Алые сердца: Корё (гет)

По окутанным снежной вуалью горам во весь опор мчался горделивый всадник. Позади него на почтительном расстоянии держался небольшой отряд крепких и выносливых воинов из Шинджу. Весь облачённый в чёрные шёлковые одеяния их предводитель практически полностью сливался с вмиг потемневшим небом, в следующее мгновение вспыхнувшим мутным багрянцем. На фоне полной луны, очерченной кроваво-красным пламенем солнца, юноша выглядел ещё мрачнее и опасней.

С малых лет привыкший к тяготам жизни четвёртый принц Ван Со всегда принимал удары судьбы с высоко поднятой головой и дерзкой ухмылкой на губах. Вот и сейчас он даже и не думал сдаваться. Каким бы недостижимым это ни казалось, он ни за что не опустит руки. Всё равно добьётся своего, пусть и ценой собственной жизни.

Судьба никогда не была милостива к Ван Со. Когда ему только исполнилось два года, его матушка, императрица Ю, преподнесла ему весьма необычный подарок: собственноручно прочертила холодным лезвием ножа две глубокие полосы на его лице, слив их воедино на переносице. Всю свою сознательную жизнь четвёртый принц был вынужден скрывать под металлической маской этот уродливый рубец, вечное напоминание о его проклятии.

Принцу всегда было интересно, как бы на него смотрели люди, если бы не этот безобразный шрам под левым глазом. Как бы они к нему относились, если бы его лицо было таким же чистым и прекрасным, как и у его братьев? Считали бы его тогда зверем? Четвёртый принц Ван Со презрительно фыркнул. Люди — не меняются. Они бы всё равно косились на него как на Ангела Смерти, даже если бы он не носил маски. Со прекрасно знал, что других пугает не его маска, а его дурная слава безжалостного убийцы. Она всегда шла впереди него, сея в хрупких сердцах людей ужас и панику. И за это он был очень ей благодарен. Принцу Ван Со никогда не приходилось что-либо делать для устрашения своих врагов. Одного его грозного взгляда и произнесённого вслух титула было достаточно, чтобы посеять страх в их сердцах.

Но стал бы он таким, если бы не его уродливое клеймо? Этого четвёртый принц доподлинно не знал, да никогда и не задумывался об этом. Он уже давно привык к подобному обращению, к ненависти и ужасу в глазах людей, с которыми ему приходилось сталкиваться. Единственное, к чему он, наверное, так никогда и не сможет привыкнуть, так это к ненависти в ясных глазах своей горячо любимой матушки. Он не имел ни малейшего представления, за что она так обошлась с ним. Но ненавидеть её Ван Со тоже не мог, иначе бы уж точно потерял себя.

Тяжёлые воспоминания о давно минувших днях тут же безжалостно захлестнули память принца, заставив его снова мысленно перенестись в тот злосчастный вечер, а уродовавший левую часть лица шрам, скрытый под узорчатой маской, отозваться тупой болью.

— Что значит — вы собираетесь жениться?! — дрожащим голосом воскликнула императрица Ю, всеми силами пытаясь преградить дорогу императору. — Ваше Величество!

— Отойдите, — холодно отрезал император Ван Гон, поспешно отстраняя обезумевшую от горя императрицу и одним мощным рывком отворяя двустворчатую дверь. — Вы всё равно ничего не сможете сделать.

Принц Со вместе с кронпринцем Му, спрятавшиеся за изящной резной тумбочкой, стоявшей возле одной из деревянных колон, стали невольными свидетелями разыгравшейся на их глазах семейной драмы. Му изо всех сил старался держать себя в руках, одной рукой приобняв младшего брата. Но та невольная дрожь, пробиравшая тело кронпринца, передавалась и принцу Ван Со. В тот момент четвёртый принц совершенно не осознавал смысла происходящего. Повышенные тона родителей пугали, заставив искать убежища в объятьях старшего брата.

