не избежать советов от “старой мудрой женщины,” — вздохнул тогда Гарри, встречаясь с обиженным взглядом Джинни.

Впрочем, всё это были мелочи жизни. Гораздо сильнее его волновала Гермиона. С одной стороны, всё, вроде как, шло хорошо. Гермиона постепенно начала отходить от ужасов последних недель, потихоньку втягиваясь в рутину школьных будней. Прогресс, конечно, был пока невелик, но он всё же был. В плюсы так же можно было записать одно довольно неожиданное последствие её такого состояния. На том памятном уроке ЗОТИ, посвящённом непростительным заклинаниям, Гермиона практически мгновенно освободилась от Империо Крауча, чем ввергла того в неподдельное изумление. “Я просто знала, что передо мной стоит враг, — впоследствии рассказывала она Гарри. — Когда он наложил на меня заклинание, во мне поднялась такая ненависть, что я даже и не заметила, как скинула его. Я была готова убить Крауча, но не покориться!”

С другой же стороны, она практически перестала спать по ночам. Причём Гарри обнаружил это совершенно случайно, когда спустился в гостиную в половине третьего ночи, мучаясь от разбудившей его головной боли. Он только было собрался вызвать Добби и послать того за трофейным сундучком с зельями, как вдруг увидел Гермиону, клевавшую носом над учебником трансфигурации.

Гарри, конечно, знал, что из-за кошмаров она плохо спит по ночам. Но тот факт, что она даже и не пытается ложиться спать, просиживая ночи напролёт над книгами, неприятно поразил его. Вот уж от кого-кого, а от Гермионы он подобной дурости не ожидал.

— Ну не можешь ты нормально спать, так обратись к специалисту! К мадам Помфри, например, или напрямую в больницу Святого Мунго. Опять же, есть же и другие зелья, есть маггловские препараты, наконец, — увещевал он тогда подругу, — Зачем насиловать свой организм?

— Зелье Сна-без-сновидений действует на меня как-то странно, — объясняла она, — да, я не вижу снов, но чувства страха и безысходности становятся чуть ли не в десять раз сильнее. Другие, более сильные препараты, либо токсичны, либо вызывают привыкание. А обращаться к специалистам... Те сразу же попытаются докопаться до первопричины моих кошмаров, что сам понимаешь, чем чревато. Так что я совсем не представляю, что мне делать. Я очень хочу спать, но не могу.

Гермиона вздохнула, привычно устроила голову у него на плече и мгновенно заснула.

— Спать она не может, ага! — спустя сорок минут беззлобно проворчал Гарри, с некоторым трудом отбирая у подруги свою совсем онемевшую руку. Затем он перенёс её на диванчик побольше и укрыл пледом. Что самое примечательное, Гермиона при этом не проснулась.

В ту ночь Гарри сторожил её сон до восьми утра, коротая время за учебниками по чарам и трансфигурации. Гермиона спала спокойно, а лицо её было безмятежно. За все пять часов она не проснулась ни разу.

С той ночи, а это было четыре дня назад, Гарри взял за правило сразу же после уроков утаскивать Гермиону в Выручай-комнату и там чуть ли не силком укладывать подругу спать. Если она почему-то может нормально спать только в его присутствии, то нужно для неё это присутствие организовать. Пусть только днём и после уроков, но всё же.

Ну а пока Гермиона спала, Гарри занимался магией. Вспомнив тот бой в Отделе Тайн, он решил, что невербальная магия — это довольно-таки полезное в бою умение. Поэтому он недолго думая проконсультировался с профессором Флитвиком, набрал рекомендованной им литературы и начал заниматься самостоятельно.

Вот и сегодня Гарри лежал на кровати в Выручай-комнате, а под боком у него тихо посапывала Гермиона. В его руке была волшебная палочка и он уже, наверное, в тысячный раз пытался зажечь Люмос невербально. Пока безрезультатно.

“Люмос! Люмос! Люмос! — палочка так и мелькала в его руке. — Да что я делаю не так?!”

В прочем, Флитвик изначально предупреждал, что овладеть невербальной магией нахрапом не получится. И главная загвоздка тут кроется не в особенностях магии как таковой, а в инерционности человеческого мышления.

С первого курса юных магов учат колдовать с помощью жестов волшебной палочкой и слов-заклинаний, потому как это самый простой способ творить магию. И многие из них подспудно уверены: хоть замахайся волшебной палочкой, но без заклинания толку не будет. Но они упускают из виду, что слово-заклинание — это всего лишь один из простейших способов вызвать в себе побуждение к магии. Способ обратиться к ней и направить в нужное русло, на достижение необходимого эффекта. Так что если суметь самостоятельно вызвать в себе это побуждение, то слова-заклинания становятся больше не нужны. И именно из-за пресловутой инерционности мышления сделать это не так-то просто.

— Люмос! — повинуясь тихому шёпоту, на конце волшебной палочки загорелся огонёк.

“Да у меня уже чёртов рефлекс! — сердито подумал Гарри. — Люмос — и он загорается. Нокс — и он тухнет. Какое тут, нафиг, побуждение?! Побуждение... Хм...”

Что он хочет получить? Свет. Но зачем ему свет, если в комнате и без того светло? Может, именно на этом он и буксует? По факту ему не нужен свет, поэтому-то невербально ничего и не получается.

Повинуясь желанию Гарри, комната погрузилась в абсолютную тьму.

“Люмос! — ничего не произошло. — Начнём заново. Что мне нужно? Побуждение. Зачем мне это нужно? Зажечь свет. Или...”

В этот момент его осенило: ему нужно не только побуждение как таковое, ему нужна ещё и магия! Неужели всё так просто?

Умению чувствовать магию невозможно научить словами или книгами. До этого можно только дойти своим умом, либо же посмотреть, как видят магию другие. Тогда, в начале месяца, старейшины, погрузив Поттера в обучающий транс, показали ему как видят и чувствуют магию домовые эльфы. Они помогли ему разобраться с энергоканалом, связывающим его с Добби, увеличить его пропускную способность, да отправить хороший такой заряд магической энергии. И именно тогда в сознании Гарри, либо же в системе его мировосприятия что-то сдвинулось: с тех пор он мог чувствовать, а иногда даже и видеть магические потоки. Видеть и направлять.

Гарри тоненькой струйкой направил свою магию в волшебную палочку и взмахнул ей, представив, как на её кончике загорается огонёк заклинания, и... он действительно загорелся!

Флитвик всё сказал правильно: главное проявить гибкость разума, переступить через свои привычки и уверенно пойти другим путём. Правда, Гарри подозревал, что на самом деле своему успеху он обязан старейшинам домовых эльфов и их обучающему трансу, а не каким-то там особенностям мышления.

Огонёк на палочке раз за разом то загорался, то потухал. И продолжалось это до тех пор, пока Гарри не заметил одну интересную деталь: в кромешной темноте комнаты он отчётливо видел магические потоки, вырывающиеся из палочки в виде тонких полупрозрачных неоново-фиолетовых линий. И линии эти постоянно складывались в один и тот же узор, который, будучи законченным, схлопывался в небольшой клубок на кончике волшебной палочки, превращаясь в огонёк Люмоса.

Это заинтриговало Гарри, и он принялся экспериментировать. Изменял движение — заклинание не получалось. Представлял вместо Люмоса эффект от Агуаменти — получался тот же Люмос. Попробовал было колдовать вообще без палочки, но не тут-то было! Волшебную палочку всё-таки не зря называют концентратором магической энергии. Магические потоки, вырывающиеся из его пальца, были похожи на аэрозоль, распыляющийся из баллончика с дезодорантом, и ничем не походили на те тонкие, строгие линии, что получались при использовании волшебной палочки.

В конце концов он пришёл к довольно интересному выводу: если умеешь осознанно направлять свою магию, то слова и намерение становятся не нужны, а вот концентратор обязателен. Достаточно лишь нарисовать этим самым концентратором нужный узор. И узор этот был чем-то похож на руны. Причём руны не те классические, что он видел в учебниках Гермионы, а какие-то другие. И где-то он подобные уже встречал.

Ночник в Выручай-комнате снова включился, Гарри осторожно встал с кровати, стараясь не разбудить подругу, и, наложив на кровать звуконепроницаемый барьер, вызвал Добби.

Домовик появился незамедлительно, и Гарри осознал, что снова что-то пропустил в этой жизни. Сейчас Добби был одет в строгий и безукоризненно выглаженный костюм-тройку с гербом рода Поттер на левой стороне груди. Он поправился, стал плотнее телосложением, уже ничем не напоминая того неряшливого, неудержимо восторженного, суетливого существа, который всего неделю назад приволок им из-за океана целую гору всякой всячины. И только преданный взгляд, да чуть подрагивающие уголки губ, которые то и дело пытались разъехаться в широкой улыбке, выдавали в этом чопорном английском слуге старого доброго Добби.

— Чем могу служить, сэр? — ровным тоном поинтересовался он.

— Ого! Да ты изменился. Отлично выглядишь, Добби!

— Спасибо, сэр. Меня взял в обучение сам старейшина Рори, сэр.

Гарри кивнул, хмыкнул и попросил домовика принести ему те книги, что тот приволок из Америки. Через мгновение три высоких стопки уже были перед ним. Поиск нужной книги не занял много времени. Объёмный талмуд “Введение в функциональные рунические конструкции” за авторством группы американских магов лежал на самом верху.

— Спасибо, Добби, — Гарри признательно улыбнулся домовику. — Это я оставляю себе, а остальное забирай. И ещё, передай мою самую горячую благодарность старейшинам. Без них я бы не смог вытащить тебя оттуда, да и умение управлять своей магией оказалось довольно полезной штукой.

— Хорошо, сэр. Я в точности передам им ваши слова.

Домовик исчез, а Гарри быстро пролистал талмуд в поисках таблицы рун. Нашёл одну из простейших и безопасных — руну света. Немного поразмышлял, как бы так нарисовать её за один заход, немного потренировался и, на всякий случай оградив стационарными щитами себя и Гермиону, принялся за дело.

Магия уже привычно сконцентрировалась на кончике волшебной палочки, и Гарри, затаив дыхание, в одно слитное движение нарисовал в воздухе довольно замысловатую конструкцию. По завершению, конструкция пришла в движение и раздвоилась. Одна её часть сжалась в точку, другая — образовала вокруг этой точки полуфутовую в диаметре сферу и засветилась неярким белым светом. В конце концов, в воздухе возле Гарри завис матово-белый светящийся шар.

— Да это же так просто! — ошарашенно пробормотал юноша. — Почему нас этому не учат?!

— Потому что на самом деле это совсем не просто.

Раздавшийся за спиной голос, заставил Гарри подпрыгнуть от неожиданности. Он обернулся и увидел старейшину Абнера, который с любопытством рассматривал висящую в воздухе сферу. Старейшина подошёл поближе и коснулся её пальцем. Сфера дестабилизировалась и лопнула с тонким дребезжащим звуком.

— Поначалу я не поверил словам Добби, — Абнер смерил Поттера пристальным взглядом. — Но теперь вижу, что он не ошибся. Вы и в самом деле научились управлять своей магической энергией.

— И что в этом такого? — удивился Гарри.

— Обучающий транс, в который мы ввели вас тогда, не предназначен для людей. Обычно мы его используем только для обучения юных домовиков управлению своей энергией. На вас мы его использовали только лишь для того, чтобы получить возможность манипулировать вашими магическими потоками, и направить их туда, куда было нужно. Сами бы вы не справились.

— Стойте! Но вы же, помнится, ещё удивлялись, что я не знаю, как работать с магическими каналами и отправлять по ним свою энергию. Как это... соотносится с вашими словами?

Старейшина Абнер хмыкнул, выудил из воздуха старинный на вид талмуд и протянул его Поттеру. “Волшебники и домовые эльфы: заклинания, ритуалы, правила,” — прочитал Гарри на обложке.

— Перед тем как связать свою жизнь с домовым эльфом, вы были обязаны изучить этот труд, мистер Поттер, — пояснил старейшина. — Помимо прочего, в этой книге как раз и описаны способы контроля пропускной способности энергоканала между волшебником и домовым эльфом. Эти заклинания довольно просты в освоении и доступны даже школьнику. Главное, чтобы он не перестарался и не довёл себя до магического истощения.

— С этим понятно, — почесал затылок Гарри. — Так, вы говорите, во время того транса я никак не мог научиться видеть и контролировать магию?

— До сегодняшнего дня мы думали, что это невозможно. Вы далеко не первый волшебник, которому мы помогли таким образом, но на моей памяти подобных казусов не случалось ни разу. Не берусь судить о причинах этого, я не специалист. Может, тут сыграла роль ваша личная предрасположенность, или же особенности вашей родовой магии, не знаю, — он покачал головой, немного помолчал и продолжил: — Вообще, умение видеть магию и непосредственно управлять ею не является среди волшебников чем-то из рук вон выходящим. Вот только путь до такой степени контроля нельзя назвать лёгким — это, без приуменьшения, годы регулярных тренировок и медитаций. Обычно, к тому времени волшебники уже успевают получить звание мастера чар. Нет, есть конечно, ещё и артефакты, позволяющие видеть магию, но они далеки от совершенства. Проводя аналогию, когда вы видите свечу, маги, использующие подобные артефакты, видят лишь ореол света вокруг этой свечи. И по этому ореолу они понимают: что-то там есть, — старейшина посмотрел на свои наручные часы и поспешил откланяться: — В общем, вам лучше бы поговорить об этом с мастером Флитвиком, а я, с вашего позволения, удаляюсь. Дела.

— Большое спасибо за консультацию, но у меня ещё один вопрос: а откуда вы так много знаете?

— Я живу в этой школе уже третью сотню лет, мистер Поттер, и прослушал тысячи часов самых разнообразных лекций, — хмыкнул домовик перед тем как поклониться и исчезнуть.

Гарри покачал головой: “Опять у меня всё не как у людей”, — вздохнул и посмотрел на Гермиону. Та разметалась по кровати, и её ещё совсем недавно такое безмятежное лицо было покрыто вуалью беспокойства. Гарри снял все наложенные заклинания и взял подругу за руку.

— Спокойно, Гермиона, спокойно. Всё в порядке, всё хорошо.

Она сжала его ладонь и расслабилась. Гарри погладил её по руке, уселся на пол и пролистал полученную от домовика книгу. Потом отложил её и задумчиво взъерошил волосы на голове.

Его мысли вновь вернулись к сделанному недавно выводу, что побуждение не нужно. Но, тогда как в эту систему вписываются заклинания Патронуса и Авады? Вообще все те, для которых нужен определённый душевный настрой? Да и взять, к примеру, красящие заклинания. Там же пока не представишь нужный тебе цвет, будет постоянно получаться какая-нибудь ерунда.

После ещё получаса экспериментов Гарри пришёл к следующему умозаключению: если для ряда простейших как палка заклинаний типа Люмоса и Ступефая ещё можно обойтись одними только спинномозговыми рефлексами, то уже с более сложными — такой фокус не пройдёт. Нужно подключать мозг. Либо для прямого мысленного контроля заклинания — привет танцующим ананасам! — либо для более подробной визуализации результата — трансфигурация.

В общем, к моменту пробуждения Гермионы — часам к девяти вечера — Гарри был уже совсем опустошён своими экспериментами, зато успел перепробовать почти все заклинания, которые знал. Кроме боевых, конечно.

— Ммм... — мурлыкнула Гермиона, сладко потянувшись. — Доброе утро, Гарри!

Заспанная, разомлевшая со сна Гермиона была столь милой, столь забавной, столь родной, что Гарри не удержался. Он наклонился над ней и осторожно поцеловал в губы.

— О, мистер Поттер, — через некоторое время протянула она, весело сверкая глазами, — вы всё-таки изволили вспомнить, что мы теперь пара?

— Я всегда помнил, — ответил он, любуясь её счастливой улыбкой, которая за последние пару недель была чрезвычайно редкой гостьей на её лице. — Вот только решил, что у тебя и без моих приставаний целая куча проблем.

— Дурак вы, мистер Поттер.

— Раз я дурак, то почему же вы, мисс Грейнджер, сами не проявили инициативу?

— Да и я не умнее, — усмехнулась Гермиона.

Спустя сорок минут, посвятив это время поцелуям, позднему ужину, да проведённой Поттером демонстрации своих успехов на почве освоения невербальной магии, молодые люди всё-таки собрались и направились в свою башню. До отбоя оставалось совсем немного времени.

— Надо что-то придумать, — вздохнул Гарри, переступая через исчезающую ступеньку на одной из лестниц. — Мне как-то неприятно идти спать, зная, что ты всю ночь будешь в одиночестве скучать в гостиной.

— Ну что ты такое говоришь? — мягко укорила его Гермиона. — Ты же сам видел, я вовсе не скучаю. Я делаю уроки, изучаю бумаги Хьюза или просто читаю. Не волнуйся за меня, я прекрасно провожу время в тишине и спокойствии.

— Сужу по себе, — хмыкнул он. — Чего-чего, а уж одиночества я натерпелся сполна. И особенно сильно оно убивает после таких вот потрясений. И поговорить не с кем, и не отвлечься никак, а на душе так дерьмово — хоть волком вой. Сидишь, тупишь в стену, как дурак, и думаешь... всякое, — Гарри немного помолчал. — А после смерти Сириуса и разговора с Дамблдором меня совсем переклинило. Ощущал себя чуть ли не прокажённым каким-то. Искренне верил, что если буду держаться подальше от всех, то все шишки будут сыпаться только на меня одного, не затрагивая никого из вас. И чем больше времени я проводил в одиночестве, тем больше убеждал себя в этом.

Гермиона остановилась, схватила Гарри за грудки и прижала к себе.

— Не смей! — прошипела она, в её глазах снова появился страх. — Слышишь? Не смей!

Гарри обнял её, прижал к себе и успокаивающе погладил по спине:

— Тише, Гермиона, тише. Благодаря некоторым личностям, нарушившим моё уединение, я кардинально поменял своё мнение по этому вопросу. Просто к чему я тебе всё это рассказываю, — он отстранился и посмотрел в её глаза. — После таких потрясений одиночество конкретно даёт по мозгам. Я как бы надеялся, что это не продлится слишком долго, но...

— Но я и правда не чувствую себя одинокой, — перебила она его. — Я знаю, что ты рядом, спишь в своей кровати. Знаю, что в любой момент могу подняться наверх, разбудить тебя, и ты не отмахнёшься от моих проблем.

— Это всё равно не выход. Слушай, давай договоримся: сегодня ты снова попробуешь лечь спать по нормальному. Я понимаю, что ты уже выспалась и наверняка так просто не уснёшь, но ведь можно же принять немного снотворного? — не дождавшись никакой реакции от подруги, он продолжил: — Сама подумай, это ведь какой-то замкнутый круг получается. Чем больше ты боишься спать сегодня, тем больше ты будешь бояться спать завтра. И это будет продолжаться до тех пор, пока твой страх не превратится в самую настоящую фобию! Ну, что скажешь?

Вместо ответа на его вопрос, она лишь вздохнула и пожала плечами.

— Гермиона, — потормошил девушку Гарри. — Не молчи.

— Я не боюсь спать, — наконец ответила она. — Просто, когда я сплю одна, мне постоянно снятся кошмары. В итоге я просыпаюсь и потом долго не могу заснуть. Но, когда я чувствую рядом с собой тебя, кошмаров почему-то нет, — она немного помолчала. — Ладно, ты прав. Это не выход. Я попробую.

— Вот и прекрасно, — Гарри поцеловал её в щёку, обнял за плечи, прижав к себе, и двинулся дальше по коридору. — Если не получится, то на недельку вернёмся к старой схеме, а потом попробуешь ещё раз.

Гермиона кивнула и за весь остаток пути до башни Гриффиндора не проронила не слова. Лишь у самого портрета Полной дамы она чему-то усмехнулась и поинтересовалась:

— Кстати, а кого мне благодарить за то, что ты не ушёл в отшельники?

— Кого-кого... — хмыкнул Гарри и назвал пароль. — Малфоя и компанию благодари.

Он мягко подтолкнул опешившую подругу в проход и вошёл следом.

Несмотря на стрелки часов, приближавшиеся к десяти часам вечера, в гостиной факультета бурлила жизнь. Кто-то, сделав уроки, общался с друзьями или играл в настольные игры. Кто-то эти самые уроки спешно доделывал. А кто-то, забив на всё, упоённо страдал ерундой.

— О, наконец-то это свершилось! Узрите же явление великого Поттера и его верной соратницы народу! — дурашливо завопил один из близнецов Уизли.

— Вы где пропадали? Рончик вас уже обыскался, — поддержал его второй.

— Готовился к великим и ужасным свершениям, естественно! — подбоченясь, заявил Гарри, поддерживая игру. — Вступайте же в ряды моих последователей и узрите истинную мощь древней магии, сокрытую в этом учебнике... по чарам!

Гарри с видом крестоносца, демонстрирующего братьям по вере священный Грааль, поднял книгу над головой, давая ознакомиться с ней всем желающим, и уже нормальным тоном завершил:

— Правда, сам я в нём никакого откровения не нашёл, но может у вас получится?

— Не знаю, мы его...

— Вообще не разу не открывали!

Близнецы рассмеялись, а Гарри, подтянув за собой Гермиону, плюхнулся на диван рядом с одноклассниками.

— Нет, серьёзно, куда вы пропадаете постоянно? — поинтересовался Симус.

— Так я же рассказывал, вроде. Магией занимаюсь, тренируюсь.

— Кстати, ты же обещал мне показать, чем там занимаешься, — обвиняюще наставил на него палец Дин, — но так и не показал.

Гарри хмыкнул и, ничтоже сумняшеся, вызвал Патронуса. Из острия его волшебной палочки вырвался огромный серебристый олень, оббежал гостиную и, не обнаружив поблизости дементоров, развеялся лёгким туманом. Вокруг воцарилась поражённая тишина.

