Грустный мальчишка и силуэт на луне (джен)

Чуть позже этим же утром Форман принес настоящее дело. В обычных обстоятельствах Хаус не взялся бы за подобное, тем более по указанию “босса”. Но Шерлок не должен был думать, что может просто заявиться и он бросится выполнять его просьбы потому что… Почему? Потому что Шерлок решил, будто Хаус ему обязан? Хотя он-то убежден, что Шерлок слегка заигрался за последние три года, и они более чем квиты.

Если уж выбор стоял между поиздеваться над Форманом и поиздеваться над Шерлоком, Хаус решил выбрать второго. Такая возможность выпадала не часто. Он взял новое дело.

Сам Шерлок не показывался весь день. Из осторожных расспросов медсестер стало понятно, что к Мадденсу никто не приходил. Шерлок или действительно переживал о нем только как об информаторе, или хорошо притворялся. Или у него были другие дела, но такую вероятность Хаус не рассматривал. Он оказался так поглощен этими размышлениями, что у него практически не осталось сил нормально поспорить с Уилсоном по поводу второго места работы нового бариста.

И к концу дня Хаус был достаточно заинтригован, чтобы, уходя домой, пройти мимо палаты Мадденса. На первый взгляд — ничего примечательного. Жизненные показатели соответствовали коме, спровоцированной травмой. Гематомы на лице и теле, перелом берцовой кости, открытый перелом правой локтевой кости. Над его ранами сносно поработали в больнице Манхэттена, заживали они нормально — сейчас от некоторых синяков на коже остались лишь желтые пятна.

Но все это Хаус мог почерпнуть из отчета врача приемного отделения и предварительной оценки Пак. Он скользнул в комнату, опустил жалюзи на двери и лишь потом вскрыл шкафчик в палате. В карманах пиджака не нашлось ничего интересного. Британский паспорт, права, обратный билет на рейс Вирджиния Атлантик, пропуск с медицинской конференции в Нью -Йорке — все на имя Джейми Мадденса; в кошельке лишь пара английских монет; комплект ключей, на брелке метка, что некая компания Сентсбери вернет их владельцу, если связку принесут в полицию.

В кошельке еще была распечатанная фотография счастливо улыбающейся черной женщины на пляже. Хаус бросил взгляд на кольцо, гадая, уж не миссис ли Мадденс это. Он решил перейти к содержимому сумки.

— Хм, сэр, — раздался позади голос Пак. — Мы больше не занимаемся этим делом. Полагаю, вы не имеете права осматривать вещи больного, так как не являетесь его лечащим доктором.

— Как давно ты работаешь на меня, Пак? — отозвался Хаус, роясь в одежде, которая лежала в сумке.

— Хм, достаточно давно и знаю вашу привычку делать то, что не следовало бы, если, как вам кажется, это поможет установить диагноз?

— Точно. Если я захочу послушать лекцию по медицинской этике, то обращусь к Адамс, — он поднял взгляд. — О, привет, Адамс.

— Привет, — спокойно ответила та, скрестив руки. — Мы утром уже все осмотрели и не нашли ничего, что могло бы объяснить его состояние. Он занимается дистрибьюцией лекарств; мы связались с организаторами конференции, на которой он должен был находиться на прошлой неделе, и они подтвердили его присутствие. Потом вы сняли нас с этого дела, так что это все. Но в его сумке нет ничего интересного.

Хаус закончил с сумкой — свитера, рубашки, трусы, несессер с туалетными принадлежностями, небольшая упаковка чая в фильтр-пакетах, оранжевый полиэтиленовый пакет с грязным бельем за три или четыре дня, — и выпрямился.

— Вы правы, — протянул он задумчиво. — Интереснее то, чего здесь нет. Одежда, щетка, паспорт, ключи, права, пустой кошелек… Десять баллов тому, кто скажет, чего не хватает.

Женщины, похоже, были в замешательстве. Не первый раз. Хаус гадал, каково это — жить с их маленькими ограниченными мозгами.

— Бзз, — он сделал вид, будто смотрит на свои часы. — Время вышло. Никаких идей?

— Нет. Но мне кажется, вы собираетесь нам рассказать, — подала голос Адамс.

— Телефон? — нетерпеливо подсказал Хаус. — Сейчас у каждого есть телефон. Так где же мобильник этого парня?

— Ваш друг сказал, что его ограбили. — заявила Пак. — Может, украли?

— Нет. Мой “друг” сказал, что тот убегал от грабителей. Они не стали бы преследовать его, если бы разжились кошельком и телефоном.

