Дорога в ночь (джен)

И так я теку сквозь время,

А время течет сквозь меня,

И хочется слиться с тенью,

Но нельзя…

Довольно большой зал с тёмными каменными стенами и высоким сводчатым потолком, терявшимся в полумраке, был тускло освещён немногочисленными факелами да полусгоревшими восковыми свечами. То тут, то там можно было различить нечёткие фигуры закутанных в плащи людей. Большинство из них молчало, и эта тишина была отнюдь не комфортной — угрюмой грозовой тучей нависла она над собравшимися. И все они будто ждали чего-то.

Внезапно одна фигура отделилась от остальных, и невысокий человек, лицо которого скрывал широкий тёмно-багровый капюшон, прошёл к резному дубовому столу в середине помещения. Остановившись, он оперся руками на слегка шероховатую деревянную поверхность, приподнял голову и окинул взором залу. Никто не произнёс ни слова, лишь некоторые бросили мимолётные, нерешительные взгляды на одиноко стоявшего напротив них мужчину.

— Нам придётся что-то решить, — прорезал тишину уверенный, властный голос. — Вы это и сами прекрасно понимаете.

— Понимать-то мы понимаем, Семель [1], — ответствовал сидевший неподалёку в старом, повидавшем лучшие времена кресле. — Но, сам знаешь, здесь нужны крайне жёсткие меры, и права на ошибку у нас нет: если что-то пойдёт не так, одним богам известно, чем всё кончится.

— А что ты предлагаешь?

— Я предлагаю ещё раз обдумать то, что вы собираетесь делать, — чуть наклонившись вперёд, ответствовал мужчина. — Ваш план ненадёжен.

На минуту в помещении снова воцарилась тишина. Казалось, даже первым взявший слово Семель задумался, устремив взгляд в мраморный пол. Но замешательство его длилось недолго.

— Твои опасения понятны и абсолютно обоснованы, — подняв голову, изрёк, наконец, по-прежнему стоявший в центре залы мужчина. — Но, Нарро [2], пойми, другого выхода нет, — замолчал он на долю секунды и, нахмурившись, озвучил мучившую его мысль: — Либо же мы его просто не видим.

— А что скажет наш «победитель»? — внезапно вступила в разговор безмолвствовавшая доселе светловолосая женщина в тёмном походном костюме, которая расположилась за собеседником Семеля в удобном мягком стуле, закинув ногу на ногу. — Неужели наш герой ничего не может предложить? — хмыкнула она, повернув голову в сторону молодого угрюмого мужчины, примостившегося к одной из колон.

— Почему же? Очень даже может, — глядя на прожигающих друг друга взглядами явно не лучших друзей, сказал сам Семель. — Он уже нам очень помог, и ещё приложит к делу руку.

— Неужели? — с сарказмом вопросила неугомонная женщина, изящно изогнув бровь.

— Обязательно, — ответил «победитель», спокойно смотря в недоверчивые глаза.

— И каким же образом, позвольте узнать? — осведомилась его неожиданная собеседница, прищурившись.

— Всему своё время, — снова взял слово Семель. — Не торопи события, Вис [3].

— Дело ваше, — выдержав многозначительную паузу, та пожала плечами и отвернулась.

— Это всё, несомненно, безумно интересно, — подал голос молодой брюнет, уверенно входя в подрагивающий ореол света. — Но мне бы хотелось знать, что будет дальше. И, думаю, я не одинок.

Отовсюду послышались одобрительные голоса — большая часть присутствующих явно не была в курсе дальнейших действий, и люди изъявляли праведное желание изменить это. Ощутив поддержку, мужчина смело взглянул в глаза Семеля и озвучил вопрос, который не давал покоя всем:

— Кто пойдёт от Совета на переговоры с самой Тьмой?

Семель же спокойно выдержал направленный на него взгляд, но не проронил ни слова. Он будто ждал чего-то.

Когда вокруг уже начали недоумевающе перешёптываться, из полумрака раздались сначала тихие шаги, а затем голос, и далеко не все ожидали услышать именно его:

— Я.

Повернувшись на единственное произнесённое слово, задавший вопрос мужчина увидел обрамлённый тусклым светом догорающих свечей силуэт светловолосого полуэльфа. Он остановился на границе света и тени, и окинул взором удивлённые лица. Десятки глаз теперь были прикованы к одной фигуре.