Внезапно через всю гостиную пронёсся полупрозрачный толстый котяра, а ещё через несколько секунд над головами ошеломлённых учеников воспарил большой мощный орёл.

— Что это было? — прозвучал в тишине восхищённый девичий голос. — Они такие красивые!

— Это был Патронус — сущность, синтезированная магией и положительными эмоциями. Чуть ли не единственная легальная защита от дементоров. Кроме огня, разумеется, — пояснил Джаред Диннер, невысокий плотный паренёк, в этом году заканчивающий Хогвартс. — Кошак — это мой Патронус, орёл — Стива, — кивнул он на своего однокурсника. — Научились в том году, когда дементоры чуть ли не под самыми окнами летали.

— А олень чей? — поинтересовался кто-то.

— Поттера! — выкрикнул Симус.

Джаред поднялся со своего места, подошёл поближе и с любопытством посмотрел на Гарри.

— Телесный Патронус в четырнадцать? Уважаю.

— В тринадцать вообще-то, — скромно поправил его тот. — Тоже в том году освоил.

— Тёмная ты лошадка, Поттер, — хмыкнул Джаред. — Что ещё интересного умеешь, если не секрет?

Гарри задумался. В принципе, не было ничего страшного в том, чтобы показать немного своих умений перед учениками. Плюс это был отличный способ вынести на обсуждение факультета одну довольно щекотливую тему.

— Интересного? Так-то больше ничего такого, типа Патронуса, у меня в запасе нет, — пожал плечами Гарри. — А из остального: полностью освоил практическую часть ЗОТИ до седьмого курса включительно, сейчас работаю над невербалкой.

— До седьмого курса? — переспросил Дин и подтолкнул его локтем: — Ты что, решил в турнире поучаствовать? Так туда моложе семнадцати же не берут.

Гарри удовлетворённо улыбнулся: он ждал подобного вопроса.

— Веришь-нет, у меня нет никакого желания лезть в эту историю и понапрасну рисковать своей жизнью на потеху публике.

— Понапрасну? — завопил незаметно подошедший Рон. — А деньги? А слава?

— Рисковать жизнью? — хмыкнул один из близнецов. — Дамблдор же обещал, что никаких смертельно опасных заданий не будет.

Заинтересованные разговором, к ним постепенно стягивалось всё больше и больше народу. Даже Джаред присел на подлокотник кресла, в котором сидела Кети Белл.

— Рон, вот уж ты мог бы про славу и не говорить, — вздохнул Гарри, покачав головой. — От неё одни только проблемы. Ты же видел, как оно бывает. Сегодня ты всенародный герой, а завтра изгой. Сегодня ты в центре компании, а на следующий день тебя называют Наследником Слизерина, натравливающим змей на всяких там Джастинов. И это только на родном факультете! Что же обо мне говорят на остальных трёх? Так что ну его, нафиг, эту славу!

Гермиона усмехнулась и обвела взглядом собравшихся в их уголке учеников. Но сколько бы она не вглядывалась в лица главных активистов факультета, которые обычно и начинали процесс травли и роспуска слухов, так и не смогла найти в них ни толики сочувствия, смущения или же стыда. Эти эмоции она видела только на лицах непричастных: Лаванда и Парвати, Невилл и Дин, Фред и Джордж, Анджелина и Алисия, Кэти и Джинни, Джаред и Стив, Ли и Колин.

— Что же касается обещаний Дамблдора... Дамблдор может обещать что угодно, но толку-то от этого? — заявила Гермиона, сходу угадав замысел Гарри. — Взять хотя бы его постоянные уверения о том, что Хогвартс, якобы, самое безопасное место в магической Британии. Гарри, сколько раз нас едва не убили за эти три года?

— На первом курсе нас пытались прикончить тролль и одержимый, — начал загибать пальцы Поттер. — На втором: акромантулы, наследник и его василиск. На третьем — нас чуть не расцеловала толпа дементоров, еле отбились. Получается, нас могли убить пять раз и ещё один — оставить без души. Как по мне, довольно неутешительная тенденция.

— Гонишь! Быть того не может! — возмутился Маклагген.

— Могу поклясться на магии, — холодно отбрил его Гарри и обвёл взглядом горящие любопытством глаза учеников. — В общем, к чему я вообще веду? Каждый год в Хогвартсе творится какое-нибудь дерьмо. И какого-то чёрта мы втроём — сначала я, а следом за мной Гермиона и Рон — оказываемся в этом дерьме по уши. Да, бывало пару раз, что мы сами лезли куда не надо, но чаще всего нас втягивали в это без спроса... Так вот, грядущий Тремудрый турнир, по моему мнению, то самое пресловутое дерьмо. И что-то мне подсказывает, Гарри Поттеру не дадут остаться в стороне. Я надеюсь на лучшее, надеюсь, что турнир пройдёт мимо меня, но готовлюсь к худшему, чтобы не подохнуть на первом же испытании. Знаете, не раз побывав на грани жизни и смерти, как-то по-особенному начинаешь ценить свою жизнь.

— Поттер, да ты параноишь! Тебе лечиться надо! — фыркнула Аннет Симпсон, одноклассница Кэти и Маклаггена. — И Грейнджер, ещё раз посмеешь сказать хоть что-нибудь в подобном тоне о Дамблдоре — пожалеешь! Ты меня знаешь.

Гермиона проводила Аннет цепким, внимательным взглядом, а на Гарри тем временем насели близнецы Уизли:

— Думаешь, тебя засунут в чемпионы?

— Но там же возрастное ограничение!

— Ага, думаете сам Дамблдор будет сидеть над шапочкой с заявками? — фыркнул Гарри. — Даю галеон против ломанного кната, что они сварганят какой-нибудь ящик для приёма заявок, да зачаруют каким-нибудь возрастным барьером.

Близнецы переглянулись. Судя по появившимся на их лицах ухмылкам, слова Поттера упали на благодатную почву.

— Так ты расскажешь, куда вы там встревали? — поинтересовался Дин.

Гарри посмотрел на Гермиону — та равнодушно пожала плечами, на Рона — рыжий с энтузиазмом покивал головой.

— Более-менее подробно я могу рассказать только о событиях первого курса. На счёт второго и третьего — извините, но только в самых общих чертах. В тех событиях замешаны не только мы трое, но и ещё несколько лиц. Не хотелось бы, чтобы из-за моей болтливости у них были проблемы, а они определённо будут, если я ляпну лишнего, — он немного помолчал, собираясь с мыслями, и обвёл собравшихся взглядом. — Вы знаете, что такое философский камень?

За время рассказа аудитория Гарри увеличилась в несколько раз. Чуть ли не весь факультет сидел и слушал рассказ о событиях того учебного года от первого лица. Ведь на памяти подавляющего большинства старшекурсников это был первый раз, когда кто-то из гриффиндорской троицы так подробно рассказывал о тех событиях, в которых эта троица принимала самое непосредственное участие. Обо всём этом ходили легенды и разного рода домыслы, но мало кто знал, что именно происходило здесь, в Хогвартсе.

Лишь близнецы Уизли не стали слушать Поттера и исчезли в самом начале его повествования. Они и так знали обо всём от Рона, который никогда не считал нужным скрывать какие-либо свои приключения от братьев.

— Это был Квиррел, помните такого? Он был одержим, — рассказывал Гарри почти в полной тишине. — Одержим духом, который хотел возродиться, используя для этого философский камень. Я разговаривал с ним, и он называл себя Волдемортом.

По гостиной прошла волна поражённых вздохов, вскриков и матерков.

— Заметьте, я не утверждаю, что он на самом деле был Волд... — Гарри оборвал себя на полуслове и закатил глаза. — Я не утверждаю, что он и на самом деле был Тем-кого-нельзя-называть, я лишь говорю, что он сам называл себя именно так. В общем, эта одержимость духом — добровольная, надо сказать, одержимость — не принесла Квиррелу добра. Его тело сгорало прямо у меня на глазах. Отвратительное на самом деле зрелище... — он немного помолчал, прокручивая в голове воспоминания. — Философский камень, если это и в правду был он, в чём я сейчас уже довольно сильно сомневаюсь, так ему и не достался. Дух, называющий себя Тем-кого-нельзя-называть, ушёл, а Квиррел... Ну вы поняли.

— И ты хочешь, чтобы мы поверили в эту сказочку, Гарри? — беззлобно фыркнул кто-то с задних рядов. Поттер даже не понял, кто именно. — Тот-кого-нельзя-называть мёртв и больше никогда не вернётся. Это факт. Так что если решил врать, то будь другом, знай меру и не завирайся!

— Я потом докажу свои слова, — усмехнулся Гарри. К своему удивлению он вдруг осознал, что его никоим образом не задел этот комментарий, а наоборот — даже несколько позабавил. — Потерпите пару минут, там совсем немного осталось.

Он промочил пересохшее горло тыквенным соком и продолжил:

— События, произошедшие во время моего второго курса, были чем-то похожи на ту историю с философским камнем. Там тоже фигурировал одержимый духом. Разница только в том, что одержимый поначалу не знал, что он одержим, а дух, чтобы возродиться, вытягивал его жизненные силы. Одержимый, повинуясь внушению духа, выпустил на волю василиска и натравливал его на учеников. На самом деле это чудо, что никто не погиб. Кто-то увидел его через объектив фотоаппарата, — Гарри кивнул на Колина. — Кто-то сквозь приведение, а кто-то в отражении зеркала... В общем, в конце года я снова встретился с духом. И он снова называл себя Волд... Тем-кого-нельзя-называть. Он натравил на меня василиска, но мне удалось его убить. Правда, я сам чуть не умер в процессе, у меня даже шрам от его клыка на руке остался, но, тем не менее, всё обошлось. Дух ушёл, а бывший одержимый выжил и даже почти не пострадал. Это всё, что я могу рассказать, не называя имён, — Гарри перевёл дух и перешёл к своему третьему курсу: — Ну а о прошлогодних событиях я могу рассказать совсем немного. В результате одного крайне неприятного стечения обстоятельств мы оказались ночью на берегу Черного озера, и туда налетели дементоры. Не скажу точно сколько их было, но явно больше двух десятков, и если бы не заклинание Патронуса, мы бы сейчас с вами тут не разговаривали... Мда...

Гарри встал со своего места и обвёл взглядом море обращённых к нему лиц. Поднял волшебную палочку и вывел в воздухе ритуальный символ магической клятвы.

— Я, Гарри Джеймс Поттер, клянусь своей магией, — скучающим тоном начал он, — что всё рассказанное мной здесь и сейчас о событиях последних трёх лет правда и только правда. Я ничего не преувеличил, ничего не приуменьшил, ничего не добавил от себя. Так оно всё и происходило. Да будет магия мне свидетелем и судьёй!

Над его головой сверкнула небольшая жёлтая звёздочка и рассыпалась искрами. Клятва была принята, слова проверены, вердикт вынесен. В гостиной Гриффиндора воцарилась абсолютная тишина.

— Люмос! — на кончике волшебной палочки Поттера послушно загорелся огонёк. — Так вот, друзья мои, для чего я вам всё это рассказал? А просто так, для информации. Я не пытаюсь что-то вам доказать, на что-то намекнуть или донести какую-то мысль. Я просто рассказал о том, чему сам был свидетелем. Изложил голые факты, так сказать. Какой вывод можно сделать, исходя из этих фактов? Не знаю, у каждого он будет свой... Засим разрешите откланяться. Я адово устал и хочу спать.

Он подхватил свою школьную сумку, подмигнул Гермионе и направился в сторону мужских спален, а за его спиной потихоньку рождался гул разбуженного улья.

Наступило утро следующего дня. Парни четвёртого курса Гриффиндора продирали глаза, умывались и собирались на завтрак.

— Гарри, — окликнул зевающего Поттера Дин, — будет нужна какая-нибудь помощь, обращайся.

— Да, Гарри, — кивнул порозовевший Невилл. — И я... Чем смогу.

— Хорошо, спасибо, обязательно, — признательно улыбнулся тот и ещё раз душераздирающе зевнул. — Чем вчера всё закончилось-то хоть?

Оказалось, после ухода Поттера, в гостиной факультета Гриффиндор началось нешуточное обсуждение услышанного. Сомневающихся в правдивости его рассказа не было. Всё-таки клятва на магии есть клятва на магии, против неё не попрёшь. Так что основные дебаты развернулись вокруг двух вопросов. Первый вопрос: кто на самом деле был тем духом? Тот-кого-нельзя-называть, кто-то, следующий его путём и метящий на его место, или же, чем чёрт не шутит, какой-нибудь спятивший полтергейст? Второй же касался Тремудрого турнира: Поттер всего лишь параноик или право на такое мнение имеет? Или он просто хочет пролезть в участники и сейчас готовит почву для этого?

— И что порешали? — хмыкнул Гарри, выслушав краткую сводку с места событий.

— Да кто как, — махнул рукой Дин. — Лично я думаю, что дыма без огня не бывает. Сначала два года подряд тот дух появляется в Хогвартсе, следом сбегает Сириус Блэк, а потом происходит то выступление Пожирателей смерти на чемпионате мира. В общем, нечисто здесь что-то.

— Бабушка то же самое говорит, — кивнул Невилл, — а ей в этом вопросе доверять можно.

Да, эта почтенная дама уже стала притчей во всех языцех. Отдав внука в Хогвартс, она, как весьма деятельная особа, перенесла всё своё внимание на политику. Член Визенгамота, член попечительского совета Хогвартса, она посещала все собрания и держалась в обществе таких же деятельных и властных дам, как и она сама. Её оценке вопросов как политических, так и общественных можно было доверять безоговорочно.

— А если уж ты против своей воли и участником турнира станешь... — протянул Дин.

— Тогда это будет значить, что он сам нашёл способ стать участником в обход правил, — усмехнулся Симус. — Серьёзно, ну какой смысл запихивать тебя в участники? Там и так конкуренция будет — мама не горюй!

— Чтобы я там подох? — вопросительно изогнул бровь Поттер. — Причём не вызывая ни у кого подозрений в настоящей причине этой смерти?

— Да кому ты нужен, чтобы тебя убивать? По-моему, ты просто переутомился и от этого начинаешь страдать ерундой, — скривился Финниган, забрасывая на плечо школьную сумку. — Дин, ты идёшь?

— Как я и говорил: мнения разделились, — развёл руками тот и вышел вслед за другом.

Гарри усмехнулся и посмотрел на Рона и Невилла.

— А вы что по этому поводу думаете, если не секрет?

— Я за тебя, — просто ответил Невилл.

— Я уверен, Дамблдор этого не допустит! — убеждённо заявил Рон. — Так что и в самом деле прекращай страдать ерундой, а то, не дай Мерлин, станешь как Гермиона — одни занятия на уме.

— Ладно, я вас услышал, — кивнул Гарри. — Пойдёмте, а не то на завтрак опоздаем.

“Они наконец-то начали размышлять и сомневаться, причём основываясь не на домыслах, а на достоверной информации. И это хорошо,” — улыбнулся он своим мыслям и первый пошёл на выход.

Хорошие новости на этом не исчерпывались. В гостиной их встретила Гермиона, и по ней сразу было видно, что она отлично выспалась и хорошо отдохнула. Она улыбалась, была свежа, бодра и полна энергии. Картину дополняли в кои-то веки красиво уложенные волосы, здоровый румянец на щеках и весёлый блеск в ясных глазах.

— Доброе утро, мальчики! — пропела она и ухватила Гарри за руку. — А его я, с вашего позволения, похищаю.

Гермиона вытащила Гарри из гостиной, и они направились в сторону Большого зала.

— Слушай, да ты просто шикарно выглядишь! — восхищённо заметил он.

— Я знаю!

Она озорно улыбнулась, воровато огляделась по сторонам, после чего затянула Гарри в очередную нишу с доспехами и приникла к его губам нежным поцелуем.

— С добрым утром, Гарри.

— После такого, любое утро станет добрым! — улыбнулся Гарри, любуясь её тёплыми карими глазами, перед тем как поцеловать её самому.

С минуту они увлечённо целовались и занимались бы этим, несомненно, очень приятным делом, гораздо дольше, но их нагло прервали:

— Ага, кто это тут у нас так цинично нарушает заветы старушки МакГонагалл?

По обоим сторонам доспеха показались две совершенно одинаковых рыжих головы. И с совершенно одинаковыми выражениями лиц уставились на целовавшуюся парочку.

— Гарри?

— Гермиона?

Головы справились с удивлением, переглянулись и хором заверили замерших молодых людей:

— ОК, только из уважения к великому Гарри Поттеру и его не менее великой Гермионе Грейнджер мы сделаем вид, что этого не видели!

— Иногда они меня пугают, — прыснула со смеху девушка, уткнувшись лицом в плечо Гарри, когда головы близнецов исчезли. — Вот как они это делают?

Гарри покачал головой, а с той стороны доспеха раздался наигранно скорбный вздох:

— Ох, брат Фред, как же быстро растёт наш мальчик!

— Да, брат Джордж, и не говори! Сейчас он уже целуется со своей подружкой...

— А завтра пригласит на крестины своих сорванцов!

Близнецы расхохотались и удалились. Гарри с Гермионой негодующе переглянулись, посмотрели на часы и со вздохом вышли обратно в коридор. Несмотря ни на что, пропускать завтрак не хотелось.

— Давай, колись, чего такая счастливая и довольная? — улыбнулся Гарри и прищурился: — Неужто кто-то поделился с тобой травкой?

— Ах, ты! — в притворном возмущении замахнулась на него Гермиона, оценила его хитрющую физиономию, фыркнула и махнула рукой. — Балбес!

Она взяла его под руку, и повела в сторону Большого зала.

— Я просто отлично выспалась и у меня не менее отличное настроение! — улыбнулась она.

— Я так понимаю, кошмаров сегодня не было? — уже серьёзным тоном поинтересовался Гарри.

— Нет, и знаешь, кто мне с ними помог? Ни за что не поверишь — Парвати!

Вчера, на волне того импровизированного собрания, что устроил Гарри, она долго общалась с Лавандой и Парвати в их спальне. Гермиона частично рассказала им о том, что творится у неё на душе, и почему она не спит по ночам, коротая это время за учебниками в гостиной. В итоге Парвати одолжила ей широкий золотой браслет с выгравированными на нём слонами, павлинами, змеями и чисто индийским орнаментом со вставками из синих и красных камней.

— По её словам, он благоприятно воздействует на тело, чувства и эмоции. Помогает успокоиться, расслабиться, привести мысли в порядок. В моём же случае он дарует спокойный и глубокий сон, — она спрятала браслет под рукавом и посмотрела на Гарри. — Мы вчера так хорошо поболтали втроём. Знаешь, а ведь на самом деле Лаванда и Парвати классные девчонки! И почему я не замечала этого раньше?

— Я могу ответить на твой вопрос, — вздохнул Гарри, — но позволь мне перед этим сделать небольшую ремарку... Мы вот с тобой дружим уже шестой год. Скажи, я часто выражал какое-либо неудовольствие нашим общением?

Гермиона недоумённо на него посмотрела, явно не понимая, к чему тот клонит.

— Вроде как не было такого, насколько я помню. Бывало, ты меня одёргивал, когда я забывалась, но не более того.

— Вот! Не забывай это, когда я буду отвечать, — Гарри поднял указательный палец вверх. — Что же до твоего вопроса, ты когда-нибудь замечала за собой, что, когда дело касается учёбы, ты становишься... становилась довольно высокомерной особой?

— Какой?!

— Высокомерной и самодовольной. Особенно, когда без спроса что-то объясняла другим или указывала на их ошибки, — Гарри посмотрел на её обиженную мордочку, обнял за плечи и прижал к себе. — Меня это никогда не напрягало, ты мне нравишься такой, какая есть. Но с другими людьми ты же общаешься практически только по учёбе, вот и...

— Ну знаешь, Гарри, вообще-то ты тоже не сахар! — невпопад заявила она и глубоко задумалась.

Он уже пожалел, что поддержал этот разговор, потому как особого смысла в нём не было, а Гермиона огорчилась. С недавних пор, а именно после известных событий, за ней ни разу не наблюдалось подобного высокомерия. Хотя, может просто не представлялось случая?

Она и до этого не особо жаждала общения с малознакомыми людьми, проводя всё свое время либо за книгами, либо с Гарри и Роном. Нет, она не была замкнутой или молчаливой. Она без проблем поддерживала разговор в любой компании, могла спокойно подойти к незнакомому человеку, познакомиться и обсудить что-либо. Но вот расслабленно потрепаться ни о чём она позволяла себе только лишь в компании близких друзей.

Сейчас же, после всех пережитых потрясений, Гермиона общалась практически с одним только Поттером. И ей было всё равно, что кто-то там накосячил и потерял на этом чёртову кучу баллов или посмел забить на учёбу и страдает вместо этого какой-нибудь ерундой.

Рон, кстати, из-за этого был в полном ступоре. С одной стороны, его радовало, что Гермиона наконец-то перестала доставать его по поводу успеваемости и чуть ли не силком заставлять делать уроки. С другой же — не привыкнув за три года самостоятельно распределять своё свободное время, он эти самые уроки делать попросту не успевал, и из-за этого уже не раз лишался баллов. Единственное, что его спасало — Гарри и, что удивительно, Гермиона всегда давали ему списать. Если ему получалось их найти, конечно, что временами бывало непросто. И это его порядком раздражало. Он не привык, чтобы у его друзей были какие-то свои дела, в которые его не посвящают.

Гарри покосился на задумчивую подругу и вздохнул: после того, как его убил Дамблдор между Роном и Гермионой явно что-то произошло. Она почти постоянно игнорировала рыжего, а если и приходилось общаться, то держалась исключительно холодно и отстранённо. Это настораживало.