Адамс покачала головой.

— Видимо, ваш друг врет. Возможно, он забрал телефон, потому что в нем была необходимая ему информация.

— Точно.

— Кхм, что касается его состояния, — начала Пак, — мы попросили неотложку сегодня днем повторить компьютерную томографию и рентген, но нет никаких признаков сотрясения или тромба, обусловленных его травмами.

— В другой больнице ему начали курс антибиотиков, но без улучшений, — продолжила Адамс, — так что это или вирус, или устойчивая к препаратам бактериальная инфекция. Мы поговорили с доктором Тейлором, его лечащим врачем, и решили…

Хаус уставился на лицо пациента, перестав обращать внимание на рассуждения Пак и Адамс о состоянии больного и возможном лечении. Это не представляло интереса. А вот сам мужчина — другое дело. На нечеткой фотографии в паспорте Мадденса был изображен человек с квадратным морщинистым лицом, крупным носом — практически любой подойдет под это описание. И черты лица за синяками и кислородной маской не разглядишь.

Но Хаус обладал превосходной памятью. Он улыбнулся сам себе и покинул комнату, пока его коллеги продолжали обсуждение.

На больничной парковке он сразу же направился к своему мотоциклу. Его не было на месте. Хаус проверил карманы и понял, что ключей от дома и бейджика тоже нет.

Помянув Шерлока Холмса неласковым словом, он достал телефон и набрал Уилсона.

* * *

“А порно нынче совсем не то”, — подумал Хаус. Девушки всегда были похожи на Барби, все с одинаковыми сиськами и жопами, а теперь еще и парни словно побывали у пластического хирурга. Это как смотреть на Барби и Кена, играющих в “доктора и медсестру”; баловался он подобными играми с Марси Горовиц на пятом курсе. “Может, с меньшим развратом”, — Хаус усмехнулся и закинул в рот очередную горсть попкорна.

И прибавил звук, когда услышал гудение мотоцикла. Минутой позже хлопнула дверь. Вошедшего в квартиру он, лежа на диване спиной ко входу, мог видеть лишь краем глаза. Хаус притворился, что поглощен фильмом.

Шерлок бросил взгляд на экран и сморщил нос, но ничего не сказал. Он положил шлем Хауса на столик у двери и повесил свое длинное пальто. На нем была та же одежда, что и раньше — хорошо подогнанный серый костюм и темно-красная рубашка. Хаус попытался представить Шерлока на мотоцикле в подобном прикиде и шлемом на голове. Жаль, что он не выглянул в окно, когда тот подъехал.

— Так понимаю, запасные ключи у тебя есть, — сказал Шерлок, перекрикивая кряхтение и вздохи из телевизора. Он кинул Хаусу украденные ключи и бейдж.

— Ну да. Таскается тут за мной один с работы, так что я дал ему комплект, — Хаус посмотрел на ключи. — Знаешь, мог бы и просто попросить, — добавил он саркастично. -Может, и тебе бы дал.

— Мне нужен был какой-нибудь транспорт, а в офисе тебя не было — Шерлок задумчиво разглядывал гостиную. — Я раньше жил в квартире на Бейкер-стрит в Лондоне. С таким же номером. Когда я первый раз пришел туда, адрес показался мне знакомым. И я снял ее. Теперь понятно, наверно, где-то видел твой почтовый адрес.

— А, так ты подсознательно хочешь быть мной, — отозвался Хаус. — Так и думал.

Шерлок зыркнул на него.

— Мне нужен кухонный стол.

Не дожидаясь ответа он подхватил сумку, которую принес с собой, и направился на кухню. Хаус выключил телевизор и последовал за ним.

— Итак. Ты украл мои ключи и украл мой байк. Украл оборудование из моей больницы, — добавил он, увидев, что Шерлок вытащил из сумки микроскоп с эмблемой Принстон-Плейнсборо. — Как ты добрался со всем этим на мотоцикле?

— С трудом. В следующий раз возьму твою машину. Как пациент?

— Без сознания. Скучный. Моя команда зря потратила время. Утром нашлось новое дело, и мы занимаемся им.

— Сомневаюсь, что отказывающие почки миссис Лейбниц окажутся менее скучными, чем кома Мадденса, — равнодушно заметил Шерлок. — Видел, твои коллеги прописали ему несколько новых препаратов. Полагаю, ты доволен их действиями.