* * *

Когда я уходил — окно открылось,

Хоть ветер спал, устав от суеты…

— Ты молчишь с самого своего прихода. Что стряслось?

Два воина стояли на опушке леса. Один из них, на данный момент, в который раз пытался добиться ответа от своего товарища, но безуспешно.

— Ты ушёл на разведку и пропал на всю ночь, никому ничего не сказав, — снова недовольно пробурчал широкоплечий мужчина с проседью в тёмных волосах, и в ворчливом голосе можно было безошибочно различить беспокойство. — И теперь ничего не говоришь. Будь добр, объясни, что происходит?

Но взгляд синих глаз был по-прежнему направлен на раскинувшееся внизу поселение, в котором уже вовсю кипела жизнь.

— Торвальд!

Бывалый воитель, наконец, удостоил своим вниманием говорившего. Но отчуждённый взор лучше всяких слов указывал на то, что душой Торвальд был где-то неизмеримо далеко. Внезапно с ним произошла перемена: тряхнув головой, он моргнул и вполне осмысленно посмотрел товарищу в глаза.

— Ничего не случилось, Амикус [4], — ответил Торвальд и, приподняв уголки губ в подобии улыбки, добавил: — Просто осматривал окрестности и «прощупывал почву». Всё нормально.

— Кого ты хочешь обмануть, — усмехнулся Амикус, по-отечески глядя на младшего воина. — Я же знаю тебя как облупленного. Или ты уже забыл об этом? — хитро прищурился он.

Торвальд склонил голову, упершись глазами в землю. По сжатым кулакам и слегка растерянному взгляду было видно, что его что-то волновало. Однако бывалый воитель не обмолвился ни словом, намеренно и привычно скрывая истинную причину своего беспокойства от старшего товарища. Только вот один момент он, всё же, не учёл.

— Ты считаешь, я не могу просто думать о том, что будет с этими людьми дальше? — вдруг вопросил Торвальд, вскинув голову и в упор посмотрев на собеседника.

— Ты знаешь, что будет с ними и догадываешься, как можно им помочь, — уверенно отрезал Амикус. — А сейчас ты в растерянности, что довольно странно и подозрительно. Послушай, — вздохнув, добавил он, положив ладонь на плечо Торвальда. — Ты — мой друг, и я верю тебе, как себе самому. И я беспокоюсь о тебе.

— Не стоит, — снова сделал попытку улыбнуться тот. — Правда, — и, тепло посмотрев на товарища, сказал: — Это моё дело. Разберусь.

По потемневшим глазам Амикуса было понятно, что истинная причина подобного состояния беспокоила Торвальда сильнее, чем тот пытался показать.

— Ой ли? — ничуть не смутившись и не обидевшись, приподнял одну бровь Амикус. — Ты уверен в этом?

— Абсолютно.

«Этому должно быть какое-то объяснение. Я не верю. Не хочу верить в это».

* * *

Послав вдогонку псов моей вины…

— Дезмонд.

Приподняв тяжёлый, растерянный взгляд, полуэльф посмотрел на наставника. Тот стоял, сцепив руки за спиной, в паре шагов от Дезмонда, и взирал на него сверху вниз, поскольку застал бывшего ученика сидящим на стуле возле большого резного стола, заваленного громоздкими, потрёпанными временем фолиантами. Занимался Дезмонд сосредоточенным разглядыванием пола, который будто бы таил в своих начищенных до зеркального блеска недрах какой-то тайный смысл, ведомый одному лишь смотрящему.

— Ирдис?

— Ты точно уверен в том, что собираешься сделать? — в глубине глаз мудрого эльфа плескалась отеческая забота вперемешку с сильнейшей тревогой.

Подавив тяжёлый вздох, Дезмонд ответил долгим, напряжённым взглядом и твёрдо ответил:

— Ты же и так это знаешь.

Ирдис лишь покачал головой, явно не согласный с текущим положением дел.

— Ты не можешь просто всё бросить и уехать неизвестно куда, Дезмонд, — предпринял очередную попытку достучаться до подопечного Ирдис. — Как же Алатиэль?

Заглянув в наполненные болью глаза своего названого сына, он всё понял без слов.