Сам же Гарри ещё на своём первом четвёртом курсе перевёл Рона из разряда “лучшие друзья навеки” в категорию “вроде как друг, но может отвернуться в самый неожиданный момент”.

— Здорова, Гарри! — окликнул его Джаред у самых дверей Большого зала. — Чем сегодня после пяти занят? Ничем? Тогда подходи к кабинету Флитвика, пообщаемся.

Поттер кивнул, вошёл в Большой зал и легонько сжал руку подруги. Та вопросительно посмотрела на него.

— Прости меня?

— Я не обижаюсь, — улыбнулась она. — Просто задумалась. Поговорим потом?

Гарри кивнул, и они уселись за стол.

* * *

 

Плотную коренастую фигуру Джареда, прислонившуюся к стене коридора, Гарри увидел сразу же. На эту встречу Поттер пришёл один, ибо Гермиону сразу же после уроков куда-то утащили Лаванда и Парвати, её новоиспечённые подруги. Гарри прикоснулся в кармане к небольшому блокнотику, зачарованному подругой Протеевыми чарами, убедился, что он холодный, и подошёл к семикурснику.

— Привет ещё раз, — кивнул Поттер. — Так о чём ты хотел поговорить?

— Здорова. Послушал я тебя вчера и... Как ты смотришь на то, чтобы немного потренироваться в боевой магии? В настоящей боевой магии, а не в той профанации, что преподают у нас в Хоге.

Гарри хмыкнул. Действительно, школьный курс защиты от тёмных сил ничем иным как профанацией настоящей боевой магии назвать было нельзя. Все заклинания, изучаемые на уроках ЗОТИ, были направлены даже не на то, чтобы защититься от напавшего на тебя мага, а на то, чтобы успешно и без потерь смыться с поля боя. Несколько самых простых щитов. С полдюжины безобидных атакующих, типа сногсшибателя и парализующего. И пара десятков различных помеховых чар, позволяющих задержать преследователи и слинять самому. Так что Гарри совсем не лукавил, когда утверждал, что освоил всю программу ЗОТИ до седьмого курса включительно. По сути, там и осваивать-то было особо нечего. Смешно, но за первые четыре года обучения школьники по одному только курсу чар осваивают заклинаний чуть ли не в два раза больше, чем за семь лет ЗОТИ.

С одной стороны, оно, конечно, правильно. Школьники именно это и должны уметь, а именно быстро уйти из зоны конфликта, при первой же возможности вызвав на место отряд авроров. Да и, в конце концов, не стоит давать скорым на драку подросткам по-настоящему сильных боевых заклинаний. С другой же стороны, эта система хороша только для обучения обычных детей мирного времени. Для Гарри же, в свете грядущих событий, она была смерти подобна. И тот бой с Пожирателями в Отделе Тайн очень хорошо это показал.

— Было бы неплохо, — ответил Гарри. — Что предлагаешь?

— Три раза в неделю я занимаюсь лично с профессором Флитвиком. Утром я поговорил с ним, и он не против, если ты будешь присутствовать на некоторых наших занятиях.

— И чем вы занимаетесь?

— Чары и дуэльное искусство, — Джаред увидел округлившиеся от удивления глаза Поттера и пояснил: — Он взял меня в ученичество, но это пока между нами.

Гарри кивнул, уважительно посмотрев на собеседника. Да... Заинтересовать такого мастодонта как Флитвик настолько, чтобы он взял тебя в личные ученики — это надо было быть очень незаурядной личностью. Насколько Гарри было известно, прошлый ученик профессора несколько раз становился чемпионом Европы по дуэлям и совсем недавно получил звание мастера чар.

— Поздравляю, это круто!

— А-то я не знаю! Ну что, пойдём?

Джаред прошёл мимо кабинета Флитвика и направился дальше по коридору к следующей двери, которая, на памяти Гарри, обычно всегда была заперта.

— Заходи.

За дверью находился большой просторный зал. Одна его часть была совершенно пуста, разве что на полу были вырезаны несколько сложных рунических конструкций, другая — плотно заставлена мебелью. Несколько шкафов, как книжных с прозрачными дверцами, так и обычных. Диванчик, пара кресел. Три грифельных доски, стулья, да три стола, за одним из которых сидел профессор Флитвик и, судя по всему, проверял письменные задания учеников.

— Джаред, мистер Поттер, — кивнул он поприветствовавшим его ученикам, на мгновение оторвавшись от очередного свитка пергамента. — Можете начинать, я скоро освобожусь.

Гарри вопросительно посмотрел на своего товарища.

— Давай пока разомнёмся и устроим пробную дуэльку, — ответил Джаред, выходя на свободную часть зала. — С выбором заклинаний особо не заморачивайся, используй всё, что знаешь. Ну кроме высших и непростительных, разумеется, — хмыкнул он. — Эти рунные схемы, конечно, не дадут нам убиться, но подкоптиться можем знатно. Готов?

Привычно размяв кисти и пальцы будто перед очередным занятием с Армией Дамблдора, Гарри кивнул и отвесил сопернику ритуальный поклон. Джаред ответил тем же и без промедлений ринулся в атаку. Первый Ступефай Гарри принял на Протего, от второго, не мудрствуя лукаво, отклонился и запустил в ответ сначала оглушающее, потом обезоруживающее.

Начавшись довольно лениво, дуэль потихоньку набирала обороты. Джаред принялся всё ускорять и ускорять темп боя. И пока заклинания оставались в рамках стандартной школьной программы, Гарри с таким напором ещё справлялся. Но когда Джаред начал использовать уже настоящие боевые заклинания и ещё сильнее взвинтил темп, Поттеру пришлось и в самом деле несладко. Не успевая парировать незнакомые заклинания, он носился по всему доступному пространству зала. И выученные совсем недавно режущее, ослепляющее и взрывное заклинания ему вообще ничем не помогли. Шквал заклинаний Джареда был настолько плотным, что Поттер просто не успевал отвечать.

Разумеется, такое не могло продолжаться долго. Гарри выдержал секунд двадцать. Потом же его ноги внезапно отнялись, в груди словно взорвалась петарда, и он, не в силах справиться с инерцией, влетел головой в стену.

— Ты как, живой? — на фоне кружащегося и двоящегося потолка появилось обеспокоенное лицо Джареда.

Гарри принял протянутую ему руку, осторожно поднялся на ноги и прислушался к себе. Голова, конечно, здорово гудела, но в остальном он чувствовал себя практически в полном порядке.

— Да, я в норме, — поморщился он. — Ох, и качественно же ты меня приложил!

— Итак, мистер Поттер, подведём результаты, — Гарри и не заметил, как к ним подошёл профессор Флитвик. — Заклинания школьного курса ЗОТИ — отлично. Боевые заклинания — очень плохо. Тактика — очень плохо. Скорость и реакция — хорошо. Невербальная магия — великолепно.

— А когда это я... — недоумённо нахмурился Гарри.

— Когда я начал гонять тебя по всему залу, — хмыкнул Джаред, — ты начал ставить щиты невербально. Не ожидал, если честно.

Удивительно, но в голове Гарри никак не отложился сей примечательный факт — видимо, не до того было. А ведь он, вроде как, намеревался держать это своё умение в тайне, чтобы, в случае чего, иметь хоть какой-то козырь в рукаве. Что же, недолго тайна продержалась.

— В целом, для уровня среднего четверокурсника, никогда специально не занимавшегося дуэльным искусством — отлично.

— Тем не менее, Джареду я не противник, — вздохнул Гарри.

— Я дуэлями с третьего курса занимаюсь, — пожал плечами тот. — И, поверь, будь я на пару лет помладше, ты бы меня на раз уделал. Так что всё не так уж и плохо.

— Так и есть, — кивнул Флитвик. — Джаред, продолжай работу по плану, а мы с мистером Поттером побеседуем.

Джаред уселся за дальним столиком, тут же обложившись парой толстенных фолиантов и кипой пергаментных свитков, а Гарри и профессор Флитвик с комфортом устроились в креслах напротив друг друга.

— Я вижу, что вы всерьёз решили заняться боевой магией, мистер Поттер, — начал Флитвик. — И даже в какой-то степени понимаю причины, побудившие вас на это. Но перед тем, как советовать вам что-либо, расскажите мне: чего вы хотите добиться своими занятиями, какого уровня желаете достичь?

— Просто я хочу быть готовым ко всяким неожиданностям.

— Похвально, — с лёгкой улыбкой кивнул профессор. — Считаете, всё так серьёзно?

Гарри припомнил все свои доводы и домыслы, приведённые накануне перед факультетом, и начал методично вываливать их на Флитвика.

* * *

 

“Я в ВК. Как подойдёшь, напиши,” — ещё раз прочитал Гарри в связном блокнотике и, вытащив обычный карандашик, нацарапал ответ: — “Я тут”.

Время на часах уже приближалось к девяти вечера, когда Поттер и Диннер только-только вышли из кабинета для дополнительных занятий профессора Флитвика. Джаред сразу же направился в гостиную, а Гарри сюда — в коридор на седьмом этаже, к Выручай-комнате.

В стене появилась дверь, и из неё выглянула чем-то довольная Гермиона.

— Что-то ты долго. Заходи.

Он вошёл и осмотрелся. Удивлённо вскинул брови. На этот раз комната представляла собой нечто среднее между гостиной, спальней и учебным классом. Больше всего она напоминала небольшую квартиру-студию. В одном углу стояли большая кровать с балдахином, платяной шкаф, комод с зеркалом и лёгкая ширма. В другом — угловой книжный шкаф и стол с парой стульев. Вдоль стены между ними располагались грифельная доска и шкаф со множеством полочек для всякой-всячины. Напротив — камин, диван, пара кресел и пара торшеров. На полу лежал пушистый ковёр. Всё это было выполнено в тёплых тонах светлого и тёмного дерева и дополнено картинами с морскими пейзажами на стенах. Просторно, функционально и очень уютно.

— Ну как тебе? — поинтересовалась Гермиона.

— Шикарно! — не покривив душой, ответил он. — А там что?

Гарри пересёк комнату и подошёл к высокой — до самого потолка — угловой перегородке из тёмного дерева, выставленной от торца кровати и до противоположной стены. Открыл дверь в этой перегородке и увидел санузел. Раковина, унитаз и большая ванная с душем.

— Толково, — покивал он и хмыкнул: — Ты совсем сюда переехать собралась?

— Нет, просто захотелось чего-то своего, — мягко улыбнулась она. — Чего-то тёплого и уютного. Чтобы можно было спокойно заниматься своими делами или просто отдыхать.

— Ну да, — вздохнул Гарри и проворчал: — В нашей башне остаться наедине с собой можно разве что только в туалете, да и то ненадолго. Это и в самом деле напрягает.

Он прошёлся по комнате, рассматривая её подробнее. С удивлением обнаружил, что большинство полок уже заполнено. Книжные полки частично забиты учебниками, книгами, купленными ими дополнительно и литературой из-за океана. В шкафу были разложены ингредиенты для зелий, трофейные зелья, канцелярия, различный магический инструментарий и прочая добыча Добби из лаборатории Максвелла Хьюза.

— Думаешь, стоит всё это здесь оставлять?

— Я поговорила со старейшинами домовиков, они рассказали мне довольно много интересного про эту комнату, — Гермиона провела рукой по книжным полкам. — В частности, можно под каким-либо именем сохранить конфигурацию комнаты, так сказать, для личного использования, и никто кроме тебя и допущенных тобой людей не будет иметь к ней доступа. В эту конфигурацию имеем доступ только ты да я, и никто, даже знай он её название, не сможет войти. Так что как пойдёшь сюда в следующий раз, не надо ничего себе представлять. Просто скажи: мне нужна Тихая гавань.

— Тихая гавань? Это название комнаты такое? Симпатично.

— Ты же знаешь, как я люблю море, — улыбнулась Гермиона и устроилась на диванчике. — Подобным же образом я организовала дуэльный зал и лабораторию. Имена почти такие же: Полигон тихой гавани и Лаборатория тихой гавани. Но это всё лирика. Я наконец-то разобралась!

— Ммм? — не понял Гарри.

Гермиона взяла что-то с журнального столика и протянула другу. На простенькой металлической цепочке висел обычный с виду армейский жетон, разве что отполированный до блеска и без надписей.

— Это, конечно, не амулет Хьюза, но тоже очень и очень достойная вещь. Медальон ментальной защиты для высших чинов американского правительства. Судя по записям в лабораторных журналах, они использовали их в качестве основы и сравнительного эталона. Всего их у нас шесть, два уже активированы и для нас совершенно бесполезны, но оставшиеся четыре мы можем использовать по своему усмотрению. Так что нам на самом деле очень повезло.

— Отлично. И эта пластинка предназначена для защиты членов правительства? — удивился Гарри. — А с виду просто кусок металла.

— Он полый внутри и на его внутренних поверхностях... Впрочем, лучше сам посмотри.

Гермиона подошла к книжному шкафу и вытащила толстую картонную папку. Она открыла её, немного покопалась в документах и вытащила сложенный в несколько раз лист. Развернула и расстелила по полу.

Лист тонкого ватмана размером примерно сорок на пятьдесят дюймов был сплошь испещрён какими-то значками, соединительными линиями, цифро-буквенными обозначениям и комментариями. Всё это складывалось в чудовищную, с точки зрения Гарри, по сложности схему.

— Кто бы это ни разработал, он гений, — благоговейно вздохнула Гермиона, окидывая схему восторженным взглядом. — И всё это реализовано всего на двух внутренних поверхностях жетона. Это великолепно!

— Впечатляет, — кивнул Гарри и вернулся к более насущным вопросам: — Так как его использовать? Просто надеть на шею?

— Сначала его нужно активировать своей магией и кровью. Причём однажды активированный жетон защищает только своего владельца и никого другого. Сменить настройку невозможно. Как я поняла, при активации строится уникальная структура защиты на основе индивидуальных параметров магии и крови. Именно поэтому подобные артефакты считаются одними из лучших, а уж сколько они стоят... — Гермиона покачала головой. — В общем, даже очень сильному и умелому легилименту понадобится некоторое время, чтобы разобраться и обойти защиту. Часа три-четыре в совсем уж идеальных условиях.

— Так это же отлично!

— Отлично, — согласилась Гермиона, сворачивая схему и убирая папку, — но на самом деле, это не панацея, нам нужно самим осваивать окклюменцию. Видишь ли, наши жетоны — это спецзаказ только для исследований, они упрощённой конфигурации. Без функций скрытия и самозащиты, так что их ношение только временная мера. Даже первокурсник сможет без каких-либо проблем содрать их с нас, и мы снова окажемся без защиты, тогда как жетон полного функционала не каждый профессионал найдёт, если не будет точно знать, что именно он ищет и где это искать. Я, конечно, постараюсь как-нибудь зачаровать саму цепочку, но сам понимаешь большой защиты мои чары не дадут. Мы пока не на том уровне, чтобы хоть как-то повторить оригинальные комплексы скрытия и самозащиты, пусть даже их схемы и есть в документации.

Гарри повертел жетон в руках и хмыкнул:

— Всё же это гораздо лучше, чем ничего, а окклюменция... что-то я сильно сомневаюсь, что смогу освоить хотя бы азы до конца этого учебного года.

— Тем не менее, этим нужно заниматься.

Согласно кивнув, Гарри принялся за активацию амулета. Выслушав инструкции подруги, он, вместо того, чтобы резать палец, содрал корочку с недавней царапины, заработанной на уроке травологии, приложил к выступившей капельке крови жетон и уже привычным усилием направил в него толику своей магической энергии. Жетон коротко завибрировал, и его поверхность превратилась из зеркальной в матовую.

— Как-то так, — кивнула Гермиона, демонстрируя свой жетон, который тоже был матовым. — Он, кстати, при ментальной атаке будет вибрировать, так что держи его ближе к телу.

— Обязательно, — улыбнулся он.

— Раз с этим разобрались, расскажи: чем вы там с Джаредом у профессора Флитвика занимались? А-то я из твоей записки ничего толком так и не поняла.

Гарри хотел было присесть рядом с подругой, но немного подумал и улёгся, в наглую пристроив голову у неё на коленях. Немного повозился, укладываясь поудобнее, и только после этого начал рассказ, который, впрочем, не занял много времени.

— В итоге, профессор Флитвик дал мне список литературы на изучение и разрешил раз в неделю посещать его с Джаредом занятия, — закончил Гарри и, немного помолчав, добавил: — А также вынудил дать магическую клятву.

— Что?!

— Ага. Оказывается, такое резкое проявление способностей к видению магических потоков и управлению ими возможно только после проведения одного очень нехорошего ритуала. И чтобы он не пошёл в аврорат, мне пришлось поклясться в том, что я никогда не проходил обряда поглощения сущности магического существа, да и вообще ничего специально для этого не делал.

— Теперь понятно, — вздохнула Гермиона. — Ты же сам недавно был... магической сущностью.

Мысли о том недолгом времени, проведённом в виде приведения, заставили Гарри зябко поёжится. Холодный мир в сером цвете, ни осязания, ни обоняния — вспоминать это было крайне неприятно. Он повернулся на бок, обнял девушку за талию и, прикрыв глаза, уткнулся лицом ей в живот. Гермиона положила ладошку на его голову и ласково поворошила волосы.

— И что-то я совсем запутался, — через полминуты сказал он. — Джаред, когда дрался в полную силу, разделал меня под орех практически мгновенно. И я абсолютно ничего не смог с этим поделать. Да я даже защищаться не успевал, не то, чтобы атаковать в ответ! И это при том, что, по его словам, он всего лишь крепкий середнячок, — Гарри немного помолчал. — Тот так называемый бой в Отделе тайн. Теперь я это уже точно знаю: они специально слили нам его. Если бы им это было нужно, они положили бы всех нас за минуту...

— Похоже они и в самом деле не хотели причинять вам непоправимого вреда, — меланхолично вздохнула Гермиона. — Лонгботтомы, Лавгуды, Уизли — старые, известные семьи, а ты уже ангажирован лично самим Лордом. Мда... Как же неприятно чувствовать себя человеком даже не второго, а третьего сорта. Отбросом, от которого и избавиться незазорно.

Гермиона, похоже, снова начала погружаться в тоску, и Гарри, дабы предотвратить это, решил отвлечь её от дурных мыслей.

— Ничего не знаю! — заявил он. — Для меня ты всегда была, есть и будешь самым выдающимся представителем высшего сорта человечества. Да и, по моему мнению, отбросы ну никак не могут так приятно пахнуть.

Уловка сработала.

— Гарри Джеймс Поттер! — взвилась она, густо покраснев. — Немедленно прекрати меня нюхать!

Она попыталась было оторвать голову Гарри от своего живота или хотя бы повернуть его лицом вверх, но куда там! Гарри вцепился в неё как клещ и не отпускал. Тогда возмущённая до глубины души девушка оттолкнулась руками о сидение дивана и встала на ноги. Гарри не оставалось ничего иного, как разжать руки и сползти на пол.

— Она сбросила меня со своего пьедестала! — скорбно сообщил он в потолок. — Да, я повержен, но место у её ног у меня не отнимет никто!

— Дуралей! — негодующе фыркнула она, но Гарри видел, что она совсем не сердится.

Он рассмеялся, вскочил на ноги и, сграбастав подругу в охапку, чмокнул в щёку.

— Ладно, не обижайся!

— Угу, обидишься тут на тебя — ты же совсем житья не дашь.

— Вот и не обижайся! — взгляд Гарри упал на настенные часы, и он скривился: — Чёрт, всё это конечно весело, но нам пора бы уже возвращаться в башню.

— Тогда пойдём. По большему счёту, я и звала-то тебя сюда только для того, чтобы показать комнату, да закрепить за тобой право открывать её.

Друзья вышли из Выручай-комнаты и направились в башню Гриффиндора.

* * *

 

Дни летели один за другим, Гарри и Гермиона даже не заметили, как закончился сентябрь и начался октябрь. И причиной этому было практически полное отсутствие свободного времени.

Учёба как таковая не доставляла каких-либо проблем. Особенно учитывая, что они это уже однажды проходили. Тем не менее, Гарри и Гермиона изменили список своих факультативов. Гарри отказался от прорицаний и, вместе с подругой, от УЗМС и записался на руны и нумерологию. Хагрид, конечно, был очень расстроен, а Рон вообще в шоке, но оно того стоило. Да и профессор МакГонагалл явно была рада тому, что Поттер наконец-то взялся за ум.

Нумерология была ему не то, чтобы так нужна, на неё он записался только ради компании Гермионы, но вот руны... Прочитав от корки до корки “Введение в функциональные рунические конструкции” и сварганив пару простейших рунных связок, можно сказать, на коленке, Гарри не на шутку увлёкся этим направлением магии.

Если классическая рунная школа была тяжеловесной, архаичной, и, в целом, мало подверженной теоретическому пути познания, то функциональная заворожила его своей гибкостью, логичностью и красотой. Каждая функциональная руна была всего лишь неким “кирпичиком”, который выполнял какую-то одну, строго определённую функцию. И вот из этих “кирпичиков” можно было строить огромнейшие и сложнейшие по своей структуре конструкции.

Самоподзаряжающийся от солнечного света светильник? Элементарно. Система климатического контроля в доме? Легко. Полная автоматизация производственного процесса фабрики мётел? Вполне реализуемо. И, что самое главное, спроектировав и просчитав функциональную руническую конструкцию на бумаге, специалист с очень большой долей вероятности мог быть уверен, что она без каких-либо особых отклонений заработает и в реальности. Тогда как классический рунный мастер при разработке каждого нового проекта вынужден идти старым-добрым путём проб и ошибок.