— Да. Вполне. Сейчас они работают над миссис Лейбниц. — Хаус хитро посмотрел на Шерлока. — Знаешь, будет значительно проще, если ты расскажешь нам все, что знаешь о своем мистере Мадденсе. Или, может, объяснишь, почему он столь важен для тебя.

— Я уже рассказал все, что вам необходимо было знать, — Шерлок доставал предметные и покровные стекла, без сомнения также украденные из больницы. — И даже написал на доске, только ты потом это стер. К счастью, Чи конспектировала. Она уверена, что эта схема лечения поможет справиться с инфекцией и Мадденс очнется.

Хаусу стало любопытно, как Шерлоку так быстро удалось перейти с Пак на ты. Он думал поделиться с Шерлоком своими наблюдениями относительно пациента. Но некоторая информация более ценна, если придержать ее до нужного момента.

Шерлок молча продолжал свои приготовления. Хаус сел за стол напротив него и спустя мгновение сменил тему разговора.

— Уверен, въезд на территорию Штатов по поддельным документам является серьезным преступлением. Мне следует доложить о тебе в соответствующие органы… Кто-нибудь всерьез купился на то, что ты норвежец?

— Ты рылся в моем чемодане.

— Догадался, что ты опять заявишься сюда, и осмотрелся. Джереми Сигерсон. Сам выбирал или это с какого-то сайта секретных имен детективов?

Шерлок поискал розетку, к которой можно было бы подключить микроскоп.

— Имя и национальность выбраны наугад. Приятно для разнообразия выбраться за пределы ЕС. Я же не могу путешествовать по миру как почивший мистер Шерлок Холмс, ведь так?

— Думаю, нет, — Хаус потер переносицу. — Чтобы провернуть подобное, тебе, должно быть, понадобилась помощь. Твои друзья в Англии в курсе, что ты жив?

— Только Майкрофт. И он не представляет, где я.

Хаусу стало немного легче из-за того, что не его одного одурачили . И он знает что-то, чего не знает Майкрофт.

— А зачем ты оставил то сообщение, выставившее тебя мошенником перед твоим соседом?

Шерлок снова присел.

— Самоубийцы оставляют послания. Я нажал на запись, прежде чем позвонить ему, — в голосе Шерлока не было эмоций, но взгляд расфокусировался, — думал записать разговор и оставить телефон на крыше, чтобы зарубить ненужные теории на корню. Без явного явного мотива для суицида могли возникнуть сложности.

— Ну да, — согласился Хаус.

Хотя прошел не один год, необъяснимое самоубийство Катнера все еще раздражало его, словно зуд, который невозможно унять. Худшая из загадок, та, в которой он не смог разобраться. Так называемая смерть Шерлока была менее таинственной; далекая трагедия, странным образом не всколыхнувшая тех чувств, которые у него должны были бы быть. Это совпало с неудачной полосой в его жизни, когда злоупотребление викодином привело к галлюцинациям и он оказался в реабилитационной клинике. Звонок Майкрофта был словно еще один дурной сон.

Но все эти годы он часто размышлял, зачем здоровый молодой человек, у которого вся жизнь впереди, мог врать лучшему другу, а затем покончить с собой.

Очевидно, ответ — не мог.

Хаус пристально посмотрел на Шерлока. Он выглядел старше и был более худым, хотя казалось бы — куда еще, чем в последнюю их встречу. Волосы без седины, но уже не такие густые, мелкие морщинки вокруг глаз. Трудно поверить, но еще утром он думал, что больше никогда не увидит это узкое лицо. И он почти желал, чтобы так оно и было.

С другой стороны, появилась хоть какая-то загадка.

— Ну да. Отличная идея с запиской, только мотив дерьмовый, — задумчиво протянул Хаус, а Шерлок опять занялся своими образцами. — Следствие сразу же доказало, что ты не мошенник. Думаю, ты сказал это, чтобы все сочли тебя обычным. Заурядным. Кем-то, о ком не стоит скорбеть.

Шерлок на долю секунду запнулся, подготавливая препараты. Хаус откинулся назад и достал из кармана баночку с викодином.

— Готов поспорить, в глубине души ты был счастлив “умереть”. Ты хотел, чтобы тебя прекратили считать Рейхенбахским героем, хотел снова быть Шерлоком Холмсом, фриком, который может делать и говорить все, что вздумается, ведь всем наплевать. А не тем парнем, который ходит по тв-шоу, притворяется милым и вынужден благодарить за неприятные ему подарки. Тяжело быть милым с людьми, когда знаешь, какие придурки они на самом деле. Поверь, я пытался.