Бедная матушка. Она выглядела совершенно растерянной. Каштановые длинные волосы, некогда заплетённые в тугую косу, совершенно растрепались. Лицо уродовала маска боли, в глазах плескалось безумие. Иссохшие губы дрожали не в силах больше вымолвить и слова. Всё её тело знобило как в лихорадке.

— Ваше Величество, вы не можете со мной так поступить!.. — наконец выдавила из себя императрица, кидаясь вслед за мужем. — Вы не посмеете!..

Казалось, император не обращал ни малейшего внимания на мольбы жены. Ни единый мускул на его лице не дрогнул, только глаза выдавали глубокую печаль. Он бы не женился, если бы мог поступить иначе. Ах, если бы он только мог…

— Я покончу с собой! — не унималась императрица Ю. Эта угроза казалась ей спасительной верёвкой, за которую она обязана ухватиться. Она во что бы то ни стало должна переубедить императора, иначе для чего ей тогда жить? — Неужели я совсем для вас ничего не значу?

Эти слова заставили императора Ван Гона остановиться. Пытаясь скрыть навернувшиеся на глаза слёзы, он поспешно отвернулся.

«Ты думаешь, я по собственной воле иду на это? — так и хотелось произнести ему. — Считаешь, я из прихоти женюсь?.. Я император. Я обязан заботиться о своём народе. Женитьба — это единственный способ предотвратить восстание».

— Наш первенец умер, а вы женитесь? — продолжала свои нападки несчастная женщина. Стиснув губы в тонкую линию, император молчал. — Не прошло и недели, как Тэ покинул нас, а вы уже снова жениться собрались? Что же вы за отец, что даже не можете почтить память сына надлежащим образом?! Как вы можете жениться в такое время?

— Юг Корё в опасности, — бесстрастным голосом произнёс император. — Брак послужит решением проблемы.

— Вы не только правитель, но и отец моих детей, — даже не думала сдаваться убитая горем императрица. — Вы не расстроены? Ваше сердце не разрывается на части? Разве вы не отдали бы всё на свете, чтобы вернуть ребёнка? Не пожертвовали бы жизнью ради его спасения?

— На кону жизни людей. То, что я чувствую, сейчас не имеет ни малейшего значения.

Его здесь больше ничего не держало. Скрепя сердце, император твёрдой поступью направился к выходу. От холодных слов мужа сердце императрицы Ю упало, разбившись на тысячи острых осколков. Она не может его так просто отпустить. Император должен изменить своё решение. И она заставит его это сделать. Он не оставил ей другого выхода.

— Император, — голос императрицы дрогнул, слёзы вот-вот готовы были хлынуть из её глаз. Император Ван Гон остановился, так и не посмотрев в сторону говорившей. Воспользовавшись заминкой, женщина кинулась к своему сыну и, схватив его за руку, бросилась перед мужем на колени. — Если сохранение престола единственное, что вас заботит, зачем тогда вообще нам жить?

— Ма-туш-ка, — прохныкал перепугавшийся не на шутку принц Ван Со. По его спине побежали мурашки, сердце испуганной птицей забилось в груди. Ещё чуть-чуть — и он точно расплачется. — Я не хочу умирать!..

Обезумевшая от горя и ревности женщина не обратила ни малейшего внимания на мольбу сына. У неё больше не осталось другого выбора. Поспешно достав из широкой полы рукава маленький ножик и освободив его из ножен, она без колебаний приставила его к горлу сына.

Это было той крайней мерой, на которую она только могла пойти. Если и это его не остановит, то императрица, не колеблясь, перережет горло своему ребёнку, а затем пронзит этим же ножом собственное сердце.

— Выбирайте, что для вас дороже всего: Корё или жизнь собственного сына?

— Императрица! — грозно воскликнул император Ван Гон. — Что вы себе позволяете?!

— Выбирайте. Мне больше нечего терять.

На мгновение император застыл в ожидании. Казалось, ему было любопытно узнать, на что же способна сломленная горем женщина. Вот только самому принцу Со в этот момент было не до любопытства. Он бы отдал всё на свете, чтобы поскорее убраться отсюда куда подальше.