Но, к сожалению, Хогвартсу до таких передовых веяний было далеко, и ничего, кроме классической рунной школы в нём не преподавалось. Но, как говорится, на безрыбье и рак — рыба. Так что Гарри вздохнул и принялся ударными темпами осваивать пропущенный материал. Это не было особо сложным делом, так как на третьем курсе ученики занимались только лишь тем, что изучали значения и способы применения кельтских и скандинавских рун. Чистая теория, без какой-либо практической части.

По сути, Гарри взял этот факультатив только для общего развития. А вот для самостоятельного изучения он заказал из США несколько уже написанных книг по функциональным руническим конструкциям и подписался на пару тематических журналов и рассылок. Тем более, что с его недавно выявившейся способностью видеть магию, работа с рунами облегчалась на порядок. В своих экспериментах он мог с первого взгляда определить: какая из рун конструкции не работает, где происходит утечка магической энергии, а где её явный излишек.

Но руны пока что были всего лишь увлечением, и практически всё своё свободное время Гарри уделял боевой магии. Один раз в неделю он работал с профессором Флитвиком и Джаредом. Они показывали ему новые боевые заклинания, тактики и приёмы ведения боя. Проводили тренировочные дуэли и указывали на ошибки. После этого занятия Гарри шёл в Выручай-комнату и всю следующую неделю тренировался там с Гермионой, отрабатывая полученные навыки.

Профессор Флитвик принадлежал к той категории учителей, которые если взялись обучать кого-то всерьёз, то делали это с полной самоотдачей, не признавая над собой никаких авторитетов. Он имел свою точку зрения о том, что следует знать и уметь мастерам дуэльного искусства и боевым магам. И эта точка зрения, бывало, довольно сильно расходилась с официальной позицией Министерства магии. Именно через него Гарри смог достать несколько редчайших книг и пособий по боевой магии, тактике ведения магического боя и ментальной магии. Причём некоторые из них были давно и прочно запрещены в магической Великобритании. За них, конечно, пришлось выложить довольно внушительную сумму, но они того явно стоили.

Так что почти каждый день всё своё время после уроков Гарри и Гермиона проводили в дуэльном зале Выручай-комнаты, буквально доводя себя до изнеможения постоянными тренировками. И Гермиона, после известных событий ставшая тем ещё параноиком, не собиралась на этом останавливаться.

В середине октября, после очередной четырёхчасовой тренировки, потные, вымотанные как физически, так и магически, Гарри и Гермиона отдыхали в Тихой гавани.

— Я много думала... — Гермиона блаженно растеклась по креслу и расслабленно прикрыла глаза. — Нам нужен последний довод короля. По крайней мере, мне — точно.

Он оторвался от кувшина с соком и вопросительно посмотрел на подругу.

— То, чем мы занимаемся — это, конечно, прекрасно, но в бою я никогда не стану столь же хороша, как ты. Не возражай, это факт.

Да, в их тренировках Гарри, даже не пользуясь невербальной магией, на раз уделывал подругу. По первым же движениям волшебной палочки соперника он мог сказать, что это будет за заклинание. По насыщенности магических линий он мог довольно точно определить силу этого заклинания. Вдобавок в нём открылось какое-то звериное чутьё на магию: при должной удаче, даже будучи ослеплённым он умудрялся почувствовать и увернуться от посланного в него заклинания либо же принять его на щит.

Гермиона же была очень гибкой и достаточно быстрой. Прекрасно владела волшебной палочкой, умела безупречно выполнять множество заклинаний. Но в скоротечном магическом бою она начинала тормозить. Там, где Гарри действовал, может, и не совсем верно, но зато быстро и без промедлений, она теряла массу времени на выбор оптимального решения. Зато в условиях неспешного позиционного боя Гермиона была непобедима. Гарри поражался: как она умудряется придумывать такие хитроумные комбинации? Стоило сделать один только единственный неверный шаг, неосторожно высунуться из-за укрытия или, наоборот, слишком долго просидеть на одном месте, как он совершенно неожиданно оказывался ослеплен, связан и приклеен куда-нибудь к ближайшей стене.

— Не наговаривай на себя, — ответил он, устроившись в соседнем кресле. — У тебя множество других талантов. Например, пока я ношусь на переднем крае, ты будешь за моей спиной озадачивать противников своими фирменными многоходовочками.

— Тем не менее, оружие последнего шанса необходимо, — она чуть помедлила. — Авада, Адское пламя и что-нибудь из огнестрельного. Плюс, на самый крайний случай... средство эвтаназии.

Гарри поперхнулся соком и закашлялся.

— Всякое случается, тебя рядом может и не быть. Как ко мне относятся ортодоксы от чистокровных мы знаем. Спасибо тому бою в Отделе Тайн, да рассказам Лаванды с Парвати. Что Пожиратели делают с такими, как я, мы тоже знаем. Я не хочу попасть к ним в руки, — она тяжело вздохнула и продолжила, с отчётливым ожесточением в голосе: — Я листала подшивки криминальных хроник первой войны. Ладно если меня просто убьют, но ведь всё может сложиться и по-другому. Пленят. Будут безостановочно извращённо насиловать, пытать магией и железом, ломать и калечить, — эти страшные слова, произнесённые сухим, надтреснутым голосом, раскалёнными гвоздями вбивались в сознание Поттера. — Смерть будет мне избавлением, но вряд ли я получу её так скоро — пример Лонгботтомов весьма показателен. И, да, ты обязательно кинешься меня спасать, попытаешься обменять свою жизнь на мою или сделаешь ещё что-нибудь в таком же духе. В результате твоя участь будет немногим лучше моей. Сгинем оба... Я решила. Избежать пленения. Любой ценой. Убить или умереть... Да, страшно, но есть вещи и пострашнее смерти.

В комнате воцарилась тишина. Гермиона открыла глаза и повернула голову в сторону друга. Гарри замершим взглядом смотрел на неё, а лицо его было бледным, словно полотно. Это был самый настоящий шок. Гермиона подошла и прикоснулась к его руке. Гарри медленно поднял голову.

— Давай уедем, Гермиона, — негромко сказал он, глядя снизу вверх. — Неделя, две на подготовку и уедем. К чёрту всех! Я не хочу, чтобы это произошло...

Она уселась на подлокотник кресла, ласково взъерошила его волосы и прикоснулась к шраму.

— Хоркрукс. Если мы уедем, у нас не будет тех ресурсов, что мы можем найти здесь.

— Сработало один раз, сработает и в другой. Авада.

— Нет! — её руки судорожно сжались, она обхватила его голову и прижала к себе. — Не говори больше такого. Не надо отчаиваться, мы обязательно найдём другой способ! Не такой кардинальный.

“И это после того, как она говорила об эвтаназии, — вздохнул про себя Гарри. — Эвтаназия... Тоже мне... Почему бы просто не пальнуть Авадой, а потом тупо свалить из страны? Нет, будь на моём месте Гермиона, я бы, конечно, никогда, но, блин, я же это уже проходил! От первой Авады я точно не умру, а она — эвтаназия... — в этот момент в его голове как будто что-то щёлкнуло: — Авада, эвтаназия, смерть. Авада — смерть, эвтаназия — смерть... Чёрт побери! — он даже задержал дыхание, боясь вспугнуть пришедшую ему мысль: — Авада убивает, но не калечит тело. По сути, оно остаётся жизнеспособным, что уже доказано моим воскрешением. Получается... Мне нужно умереть, но не совсем. Мне нужна смерть. Клиническая смерть!”

Гарри и так, и сяк крутил в голове пришедшую ему идею и не находил в ней изъянов. Если подойти к вопросу по уму, то ему практически ничего не грозит. Бригада квалифицированных медиков без проблем сможет организовать ему клиническую смерть и с большой вероятностью сможет вытащить из неё без каких-либо необратимых последствий для организма.

— Кажется, я нашёл выход!

Он отстранился от подруги и обрисовал ей свою мысль. Реакция последовала незамедлительно, но совсем не такая, какую ожидал Гарри:

— Нет, нет и нет! — категорично заявила Гермиона и, увидев выражение полного непонимания на лице друга, пояснила: — Во-первых, клиническая смерть — это только название одного из этапов процесса умирания. Внешних признаков жизни нет, дыхание и сердцебиение останавливаются, но клетки организма, мозг и нервная система ещё продолжают некоторое время работать. И на каком этапе происходит отделение души от тела мы не знаем. Может, это происходит в момент истинной, биологической смерти, когда человека уже невозможно откачать? Во-вторых, без особого вреда для здоровья клиническую смерть переживают меньше пяти процентов людей, да и то, если они пробыли в этом состоянии не больше минуты. Ещё пять — остаются инвалидами на всю жизнь. Остальные же... ну ты понял. Это я тебе как дочь медиков говорю. Ей богу, даже вариант с Авадой даст тебе больше шансов на выживание. Подумай, оно тебе надо?

— Мда... — вздохнул Гарри. — Действительно не надо.

Он немного помолчал, обдумывая слова подруги, и всё больше и больше приходил в недоумение.

— Слушай, а как я вообще умудрился ожить в гробу? Я понимаю, если бы я ожил через минуту или две после смерти, но тогда, судя по всему, прошло гораздо больше времени раз уж меня успели и в гроб положить, и в землю закопать.

Гермиона резко побледнела и приложила ладонь ко рту, после чего обмякла и потеряла сознание, благо Гарри успел её подхватить и перетащить себе на колени. Через полминуты Гермиона приоткрыла глаза, посмотрела замутнённым взором на друга и разрыдалась.

“Опять что-то не то вякнул, трепло чёртово! — выругался про себя Гарри, прижимая к себе подругу. — И что мне стоило промолчать?”

— Дамблдор... — через некоторое время всхлипнула она. — Он трансфигурировал из своего чайного столика гроб, положил тебя туда, накинул несколько заклинаний и только после этого ушёл в Министерство, — Гермиона посмотрела глазами полными слёз в его глаза и шёпотом продолжила: — Это я. Я была рядом. Я сидела и даже не пыталась открыть гроб, в котором... В котором ты снова умирал.

Она разрыдалась с новой силой, а Гарри стало крепко не по себе от описанной ею ситуации. Это было жутко. Жутко даже не из-за того, что он вторично умер, по сути, из-за дурацкого стечения обстоятельств, потому что Дамблдор поторопился засунуть его в гроб, а из-за того, что он посмотрел на ситуацию глазами Гермионы. Узнать, что ты сидел в полуметре от задыхающегося в гробу друга, что ты мог спасти его одним движением руки, но не сделал этого — вот это было по-настоящему страшно.

Тем временем Гермиона встала и на нетвёрдых ногах направилась в другой конец комнаты. Там она рухнула на кровать и уткнулась лицом в подушку. Гарри вздохнул, сел рядом с ней и погладил её вздрагивающую спину.

— Гарри, ты не понимаешь, — посмотрела она на него. — Это я виновата в том, что ты умер во второй раз. Я могла открыть крышку, но не открыла её. По сути, это я тебя убила.

— Ты ни в чём не виновата, не пори чушь. Авада убивает сразу и наповал, так что ты никак не могла предполагать, что у меня есть шанс вернуться. Убил меня Дамблдор, Гермиона. Убил и в первый, и во второй раз.

Гарри улёгся рядом с подругой, подтянул её к себе и обнял.

— Я всё это понимаю, но... — она прижалась к нему всем телом. — Но я на самом деле могла тебя спасти и не сделала этого.

— Ты меня спасла. Если бы не ты, я бы так и мотылялся по миру в виде привидения.

— Если бы не я, тебе бы и не пришлось становиться привидением.

На этом все его аргументы закончились. На самом деле он понимал её состояние. Почти те же самые мысли бродили в его голове после смерти Сириуса. Если бы он не поверил насланным видениям, да не попёрся в Отдел Тайн, то Сириус был бы тогда жив, а его друзья не попали бы в больничное крыло. Гарри вздохнул: ему было очень сложно тогда, но Гермионе сейчас было гораздо, гораздо сложнее. И чем ей помочь он совсем не представлял. Снова. Это можно лишь пережить, с таким можно лишь смириться.

— Просто знай, — негромко произнёс он, — твоей вины во всей этой ситуации нет. Ты была не в том состоянии, чтобы адекватно мыслить, и у тебя не было всей необходимый информации, чтобы хотя бы заподозрить, что я могу выжить после смертельного заклинания. Просто так получилось. Дерьмо случается, и не нужно на этом зацикливаться. Я тебя ни в чём не виню, вот и ты себя ни в чём не вини.

— Правда?

— Правда.

На этом тяжёлые разговоры в тот день завершились, но Гарри не ожидал, что первая часть того разговора так сильно западёт ему в душу. До этого он самым худшем исходом почитал смерть, почему-то даже не задумываясь о плене, пытках и прочем сопутствующем насилии, хотя своими глазами видел Алису и Френка Лонгботтом, и не раз сам подвергался пыточному проклятию. Вернее, он, бывало, задумывался об этом, но как-то абстрактно, без конкретного применения к себе или своим друзьям. Но после монолога Гермионы в его сознании что-то изменилось.

Весь остаток того дня он проходил в самом сумрачном состоянии духа, но апогей его переживаний наступил ночью. Отчаянный, истошный крик Гермионы и жёсткий, холодный смех Волдеморта. Гарри подскочил на кровати, рухнул на пол и принялся панически озираться, не совсем понимая где, и, главное, в каком времени он находится. Ударился головой о прикроватную тумбочку, кое как нацепил очки, схватил волшебную палочку и бросился к выходу. Оступился и кубарем покатился по лестнице. И лишь лёжа на жёстких ступенях, Гарри начал осознавать окружающую действительность. Его потихоньку отпускало.

— Сон, чёртов сон, — крепко выругавшись, пробормотал он.

Гарри уселся на лестнице и глубоко задумался. Он всё прокручивал и прокручивал в голове недавний разговор с подругой. В чём-то она, конечно, была права. Жизнь — штука непредсказуемая и последний довод короля им точно не помешает, разве что стоило бы добавить к её списку ещё и Империо. Так, на всякий случай.

Гарри в последний раз кинул взгляд в зеркало на шкафу и повернулся к выходу.

— Куда собрался? — поинтересовался Дин, единственный, кроме Поттера, кто сейчас находился в мужской спальне учеников четвёртого курса Гриффиндора. Остальные были на завтраке. — Да ещё и в маггловском.

— Тридцать первое октября, — вздохнул он. — Тринадцать лет назад погибли мои родители. Хочу навестить их могилы.

— Сочувствую, друг, держись.

— Спасибо. Кстати, можешь передать это МакГонагалл? — Гарри протянул однокурснику два скрученных в трубочку листа пергамента. — Лучше всего в обед.

— Хорошо, передам, — Дин принял свитки и засунул их в свою школьную сумку. — Удачи.

Гарри кивнул, закинул на плечо тёплое осеннее пальто и вышел. Внизу его уже ждала Гермиона.

— Готов? — тепло улыбнувшись, поинтересовалась она.

Друзья вышли из гостиной и направились к статуе одноглазой ведьмы. Их план был прост: пробраться через тайный проход в Хогсмит, оттуда камином на Диагон аллею, а там уже вызвать Ночного Рыцаря до Годриковой лощины.

Мысль всё-таки собраться и навестить в этот день могилы родителей Гарри вынашивал ещё с самого начала сентября, с того самого момента, как Гермиона придумала эту отговорку, чтобы обосновать их отсутствие в спальнях в ночь после первого дня в этом времени.

“Да... — философски вздохнул Гарри, покосившись за окно, мимо которого они проходили. — А ведь скоро будет уже два месяца, как мы оказались здесь. Как летит время!”

Время пролетело махом, и особенно быстро пролетели последние две недели. После того примечательного разговора про эвтаназию, Гарри и Гермиона ещё упорнее принялись готовиться к грядущим испытаниям. К тренировкам боевой магии прибавились ещё и занятия ментальной магией, и изучение непростительных в Тайной комнате Слизерина. К слову, последние не доставили вообще никаких проблем и раскрылись с совершенно неожиданной стороны.

Авада Кедавра оказалась до жути простым заклинанием. По сути, это был Патронус наоборот, только гораздо проще. Достаточно было лишь привести себя в нужное расположение духа, и можно было разбрасываться Авадами так же легко как Ступефаями. Существовало только одно ограничение: величина объёма магических сил мага. Всё-таки это было довольно энергозатратное заклинание. Гермиона могла без особых проблем выпустить четыре-пять Авад подряд. Гарри — около десятка. И такая лёгкость пугала.

Что же касается Империо, то при его отработке молодые люди выяснили один интересный нюанс. Действенность заклинания напрямую зависит от степени доверия заклинаемого к заклинающему. Империо Крауча и Гарри, и Гермиона в своё время сбросили практически мгновенно, а вот против заклинаний друг друга бороться было попросту невозможно. Подобные мысли даже не приходили в их одурманенные головы. Гермиона с блаженной улыбкой сожгла учебник по трансфигурации, а Гарри с не менее довольной физиономией рассказывал подруге как было бы приятно поцеловать Малфоя младшего или даже Снейпа. Правда, потом он, пылая праведным гневом, целых десять минут гонялся за хохочущей подругой по всей Тайной комнате, но факт оставался фактом: чем больше доверяешь человеку, тем сложнее сопротивляться его Империю. Ни Гарри, ни Гермиона так ни разу и не смогли преодолеть его. Зато хоть научились накладывать.

Гермиона, к слову, вопреки подспудным опасениям Гарри, довольно неплохо перенесла тот разговор о смерти в гробу. Она снова обдумала ту ситуацию и пришла к выводу, что от неё на самом деле мало что зависело. Уж если Гарри изнутри не смог открыть его, то, значит, на гроб было наложено запирающее заклинание, а свои возможности по сравнению с возможностями Дамблдора она оценивала весьма трезво. Всё-таки несмотря ни на что Гермиона была и оставалась крайне здравомыслящей девушкой.

Спустя полчаса Гарри и Гермиона с букетами цветов в руках вывалились — а иначе это не назвать — из Ночного Рыцаря где-то на задворках Годриковой лощины. Они переглянулись и двинулись в сторону ближайшей улочки. На первый взгляд это была обычная, ничем не примечательная маггловская деревушка, но, несмотря на это, Гарри чувствовал какое-то волнение. Ведь прошло без малого пятнадцать лет с тех пор, как он был здесь в последний раз. Здесь жили его мама и папа, здесь же они и погибли. Гермиона, словно чувствуя элегическое настроение друга, взяла его ладонь и легонько сжала. Так, рука об руку они и вышли на небольшую деревенскую площадь, с одной стороны которой стояла небольшая церквушка, с другой — паб, а по бокам ютились несколько магазинчиков и продуктовых лавок. В центре площади высился белоснежный обелиск.

— Висельник, — прочитал Гарри вывеску на пабе и усмехнулся: — Ничего так, оптимистичненько.

— Да, — хмыкнула Гермиона, — исповедовался и пошёл грешить дальше. Старая добрая Англия...

Молодые люди пошли через площадь к церкви, как вдруг Гермиона резко остановилась, Гарри оглянулся на неё и обомлел. Обелиск преобразился. Вместо него теперь стояла белоснежная скульптура. Трое людей: взлохмаченный мужчина в очках, женщина с длинными волосами и младенец у неё на руках. Гарри немного постоял перед статуей, рассматривая лица родителей, потом вздохнул и потянул подругу за руку:

— Пойдём.

Кладбище было расположено за церковью. Они прошли через узкую ржавую калитку и увидели ряды надгробий. Гарри и Гермиона шли мимо них, и их глаза то и дело выхватывали знакомые фамилии: Боунс, Эббот, Лонгботтом, Дамблдор и, наконец, Поттер.

“Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года. Лили Поттер. 30 января 1960 года — 31 октября 1981 года. Последний же враг истребится — смерть,” — было выбито на большом надгробии из белого мрамора, украшенном искусной резьбой.

Гарри медленно опустился перед ним на колено и осторожно, будто от малейшего движения надгробие могло разрушиться, положил на него свой букет.

— Ну вот, спустя пятнадцать лет я пришёл, — тихо сказал Гарри, погладив холодную полированную поверхность мраморной плиты.

Он с тоской и болью смотрел на могилу своих родителей, которые вот уже тринадцать лет лежат в холодной земле, вместо того, чтобы жить и радоваться жизни. Как сложилась бы их жизнь? Как сложилась бы его жизнь? Чего добился бы к этому времени отец? Какой была бы мама? Были бы у них ещё дети, а у него — братик или сестрёнка?

Гарри горько вздохнул, и вытер слезинку, скатывающуюся по щеке. В этот же момент рядом присела Гермиона и без слов обняла друга, даря ему тепло и поддержку. Спустя пару минут Гарри нашёл в себе силы и оторвался от подруги, посмотрел на неё. Та была слегка бледноватой.

— Что-то не так? — встревожился он.

— Всё в порядке. Просто это место и для меня кое-что значит, — тихо ответила она. — Здесь же похоронили и тебя, Гарри.

Гермиона поднялась на ноги и отошла на пару шагов левее. Гарри последовал за ней и обнял подругу со спины. Она прижалась к нему и указала на пустое место рядом с могилой Поттеров:

— Тебя похоронили рядом с родителями. Расширили их надгробный камень и добавили новую строчку, — столь же тихим голосом продолжила она. — Я помню. Толпы народа. Лицемер Дамблдор и остальные преподаватели. Почти все ученики. Делегации Шармбатона и Дурмстранга. Министерские чиновники. Все что-то говорили, вспоминали, обещали. Официально ты умер от отложенного проклятия Волдеморта... Я помню две чёрные розы и первую горсть земли, что кинула на твой гроб. Потом была пустота. Потом — клиника.

Она медленно опустилась на колено и положила букет на землю.

— Пусть это никогда не повторится, — прошептала она, вставая.

Гермиона сжала ладонь друга в своей руке и потянула его прочь отсюда. Они возвращались к церкви молча. Тихие и погруженные в свои мысли.