— Да, уверяю тебя, ты был великолепен, — саркастично заметил Шерлок.

— Но фальсифицировать собственную смерть — это слишком, если ты просто хотел залечь на дно, — продолжил Хаус, игнорируя его. — Тебя необязательно было прикидываться мертвым и в одиночку воевать с плохими парнями На самом деле, как мне кажется, это все усложнило. Должна была существовать какая-то еще причина. Нечто, потребовавшее твоей настоящей смерти. Возможно, это связано с тем Мориарти?

Язык тела Шерлока выдал его легкое изумление. Хаус наградил себя двумя таблетками викодина.

— Дай подумать... Вероятно, он угрожал в любом случае убить тебя, если ты не прыгнешь. Полагаю, изобразить собственную смерть всяко лучше, чем действительно умереть. Но нет, — сказал Хаус медленно. — Следствие показало, что Мориарти уже был мертв, когда ты прыгнул. Так к чему все эти трудности с мнимым самоубийством? Чтобы защитить себя от его сообщников?

Шерлок натянул на руки хирургические перчатки.

— Или защитить друзей от его сообщников? — предпринял еще одну попытку Хаус.

Замешательство Шерлока почти не бросалось в глаза, но Хаус победно улыбнулся.

— А. Он нашел твою ахиллесову пяту, единственное, что ты не смог скрыть от его людей, ведь даже Шерлок Холмс не способен находиться в нескольких местах одновременно. Он угрожал твоим друзьям. Поэтому тебе пришлось пройти через все это.

— В основном, да, — тон Шерлока не предполагал дальнейшее обсуждение.

— Не знал, что у тебя были друзья. Думаю, их привлекли твое очарование и скромность.

— Удивительно, правда? И в этом я тоже оказался лучше тебя.

Шерлок извлек мелкий коричневый порошок из пакетика для улик. Он насыпал его на предметное стекло, с помощью пипетки капнул раствора прямо в центр, накрыл сверху покровным стеклом и теперь мог положить под микроскоп. Немного порошка — грунт, наконец понял Хаус, — просыпалось на стол.

— Ты стол мне запачкал.

— Слушай, мне надо работать, — Шерлок подался вперед и посмотрел в микроскоп. Свет из окуляров бил прямо в глаза, его зрачки сузились. — Мне нужна тишина. Если собираешься и дальше смотреть свой фильм, то надень наушники.

— Планируешь остановиться здесь?

Шерлок фыркнул, раздраженный, что его продолжают отвлекать.

— Если ты из любезности приютишь меня, да, буду благодарен.

Хаусу стало интересно, а имелся ли у того запасной план. Он проверил чемодан, с которым прилетел Шерлок, вещей там оказалось даже меньше, чем в чемодане мужчины из больницы. На самом деле, в обоих находился сходный набор непримечательных личных вещей — хотя у Шерлока более качественных и дорогих, чем у Мадденса, — и Хаус решил, что их, должно быть, паковал Шерлок, особенно учитывая его привычку всюду совать свой нос.

У него даже мелькнула мысль выставить Шерлока на улицу. Он не обязан пускать его. С другой стороны, до этого утра Хаус думал, что никогда больше не увидит Шерлока. Может, им выпал шанс начать заново. Если все не закончится столь же удручающе, как в прошлый раз.

— Я спать, Постельное белье в шкафу в коридоре. Можешь устроиться на диване.

— Ладно.

Хаус неловко встал.

— Слушай, я на условно-досрочном. Если ты все еще ширяешься, будь добр, делай это где-нибудь еще.

Шерлок оторвался от микроскопа и зло тряхнул головой.

— Нет, я завязал, — он посмотрел на баночку с викодином в руке Хауса. — Ты ведь в курсе, что в Британии гидрокодон относится к классу А. Там мы в равной степени наркоманы. Ты, наверно, гордишься этим.

Он неискренне улыбнулся Хаусу и тому захотелось ударить его. Или смутить.

* * *

Хаусу снился чудный сон. Один из тех, где либо с его ногой все в порядке (такие бесят, когда просыпаешься), либо некая брюнетка отсасывает ему (как в том, часто повторяющемся). В любом случае сон развеялся без следа, когда музыка ворвалась в его сознания и потянула в реальность.

Рояль. Не какое-то старое пианино, а, очевидно, его собственный рояль, стоящий в гостиной. Хаус вздохнул и посмотрел на часы. Три тридцать четыре утра. Неподходящее время для Дебюсси. Он решил было просто закрыть глаза и заснуть под знакомую мелодию, но это все же его дом — необходимо установить несколько правил.