— Опустите нож! — наконец требующим повиновения тоном произнёс император. — Не пытайтесь остановить меня: вы всё равно ничего не измените.

Эти слова для императрицы Ю были больнее пощёчины. Всё, чего она добивалась, рухнуло в одно мгновение. Бросив долгий взгляд на мужа, она так и не заметила на его лице и тени колебания.

— Вы и правда удивительный человек… Трон для вас гораздо важнее жизни членов собственной семьи… — поникшим голосом произнесла в край отчаявшаяся женщина. — Раз уж я не владею вашим сердцем, тогда мне ничего не нужно, — добавила она и без раздумий замахнулась ножом, собираясь вогнать его по самую рукоять в податливую плоть сына.

В мгновения ока император Ван Гон бросился к императрице, крепко стиснув её руку с ножом над головой мальчика. От страха четвёртый принц захлёбывался рыданиями. Попытки отца вырвать нож из руки матери ещё больше заставляли его беспокоиться. Говорят, объятия родителей — самое безопасное в мире место. Ничего подобного: как раз в этот момент для Со они были страшнее всего на свете.

В очередной раз безуспешно пытаясь отобрать у жены нож, император даже не заметил, как приблизился на опасное расстояние к лицу сына. Императрице в этот момент тоже не было никакого дела до бившегося в истерике мальчика. Если бы даже ей удалось его убить, она бы никогда об этом не пожалела. Жизнь сына для неё ничто по сравнению с разбитым сердцем. Если уж на то пошло, у неё ещё остался средний сын, принц Ё. Его, несомненно, она любила больше.

— Отпустите… — сквозь зубы прошипела императрица Ю. — Я всё равно его убью! — добавила она и с силой рванула на себя нож. В то же мгновение холодный металл соприкоснулся с податливой плотью принца, в два резких движения оставив на его лице пару глубоких порезов. Первый, находившийся под левым глазом, начинался точно посередине глаза и тянулся вплоть до переносицы, а второй, бравший начало на середине лба, пересекал переносицу, резко обрываясь под первым порезом. Мальчик истошно закричал от боли. Брызнула кровь, окрасив щеку императрицы алым узором. Её рука беспомощно разжалась — и окровавленный нож беспрепятственно шлёпнулся на деревянный пол.

— Что вы наделали? — только и смог произнести вмиг обессиливший император. Его сердце бешено колотилось, будто желая проломить грудную клетку и выпрыгнуть наружу. Он едва ли не потерял ещё одного сына. — Императрица Ю… Что же вы за мать, раз готовы убить собственного ребёнка из-за глупости?

Но женщина даже не услышала его слов. В её ушах звенел лишь истошный вопль раненного мальчика, валявшегося у её ног. Единственное, на что она сейчас была способна, так это плакать вместе с ним. Плакать над осколками безжалостно растоптанной любви.

— Со!.. — тут же бросился к окровавленному брату принц Му. — Как ты, Со?..

Порезы были глубокими и могли оставить после себя уродливый шрам. К счастью, левый глаз четвёртого принца не пострадал. Жизни Ван Со больше ничего не угрожало. Кронпринц с облегчением вздохнул.

— Есть кто снаружи? — закричал Ван Му, поудобнее укладывая голову брата у себя на коленях. И когда в соседней комнате послышалась суматоха, закричал ещё громче: — Лекаря сюда, живо!..

Недовольное ржание одной из лошадей вырвало четвёртого принца из омута воспоминаний. Быстро придя в себя, принц Ван Со резко осадил давно перешедшего на шаг скакуна и остановился в нескольких шагах от обрыва. Там, внизу, у самого подножия гор, раскинулся его родной город. Сколько же лет прошло с тех пор, как он в последний раз беззаботно гулял по его улицам? Два года, кажется?.. Точно, два года. Как он мог позабыть об этом?

Одинокая слеза покатилась по его щеке до подбородка и, резко сорвавшись вниз, шлёпнулась на крепко державшую поводья кисть.