* * *

 

Гарри и Гермиона сидели в одной из лондонских кафешек и пили чай с пирожными. Сегодня они запланировали не только посещение кладбища, но ещё и встречу. Встречу с Сириусом Блэком.

Поттер ещё две недели назад написал письмо крёстному. Он попросил его срочно вернуться в Англию, никому не сообщать о своём возвращении и прийти сегодня в это кафе, которое располагалось совсем рядом с площадью Гриммо.

— Надеюсь, он догадается одеться по нормальному, — вздохнула Гермиона. — И воздержится от своих дурацких шуточек.

— Чего это мои шутки дурацкие? — возмутился незаметно подошедший мужчина. — И когда это вы, мисс, умудрились испытать их на себе?

Перед ними стоял Сириус Блэк собственной персоной. Загоревший, отъевшийся и, в целом, вполне довольный жизнью. Вопреки опасениям Гермионы, он пришёл не в мантии, а в обычных синих джинсах и коричневой кожаной куртке.

— Гарри! Гермиона! Как я рад вас видеть! — Сириус крепко обнял молодых людей и, придвинув к себе стул, устроился за их столиком. — Давайте рассказывайте, как живёте, что нового? Что у вас случилось и почему просили никому не говорить о моём возвращении?

— На это были причины, — радостно улыбнулся Гарри. Он был счастлив видеть своего крёстного целым, невредимым и, главное, живым. — Так ты никому не рассказал? Даже Дамблдору? Прекрасно! В общем и целом, нам нужна твоя помощь.

— Всем чем смогу! Выкладывай подробности.

— Этот разговор не для кафе, — улыбнулась Гермиона, глядя на счастливого друга. — Думаю, будет гораздо лучше, если мы поговорим об этом на Гриммо.

Сириус озадаченно приподнял бровь и вопросительно посмотрел на крестника и его подругу:

— Что-то не припомню, чтобы я рассказывал о доме на Гриммо.

— Обо всём этом и о многом другом ты узнаешь именно там, — хмыкнул Гарри. — Тем более, нам нужна не только твоя помощь, но ещё и родовая библиотека Блэков и домовой эльф Кричер. Не спрашивай! Все разговоры на месте.

Сдавшись под напором друзей, Сириус, наконец, согласно кивнул:

— Только учтите, в этом доме много лет никто не жил, и что там успело развестись за это время — одному Мерлину известно.

Спустя пятнадцать минут, потраченных на дорогу и открытие двери, Сириус, Гарри и Гермиона вошли в холл родового гнезда Блэков и огляделись. Годы не пощадили этот дом. Пыль, грязь и ветхость, казалось, пропитали его насквозь.

— Да... Двадцать лет не был в этом доме, — с непонятным выражением протянул Сириус. — Кто бы мог подумать, что всё так сложится...

— Сочувствую, — вполголоса отозвался Гарри, — но говори потише, иначе разбудишь.

— Кого?

— Портрет твоей матушки.

В этот момент в холле появился Кричер и в своей неподражаемой манере поприветствовал блудного хозяина и его гостей. Сириус ожидаемо вспылил, повысил голос и разбудил портрет. В общем, на то, чтобы успокоить и Сириуса, и портрет его матушки, да очистить от пыли стол и три стула в обеденном зале ушло минут двадцать. И только после этого собравшиеся перешли к серьёзному разговору.

— Тема довольно скользкая, и от неё напрямую зависит продолжительность моей жизни. Доживу ли я до старости или меня прикончат в течении следующих двух-трёх лет, — начал Гарри и осторожно продолжил: — И, Сириус, прошу, не обижайся и не подумай, что я тебе не доверяю, но ты, насколько я понял, человек довольно импульсивный. Поэтому мне хотелось бы иметь некие... гарантии, того, что о нашем сегодняшнем разговоре не узнает больше никто.

— И чтобы мы были уверены, что ты, пылая праведным гневом, не пойдёшь убивать одного хорошо знакомого тебе мага, — добавила Гермиона. — Чтобы ты понимал: когда обо всём этом узнала я, Гарри еле меня остановил.

— Всё так серьёзно?

— Волдеморт и его бессмертие, Дамблдор и его тайны, Поттер и его... особенность, — вздохнула Гермиона. — Всё более чем серьёзно.

Сириус посмотрел сначала на крестника, потом на его подругу, помолчал с минуту и, наконец, решился:

— Ладно, согласен. Непреложный обет о неразглашении без совместного решения подойдёт?

— Подойдёт, — кивнул Гарри. — И ещё тебе придётся носить амулет против легилименции. Так, на всякий случай. Кто знает, вдруг Дамблдор или Снейп захотят залезть к тебе в голову?

Спустя несколько минут, когда все формальности были соблюдены, жетон ментальной защиты активирован, а обет принесён, Сириус уселся напротив друзей и требовательно посмотрел на них:

— Выкладывайте.

— Помнится, в сейфе в кабинете твоего отца был ваш фамильный Омут памяти. Давай сначала мы тебе кое-что покажем из наших воспоминаний? Чтобы сразу обозначить всю серьёзность ситуации?

— Откуда ты всё это знаешь? И про портрет, и про Кричера, и про Омут? — удивился Сириус. — Ты же никогда здесь не был.

— Был, — хмыкнул Гарри. — Летом девяносто пятого я месяц прожил здесь. И, да, я знаю, что сейчас октябрь девяносто четвёртого. Чем раньше ты достанешь Омут, тем раньше получишь ответы.

Сириус открыл рот, помолчал, закрыл рот. После чего помотал головой и унёсся наверх.

— Умеешь ты нагнать интригу, — фыркнула Гермиона. — Что показать-то ему хочешь?

— Тот наш разговор с Дамблдором после третьего тура. Когда он меня заавадил.

— Сильно.

На просмотр воспоминания отправился один только Сириус. Ни Гарри, ни Гермиона не горели желанием в очередной раз смотреть, как Дамблдор убивает Поттера, тем более, что и без этого они всё прекрасно помнили.

Наконец, Сириус поднял голову и посмотрел на друзей. В его взгляде, в его выражении лицо причудливо смешались несколько эмоций: боль, ненависть, злость.

— Дамблдор, с-с-сука! — прошипел он, буквально рухнув на скорбно скрипнувший стул. — Ладно, сейчас не о нём. Действительно, хоркрукс можно уничтожить только физически и никак иначе. Блэки бы об этом знали. Впрочем, может мне по малости лет и не рассказывали всего. Разберёмся. Сейчас, навскидку я вижу только два выхода. Первый — ловушка для духов. Можно попытаться изловить Волдеморта и запечатать его дух в ловушке. Он не магическое существо, а просто сильный маг, поэтому соорудить подобную ловушку вполне реально и нашими силами. Скорее всего мы не сможем его развоплотить, но вот запечатать лет на триста не проблема. Второй — многокомпонентная защита, которая будет блокировать связь между Волдемортом и его хоркруксом в тебе. Вот только я не думаю, что ты согласишься всю свою жизнь прожить в одном доме без возможности выйти за порог. Да и я в этом не силён. Что же, будем работать, но... Как ты выжил после Авады?!

— За это надо благодарить Гермиону, — улыбнулся Гарри, — но это была только часть всей истории. Собственно, цепь событий, что привела нас сюда, началась вечером тридцать первого октября девяносто четвёртого года. То есть начнётся сегодня часов через девять, когда я нежданно-негаданно стану четвёртым участником Тремудрого турнира...

Рассказ обо всём произошедшем и последующее обсуждение заняли довольного много времени. Гарри даже пришлось вызвать Добби, чтобы тот организовал им качественный обед, потому как надеяться на Кричера было делом изначально бессмысленным.

Этот рассказ произвёл довольно сильное впечатление на Сириуса. Возрождение Волдеморта, смерть Седрика, дементоры в Литтл Уинтинге, его собственная смерть, пророчество, первый прыжок во времени, двойная смерть Гарри, его бытие в виде приведения и, наконец, ещё один прыжок во времени сюда, во вторую половину девяносто четвёртого.

— В общем и целом, на ближайшее будущее у нас следующие планы: если нам удастся вытащить из меня эту дрянь до начала третьего тура, то я сообщу об этом Дамблдору, а потом прибью Нагайну и сдам Реддла с Петтигрю директору, Боунс и прочим аврорам. Дальше пусть они разбираются. Если же избавить меня от хоркрукса не удастся, то во время третьего тура я либо уничтожаю его текущее воплощение, либо использую ловушку для духов о которой ты говорил.

— Да, ситуация, — вздохнул Сириус. — Хорошо, пока вы будете в Хогвартсе, я покопаюсь в библиотеке да полистаю записи предков, может что полезное и найду. Эх, Лунатика бы сюда...

— Вообще-то мы пока не собираемся возвращаться в школу, — сообщил Гарри. — Ты не против, если мы поживём тут у тебя? Дня три-четыре, а может и недельку.

— Разумеется, я не против, но как же учёба?

— Мы в своё время это уже проходили, даже СОВы в конце пятого курса сдали, — улыбнулась Гермиона, — Да и выбирая между поиском решения проблемы с хоркруксом и банальной учёбой, я без сомнений выберу первое.

Сириус кивнул и хлопнул в ладоши:

— Ну что же, раз уж вы всё решили, не смею возражать. Доставайте свои волшебные палочки, ты, Гарри, зови своего домовика — будем расчищать коридоры, библиотеку, спальни, гостиную, обеденный зал и кухню. Заодно организуем какой-нибудь загончик для Клювокрыла. Чёртов Кричер совсем забросил этот дом!

В отличии от лета девяносто пятого, когда Молли Уизли заставляла молодых людей драить комнаты вручную, попутно избавляясь от всех мало-мальски подозрительных вещей, сейчас уборка шла гораздо, гораздо быстрее. Вместо двух-трёх дней тогда, сейчас приведение комнаты в порядок занимало порядка сорока-шестидесяти минут. Сириусу, Гарри и Гермионе надо было только деактивировать все фирменные Блэковские сюрпризы в каждой комнате, да избавиться от расплодившейся мелкой магической живности, типа пикси, докси и боггартов, после чего пышущий энтузиазмом и хозяйской магией Добби за пять-десять минут приводил комнату практически к идеальному состоянию.

После расчистки основных комнат, Добби снабдили деньгами и отправили за продуктами, одеждой и прочими мелочами повседневного быта, а маги вновь перешли в библиотеку.

— Будьте предельно осторожными, — предупредил Сириус. — Здесь есть книги, зачарованные от чужих рук авторами или моими предками, а читать некоторые из них без специальной подготовки вообще смерти подобно. Я сам буду работать с ними. Безопасные для вас буду выкладывать на этот столик. Если выберете книгу сами, то прежде чем снимать с полки зовите меня. Я её проверю. Понятно?

— Разумеется, — кивнула Гермиона, с восторгом во взгляде рассматривая битком набитые книжные шкафы. — И ещё, Сириус, если следующим летом к тебе придёт Дамблдор с предложением организовать тут штаб Ордена Феникса, ты должен строго регламентировать посещение этой и ещё нескольких комнат другими людьми.

— Дамблдор, Молли Уизли и Наземникус Флетчер, — ответил на вопросительный взгляд крёстного Гарри. — Оказывается, они основательно подчистили твою библиотеку. К началу августа следующего года отсюда, навскидку, исчезнет чуть ли не четверть всего этого великолепия. К тому же Молли избавлялась вообще от всего, что ей не нравилось или казалось подозрительным, а Флетчер, по-моему, не вынес и не сдал в скупку весь дом только потому что за ним постоянно следил Кричер.

Сириус на это лишь хмыкнул и легкомысленно махнул рукой:

— Плевать! Чем меньше вещей меня связывает с моей семейкой, тем лучше.

Гарри тяжело вздохнул и, закрыв лицо ладонью, покачал головой. Этот жест был настолько выразительным, что обычно непрошибаемый Сириус неловко завозился на своём месте и смущённо крякнул. Гермиона хихикнула.

— Я спорил с тобой об этом тогда, буду спорить и сейчас. Я не поборник старых правил и традиций, я не фанат политики чистокровных, но я считаю так: допускать разворовывание и разбазаривание родового наследия не есть хорошо. Книги, артефакты, ювелирка — если даже тебе лично они не нужны, просто убери их куда-нибудь в сейф и не трогай. Вдруг они потом понадобятся твоим потомкам?

— Эй, а тебе не рано ли о потомках говорить? — возмутился мужчина.

— Я последний из Поттеров, — пожал плечами тот. — Я не хочу стать вообще самым последним. И точно так же я не хочу, чтобы ты стал последним Блэком. Тем более, я действительно уверен, что магический род, его магия и наследие — это не то, чем стоило бы пренебрегать.

Сириус закатил глаза и рассмеялся:

— И почему мне сейчас вспомнилась моя дражайшая матушка? — покачал он головой. — Ну хорошо. Раз уж ты так радеешь за старые добрые времена, то ответь мне: почему ты встречаешься с Гермионой? Не удивляйтесь, по вам и невооружённым взглядом всё видно. Так вот, твой отец уже был женат на маглорожденной, так что ты — их сын — обязательно должен жениться на девушке чистокровной, дабы твои дети не лишились родовой склонности к артефакторике в целом и магии пространства в частности. Подумай об этом. Что, не хочешь бросать Гермиону? Ну тогда ты должен понять: почему я не хочу иметь со всей этой мутью ничего общего.

— Тоже мне нашёл проблему, — отмахнулся Гарри. — Софийский обряд магического венчания восемнадцатого века нивелирует все отрицательные моменты бракосочетания с маглорожденной. Ритуальное смешение крови, обряд единения и первая брачная ночь в рунном круге дадут тот же эффект, как если бы я женился на чистокровной. То есть сохранение родовой магии в наших детях и общее её усиление. Собственно, я вообще не понимаю: почему мои родители сами не провели его на своей свадьбе?

— Не думаю, что Джеймс задумывался об этом.

— Лично я задумался, когда осознал, что остался последним из Поттеров.

— Вижу, ты подготовился.

— Разумеется.

— И что, Гермиона уже согласилась на этот обряд?

— Шутишь? Да я даже не знаю, выйдет ли она за меня.

— Эм... Джентльмены, ничего, что я тоже здесь нахожусь? — осторожно поинтересовалась Гермиона, с несколько шокированным видом переводя взгляд с одного спорщика на другого.

Сириус фыркнул и громко рассмеялся своим фирменным лающим смехом. Гарри посмотрел на него и с возмущением осознал, что этот хитрый пёс специально подвёл разговор к такой концовке.

— Отлично, пойду загон для Клювокрыла сделаю, а вы сидите, — он хитро улыбнулся, — отдыхайте.

Сириус подмигнул Гермионе и быстро ретировался, а Гарри со стоном откинулся на спинку кресла в котором сидел.

— Сириус-с-собака! — вздохнул он. — Всё, как всегда: на вопрос не ответил, тему сменил, да поставил меня в дурацкое положение.

— В этом весь он, — кивнула Гермиона. — Слушай, а когда ты умудрился собрать информацию по магическим бракам и обрядам венчания? Ты же, вроде, никогда этим не интересовался.

— Ближе к концу пятого курса. Случайно подслушал один разговор, из которого узнал, что я, оказывается, — Гарри усмехнулся, — являюсь на редкость завидным женихом. Родовитый, сильный магически, богатый и даже не урод. Плюс сирота, последний из Поттеров. Правда, подобающего воспитания не имею, но это дело поправимое. Чем не идеальный жених? — иронично вопросил он в потолок. — Вот и озадачился вопросом. Проконсультировался с парой чистокровных семикурсников с Равенкло и Хаффлпаффа, да поставил им по ящику огневиски двенадцатилетней выдержки за это. Ну как проконсультировался... часов по тридцать так называемых лекций они мне прочитали, причём независимо друг от друга.

— И ты мне ничего не рассказал?! — возмутилась подруга. — Я бы тоже с удовольствием послушала. У меня столько вопросов накопилось за эти годы, а задать их некому. То есть я пыталась, но от меня лишь отмахивались!

Гарри задумался в попытках вспомнить причину своего молчания. Спустя пару минут он неуверенно заключил:

— Знаешь, что-то я и сам не могу понять, почему не рассказывал. Стеснялся что ли? Хотя, чего здесь стесняться? Обычные житейские вопросы. Основные писанные и неписанные законы, правила и традиции магического мира. Нюансы статусов и положений. Плюс всё то, что касается дел рода, его поддержания, развития и продолжения. Иными словами, сильно сокращённый спецкурс будущего главы рода. Или, может, опасался реакции Рона? Ты же знаешь, как он относится к подобным вещам. Честно, не помню.

В этот момент где-то наверху раздался сильный грохот. Молодые люди синхронно вздрогнули и посмотрели на потолок.

— Может поможем, пока он там не убился? — предложил Гарри, радуясь возможности сменить тему. Чем-то она всё-таки его смущала.

— Пойдём, — кивнула Гермиона и направилась к выходу.

Остаток дня прошёл в хозяйственных хлопотах. Требовалось восстановить работу водопровода, канализации, кухонных приспособлений и освещение комнат. Потом Сириус перенастраивал защиту дома под себя, а Гарри и Гермиона при активной помощи Добби занимались продуктами, одеждой, бельём. В общем, всей той тысячей мелочей, которые обычно возникают при заезде в новое жилище.

Часам к девяти вечера работа по приведению дома на площади Гриммо к жилому виду была практически завершена. Оставалось ещё несколько мелких проблем, но их решили исправлять постепенно, по мере наличия свободного времени и необходимости.

Сириус, Гарри и Гермиона привели себя в порядок и собрались в обеденном зале, где Добби уже сервировал стол и расставлял блюда. Они расселись за столом, и Сириус разлил в бокалы вино из довольно старой на вид бутылки. Молодым людям налил по половине — чисто символически, себе — полный.

— За встречу и за успех нашего начинания, — поднял свой бокал он.

На некоторое время в обеденном зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь позвякиванием столовых приборов.

— Да... Вот в школе сейчас переполох, наверное, — усмехнулся Гарри. — Хотя, думаю, переполох среди руководства начался ещё в обед.

— С чего бы это? — полюбопытствовал Сириус.

— Мы с Гермионой решили попробовать хоть как-то отмазаться от грядущего наказания за недельный прогул и написали заявления... О, спасибо, Добби.

За спинами ужинающих то и дело мелькал важный и надутый от гордости за оказанное ему доверие Добби. Он постоянно что-то выставлял на стол, убирал опустевшие тарелки и следил, чтобы выставленные блюда не остыли раньше времени.

— Это ты решил, — не согласилась Гермиона, — а я по-прежнему считаю, что эти заявления сделают только хуже. Это же форменное издевательство получается: заявление постфактум.

— Тогда почему не остановила меня?

— Спорить из-за такой мелочи? — фыркнула она. — Бог мой, да развлекайся на здоровье, Гарри!

— Как скажешь, дорогая, — улыбнулся Гарри и посмотрел на крёстного: — Я, Гарри Джеймс Поттер, ученик четвёртого курса факультета Гриффиндор школы чародейства и волшебства Хогвартс уведомляю Вас, что в период с тридцать первого октября девяносто четвёртого года по шестое ноября включительно покину территорию школы и не смогу посещать занятия по личным обстоятельствам. Пропущенный материал обязуюсь освоить самостоятельно. Дата, подпись.

Сириус хлопнул в ладони и расхохотался.

— Серьезно? Ох, чувствую старушка МакГонагалл будет в ярости! Мерлин, лучше бы вы просто сбежали, — он отсмеялся и весело посмотрел на друзей: — Ни за что не поверю, будто вы не знали, что именно она рассматривает подобные заявления и ставит на них свою визу: одобрить или запретить. Причём запрещает она гораздо чаще, чем разрешает. За что же вы с ней так? Какой щелчок по её гордости! — он снова рассмеялся, но через полминуты задумался: — Не боитесь, что вас могут отчислить за такой финт? Обычное нарушение правил — это одно, а подобный прогул — совсем другое. Ведь Хогвартс заключает с родителями договор, по которому берёт всю ответственность за состояние учеников на себя. И если во время учебного года с учеником случается что-то непоправимое, за это отвечает руководство школы и преподавательский состав. Отвечает вплоть до Азакабана.

— То-то на нашем втором курсе они развели такую секретность, — хмыкнул Гарри. — Что же касается отчисления, то сильно сомневаюсь. Меня не отчислят потому как я четвёртый участник Тремудрого турнира, да и вообще, — он скривился, — Мальчик-который-выжил, а Гермиону не отчислят потому что она лучшая ученица курса.

— Да даже если меня и отчислят, не вижу в этом ничего сильно страшного, — пожала плечами Гермиона. — Я читала законы. В самом худшем случае у меня конфискуют палочку и внесут в чёрные списки у всех легальных мастеров волшебных палочек. С другой стороны, я могу хоть завтра заявиться в отдел образования Министерства, оплатить работу комиссии и сдать СОВ, после чего моя волшебная палочка будет вне опасности. На самом же деле мне, вероятнее всего, просто дадут время поступить в какую-нибудь другую школу магии.

— А я при первом же удобном случае рвану вслед за ней, — кивнул Гарри. — На самом деле, если разговор зайдёт об отчислении, то надо будет обязательно упомянуть об этом перед Дамблдором или МакГонагалл, — он немного помолчал. — Знаешь, Сириус, во всей этой ситуации... Ко всему прочему, мы с Гермионой рассматривали множество вариантов отвертеться от обучения в Хогвартсе и уехать из страны, — он посмотрел на крёстного и начал осторожно подбирать слова: — Ты можешь посчитать меня трусом или предателем, но — чёрт возьми! — мои родители отдали за меня свои жизни не для того, чтобы я подох спустя пятнадцать лет незнамо за что! И если все наши планы пойдут крахом, я намереваюсь попросту взять Гермиону в охапку и свалить куда подальше. Всё, хватит, наумирался!