Надо отдать ему должное, Шерлок играл так тихо, как только возможно, его длинные пальцы едва касались тяжелых клавиш, скользя по ним. Глаза были закрыты.

— Сегодня нет луны, — произнес Хаус громко.

Пальцы Шерлока оторвались от клавиатуры. Он приподнял голову, прислушиваясь к последним вибрациям струн внутри пианино. Затем открыл глаза. Похоже, его удивило замечание Хауса.

— Clair de lune*, — объяснил Хаус, придвигаясь ближе, — Признаю, мотивчик ночной, но сегодня в небе нет полной луны. И мне утром на работу. Люди сами себя не вылечат, знаешь ли.

Шерлок поколебался, но опустил крышку рояля. Его пальцы продолжали ласкать полированное дерево, не играя, но двигаясь по гладкой поверхности, словно следуя какой-то мелодии, звучащей в его голове. Хаус знал это чувство, когда музыка словно гудит внутри и желание сыграть становится практически невыносимым.

— Ты… хорош, — комплимент странно ощущался на языке.

— Да, — Шерлок вздохнул и прекратил гладить крышку. — Фортепиано было обязательным в школе. Я предпочитаю скрипку, но после “смерти” от моей пришлось отказаться. С тех пор я вынужден обходится тем, что попадается под руку, — он практически невольно вновь потянулся к клавишам. — Его недавно настраивали. Звук чистый.

— Меня раздражает, когда это не так, — Хаус, стоя у противоположного края рояля, собственнически провел рукой по лакированному дереву крышки. — Ты не знал, что играл Деббюси, Clair de Lune?

Шерлок пожал плечами.

— Важна музыка, а не композитор.

— Пожалуй, да, — Хаус облокотился об инструмент, всегда готовый поговорить на одну из любимых тем. — Ты все еще пишешь? Помнится, в молодости ты сочинял музыку.

Шерлок резко встал. Он пригладил рукой свои густые волосы и с раздражением посмотрел на Хауса.

— Слушай, мне это кажется неловким. Ты пытаешься… сблизиться со мной. Или что ты там еще надумал.

— Ну да, — Хаус выпрямился и тяжело оперся о трость, отстраняясь от рояля. — Словно и не прошло три года, как мы разговаривали. А в последний раз, перед тем как сигануть с крыши больницы, ты мне звонил из Минска и интересовался, как спросить по-русски, были ли у жертвы рваные раны.

— Ты знаешь русский, а коронер понимал только этот язык, — Шерлок говорил так, словно звонок Хаусу в Штаты был единственным возможным вариантом в той ситуации. — В любом случае твой русский, как оказалось, не особо помог.

Шерлок развернулся и направился на кухню, где, видимо, исследовал щелочность образцов разных почв.

— Возвращайся в постель, — Шерлок сел и начал возиться с микроскопом. — Я больше не потревожу тебя.

— Само собой, — огрызнулся Хаус, продолжая стоять в центре гостиной. — Мне не хочется, чтобы ты испытывал неловкость.

Шерлок ничего не ответил. Хаус мгновение рассматривал его практически аристократический профиль со слегка вздернутым носом и срезанным подбородком, а потом хитро улыбнулся.

— Есть кое-что интересное в твоем пациенте. По паспорту и обратному билету из принесенного тобой чемодана — это Джейми Мадденс, Бирмингем, Великобритания.

— Бёрмингам, — поправил Шерлок, отмечая что-то в блокноте. — “Бирмингем”, надо полагать, из тех слов, которые англичане не сочли достойным произносить так, как они были написано.

— Но есть одна странность, — продолжил Хаус. — Его лицо показалось мне знакомым, поэтому сегодня вечером я порылся в онлайн архивах английских газет. Оказывается, под всеми этими синяками мистер Мадденс — точная копия человека, фотографии которого часто мелькали в прессе после того, как ты спрыгнул с той крыши.

Хоть Шерлок не произнес ни слова, Хаус был уверен, что тот больше не занят образцами. Его длинные пальцы замерли, опустившись на блокнот.

— Ты действительно думал, я не выясню, что этот человек — доктор Джон Ватсон?

Шерлок рассеянно почесал затылок ручкой, которую держал — молчащий, но определенно взбудораженный. Хаус довольно улыбнулся и направился в спальню.

— Доброй ночи, Шерлок.

* Лунный свет https://youtu.be/tGPCkFgdcIw