— Я должен это сделать, Ирдис, — вкрадчиво проговорил Дезмонд , пытаясь отыскать во взоре наставника не поддержку, но хотя бы намёк на понимание. Чуть наклонившись вперёд, он добавил: — Кроме меня ни у кого нет шансов противостоять Ему. И ты сам это прекрасно понимаешь.

— Дезмонд…

— Послушай меня, пожалуйста, — с неприкрытой мольбой произнёс остроухий волшебник, не сводя глаз с бывшего учителя. — Это важно.

— Ты можешь погибнуть, — не выдержал тот, расцепив руки и сжав их в кулаки, отбрасывая любое эльфийское достоинство и выдержку.

— Я могу покончить с этим сумасшествием раз и навсегда, — безапелляционно заявил Дезмонд.

— Он убьёт тебя!

— А если нет?! — не выдержал полуэльф и с тоской вопросил внезапно охрипшим голосом: — Значит, так ты в меня веришь, да?

— Я просто не хочу, чтобы ты погиб. Как ты не поймёшь, пустоголовый, что ты нам нужен, — Ирдис не выдержал и начал расхаживать недалеко от сидящего ученика, периодически жестикулируя. — В одиночку такое не провернуть, знаешь же.

— Я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, когда Он заявится сюда со своими дружками.

— Да, правильно: давай, радостно иди к Нему сам, чтобы сэкономить время, — только развёл руками Ирдис.

«Что за идиот?»

— У меня есть шансы, учитель, — вскочил на ноги остроухий чародей, с детской обидой глядя в глаза наставника.

Испустив тяжкий вздох, Ирдис наклонил голову и посмотрел исподлобья на взвившегося волшебника. Королевский маг и советник уже давно понимал, что весь его богатый опыт не помог бы ему: разговаривать с Дезмондом и убеждать его было делом откровенно пустым и бессмысленным, но не мог оставить попыток.

— Без Хранителя — нет, — как приговор, прозвучало в тишине библиотеки. — И не мне тебе это рассказывать.

Внезапно лицо полуэльфа словно свела болезненная судорога, а в глазах отразилась такая тоска, что, казалось, его рвут на части.

— Никогда, — последовал твёрдый, не терпящий возражений ответ.

— Ты должен кого-то выбрать, Дезмонд.

— Нет! — рявкнул тот и застыл на месте, поражённый собственным выпадом в сторону глубокоуважаемого наставника.

— Ты…

— Прости, — с горечью и раскаянием практически прошептал Дезмонд и, быстро развернувшись, проскочил мимо Ирдиса и стремительным шагом покинул помещение.

— Дезмонд, вернись сейчас же! — но ожидать повиновения или отклика в данной ситуации было глупо, и умудрённый жизнью эльф это знал: этому упёртому барану нужно было дать немного времени.

Сам же виновник ссоры улизнул, по его мнению, очень вовремя, поскольку, едва Дезмонд оказался на «безопасном» расстоянии, его тело словно пронзил десяток кинжалов. Сквозь плотно сжатые зубы, вместе с воздухом, вырвался болезненный стон, и маг рухнул на колени, словно подкошенный. Он согнулся пополам, хватаясь руками за живот. В глазах резко потемнело, стало трудно дышать, а в ушах появился неприятный шум. Но всё перекрывала боль, которая новыми приступами накатывала на Дезмонда, путая мысли, сбивая с толку. Его будто рвали на части невидимые клыки. Зажмурившись, чародей, имевший опыт боевых магических ранений, начал размеренно дышать, стараясь как можно скорее вернуть контроль над ситуацией.

«Успокойся, тряпка», — пронеслось в голове Дезмонда.

Вскоре, как только он начал ощущать своё тело менее болезненно, то сразу же огляделся, дабы удостовериться, что никто не заметил этого припадка. Каждый глоток воздуха по-прежнему давался с трудом, а сердце также с упоением билось о рёбра, словно хотело выскочить наружу, но Дезмонду, определённо, становилось легче с каждым новым вдохом и выдохом. Он лишь надеялся на то, что Ирдис не разгадал истинную причину подобного стремительного отступления.

«Он не должен узнать, что это происходит снова.»

Псам не понять, что должен вдребезги разбиться

Союз двух душ и наших бренных тел.

Они рычат, сном не дают забыться,

В глаза мне смотрят, скалясь в темноте…