— Но... Куда? Каким образом? — растеряно спросил Сириус. Видимо, вариант уехать из Англии ни разу не приходил ему в голову.

Гарри и Гермиона действительно посвятили много времени обсуждению этого. И раз продолжать изучение магии им было просто жизненно необходимо — при условии живого и активно действующего Волдеморта, разумеется — то они решили при дальнейшем планировании отталкиваться именно от этого критерия: доступности магического образования. То есть либо нанимать частных учителей, либо выбирать страну проживания по наличию в ней школы магии.

Как-то раз на четвёртом курсе в один из вечеров после прибытия делегаций Шармбатона и Дурмстранга в гостиной Гриффиндора обсуждались другие школы магии, и информация, услышанная Гарри и Гермионой в процессе этого обсуждения, была довольно интересной.

Как оказалось, в мире существовали всего десять школ такого же уровня как Хогвартс. То есть сильные, можно сказать, элитные, учебные заведения с многовековой историей. Но, как понимали сейчас Гарри и Гермиона, не все подходили для того, чтобы укрыться в них от Волдеморта или Дамблдора.

Шармбатон и Дурмстранг собирали учеников западной и восточной Европы. Но первая расположена слишком близко к Британии, а директор второй — бывший Пожиратель смерти.

Африканская школа Уагаду и японская Махотокоро так же были не лучшими вариантами. В Африке сейчас чёрт знает, что творится: сплошные перевороты, восстания и революции. А пробиться в японскую магическую школу для европейца было делом абсолютно нереальным. Таким уж замкнутым было местное магическое сообщество.

Китайская и индийская школы магии были так переполнены местными магами, что чужаков в них не брали от слова совсем.

Так что более-менее реальными вариантами оставались: бразильская Кастелобрушу, русский Колдовстворец, австралийская Фордрайо и североамериканская Ильверморни. Но первые две школы требовали знания языка, а вот последние две по сути своей мало чем отличались от Хогвартса, поскольку были основаны ирландскими волшебниками-иммигрантами. Четыре факультета с распределением при поступлении, тот же набор предметов и семилетнее обучение. Разве что названия и отличительные качества факультетов в этих школах были свои, но это уже частности. Так что Гарри и Гермиона мало по малу склонялись именно к последнему варианту, а именно к проживанию и обучению в Соединённых Штатах Америки.

Разумеется, существовала ещё и целая куча обычных государственных образовательных учреждений, типа английской Серебряной рощи в Ричмондшире, но обучение там было поставлено не чета вышеупомянутым школам. И если в Хогвартс попадали отпрыски родовитой аристократии, высокопоставленных чиновников, владельцев “заводов, газет, пароходов”, и прочих примечательных семей, плюс магически сильнейшие из безродных, полукровок и маглорожденных, то в Серебряную рощу шли все остальные.

Гарри, помнится, в то время был очень удивлён известием, что он, оказывается, обучается в самой настоящей элитной школе, в которую обычному ребёнку, сыну, например, того же наёмного продавца из Косого переулка, попасть ой как не просто. “Цвет общества... Мда... А ведь мог бы сейчас сидеть в Святом Брутусе вместе с двинутыми на голову отморозками и прочей шпаной. Ну, надо же!” — хмыкнул он тогда, окидывая новым взглядом галдящих в гостиной гриффиндорцев.

— Куда? Посмотрим, — ответила Гермиона. — Как? Если тебя не оправдают, официально Гарри не выпустят. Тут уже против будут все: и Дамблдор, и Фадж, и Реддл. Да и официальным путём, как что-то мне подсказывает, нам наставят порядочно препонов.

— Так что, крёстный, мне жизненно необходимо, чтобы тебя оправдали как можно скорее. Мне нужен нормальный опекун. С этими Дурслями каши не сваришь.

— Оправдание... Было бы всё так просто, — недовольно буркнул Сириус. — Дамблдор сказал, что попытается, но ничего не гарантирует.

Гермиона вздохнула и закатила глаза:

— Дамблдор, Дамблдор, Дамблдор, — она покачала головой и посмотрела на Сириуса: — Сам подумай, Дамблдор — глава Визенгамота. Был самым влиятельным из судей, когда тебя сажали, является Верховным чародеем сейчас. Достаточно было одного его слова, чтобы над тобой было проведено законное судебное разбирательство. Ещё одного его слова и твоего согласия было бы достаточно, чтобы тебя допросили с применением сыворотки правды. Что тогда, что сейчас. Это всё прописано в законе и кворума Визенгамота не требуется.

— Хочешь сказать, он специально оставил меня в Азакабане? Но смысл?

— Кто же его знает? — пожала плечами она. — Не знаю зачем ему было это нужно, но факт остаётся фактом: многие Пожиратели остались на свободе, а тебя отправили в тюрьму без суда и следствия.

На кухне воцарилась тишина. Сириус о чём-то размышлял, периодически хмурясь и сжимая кулаки. Гарри и Гермиона же с любопытством ждали результатов этих размышлений.

— Хорошо, — наконец, вздохнул он. — Что вы предлагаете?

— Что-то мне подсказывает, в Англии ты справедливости не найдёшь. Следовательно, нужно смотреть в сторону других стран. Та же Франция, например, ни за что не откажется насолить нашему Министерству и с радостью организует показательно беспристрастный суд по всем нормам и правилам законодательства с обязательным освещением процесса в международной прессе.

— Точно, — кивнул Гарри, — а выйти на французов можно через Флёр. Её отец, насколько я знаю, довольно влиятельный человек в их правительстве.

Сириус помолчал минут пять, затем вздохнул, наполнил свой бокал, посмотрел на друзей и, махнув рукой, наполнил и их бокалы тоже. Гарри и Гермиона удивлённо переглянулись.

— Вижу, вы всё продумали. Молодцы... Ладно, хватит сегодня серьёзных разговоров. Похоже у меня переизбыток серьёзности, да и обдумать надо многое. Та же ситуация с Регулусом, — он ещё раз вздохнул. — Кто бы мог подумать... Всё, спать! С остальным разберёмся завтра.

Гарри посмотрел на часы — стрелка подбиралась к десяти — и кивнул. Сегодняшний день получился весьма выматывающим. Как эмоционально, так и физически. Он первый встал из-за стола, попрощался с присутствующими и пошёл к себе в комнату, мыться и спать. Вслед за ним отправилась и его подруга.

Молодые люди поднимались по лестнице на второй этаж, как вдруг Гермиона внезапно поинтересовалась:

— Гарри, можно задать тебе личный вопрос?

— Разумеется, — ответил он, удивляясь такому вступлению.

— Твои отношения с Чжоу... Что между вами было?

Вот чего-чего, а такого вопроса он от неё совершенно не ожидал. Гарри озадаченно посмотрел на подругу, но та спокойно продолжала подъём по лестнице.

— Нет, если не хочешь отвечать, я не настаиваю, — мягко добавила она.

— Да нет, почему же? — пожал он плечами. — Просто как-то неожиданно. Что же до твоего вопроса... Да, по сути, ничего не было. На свиданиях мы с ней почти всё время только и делали что обнимались и целовались, а почти перед самым расставанием я мог спокойно доходить до второй базы, не опасаясь получить ладонью по лицу. И это на самом деле всё, что между нами было. Мы даже не общались толком, потому как общих тем для разговоров всё никак не находилось. Знаешь, рядом с ней мне было откровенно скучно, — Гарри помолчал пару секунд и подвёл итог: — В общем, с моей стороны к ней было всего лишь влечение, а с её... не думаю, что она была влюблена в меня или что-то в этом роде. Скорее, она всего лишь хотела засветиться перед подругами в статусе девушки Гарри Поттера, — он усмехнулся и покачал головой: — Вот такие вот отношения у нас были. Довольно глупые на самом деле, как я сейчас считаю.

Гермиона дошла до двери своей комнаты, посмотрела на друга и загадочно улыбнулась. Затем сделала шаг вперёд, взяла его ладони и положила на свою грудь. Легонько сжала.

— Спокойной ночи, Гарри.

Она коротко поцеловала его в губы и, хихикнув над выражением его лица, в мгновение ока скрылась за дверью.

— Спокойной ночи, — спустя несколько секунд ответил он в пустое пространство.

Гарри повернулся и направился дальше, в свою комнату, а на лице его тем временем расплывалась совершенно дурацкая улыбка.

* * *

 

Следующий день начался тихо и спокойно. Гарри, Гермиона и немного помятый Сириус собрались в обеденном зале на завтрак. Добби сегодня расстарался на омлет с охотничьими колбасками, классическую овсяную кашу, тосты с ягодным джемом да апельсиновый сок, чай или кофе на выбор. Но эта утренняя идиллия продлилась ровно до того момента, пока Гарри не вздумалось отправить Добби за свежей газетой.

— Твою же ж в бога душу мать! — с чувством, толком и расстановкой припечатал мгновенно проснувшийся Поттер и посмотрел на встрепенувшихся Сириуса и Гермиону: — Это полный... — он покачал головой и кинул газету на середину стола. — Впрочем, лучше сами посмотрите.

— Переполох в Хогвартсе, — вслух прочитала Гермиона, первой добравшись до газеты. — Вчера утром в кладовке неподалёку от Большого зала был найден считавшийся ранее погибшим в магической тюрьме Азакабан Барти Крауч младший...

Гермиона растеряно замолкла и лишь бегающие туда-сюда глаза выдавали то, как она на бешеной скорости просматривает статью.

— Его нашли, задержали и передали спешно вызванным аврорам. Он был связан и погружен в глубокий сон. Рядом с ним нашли протезы глаза и ноги Аластора Грюма. Сам Аластор был обнаружен связанным в походном сундуке расширенного пространства Крауча. Ведётся следствие и допросы. По неподтверждённым данным, Барти Крауч проник в Хогвартс чтобы подстроить участие Гарри Поттера в Тремудром турнире с неясными целями. Кто связал и усыпил Крауча пока не известно... — она пролистала газету и поджала губы: — О, теперь всё ясно. Участниками Тремудрого турнира от школы Хогвартс стали Фред и Джордж Уизли.

Девушка подчёркнуто аккуратно сложила газету, подпёрла немного склонённую на бок голову кулачком и, изогнув правую бровь, молча посмотрела на Гарри.

— Помнится, ты как-то обещала язык мой болтливый откусить, — проворчал он. — Ну что же, я в полном твоём распоряжении. Язык мой — враг мой.

— Вы о чём? — не понял Сириус.

После короткого рассказа о том, как Гарри случайно навёл близнецов на мысли о возрастном барьере, который будет окружать кубок, Гермиона вздохнула и покачала головой:

— Теперь почти все наши знания о будущих событиях не стоят и ломаного гроша. И это очень плохо. Что будем делать?

— А что делать? — переспросил Гарри. — Для нас пока мало что изменилось. Будем искать способ выцарапать из меня хоркрукс. Вот только...

Судя по выражению лица Гермионы, она подумала о том же самом.

— Вот только если они через Крауча выйдут на Реддла, пленят его и допросят, то у нас останется чертовски мало времени.

В обеденном зале воцарилась встревоженная тишина. Сириус, нахмурившись, нервно барабанил пальцами по столу. Побледневшая Гермиона невидящим взглядом смотрела куда-то сквозь стену. Сам же Гарри чувствовал себя на редкость дерьмово из-за того, что всего парой необдуманных слов поставил под угрозу всё их дело, и угрюмо размышлял о том, что в первые в жизни желает Волдеморту удачи. Удачи не попасться Дамблдору и аврорам.

— Ладно, хватит рассиживаться! — решительно хлопнула ладошкой по столу Гермиона. — Пойдёмте в библиотеку, пора работать.

Внезапно над столом вспыхнул огненный шар, который на поверку оказался фениксом с кусочком пергамента в клюве.

— Твою мать! — протянул Гарри, наблюдая, как Фоукс подходит к крёстному. — Твою же ж мать!

— От Дамблдора, — упавшим голосом сообщил Сириус. — Пишет, что наконец-то организовал моё оправдание. Мне нужно срочно явиться в министерство, а Фоукс мне в этом поможет.

— Ну что же, — вздохнул Гарри. — Иди. Разведай там обстановку.

— Только нужные книги вам достану. Фоукс, подожди минут пять.

Сириус вскочил с места и помчался наверх. Молодые люди переглянулись и рванули вслед за ним. В библиотеке он подошёл к обычной на вид стене и, прокусив зубами подушечку пальца, начал рисовать на ней какие-то странные знаки своей кровью. Через несколько секунд знаки исчезли, а вместо них появился дверной проём.

— Не входите, опасно! — Сириус скрылся внутри и через несколько минут вышел с четырьмя книгами и стопкой довольно толстых тетрадей. — Здесь книги про душу и обряды с её участием. В тетрадях — результаты аналогичных опытов и исследований моих предков. В обычной ситуации, я бы и на милю не подпустил вас к этим записям, но сейчас... Ищите.

— Крёстный! — мужчина остановился на полпути к выходу и посмотрел на Гарри. — Дамблдор ничего не должен заподозрить, поэтому сотрудничай с ним во всём. Спросит про медальон Слизерина — отдай, иначе он сам заявится сюда со своей командой. Удачи.

Сириус молча кивнул и вышел. Через полминуты друзья остались в доме одни. Гермиона повернулась к Гарри и нежно его обняла.

— Не унывай и не вини себя... — она погладила его по спине и отстранилась. — Но не будем терять времени. За дело.

В библиотеке закипела работа. Книги были очень старыми, и ни оглавлений, ни, тем более, алфавитных указателей в них не было, а тетради были написаны разными, но одинаково трудночитаемыми почерками. Не было времени читать всё досконально, поэтому Гарри и Гермиона просто пролистывали литературу, лишь по диагонали просматривая текст, выхватывая взглядом те или иные выражения. И даже так на каждую книгу или тетрадь затрачивалось довольно много времени.

Ближе к обеду вернулся Сириус. Он рухнул кресло и с усилием потёр лицо ладонями.

— Я ненадолго. Всё было так, как вы и рассказывали. Меня оправдали и передали под мою опеку Беллу, потом мы с Дамблдором сходили в Гринготтс, — он запнулся и с болью во взгляде посмотрел на крестника: — В общем, дело дрянь. Они нашли и уничтожили почти все хоркруксы. Остался только лишь медальон, — Сириус немного помолчал. — Пойду я. Дамблдор ждёт.

Сириус отобрал у Кричера медальон и ушёл, а работа в библиотеке закипела с удвоенной силой. И книги, и тетради были посвящены душам людей, магов и волшебных существ. Там было всё: описания, зарисовки, наблюдения. Инструкции по изъятию, пленению, развоплощению, отпущению и вселению. Описания ритуалов и зверских опытов. Инструкции и рекомендации по изготовлению хоркруксов, их использованию и уничтожению. Не было только одного: способа изъять частицу души из хоркрукса, не уничтожая предмет в его основе. Даже ритуал переноса частицы души в новое хранилище был основан на разрушении старого.

Гарри отложил в сторону последнюю тетрадь и сел рядом с Гермионой. Обнял и зарылся носом в её мягкие, пышные волосы.

— Похоже, мне снова придётся пройти через смерть.

— Но я не хочу-у-у, — всхлипнула она, уткнувшись лицом в его плечо.

Из коридора послышались тихие шаги. Друзья подняли головы, ожидая увидеть Сириуса с последними новостями, но нет, это был не он. В библиотеку совершенно спокойно, как у себя дома, вошёл Альбус Дамблдор.

— Профессор, — кивнул Гарри, аккуратно отцепляя от себя судорожно сжатые руки Гермионы, — честно говоря, не ожидал увидеть вас так скоро.

Он поднялся с дивана, медленно вышел на середину библиотеки и посмотрел в глаза Дамблдору. К своему удивлению, он не чувствовал ни страха, ни волнения. Его душу затопило спокойствие. Сейчас всё решится.

— Что-то мне подсказывает, ты уже знаешь, зачем я здесь, не так ли?

— Разумеется. Вы уничтожили все остальные хоркруксы Реддла и пришли за последним. Что же, не будем терять времени, — Гарри отошёл в сторонку, чтобы заклинание директора не дай бог не попало в Гермиону. — Последняя просьба: пусть это произойдёт быстро, пусть это будет Авада.

— Я сделаю это, Гарри, — Дамблдор вытащил волшебную палочку и направил её на юношу. — Ты по-настоящему храбрый человек, я горжусь знакомством с тобой. И надеюсь, что где-нибудь там, в ином мире, ты поймёшь мои мотивы. Приготовься... Авада Кедавра!

Зелёный луч смертельного заклинания в доли секунды преодолел расстояние между директором и учеником. Мир вокруг померк, но через мгновение снова наполнился светом.

Гарри осмотрелся и удивлённо вскинул брови. Он ожидал вновь увидеть платформу под номером девять и три четверти, но вместо этого оказался в Выручай-комнате. Вернее, в Тихой гавани Гермионы, в которой они за последние два месяца провели так много времени. В остальном же, всё осталось точно таким же. Воздух мерцал, а вся обстановка комнаты выглядела несколько светлее, чем была в реальности. Она была словно наполнена светом.

Свёрток с куском души Волдеморта точно так же обнаружился под ногами. Гарри подошёл к выходу, распахнул дверь и увидел за ней знакомый молочно-белый густой туман. Размах, удар, и воющий свёрток вновь исчезает в белоснежной пелене.

— Так, с этим разобрались, — пробормотал Гарри, — как теперь выбраться-то отсюда?

Он метнулся туда, сюда, затем встал в центре комнаты, там же где появился, и закрыл глаза. Он представил, как оказывается в своём теле, и открыл глаза. Не получилось. Поттер пробовал снова и снова до тех пор, пока не почувствовал, что летит куда-то спиной вниз. Он распахнул глаза, увидел над собой потолок библиотеки Блэков и жёстко рухнул на пол. На этот раз его отсутствие в этом мире не заняло и нескольких секунд — его тело за это время не успело даже упасть.

Быстро перекатившись на живот, Гарри огляделся и шокировано замер. Неподалёку от него падал Альбус Дамблдор. Директор Хогвартса рухнул на спину, его голова завалилась на бок, и Гарри встретился с невидящим взглядом мёртвых глаз на замершем старческом лице.

Гарри несколько секунд смотрел на мёртвого Дамблдора, в безуспешных попытках осознать реальность окружающей действительности, но долго заниматься этим ему не дали. Гермиона подлетела к другу и помогла ему сесть.

— Что? — он сглотнул. — Что здесь произошло?

— Гарри, ты как? — обеспокоенно тормошила его она. — Не молчи, прошу, только не молчи!

Он наконец оторвал взгляд от Дамблдора и посмотрел на Гермиону. Её щёки заливал нездоровый румянец, глаза лихорадочно блестели, а в руке была судорожно сжата волшебная палочка.

— Да, всё в порядке. Всё прошло по плану. Я очистился.

Гермиона радостно вскрикнула и сдавила друга в поистине медвежьих объятиях.

— Что с Дамблдором? — через некоторое время осмелился спросить он.

Она посмотрела на тело директора, на волшебную палочку в своих руках и, наконец, вновь перевела взгляд на Гарри:

— Я... — она опять посмотрел на Дамблдора. — Я убила его.

Её лицо странным образом скривилось, она побледнела и через секунду её вырвало.

— Что?! — возопил Гарри, тем не менее придерживая подругу за плечи.

— Да, — она вытерла рот тыльной стороной ладони, глупо улыбнулась и потеряла сознание.

Гарри несколько секунд просидел без движения, пытаясь осознать сказанное подругой, после чего глубоко вдохнул и грязно выругался. Он подхватил Гермиону на руки, устроил на диванчике и принялся нервно нарезать круги вокруг трупа Дамблдора.

— Твою же ж налево! — бормотал он. — Что же делать-то теперь, а? Гермиона убила Дамблдора. Скорее всего заавадила... Ох, не дай бог он хоть кому-нибудь рассказал про меня! Нас же сразу вычислят! Твою мать! Надо же было так попасть! Ей же теперь поцелуй дементора светит, не меньше! Что делать? Что же, мать его, делать?! Надо как-то от него избавиться. Но как? Чёрт возьми! Вот не было печали! Как отмазать Гермиону? Что делать с телом, куда его девать?

— Сэр, разрешите, я займусь этим вопросом.

Подпрыгнув от неожиданности, Гарри развернулся и уставился на своего домовика. Добби был чрезвычайно серьёзен.

— Для меня это не проблема, сэр. Одно ваше слово, и его никто никогда не найдёт.

Гарри долго и крайне растеряно смотрел на Добби, потом тряхнул головой, и задумался. Он не сомневался в возможностях своего домовика. Раз он говорит, что тело никто не найдёт, то его действительно никто не найдёт, но чем-то эта идея была Поттеру не по нраву. Он посмотрел на тело директора, вздохнул и присел перед Добби на корточки.

— Ты, случаем, не знаешь, по его телу аврорат сможет как-нибудь выйти на нас?

Домовик обошёл вокруг тела, внимательно его рассматривая.

— Я могу убрать все магические следы. Тогда они не смогут определить даже заклинание, которое в него попало.

— Хорошо. Убери все следы и оставь его, скажем, — Гарри задумался, — в Хогсмите. Неподалёку от Кабаньей головы, кабака его брата. Где-нибудь в переулке на задворках, чтобы его не сразу нашли.

— Будет сделано, сэр, — домовик кивнул и исчез. Вместе с ним из библиотеки пропали и труп Дамблдора, и лужа, оставленная Гермионой.

Гарри уселся на пол рядом с диваном, и крепко задумался. Всё-таки как бы он не относился к директору, вся его сущность протестовала против того, чтобы тело Дамблдора упокоилось навеки где-нибудь в болоте, было растерзано акромантулами или уничтожено ещё каким-нибудь способом в таком же роде, не получив достойного погребения. Это было бы... как-то... неправильно.