— За мной, — скомандовал четвёртый принц ожидавшим его распоряжений всадникам и иноходью понёсся к ближайшему спуску.

«Матушка, а жизнь Ё вы так же без колебаний принесли бы в жертву своим амбициям? Или только я для вас ничего не значу?..»

Пытаясь заглушить раздиравшую сердце боль, принц Ван Со заставил взмыленного скакуна перейти на карьер. Принц всегда любил слышать свист ветра в ушах, для него он был милее пения чёрного дрозда. Скорость даровала ощущение свободы, позволяла подобно птице расправить крылья и мчаться навстречу ветру, ни о чём не жалея. В такие моменты он был по-настоящему счастлив. Вся боль и печаль, хищным зверем терзавшие сердце, были вынуждены отступить перед пьянящим ощущением свободы, оставляя в душе только безудержную радость. Четвёртый принц отдал бы всё на свете, чтобы эта радость никогда не покидала его. Но ничто в этом мире не вечно. Горный спуск остался позади, а родной Сонгак приветливо распростёр свои объятья перед заблудшим сыном. И вот снова принц Со вынужден надеть на себя маску холодного равнодушия. Снова стать свирепым и безжалостным Волком, готовым порвать глотку любому, кто посмеет встать на его пути. Только так он мог скрыть от любопытных глаз свою израненную душу.

Из-за большого скопления народа на улицах города по случаю рыночного дня лошадь пришлось заставить перейти на иноходь. Заслышав приближающийся конский топот, жители столицы в ужасе бросились в разные стороны.

— Силы небесные, это Волк! — раздавались повсюду испуганные возгласы. — Волк!..

— Спасайся, кто может!

— Уводите детей!

Все старались как можно скорее убраться с дороги разгорячённых скачкой всадников. Особенно народ боялся их предводителя, Волка. Никто не желал оказаться под копытами его скакуна. Мужчины, женщины и дети в панике бросались кто куда: кто забивался под прилавки, кто прятался в торговых палатках, кто за палатками. Не было ни единого человека, кто бы сейчас стоял на своих собственных ногах и бесстрашно смотрел в глаза четвёртому принцу. Давно уже народ поговаривал, что заглянувший в глаза Волку терял душу и что под скрывавшей левую часть лица принца маской кишмя кишели черви. А тот, кто ненароком увидел Волка без маски, погибал в страшных муках от его меча.

Правдой это было или так — досужими слухами — никто проверять так и не осмеливался. Да и кому бы захотелось ради праздного любопытства поплатиться собственной жизнью? Таких глупцов, к счастью, не находилось. Все хотели жить. Пусть и жизнью ничтожного червя, но всё равно жить. И сам принц Ван Со тоже хотел жить. Если бы не безумное желание жить, он бы ещё тогда, год назад, позволил разъярённой стае волков разорвать себя на части.

Улицы Сонгака совершенно опустели. Даже несмотря на то, что четвёртый принц Ван Со и следовавший за ним по пятам отряд давно перешли на шаг, никто из жителей не осмелился выйти из своего убежища.

Юноше совершенно было безразлично, что его возвращение домой учинило такую суматоху. Он никогда не пользовался народной любовью. Да что там народной! Собственная матушка с малых лет его ненавидела. Быть может, она всё ещё не может простить себя за то, что изуродовала его лицо, а вместе с тем — и всю его жизнь? Ему очень хотелось в это верить, ведь он так её любил. Искренне, беззаветно. Она отталкивала его от себя, гнала прочь как шелудивого пса. Называла своим позором…

— Ах, матушка, — одними губами прошептал принц Ван Со, — придёт время — и вы измените своё решение. Вы будете смотреть только на меня.

Внезапно его внимание привлекла симпатичная заколка для волос. Сделанная из серебра в форме бабочки, с коралловой бусинкой вместо туловища и подвеской из коралловых и жемчужных бусин, она прекрасно бы смотрелась в роскошных волосах его матери. Он просто обязан отдать её ей. Это будет подарком сына в знак своего почтения горячо любимой матушке.