Хорошо, с одной проблемой разобрались, осталась другая, самая важная: не допустить ареста Гермионы. И здесь всё зависело от покойного директора. Если он сегодня всё так же придерживался своего коронного принципа: “всё знаю, но никому ничего не расскажу”, то им с Гермионой оставалось только и дел, что не выдать себя по глупости. Но если же он рассказал хоть кому-то о том куда и зачем он направляется или же о сути шрама Поттера, то... — Гарри невесело усмехнулся, — то потребуется много, очень много денег, чтобы направить расследование по ложному пути. Или придётся бежать, бежать далеко и надолго.

Тем временем Гермиона пошевелилась и открыла глаза.

— Как ты? — тревожно спросил Гарри, мигом оказавшись рядом с ней и протянув стакан воды.

— Обними меня, пожалуйста, — тихо и очень робко попросила она, напившись. — Если ты не... Ведь я... Я теперь...

— Тише, Гермиона, тише, — мягко прервал он её, с полуслова поняв, что та хочет сказать. — Я всегда буду рядом, и никогда не оставлю тебя одну.

Он устроился рядом с подругой и обнял её. Та прижалась к нему всем телом, спрятала лицо у него на груди и затихла. Гермиона не плакала, не вздыхала. Её дыхание было ровным, а глаза сухими. И только лишь время от времени подрагивающие пальцы, лежащие у него на спине, выдавали её состояние. Сам же Гарри продолжил размышлять о том, как с наименьшими потерями выбраться из этой поганой ситуации.

Спустя часа полтора в библиотеку заявился хмурый Сириус. Он устало опустился в кресло и посмотрел на лежащих в обнимку друзей:

— Они уничтожили все хоркруксы. Теперь сидят и ждут команды Дамблдора на уничтожение гомункула. Что будем делать? Вы нашли способ избавиться от его души?

— Нет, среди твоих книг этого не было, — меланхолично ответил Гарри. — Нам пришлось воспользоваться своим способом.

— Это каким? — удивился Сириус.

Гарри снова коротко описал свою первую смерть в кабинете Дамблдора и последующее возвращение к жизни. Сириус шокировано уставился на крестника:

— То есть сейчас Гермиона кинула в тебя Аваду?!

— Я вынудил её, — вздохнул Гарри. — Так что сейчас я живой, здоровый и без куска его души в своей голове. И всё это благодаря Гермионе. Понимаешь, Сириус: другого выхода у меня всё равно не было. Либо Гермиона делает всё так, как нам надо, либо меня убивает кто-нибудь из Министерства, причём неизвестно каким способом. Ну его к чёрту!

Гарри погладил подругу по спине и зарылся пальцами в её волосы.

— Не думаю, что в Министерстве хоть кто-нибудь знает о твоей ситуации. Вы бы слышали, как они костерили Дамблдора за его постоянные тайны. Там почти все выбились из сил, удерживая дух Реддла в гомункуле, а его где-то носит.

— Ну и хорошо, — кивнул Гарри. — Не хватало только, чтобы ещё каждая собака знала, что я тринадцать лет носил в себе частицу души этого урода.

— Как думаешь, может пойти сообщить Дамблдору? — задумался Сириус.

— Сообщи. И, да, встретишь его или МакГонагалл, скажи им, что мы на самом деле гостим у тебя и сильно извиняемся за те дурацкие заявления. Ну не могли же мы честно написать, что идём в гости к самому разыскиваемому преступнику магической Англии? А теперь, поскольку тебя оправдали, скрывать это уже как бы и не имеет смысла.

Над этими словами Гарри размышлял довольно долго. Если Дамблдор всё же рассказал кому-нибудь о том, куда собирается идти, или же о сути шрама Поттера, то сообщать кому-либо о своём местонахождении было действительно очень опасно и глупо. Но здесь был один тонкий момент: Гарри сильно сомневался, что Дамблдор хоть кому-нибудь рассказал о том, что собирается вот так вот запросто убить четырнадцатилетнего школьника. Иначе какой же он после этого “величайший светлый волшебник современности”? Да и любовь директора к единоличному владению самыми разными тайнами давно стала притчей во языцех.

А вот если Дамблдор как всегда всё сделал втихомолку, что на самом деле наиболее вероятно, то алиби им с Гермионой не помешает. Тогда получится, что они не загадочно исчезли из школы с неизвестно какими целями, а просто отправились в гости к крёстному и всё время находились рядом с ним, что в корне меняет дело.

Тем временем Сириус коротко хохотнул и с энтузиазмом закивал:

— Обязательно! Кстати, я же тебе ещё не говорил! Утром, когда меня вынуждали стать опекуном Беллы, я выставил им условие: либо они передают под мою опеку ещё и тебя, либо разбираются с гоблинами сами. Так что, крестник, теперь ты официально под моей опекой, и тебе больше не придётся возвращаться к Дурслям.

— Отлично, — улыбнулся Гарри. — Всё, иди. Только умоляю тебя: о моей ситуации — только Дамблдору. Не хочу, чтобы об этом сплетничали в Министерстве. Не найдёшь его сегодня, ну и чёрт с ним. Рано или поздно они всё равно отпустят дух Реддла, тогда-то ему и придёт конец.

— Обижаешь! — хмыкнул Сириус.

Сразу же после его ухода Гермиона подняла голову и с недоумением огляделась.

— Гарри, но где тело?!

— Не волнуйся, его никто не найдёт. Добби помог нам с этой проблемой. Так что, учитывая слова крёстного, может всё и обойдётся.

Девушка на это лишь кивнула и снова спрятала лицо у него на груди. Таким образом пролетело ещё полчаса, пока их покой не был нарушен Добби.

— Прошу прощения за беспокойство, но поскольку вы не обедали, я осмелился приготовить ужин пораньше. Когда прикажете накрывать на стол, сэр?

— Гермиона?

— Я не хочу.

— Надо.

— Ладно.

Ужин на двоих протекал в абсолютном молчании. Насытившись — в отличии от подруги, он почему-то не испытывал проблем с аппетитом — Гарри повертел в руках бутылку огневиски, которую прозорливый домовик выставил на стол.

— А давай напьёмся? Наглухо, вдрызг, чтобы утром плохо было?

Гермиона молча пожала плечами. Гарри принял это за согласие и плеснул грамм по тридцать в стоящие тут же бокалы. Выпили молча. Потом ещё раз и ещё. Поднялись в комнату Гарри, выпили там.

Много ли надо выпить юной девушке почти на пустой желудок, чтобы опьянеть? Особенно учитывая то, что раньше она не пила ничего крепче лёгкого фруктового вина, да и то, не больше одного-двух бокалов. Гермиону начало немного пошатывать уже во время подъёма наверх. Спустя ещё минут пятнадцать, её наконец-то прорвало. Тщательно сдерживаемые в себе эмоции бурным потоком вырвались наружу.

Она долго плакала, уткнувшись в плечо Гарри. Она рассказала ему обо всём, что творилось у неё на душе. О том, как испугалась, увидев Дамблдора в дверях библиотеки. О том, как словно в замедленной съёмке наблюдала, как тот снова кидает смертельное проклятие в Гарри. О том, как подумала, что Дамблдор может попробовать кинуть Аваду ещё раз, когда Гарри очнётся после первой. О том, как вспомнила клятву, данную себе два месяца назад в кабинете директора Хогвартса. И о том, как её выполнила. Она стала убийцей. Убийцей в неполных семнадцать лет.

Это продолжалось около часа, но всё когда-нибудь заканчивается. Её речь становилась всё более и более бессвязной, и вскоре совершенно опустошённая девушка забылась глубоким алкогольным сном.

Убедившись, что Гермиона действительно заснула, Гарри вызвал Добби.

— Как всё прошло?

— Без проблем, сэр.

— Спасибо, друг, ты действительно спас нас.

— Не стоит благодарностей, сэр, это моя работа.

— И всё же. Ладно, разбуди меня, пожалуйста, как вернётся Сириус.

Домовик исчез, а Гарри завалился рядом с Гермионой, обнял её и закрыл глаза. Хоть он выпил гораздо меньше подруги, да и поужинал довольно неплохо, алкоголь всё же давал о себе знать.

* * *

 

Сириус вернулся домой около десяти часов вечера. Разбуженный домовиком Гарри спустился в гостиную и вопросительно посмотрел на крёстного:

— Какие новости?

— Дамблдора я не нашёл, он как сквозь землю провалился. МакГонагалл сказала, что всё понимает, но по десять часов у Филча вам с Гермионой всё же придётся отработать, — Сириус тем временем достал бутылку вина и три винных бокала. — В Отделе тайн устали ждать Дамблдора и заавадили Реддла прямой наводкой. Поэтому зови свою подругу, будем отмечать моё оправдание и настоящую смерть Волдеморта! — он вдруг замер, принюхался и усмехнулся: — Но вы, похоже, и без меня уже успели отметить? И много выпили?

— Достаточно, — вздохнул Гарри, чувствуя, что всё ещё немного пьян, — вот только мы не отмечали. Гермионе пришлось бросить в меня Аваду. Сам должен понимать, какой это для неё был стресс. А если бы не сработало? А если бы она на самом деле убила меня? Или возникли ещё какие-нибудь проблемы? Пришлось напоить её, чтобы выговорилась, и уложить спать.

Сириус вздохнул и принялся открывать бутылку.

— Отчаянная девчонка, — покачал он головой. — Даже не знаю: осмелился бы я на такое?

— Как будто у нас был выбор? Либо так, либо убегать и прятаться всю жизнь от Дамблдора и Волдеморта вместе взятых. Сам понимаешь, приятного мало.

Гарри вздохнул и растёкся по креслу. Немного сна помогло ему сбросить напряжение, скопившееся за весь этот воистину сумасшедший день, и сейчас он чувствовал себя довольно расслаблено. Даже мысли в голове ворочались лениво и неторопливо.

Сириус разлил вино по бокалам и протянул один из них крестнику.

— Спаиваешь? — подначил его Гарри, тем не менее принимая бокал.

— В первый раз мы все вчетвером конкретно напились как раз перед началом четвёртого курса, — ностальгически улыбнулся Сириус. — А тут и такой повод, и желание выпить, и нежелание пить в одного, потому как Лунатика я сегодня не нашёл. Думаю, пару бокалов не сделают с тобой ничего страшного.

Они просидели в гостиной чуть ли не до самого утра. И за это время Гарри выцедил всего три бокала вина, тогда как Сириус выхлебал чуть ли не четыре бутылки. Они разговаривали много и обо всём. Сириус рассказывал о своих молодых годах, о родителях Гарри, о их планах и мечтах. Гарри же в подробностях рассказал о событиях с девяносто четвёртого по девяносто шестой, о тех событиях, которые уже никогда не произойдут.

Ближе к четырём часам утра Гарри в полной темноте на ощупь добрался до своей кровати, разделся и залез под одеяло. Спать хотелось просто неимоверно.

* * *

 

Гарри проснулся от глухого шума льющейся где-то воды. Он приподнялся, огляделся и снова рухнул на подушку. Шумело из-за двери в ванную комнату, видимо Гермиона решила принять душ. Вот только почему она это делала в его спальне, а не в своей было немного непонятно.

На часах было в районе десяти часов утра — несусветная рань, по мнению Гарри. Он зевнул и, прикрыв глаза, погрузился в лёгкую дрёму. Когда он снова проснулся, в комнате стояла абсолютная тишина. Он повернул голову и столкнулся с внимательным, изучающим взглядом Гермионы. Завёрнутая в длинный пушистый халат чёрного цвета, она снова лежала рядом с ним, а её волосы были всё ещё влажные после душа.

— Доброе утро, — сонно улыбнулся он. — Как ты?

— Ну как можно себя чувствовать после вчерашнего? — тяжело вздохнула она.

— Не знаю. Тогда, в конце первого курса я как-то не обратил на это внимание.

Гермиона подвинулась поближе, обняла и положила голову ему на плечо.

— Как вчера посидели? — сменила тему она.

— Нормально, а ты откуда об этом знаешь?

— Проснулась посреди ночи, тебя рядом нет, пошла искать...

— А почему не присоединилась или не позвала?

— Зачем? Мне надо было побыть наедине с собой, подумать.

Гарри удручённо покачал головой и покрепче обнял подругу. Убить человека... Раньше эта тема приводила его в ужас даже применительно к Волдеморту, но сейчас...

— Хотела бы я быть похожей на тебя, — вдруг вздохнула она, словно прочитав его мысли. — После перемещения в это время ты же спокойный стал, как удав. Более сдержанный, уверенный в себе что ли. В былые времена, ты бы не смог несколько часов подряд молча лежать на диване, обнимая и успокаивая меня. Ты бы бегал, суетился, переживал почём зря и уж точно не смог бы так хладнокровно отправить Сириуса на поиски Дамблдора.

— Серьёзно? — его брови скрылись за лохматой шевелюрой.

Гермиона на это только лишь кивнула. Гарри озадаченно хмыкнул и пожал плечами: сам он за собой особых изменений не замечал, но подруге верил. Раз она говорит, значит, так оно и есть.

— Ты изменился в лучшую сторону, Гарри, а я... Я стала чёртовой истеричкой, которая в порыве эмоций убила человека, — она запнулась, но всё же продолжила, — и которую скоро отправят за это на корм к дементорам.

— Давай не будем кидаться в крайности. Вполне вероятно, что всё обойдётся.

Он пересказал ей все свои вчерашние мысли на этот счёт и сделанные им выводы. По всему выходило, что у них есть девяносто пять шансов из ста выбраться сухими из этой передряги.

— Видимо, не читал ты Терри Пратчетта, тогда бы знал, что шанс один на миллион выпадает в девяти случаях из десяти.

— Ты это серьёзно? — недоверчиво покосился на неё он.

— Просто пытаюсь пошутить.

— В такую-то не такую сторону ты пытаешься пошутить, — проворчал Гарри. — Так, Гермиона, кончай себя хоронить! Когда ситуация была сложнее, когда во мне сидела смерть с часовым механизмом, и меня хотели убить Волдеморт на пару Дамблдором, я и тогда не унывал! И знаешь почему? Потому что рядом со мной всегда была ты! Да ты меня даже с того света считай, что вытащила! Иначе я так бы и мотался по миру чёртовым приведением. И после всего этого ты готовишься стать обедом для дементоров?! Откуда у тебя такое отношение ко мне, Гермиона? Неужели ты думаешь, что я вдруг с какого-то перепугу подниму лапки кверху и отдам тебя аврорам? Да, я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело. Тебе больно, и ты не знаешь, как с этим жить дальше, но, чёрт возьми, не смей говорить так, будто тебя уже сегодня поведут на казнь! Даже в самом плохом случае мы ещё поборемся!

Гермиона во время этого энергичного выступления замерла, сжалась, и даже будто бы перестала дышать. Затем она приподняла голову и робко посмотрела на друга с искренним раскаянием в глазах.

— Гарри, я...

— Вон! — громким командным голосом перебил её Поттер, указав рукой на дверь. — У тебя есть полчаса. Добби в твоём распоряжении. Одеваешься. Прихорашиваешься. Приводишь себя в полный порядок. Затем спускаешься вниз на завтрак. Видишь моё обалдевшее от такой красоты лицо и не отталкиваешь меня, когда я лезу к тебе целоваться. Плотно завтракаешь. Потом мы читаем газеты, засылаем Сириуса на разведку в Министерство и начинаем мозговой штурм. План-минимум ясен?

— Эээ... — растеряно протянула немного шокированная Гермиона. — Да.

— И чего тогда лежим? Выполнять, выполнять, выполнять!

— Есть, сэр! — откликнулась она немного повеселевшим тоном и вылетела из комнаты.

— То-то же, — вздохнул Гарри. — Хоронить себя, понимаешь, вздумала! Пусть радуется, что застала Дамблдора врасплох, и он не положил её рядом со мной.

Через двадцать минут, потратив это время на водные процедуры, Гарри спустился вниз. На столе в обеденном зале лежала записка от Сириуса: “Почитайте газету!!! Ушёл искать Лунатика, по делам в Министерство, а заодно и узнаю подробности”. Упомянутая в записке газета лежала тут же. Гарри развернул её и без особого удивления прочёл: “Смерть Альбуса Дамблдора”.

По всему получалось, что вчера в районе восьми вечера в Хогвартсе поднялся очередной переполох. Минерва МакГонагалл зашла в кабинет директора за какими-то бумагами и внезапно обнаружила в нём новый портрет — портрет Альбуса Дамблдора. Было сообщено в аврорат, в Министерство, и уже к десяти часам вечера тело Дамблдора наконец-то было найдено.

— Вот и началось, — вздохнул Гарри, сворачивая газету и убирая до поры до времени. — Дальше остаётся только ждать.

Тем временем в коридоре послышались лёгкие шаги Гермионы, и она вошла в обеденный зал. Открывший было рот Гарри захлопнул его и зачарованно уставился на подругу. Да... Видимо она подошла к приказу друга со всей присущей ей серьёзностью и ответственностью.

Гарри и раньше искренне считал Гермиону девушкой весьма привлекательной, но сейчас всё было по-другому. Лёгкое белое платье до колен, густая волна ниспадающих вдоль спины и перевязанных чёрной атласной лентой волос, которые в кои-то веки не напоминали воронье гнездо. И совсем немного косметики на лице, делающей её взгляд на удивление глубоким и выразительным. Да, такой он видел её всего один раз: на рождественском балу четвёртого курса. Но если тогда она напоминала, скорее, гордую юную леди на светском приёме, то сейчас перед ним стояла чертовски привлекательная, но абсолютно “своя в доску” подруга.

Удовлетворённая произведённым впечатлением девушка подошла к вплотную к другу и, прижавшись к нему всем телом, положила ладошки ему на плечи.

— Вы довольны, мой командир? — прошептала она.

— Более чем, — ответил он, обнимая её за талию. — Ты чудо.

Потом они целовались. Долго. Самозабвенно. Позабыв обо всём на свете. Когда они опомнились, стол уже был сервирован на два места.

— Надо же как мы увлеклись, — улыбнулся Гарри, любуясь тёплыми карими глазами Гермионы. — Оно и немудрено. Ты сногсшибательно выглядишь.

— О, да, я чувствую, как тебе нравлюсь, — чуть порозовела она и ещё раз поцеловала Гарри. Медленно и очень чувственно.

— Кхм, — смущённо кашлянул Гарри, отпустив подругу и сделав полшага назад. — Ну... Да... В общем... Стол накрыт, прошу!

Завтрак прошёл в молчании. Гарри внимательно наблюдал за подругой и увиденное ему нравилось. Гермиона, вроде бы, снова начала оживать. Во всяком случае с её лица сошла печать обречённости и беспомощности, что он видел утром. В глазах всё так же была грусть и боль, но уже не было той тяжёлой депрессивной ауры, что окружала Гермиону со вчерашнего дня.

— Сегодня я не хочу думать о чём-то серьёзном, что-то решать или планировать, — сказала она, посмотрев ему в глаза. — Давай просто проживём хороший день?

— Как скажешь, Гермиона, как скажешь, — улыбнувшись, ответил Гарри.

Так они и поступили. Почти весь день они провели в библиотеке. До самого вечера они молчали и разговаривали, смеялись и грустили, целовались и просто лежали в обнимку на давешнем диванчике. Вспоминали прошлое и всё-таки размышляли о будущем: что день грядущий им готовит? Продолжать ли учиться в Хогвартсе или всё-таки переехать в другую страну? А может просто нанять частных учителей и перейти на домашнее обучение?

Вечером в дом завалились Сириус с Ремусом и за ужином рассказали довольно любопытные вещи. Похороны Альбуса Дамблдора назначены на десять утра следующего дня. Портрет Дамблдора задавил начинающееся расследование смерти оригинала в зародыше, сообщив, что давно имел проблемы с сердцем, и мадам Помфри это подтвердила. Следующим директором стала Минерва МакГонагалл, которую Дамблдор готовил к этому посту последние несколько лет.

— Мы пойдём, — твёрдо сказала Гермиона.

— Но... — открыл было рот Поттер, но замолк, напоровшись на острый взгляд подруги.

— Мы пойдём, Гарри.

Он на это лишь кивнул и отправился советоваться со своим домовиком: сможет ли тот в случае чего вытащить их с территории Хогвартса? Оказалось — при должной подпитке магической энергией — сможет. Обсудив план действий на случай самого плохого исхода ситуации, Гарри вздохнул и вернулся обратно в гостиную. Нет, он не имел ничего против желания Гермионы присутствовать на похоронах, но ведь там также будет присутствовать всё министерство и аврорат в придачу. И если вопреки словам портрета расследование всё-таки продолжилось, и если следователи каким-то образом вышли на них, то им с Гермионой придётся туго. Но, тем не менее, спорить с подругой он не собирался. Верный Добби будет всегда находится неподалёку и, в случае чего, утащит их оттуда. Главное влить в него побольше магической энергии перед началом мероприятия.

Часам к одиннадцати вечера молодые люди разошлись по своим комнатам, а Сириус с Ремусом, похоже, намерились опустошить как минимум ящик огневиски, а то и не один.

Гарри лежал в кровати и отрешённо смотрел в скрытый пеленой тьмы потолок. В его голове ворочались мысли о Гермионе, Дамблдоре и вообще ситуации в стране. В целом, если бы Гермиона во взрыве эмоций кинула в Дамблдора не смертельное заклинание, а, скажем, парализующее, то всё закончилось бы как нельзя лучше. У Гермионы не было бы очередной душевной травмы, Дамблдор наверняка бы от него отстал и следующие годы прошли бы тихо и спокойно. Сейчас же... Всё сложно. И сложнее всего было с Гермионой. Его не особо трогал тот факт, что она убила человека. В конце концов это было сделано почти неосознанно, в состоянии аффекта. Гораздо сильнее его беспокоило её психологическое состояние. За последние два с лишним месяца с ними произошло слишком много всего, и если Гарри пережил это практически без последствий — разве что стал более уравновешенным и спокойным после двойной смерти и пребывания на том потустороннем перроне — то Гермионе потребуется очень много времени на поправку.

Эти два месяца он как мог заботился о ней, утешал, успокаивал, слушал, приводил в себя. Бывало даже возился с ней как с ребёнком, когда она внезапно впадала в глухую меланхолию. Заставлял есть, укладывал спать, чуть ли не силком вытаскивал на улицу. Да, это было не часто, всего три раза за эти два месяца, но всё же. И только она более-менее пришла в себя, как случилось это убийство, и ему надо было начинать всё сначала.

Гарри и до этого считал Гермиону единственным по-настоящему близким себе человеком, но теперь, после двух месяцев постоянной заботы о ней, он мог с уверенностью сказать подобное и про себя. Почему он был так уверен в этом? Сейчас он знал о ней абсолютно всё. Всю её подготную, все её надежды, мечты и желания. И то, что он видел в ней, ему чертовски нравилось.

— Ну, — с пробормотал он, закидывая руки за голову, — судя по всему, в эту ночь она не захочет спать одна. Будем ждать.

Долго ждать не пришлось. Ближе к полуночи тихо скрипнула дверь, и в его спальню вошла Гермиона. Осторожно, стараясь не шуметь, на ощупь подошла к кровати.

— Я не сплю.

— Гарри, завтра такой день... Я не хочу спать одна, — она практически слово в слово повторила его недавние мысли. — Можно я лягу рядом?

— Ложись.

Он откинул одеяло рядом с собой, и Гермиона, чем-то прошуршав, немедленно устроилась у него под боком и, прижавшись к нему всем телом, привычно положила голову ему на плечо, руку на грудь, да по-собственнически закинула на него ногу. И в этот момент Гарри сообразил, что немного просчитался с предсказанием её поведения. На этот раз между их телами не было никаких преград. Гермиона была обнажена. Его рука скользнула по её плечу и спине, чтобы как всегда остановиться на талии, и он в первый раз почувствовал бархатистую нежность её кожи, обычно скрытую одеждой.

— Ты обнажена, — в такой момент в его голову просто не пришло ничего умнее этого очевидного утверждения.

— Да, — просто ответила она.

Гарри слышал её дыхание, ощущал учащённое биение её сердца, чувствовал все волнующие изгибы её тела и от всего этого у него просто срывало крышу.

— Я не знаю, что ждет нас завтра в Хогвартсе, — тем временем прошептала она, — и хочу провести эту ночь здесь, с тобой.

Гермиона немного приподнялась, ласково погладила его по щеке и приникла к губам в нежном, чувственном поцелуе. Он увлечённо отвечал ей, одной рукой зарывшись в её волосы, а другой поглаживая спину. Поцелуй всё продолжался и продолжался. Внезапно Гарри почувствовал, как её прохладная узкая ладошка скользнула по его груди, опустилась чуть ниже, вызывая некую сладкую дрожь внизу живота, и остановилась у приподнявшейся резинки его трусов, словно не решаясь двигаться дальше. Это-то его и отрезвило, ибо происходящее совсем не вписывалось в его планы на будущее. Он разорвал поцелуй и осторожно вернул её ладошку обратно себе на грудь.

— Гарри? — почувствовала неладное Гермиона. — Что-то не так?

— Этот шаг в наших отношениях мы сможем сделать только в двух случаях, — отдышавшись, ответил он. — Первый — если ты поклянёшься, что не хочешь и никогда в своей жизни не захочешь стать моей супругой. И второй — если ты к тому времени уже будешь моей супругой.

Гермиона с минуту помолчала, приходя в себя и переваривая эту фразу.

— Но откуда такие странные условия? — наконец недоумённо осведомилась она.

— Я последний из Поттеров, — напомнил он, — и хочу, чтобы мои дети тоже были магически истинными Поттерами. Тот Софийский обряд магического венчания с маглорожденной помимо всего прочего ставит в условие ещё и обязательную невинность молодожёнов, потому как всплеск магической энергии, сопровождающий первую брачную ночь, должен быть использован специальным рунным кругом на укрепление нашей с тобой связи.

— Нашей с тобой связи, говоришь? — медленно повторила она его оговорку и вновь положила голову ему на плечо. — Это что, предложение такое?

Гарри прикрыл глаза, поглаживая её по обнажённому плечу. Его сердце колотилось словно бешеное, а мысли метались туда-сюда, предчувствуя, что следующие несколько минут могут определить всю его последующую жизнь.

“Есть любовь, а есть доверие, уверенность и надёжность, — словно воочию услышал он голос Гермионы, вспомнив сказанное ею два месяца назад. — И если первое рождается сравнительно быстро и легко, то вот остальное так просто не появляется и всегда что-то да значит”.

— Да, — твёрдо ответил он. — Я предлагаю тебе свою руку, сердце, магию и жизнь. Не прямо сейчас, конечно, а когда наши магические ядра стабилизируются, что произойдёт годам к шестнадцати, но тем не менее... Я прошу тебя стать моей женой. Я не жду ответа сейчас, просто имей это ввиду.

Спальню накрыла тишина. Наконец-то высказавшись, Гарри чувствовал себя приятно опустошённым. Он просто нежился в её тепле, в её объятиях и почему-то нисколько не волновался о её ответе. Гермиона же молчала, но судя по тому как колотилось её сердце, до спокойствия там было как до Луны на тракторе.

Наконец, спустя долгую минуту она приподнялась, нащупала свою волшебную палочку на прикроватной тумбочке и взмахом включила свет.

— Гарри Джеймс Поттер, скажи, что это не шутка! — потребовала Гермиона, пристально всматриваясь в его глаза. — Потому как если это твой очередной выкрутас, чтобы меня подбодрить, то я не знаю, что тогда с тобой сделаю!

— Ты считаешь, я способен шутить на такие темы? — вздёрнул бровь Гарри. — Я абсолютно серьёзно, точно, совершенно уверен, что хотел бы видеть своей спутницей жизни именно тебя. Сама подумай: если не ты, то кто?

— Ну... — неуверенно протянула она. — Судя по услышанным в женских туалетах разговорам, ты и в самом деле можешь только поманить пальцем любую из множества благосклонных тебе девушек, и та с радостным визгом выпрыгнет из трусов прямо там, в коридоре Хогвартса. Про свадьбу я уже и не говорю: и так всё понятно, согласится почти любая.

Гарри повернулся на бок и подпёр голову рукой, с видимым удовольствием рассматривая полуобнажённую Гермиону, ибо её часть одеяла предательски съехала до пояса, выставляя на обозрение юноши её аккуратную грудь и плоский животик. Та проследила за его взглядом, мгновенно покраснела и натянула одеяло чуть ли не до самых ушей.

— Ну давай, докажи мне: чем те самые “почти любые” лучше тебя?

— Я не очень красивая, — послушно начала перечислять та. — У меня сложный характер: высокомерная, истеричная и занудная. Тебе со мной будет скучно!

— Вот пять лет ни разу не скучал, а тут возьму и заскучаю, — хмыкнул Гарри. — Ты сама-то слышишь, что говоришь? По-моему, ты втираешь мне какую-то дичь, потому что и не хочешь соглашаться, и не хочешь обижать меня отказом. Но мы же с тобой взрослые люди, Гермиона. Доверяем друг другу, понимаем. Да — да, нет — нет, не знаю — не знаю, всё просто и без обид. Что за детские отмазки?

— Я хочу, очень хочу, — тихо и проникновенно сказала она, потупив взгляд, — но боюсь, что ты предлагаешь мне это только для того, чтобы отвлечь от вчерашнего, подбодрить и заставить жить дальше. Тогда если я соглашусь, то, получается, лишу тебя шанса на любовь и настоящее семейное счастье.

— Ох, как всё запущено-то, — скорбно покачал он головой. — С чего ты взяла, что я тебя не люблю? С чего ты взяла, что у нас с тобой не будет настоящего семейного счастья? Ей богу, ты сейчас прямо как Молли заговорила. Может хочешь клятву на магии? Нет? И так веришь? Прекрасно! А теперь хватит заниматься самоуничижением, лучше подумай и честно ответь мне на один вопрос: что мешает тебе прямо и без экивоков ответить на моё предложение?

В спальне снова воцарилась тишина. Гермиона сидела на кровати, закутавшись в одеяло, и усиленно искала ответ на его вопрос. Гарри же терпеливо ждал.

— А если я скажу, что уже не девственница?

В этот момент Гарри показалось, будто что-то в его душе упало, улетело во тьму и разлетелось в дребезги. Таким неожиданным, таким диким был этот поворот. Когда?! И с кем?!

— Кхм... Тогда... — он тяжело вздохнул и прямо посмотрел на подругу: — Тогда я буду молиться всем богам евгеники, чтобы магическое наследие Поттеров не оборвалось на наших детях.

Гермиона виновато взглянула на его потерянное выражение лица и, наклонившись, ласково поцеловала. Потом смущённо покаялась:

— Извини, я знаю, насколько ты мечтаешь о полноценной семье. Прости меня, Гарри, этот вопрос был поставлен слишком жестоко. Нет, я, разумеется, всё ещё девственница и была ею, когда мы сбежали из девяносто шестого, — она снова мило порозовела, — но одна моя одноклассница из обычной школы потеряла девственность — физиологическую, естественно — от струи воды, просто играя в городском фонтане. Что бы ты делал в таком случае?

— Тьфу, блин, Гермиона! Хватит морочить мне голову! — возмутился Гарри, чувствуя огромное облегчение в душе и одновременно поражаясь: какая куча дурацких мыслей может мгновенно прийти в голову после одного единственного не менее дурацкого вопроса. — Ладно, всё. Я спросил, ты не ответила и постоянно пытаешься сменить тему. Не надо так паниковать, я же сразу сказал тебе: сиюминутного ответа даже не жду. Я терпеливый. Ответишь, как что-нибудь решишь.

Гарри улёгся на спину и скрестил руки на груди. Гермиона же вздохнула и с каким-то новым выражением в глазах посмотрела на него:

— Да... Умеешь же ты ошеломить девушку, Гарри. Я-то просто надеялась провести с тобой ночь перед встречей с дементором, даже не рассчитывая на большее, а ты мне руку и сердце...

— Дементора не будет. Я заряжу Добби энергией, и он в случае малейшей опасности вытащит нас оттуда. Да и портрет Дамблдора почему-то тебя покрывает.

— Я сейчас не об этом. Ты хоть знаешь, милый мой, сколько раз я намекала тебе на свою симпатию? Сколько раз подводила разговор к тому, что совсем не против начать встречаться с одним своим зеленоглазым лохматым другом? И, чёрт возьми, если бы я два месяца назад сама не поймала тебя на слове и не поставила перед фактом, ты бы так и не допёр до мысли просто взять и поцеловать меня! — она распалялась всё больше и больше. — Да я даже оделась тогда, в первый день каникул, в тесную маечку и короткие шортики, только для того, чтобы ты наконец-то увидел во мне не просто друга, но ещё и полностью сформировавшуюся девушку! Вот только ты тогда слепой был, словно котёнок, и ни черта не замечал моих намёков. Зато стоило ему Авадой в лоб получить, так сразу таким проницательным стал — ужас просто! Меня прямо насквозь видит, чувствует всё и чуть ли не мысли по лицу читает. Знала бы, ещё бы в начале четвёртого курса приголубила, чтобы поумнел!

Гарри с приоткрытым ртом смотрел на разбушевавшуюся подругу, и для него её монолог во многом стал откровением.

— Так, стоп! — поднял он руку. — Если ты перестала смотреть на меня как на друга ещё с начала нашего первого четвёртого курса, то почему сразу не сказала начистоту? Ты же знаешь: я и намёки вещи абсолютно не совместимые. Я и сейчас ни одного не могу вспомнить.

— Я уже сказала тебе: внешность и характер, — вздохнула она. — Стеснялась я, ну чего тут непонятного?

— А сейчас почему не стесняешься? — подозрительно посмотрел на неё Гарри.

— Повзрослела, оценила взгляды парней, посмотрела на себя со стороны и поняла, что была несправедлива к себе, при этом даже не пытаясь выглядеть лучше. Потом ты начал встречаться с Чжоу, потом все те проблемы конца пятого курса. В общем, я намеревалась наверстать упущенное как раз тем летом перед шестым курсом, и никуда бы ты от меня не делся. Почему же я рассказываю тебе об этом сейчас? Потому что за эти два месяца я поняла одно: ты видел меня в стольких ситуациях, ты пережил столько моих истерик, исповедей и прочих соплей, что стесняться сейчас тебя на самом деле было бы довольно глупо. Ты знаешь меня всю, ты получишь меня всю.

— Мда... — вздохнул Гарри и почесал макушку. — Дела...

Гермиона скользнула к нему под бочок и вновь прижалась всем телом. Тёплым, упругим и очень волнующим. Взяла его за руку, заставила себя обнять и положила голову ему на плечо.

— В общем, мистер Поттер, как вы уже, наверное, поняли, я согласна стать вам в будущем любящей женой и верной супругой. Если вы не передумаете, разумеется.

— Ну наконец-то, свершилось! — дурачась, воздел он руки к потолку, потом повернулся на бок, притянул Гермиону к себе и поцеловал.

“Боже, и во что я опять ввязался?” — с неким весёлым удивлением думал он, целуя такие родные губы и поглаживая обнажённую спину доверчиво прижавшейся к нему девушки.

* * *

 

Гарри и Гермиона, Сириус и Ремус вошли на территорию Хогвартса и сразу же увидели сотни стульев, расставленных неподалёку от опушки Запретного леса и берега озера. Они были разделены проходом, а перед ними стояла деревянная трибуна и большой мраморный стол.

Почти все стулья уже были заняты самым разнообразным народом. От Министерских чинов во главе с Фаджем, до обычных лавочников из Косого переулка. Отдельным кучками стояли делегации Шармбатона и Дурмстранга.

— Добби, будь готов, — прошептал в пространство Гарри и, почувствовав согласный ментальный отклик, за руку повёл Гермиону к месту прощания с Альбусом Дамблдором.

Та словно окаменела лицом, она до боли сжимала его ладонь в своей, но ступала твёрдо и уверенно. Она непоколебимо решила проводить в последний путь убитого её заклинанием мага.

Они устроились чуть ли не в самых первых рядах и принялись ждать начала церемонии, а маги всё стекались и стекались, занимая свободные места, которых осталось совсем мало.

Наконец, откуда-то зазвучала тихая, грустная музыка, и суета на площадке почти полностью прекратилась. Головы всех присутствующих словно по мановению волшебной палочки повернулись в сторону центрального прохода, где медленно и торжественно шествовал Хагрид с телом Альбуса Дамблдора на руках.

Рядом с Гарри шумно вздохнула Гермиона, судорожно сжимая его руку в своих ладонях. Он посмотрел на подругу: её лицо слегка побледнело, губы подрагивали, но она больше ничем не выдала терзающих её эмоций. Самому же Гарри было грустно и больно смотреть на тело директора. Со смертью Дамблдора, умер и старый Хогвартс, каким его знал Поттер. Умерла эпоха.

Хагрид осторожно опустил тело Дамблдора на мраморный стол и тихо ушёл на последний ряд. Музыка стихла, за трибуну встал Фадж и принялся толкать речь. Именно толкать, ибо другими словами эту галиматью назвать было нельзя.

Гермиона обняла Гарри и уткнулась лицом в его плечо. Он мягко поглаживал её вздрагивающую спину, а на душе его скребли кошки. Всё же, как бы Гарри ни относился к Дамблдору, он не мог не признавать, что тот был на самом деле величайшим светлым магом двадцатого века. Пусть его планы и намерения по отношению к самому Поттеру были не столь светлы, пусть он пытался его убить, но в остальном же — это был воистину достойный своей репутации волшебник.

Тем временем Фадж наконец-то замолк и отошёл в сторонку. Сверкнула вспышка чистого белого света, и люди притихли. Все как один заворожено наблюдали, как белое пламя, разгораясь всё ярче и ярче, поглощает тело Дамблдора и стол, на котором оно лежало. Языки пламени вздымались всё выше и выше, а густой белый дым спиралью поднимался в небо, скрывая собой тусклое осеннее солнце. Спустя минуту на месте стола стояла красивая мраморная гробница, ставшая последним пристанищем Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора.

Спустя десять минут Гарри и Гермиона стояли на берегу Чёрного озера. Она сухими глазами смотрела куда-то вдаль, а он обнимал её со спины, поддерживая и согревая своим теплом.

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, — к молодым людям подошла Минерва МакГонагалл. — Пройдёмте со мной, с вами хочет поговорить портрет. Портрет Альбуса.

— Хорошо, профессор, — первой ответила Гермиона и за руку потянула Гарри вслед за профессором.

Дорога до кабинета директора прошла в полном молчании. МакГонагалл была глубоко погружена в свои мысли, Гермиона тоже, а Гарри готовился к самым неожиданным последствиям этого не менее неожиданного приглашения.

— Добрый день, молодые люди, — мягко поприветствовал их нарисованный Дамблдор, чей портрет присоединился к целой веренице портретов бывших директоров Хогвартса. — Минерва, будь добра, оставь нас наедине. Коллеги, прошу право на приватный разговор.

МакГонагалл вышла, обитатели остальных портретов куда-то исчезли. В кабинете остались только Гарри, Гермиона и портрет Дамблдора.

— Гарри, Гермиона, присаживайтесь. К сожалению, не могу угостить вас чаем, но вы можете вызвать кого-нибудь из домовиков.

— Спасибо, не стоит, — ответил Гарри. — Зачем вы хотели нас видеть, профессор Дамблдор?

— Как вы понимаете, я не настоящий Альбус Дамблдор, я всего лишь слепок его сознания, который обновлялся всякий раз, когда Альбус был в школе. И поэтому я владею всеми его знаниями и памятью. Включая воспоминания и о том, куда он планировал отправиться и что сделать позавчера вечером, — он немного помолчал и кинул взгляд на заволновавшегося Гарри. — Но вчера утром работник Отдела тайн рассказал мне, что Том ушёл окончательно и бесповоротно. Что произошло тем вечером? Как ты смог избавиться от клочка его души и выжить?

Гарри помолчал минутку, размышляя, но потом всё же решился рассказать. Ссориться с портретом им было не с руки: раз он смог остановить расследование смерти Дамблдора, то точно так же он мог его и возобновить.

— С вашей помощью, профессор, с вашей помощью, — вздохнул Гарри. — Вы пришли в дом Сириуса и кинули в меня смертельное заклинание. Оно вышибло из меня тот кусок, а я вернулся обратно к жизни. Такая вот ситуация.

В кабинете вновь воцарилась тишина. Гермиона молча смотрела на портрет и из глаз её капали тихие слёзы. Гарри же то и дело обращался своей магией к Добби, проверяя его местоположение. Верный домовик был рядом и находился за креслом Гермионы.

— Я рад, что всё так сложилось, — наконец вынес вердикт портрет Дамблдора, — даже несмотря на смерть Альбуса... — он посмотрел на Гермиону. — Гермиона, не стоит так себя корить. Уверен, ты просто боялась за друга и пыталась его защитить.

— Но... — сказать, что Гарри просто удивился было бы чудовищным преуменьшением. — Как?

— У всех есть свои маленькие секреты, — усмехнулся в бороду он. — Гермиона, я не знаю, рассказывал ли тебе Гарри, но однажды Альбус сказал ему следующее: для высокоорганизованного разума смерть — это очередное приключение. Альбус действительно верил в эти слова, и не боялся смерти. На самом деле, он уже давно устал жить и рассчитывал прожить не более, чем того было бы достаточно для уничтожения Тома. Не кори себя, Гермиона, не надо. Альбус бы не хотел, чтобы ты этим омрачила всю свою дальнейшую жизнь. К тому же он не зря готовил Минерву к посту директора Хогвартса последние несколько лет. Если бы он не ушёл позавчера, он обязательно ушёл бы после этого учебного года. Возможно осенью.

— Простите меня, профессор Дамблдор, — тихо попросила Гермиона. — Но я правда очень испугалась, что вы кинете Аваду ещё раз, когда Гарри очнётся после первой.

— Не кори себя, — мягко повторил портрет. — Думай не об убийстве, а о том, что ты защищала дорого тебе человека и, в конце концов, защитила.

Гарри присел на подлокотник кресла подруги и привлёк её к себе. Та благодарно на него посмотрела и обняла в ответ. Портрет Дамблдора благодушно взирал на них из своей рамы.

— Всё-таки я никогда вас не пойму, профессор Дамблдор, — вздохнул Гарри, — то вы вызываете авроров, после того как Гермиона угрожала вам ружьём, то утешаете после того, как она вас убила.

— Хм... Интересно, я этого не помню, — удивлённо вскинул брови нарисованный Дамблдор. — Впрочем, не важно. Могу только сказать, что после Второй мировой он очень предвзято относился к маггловскому оружию и всем, кто им пользуется. Может дело в этом? — он немного помолчал. — Во всяком случае, Альбус хотел бы, чтобы все эти инциденты ни коим образом не отразились на вашей жизни в негативном ключе. Он хотел бы, чтобы вы закончили Хогвартс и заняли достойное место в нашем маленьком обществе. Он хотел, чтобы вы несмотря ни на что добились своего счастья.

— Мы сделаем это, — твёрдо пообещала Гермиона. — Мы обязательно сделаем это!

Гарри погладил её по спине и согласно кивнул.

Жизнь только начиналась...